Текст книги "9 ноября"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Я распланировала весь наш день. После завтрака, мы займёмся типичными для туристов делами. Я живу в Нью-Йорке уже два года, и еще ни разу не была в Эмпайр-Стейт-Билдинг. Хотя, после обеда нас ждёт самая волнительная часть. Пару недель назад я шла мимо художественной студии и заметила объявление о мероприятии под названием “Жизнь и смерть Дилана Томаса. Но в основном смерть.” Бен пару раз цитировал этого автора, поэтому я знаю, что ему нравятся его творчество. И тот факт, что мероприятие проходит в студии именно сегодня не так интересно, как то, что еще я узнала из листовки.

Дилан Томас умер в Нью-Йорке в 1953 году.

Девятого ноября.

Каковы шансы? Мне пришлось проверить эту информацию в Гугле, просто чтобы убедиться в ее правдивости. Это правда. И я понятия не имею, знает ли Бен эту деталь о Дилане Томасе. Отчасти я надеюсь, что нет, потому что хочу увидеть выражение его лица, когда я ему это скажу.

– Вы Фэллон?

Я смотрю на официантку. Это та же официантка, которая дважды приносила мне диетическую колу. Но на этот раз она выглядит извиняющейся... и с телефоном в руках.

Мое сердце сжимается.

Пожалуйста, пусть он просто опаздывает. Пожалуйста, пусть он не говорит, что не приедет сегодня.

Я киваю.

– Да.

Она протягивает мне телефон.

– Тут парень, говорит это срочно. Вы можете принести телефон обратно к стойке, когда закончите разговор.

Я беру телефон из ее рук и прижимаю к груди обеими руками. Но потом быстро оттягиваю трубку подальше, потому что боюсь, что Бен сможет услышать, как быстро стучит мое сердце. Смотрю вниз и делаю медленный вдох.

Не могу поверить, что так реагирую. Я и понятия не имела, сколько всего запланировала на сегодня, пока не появилась угроза, что это все могут у меня отнять. Медленно подношу телефон к уху. Закрываю глаза и бормочу:

– Алло?

Я сразу узнаю вздох, который раздается на том конце линии. С ума сойти, мне даже не надо слышать его голос, чтобы узнать. Вот насколько глубоко он в моем подсознании. Даже звук его дыхания мне знаком.

– Привет, – здоровается Бен.

Это не то отчаянное приветствие, которое я хотела услышать. Мне нужно, чтобы его голос был напуганным из-за опоздания. Как будто он только что сошел с самолета и боится, что я уйду, прежде чем он успеет оказаться здесь. Но вместо этого я слышу ленивое "привет". Как будто Бен, расслабившись, сидит на какой-то кровати. И совсем не паникует, спеша ко мне.

– Где ты? – я произношу страшный вопрос, уже зная, что он сейчас ответит – почти в трех тысячах миль от Нью-Йорка.

– В Лос-Анджелесе, – отвечает Бен. Я закрываю глаза и жду продолжения, но его нет. Он ничего не объясняет, что означает только одно – он чувствует себя виноватым.

Бен кого-то встретил.

– Ох, – говорю я. – Ладно.

Я стараюсь не быть такой очевидной, но моя грусть все равно слышна.

– Мне очень жаль, – извиняется Бен. Я слышу искренность в его словах, но Бен делает слишком мало, чтобы меня успокоить.

– Все в порядке?

Бен не сразу отвечает на мой вопрос. Наше молчание затягивается, пока он не вздыхает.

– Фэллон, – говорит он, и его голос дрожит. – Я даже не знаю, как мягче это сказать, но... мой брат Кайл... Он эм... он попал в аварию два дня назад.

Я закрываю рот рукой, когда его слова доходят до меня.

– О, нет. Бен, он в порядке?

Снова молчание, а потом слабое:

– Нет.

Бен произносит это так спокойно, как будто не верит в случившееся.

– Он э-э... он не выжил, Фэллон.

Я не в состоянии ответить на эту фразу. Не знаю, что сказать. У меня нет абсолютно ни одного подходящего слова. Я не достаточно хорошо знакома с Беном, чтобы знать, как успокоить его по телефону, и я не достаточно хорошо знакома с Кайлом, чтобы выразить свою печаль по поводу его кончины. Проходит пару секунд, прежде чем Бен снова начинает говорить:

– Я бы позвонил раньше, но... ты знаешь. Я не знал, как до тебя дозвониться.

