Текст книги "В объятиях Элиты (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24

Мне надоело играть в игры.

На следующее утро я беру с собой Миранду и Эндрю и забираю из Столовой нескольких своих новых друзей-первокурсников. Не требуется много усилий, чтобы побудить их потусоваться в беседке Харпер, той маленькой нише, которую она выбрала для себя и своих закадычных друзей.

Киара любит приходить сюда перед занятиями и заниматься йогой.

Я знаю, что, увидев этих первокурсников на её месте, она безмерно разозлится.

А раз задира, то всегда остаётся задирой.

– Я согласна, – говорю я директору Коллинз, когда мы вместе идём по дорожке под предлогом обсуждения университетов. Она тоже училась в Борнстеде. – Важно посетить кампус, прежде чем принимать окончательное решение; я решила, что мы отправимся туда на весенние каникулы.

– Продуктивное использование каникул, – говорит она, одобрительно кивая, её кожа слегка морщится, когда она улыбается мне и поправляет очки. – Я признаю, Марни, я забеспокоилась, когда ты начала тусоваться с Идолами. Я, конечно, никак не ожидала, что ты сама станешь Идолом. – Я приподнимаю брови, слушая её откровенное обсуждение студенческой политики, но, с другой стороны, эта женщина не глупа. Традиции Голубой Крови в Академии Бёрберри насчитывают более ста лет. Конечно, персонал знает об этом, точно так же, как они знают о Клубе Бесконечности. Я бы не удивилась, узнав, что некоторые из них даже являются членами клуба.

– Убирайся отсюда на хрен! – огрызается Киара, хватая первокурсницу за галстук и выталкивая её из беседки с такой силой, что она спотыкается и оказывается задницей глубоко в декоративном пруду за пределами беседки. – Я видела, как ты пускала слюни на Джейсона, жалкая шлюха.

– Я его и пальцем не тронула! – кричит в ответ девушка, и я чувствую лёгкий укол вины. Возможно, я выбрала именно этих первокурсников, зная, что одна из них флиртовала с новым бойфрендом Киары, Джейсоном Маррином. – И это он пригласил меня на свидание.

– Ты сука, – рычит Киара, подбегая к младшей девочке и со всей силы ударяя её по лицу.

– Мисс Сяо! – кричит директор Коллинз, широко раскрыв глаза. Она отворачивается от меня и убегает в том направлении, в то время как Киара оглядывается по сторонам и бормочет, пытаясь придумать оправдание своему поведению.

Но хм.

Эта политика абсолютной нетерпимости к издевательствам всё ещё действует.

Хорошо, что я подсунула несколько записок, которые Киара писала Харпер, под дверь кабинета директора. Однако я убедилась, что никто из них никоим образом не причастен к её величеству. Я не готова к тому, что она пойдёт ко дну, особенно из-за такого незначительного нарушения.

Хотя… Я думаю, угрожать убить кого-то за то, что он якобы спит с твоим парнем, довольно хреново.

Я продолжаю идти, направляясь обратно в часовню как раз к завтраку.

Когда я прихожу в столовую, Лиззи уже ждёт меня.

О, чёрт возьми.

– Я не могу поверить, что ты пыталась шантажировать Тристана, чтобы он трахнул тебя. Ты жалкая. – Крид кружит вокруг Лиззи, как акула. На самом деле, все парни окружают её, и по её лицу текут слёзы. Честно говоря, то, что она пыталась сделать, было выше всяких похвал, но я же сказала – никаких издевательств, не так ли?

– Она пустая трата жизни, – говорит Тристан, прищурив глаза. – Ты нравилась мне как друг, а ты использовал мою любовь к Марни против меня. Разве ты не видишь, какая ты жалкая?

– Парни.

Я иду по каменному полу, стуча каблуками, и останавливаюсь рядом с ними.

– Марни, – произносит Зак, отступая назад, словно признавая, что теперь моя очередь говорить.

Мои глаза встречаются с янтарными глазами Лиззи.

– Думаю, тебе следует вернуться в Подготовительную Школу Ковентри, – говорю я, и у неё отвисает челюсть. – Возвращайся туда и общайся со своими старыми друзьями. Ты здесь закончила.

– Но я…

– Нет. – Я обрываю её и смотрю прямо в лицо. – Ты здесь закончила. Возвращайся домой.

