Текст книги "Германская военная мысль"

Автор книги: Константин Залесский

Соавторы: Карл Клаузевиц,Дитрих фон Бюлов,Альберт фон Богуславский,Вильгельм фон Шерфф,Альфред фон Шлиффен,Карл Габсбург,Ганс Дельбрюк,Гульмут фон Мольтке
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)

Вследствие таких соображений Груши был усилен, по крайней мере, дивизией Жирара из корпуса Релье (5000 чел.), что доводило численность его войск до 46 000 чел. Затем корпус Эрлона должен был продвинуться не далее Фразн и выдвинуть одну дивизию на Марбэ, чтобы иметь ее на всякий случай под рукой. Ней, рассчитывавший на 53 000 чел., чтобы разбить англичан, оказался внезапно ограниченным 25 000 чел. При этом не было недостатка в резервах: гвардия, Лобау и Эрлон составляли вместе 46 000 чел. Эти весьма разбросанные резервы должны были сыграть решающую роль в двух сражениях, которые могли начаться только к концу дня.

Пруссаки, предоставленные самим себе, вероятно, поступили бы лучше всего, если бы их выдвинутые вперед части отступали до тех пор, пока не явилась бы возможность сосредоточить на одном поле сражения все силы. Однако даже и не очень далекий отход дал бы повод англичанам взять направление на Брюссель и к своим кораблям. Нельзя было отступать, даже если бы Веллингтон и не обещал после полудня 16 июня поддержку и появление на фланге противника и даже если бы выполнение этих обещаний было еще менее вероятным. Поэтому Гнейзенау хотел оставаться у Флерюса. Но, уступая настойчивым убеждениям, он согласился отвести корпус Цитена на высоты между деревнями Линьи, Сент-Аман и Бри (схема 31). Трудно было найти более невыгодную позицию. Правда, она позволяла хорошо использовать артиллерию и насчитывала на своем протяжении четыре деревни, и к тому же большие деревни, которые были необходимы при тогдашней тактике. Но это не компенсировало невыгоды узости фронта и глубины фланга. Позиция была безусловно, достойна Теренция Варрона. Она неизбежно охватывалась даже помимо желания атакующего. Он был принужден охватить по меньшей мере один фланг, но без затруднений мог охватить и оба фланга, Случись это – обороняющийся должен был погибнуть. Найдись только еще один Гасдрубал, чтобы атаковать с тыла, – а в его распоряжение могло быть предоставлено не менее трех кавалерийских корпусов, – и был бы достигнут максимальный успех. Накануне падения Наполеону представлялся случай к такому сражению на уничтожение, какой ему не удавался за все 19 лет его полководческой деятельности.

Цитен занял позицию, Пирх расположился позади в резерве. Тильман должен был удерживать высоты между селениями Сомбреф и Тонгрин. Он образовал здесь отнесенный назад уступ, который, казалось, отвечал задаче обеспечения левого фланга Цитена от всякой атаки. Его сильная позиция была прикрыта, к сожалению, болотистым ручьем, образовавшим столь трудно проходимое препятствие перед фронтом, что обороняющийся не мог быть атакован, но и сам не мог атаковать, даже если бы это сдерживало только небольшое количество неприятельских войск. Тильман должен был довольствоваться ролью зрителя. Для участия в сражении он отпадал. Для того чтобы его изолировать, были назначены только Пажоль, Эксельман и одна дивизия Жерара. Две другие дивизии этого генерала должны были атаковать левый фланг у Линьи, а Вандам и Жерар – фронт у Сент-Амана. Гвардия и Мийо оставались в резерве у Флерюса, а Лобау еще далее позади них. Таким образом, собственно для сражения было предназначено 60 000 чел. против приблизительно равных неприятельских сил. Таким путем пруссаки могли быть побеждены, но не уничтожены и не отрезаны от англичан. Для достижения двух последних целей прежде всего необходимо было атаковать правый фланг. Как только Наполеон проникся этим убеждением, он решил подтянуть к себе Нея.