Я качаю головой, как будто он может меня видеть.

– Стоп. Все нормально. Прости меня, Бен.

– Да, – отвечает он печально. – И ты меня.

Я хочу спросить его, могу ли я что-нибудь сделать, но знаю, что он, скорее всего, уже устал это слышать. Линию заполняет еще больше тишины, и я злюсь на себя за то, что не знаю, как реагировать на эту новость. Просто все так неожиданно, и я никогда не испытывала ничего подобного тому, что он, должно быть, сейчас переживает, поэтому даже не пытаюсь подделать сочувствие.

– Это убивает меня, – произносит Бен, его голос переходит на шепот. – Мы увидимся в следующем году. Обещаю.

Я зажмуриваюсь изо всех сил. Слышу глубокую боль в его голосе, и сама испытываю боль за него.

– В то же время в следующем году? – спрашивает он. – В том же месте?

– Конечно. – я стараюсь выдавить из себя это слово, прежде чем разрыдаюсь. Прежде чем скажу ему, что не могу ждать еще один год.

– Хорошо, – говорит он. – Мне нужно идти. Мне очень жаль.

– Я буду в порядке, Бен. Пожалуйста, не расстраивайся... Я понимаю.

Между нами снова повисает молчание, пока он, наконец, не вздыхает.

– Прощай, Фэллон.

Линия отключается, прежде чем я успеваю снова заговорить. Я смотрю на телефон, но слезы размывают мое видение.

Я убита горем. Раздавлена.

Какая же я дура, ведь как бы я не хотела убедить себя, что плачу над смертью брата Бена, это не так. Я плачу по совершенно эгоистичным причинам, а от осознания того, насколько я жалкая, я плачу еще сильнее.

Бен

Я сжимаю мобильник в руке и изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не швырнуть его в дверь своей спальни. Я надеялся, официантка скажет, что ее там нет. Надеялся, что Фэллон не пришла, и мне не пришлось бы ее разочаровывать. Я бы предпочел, чтобы она встретила другого, влюбилась и забыла обо мне, чем нести ответственность за то разочарование, что я слышал в ее голосе.

Откидываю голову назад, и прижимаюсь к двери. Смотрю в потолок и сдерживаю слезы, которые пытались вырваться с тех пор, как я узнал про катастрофу с Кайлом.

Я еще не плакал. Ни разу.

Какая от меня была бы польза Джордин, если бы я расклеился, когда рассказывал новость о гибели ее мужа за неделю до их годовщины? За три месяца до рождения их первого ребенка? И какой был бы толк, если бы я ревел, разговаривая с Йеном по телефону, когда мне нужно было сообщить, о смерти его младшего брата? Я знал, что Йену придется искать замену себе, чтобы сразу вернуться домой после нашего разговора, поэтому мне нужно было, чтобы Йен знал, что я в порядке. Что у меня все под контролем и ему не нужно спешить.

И вот, я готов расплакаться только сейчас, после разговора с Фэллон. Почему-то рассказывать эту новость ей было труднее, чем кому-либо. Наверно потому, что я знал – наш разговор был пропитан грустью не из-за смерти Кайла. Мы оба ждали этого дня, с тех пор как были вынуждены оторваться друг от друга в прошлом году.

И как бы я не хотел заверить ее, что приеду в следующем году, всё, что я хотел сделать, это упасть на колени и умолять ее прилететь сюда. Сегодня. Я никогда не нуждался обнять кого-то сильнее, чем Фэллон сейчас, и я бы все отдал, чтобы она была здесь, со мной. Чтобы просто иметь возможность прижаться лицом к ее волосам и почувствовать ее руки вокруг своей талии, на спине. Нет ничего в этом мире, что смогло бы утешить меня так, как Фэллон, но я не сказал ей этого. Я не смог. Возможно, надо было, но просить ее приехать в последнюю минуту – это больше любой просьбы, которую я когда-либо смогу попросить.

В дверь звонят, и я вскакиваю на ноги, вырываясь из оков сожаления, после телефонного звонка. Я просто должен был это сделать. Бросаю телефон на кровать и спешу вниз.

