Текст книги "Вечная команда (ЛП)"
Автор книги: К.М. Станич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Глава 16
Вывеска Академии Адамсон для парней лежит на траве у края дороги, а вместо неё устанавливается новая, на которой просто написано Академия Адамсон.
– Когда они должны появиться? – спрашивает Спенсер, пристально глядя на дорогу и нахмурившись. Поскольку сегодня первый день четверти, пришло время представить ученикам моих новых одноклассниц. Папа специально выбрал меня для этой задачи, и, как бы мне ни хотелось отказаться от этого, я чувствую, что немного в долгу перед ним.
Когда я вернулась из Лондона, я не знала, что ему сказать, поэтому вообще ничего не сказала. Действительно ли ему нужно знать о нападении? Или Марке? Я тоже не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось.
– Скоро, – отвечаю я, проверяя телефон и вздыхая. Мой взгляд падает на Рейнджера, стоящего, одна рука на груди, взгляд устремлён в лес. Он, конечно, не нашёл никаких доказательств причастности отца к Братству, но разбитой губы было достаточно, чтобы подтвердить, что он, на самом деле, всё ещё работает с ними. – Знаем ли мы, как планируем поступить с выборами в Студенческий совет? У нас все ещё нет плана.
– Мы не победим, – хором говорят близнецы, театрально опуская плечи. – Зачем волноваться? – они поднимают руки вверх и разводят их в стороны, фактически сдаваясь. – Кроме того, – продолжает Тобиас, мягко улыбаясь мне, в то время как ветер треплет его волосы вокруг лица. – У нас есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться: такие, как ты.
– Вы не можете так просто отказаться от Студенческого совета, – говорю я, зная, что это много значит для них. – Мы можем что-нибудь придумать.
От звука машины, подъезжающей по замёрзшей гравийной дорожке, моя и без того холодная кожа покрывается гусиной. На земле лежит снег, и здесь всё время чертовски холодно. Клянусь вам, я мерзлячка, и мне нужны целых два шарфа и три куртки, чтобы не замёрзнуть.
Как только машина припаркована, девушки вылезают, и я приветствую их лёгким взмахом руки. Позже будет собрание, но папа хотел дать им возможность начать утро с обычной рутины.
– Привет, Шарлотта, – говорит Астер, лучезарно улыбаясь и глядя на нас с Рейнджером. – Черч, я надеюсь, ты знаешь, что у твоей девушки есть кое-кто на стороне.
– Мы полиамурная группа, спасибо, что заметили, – отвечает он, но с таким же успехом это могли быть слова «пошла ты и лошадь, на которой ты приехала». – Это не похоже на то, что ты затеяла, шныряя вокруг и трахаясь с Марком за спиной Селены.
Шутка срабатывает, и лицо Астер вспыхивает, прежде чем она обходит нас, хрустя снегом, а за ней следуют две другие студентки по обмену из Эверли.
– Это было… довольно грубо, – говорю я, когда близнецы ухмыляются.
– Мы ещё положили презервативы в её шкафчик. – Каждый из них хватает меня за руку и поворачивает к главному зданию.
– Мы подумали, что она может решить, что Селена положила их туда, – добавляет Тобиас.
– О, и ещё, мы её ненавидим, – добавляет Мика, когда мы проходим через двойные широкие двери в передней части школы. – Ну знаешь, за то, что выступает против нас, когда выпускной год должен быть проще простого.
– Честно говоря, между культом и выборами я в бешенстве, – добавляет Спенсер, ухмыляясь. – Так как же нам её обезвредить? И что, чёрт возьми, нам делать с Марком?
– Часть меня считает, что мы должны попытаться выиграть выборы честным путём, – начинает Черч, поднимая взгляд на изогнутые каменные потолки над нами. – Остальная часть меня знает, что если Марк связан с Братством, то я скорее умру, чем отдам ему школу.
– Итак, давай сделаем это по-нашему, – говорит Спенсер, доставая телефон из кармана. – У меня есть идея.
Показывать девочкам окрестности в понедельник – не совсем приятная задача, особенно с учётом того, что один из моих парней отчитал Астер за роман с парнем Селены, двое других моих парней набили её шкафчик гондонами, а серебристо-волосый активно строит против неё козни за кулисами.
