Текст книги "Королева пустыни"

Автор книги: Констанс О'Бэньон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 33

Прошла неделя с тех пор, как родители Майкла уехали в свое поместье. Майкл почти все время проводил в городе и возвращался лишь поздно вечером, а иногда и ночью. Они всегда спали вместе, и Мэллори стоило большого труда не рассказать ему о ребенке. Но пока она решила молчать. Сегодня, как всегда, Мэллори пребывала в одиночестве. Стоя у окна, выходящего на улицу, она следила взглядом за проезжавшими каретами, надеясь, что одна из них подъедет к дому из из нее выйдет Майкл. Но, увы…

Поужинав, Мэллори пошла в библиотеку, перелистала несколько книг и отправилась спать, размышляя о своей одинокой жизни. И все же это было не то безысходное одиночество, от которого она страдала в Каире в доме родного отца.

Мэллори уже переоделась на ночь, как вдруг испытала странное чувство. Сначала она подумала, что ей показалось, но нет – внутри нее что-то шевельнулось.

Ребенок! Это шевелился ее ребенок!

В радостном возбуждении она накинула старый голубой халат и пошла в кабинет, который ей отдал Майкл. Сев за стол, она взяла перо, собираясь написать письмо кузине Фиби. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью.

Письмо было почти закончено, когда через раскрытую дверь до Мэллори донеслись голоса. «Наверное, приехал Майкл и разговаривает со слугами, – подумала она, сбегая вниз по лестнице. – Как хорошо, что сегодня он вернулся не слишком поздно и можно его, наконец, обрадовать!»

Голоса слышались из гостиной – Майкл разговаривал с дворецким.

В халате, с распущенными волосами, Мэллори буквально влетела в гостиную.

– Майкл, – крикнула она, – произошло… – И застыла на месте.

На диване сидел ее муж рядом с женщиной невиданной красоты. В комнате были еще люди, но она как завороженная смотрела на мужа.

– Майкл, – проговорила леди Саманта, смерив Мэллори презрительным взглядом, – что это за женщина? Она явно не служанка, иначе не обращалась бы к вам столь фамильярно. И что на ней за платье? Такое носили лет десять назад. Если это ваша милашка, то долгое пребывание в пустыне не лучшим образом повлияло на ваш вкус!

У Мэллори дрожали губы, но она гордо подняла голову, бросив на леди Саманту испепеляющий взгляд. Ее унизили, и она этого не потерпит.

– А вы кто такая? – спросила она угрожающе.

– Майкл, – сказала леди Саманта, скривив губы, – надеюсь, вы не позволите, чтобы ко мне обращались подобным образом?

Поднявшись с дивана и слегка пошатываясь, Майкл подошел к Мэллори.

– Признаюсь, я выпил лишнего, но все не так, как ты думаешь, Мэллори! Мы с друзьями сидели в клубе, и вдруг слуга сказал, что на улице в карете сидят дамы и просят нас спуститься.

Мэллори с тем же выражением негодования спокойно произнесла:

– И ты привез их сюда…

– Но это мои друзья.

– Ты не сказал своим друзьям о моем существовании?

В ее голосе не было осуждения, только скрытая боль.

– С какой стати он должен был говорить? – вмешалась леди Саманта. – С такими женщинами, как вы, не знакомят людей нашего круга.

Саманта попыталась положить руку ему на плечо, но он отшатнулся.

– Не будем объясняться при посторонних, Майкл. Я буду в своей комнате.

И Мэллори вышла, не взглянув на гостей.

– Откуда у вас эта красавица, Майкл? – вскочил с кресла лорд Грассом. – Если она вам не нужна, я беру ее! Где вы прятали ее все это время?

Однако, встретившись глазами с Майклом, он попятился и шлепнулся на свое место.

Майкл с отвращением смотрел на этих людей, которых считал когда-то своими друзьями. Отныне у него с ними нет ничего общего. Как он ни пытался вернуться к прежней жизни, ничего не получилось. Значит, так тому и быть!

