Текст книги "9 ноября"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Возможно, я немного драматизирую, но это неважно. Я слишком нервничаю, чтобы выйти из душа, хотя промыла волосы от кондиционера несколько минут назад. Понятия не имею, что ожидает Бен от сегодняшней ночи. Если он захочет спать, я пойму. На этой неделе он прошел через ад и обратно. Но если он захочет заниматься чем-то кроме сна, я абсолютно, без сомнений, с ним соглашусь.

Вытеревшись полотенцем, я натягиваю его футболку через голову. Смотрю в зеркало и восхищаюсь тем, как она свисает с моих плеч. Я никогда не носила одежду парней, и мне всегда было интересно, будет ли это ощущаться так же хорошо, как я себе представляла.

Так и есть.

Я снимаю полотенце с головы и несколько раз провожу пальцами по волосам. Беру зубную пасту Бена и выдавливаю немного на палец, а затем втираю в зубы в течение минуты. Закончив, я делаю глубокий, успокаивающий вдох, а затем выключаю свет и открываю дверь.

Его ночник включен и Бен лежит на постели прямопо центру, закинув руки за голову. Он сбросил покрывало на пол, а из одежды на нем ничего, кроме носков и боксеров. Я стою и мгновение им любуюсь, пока его глаза закрыты. Возможно, он на самом деле спит, но меня это не расстраивает. Сегодняшняя ночь для него и только для него, потому что я знаю, что ему больно. Я просто хочу помочь ему, пока здесь, поэтому если Бен нуждается во сне, я сделаю все, что смогу, чтобы гарантировать, что он получит лучший сон, который у него когда-либо был.

Я подхожу к лампе и выключаю свет, а затем поднимаю покрывало с пола. Осторожно сажусь на кровать и накрываю нас обоих, когда ложусь рядом, спиной к его груди. Я стараюсь не разбудить его, пока поудобней устраиваю свою подушку.

– Дерьмо.

Я поворачиваюсь на звук его голоса. В комнате темно, поэтому не могу сказать, он говорит во сне или проснулся.

– Что такое? – шепчу я.

Чувствую, как его рука оборачивается вокруг моей талии, и он притягивает меня ближе.

– Я оставил свет включенным, чтобы увидеть, как ты выйдешь из ванной в моей футболке, но ты принимала очень долгий душ. Думаю, я заснул.

Я улыбаюсь.

– Я все еще в ней. Хочешь, чтобы я включила свет?

– Блять, да, пожалуйста.

Я смеюсь и переворачиваюсь в сторону лампы. Включаю свет и снова возвращаюсь к нему. Бен, не мигая, поглощает меня глазами.

– Встань, – говорит он, поднимаясь на локте. Я встаю, но его глаза не встречаются с моими. Они проходятся по моим ногам, бедрам, груди. Я не возражаю, что он не смотрит на мое лицо. Я совсем не против.

Подол его футболки заканчивается на несколько дюймов выше колен. Это достаточно низко, чтобы он не смог понять, что прямо сейчас на мне нет нижнего белья. Но также, это достаточно высоко, чтобы он, наверное, молился, чтобы сейчас на мне не было нижнего белья.

Его глаза снова возвращаются к моим ногам, и Бен начинает медленно говорить, словно читает стихи.

– Все моря Отдам за то, Где ты и я. Качаемся то вверх, то вниз. И тонет мой корабль и ты, – его взгляд скользит по моему телу, пока не встречается с моим. – Дилан Томас, – уточняет он.

Я медленно выдыхаю.

– Ого, – говорю я. – Порно-поэзия. Кто бы мог подумать?

Бен лениво улыбается. Он поднимает палец и указывает на меня.

– Сейчас я бы хотел свою футболку назад.

– Сейчас?

Он кивает.

– Прямо сейчас. Прежде, чем ты выключишь лампу. Сними ее, она моя.

Я нервно смеюсь и начинаю тянуться к лампе. Прежде, чем я успеваю выключить свет, Бен вскакивает и, ступая по матрасу, прыгает на пол прямо передо мной. Его взгляд игривый, но в то же время немного строгий. Он хватается за подол моей футболки и, недолго думая, тянет ее вверх, снимая через голову. Бросает ее куда-то позади себя, и я оказываюсь перед ним совершенно обнаженной. Его глаза изучают каждый изгиб моего тела, прежде чем он судорожно вдыхает.