Дверь позади нас распахивается, и входит Миранда, а за ней по пятам следует Майрон Тэлбот. Она хватает меня за руку и сжимает, что, как я могу только предположить, является чем-то вроде предупреждения. Не связывайся с девушкой, которая нравится Майрону, или он уничтожит тебя. Такое ощущение, что именно это она и пытается сказать.

Тем временем Эндрю зарывается в свою овсянку и держится от всего этого подальше. Разумный выбор. Хотела бы я сделать то же самое.

– Вы, ребята, можете присесть, – говорю я своим парням, и хотя Виндзор искоса смотрит на Майрона, как будто он вполне охотно встал бы между мной и ним, если бы понадобилось, он слушается меня. На этот раз.

Все пятеро парней садятся за высокий стол и устраиваются поудобнее. Крид поставил один ботинок на сам стол, что, знаете ли, можно было бы счесть дурными манерами, но я всё равно нахожу это милым. Я отрываю от них взгляд и смотрю на Лиззи Уолтон.

– Я пыталась сделать всё по-честному. Несмотря на то, что я была влюблена в Тристана Вандербильта с первого курса, несмотря на то, что я вытерпела от него столько дерьма. Я хотела предоставить ему привилегию сделать честный и непредвзятый выбор, но… ты не такая милая, какой притворяешься, правда ведь?

Она просто смотрит на меня своими янтарными глазами, её лицо удручённое, изрезанное осколками и острое, как битое стекло.

– Сказать по правде, я приехала сюда только из-за Тристана. Я имею в виду, ты мне нравилась, Марни, я хотела быть твоей подругой, но не думаю, что смогу. Не тогда, когда у тебя есть он. – Она указывает в сторону высокого стола, а затем вздыхает, протягивая руку, чтобы пригладить ладонями свои тёмные волосы. – Я могу уехать к пятнице…

Я обрываю её.

– Завтра, – говорю я, и мой голос смертельно серьёзен.

Лиззи замолкает, когда Майрон отталкивается от стены, чтобы подойти и встать рядом с ней, собственнически беря её за локоть.

– Я уйду с ней. Но я не оставлю своего лучшего друга незащищённым. Кроме того, я устал от того, что меня держат на поводке. Я знаю, у тебя есть особые маленькие правила, по которым ты должна жить, чтобы чувствовать себя лучше, и Тристан, возможно, найдёт их милыми, но, честно говоря, мне похуй. Поблагодаришь меня позже – я оставил тебе главную пчелиную матку и её сучку, чтобы ты их раздавила.

Майрон тащит Лиззи к двери, а затем останавливается, оглядываясь на нас.

У меня такое чувство, что я знаю, что он собирается сказать, ещё до того, как он это скажет.

– Не ходи за ней. Я серьёзен, как сердечный приступ. Иначе я тебя уничтожу.

– Я не буду, – обещаю я, и я это серьёзно говорю.

Мне не нужно идти за Лиззи.

У меня есть Тристан, единственное, чего она когда-либо хотела. Больше ничего нельзя сделать. Но, честно говоря, я бы предпочла никогда больше её не видеть.

Майрон выпроваживает её за дверь, и я задаюсь вопросом, будет ли он безжалостно преследовать её так же, как она преследовала Тристана, доведёт ли её до белого каления своим безумием. Мне неприятно это говорить, но… Я почти надеюсь на это? Это плохая карма?

– Я не хотела, чтобы ты ударила её или что-то в этом роде и получила по морде, – начинает Миранда, слишком усердно пытаясь объясниться. Я останавливаю её, целуя в щеку, хватаю за руку и тяну к высокому столу завтракать.

Мне требуется минутка, чтобы полностью осознать то, что только что сказал Майрон.

– Подождите. А где Эбигейл и Валентина?

Эбигейл и Валентина не возвращаются в академию после того дня.

У меня даже не хватает времени выяснить, что с ними случилось, прежде чем наступает День Святого Валентина. Парни, как обычно, дарят розы, но они также дарят мне ожерелье, которое, я уверена, неприлично дорогое. Я бы отказалась от него, если бы у него не было своей собственной истории.

– Оно называется «Глаз Идола», – говорит мне Крид, и я замечаю, что в центре круглого ожерелья находится драгоценный камень того же цвета, что и его глаза. Оно окружено маленькими прозрачными бриллиантами и висит на изящной цепочке. – Им владели президенты и принцы, и однажды он исчез более чем на триста лет.