– Вон из моего дома! Все! Вы даже не в состоянии разобрать, когда с вами говорит настоящая леди. Ни один из вас не стоит ее мизинца! Мэллори – моя жена.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Наконец леди Саманта не выдержала.

– Жена? Но мне никто не говорил, что вы женаты.

– Я должен был сказать вам об этом, Саманта. Но не хотел. Она не такая, как мы, черствые и циничные. Вы оскорбили ее, Саманта, а я оказался трусом и промолчал.

– Майкл, а как же я? Ведь вы дали мне понять, что мы поженимся. Я ждала вас! И что же теперь? – вскричала леди Саманта.

Все еще не протрезвев до конца, Майкл покачал головой. Теперь он видел перед собой лишь жесткий взгляд Мэллори.

– Скажу, что надо было прислушаться к словам старой цыганки. Все, что она предсказала, сбылось. Так что приношу свои извинения.

Он подозвал дворецкого и внятно произнес:

– Вывести всех вон из дома.

Мэллори вызвала горничную и велела принести с чердака свой старый чемодан. Во взгляде горничной читалась жалость, от которой было не менее больно, чем от оскорблений леди Саманты.

– Приготовьте карету, и пусть кто-нибудь придет за моим чемоданом. Я уезжаю.

– Слушаюсь, миледи. – Горничная вышла, и Мэллори закрыла лицо руками, чтобы не разрыдаться.

Она даже не взглянула на Майкла, вошедшего в комнату в тот самый момент, когда она торопливо заталкивала вещи в чемодан.

– Ты не уедешь! – сказал он, прислонившись к двери.

Она не сразу ответила, печально глядя на него.

– Я все равно уеду, Майкл. Я пыталась не мешать тебе, не нарушать твой привычный образ жизни, думала, тебе надо время, чтобы привыкнуть ко мне. Но я не знала, что ты способен на хладнокровную жестокость. Сегодня ты унизил меня. И себя тоже.

– Все совсем не так. Я же сказал тебе, что выпил лишнего в клубе.

– Желаю тебе тяжелого похмелья.

Он опустился на кровать. В голове наконец прояснилось.

– Я тебя не пущу!

– Мне очень жаль, но это тебе не удастся.

– Мэллори, прошу тебя, не уходи!

– Ты хочешь, чтобы я осталась, и твои друзья издевались надо мной? Чтобы я стала мишенью для их плоских шуток? Ты плохо меня знаешь. У меня никогда не было настоящего дома, и я надеялась, вернее, мечтала, что мы вместе создадим свой очаг. Но сегодня я поняла, что моя мечта неосуществима.

Майкл попытался обнять жену.

– Я очень виноват, но, поверь, я не хотел причинить тебе боль. Все произошло случайно.

– Верю. Но ты предпочитаешь проводить время с друзьями в клубе, а не со мной.

– Я пытался вернуться к прежнему образу жизни, но оказалось, что это невозможно. Я стал другим, а мои друзья не изменились. Теперь у меня нет с ними ничего общего.

– А у меня – с тобой.

– Мэллори, попытайся меня понять!

– Я пытаюсь. Друзья тебе надоели, со мной тебе скучно, теперь ты ищешь чего-то нового, чтобы заполнить свою жизнь. Разве не так?

– Нет! Совсем не так!

Он больно сжал ее плечо.

Мэллори вырвалась, закрыла чемодан, застегнула кожаные ремни и направилась к выходу.

– Я подожду в карете, пока принесут чемодан.

– Куда ты едешь?

– Я напишу тебе.

Майкл смотрел ей вслед и понимал, что бессилен что-то изменить. Слишком поздно. И только сейчас он осознал, что не может без нее. И в то же время – не может ее удержать.

Мэллори села в поджидавшую карету. В глубине души теплилась надежда, что Майкл побежит за ней, но его не было видно, и она, откинувшись на кожаную спинку, сказала кучеру:

– Мы едем в Равенуорт.