Йен открывает входную дверь, когда я оказываюсь на нижней ступеньке. Заходит Тейт и обвивает руками его шею. Я не удивлен, увидев здесь ее и Майлза. Майлз и Йен были лучшими друзьями еще до моего рождения, поэтому я рад, что они есть у Йена. Но от этой картины я погружаюсь ещё глубже в свой омут жалости к себе ведь единственный человек, который нужен мне – за три тысячи миль отсюда.

Тейт отпускает Йене и обнимает меня. Следом заходит Майлз и обнимает Йена, но ничего не говорит. Тейт оборачивается и тянется за одной из сумок, что в руках Майлза, но он ей ее не дает ее.

– Нет, – протестует он, и опускает взгляд на ее живот. – Я сам отнесу все наши вещи в комнату. А ты иди на кухню и сделай себе что-нибудь поесть, ты до сих пор не завтракала.

Йен закрывает за ними дверь и смотрит на Тейт.

– Он все еще не разрешает тебе ничего поднимать?

Тейт закатывает глаза.

– Никогда не думала, что устану, если со мной будут обращаться как с принцессой, но это перебор. Не могу дождаться, когда родится малыш, и все внимание Майлза сосредоточится на нем, а не на мне.

Майлз улыбается.

– Этого не случится. У меня хватит внимания на вас обоих. – Майлз кивает мне в знак приветствия, когда проходит мимо, направляясь в сторону гостевой спальни.

Тейт обращается ко мне:

– Я могу что-нибудь сделать? Пожалуйста, дай мне работу. Мне нужно что-то делать, чтобы чувствовать себя полезной.

Я показываю ей следовать за мной на кухню. Она останавливается, когда видит столешницу.

– Срань Господня.

– Да, – соглашаюсь я, глядя на гору еды. В течение двух ней люди приносили контейнеры с едой. Кайл работал в компании программного обеспечения с численностью около двухсот человек, а их здание находится всего в семи милях от нашего дома. Я почти уверен, что больше половины из них приносили еду за последние пару дней.

– Мы уже заполнили холодильник, плюс один в гараже. Но мне жалко выбрасывать еду.

Тейт закатывает рукава и проходит мимо меня.

– Я безо всяких угрызений совести выбрасываю такую еду, – она открывает один из контейнеров, принюхивается и морщится. Быстро его закрывает. – Это определенно нельзя хранить.

Тейт бросает контейнер целиком в помойку. Я стою на кухне, наблюдая за ней, и впервые замечаю, что у неё с Джордин почти одинаковые животы. Может быть, чуть больше.

– Когда дата родов?

– Через девять недель. На две недели раньше Джордин. – она смотрит на меня, подняв крышку другого контейнера. – Как она?

Я сажусь у барной стойки, глубокий вздыхая.

– Не очень. Я не могу заставить ее что-нибудь съесть. Она не хочет даже выходить из своей комнаты.

– Она спит?

– Надеюсь. Ее мама прилетела вчера вечером, хотя Джордин не хочет с ней разговаривать. Я надеялся, что она сможет помочь.

Тейт кивает, но я замечаю, что она вытирает слезы, когда отворачивается.

– Не могу представить, что она переживает, – шепчет Тейт.

Я тоже не могу. И даже не хочу пробовать. Слишком много нужно будет сделать, прежде чем похороны Кайла заставят меня погрузиться в вопрос что, черт возьми, случится с Джордин и ее ребенком.

Я иду в комнату Йена и стучу в дверь. Когда я вхожу, он натягивает футболку через голову. У него красные глаза, но он быстро опускает взгляд, прежде чем нагнуться и надеть ботинки. Я делаю вид, что не заметил его слез.

– Ты готов? – спрашиваю его. Он кивает и следует за мной к двери.

Йен сильно переживает, как и положено брату. Но есть только одна причина, почему я не могу позволить этому сломать меня. Пока нет. Потому, что сейчас только я один удерживаю нас всех вместе.

Несколько дней назад я думал, что сегодняшний день проведу с Фэллон в Нью-Йорке. Я и представить не мог, что окажусь в похоронном бюро, выбирая гроб единственному человеку в этом мире, который знал меня лучше всех.

• • •

– Что ты собираешься делать с домом? – спрашивает мой дядя, доставая из холодильника пиво. Закрыв дверь, он снова ее открывает и вынимает кастрюлю с едой. Поднимает крышку и нюхает, затем пожимает плечами и достает вилку из соседнего ящика.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, когда дядя запихивает в рот ложку охлажденной лапши.