Пятый и последний парень решает подождать до заседания нашего Кулинарного клуба во вторник, чтобы позлить её.
– Ты не войдёшь ко мне на кухню, – говорит Рейнджер, стоя в дверях класса в фартуке и скрестив руки на груди. Его губа приподнята в оскале, когда он смотрит сверху вниз на учителя домоводства мистера Йохансена. Технически, мистер Йохансен должен быть нашим вспомогательным сотрудником, но я видела, что он приходил на наши собрания только мимоходом. По крайней мере, он ставит нам всем высокие оценки – даже я получила пятёрку за оба семестра в прошлом году.
– Мистер Вудрафф, – ругается мистер Йохансен, протягивая руку, чтобы поправить очки. – Я потрясён вашим поведением. Кулинарный клуб не принадлежит ни вам, ни Студенческому совету, как бы вам этого ни хотелось. А теперь отойдите в сторону и сделайте так, чтобы Астер чувствовала себя здесь как дома.
На его челюсти подёргивается мускул, Рейнджер отходит в сторону и впускает Астер Хейз в комнату. Она сияет, рыжие волосы вьющимися локонами обрамляют её лицо. У неё даже есть лёгкая россыпь веснушек на носике-пуговке. Думать о ней как об убийце… трудно.
– Мне это не нравится, – бормочет Спенсер, следя глазами за её перемещением по классу. Мистер Йохансен быстро извиняется и исчезает в коридоре, чтобы почитать свои эротические романы. Он всегда оставляет свой Kindle включённым и всегда на сомнительной сцене сомнительного характера. Старый извращенец.
– Мне тоже, – уклоняюсь я, когда Астер разворачивается, держа перед собой сумку с книгами и сияя, как сумасшедшая.
– Я была в пекарском клубе в Эверли, – объясняет она, оглядывая комнату под наши взгляды, хмурые брови и – в случае близнецов – высунутые языки. – Это в некотором роде моя тема. Большое вам спасибо за то, что пригласили меня.
– Ты же знаешь, что ты нам не нравишься, – говорит Спенсер, когда Рейнджер начинает бурлить от гнева. – Так какого чёрта ты здесь делаешь?
– Я знаю, что, должно быть, тяжело иметь настоящую конкуренцию на выборах, но разве не в этом суть политики? Жёсткая конкуренция, честность и неподкупность? – зелёные глаза Астер осматривают класс, останавливаясь на нашем уютном уголке для чтения с разложенными по алфавиту кулинарными книгами (моя работа), сверкающих столешницах и полностью укомплектованных холодильнике и кладовой. Это наш дом вдали от дома, понимаете? Присутствие её здесь ощущается как нарушение.
– Э-э, ты вообще следишь за американской политикой? Потому что это в значительной степени противоположно тому, как это работает. – Спенсер закатывает глаза и обменивается долгим изучающим взглядом с близнецами. Конечно, они замышляют что-то недоброе, но также есть очень большая вероятность, что Астер Хейз виновна, так что… справедливость есть справедливость.
– Что мы сегодня готовим? – спрашивает она, подходя к шкафчикам и просматривая их. Когда девушка направляется к тому, в котором фартуки, я встаю перед ней и прерываю её.
– Это личный шкаф, – говорю я, в то время как Рейнджер напряжённо наблюдает за мной из-за её спины.
– Этот класс для всех, – утверждает она, всё ещё улыбаясь мне. – Но, если ты не хочешь, чтобы я туда заглядывала, я не буду. Я бы предпочла, чтобы мы не ссорились. Я здесь для того, чтобы быть частью этого клуба.
– Конечно же, – говорит Спенсер, но это его не убеждает. Никого из нас.
Вместо наших обычных шуток и игр в комнате царит тишина, пока каждый из нас работает над своими собственными рецептами. Иногда мы работаем индивидуально, в других случаях создаём что-то вместе. Но с Астер здесь каждый остаётся на своей полосе.
– Похоже, она из тех, кто мог бы доложит о нас, если бы мы, скажем, разбили яйцо у неё на спине, – шепчет Тобиас, глядя на неё через всю комнату. Я заметила, как Рейнджер съёжился, когда она начала делать изменения в рецепте из одной из старых кулинарных книг. – Знаешь, это одна из тех черт, которые нам так в тебе нравились, Чак.
