Текст книги "Будем как солнце. Книга символов"

Автор книги: Константин Бальмонт

ЛОМАНЫЕ ЛИНИИ

 
Ломаные линии, острые углы.
Да, мы здесь – мы прячемся в дымном царстве мглы.
 

 
Мы еще покажемся из угрюмых нор,
Мы еще нарядимся в праздничный убор.
 

 
Глянем и захватим вас, вбросим в наши сны.
Мы еще покажем вам свежесть новизны.
 

 
Подождите, старые, знавшие всегда
Только два качания, только нет и да.
 

 
Будет откровение, вспыхнет царство мглы.
Утро дышит пурпуром… Чу! кричат орлы!
 

НАШИМ ВРАГАМ

 
Вы томительные,
Усыпительные,
    Ничего вам не дано,
    Даром канете на дно.
 

 
Богом кинутые,
И отринутые,
    Не согреты вы ничем,
    И живете низачем.
 

 
Не постигнувшие,
И не двигнувшие
    Ничего и никогда,
    Вы погибли навсегда.
 

 
Вы распавшиеся,
Неудавшиеся,
    У дорожного столба
    Невзошедшие хлеба.
 

ГАРМОНИЯ СЛОВ

 
Почему в языке отошедших людей
    Были громы певучих страстей?
И намеки на звон всех времен и пиров,
    И гармония красочных слов?
 

 
Почему в языке современных людей
    Стук ссыпаемых в яму костей?
Подражательность слов, точно эхо молвы,
    Точно ропот болотной травы?
 

 
Потому что когда, молода и горда,
    Между скал возникала вода,
Не боялась она прорываться вперед,
    Если станешь пред ней, так убьет.
 

 
И убьет, и зальет, и прозрачно бежит,
    Только волей своей дорожит.
Так рождается звон для грядущих времен,
    Для теперешних бледных племен.
 

ДРУГУ

 
Милый друг, почему бесконечная боль
Затаилась в душе огорченной твоей?
Быть счастливым себя хоть на миг приневоль,
Будь как царь водяной, и как горный король,
Будь со мною в дрожаньи бессвязных ветвей.
Посмотри, как воздушно сиянье Луны,
Как проходит она – не дыша, не спеша.
Все виденья в застывшей тиши сплетены,
Всюду свет и восторг, всюду сон, всюду сны.
О, земля хороша, хороша, хороша!
 

«Если грустно тебе…»

 
Если грустно тебе,
Ты не думай, мой друг
Весь очерчен в Судьбе
Твой назначенный круг
 

 
Разве думает лес?
Разве плачет о чем?
Он живет для чудес,
Озаренный лучом.
 

 
Разве нежный цветок
Будет думать весной?
Верь напевности строк,
Будь без думы со мной.
 

«Ты мне говоришь, что как женщина я…»

 
Ты мне говоришь, что как женщина я,
Что я рассуждать не умею,
Что я ускользаю, что я как змея,—
Ну, что же, я спорить не смею.
 

 
Люблю по-мужски я всем телом мужским,
Но женское сердцу желанно,
И вот отчего, рассуждая с другим,
Я так выражаюсь туманно
 

 
Я женщин, как высшую тайну люблю,
А женщины любят скрываться,
И вот почему я не мог, не терплю
В заветных глубинах признаться.
 

 
Но весь я прекрасен, дышу, и дрожу,
Мне жаль, что тебя я печалю.
Приблизься, тебе я всю правду скажу,—
А может быть только ужалю.
 

«Мы брошены в сказочный мир…»

 
Мы брошены в сказочный мир,
Какой-то могучей рукой.
На тризну? На битву? На пир?
Не знаю Я вечно – другой
 

 
Я каждой минутой – сожжен.
Я в каждой измене – живу.
Не праздно я здесь воплощен
И ярко я сплю – наяву.
 

 
И знаю, и помню, с тоской,
Что вниз я сейчас упаду
Но, брошенный меткой рукой,
Я цель – без ошибки найду
 

АККОРДЫ

 
   В красоте музыкальности,
    Как в недвижной зеркальности,
Я нашел очертания снов,
    До меня не рассказанных,
    Тосковавших и связанных,
Как растенья под глыбою льдов.
 