Он машет вилкой в сторону комнаты.

– Дом, – говорит он с набитым ртом. Проглатывает и снова тычет вилкой в кастрюлю. – Уверен, Джордин переедет обратно в Неваду к матери. Ты просто останешься здесь один?

Я не думал об этом, но он прав. Дом очень большой, и я сомневаюсь, что захочу остаться здесь один. Но мысль о его продаже ужасает меня. Я жил в этом доме с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. И мама умерла, но она никогда бы не захотела, чтобы мы продали этот дом. Она даже сама так сказала.

– Не знаю. Я еще не думал об этом.

Дядя открывает свое пиво.

– Ну, если все же решишь продать его, не забудь прислать мне каталог. Я могу предложить тебе отличную цену.

Но тут я слышу голос тети за спиной.

– Ты серьезно, Энтони? Тебе не кажется, что это слишком рано? – она извиняющее смотрит на меня. – Прости, Бен. Твой дядя – идиот.

Теперь, когда она отчитала дядю, я понимаю, что обсуждать со мной продажу дома всего через десять минут после их прихода – как минимум дурной тон.

Я уже сбился со счета всех, кто находится в нашем доме прямо сейчас. Уже почти семь вечера и к нам заехали, как минимум, пять двоюродных братьев. По две тети и дяди принесли еду, пока Йен и Майлз сидят на крыльце на заднем дворе. Тейт все еще бегает, убирая беспорядок, несмотря на отчаянные мольбы Майлза об отдыхе. А Джордин... что ж. Она так и не выходила из своей спальни.

– Бен, иди сюда! – кричит Йен снаружи. Я с удовольствием цепляюсь за возможность избежать разговора с дядей и открываю дверь. Йен и Майлз сидят на ступеньках веранды, уставившись на задний двор.

– Что?

Йен поворачивается:

– Ты связался с его старыми коллегами и сообщил им? Я даже не подумал об этом.

Я киваю.

– Да, я им вчера звонил.

– Что насчет того друга с красными волосами?

– Тот, который был на свадьбе?

– Да.

– Он знает. Все знают, Йен. Это называется Фэйсбук.

Брат кивает, а затем снова оглядывается вокруг. Йен редко здесь бывает из-за своего напряженного графика, поэтому домом руковожу я, и из-за того что Йен не знает с чем помочь, он чувствует себя бесполезным. Однако это не так. Тот простой факт, что брат позволяет мне беспокоиться обо всем – на самом деле немного помогает. Особенно после того, как я не смог сегодня увидеться с Фэллон, как планировал.

Я закрываю заднюю дверь и врезаюсь в Тейт.

– Извини, – говорит она, обходя меня. – Думаю, я, наконец, убедила Джордин что-нибудь съесть.

Она бросается к холодильнику и грозно смотрит на моего дядю, наблюдая, как тот ковыряется в каждом контейнере, принесенном сегодня.

– Перестань есть и пошли, – говорит ему тетя. – У нас еще ужин с Клаудией и Биллом.

Они обнимают меня на прощание и обещают встретиться на похоронах. Когда тетя не видит, дядя Энтони подсовывает мне свою визитку риэлтора. Закрыв за ними входную дверь, я опираюсь на нее спиной и облегченно выдыхаю.

Думаю, необходимость общаться со всеми посетителями – это худшая часть из всей этой херни смерть-члена-твоей-семьи. Не помню такого числа гостей, когда умерла мама несколько лет назад, но опять же, Кайл был жив и выполнял ту роль, которую приходится играть мне прямо сейчас. Тогда я горевал в своей спальне, как сейчас делает Джордин, прячась подальше от всех людей. И воспоминания о Кайле, заботящемся обо всех этих вещах тогда, когда он был так молод, накрывают меня чувством вины. Он, должно быть, страдал из-за ее смерти так же сильно, как и я, но я нуждался в нем, чтобы не развалиться на части, с тех пор как расклеился от ничегонеделания.

Провожу руками по лицу, желая поскорее покончить со всем этим. Хочу, чтобы этот день закончился, пришел завтрашний, а потом и похороны подойдут к концу. Я просто хочу, чтобы все устаканилось. Но опять же, я боюсь того, что буду чувствовать, когда вся суматоха, наконец-то, закончится.