– Святое дерьмо, – бормочет он.

Я не могу вспомнить ни одного раза, даже до пожара, когда бы чувствовала себя такой красивой. Бен смотрит на меня, как будто это привилегия, а не одолжение. И когда он наклоняется вперед и берет мое лицо в свои руки, я приоткрываю рот и жду его поцелуя, потому что я никогда ничего так не хотела, как хочу его прямо сейчас.

Его губы влажные, и он по собственнически меня целует. Его язык грубый и беспощадный, и мне это нравится. Мне нравится ощущение как я необходима ему. Когда его пальцы медленно скользят вниз по моей спине, я понимаю, что, в конечном итоге, тоска не должна быть фактором, делающим поцелуй десятибальным. Потому что тоска в этом поцелуе отсутствует, а он уже на девять баллов.

Бен притягивает меня к себе и моя голая грудь прижимаеся к его. Ладно, теперь десять.

Он разворачивает нас и опускает меня на кровать, но не ложится сверху. Он устраивает нас так, чтобы мы лежали рядом друг с другом, головами на подушке, но его рот все еще на мне. Тихие, наполненные желанием звуки начинают вырываться из моего рта, и каждый из них – это результат того, что этот поцелуй делает со мной.

Мне уже не важно, что свет по-прежнему горит. Если это означает, что Бен снова будет смотреть на меня так же, как и до этого поцелуя, я позволю ему зажечь все лампочки. Я бы даже разрешила ему установить флуоресцентные лампы.

– Фэллон, – быстро говорит он, отрываясь от моего рта. Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз. – Мы читали такие книги. Ты знаешь правила. Если ты хочешь, чтобы я остановился или действовал медленнее, просто...

Я качаю головой.

– Все прекрасно, Бен. Просто идеально. Я скажу, если не захочу что-то делать или начну нервничать. Обещаю.

Он кивает, но все равно кажется, будто он хочет сказать что-то еще. Или спросить. И тут я вспоминаю, что мы действительно никогда не говорили об этом.

– Я никогда этого не делала, но это не значит, что я не готова, – признаюсь я.

Чувствую, как его тело слегка напрягается.

– Ты девственница, – говорит он, и это скорее утверждение, чем вопрос.

– Да, но только на несколько минут.

Мой ответ заставляет его улыбнуться, но потом на его лице появляется беспокойство. Его глаза мгновенно проясняются, а улыбка превращается в мрачную линию. Он мягко качает головой.

– Я не хочу быть твоим первым, Фэллон. Я хочу быть твоим последним.

Я тихо вздыхаю, когда его слова доходят до меня. Он меня не целует, но только за эти слова этот момент заслуживает двенадцати баллов. Я касаюсь его щеки кончиками пальцев и улыбаюсь.

– Я хочу, чтобы ты был моим первым и последним.

Глаза Бена темнеют, а затем он скользит своим телом по моему, и крепко обнимает. Я могу чувствовать какой он твердый и стараюсь не скулить.

– Ты не должна говорить такие вещи, если не имеешь в виду именно это, Фэллон.

Я имею в виду то, что сказала. Впервые я осознаю, что мне плевать на пять лет. Мне плевать, что мне не двадцать три. Все, что меня волнует – это Бен и как я чувствую себя рядом с ним, и что я хочу еще большего.

– Я хочу, чтобы ты был моим единственным, – говорю я, мой голос тише, но в нем больше решимости.

Бен морщится, будто ему больно, но теперь я знаю, что это хороший знак. Очень хороший.

Он очерчивает пальцем контур моих губ.

– Я хочу быть твоим единственным, Фэллон. Я хочу этого больше всего на свете. Но сегодня этого не произойдет, если ты не пообещаешь мне, что я смогу слышать твой голос завтра и каждый последующий день.

Я киваю, удивленная, что мы говорим об этом. Я совсем не ожидала такого поворота, когда сегодня утром садилась в самолет. Но я знаю, что это правильно. Я не собираюсь встречаться ни с кем, кто не заставляет меня чувствовать себя так, как он. Людям дается такое счастье не больше раза в жизни.