– Разбивать яйца у меня на спине? – спрашиваю я, думая о пластиковом пауке с кладбища и прищуривая глаза.
– Нет, глупышка, тот факт, что из-за тебя мы не были наказаны за то, что вели себя как придурки. – Мика погружает миксер в миску, а я ухмыляюсь.
– Придурок. Это что-то новенькое, но мне нравится.
Думая об этом, я перемешиваю полезную смесь для бананово-шоколадно-овсяных блинчиков. Мне никогда по-настоящему не приходило в голову, что я могла бы привлечь парней к ответственности за то, что они со мной делали. Это просто не по мне. В конце концов, всю жизнь моим отцом был директор школы, и поверьте мне, беготня к нему и доносы никогда не приносили мне ничего хорошего.
Иногда нам приходится сталкиваться с собственными проблемами. И иногда эти проблемы превращаются в благословение.
Ближе к концу дня Спенсер заканчивает кексы и начинает намазывать на них лисьи мордочки красной глазурью. Он ставит поднос на столик, где работает Астер, но, хотя она поднимает глаза, никакой реакции нет.
– Если бы я не думал, что из-за этого меня могут убить, я бы нарисовал тот уродливый символ на всех них, – говорит он, наблюдая, как маленькая, низенькая девочка выкладывает ежевику на верхушку своего торта.
Поэтому, на остаток дня мы оставляем Астер в покое.
Но она не останется здесь и не разрушит наш Кулинарный клуб до конца года.
Ни за что на свете.
Дебаты в Студенческий совет проводятся в большом зрительном зале в задней части главного здания, в этом душном старом театре с таким количеством неоклассических элементов в архитектуре, что можно задушить лошадь. Поскольку на самом деле я не состою в Студенческом совете – должность помощника назначается членами и не выставляется на выборы, – я сижу в первом ряду, чтобы понаблюдать за дебатами, а не на сцене с парнями.
Сомнительно, что кто-то стал бы появляться на подобных мероприятиях без специального разрешения, но, конечно, когда Арчибальд Карсон добивается своего, все неизбежно становится скучным. Вся школа в сборе, парни ссутулились и стонут на своих местах.
– Мило, что ты пришла, – говорит отец, останавливаясь рядом с моим местом и глядя на меня сверху вниз так, словно я самое большое разочарование в его жизни. – Я почти забыл, что ты учишься в этой школе.
– Это на твоей совести, – язвительно отвечаю я, скрещивая руки на свободной от повязок груди и пожимая плечами. – Ты же сам сказал, что больше не хочешь относиться ко мне как к дочери.
– Это не то, что я сказал, – выпаливает он, а затем вздыхает, останавливаясь, чтобы провести рукой по редеющим волосам. – Ты неверно истолковываешь мои слова в своих корыстных целях, это довольно ребяческое поведение, особенно для женщины, которая помолвлена и планирует выйти замуж.
Я закатываю глаза, но папа этого не замечает, подходит к ступенькам сбоку сцены и поднимается наверх, чтобы занять место на подиуме. Когда он достаёт из портфеля айпад, чтобы просмотреть записи речи (кстати, айпад с обложкой Щенячьего патруля), Астер и её друзья появляются из-за занавеса, занимая свои места на противоположной стороне сцены от парней.
Теоретически, все знают, что позиция каждого Студенческого совета индивидуальна, что нет никаких партийных платформ или чего-то подобного. Но только теоретически. Либо Черч победит – а вместе с ним и другие ребята, – либо победят Астер и её друзья.
По тому, как оживляется зал и все взгляды устремляются на трёх новеньких девушек в хорошо отглаженных юбках и галстуках, у меня возникает ощущение, что голоса склоняются в пользу Астер.
Вздохнув, я откидываюсь на спинку сиденья и борюсь с желанием прокрутить страницу в телефоне. Однако больно смотреть, как мои мальчики дают все правильные ответы, в то время как Марк и его тупоголовый сосед по комнате – по-видимому, его зовут Гарет – валяют дурака.
Должен же быть какой-то способ надрать им задницы, верно?