Сульт должен был написать маршалу: «Vous devez manoeuvrer sur le champ de maniéré a envelopper la droite de l’ennemi… cette armee est perdue, si vous agissez vigoureusement. Le sort de la France est dans vos mains» [238] – и далее: «Dirigez vous sur les hauteurs de St. Amand et de Brye» [239] .

Но Ней уже у Катр-Бра столкнулся с англичанами. Однако, если бы он даже и не получил этой двойственной задачи, ему более ничего не оставалось, как сначала решительно атаковать стоящего против него неприятеля, обратить его в бегство, а затем поспешить нанести решительный удар пруссакам. Но маршал в данный момент был не в состоянии без долгих церемоний опрокинуть противника. Наоборот, одна из его дивизий только что вынуждена была попятиться. Отчаянной кавалерийской атакой он попытался восстановить боевое равновесие. Он сам нуждался в подкреплении новыми силами, чтобы иметь возможность возобновить атаку и отбросить сильнейшего противника. Должен был подойти корпус Эрлона, но последний тем временем, согласно непосредственному указанию Наполеона, выступил на Бри. Ней послал ему решительный приказ немедленно повернуть обратно. Эрлон послушался, оставив только дивизию Дюрюта продолжать путь но направлению к императору, а сам прибыл к Нею, когда последний с наступлением темноты отошел к Фразн. Но и Дюрют достиг района Сент-Амана только тогда, когда у Линьи уже все было кончено.

Тем временем сражение там продолжалось (схема 32). Вандам овладел Сент-Аманом, но вследствие артиллерийского огня не мог продвинуться дальше. Жирар занял деревню Сент-Аман-ля-Э, но затем ее опять отобрали две прусские бригады. Около Линьи сражались две другие бригады против двух дивизий корпуса Жерара, пока наконец ручей не провел границу между обоими противниками. Блюхер надеялся разрешить вопрос атакой левого фланга Вандама. Две бригады Пирха овладели Вагнелэ и после боя с колеблющимся успехом утвердились в Ле-Амо. Но после того, как Вандам и Жерар были усилены тремя гвардейскими бригадами, пруссаки не могли продвинуться далее. Кавалерия Юргаса и Марвица сдерживалась Домоном и Сюберви. Ни Ней, ни Эрлон, ни Дюрют не показывались, пруссаки израсходовали в бою последние резервы; наступал вечер. Наполеон повел остатки своей гвардии и Мийо на Линьи. Обе перемешавшиеся между собою прусские бригады не могли устоять против свежих и превосходящих сил. Деревня была обойдена с обеих сторон и взята. Удерживать долее позицию не было возможноcти. Отчаянные кавалерийские атаки не могли изменить результатов дня. К счастью, Бри не было занято.

Через эту деревню и поблизости ее войска могли без особой опаски отходить по направлению к Тильи (см. схему 30). Первоначально хотели здесь задержаться, чтобы на следующий день возобновить бой. Но этому воспрепятствовало состояние войск. Цитен и Пирх еще ночью стали продолжать отступление. Арьергард, удерживавшийся в Бри, и бригада Тильмана в Сомбрефе обеспечивали отступление от какого бы то ни было преследования. К вечеру двигавшийся из Льежа Бюлов достиг авангардом Арденеля, а главными силами – Совенира. Тильман выступил на следующий день в три часа утра на Жанблу. Только после полудня оба последовали за остальной армией.