– Обещаю.

– Я серьезно, – повторяет он. – Я хочу получить твой номер телефона, прежде чем ты уедешь утром.

Я снова киваю.

– Ты его получишь. Я хочу, чтобы он у тебя был. И адрес моей электронной почты. А еще я пойду и куплю принтер с факсом, чтобы дать тебе и этот номер тоже.

– Малыш, – говорит он, и его губы изгибаются в улыбке. – Ты уже сделала этот секс лучше, чем у меня когда-либо был, а я даже не вошел в тебя.

Я кусаю губу, когда провожу пальцами по его руке, поднимаясь вверх по шее, пока не обхватываю его лицо.

– Чего ты ждешь?

Бен громко вздыхает.

– Наверно, жду пока проснусь. – Он наклоняется и целует меня в шею. – Я ведь сплю, да?

Я качаю головой, когда он прижимается ко мне бедрами. Из моего рта вырывается стон, и нежные поцелуи в мою шею становятся все более дикими.

– Наверняка сплю, – бормочет Бен. Его рот касается основания моего горла, и он прикасается кончиком языка к моей коже, поднимаясь выше по шее, пока снова не целует меня в губы. Это безусловно самая сексуальная вещь, которую я когда-либо чувствовала.

Секунды превращаются в минуты. Пальцы превращаются в руки. Поддразнивание превращается в пытку. Пытка превращается в невообразимое удовольствие.

Его боксеры оказываются на полу. Демонстрируя невероятную силу воли, он прижимается, но все еще не входит в меня.

– Фэллон, – шепчет Бен, его губы медленно двигаются по моим. – Спасибо за этот прекрасный подарок.

Как только его слова касаются моего рта, он захватывает меня в глубоком поцелуе. Все мое тело напрягается от всплеска боли, которая проходит через меня, когда Бен входит в меня, но то, насколько идеально мы подходим друг другу, превращает боль всего лишь в неудобство.

Это прекрасно.

Он прекрасен.

И каким-то образом, когда Бен так смотрит на меня, я верю, что я прекрасна.

Он прижимает свой рот к моему уху:

– Никакие написанные слова никогда не смогут правильно описать этот момент.

Я улыбаюсь между стонами.

– Как тогда ты собираешься писать об этом?

Бен нежно целует меня прямо в уголок рта.

– Думаю, мне придется затемнить эту часть...

• • •

Не уверена, что секс должен заставлять тебя чувствовать, будто ты только что отдал часть себя человеку, который был в тебе, но это именно то, что произошло. Кажется, как будто мы объединились, части наших душ переплелись и его часть оказалась во мне, а моя – в нем. Пожалуй, это было единственное и самое глубокое чувство, которым я когда-либо делилась с другим человеком.

Чувствую, как тепло поднимается вверх по моему лицу, будто я хочу плакать, но сдерживаю слезы из-за страха. Я просто знаю – не существует никаких вариантов, чтобы после этого я смогла сказать ему "прощай". Это будет намного больнее, чем в прошлом году. Я не могу начать новый день без него, являющегося частью моей повседневной жизни. Не после этого.

Его руки обвиваются вокруг меня, и хотя прошло несколько минут и он уже успел сходить в ванную комнату и вернуться обратно в кровать, он дышит так, будто вышел из меня несколько секунд назад. Думаю, мне нравится эта часть секса. Последствия. Спокойствие. Все еще чувствовать связь после того, как закончился физический контакт.

Его губы прижимаются к моему плечу – к одному из шрамов – и он оставляет самый нежный поцелуй на моей коже. Настолько мягкий и продуманный, что кажется – это гораздо больше, чем просто поцелуй. Это словно обещание, и я бы все отдала, чтобы иметь возможно читать его мысли прямо сейчас.

– Фэллон, – шепчет он, притягивая меня ближе к себе. – Помнишь, все те любовные романы, что ты заставила меня прочитать?

– Я заставила тебя прочитать только пять. Остальные ты читал по твоему собственному желанию.

Бен проводит носом вдоль моего подбородка, пока его губы не оказываются у моего уха.