После дебатов все расходятся по очереди, и залы наполняются сплетнями. Люди определённо смотрят на нас по-другому, чем раньше. «Только Студенческий Совет, придурки», – похоже, уже не имеет такого веса, как раньше.
– Ты сказал, что у тебя есть план, – шепчу я Спенсеру, пока мы наблюдаем за Марком с другого конца коридора, прислонившимся к своему шкафчику и бесстыдно флиртующим с Астер. Он даже не пытается это скрывать. То есть, как он мог не знать, что всё это дойдёт до Селены? Может быть, ему просто всё равно? – Но ты всё равно не хочешь сказать мне, что это.
– Увидишь, – отвечает Спенсер, но его глаза сияют, когда он наблюдает за нашими соперниками, купающимися в лучах обожающей их толпы. Он смотрит на меня и приподнимает бровь. – Что? Это сюрприз! Я всё ещё работаю над этим. Мне нужна помощь отца, и у нас не такие уж хорошие отношения, так что… я как бы делаю ставку на его чувство вины, чтобы всё получилось.
– Чувство вины за что? – спрашиваю я, и Спенсер слегка морщится.
– Он бросил мою маму, чтобы уехать жить в Париж со своей любовницей и другим ребёнком, такой королевский кусок дерьма. – Он смотрит прямо на меня, а затем кладёт руку на стену над моей головой, глядя мне в лицо со всей должной серьёзностью. – Вот почему я не люблю ложь, Чак. Он солгал мне, и брату, и моей маме. И знаешь, что он сделал потом? Он вернулся, и моя мама приняла его обратно, и знаешь что? Он всё ещё лжёт о том дерьме, которым занимается, и ей всё равно. Даже Джеку всё равно. – Он замолкает на мгновение, всё ещё наблюдая за мной напряжённым взглядом. – Но мне нет.
– Конечно, нет, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко. – Ты испытываешь сильные чувства
Спенсер на мгновение задумывается, а затем улыбается.
– Да, наверное, так и есть? – произносит он, останавливаясь, когда к нам осторожно приближается студент. – Если ты пытаешься что-то купить у меня прямо сейчас, то этого не произойдёт. Не раньше, чем мы победим на выборах.
– Дешевка! – кричит Марк, хихикая, как будто мы не поймали его при попытке похитить меня в Лондоне. Что за фрукт. Кажется, он думает, что он неприкосновенен, но я знаю лучше. Это всего лишь вопрос времени, когда он получит своё. Я не знаю, что ребята планируют с этим делать, но они не собираются так просто всё оставлять.
Ни малейшего шанса на то, что это произойдёт.
К пятнице по школе разносятся сплетни, в которых я никак не могу разобраться. В основном потому, что я никому не нравлюсь. Отчасти я виню в этом парней. Они были очень заботливы, но, учитывая, что за мной охотится культ убийц, я не думаю, что это так уж плохо.
– Что происходит? – шепчу я, пока Спенсер ведёт меня по коридору, сжимая в правой руке мяч для снятия стресса. Я не буду врать: это сперматозоидный стресс-мяч. Ну то есть, он похож на гигантский белый сперматозоид. Их бесплатно раздавали на уроках ОБЖ, и все думали, что они забавные. Я продолжаю видеть повсюду белые спермовидные шарики от стресса.
– Увидишь, – говорит Спенсер, ухмыляясь и поглядывая на меня. – Черч – не единственный, кто может строить козни и использовать свое положение.
– Что это значит? – спрашиваю я, когда мы направляемся в сторону зрительного зала, чтобы отдать свои голоса. Они будут подсчитаны волонтёрами из персонала Академии Адамсон, включая моего отца, мистера Мерфи и мистера Дэйва, и победители будут объявлены на специальной церемонии в конце дня.
Честно говоря, я не очень-то надеюсь, но никто из парней, похоже, не обеспокоен, так что я старалась, чтобы и меня это не волновало.
– Ты реально жёсткий, Харгроув, – говорит парень в униформе младших классов, посылая нас, когда проходит мимо.
Теперь мне действительно любопытно узнать, что происходит.