Я отталкиваюсь от двери и направляюсь в сторону кухни, когда раздается звонок в дверь. Снова. Я издаю стон, когда Тейт подходит ко мне с тарелкой еды.

– Я хотела бы помочь, но... – она смотрит вниз на тарелку и чашку в своих руках.

– Если ты сможешь заставить Джордин съесть что-нибудь, я буду развлекать десять миллионов посетителей.

Тейт соглашается, сочувственно кивая, и направляется обратно в комнату Джордин.

Я распахиваю дверь. Дважды моргаю, чтобы убедиться, что действительно вижу ее. Прямо на меня смотрит Фэллон, и я не могу произнести ни слова. Боюсь, что если заговорю, моя иллюзия исчезнет.

– Мне следовало сначала позвонить, – нервно говорит она. – Но у меня нет твоего номера. Я просто… Я просто хотела убедиться, что ты в порядке.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но она поднимает руку, останавливая меня.

– Я только что соврала тебе, прости. Я здесь не для того, чтобы узнать, все ли хорошо. Знаю, что ты не в порядке. Я просто места себе не находила после того, как ты повесил трубку. Мысль, что я не увижу тебя сегодня, и мне придется ждать еще год, полностью опустошила меня и...

Я делаю шаг вперед и затыкаю ее своим ртом.

Фэллон вздыхает у моих губ и обнимает меня. Я крепко ее целую, не в силах поверить, что она на самом деле стоит здесь. Что она поехала прямо в аэропорт после того, как поговорила со мной сегодня, и потратила деньги на билет, чтобы прилететь в Лос-Анджелес и повидаться со мной.

Я продолжаю целовать Фэллон, когда завожу в дом. Я обнимаю ее за талию, удерживая рядом, потому что боюсь, что если отпущу, она раствориться в воздухе.

– Мне нужно...

Фэллон пытается что-то сказать, но наши губы плотно прижаты друг к другу, и это мешает ей говорить. Она открывает входную дверь и пытается отстраниться от меня. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы она смогла сказать то, что пытается.

– Я должна сказать водителю, что он может уезжать. Я не была уверена, что ты захочешь меня здесь видеть.

Я обхожу ее и шире открываю дверь. Машу рукой, показывая водителю уезжать, и закрыв дверь, хватаю ее за руку.

Тяну Фэллон вверх по лестнице в свою комнату.

Подальше ото всех в этом мире, потому что не хочу видеть или говорить с кем-либо прямо сейчас.

Фэллон – единственная, кого я хотел видеть сегодня, и вот она здесь. Прямо передо мной. Потому что она скучала по мне.

Если она не будет осторожна, я могу просто влюбиться в нее.

Сегодня вечером.

Фэллон

Бен закрывает дверь спальни позади нас и крепко прижимает меня к себе.

И я меняю свое мнение по поводу своего решения приехать сегодня, которого придерживалась с момента покупки билета. Я едва ли не сотни раз передумывала. Не была уверена, что Бен захочет увидеть меня, учитывая всё то, что происходит сейчас в его жизни. Думала, а вдруг он рассердиться, ведь он сказал, что мы увидимся в следующем году, а я все равно появилась без приглашения.

Я никак не ожидала увидеть облегчение на его лице, когда он открыл дверь. Я никак не ожидала, что он будет целовать меня так, будто скучал так же сильно, как и я. И я никак не ожидала, что он будет стоять и просто обнимать меня так долго, как обнимает сейчас. Бен не произнёс ни слова, но своим поведением, он говорит мне миллион раз спасибо.

Я закрываю глаза и удерживаю свою голову на его груди. Одной рукой Бен обнимает меня за затылок, а другой удерживает спину. Я могу стоять здесь всю ночь. Даже если это всё что мы будем делать – даже если он ни скажет ни слова – это стоило моей поездки.

Интересно, чувствует ли он то же самое? Мысли обо мне занимают его весь день так же, как и меня? Хочет ли он разделить со мной всё, что делает и куда идёт?

Бен целует меня в макушку и гладит пальцами мои щеки, наклоняя моё лицо к своему.

– Не могу поверить, что ты здесь,– говорит он, улыбаясь, но улыбка не перекрывает опустошение в его глазах. Я молчу, потому что всё ещё не знаю, что сказать. Я просто опускаю руку на его лицо и касаюсь большим пальцем его губ.