 
   Я им дал наслаждение,
    Красоту их рождения,
Я разрушил звенящие льды.
    И, как гимны неслышные,
    Дышат лотосы пышные
Над пространством зеркальной воды.
 

 
   И в немой музыкальности,
    В этой новой зеркальности,
Создает их живой хоровод
    Новый мир, недосказанный,
    Но с рассказанным связанный
В глубине отражающих вод.
 

SIN MIEDO

 
Если ты поэт и хочешь быть могучим,
Хочешь быть бессмертным в памяти людей,
Порази их в сердце вымыслом певучим,
Думу закали на пламени страстей.
 

 
Ты видал кинжалы древнего Толедо?
Лучших не увидишь, где бы ни искал.
На клинке узорном надпись: «Sin miedo»,—
Будь всегда бесстрашным,– властен их закал.
 

 
Раскаленной стали форму придавая,
В сталь кладут по черни золотой узор,
И века сверкает красота живая
Двух металлов слитых, разных с давних пор.
 

 
Чтоб твои мечты во век не отблистали,
Чтоб твоя душа всегда была жива,
Разбросай в напевах золото по стали,
Влей огонь застывший в звонкие слова.
 

МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ

 
Месяца не видно. Светит Млечный Путь
Голову седую свесивши на грудь,
Спит ямщик усталый. Кони чуть идут
Звезды меж собою разговор ведут.
Звезды золотые блещут без конца
Звезды прославляют Господа Творца.
«Господи», спросонок прошептал ямщик,
И, крестясь, зевает, и опять поник
И опять склонил он голову на грудь.
И скрипят полозья. Убегает путь.
 

ТРИЛИСТНИК

Дагни Кристепсен

ИЗ РОДА КОРОЛЕЙ

 
Да, тебя я знаю, знаю. Ты из рода королей.
Ты из расы гордых скальдов древней родины твоей.
 

 
Ты не чувствуешь, не знаешь многих звуков, многих слов,
Оттого что в них не слышно дуновения веков.
 

 
Ты не видишь и не знаешь многих красок и картин,
Оттого что в них не светит мощь родных морских глубин.
 

 
Но едва перед тобою молвишь беглый вещий звук,
Тотчас мы с тобою вместе, мы в один замкнуты круг.
 

 
И когда во взоре можешь силу Моря отразить,
Между мною и тобою тотчас ласковая нить.
 

 
Нить признанья, ожиданья, бесконечности мечты,
Долгих песен без названья, откровений красоты.
 

 
Между мною и тобою веет возглас «Навсегда».
«Ты забудешь?» – «Невозможно».– «Ты ко мне вернешься?» – «Да».
 

 
Да, тебя я знаю, счастье Ты – рожденная волной
Вот, я связан царским словом. Помни. Помни! Будь со мной!
 

В МОЕМ САДУ

 
В моем саду мерцают розы белые,
Мерцают розы белые и красные,
В моей душе дрожат мечты несмелые,
    Стыдливые, но страстные.
 

 
Тебя я видел только раз, любимая,
Но только раз мечта с мечтой встречается,
В моей душе любовь непобедимая
    Горит и не кончается.
 

 
Лицо твое я вижу побледневшее,
Волну волос, как пряди снов согласные,
В глазах твоих признанье потемневшее,
    И губы, губы красные.
 

 
С тобой познал я только раз, любимая,
То яркое, что счастьем называется,
О, тень моя, бесплотная, но зримая,
    Любовь не забывается.
 

 
Моя любовь – пьяна, как гроздья спелые,
В моей душе – звучат призывы страстные,
В моем саду – сверкают розы белые
    И ярко, ярко – красные.
 

СОЛНЦЕ УДАЛИЛОСЬ

 
Солнце удалилось. Я опять один.
Солнце удалилось от земных долин.
Снежные вершины свет его хранят.
Солнце посылает свой последний взгляд.
 