– Ладно, – продолжает он, – я думал о некоторых вещах, что говорили те парни, когда находились с девушкой. Те, которые мы решили не говорить? Например, когда парень дает понять девушке, что владеет ей? Знаю, мы смеялись над этим раньше, но... срань Господня. – Он отодвигвется и нависает надо мной напряженно вглядываясь в мое лицо. – Я никогда не хотел ничего сказать так, как хотел сказать тебе эту фразу, пока был внутри тебя. Потребовалось приложить все усилия, чтобы промолчать.

Никогда не думала, что это предложение может заставить меня всхлипнуть, но это точно произошло.

– Если бы ты это сделал... Я бы не попросила тебя остановиться.

Бен проводит губами по моей щеке, пока не добирается до рта.

– Я не скажу тебе этого до тех пор, пока ты не будешь действительно моей. – Он оборачивает руки вокруг моей талии, прижимая ближе к себе, молча умоляя о том, что не говорит вслух. Я чувствую это. Отчаяние.

– Фэллон, – говорит он и слова застревают в его в горле. – Я не хочу прощаться с тобой, когда мы проснемся.

Из-за его слов в моем сердце образовывается огромная дыра.

– В этот раз у тебя будет мой номер. Ты сможешь мне звонить.

– Каждый день? – Спрашивает он с надеждой.

– Я очень расстроюсь, если ты не будешь этого делать.

– Два раза в день?

Я смеюсь.

– Я смогу видеть тебя каждый день?

Я качаю головой, потому что это на самом деле невозможно.

– Это будет как-то дороговато, – говорю ему.

– Нет, если я буду жить с тобой в одном городе.

Моя улыбка сразу же исчезает. Не потому, что его идея звучит непривлекательно. А потому, что это не невинная реплика. Люди не должны говорить кому-то, что переедут через всю страну, если на самом деле не собираются этого делать.

Я проглатываю комок в горле.

– Что ты такое говоришь, Бен?

Он снова перекатывается на бок и подпирает рукой голову.

– Я подумываю о продаже дома, если Йен не будет против. Если верить матери Джордин, она переезжает обратно домой. Кайл умер. Йен почти не бывает здесь. Единственный человек, с которым я хочу быть рядом, живет в Нью-Йорке. И мне интересно, что она думает, если я перееду к ней.

Не могу поверить, что мы обсуждаем это. Насколько я знаю, такие вопросы решаются без спешки, и не после секса, затуманившего наши мозги, но я не могу придумать ничего, чтобы мне хотелось больше, чем видеть его каждый день. Позволить ему стать частью своей жизни.

Если бы не одна маленькая деталь.

– Что насчет книги? – Спрашиваю у него. – Мы должны встретиться еще три раза. Разве ты не хочешь закончить ее?

Бен обдумывает мой вопрос около секунды, после чего медленно качает головой.

– Нет, – отвечает он просто. – Нет, если это означает, что мы не можем быть вместе. – Выражение его лица даже не меняется.

Бен серьезен. Он на самом деле хочет переехать в Нью-Йорк. И я хочу, чтобы он был там сильнее, чем что-либо когда-либо хотела.

– Тебе понадобится теплая куртка.

На его лице появляется улыбка. Он протягивает руку к моей щеке и проводит по челюсти, касаясь своим пальцем моих губ.

– И жили они долго и счастливо.

• • •

Вчера вечером, когда Бен открыл дверь и я увидела его первый раз за год, я видела какую боль он испытывал. Словно смерть брата заставила его постареть на пять лет.

Но сейчас он выглядит почти так же, как и в первый раз, когда я его встретила. Неопрятный и неряшливый. Очаровательный. Красивый. Это самое мирное выражение, что я видела у него с тех пор, как приехала.

Я легонько целую его в щеку и скатываюсь с постели, стараясь не разбудить. Одеваюсь в свою одежду и выхожу из спальни, направляясь вниз, чтобы посмотреть, может нужно прибраться, прежде чем разбудить его, чтобы попрощаться.

Сейчас почти четыре часа утра. Последнее, что я ожидаю увидеть – кого-то на кухне, но за барной стойкой сидит Джордин.

Она поднимает на меня взгляд, как только я вхожу. У нее красные и опухшие глаза, но она не плачет. Перед ней лежит целая коробка из под пиццы и она откусывает огромный кусок пепперони.