Я не должна быть удивлена, что в этом году Бен ещё более привлекательней, чем в прошлом. Сейчас он настоящий мужчина. Исчезли частички юношества, которые я всё ещё могла мельком уловить в последний раз, когда видела его.

– Как ты держишься? – я продолжаю поглаживать его лицо, так же как и он моё, но Бен не отвечает мне. Вместо этого он соединяет наши губы и подталкивая назад, осторожно укладывает меня на кровать, головой на свою подушку. Бен прерывает наш поцелуй, чтобы нависнуть надо мной, но не ложится рядом. Он прижимает свою голову к моей груди и, слушая моё сердцебиение, крепко обнимает меня. А я начинаю поглаживать его волосы длительными, медленными движениями.

Мы так долго лежим в тишине, что я начинаю думать, не уснул ли он. Но спустя пару минут, его хватка вокруг моей талии становится отчаянной. Бен склоняет лицо, пока оно полностью не утыкается в мою футболку, и его плечи начинают дрожать, когда он начинает плакать.

Такое ощущение, что в этот момент моё сердце разрывается на миллионы крошечных кусочков, и я хочу обернуть себя вокруг него, пока он скорбит. Бен плачет очень тихо, потому что не хочет, чтобы я знала об этом. Ему просто необходимо, чтобы я позволила ему выплакаться, и это именно то, что я делаю.

Спустя пять минут, Бен берёт себя в руки, но только через полчаса полностью отстраняется от меня. Он поднимается с моей груди и ложится рядом на свою подушку, и я поворачиваюсь к нему лицом. У него всё ещё красные глаза, но слез нет. Бен дотягивается до моего лица и убирает прядь волос, показывая взглядом как признателен мне.

– Как это произошло? – спрашиваю я.

Его глаза снова наполняются печалью, но он не медлит с ответом.

– Кайл возвращался домой с работы, когда его машина съехала с дороги, – отвечает он. – Отвлёкся. Три секунды и он врезался в чёртово дерево. Он и Джордин должны были уехать в отпуск в тот вечер, и я более чем уверен, что Кайл писал ей сообщение, когда это произошло. Так мне сказали в полиции. Надеюсь, она этого пока не знает. И надеюсь, никогда не узнает.

Я медленно переплетаю наши пальцы.

– Она беременна, – добавляет Бен.

Мои пальцы замирают и я открываю рот от шока.

– Я знаю,– отвечает он. – Это чёртова судьба. Они должны были отмечать свою годовщину в эти выходные.

Я не думала об этом, но как только Бен упоминает о годовщине, я вспоминаю Джоржин в прошлом году и безумство, в котором она пребывала во время подготовки к предстоящей свадьбе с Кайлом. А теперь, спустя год, Джордин должна готовиться к его предстоящим похоронам.

– Это так печально. На каком она месяце беременности?

– Должна родить в феврале.

Я стараюсь поставить себя на её место, и почти уверена, что сейчас ей двадцать четыре. Не могу даже представить себя такой молодой, потерявшей мужа за месяцы до рождения первого ребёнка. Это непостижимо.

– Когда ты возвращаешься в Нью-Йорк?– спрашивает Бен.

– Первым утренним рейсом. Я могу остаться у своей мамы сегодня ночью, если нужно. Я должна встать действительно рано.

Он приближает свой рот к моему, – Ты не будешь спать нигде, кроме этой кровати.

Громкий стук мешает его губам поцеловать мои, потому что внимание Бена обращается на распахнутую дверь. В комнату входит Йен, мимолётно смотрит на меня, а затем снова возвращает свой взгляд.

Йен указывает на меня рукой, но смотрит на Бена. – В твоей постели девушка?

Мы оба приподнимаемся и садимся, а Йен склоняет голову, задерживая свой взгляд на мне. – Подожди. Мы уже встречались раньше. Фэллон, верно?

Не буду врать, мне приятно, что его брат помнит меня. Не то, чтобы моё лицо легко забыть. Но он не обязан был помнить моё имя, а он помнит, что означает только одно, девушки в кровати Бена не очень частое явление.

– Это мило с твоей стороны, что ты приехала, – говорит Йен. – Ты голодна? Я пришёл сказать Бену, что ужин готов.

Бен тяжело вздыхает и встаёт с кровати. – Дай угадаю. Запеканка?