Когда они оказались у ворот величественного замка, солнце уже клонилось к закату. Кэссиди срезала в саду цветы. Увидев карету, она бросилась навстречу.

– Какой сюрприз, дорогая! Как жаль, что вы не предупредили о своем приезде и я не подготовилась. А где же Майкл?

– Я приехала одна, – ответила Мэллори, опустив голову.

– С ним что-нибудь случилось?

– Нет, с Майклом все в порядке. Я просто… Дело в том, что… Я не знала, куда мне деваться… И приехала к вам.

Кэссиди велела кучеру принести чемодан.

– Ничего не надо говорить. Вы – у себя дома. А сейчас необходимо отдохнуть.

Мэллори упала ей на грудь.

Она очнулась от того, что кто-то прикладывал ей ко лбу мокрое полотенце, и увидела склонившееся над ней лицо Кэссиди.

– Простите, что причиняю вам беспокойство, – сказала она.

– Не надо слов, дорогая. Мой сын знает, что вы ждете ребенка?

– Нет, – ответила Мэллори, даже не удивившись, что герцогиня разгадала ее тайну.

– Понимаю.

– Вы не скажете ему?

– Нет. Вы сами ему обо всем расскажете. – Кэссиди направилась к двери. – Когда вы ели в последний раз?

– Не помню, кажется, вчера.

– Отдыхайте, я что-нибудь принесу. Теперь вам надо есть понемногу, но часто. В вашем положении это очень важно.

Мэллори сжала ее руку.

– Майкл ни в чем не виноват. Он… Просто он не любит меня.

Впервые в жизни Кэссиди рассердилась на сына.

– Он так сказал?

– Нет, он не произносил этих слов, но я все поняла. Все дело – в ребенке. Я знаю, как важно ему иметь наследника рода Винтер.

Она вытерла заплаканные глаза.

– Но я хочу вам сказать, что никогда не брошу своего ребенка, как бросили меня родители. Это – мой ребенок, а не только Майкла.

Кэссиди закрыла глаза, так больно пронзили ее слова Мэллори.

– Меня не касается, что произошло между вами. Хочу только сказать, что этот дом – в такой же степени ваш, в какой и Майкла. И если вы не захотите видеть Майкла, мой сын больше не переступит порог этого дома.

– Вы так великодушны!

– Отнюдь. По правде говоря, я чувствую себя очень одинокой с тех пор, как Эрриан и Уоррик уехали с детьми в Шотландию.

– Вы, наверное, осуждаете меня?

– Нисколько. Именно о такой жене для сына я всегда мечтала. Вам трудно в это поверить, но я вас прекрасно понимаю. Когда-то Рейли был таким же, как Майкл. Поэтому не отчаивайтесь. Надо только не терять надежду. Если есть любовь, все обойдется, а я уверена, что Майкл вас любит.

– Мне кажется, это не любовь, а что-то другое. Но мне бы не хотелось его огорчать. Если будет оказия, не могли бы вы написать ему, что я здесь? Я буду вам очень благодарна.

– Непременно.

Мэллори в изнеможении закрыла глаза.

– Пожалуй, я немного отдохну.

Кэссиди придвинула стул к кровати, села и долго смотрела на Мэллори, чье лицо даже во сне было отмечено печатью страдания. «Бедная девочка! – думала Кэссиди. – Ей сейчас так же тяжело, как было мне, когда мы с Рейли поженились и я мучительно сомневалась в его любви».

Она встала и пошла искать мужа, чтобы сообщить ему важную новость, – отныне Майкл не просто их сын. Он – мужчина, несущий бремя ответственности за род Винтер.

Майкл, проснувшись, побежал вниз, но карета, в которой уехала Мэллори, еще не вернулась. Он не находил себе места, снова и снова перебирая в памяти каждое слово вчерашней драмы. А если с ней что-нибудь случилось? Наконец карета приехала.

Он кинулся к кучеру:

– Куда вы отвезли леди Мэллори?