 
Воздух цепенеет, властно скован мглой.
Кто-то, наклоняясь, дышит над землей.
Тайно стынут волны меркнущих морей.
– Уходи от ночи, уходи скорей.—
 

 
– Где ж твой тихий угол?– Нет его нигде.
Он лишь там, где взор твой устремлен к звезде.
Он лишь там, где светит луч твоей мечты.
Только там, где Солнце. Только там, где ты.
 

«Нет дня, чтоб я не думал о тебе…»

 
Нет дня, чтоб я не думал о тебе,
Нет часа, чтоб тебя я не желал.
Проклятие невидящей Судьбе,
Мудрец сказал, что мир постыдно мал.
 

 
Постыдно мал и тесен для мечты,
И все же ты далеко от меня.
О, боль моя! Желанна мне лишь ты,
Я жажду новой боли и огня!
 

 
Люблю тебя капризною мечтой,
Люблю тебя всей силою души,
Люблю тебя всей кровью молодой,
Люблю тебя, люблю тебя, спеши!
 

«Я заснул на распутьи глухом…»

 
Я заснул на распутьи глухом.
В высоте, на небесные кручи,
Поднимались тяжелые тучи.
Это было не ночью, а днем.
 

 
Я лежал на избитом пути,
На краю много знавшей дороги.
Здесь и люди и звери и боги
Проходили, чтоб что-то найти.
 

 
Я дремал как живой, но мертвец,
Как умерший, но чающий жизни.
И, отдавшись душой укоризне,
Задремал я как труп наконец.
 

 
И тогда мне явилась она,
Та, кого я и прежде, неясно,
Так любил, безнадежно, безгласно,
Как любить нам велела – Луна.
 

 
Надо мною бесплотная тень,
Наклоняя воздушное тело,
Ближе быть, дальше быть, не хотела.
И погас утомительный день.
 

 
Все смешалось в сомкнувшейся мгле.
Я мечтал – да, как все – о святыне.
И как труп я покоюсь доныне
На избитой шагами земле.
 

«Мы прячем, душим тонкой сетью лжи…»

 
Мы прячем, душим тонкой сетью лжи
      Свою любовь.
Мы шепчем: Да? Ты мой? – Моя? – Скажи!—
– «Скорей! Одежды брачные готовь!»
 

 
Но я люблю, как любит петь ручей,
      Как светит луч.
Последний я, иль первый, меж лучей,
Навек, на миг,– мне все равно,– я жгуч.
 

 
Но я люблю, как любит льнуть к волне
      Воздушность ив.
Мне все равно, что скрыто там на дне,—
Я в зеркале поверхности красив.
 

 
Поверхность отражает выси гор,
      Измены дня.
Мой милый друг, лелей в себе мой взор,
Как тень, как сон, люби, люби меня!
 

ТОНЧАЙШИЕ КРАСКИ

 
Тончайшие краски
Не в ярких созвучьях,
А в еле заметных
Дрожаниях струн,—
 

 
В них зримы сиянья
Планет запредельных,
Непознанных светов,
Невидимых лун.
 

 
И если в минуты
Глубокого чувства,
Мы смотрим безгласно
И любим без слов,
 

 
Мы видим, мы слышим,
Как светят нам солнца,
Как дышат нам блески
Нездешних миров.
 

НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ

 
Мы говорим на разных языках.
Я свет весны, а ты усталый холод.
Я златоцвет, который вечно молод,
А ты песок на мертвых берегах.
 

 
Прекрасна даль вскипающего моря,
Его простор играющий широк.
Но берег мертв. Измыт волной песок.
Свистит, хрустит, с гремучей влагой споря.
 

 
А я живу. Как в сказочных веках,
Воздушный сад исполнен аромата.
Поет пчела. Моя душа богата.
Мы говорим на разных языках.
 

ПОЗДНО

 
Было поздно в наших думах.
Пела полночь с дальних башен.
Темный сон домов угрюмых
Был таинственен и страшен.
 