Мне неудобно нарушать ее одиночество. Исходя из разговора с Беном, Джордин не хотела ничего, кроме уединения последние пару дней. Я подумываю вернуться назад в комнату Бена и позволить ей побыть одной. Она, должно быть, видит мои колебания, потому что подталкивает коробку ко мне.

– Ты голодна? – Спрашивает Джордин.

Немного. Я сажусь рядом с ней и беру кусок пиццы. Мы сидим в тишине, пока она не доедает второй кусок. Она встает и убирает коробку из под пиццы в холодильник. А когда возвращается, протягивает мне газировку.

– Так ты та самая девушка, о которой Бен пишет книгу?

Я останавливаю себя, чтобы не раскрыть рот от удивления, из-за того что она знает об этом. Никто за ужином, казалось, ничего не знал о его книге. Я еще раз киваю, а затем делаю глоток содовой.

Джордин заставляет себя улыбнуться и смотрит вниз на свои руки, сложенные на барной стойке перед ней.

– Бен великий писатель, – говорит она. – Думаю, эта книга станет грандиозной. Очень интересная идея.

Я прочищаю горло, надеясь, что она не услышит шок в моем голосе.

– Ты читала?

– Абзацы и кусочки, – отвечает она, снова улыбаясь. – Бен очень избирателен в том, какие части мне разрешено читать, но моей специализацией был английский язык, поэтому иногда он спрашивает мое мнение.

Я делаю еще один глоток, просто чтобы удержать себя от расспрашиваний. Я хочу задать много вопросов, но не хочу, чтобы она знала, что я не читала ни одного слова из книги.

– Кайл был за него так счастлив, когда Бен подписал контракт с агентом. – Ее глаза наполняются слезами, когда она упоминает о Кайле.

Я смотрю в сторону.

Агент?

Почему он не сказал мне, что подписал контракт?

– Как он? – Спрашивает Джордин.

– Бен?

Она кивает.

– Я еще ни с кем не разговаривала. Знаю, это эгоистично с моей стороны, ведь не одна я страдаю. Просто...

Я кладу свою руку поверх ее и сжимаю.

– С ним все в порядке. И он все понимает, Джордин. Все понимают.

Она вытирает слезу салфеткой. Я вижу, как она пытается держаться, и это заставляет мою грудь сжиматься от боли. Мне больно за нее, особенно зная, что она собирается бороться в одиночку.

– Я просто плохо себя чувствую. Я уже настолько во всем запуталась, что пропустила последние два дня, я даже не думала о том, как сильно это влияет на Йена и Бена. Я имею в виду, они оба живут здесь. И теперь они застряли с девушкой, которая собирается рожать ребенка. Последнее, что я хочу – это заставлять их чувствовать себя обязанными помогать мне, но... Я действительно не хочу возвращаться в Неваду. Я не могу переехать к маме, когда мой дом здесь. Я просто... – она прижимает руки к лицу. – Я не знаю, что делать. Я не хочу никого обременять, но боюсь, что не смогу справиться самостоятельно.

Я обнимаю ее и она начинает плакать в мою рубашку. Понятия не имела, что Джордин не хочет переезжать обратно к своей матери. Интересно, знает ли об этом Бен.

– Джордин.

Мы обе смотрим вверх, когда Бен называет ее имя. Он стоит в дверях на кухню с растерянным выражением на лице. Когда она смотрит на него, то начинает плакать еще сильнее. Он подходит к ней и обнимает, поэтому я встаю и обхожу барную стойку, давая им больше пространства.

– Ты никуда не поедешь, хорошо? – успокаивает он. – Ты моя сестра. Ты сестра Йена. И наш племянник будет воспитываться в доме, который ты и Кайл, для него подготовили. – Бен отклоняется и убирает волосы с ее лица. – Обещай, что ты разрешишь нам помогать тебе?

Джордин кивает, вытирая слезы. Она едва может сказать слово "спасибо" между рыданиями.