Нею пришлось отступить у Катр-Бра перед Веллингтоном, а Наполеон одержал победу под Линьи. Но это была, по наполеоновскому масштабу, только «ординарная» победа. Такая победа не устраивает полководца, который хочет восстановить утерянное мировое господство. Ему нужно было совершенно уничтожить оба прусских армейских корпуса, которые дрались против него у Линьи. Тогда бы Тильман поспешил отступить. Один Бюлов не мог бы противостоять натиску победителя. Веллингтон без поддержки со стороны пруссаков имел в виду отойти к Брюсселю, что означало: «к Антверпену и к своим кораблям». Таким образом, кампания была бы, по меньшей мере, быстро ликвидирована. Все сводилось к сражению на уничтожение у Линьи. Для такого сражения представлялись наиболее благоприятные условия. Чтобы быть возможно ближе к обещанной английской поддержке, пруссаки выбрали такую позицию, что уничтожение их зависело единственно от благоусмотрения и желания противника. Не хотел или не мог Наполеон полностью использовать выгоды этого положения, во всяком случае на него выпадала очень скромная, но в тоже время самая неотложная задача – отрезать пруссаков от англичан и для этого прежде всего атаковать первых в правый фланг. Для выполнения этого плана было бы достаточно гвардии и Лобау, если бы им было своевременно дано правильное направление. Приказы и контрприказы не помешали Наполеону победить под Линьи, не помешали уничтожить половину прусской армии и полностью отрезать ее от англичан. Наоборот, своей победой он вынуждал обе разъединенные армии соединиться. До сих пор одна из них сохраняла сообщение через Брюссель на Антверпен, а другая – через Льеж на Рейн. Теперь же обе шли в направлении на Брюссель. Первоначально Наполеон имел против себя две отдельные и слабые армии, теперь же ему приходилось иметь дело со значительно превосходившим его и почти уже соединившимся противником.

Таково было действительное положение дел, но оно иначе представилось воображению Наполеона. Он составил себе картину, согласно которой разбито было не два, а четыре неприятельских корпуса, которые или отошли к Льежу и тем самым совершенно исчезли с театра военных действий, или если и направлялись на Брюссель, то, во всяком случае, в такой степени разбитые и глубоко потрясенные, что на несколько дней их можно было исключить из всяких расчетов. Из этого неправильного предположения он сделал удивительный вывод: для преследования совершенно исчезнувшего или вполне безвредного противника нужно выделить больше чем третью часть всех имеющихся сил; второй же противник, который только что отбил атаку Нея, должен быть разбит остатком войск, уступающим ему по численности. Один принцип требовал: разбитый противник должен преследоваться при всех обстоятельствах; другой гласил: в бою надо быть возможно более сильным и во всяком случае надо иметь превосходство над противником. Согласовать оба принципа Наполеон мог только одним способом: с большей частью своих сил преследовать Блюхера, чтобы еще раз разбить его или попытаться совершенно распылить его войска и только после этого обратиться против Веллингтона, которого до этого должен был наблюдать и удерживать минимум войск. Если же Наполеон непременно хотел немедленно идти против Веллингтона, то он должен был сосредоточить для этого большую часть своих солдат, а для преследования разбитого Блюхера выделить только очень маленькую часть. Первое решение привело бы к бою у Вавра, второе – к видоизмененному бою у Ватерлоо. В первом случае шансы были хороши, так как половина прусской армии была уже разбита. Во втором случае Наполеон мог располагать превосходством в силах, тем более что Веллингтон направлял на не оправдывающие себя второстепенные цели несообразно большую часть войск. И здесь шансы могли бы быть высоки. Но они понижались и у Вавра, и у Ватерлоо, если бы в одном случае Блюхер, а в другом Веллингтон явились на выручку товарища по оружию, которому угрожал Наполеон. Блюхер доказал, что он был на высоте этой задачи. Но чтобы Веллингтон при наличии малейшей угрозы оставил главную коммуникационную линию на Брюссель и Антверпен без непосредственного обеспечения, – это было сомнительно: и Гнейзенау тогда в этом весьма сомневался. Таким образом, марш на Вавр, скорее, обещал успех.

Переправившись 15 июня у Шарлеруа через Самбру, Наполеон поставил себе трудную задачу разбить Блюхера и Веллингтона. Победой у Линьи 16 июня он не уменьшил, а еще увеличил затруднения. 17-го он поставил успех под большой знак вопроса тем, что выделил Груши с доброй третью боевых сил для преследования Блюхера, 5000 чел. бесцельно оставил стоять у Флерюса и только немного более чем с половиной всей армии искал решения против Веллингтона.