– В Равенуорт, милорд.

– Как она себя чувствовала? Она… – Он осекся, сообразив, что разговаривает со слугой.

– У меня для вас письмо от его светлости, милорд. Герцог Рейли приказал вручить его вам лично.

И кучер достал из кармана ливреи конверт.

Письмо от отца! Майкл кинулся в кабинет и, сорвав гербовую печать, вынул из конверта записку:

« Майкл! Сообщаю тебе, что Мэллори благополучно прибыла в Равенуорт. Пишу по ее просьбе, чтобы ты не волновался. Они с твоей матерью очень подружились. Я полюбил Мэллори, как дочь. Надеюсь в скором времени получить от тебя весточку«.

Майкл сбежал вниз.

– Быстро собери мой чемодан. Я еду в Равенуорт, – крикнул он Уильяму.

– Сейчас, милорд.

– Поживей, Уильям! Я отправляюсь сию же минуту.

На стук Кэссиди дверь отворила улыбающаяся Мэллори. Две горничные внесли в комнату ворох одежды.

– Я попросила сшить что-нибудь удобное для будущей мамы, – сказала Кэссиди, выкладывая на постель одно за другим голубые и розовые платья. – Это, по-моему, как раз то, что нужно! Голубое очень пойдет к вашим волосам.

Мэллори потрогала нежную, воздушную ткань.

– Какое красивое! И как замечательно сшито – ничего не будет заметно.

– Я хотела сделать вам сюрприз. Ведь на свадьбу я вам толком ничего и не подарила. А когда родится ребенок, мы поедем в Лондон и обновим весь ваш гардероб.

Мэллори дотронулась до живота.

– Я все время слышу, как он бьется.

Кэссиди сияла от счастья.

– Вы даже не представляете, что означает для меня появление нашего малыша в этом доме. Дети Эрриан – замечательные крошки, я их очень люблю, но они воспитываются в шотландских традициях, что совершенно естественно. А этот ребенок будет Винтер!

– Надеюсь, родится мальчик. Мне кажется, Майклу очень хочется иметь сына.

– Так же, как в свое время его отцу, – вздохнула Кэссиди. – Жаль, что я не родила ему нескольких детей!

– Но вы же родили сына и дочь?

– На самом деле, Эрриан – дочь моей сестры и сводного брата Рейли. Но для нас она так же дорога, как и Майкл.

– Я бы ни за что не подумала, что вы – не родная мать Эрриан, – воскликнула Мэллори и, задумавшись на мгновение, тихо спросила: – Вам кажется, он приедет?

– Приедет? Конечно! Не сегодня, так завтра.

Глава 34

В картинной галерее Равенуорта Мэллори рассматривала величественные портреты предков своего мужа. Герцоги и герцогини оживали перед ее взором, воскрешая гордость и славу старинного, уходящего в глубь веков рода Винтер. Такое же выражение величавой гордости проскальзовало иногда во взгляде Майкла.

Задержавшись возле семейного портрета Рейли и Кэссиди, она отметила про себя мастерство художника, уловившего своеобразный поворот головы Рейли, его твердый и вместе с тем добрый взгляд, нежную улыбку Кэссиди, которая будто светилась изнутри, несмотря на официальную позу и роскошное белое платье.

Мэллори поймала себя на мысли, что когда-нибудь, возможно, и ее портрет будет висеть в этой галерее, в зале, специально отведенном для жен прославленных герцогов.

Герцог и герцогиня щедро дарили ей свою любовь. Рейли был необычайно предупредителен, постоянно пытаясь услужить и интересуясь, как она себя чувствует. Если бы не правила приличия, Мэллори то и дело бросалась бы ему на шею. Ее поразило, с каким уважением относились к нему все окрестные жители.

Но если герцога жители Равенуорта уважали, то герцогиню просто боготворили, а дети часто прибегали к ней с полевыми цветами и разными подарками от родителей.