Я больше не могу смотреть как плачет Джордин. Я сама на грани слез, только из-за того, что знаю, как она боится. Я бегу вверх по лестнице обратно в спальню Бена, где смогу собраться с мыслями. У меня в голове столько всего крутиться, и в основном это страх. Боюсь, Бен принял решение переехать в спешке. Боюсь, если я расскажу ему, как сильно мне хочется, чтобы он переехал в Нью-Йорк, он так и сделает, но очевидно, что он нужен своей сводной сестре здесь. Не говоря уже о перспективе, которую он потеряет, отказавшись от книги. Я понимаю, что чем правдивее будет история, тем больше шансов у него будет продать эту книгу. Да, я хотела бы начать серьезные отношения прямо сейчас, но это не то, о чем мы договаривались в начале. Если мы просто возьмем и разорвем наше соглашение на полпути, вместо продолжения встреч девятого ноября, Бен бросит то, из чего, как явно думает его агент, может выйти отличная книга.

Не могу поверить, что у него есть агент.

Это так важно, и я не знаю, почему Бен не рассказал мне. Как бы я ни хотела поверить, как он готов легко бросить книгу, боюсь, он принял это решение, основываясь на эмоциях от нескольких дней. Последнее, что я хочу для него – чтобы он сначала принял такое важное решение, как переезд через всю страну, а потом пожалел об этом, когда все уже будет сделано. Конечно, я бы все отдала, чтобы Бен был со мной каждый день, но больше всего я хочу, чтобы он был счастлив с тем решением, которое примет. Я знаю, что три года для нас – это долгое ожидание, но эти три года могут очень сильно повлиять на его успех как автора. Тот факт, что наша история правдива, возможно, сделает ее привлекательной для читателей, и пусть я еще ничего не читала, уверена, Бен должен ее закончить.

Я не хочу быть причиной, по которой он не закончит то, что начал. Когда-нибудь он оглянется на сегодняшнюю ночь и будет удивляться, что сделал неправильный выбор. Еще есть вероятность, что наши жизни все равно сложатся правильно и в итоге мы все равно будем вместе, но нужно подождать три года, и у Бена будут идеи для книги, которую он обещал написать.

Он так кардинально поменял мою жизнь. Больше, чем он когда-либо узнает. Если бы не Бен, не думаю, что я когда-нибудь смогла бы вернуть уверенность в себе. Я знаю, что мне бы не хватило смелости пойти даже на одно прослушивание. Простое присутствие Бена в моей жизни всего один день в году оказало такое положительное влияние на меня, что я возненавижу себя, если сделаю прямо противоположное для него.

И это не из-за того, что произошло за последние десять минут. Бен никак не сможет переехать в Нью-Йорк, когда его семья нуждается в нем сейчас больше, чем когда-либо. Он будет нужен Джордин здесь намного больше, чем я нужна ему в Нью-Йорке. Он и Йен будут нужны ей здесь, и я отказываюсь быть той, кто убедит его оставить Джордин в такой момент.

Я хватаю свой телефон и вызываю такси, пока не передумала.

Бен

Я закрываю дверь в спальню Джордин, когда слышу шаги Фэллон, спускающейся вниз по лестнице. Заворачиваю за угол, чтобы встретить ее, отчего она ахает, прижимая руку к сердцу.

– Ты напугал меня, – говорит она, делая последний шаг. – Как она?

Я бросаю взгляд в сторону спальни Джордин.

– Лучше, – отвечаю я. – Думаю, пицца помогла.

Фэллон понимающе улыбается.

– Это не пицца заставила ее почувствовать себя лучше, Бен, – она делает еще два шага, но на этот раз в сторону входной двери. Только теперь я замечаю сумочку на ее плече и обувь на ногах. Фэллон выглядит готовой к отъезду.

Она переминается, перенося свой вес на одну ногу, и пожимает плечами, словно я задал ей вопрос, а затем смотрит обратно на меня.

– Раньше…

– Фэллон, – перебиваю я, – пожалуйста, не меняй своего решения.

Она вздрагивает, глядя то вверх то вправо, словно пытается сдержать слезы. Она не передумала. Она не может. Я бросаюсь к ней и хватаю за обе руки.

– Пожалуйста. Мы можем сделать это. Возможно, я не смогу переехать прямо сейчас, но я перееду. Просто сначала нужно все уладить здесь.