В течение дня 16 июня Веллингтон располагал сначала незначительными силами, но затем понемногу собрал достаточные силы для того, чтобы отбить атаку Нея, и к вечеру находился с большей частью своих войск у Катр-Бра. Получив известие об отходе пруссаков, он к полудню 17 июня также начал отступление, но, получив обещание поддержки на следующий день по крайней мере одним прусским армейским корпусом, он вновь остановился у Мон-Сен-Жана. Отрядив 16 000 чел. к местечку Хал и выделив другие отряды, он располагал к вечеру всего 62 000 чел., создавая таким образом незаслуженное превосходство своему противнику, насчитывавшему 70 000 чел. Авангард последнего подошел на близкое расстояние, главные же силы были глубоко эшелонированы за селением Женап.

Разведанная еще ранее позиция к югу от Мон-Сен-Жана, вдоль дороги Брен-л’Алед – Оэн (схема 33), имела достаточный обстрел. Узкий гребень высот представлял укрытие для задержанных позади частей. Несколько выдвинутых вперед ферм массивной постройки усиливало фронт. Веллингтон хотел дать здесь «оборонительный бой». Наполеон, одержавший все победы, за исключением Бородина и Ханау, посредством охвата одного из флангов или посредством захвата естественных путей отступления, или посредством обоих методов вместе, здесь пожелал применить чисто фронтальную атаку Он решил одолеть противника, располагавшегося перпендикулярно к своему пути отступления, не посредством «маневра», а только силой атаки, превосходством французского солдата. Решение должна была дать упорная воля. У Наполеона была только одна забота: как бы презренный противник не уклонился. Сначала нужно было развернуть армию, которая была глубоко эшелонирована: грунт по сторонам дороги размок. На это ушло все утро 18 июня. Только к 11 часам по правую сторону Брюссельской дороги развернулись четыре дивизии Эрлона, а по левую – три дивизии Релье; позади них были, в качестве резерва, Лобау, гвардия и резервная кавалерия. Почин должен был быть сделан взятием фермы Угомон. Для выполнения этого назначена была левофланговая дивизия Жерома. Она не смогла выполнить своей задачи даже при помощи большей части соседних дивизий Фуа. Еще в конце боя часть обороняющихся удерживалась в горящей ферме. Было невозможно выжидать конца этого безнадежного боя, так как уже приходили донесения о двигающихся к правому флангу пруссаках, хотя до них еще оставалось большое расстояние. После недостаточной артиллерийской подготовки Эрлон перешел в наступление четырьмя дивизионными колоннами, имея в каждой колонне едва один батальон по фронту и семь или восемь в затылок: атака велась поэшелонно с левого крыла, восточнее Брюссельской дороги. Правый эшелон (Дюрют) оказался остановленным у Смоэн, Ля-Э и Паплот, половина левого (бригада Кио) была задержана у Ля-Э-Сент. Только два с половиной эшелона достигли главной позиции. Ряды солдат, уже поредевшие от артиллерийского огня, встречаются частыми залпами английской пехоты. Беспомощные массы напрасно пробуют развернуться, чтобы выдвинуть на фронт больше ружей и больше атакующих солдат. Противник бросается на их фланги в штыки и с обнаженными шашками; они вынуждены отойти. Позади, в укрытой лощине, делается попытка привести в порядок остатки войск. Дюрют продолжал драться и наконец, после боя с переменным успехом, утвердился в Паплот, Ля-Э и Смоэн. Кио тоже не прекратил атаки на Ля-Э-Сент. Но время не ждало. Пруссаки приближались. Сначала кавалерия Дюмона и Сюберви, затем корпус Лобау были выдвинуты против угрожающей фланговой атаки. Тем временем противник, находившийся на фронте, должен был быть отброшен. Что не удалось пехоте, должна была сделать кавалерия. Мийо, Лефевр, Гюйо и Келлерман один за другим обрушивались на неприятельский центр. Каре рассеиваются, кавалерия атакует. Но, несмотря на величайшее геройство, 9000 кавалеристов не могли ни отбросить всю английскую армию, ни оказать ей продолжительное сопротивление. Находившемуся во главе кавалерийской массы Нею слишком поздно пришла мысль закрепить первые же успехи пехотой. Привлекается единственная из семи дивизий передовой линии – еще не израсходованная дивизия Башлю из корпуса Релье. Вместе с частями Кио ей удается занять Ля-Э-Сент. Но судьбу французской кавалерии нельзя уже изменить. Она должна отойти в полном расстройстве, как перед этим отошла пехота.