 
Было тягостно-обидно.
Даль небес была беззвездна.
Было слишком очевидно,
Что любить, любить нам – поздно.
 

 
Мы не поняли начала
Наших снов и песнопений.
И созвучье отзвучало
Без блаженных исступлении.
 

 
И на улицах угрюмых
Было скучно и морозно.
Било полночь в наших думах.
Было поздно, поздно, поздно.
 

МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
_СОНЕТ

 
В те дни, когда везде был Млечный Путь,
Я полюбил несдержанность мечтанья,
И верю, звездный хаос мирозданья
В моих словах блеснет когда-нибудь.
 

 
Теперь! Сейчас! Вольнее дышит грудь.
Я полон сладкой дрожью ожиданья,
Они встают, забытые преданья,
Погасшие, хотят опять блеснуть.
 

 
Я вижу первозданную планету,
Воздушную, как остров голубой,
Там в первый раз я счастлив был с тобой.
 

 
В начальной тьме оставил я примету,
Сказав тебе: «Прощай, когда-нибудь
Мы вновь с тобой полюбим – Млечный Путь».
 

ОБЫКНОВЕННАЯ ИСТОРИЯ

 
Она так шумно-весела,
    И так светла,—
Как между скал певучий ключ,
    Как яркий луч.
 

 
В ней все любовь, в ней все мечта,
    И красота,
Как все в лесу, в лучах весны,
    Любовь и сны.
 

 
Зачем же радостный расцвет
    Веселых лет,—
Как летний блеск сменен зимой,—
    Окончен тьмой?
 

 
Теперь навек с одним она,
    Прошла весна.
Как дым вкруг пурпура огней,
    Он всюду с ней.
 

 
Цветок роскошный отблистал,
    И мертвый стал.
И как в гербарии он сжат,
    Бесцветен взгляд.
 

 
В ней ключ застывший усыплен,
    В ней смутный сон,
Как тусклый мертвенный налет
    Стоячих вод.
 

СОЕДИНЕННЫЕ

 
Сожженный край томительной равнины,
На ней забытый раненый солдат.
Вдали синеют горы-исполины.
– «Ты не придешь, ты не придешь назад!»
 

 
Там, где-то, край обиженный и бедный.
В глухой избе, за пряжей, у окна,
Какая-то одна, с улыбкой бледной,
Вдали от мужа – мужняя жена.
 

 
Меняет Солнце область созерцанья,
Роняет тень одним и жжет других.
Все ближе ночь. Все тише восклицанья.
В такую ночь пришел он как жених.
 

 
Равнины спят. Пред счастьем пробужденья
Меняет Солнце пышный свой наряд.
К одной стране восходят все виденья.
– Да, он придет, придет к тебе назад!
 

ПРИДОРОЖНЫЕ ТРАВЫ

 
Спите, полумертвые увядшие цветы,
Так и не узнавшие расцвета красоты,
Близ путей заезженных взрощенные. Творцом,
Смятые невидевшим тяжелым колесом.
 

 
В час, когда все празднуют рождение весны,
В час, когда сбываются несбыточные сны,
Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,
Возле вас раскинулась заклятая стезя.
 

 
Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли,
Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,
Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,
В женственной, в нетронутой, в девической красе.
 

 
Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,
Вашим равным – царствовать, а вам – навек уснуть,
Богом обделенные на празднике мечты,
Спите, не видавшие расцвета красоты.
 

ВЛЮБЛЕННЫЕ

 
Храня влюбленную истому,
Я цепенею и гляжу.
От одного цветка к другому
    В саду перехожу.
 

 
Воздушно ландыши белеют,
В себя влюбляется нарцисс,
И гроздья красных лилий млеют,
    Раскрылись и зажглись.
 

 
И счастью преданы немому,
Уста раскрывшихся цветов,
От одного цветка к другому
    Струят блаженство снов.
 

 
Я вижу, как они меняют
Свой легкий праздничный наряд,
Друг друга пылью соблазняют,
    Влюбляют и пьянят.
 

 
Душистой пылью опьяненный,
Цветок целуется с цветком.
А я, безумный, я, влюбленный,
    С блаженством не знаком.
 