– Давай-давай, – отвечает Спенсер, поворачиваясь и мягко подталкивая меня в одну из декоративных ниш, которые тянутся вдоль стен школы. Это такая большая каменная арка, в которой могут спрятаться два человека… Я имею в виду, что, если кто-нибудь пройдёт мимо и оглянется, тебе крышка, но здесь, по крайней мере, есть хоть какое-то уединение. Мы протестировали шесть или семь из них, ну, в исследовательских целях. И, очевидно, на данный момент вы знаете, что под исследовательскими целями я подразумеваю сеансы поцелуев. – Разве тебе не нравится немного таинственности в жизни?
– А тебе нравится? – возражаю я, позволяя сумке упасть на каменный пол, чтобы я могла обнять Спенсера за шею. Он наклоняется надо мной так, как мне нравится, одна его рука у меня над головой, его губы изогнуты в дикой усмешке. – Потому что в прошлый раз, когда я удивила тебя, сказав, что мой член на самом деле вагина, ты взбесился. – Он закатывает глаза, глядя на меня, но с этим он не может поспорить, не так ли?
– Но это не ложь, просто сюрприз.
– Сюрприз, который принесёт нам победу на выборах? – уточняю я, и ухмылка возвращается.
– Как только мы это сделаем, мы обрушим ужас на Марка и всех его друзей-идиотов. О, и эта цыпочка Астер тоже. То ли она спит с подонком, то ли она сама подонок, я не знаю, но она мне не нравится.
– Что ты планируешь сделать? – спрашиваю я, когда Спенсер засовывает спермо-шарик для снятия стресса мне в карман, и я корчу гримасу.
– Имеешь в виду, помимо поцелуев с тобой? – он делает вид, что уточняет, проводя пальцами левой руки по всей длине моей челюсти. Парень обхватывает мой затылок, а затем перемещает другую руку в противоположную сторону, удерживая меня неподвижно и поглаживая большими пальцами моё горло. – Мы сможем делать с ними всевозможные забавные вещи. Передвигать их шкафчики, изменить расписание занятий на следующий семестр, поменять местами их комнаты в общежитии. Никогда не стоит недооценивать силу мелкого дерьма. Марк уже похож на уродливый прыщ, готовый вот-вот лопнуть. Если мы будем тыкать и подталкивать, он развалится на части, и мы сможем его достать.
– И, взяв его… – я вздрагиваю, когда Спенсер смеётся, низко и гортанно, заставляя мои пальцы на ногах поджиматься. Кстати, мужчина не должен так хорошо пахнуть. Из-за этого мне чертовски трудно сосредоточиться.
– Похороним его на глубине шести футов, глубокой ночью, на старом кладбище у железнодорожных путей, – шепчет Спенсер, а затем смеётся, отодвигаясь от меня. Я хватаю его за пиджак и притягиваю к себе, целуя в губы и приоткрывая губы для его языка. Несколько минут спустя мы приходим в себя, чтобы отдышаться, и он ухмыляется. – Твой рот – хороший мотиватор, Чак-лет, ты знаешь это?
– Итак, план с Марком…?
– Мы сообщим о нём властям за пределами Натмега. Чёрт, мы и тем властям сообщим об этом. Для этого, знаешь ли, существует вертикаль власти.
– Разве его сверхбогатая семья не позаботится об этом так же, как твоя заботится о Джеке?
– Между нами пятью, – говорит он, когда студенты проходят мимо небольшими группами, перешептываясь о выборах. – Мы позаботимся об этом. Но сначала нам нужно как можно больше доказательств, – Спенсер наклоняется ближе, одна из его рук скользит вниз по моему боку и обхватывает мою задницу через юбку. Он резко выдыхает, как будто изо всех сил сдерживается прямо сейчас. – Ты же знаешь, что я неравнодушен к школьной форме, верно?
– Ты никогда об этом не говорил, но я могла бы догадаться. – Я улыбаюсь ему в ответ. – Ты фантазировал о том, как трахнешь меня в ней, да?
– Трахну, займусь любовью, выебу, всё это… Всё вместе.
Он утыкается носом мне в шею, и у меня слабеют колени.