Фэллон сжимает мои руки и вздыхает.

– Джордин сказала, что ты нашел агента.

Ее голос звучит несколько обижено, и она имеет право обижаться. Мне следовало рассказать ей об этом до того, как она узнает эту новость от кого-нибудь другого, но мой мозг был поглощен другими мыслями.

Я киваю.

– Да, пару месяцев назад. Я представил на рассмотрение идею книги нескольким агентам, и одному из них она действительно понравилась, – я понимаю, к чему все идет, поэтому качаю головой. – Это неважно, Фэллон. Я могу написать что-нибудь другое.

На стенах отражается линия света фар, и она бросает взгляд поверх своих плеч. Ее такси здесь.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Просто дай мне хотя бы номер своего телефона. Я позвоню тебе завтра, и мы что-нибудь придумаем, хорошо?

Я стараюсь говорить спокойным и обнадеживающим тоном, хотя очень тяжело прятать панику, нарастающую в моей груди.

Фэллон одаривает меня взглядом, похожим на жалость.

– Последние несколько дней были слишком эмоциональными, Бен. С моей стороны несправедливо позволять тебе принимать подобное решение прямо сейчас, – она прижимается губами к моей щеке, а затем разворачивается к входной двери. Я следую за ней, полный решимости не позволить ей так быстро передумать.

Подойдя к такси, Фэллон разворачивается ко мне с непоколебимым выражением на лице.

– Я никогда не прощу себе, если не призову тебя следовать своим мечтам, как ты призвал меня. Пожалуйста, не проси меня быть причиной твоего отказа от них. Это нечестно.

Я слышу в ее словах отчаянную мольбу, отчего все мои возражения застревают в горле. Фэллон обнимает меня, прижимаясь лицом к моей шеи. Я держу ее крепко, надеясь, что если она почувствует, насколько сильно я нуждаюсь в том, чтобы она осталась со мной, она передумает. Но Фэллон непреклонна. Она отпускает меня и открывает дверь такси.

Раньше у меня никогда не возникало желания применить физическую силу к девушкам, но сейчас мне хочется повалить Фэллон на землю и удерживать до тех пор, пока такси не уедет.

– Я приеду в следующем году, – успокаивает она. – С удовольствием познакомлюсь с твоим племянником. Встретимся снова в ресторане? То же время, то же место?

Что?

Разве мы не проходили то же самое восемь часов назад?

Она что упала с лестницы и ударилась головой?

Я не согласен с этим. Она сумасшедшая, если думает, что я дам ей пять и скажу: увидимся через год. Я категорично качаю головой и, не разрешая ей сесть в такси, закрываю дверцу.

– Нет, Фэллон. Ты не можешь сначала сказать что любишь меня, а потом вернуть свои слова обратно, потому что на твой взгляд, так лучше для меня. Так нельзя поступать.

Фэллон поражена моими словами. Думаю, она ожидала, что я отпущу ее без борьбы, но она не из тех девушек, которых ты выбираешь для одного поединка. Она из тех, за кого ты сражаешься до самого конца.

Она прислоняется спиной к такси и скрещивает руки на груди. Сосредоточенно разглядывает асфальт под ногами, а я ее.

– Бен, – произносит она, её голос едва ли выше шепота. – Тебе не нужно в Нью-Йорк. Ты должен находиться здесь. Я буду отвлекать тебя, и в итоге ты не закончишь свою книгу. Осталось всего три года. Если нам предназначено быть вместе, то три года – это ничто.

Я смеюсь, но мой смех длится недолго, и не содержит и толики юмора.

– Предназначено быть вместе? Ты слышишь себя? Это не одна из твоих сказочных историй, Фэллон. Это реальная жизнь, и в реальном мире ты надрываешь задницу, чтобы жить долго и счастливо!

Хватаюсь за голову и отступаю назад, пытаясь собрать все свое разочарование, и сдержать себя. Но каждый раз, когда я думаю, как легко она готова сесть в машину и не видеться со мной на протяжении года, я даю волю эмоциям.

– Когда ты находишь свою любовь, ты принимаешь её. Хватаешься за неё обеими руками и делаешь все, что в твоих силах, чтобы не потерять ее. Ты не можешь просто уйти и ожидать, что чувство сохранится до тех пор, пока ты не будешь готова.