Между тем подошел корпус Бюлова из армии Блюхера и натолкнулся у Плансенуа и севернее его на сопротивление корпуса Лобау. Около деревни завязался бой. После того как Лобау потерял ее, она была взята вновь Молодой гвардией, затем опять отдана и вновь захвачена тремя батальонами Старой гвардии. Казалось, что эти непобедимые войска могли длительно обеспечить владение оспариваемой деревней, и Наполеон полагал, что он может и должен двинуть последние резервы на английскую позицию. Он удержал в резерве только три батальона. Ней должен был опять вести остаток Старой гвардии. Чего не смогли выполнить 14 000 пехотинцев и 9000 кавалеристов, то могло бы быть вполне под силу 5000 чел. Старой гвардии. Но так как мы знаем сражение при Каннах, то понимаем, что даже успех этой атаки ничего не мог дать Наполеону и что все сводилось к тому, чтобы одолеть или, по крайней мере, устранить Бюлова и Блюхера. Была образована одна могущественная и глубокая колонна, – а по другим данным, две колонны, – и к ней должно было примкнуть все, что можно было найти в лощинах на поле сражения из остатков корпусов Эрлона и Релье. Но и эта атака не могла удасться под картечью артиллерии и под залпами пехоты, как не удавались подобные атаки в течение предшествующих восьми лет. Атака превратилась в поспешное отступление и даже бегство, когда Цитен подошел и двинул через Оэн не менее бригады, занял Смоэн, Ля-Э и Паплот и начал поражать артиллерийским огнем район атаки. Этого огня с тыла не могла выдержать и Старая гвардия. Исход сражения этого дня был быстро решен. Последний резерв откатился назад. Было уже невозможно рассчитывать уверенно пройти мимо Плансенуа. 5-я прусская бригада, передовая в корпусе Пирха, следовавшего за Бюловым, вновь захватила деревню. Батареи Бюлова господствовали на пути отступления французов. Их огонь вызвал в армии ни с чем не сравнимый развал. Веллингтон, следовавший за убегавшим противником, хотел достойно закончить бой штурмом будто бы занятой позиции у Бель-Альянса и потребовал, чтобы огонь был прекращен. Это дало многим возможность избегнуть гибели, даже несмотря на то, что 5-я бригада продолжала атаку от Плансенуа на Мезон-дю-Руа и Вье-Манан. Герцог занял прежнюю французскую позицию и затем возвратился в свой лагерь, предоставив преследование Блюхеру.