– Нам правда нужно пойти в аудиторию, чтобы проголосовать, – шепчу я, зная, что остальные придут искать нас, если мы не появимся в ближайшее время. Мистер Мерфи проходит мимо нас, мои глаза на мгновение встречаются с его через плечо Спенсера, но он знает, что лучше не останавливаться и ничего не говорить.
– Что, если мы просто… сделаем это по-быстрому? – спрашивает он, проводя языком по нижней губе, и я невольно имитирую это движение.
– Куда нам следует пойти? – шепчу я в ответ, полностью наслаждаясь конспиративным характером момента. Моё сердце скачет галопом, как табун диких лошадей, гривы развеваются на ветру, тихое ржание… Фу. Что? Фу-у-у. Нет, это совсем не поэтично и не круто звучит. Что, чёрт возьми, со мной не так?
– Пойти? – спрашивает Спенс, покрывая поцелуями мою шею, в то время как его руки скользят под мою юбку, ладони скользят вверх по моим обнажённым бёдрам. – Нам не нужно никуда идти. Я хочу сделать это прямо здесь, чёрт возьми, где любой мог бы пройти мимо и увидеть.
– Ты что, спятил?! – я задыхаюсь, когда его пальцы мнут мягкую плоть моей задницы. – За нами охотится культ, помнишь?
– Тогда нам лучше поторопиться, а?
Он поднимает меня и прижимает к стене своим телом, мои руки автоматически обвивают его шею, пальцы зарываются в его серебристые волосы. Наши губы сливаются в горячем, отчаянном поцелуе, когда он прижимается ко мне эрекцией. Мои губы приоткрываются в сладкой капитуляции перед его языком, и я уже могу сказать по тяжести своих конечностей и трепету ресниц на щеках, что отдаюсь ему.
– Я так сильно хочу сделать это без презерватива прямо сейчас, – рычит он, одна его рука скользит между нами, чтобы расстегнуть брюки. Мои глаза закрыты, пульс стучит у меня в голове. У меня отсутствуют силы сказать нет, но, по крайней мере, он это делает. – Но я этого не сделаю.
– Потому что Рейнджер убьёт тебя, если ты сделаешь это снова, – шепчу я, и Спенсер стонет, освобождаясь, а затем достаёт презерватив из кармана блейзера. На днях я отчитала его за то, что он всё время таскал их с собой, но потом всё-таки положила несколько штук в свою сумку для книг, на всякий случай.
Подростки – настоящие шлюхи.
Спенсер надевает презерватив, позволяя обёртке упасть на пол, а затем ждёт, пока я двумя пальцами сдвину трусики в сторону.
Его глаза встречаются с моими, когда он приближается к моей дырочке и проникает глубже, заполняя меня и вдавливая моё тело в каменную стену своим весом. Удовольствие мгновенное и интенсивное, высвобождающее в моё тело поток гормонов, которые заставляют меня чувствовать себя одновременно тяжёлой и невесомой.
Наши губы снова находят друг друга, ища и заявляя права, когда он находит подходящий ритм, вдавливая меня в нишу бешеными толчками. Стена не дает мне отодвигаться, поэтому каждое движение полностью погружает его в меня, у меня перехватывает дыхание. Крик застревает у меня в горле, но я сдерживаю его.
Половина удовольствия – это риск быть пойманным, но также… в этой школе мало людей, из-за которых я бы не запаниковала, что нас вот так поймали.
– О, Чак, – стонет Спенсер, посасывая мою нижнюю губу. – Мне так чертовски хорошо в тебе.
Его руки обхватывают мою задницу, легко приподнимая, когда он двигается, моя плиссированная юбка задирается вокруг бёдер. Может быть, странно находить школьную форму такой эротичной, но… Я всё время фантазирую о парнях в форме, когда прикасаюсь к себе. Что, знаете ли, происходит чуть чаще теперь, когда мы с Черчем наконец-то сделали это. Я не так уж боюсь, что он услышит меня с другого конца комнаты.
– Ещё, Спенсер, ещё, – бормочу я, когда он прижимает наши тела друг к другу, движения его таза трут мой клитор таким образом, что я думаю, что, возможно, действительно смогу кончить во время этого маленького быстрого секса.
Мои руки царапают его спину, ногти впиваются в ткань его блейзера цвета шампанского, когда наши губы соприкасаются в огне и отчаянном, первобытном жаре, заглушая наши стоны и ворчание остальной школы.