Йен качает головой. – Тейт страстно захотела пиццу, поэтому мы заказали доставку.

– Слава Богу, – Бен тянет меня. – Пойдём, поедим.

Бен

– Так, давайте ещё раз, – говорит Майлз, глядя на меня и Фэллон через стол. – Вы заблокировали друг друга в социальных сетях. Вы не знаете номера телефонов друг друга, никаких контактов, ничего. Но вы встречаетесь каждый год с восемнадцати лет?

– Безумно, да?– спрашивает Фэллон, опуская стакан на стол.

– Это немного похоже на сюжет "Не спящие в Сиэтле", – говорит Тейт.

Я быстро качаю головой. – Ничего подобного. Они договорились встретиться только однажды.

– Ах, да. Тогда как в "Один день". Фильм с Энн Хэтуэй.

Я опять не соглашаюсь с её сравнением. – Ну, они сосредоточены на одном определённом дне в году, но два героя все время общаются, а мы с Фэллон нет.

Не знаю, почему я так защищаюсь. Наверно это естественно, что писатели обороняются, когда их идеи сравнивают с идеями других, даже если это происходит невинно. Но наша с Фэллон история единственная в своём роде, и я чувствую себя в некоторой степени её защитником. Действительно защитником.

– Когда вы остановитесь? Или вы планируете продолжать так до конца своей жизни?

Фэллон смотрит на меня и улыбается. – Мы остановимся, когда нам будет двадцать три.

– Почему именно двадцать три?– спрашивает Йен.

Фэллон отвечает на следующие вопросы, которые посыпались на нас, поэтому я использую возможность отвлечься от обсуждения и наполняю свой бокал. Прислоняюсь к стойке и наблюдаю за их общением с кухни.

Я рад, что Фэллон здесь. Я чувствую, как её присутствие каким-то образом облегчает наше общее горе. Она никак не была связана с Кайлом, так что никто не чувствует себя вынужденным ходить на цыпочках вокруг неё. Она как глоток свежего воздуха, который нам всем был так необходим на этой неделе. Я знаю, что уже поблагодарил её за то, что она приехала сегодня, но однажды я обязательно скажу ей, как много для меня значит её приезд.

Фэллон бросает взгляд на меня со своего места и, когда замечает небольшую улыбку на моём лице, извинившись встаёт из-за стола и идёт на кухню.

Всё моё тело расслабляется, когда её руки обнимают меня за талию. Она оставляет поцелуй на моей руке и подавляет зевок.

– Устала?

Она смотрит на меня и кивает. – Да. Я же живу по Нью-Йоркскому времени, а там уже за полночь. Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоим душем перед сном?

Я дотрагиваюсь пальцем её губ. – У тебя что-то застряло в зубах, – Фэллон открывает рот, и я убираю с зуба что-то похожее на кусочек перца. – Всё чисто,– заключаю я и быстро целую её в губы. – И да, ты можешь воспользоваться моим душем. Дай мне знать, если тебе понадобиться помощь. – Я подмигиваю ей.

К нам подходит Йен, прислоняется к стойке и в недоумении смотрит на меня.

– Ты только что выковырял что-то у неё из зубов?

Я ничего не говорю, потому что не знаю, что он будет делать с моим ответом.

– Я серьёзно,– не унимается он, теперь глядя на Фэллон. – Он только что достал что-то у тебя из зубов?

Она нерешительно кивает.

Йен ухмыляется. – Вау. Поздравляю, мой брат влюблён в тебя.

Чувствую, как Фэллон застывает рядом со мной.

– Вовсе не неловкая ситуация получилась,– саркастично замечаю я.

Йен с хитрой усмешкой качает головой, – Это не неловко Бен. Это мило. Ты влюблён.

– Хватит,– предупредительно говорю я.

Йен беззаботно смеётся и, на этот раз я не возражаю его подколам. В доме стало легче дышать, чем в предыдущие два дня.

– Люди не делают такие вещи, если они не влюблены,– добавляет Тейт из-за стола. – Это доказанный факт. Так пишут в интернете или где-то там еще.

Я хватаю Фэллон за руку и вывожу её из кухни, подальше от этих поддразниваний.

– Спокойной ночи ребята. У Фэллон есть другие неотложные гигиенические проблемы, с которыми я должен ей помочь.