Когда Мэллори впервые появилась в деревне вместе с Кэссиди, ее встретили слегка настороженно. Однако вскоре любопытство сменилось доброжелательностью.

Обо всем этом она думала, стоя у портрета Эрриан и Майкла, двух очаровательных детей, запечатленных художником на фоне сельского пейзажа.

– Ты хочешь, чтобы наши портреты тоже висели здесь?

От неожиданности у нее перехватило дыхание – в двух шагах от нее стоял Майкл, изменившийся до неузнаваемости. Никакого высокомерия, ни малейшей жесткости во взгляде, – лишь тень легкой неуверенности и искрящиеся счастьем изумрудно-зеленые глаза.

– Майкл, ты приехал!

– А разве я мог не приехать?

Он сделал неуверенный шаг вперед и остановился, глядя прямо перед собой на белую стену, где было оставлено место для его портрета, который будет висеть здесь, когда Майкл станет герцогом Равенуортским.

– Представляешь, – сказал он, – пройдут годы, на твоем месте будет стоять некая юная особа и любоваться твоим портретом в золоченой раме. Она будет восхищаться твоей красотой, а ее муж скажет: «Это моя прабабушка. Ее знаменитые рыжие волосы сравнивали с солнечными лучами. Моему прадедушке очень повезло, что у него была такая красавица-жена».

Забыв обо всем, Мэллори бросилась к нему.

– Майкл, любимый, я так скучала! Я так люблю тебя!

Он крепко прижал ее к себе.

– Как же долго я ждал, Мэллори! Как хотел это услышать! Помнишь ту ночь, когда я сказал, что мне еще что-то нужно от тебя?

– Помню.

– Я ждал, когда ты наконец меня полюбишь.

– Майкл, я не знала, что на свете бывает такое счастье! И такая боль!

– Меньше всего я хотел причинить тебе боль. А больше всего я боялся потерять тебя. Он пытался найти слова, которые должен был сказать ей в эти минуты. Ему надо было до конца быть честным перед ней, стереть остатки горечи, чуть не разрушившей их счастье.

– Ты должна поверить, что между мной и Самантой никогда ничего не было и не может быть. Верь мне, прошу тебя.

– Я верю, Майкл! Я не могу сомневаться в твоих словах!

– Ты не по годам мудрая женщина, Мэллори. Сегодня, сейчас, перед лицом своих предков я даю тебе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах не унижу тебя и не нарушу обет, котрый мы дали друг другу. – Он улыбнулся и добавил: – Дважды.

Мэллори не могла оторвать от него восхищенного взора.

– Расскажи, когда ты влюбился в меня?

Он расхохотался.

– Неужели ты не помнишь? Когда на палубе стоял с пустым ведром, а ты была мокрая и глаза твои метали громы и молнии.

Майкл взял жену за руку.

– Пойдем отсюда. Нам о многом надо поговорить наедине.

В дальнем конце галереи показались Кэссиди и Рейли. Мать, поняв в чем дело, потащила Рейли в сад, не дав ему опомниться от изумления.

– Что ты делаешь? Я хочу поговорить с сыном!

– Не сейчас, дорогой! Пусть они остануться вдвоем и Мэллори скажет Майклу о ребенке.

Рейли согласно кивнул.

– Конечно, конечно. Ты видела, как он смотрел на нее?

– Первые муки любви надо сберечь на всю жизнь, – сказала Кэссиди с грустью.

Рейли взял ее за руку. Солнце стояло высоко в небе. Казалось, что и цветы, и деревья, и птицы воспевают этот незабываемый день. Они остановились под сенью старого дуба.

– Но есть любовь, прошедшая сквозь годы и испытания, – когда он и она живут одним дыханием и часть не отделить от целого.

– Да, родной. Такая любовь чиста, как родник. И дай Бог, чтобы они познали ее.

Майкл открыл дверь своей комнаты и пропустил Мэллори вперед.

– Здесь нам никто не помешает.