 
Но я храню свою истому,
Тобой живу, тобой дрожу.
И от цветка идя к другому,
    Всем – сердце расскажу.
 

«Я знаю людей с голубыми глазами…»

 
Я знаю людей с голубыми глазами,
Я знаю, что принято думать о них.
Но это молчание Неба над нами
Не есть ли горящий безмолвием стих?
 

 
Не стих, а поэма, о том, что лазурность
Все видит, все знает, всегда глубина,
И молча твердит нам: «Безбурность. Безбурность.
Я лучше, чем буря. Я счастие сна».
 

ВЕЧЕРНЯЯ ТИШЬ

 
Темнеет вечер голубой,
Мерцают розовые тени.
Мой друг, скорей, пойдем с тобой
На те заветные ступени.
 

 
Над нами будет желтый крест,
Цветные окна церкви темной.
Зажжется небо, и окрест
Повсюду будет блеск заемный.
 

 
Багряно-огненный закат
Во мгле осветит лица наши.
С могил к нам розы обратят
Свои раскрывшиеся чаши.
 

 
Для нас надгробные кресты,
В лучах последнего сиянья,
Воспримут чары красоты,
Как знак немого обещанья.
 

 
И все тона, и все цвета,
Какие только в небе слиты,
Как в рай забытые врата,
Нам будут в этот миг открыты.
 

 
И смолкнут наши голоса,
И мы, друг в друге пропадая,
Погаснем, как в цветке роса,
Как в тучке искра золотая.
 

ВОЛНЫ

 
Волна бежит. Волна с волною слита.
Волна с волною слита в одной мечте.
Прильнув к скалам, они гремят сердито.
Они гремят сердито: «Не те! Не те!»
 

 
И в горьком сне волна волне шепнула.
Волна волне шепнула: «В тебе—мечта».
И плещут вновь: «Меня ты обманула!»
«Меня ты обманула. И ты – не та!»
 

НАРЦИСС И ЭХО

 
Цветок и воздух, смущенный эхом,
То полный плачем, то полный смехом.
Цветок нарцисса, и звук заветный,
Ответом вставший, но безответный.
 

 
Над глубью водной, мертво-зеркальной,
Бесплодно стынет цветок печальный,
Своим обманут прекрасным ликом,
Не внемля внешним мольбам и крикам.
 

 
А звук заветный, хотя и внешний,
Навек пронизан тоской нездешней,
Ревнует, молит, грозит, пророчит,
И вот рыдает, и вот хохочет.
 

 
Но нет слиянья для двух прекрасных,
Мы розно стынем в терзаньях страстных.
И гаснут звуки, и ясны воды
В бездушном царстве глухой Природы.
 

МУДРОСТЬ СЕРДЦА

 
Ты видал ли, как вздыхает вешний ветер меж цветов,
Их целует, и качает, ими прян и сладко-нов.
 

 
Ты видал ли, как лелеют волны лотос голубой,
Как они цветок ласкают, окружив его собой.
 

 
Ты видал ли, как воздушно светит в сумерках звезда,
Как пред нею, вместе с нею, дышит вечером вода.
 

 
В этом мудрость, в этом счастье – увлекаясь, увлекать,
Зажигать и в то же время самому светло сверкать.
 

 
Увлекая, увлекаться – мудрость сердца моего,
Этим я могу достигнуть – слишком многого – всего!
 

УТРЕННИЙ ЦВЕТОК

 
Я нашел в лесу цветок,
Он такой был легкий, нежный,
И рукой моей небрежной
Сломан тонкий стебелек.
 

 
Много я сорвал цветов,
И ликующих и бледных,
В этих чащах заповедных,
Далеко от городов.
 

 
Но упрямая душа
Говорит, что лишь вначале,
В утро, чуждое печали,
Радость счастья хороша.
 

 
И воздушный тот цветок
Я во всех своих скитаньях,
В наслажденьях, и в страданьях,
Позабыть никак не мог.
 