Из прусской армии участие в бою приняли только корпус Бюлова и по одной бригаде из корпусов Цитена и Пирха. Несомненно, это объясняется не отсутствием усердия и доброго желания, а нецелесообразностью распоряжений для марша. По наполеоновским принципам, надо было стараться удержать по возможности все войска на одной дороге, а когда решались использовать несколько дорог, то выгоды этого стремились аннулировать создаваемыми перекрещиваниями походных колонн. Таким путем нельзя было достигнуть быстрого продвижения больших масс. Первая задержка образовалась при переправе через ручеек Лан, вторая – при развертывании (см. схему 30). Неудивительно поэтому, что, несмотря на то, что передний корпус Бюлова выступил из района Вавра еще рано утром, Тильмана можно было найти там еще к вечеру. Он только еще собирался выступить вдоль левого берега р. Диль, когда на правом берегу появился Груши. Французский маршал 17-го после полудня выступил с поля сражения Линьи и ночью достиг Жанблу. После некоторого сомнения относительно пути отступления противника Груши, опираясь на приказ императора, решил двигаться по дороге на Вавр. Когда во время походного движения стал доноситься со стороны Ватерлоо пушечный гром, один из его корпусных командиров, Жерар, посоветовал ему предоставить Блюхера самому себе и без промедления спешить на поле сражения к решительному пункту Но Груши уклонился. То, что он мог сделать по своей инициативе и, может быть, еще своевременно, затем предписывалось ему приказом самым настоятельным образом. Но офицер, везший приказание, прибыл с опозданием. Оставаясь в контакте с Блюхером, Груши должен был прикрывать главную армию от фланговой атаки. При попытке выполнить, насколько возможно, этот приказ, и прежде всего переправиться через реку Диль, он натолкнулся на сопротивление Тильмана. Но, несмотря на это, ему удалось переправиться через реку выше. Ночь наступила прежде, чем он смог отбросить стоявшего против его правого фланга неприятеля. Таков был ход событий; но даже и при крайней энергии преследование вдоль правого берега реки Диль не позволило бы маршалу лишить все части армии Блюхера возможности поддержать Веллингтона. Его действия имели бы больше значения, если бы он сопровождал главную Французскую армию, двигаясь вдоль левого берега реки Диль, и принудил бы Блюхера и Бюлова развернуться против него во время их марша на Плансенуа и отказаться от намеченной фланговой атаки. Своим последним приказом Груши – быстро подойти и отразить Бюлова – Наполеон сам подтвердил, что это было единственное целесообразное использование сил маршала. Как в остальном следовало бы вести бой, видно из того, что позднее, на острове Св. Елены, император указывал, будто у него было намерение одновременно с фронтом атаковать и левый фланг. Для выполнения этого имелось достаточно резервов и кавалерии. Во всяком случае, чтобы не натолкнуться слишком рано на препятствие, он должен был 17-го и в ночь на 18-е уже настолько развернуться, чтобы атака могла начаться с раннего утра. Тогда Груши, может быть, и удалось бы задержать часть прусской армии, имевшую возможность выйти на поле сражения, до того момента, пока не была бы одержана победа над Веллингтоном. Следовавшие одна за другой атаки неприятельского центра двумя с половиной дивизиями пехоты, тремя кавалерийскими корпусами и 5000 чел. гвардии в невыгодных и неэффективных построениях ни в коем случае не могли привести к успеху.

Нельзя узнать Наполеона 1800 г. и 1805–1807 гг. в Наполеоне июньских дней 1815 г. Полководец, который 15 и 16 июня 1815 г. колебался, направить ли ему корпус направо или налево, был уже не тот человек с орлиным взором, который после длительного перехода в тот же вечер вновь выступал, чтобы, как тигр, наброситься у Фридланда на свою добычу. Император, который утром 18 июня медленно устанавливал боевой порядок и нашел еще время произвести смотр войскам, был ведь не тот человек воли и действий, который кричал своим маршалам: Activité, activité, vitesse ! [240] – или который в ночь на 14 октября 1807 г. с факелом в руках поднимал артиллерию по крутому подъему на Ландграфен-Берг. Тот мастер военного дела, который бросал на фронт Веллингтона сначала пехоту, затем кавалерию и, наконец, гвардию, был, конечно, не тот бог полей сражений, который под Аустерлицом со всей своей армией обрушился на неприятельский фланг! Конечно, нет. Ведь в 1797 г. он сам сказал: «На полях сражений скоро стареют». Когда это было сказано, шел только второй год его полководческой карьеры. Но с тех пор в течение семнадцати лет случилось многое, что должно было расшатать даже крепкое строение этого колосса. Накопилось множество грехов, которые точили сердцевину этого титана. Ни стояние на месте, ни движение назад были невозможны. Он вынужден был идти вперед против все более и более возраставших сил. Ресурсов не хватало. Падение должно было наступить 18 июня или позднее. Во всяком случае, оно было неизбежно. Его мать это предвидела, когда сказала своему сыну при прощании на острове Эльбе: «Небо не допустит, чтобы ты умер от яда [241] или недостойной тебя смерти, ты должен умереть с мечом в руках». Найти такой конец – только это могло бы быть целью битвы при Ватерлоо.