Я слышу, как они смеются, когда мы выходим из кухни и вместе поднимаемся по лестнице наверх.

В мою комнату.

Где мы проведём ночь.

Вместе.

На моей кровати.

Это сложно, осознавать, что я не увижу её ещё один год, так, что я понятия не имею, как далеко она готова зайти. Думаю, всё будет зависеть от того, насколько далеко она заходила с ребятами из прошлого.

Конечно, я не хочу думать о ней с кем-то другим, но в этом весь смысл наших ежегодных встреч. Я хочу убедиться, что Фэллон переживает всё, что должна пережить девушка в её возрасте, а это включает в себя опыт с разными людьми. Но каждую ночь, закрывая глаза, я эгоистично молюсь о том, что она спит в своей кровати одна. Я хочу спросить её об этом, но не уверен, с чего начать.

Я открываю дверь своей спальни и следую за ней. Сегодня я захожу в свою комнату за руку с Фэллон уже с совершенно другими ощущениями. На этот раз над нами висит какое-то ожидание, которое должно быть исполнено, до того как мы выйдем из этой комнаты утром. Разговоры, которые нам предстоит провести. Тела, которые нуждаются в прикосновениях. Разумы, которым нужно отдохнуть. И время, которого будет недостаточно, чтобы втиснуть всё перечисленное, прежде чем Фэллон снова оставит меня ещё на один год.

Я закрываю дверь и поворачиваю ключ. Фэллон смотрит на кровать и проходит вперёд, стягивая волосы в хвост резинкой, которая весь день была на её запястье. Я замираю на мгновение, чтобы полюбоваться совершенством линии от её шеей к плечу. Делаю шаг вперёд, и обнимаю ее за талию таким образом, чтобы прикоснуться губами к этому изгибу. Прокладываю дорожку из мягких поцелуев от плеча к уху и обратно. Её кожа тут же покрывается мурашками. Фэллон издаёт тихий звук, что-то между вздохом и стоном.

– Отпускаю тебя в душ,– говорю я, не выпуская её из объятий. – Полотенца под раковиной.

Фэллон сжимает мои руки, вокруг своей талии, а затем отходит от меня. Но прежде чем пойти в ванную, она подходит к шкафу. – Могу ли я спать в одной из твоих футболок?– спрашивает она.

Я смотрю на шкаф, а потом на неё. Рукопись находится в моём шкафу, на полке. То, что я, так или иначе, написал. На данный момент, последнее чего я хочу, это чтобы она прочитала хоть слово из написанного. Я хватаю футболку, что на мне и стягиваю её через голову.

–Вот,– говорю я, вручая ей её. – Надень эту.

Фэллон берёт футболку, но как только она поднимает взгляд, останавливается. Она сглатывает, глядя на мой живот. – Бен?

–Да?

Она указывает на мой живот. – У тебя есть пресс?

Я смеюсь и смотрю вниз на свой живот. Она произнесла это как вопрос, поэтому я даю ей очевидный ответ. -Ммм… Да? Наверно.

Фэллон прикрывает рот моей футболкой, пряча усмешку. – Ничего себе,– отвечает она. Её слова приглушены футболкой.

– Он мне нравится.

Потом она убегает в ванную и закрывает дверь.

Фэллон

Я проверяю, заперта ли дверь, прежде чем пойти в душ. Не то, чтобы я не хотела принимать душ с Беном, я просто еще не готова. Для меня, сходить в душ с кем-то намного выше по личной шкале вероятного унижения, чем большинство вещей, включая секс. По крайней мере, во время секса я могу спрятаться под одеялом и в темноте.

Секс.

Я думаю об этом слове. Я даже кручу его на языке, когда смываю кондиционер с волос.

– Секс, – говорю тихо. Такое странное слово.

Чем старше я становлюсь, тем больше опасаюсь мысли потерять свою девственность. С одной стороны, я готова испытать то, из-за чего все сходят с ума. Должно быть, это что-то такое великое, раз считается огромным фактором в жизни всего человечества. Но с другой стороны, это меня пугает, потому что если в конечном итоге секс мне не понравится, я немного разочаруюсь в человечестве в целом. Потому что это, кажется, корень мирового зла, а если секс окажется чем-то посредственным, и я моментально не захочу продолжения, то буду чувствовать себя немного обманутой всем миром.