«Я не знаю, как же быть…»

 
Я не знаю, как же быть?
Продолжать или забыть?
Через улицу, давно,
Из окна смотрю в окно.
 

 
И давно ко мне приник,
Сквозь окно, далекий лик.
За воздушною средой,
Манит, нежный, молодой.
 

 
Этот лик глядит давно
Сквозь прозрачное окно.
Ближе быть нельзя никак:
Будет как-то все не так.
 

 
Нет, не так слились бы мы
В сладкой связи близкой тьмы,
Как мы слиты силой снов,
Без любви, и без оков.
 

 
Я не знаю, как же быть?
Как любить – и не любить?
Дух далекий, дух родной,
Вечно ль будешь ты со мной?
 

ШИПОВНИК

 
Шиповник алый,
Шиповник белый.
Один – усталый,
И онемелый,
Другой – влюбленный,
Лениво-страстный,
Душистый, сонный,
И красный, красный.
 

 
Едва вздыхая,
И цепенея,
В дыханьи мая
Влюбляясь, млея,
Они мечтают
О невозможном,
И доцветают
Во сне тревожном.
 

 
И близко, близко
Один к другому,
В корнях, так низко,
Хранят истому,
В листах, в вершинах,
В цветах, повсюду,
И в снах единых
Открылись чуду.
 

 
О, чудо мая
Неотвратимо!
Но время, тая,
Проходит мимо,
Но май устанет,
И онемеет,
И ветер встанет,
Цветы развеет.
 

 
Их рок – быть рядом
И жаждать слиться,
Их рок – лишь взглядом
Соединиться.
О, сон усталый,
О, вздох несмелый!
Шиповник алый,
Шиповник белый!
 

СРАЗУ

 
Ты мне понравилась так сразу оттого,
Что ты так девственно-стыдлива и прекрасна,
Но за стыдливостью, и сдержанно, и страстно,
    Коснулось что-то сердца твоего.
 

 
В твои глаза взглянув, я вижу в зыбком взоре,
Что страсть была тебе знакома и близка.
Ты легкая волна, играющая в море,
    Ты тонкий стебель нежного цветка.
 

 
Дыханьем ветерка, в заветное мгновенье,
Нарушена была твоя немая тишь,
Но было так легко его прикосновенье,
    Что ты его едва-едва таишь.
 

 
Мне все же чудится, что ласки поцелуя
Ты ясно слышала, и знаешь сладость их,
И я, увидя зыбь глубоких глаз твоих,
    Тебя люблю, желая и ревнуя.
 

БЕЛЫЙ ЦВЕТОК

 
В твои глаза взглянувши, я понял в тот же миг,
Что ты цветок воздушный и сладостный родник.
 

 
В твоей душе так много прозрачных светлых вод,
И над водой зеркальной цветок-мечта живет.
 

 
Весь белый, белый, он лишь в себя влюблен.
Его восторг воздушный ни с кем не разделен.
 

 
Но я люблю воздушность и белые цветы.
Прекрасная! Запомни, что мне желанна ты!
 

ТЫ ЗДЕСЬ

 
Ты здесь, со мною, так близко-близко.
Я полон счастья. В душе гроза.
Ты цепенеешь – как одалиска,
Полузакрывши свои глаза.
 

 
Кого ты любишь? Чего ты хочешь?
Теперь томишься? Иль с давних пор?
О чем поешь ты, о чем пророчишь,
О, затененный, но яркий взор?
 

 
Мое блаженство, побудь со мною,
Я весь желанье, я весь гроза
Я весь исполнен тобой одною
Открой мне счастье! Закрой глаза!
 

ЧЕРЕМУХА

 
Черемухой душистой с тобой опьянены,
Мы вдруг забыли утро, и вдруг вступили в сны.
 

 
И утро превратилось в моря без берегов,
Моря плавучих тучек, ветвей, кустов, цветов
 

 
Цветы, деревья, травы, и травы, и цветы,
Моря цветов и красок, любовь, и я, и ты.
 

 
Лицо к лицу склонивши и руку в руку взяв,
Мы вдруг прониклись счастьем легко дрожащих трав.
 