Кинув камзол на кровать, он поставил Мэллори на расстоянии вытянутой руки перед собой и стал разглядывать, как редкий экспонат.

– Итак, на чем мы остановились? – шутливым тоном спросил он, с удовольствием отмечая ее смущение и любуясь фарфоровой белизной ее лица.

– Ты хотел мне рассказать все с самого начала.

Она с улыбкой смотрела, как дрожит его рука, когда он попытался сладить с непослушными волосам, видела как ему не хочется вообще ни о чем говорить. Она любила его таким и старалась продлить счастливое мгновение.

Он молчал, и тогда она с улыбкой спросила:

– Что я вижу? Тот ли это бесстрашный Ахдар Акраба, отражавший натиск десятков воинов, смеявшийся в лицо самому шейху Сиди Ахмеду? И этот великий покоритель пустыни оробел при виде безоружной женщины?

– Оробел? Да я просто в отчаянии! Я не нахожу слов, ибо впервые в жизни говорю женщине о своей любви.

Расстегнув верхнюю пуговицу платья, Мэллори присела на кровать.

– Как приятно слышать подобные речи. Жене всегда хочется быть единственной возлюбленной своего мужа.

Майкл облегченно рассмеялся.

– Ты все-таки положила меня на обе лопатки, добилась своего?

– Еще нет, – кокетливо ответила она, расстегивая на нем рубашку.

Мэллори передумала – лучше ничего ему не говорить, пусть сам сделает радостное открытие.

Она целовала его в шею и плечи, взлохматила волосы, отталкивая от себя всякий раз, когда он пытался сомкнуть свои сильные руки у нее за спиной.

– Если ты не перестанешь терзать меня, я не смогу договорить то, что хотел.

– Иногда молчание говорит больше слов, – парировала Мэллори, сбросив с себя платье.

– Не мучь меня, хитрая рыжая лисица! – воскликнул Майкл, глядя как она развязывает пояс на своей рубашке.

Желание становилось нестерпимым, и, осыпая поцелуями, он повалил Мэллори на постель. Сжимая ее грудь, он ощутил что-то новое, прежде незнакомое, а в мозгу промелькнуло, что тело любимой слегка пополнело. Жадно припав к ее губам, он успел прошептать:

– Я люблю тебя до боли, до безумия.

Она легла на спину, подставив его рукам свой округлый живот.

– Мэллори!

– Что, любимый?

Но он не решился сказать ей, что она располнела, и продолжал свою страстную охоту, лаская бедра и ягодицы жены, устремляясь то вверх, то вниз по этой вожделенной пустыне в поисках оазиса.

– Ты ничего не заметил?

Ее голос раздался откуда-то издалека, прервав его сладострастный поиск.

– Я уже не влезаю в свои старые платья…

– В платья… Какие платья?

Она рассмеялась, по-прежнему лежа на спине и поворачиваясь с боку на бок.

– Ты самый невинный из мужей! Неужели ты не заметил, как я располнела?

– Я… не решился…

Она снова рассмеялась, взяв его руку и приложив к животу. В этот момент по милости великодушной природы их дитя пошевелилось, и Майкл в испуге отдернул руку. Он хотел, но не мог произнести ни слова. Наконец, к нему вернулся дар речи. Нежно целуя ее живот и гладя ее разбухшие груди, он, сияя от счастья, воскликнул:

– Боже! Ребенок! Мой ребенок!

Он готов был повторять и повторять эти слова, но у него перехватило дыхание и он лишь бережно взял ее и, приподняв, стал осыпать поцелуями.

– Теперь я знаю, как в этой семье дорожат своими детьми.

– А знаешь ли ты, – отозвался он, – как дорожат в ней своими женами?

– Да, я успела это заметить.

Майкл все прижимал ее к себе, стремясь еще раз ощутить биение жизни в этом прекрасном теле.

– Когда я в следующий раз поеду в Лондон, то непременно разыщу одну цыганку и щедро отблагодарю ее.