– Я хочу, чтобы ты кончил со мной, – шепчу я, притягивая его ближе, наше дыхание смешивается, когда мы смотрим друг другу в глаза. Моё тело сжимается вокруг него само по себе, оргазм прокатывается по мне яркой, ослепляющей волной. Ещё один поцелуй Спенсера прерывает мои стоны удовольствия, когда он входит в меня снова и снова, кончая всего через несколько мгновений.
Мы остаёмся там, тяжело дыша, ровно настолько, чтобы услышать негромкие хлопки нескольких ладоней.
– Браво, – говорят близнецы, появляясь в нише за широкими плечами Спенсера. – Это было фантастическое выступление.
– О, Чак, – передразнивает Мика, складывая руки вместе и хлопая ресницами. – Мне так чертовски хорошо в тебе.
– Я нахуй задушу вас, – рычит Спенсер, протискиваясь между нами с презервативом, едва умудряясь вытащить его и снять, не уронив меня.
– Вы оба слишком глупы, чтобы жить? – спрашивает Рейнджер, но я вижу, как бешено бьётся пульс у него на горле. Ему понравилось то, что он увидел, это точно. – За Чаком ведётся активная охота, и вы подумали, что перепихнуться по-быстрому в коридоре было хорошей идеей? Вы знаете, какими уязвимыми и забывчивыми вы двое только что выглядели? Мы стояли здесь всё это время, а вы даже не заметили.
– Ещё, Спенсер, ещё, – умоляет Тобиас высоким и дрожащим голосом.
– Я так не говорю! – я раздражаюсь на него, изо всех сил пытаясь поправить мои мокрые трусики и задравшуюся юбку. Спенсер завязывает презерватив и оглядывается в поисках мусорного бака.
Волшебным образом появляется отец, словно призванный разрушить мою грёбаную жизнь, и Спенсер вынужден засунуть использованный презерватив в карман блейзера, гримасничая при этом.
– Что здесь происходит? Вы должны быть сейчас в зрительном зале. Или вы относитесь к этим выборам не так серьёзно, как следовало бы? – отец смотрит на меня и Спенсера с подозрительным блеском в голубых глазах.
– Уверяю вас, сэр, – начинает Черч, как всегда, беря себя в руки – черта, за которую я безмерно благодарна. Я просто не отношусь к типу лидеров. – Мы очень серьёзно относимся к своим обязанностям. – Он прикладывает руку к груди, и, клянусь богом, облака над школой расступаются, пропуская три великолепных солнечных луча сквозь витражи над нашими головами и обрисовывая его нимбом. – Студенческий совет – это сердце Академии Адамсон, престижного и хорошо управляемого учебного заведения с лучшим персоналом в стране. Сегодня, когда мы победим на выборах, я обещаю вам, что мы начнём внедрять позитивные изменения на студенческом уровне.
– Неудивительно, что он во всех рекламных проспектах, – ворчу я, когда папа прищуривает глаза.
– Раньше вы мне нравились, мистер Монтегю, но сейчас вы испытываете свою удачу. А теперь ведите своих опоздавших в аудиторию.
– Как пожелаете, – отвечает Черч, но сказано это таким образом, что это невозможно воспринять иначе, как искреннее. Однако почему-то я думаю, что Черч делает это нарочно, просто чтобы быть ещё более ироничным. Папа уходит, и Спенсер ждёт, пока он завернёт за угол, прежде чем скорчить гримасу и подбежать к одному из мусорных баков, чтобы выбросить презерватив.
– Теперь у меня внутри весь карман мокрый, – говорит он, и моё лицо вспыхивает от адского смущения.
– Что с тобой не так?! – рявкаю я на него, хватая за рукав и слегка подталкивая. – Не говори такого.
– Я хочу, чтобы ты кончил со мной, – хором хихикают близнецы, и я зажимаю уши руками, отгоняя их поддразнивания. Однако, чего я не могу скрыть, так это своей улыбки.
Особенно когда позже в тот же день будут сделаны объявления, и мои мальчики выиграют выборы.
Очко в пользу Чака и её вечной команды, и пошёл ты, Марк. Хрен вам.