Не знаю, откуда все это у меня. Я никогда не сердился на Фэллон, но сейчас чертовски зол. Потому что это больно. Больно осознавать что после того как я дал ей немного подумать о произошедшем в моей комнате наверху – она решила, что для неё это уже ни черта не значит. Что я ни черта не значу.

Широко раскрытыми глазами, Фэллон наблюдает за тем, как я с трудом переживаю каждую эмоцию, на которую вообще способен парень. Эта неделя была полна волнений. Начиная от смерти Кайла, звонка Фэллон вчера утром, встреча с ней у моих дверей, как я сорвался в ее объятиях и занялся с ней любовью. Если бы меня попросили поместить недельные эмоции в график, то это был бы зигзаг.

Во взгляде, направленном в сторону такси, я вижу, что Фэллон обдумывает свое решение. Я делаю шаг вперед и кладу руки на её плечи, обращая на себя внимание.

– Не убегай от этого.

Фэллон вздыхает и ее плечи опускаются. Она слабо качает головой.

– Бен, я не убегаю. Я не сделала ничего того, о чем бы мы не договорились с первого дня нашего знакомства. Я здесь одна кто придерживается правил. Мы договорились на пять лет. И, да, произошел небольшой сбой в твоей комнате, где мы чуть не нарушили…

Я перебиваю её.

– Сбой? – указываю на дом. – Ты только что сослалась на нас, назвав начало наших отношений… сбоем?

Выражение лица Фэллон сразу становится извиняющимся, но я не хочу слышать извинения. Очевидно, я ошибался. Ведь, когда я занимался с ней любовью, то уже знал, что происходящее между нами – это то, о существовании чего многие люди даже не подозревают. И если бы она чувствовала то же самое, то ни за что на свете не сказала бы подобное.

Мой желудок сжимается, и я хочу согнуться пополам от боли. Но вместо этого я стою ровно и предлагаю Фэллон последний шанс доказать мне, что за прошедший день у нас хоть что-то было взаимно.

Охватываю ее лицо до тех пор, пока мои пальцы не накрывают ее затылок. Провожу большими пальцами по щекам, заставляя поднять на меня взгляд. Я касаюсь ее мягко – настолько нежно, насколько это вообще возможно. Фэллон сглатывает, и я вижу как мое поведение заставляет ее нервничать.

– Фэллон, – говорю я, сохраняя в голосе спокойствие и искренность. – Мне плевать на книгу. Я даже не хочу заканчивать ее. Все что меня волнует – это ты. Быть с тобой каждый день. Видеть тебя каждый день. Я еще не закончил влюбляться в тебя. Но если ты не хочешь окончательно влюбиться в меня, значит, ты должна мне сказать об этом прямо сейчас. Хочешь ли ты, чтобы я стал частью твоей жизни, больше чем просто Девятое ноября? Если ты скажешь нет, я развернусь и уйду, и все будет так, как было до тех пор, пока ты не объявилась здесь вчера. Я буду дальше работать над книгой, и мы встретимся в следующем году. Если ты скажешь да… если ты скажешь, что хочешь проводить со мной каждый день календаря этого года влюбляясь в меня, я поцелую тебя. И я обещаю, это будет на одиннадцать баллов. Я буду проживать каждый день после сегодняшнего, доказывая тебе, что ты сделала правильный выбор.

Мои руки крепко держат ее лицо, а она пристально смотрит на меня.

Но потом ее глаза наполняются слезами и начинают скатываться по щекам. Фэллон качает головой.

– Бен, ты не можешь…

– Да или нет, Фэллон. Это все, что я хочу услышать.

Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, скажи мне, что ты еще не закончила влюбляться в меня.

– Этот год ты должен провести здесь, со своей семьей. Ты понимаешь это так же хорошо, как и я, Бен. Последнее, что нам нужно – это отношения по телефону. И это именно то, что произойдет, потому что мы будем проводить каждую свободную секунду, желая говорить друг с другом, вместо того, чтобы сосредоточится на наших целях. Мы все поменяем, лишь бы быть вместе, но так не должно быть. Не сейчас. Нам нужно закончить то, что мы начали.