– Уж не веришь ли ты в предсказания? – удивилась Мэллори.

– На этот раз не поверить невозможно.

Держа ее голову обеими руками, Майкл заглянул в глубину ее глаз.

– Вот кого я искал долгие годы, не зная, найду ли. Тебя, моя единственная любовь. Я искал тебя в каждой женщине, пытаясь угадать, ты ли это. Но небу было угодно, чтобы, уже потеряв надежду, я обрел тебя там, где и не думал найти.

Мэллори смотрела на него, не веря своим ушам. Неужели это говорит Майкл? О ней? Могла ли она мечтать, когда впервые встретила этого необыкновенного, ни на кого не похожего человека, что он полюбит ее?

– Мэллори, ты никогда не уйдешь от меня?

– Никогда!

Сжимая его в объятиях, она чувствовала, как одиночество навсегда покидает ее, уступая место уверенности и покою.

За окнами замка валил снег и завывал холодный декабрьский ветер, но в доме было тепло. Потрескивали дрова в каминах, сияли свечи, сновали слуги, поглядывая на второй этаж. Все говорило о том, что происходит нечто необыкновенное.

В верхней гостиной Рейли усадил Майкла перед собой и, с улыбкой глядя на его белое как мел лицо, протянул ему рюмку с коньяком.

– Ты знаешь, Майкл, сколько стоит мир, столько и рождаются дети. И твой ребенок тоже родится.

– Наверное, это ужасно больно…

– Еще бы не больно!

– Это я заставил ее страдать!

В комнату вошла сияющая Эрриан. Взяв брата под руку и подмигнув отцу, она весело защебетала:

– Вы только представьте, какое у нас будет славное Рождество! И вот, что я скажу тебе, папа: если ребенок появится на свет не так быстро, как хотелось бы, мы вызовем доктора и начнем лечить Майкла.

Сжав рюмку в кулаке, Майкл подошел к окну. Лицо его было искажено невыразимой мукой. Деревья за окном склонились под тяжестью снежных шапок. Ему вдруг представилось, что Мэллори умрет во время родов, как случалось с женщинами в деревне.

Охваченный паникой, он рванулся было к двери, но тут же замер от ужаса. Раздался душераздирающий крик. Отец, понимая, что чувствует сейчас его сын, положил ему руку на плечо и спокойно сказал:

– Это не от боли, а от радости. По-моему, родился мальчик.

Майкл залпом осушил рюмку.

– Ты думаешь, с Мэллори все в порядке?

– Уверен! Разве ты не слышал, что сказал доктор Уортингтон? Она сложена так, будто ей сам Бог велел рожать.

Немного погодя, в комнату вошла Кэссиди, бережно неся в руках голубой сверток. Миновав Рейли и Эрриан, она направилась прямо к Майклу.

– Счастлива сообщить, Майкл, что Мэллори чувствует себя хорошо и просит тебя познакомиться со своим сыном.

Майкл, взяв из рук матери сверток, широко открытыми глазами посмотрел на сморщенное личико и дотронулся до крохотных пальчиков.

– Сын… – прошептал он. И, повернувшись к отцу, уже громким, уверенным голосом сказал: – Сын! У меня родился сын!

Кэссиди с Эрриан обнимались и плакали, а Рейли взял у Майкла ребенка и, поднеся к самому лицу, долго рассматривал это драгоценное создание, как будто ему никогда раньше не случалось видеть новорожденных.

– Родился новый Винтер! – наконец торжественно сказал он, делая ударение на каждом слове.

Майкл выскочил из гостиной и через мгновение уже был в своей спальне. Его поразило, как прекрасно выглядит Мэллори. С белым бантом в гладко зачесанных волосах, полулежа на подушках, она встретила его словами:

– Майкл, как ты думаешь, сегодня предки Винтер улыбаются на небесах?

Взяв его руку, она крепко сжала ее в своей и, приподнявшись, поцеловала в щеку.

– Вне всякого сомнения. Наш род продолжается! – ответил он.