 
Безмерным светом Солнце светило с высоты,
И было изумленье, восторг, и я, и ты.
 

 
В нас царствовала Вечность, в нас был короткий час,
И утро вырастало для нас, для нас, для нас.
 

 
Мы были два сиянья, два призрака весны,
Черемухой душистой подсказанные сны.
 

ПРОЗРАЧНОСТЬ

 
Воздух стал прозрачней и печальней,
Умер день, а ночь не родилась.
Из окна, в своей опочивальне,
Лишь одна звезда, блеснув, зажглась.
 

 
Облачком окутанная белым,
Ласково глядела с высоты,
Призраком воздушно-онемелым,
Образом нетленной чистоты.
 

 
И с тобой, по берегу морскому,
Я вперед безгласно уходил,
К новому, к нежданному, к другому,
К воздуху без туч и без светил.
 

«Ты вся мне кажешься какой-то тайной сладкой…»

 
Ты вся мне кажешься какой-то тайной сладкой,
Когда вот здесь, вот тут, молчишь, едва дыша,
И для меня навек останется загадкой
    Твоя безмолвная душа.
 

 
Всем видом сказочным, немножко старосветским,
Напоминающим прадедовские дни,
И этим голосом, задержанным и детским,
    Ты точно говоришь: «Усни».
 

 
Когда же ты поешь так сладостно и ровно,
Ты вся мне кажешься нетронутым цветком,
Едва лелеемым, стыдливо и любовно,
    Полувлюбленным ветерком.
 

ШЕСТНАДЦАТИ ЛЕТ

 
Счастливая девушка
Шестнадцати лет!
О, возраст влюбленности
И быстрых побед!
О, миг пробуждения,
Румяный расцвет!
 

 
Весь мир вам – как житница,
Он нам только пуст.
Он вам улыбается,
Как розовый куст,
Как нежность подвижная
Смеющихся уст.
 

 
К вам жизнь приближается,
Ласкает, зовет
Под солнцем на озере
Вскрывается лед
На пчельнике топится
И копится мед.
 

 
Во всем обещания
И ласковый свет
Вы спросите, взглянете,
Вам будет ответ.
О, милая девушка
Шестнадцати лет!
 

ЗАМАРАШКА

                Уличной испанке

 
Бедная ты замарашка,
Серенький робкий зверок,
Ты полевая ромашка,
Никем не любимый цветок.
 

 
Ты и не знаешь, как манит
Прелесть незнатных полей,
Вид твой души не обманет,
Ты всех мне красавиц милей.
 

КОЛДУНЬЯ
_СОНЕТ

 
Как медленно, как тягостно, как скучно
Проходит жизнь, являя тот же лик.
Широкая река течет беззвучно,
А в сердце дышит бьющийся родник
 

 
И нового он хочет каждый миг,
И старое он видит неотлучно
Субботний день, как все, прошел, поник,
И полночь бьет, и полночь однозвучна.
 

 
Так что же, завтра – снова как вчера?
Нет, есть восторг минуты исступленной
Меня зовут. Я слышу. Так. Пора.
 

 
Пусть завтра встречу смерть в чаду костра,—
За сладость счастья сладко быть сожженной
Меж демонов я буду до утра!
 

МОРСКАЯ ДУША

 
У нее глаза морского цвета,
И живет она как бы во сне.
От весны до окончанья лета
Дух ее в нездешней стороне.
 

 
Ждет она чего-то молчаливо,
Где сильней всего шумит прибой,
И в глазах глубоких в миг отлива
Холодеет сумрак голубой.
 

 
А когда высоко встанет буря,
Вся она застынет, внемля плеск,
И глядит как зверь, глаза прищуря,
И в глазах ее зеленый блеск.
 

 
А когда настанет новолунье,
Вся изнемогая от тоски,
Бледная влюбленная колдунья
Расширяет черные зрачки.
 

 
И слова какого-то обета
Все твердит, взволнованно дыша,
У нее глаза морского цвета,
У нее неверная душа.