– Чушь собачья, – шепчу я, но вы меня знаете, я любитель истории и чертовски заинтригована. – Он лжёт. – Я поднимаю глаза и вижу, что Зак качает головой.

– Не в этот раз. Бриллиант действительно настолько старый. В последний раз оно было на виду у общественности в восьмидесятых годах. После этого оно пропало. Если ты посмотришь на него в Интернете, то увидишь, что к этому ожерелью относятся как к неразрешимой тайне. Единственное же, что на самом деле произошло, так это то, что Клуб Бесконечности заполучил его.

– Как вы, ребята, его получили? – спрашиваю я, когда Виндзор берёт цепочку и расстёгивает её, осторожно надевая мне на шею и дразня мою кожу пальцами, когда застёгивает застёжку. Он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

– Мы выиграли его в споре, как же ещё? – затем он встаёт, а я тереблю драгоценный камень и перевожу взгляд с Зейда на Тристана. Прошли недели с того ужасного дня в его квартире, когда я нашла Лиззи в синем халате, и, клянусь, теперь, когда мы все открылись друг другу, в воздухе витает какой-то катализатор.

С каждым проходящим днём я хочу их все больше.

С каждый проходящим днём я знаю, что выбор только одного из них убьёт меня.

«Я ведь не смогу выбирать, да?» – думаю я, когда мы выходим на вечеринку в саду и устраиваемся в одном из альковов за живой изгородью. Зак и Зейд приносят нам всем прохладительные напитки, и мы остаёмся там на тёплом вечернем воздухе, пока не стемнеет и не зажгутся все факелы.

Тихая музыка доносится до нас со двора, и я экспериментирую с тем, каково это – целовать одного парня за другим, один поцелуй в губы в качестве подарка на День Святого Валентина. И когда я говорю «один поцелуй», я действительно имею в виду язык и всё остальное.

Честно говоря, это волнующе. Я чувствую себя жадной, желая их всех вот так. И всё же, в то же время, мне даже не стыдно за это.

Ни капельки.

– Что он сделал? – я сижу за арфой в музыкальной комнате, мои пальцы лежат на струнах, а Тристан, Зак и Крид стоят полукругом вокруг меня. Меня так подташнивает, что, возможно, мне придётся отлучиться в уборную.

– Он выбил всё дерьмо из них обеих, – говорит Крид с напряжённым лицом. – И я не имею в виду, что он просто ударил их. Когда он сказал, что ему нравится кровь, он действительно имел это в виду. Они обе закончили со сломанными костями. Ну и он сжёг летний дом Валентины дотла. Это был дом её бабушки, со всеми её счастливыми воспоминаниями. Типа, её родители – куски дерьма, и никакие деньги никогда не вернут то, что он только что уничтожил в том пожаре.

– Он также уничтожил квартиру Эбигейл в Круз-Бэй, – произносит Тристан, глядя на меня так, словно берёт часть вины на себя. – Никто не умер, но Эбигейл была дома, лечила сломанную ногу. У неё ожоги по всей икре.

– Господи. Майрон, он что, сумасшедший? – выдыхаю я, опуская руки на колени. Я хотела отомстить, но не так. Это слишком, слишком далеко зашло.

– Они все такие, – отвечает Зак, выдыхая. – Вот почему мы так боимся. Ты удивлена этому, но мы – нет. Майрон не исключение, Марни. Он – норма.

– Что нам с ним делать? – шепчу я, потому что я в ужасе. Я не могу себе представить, как можно просто оставить такого человека, как Майрон Тэлбот, свободно разгуливать по земле. Когда они сказали, что Тристан был тем, кто держал его в узде, они и вправду говорили серьёзно, да?

– А что с ним делать? – спрашивает Крид, качая головой и пожимая плечами. – Честно говоря, ничего.

– Он рассматривал позволение ему сделать своё дело, как выплату нашего долга по несостоявшемуся пари с Лиззи, – говорит Тристан, и тогда я чувствую себя почти виноватой, ведь если бы позволила ему и Лиззи… Ничего бы этого не случилось. Разве это ужасно, что я всё равно не хочу вернуть все свои поступки обратно?

– Но с ними обеими всё будет в порядке, верно? – спрашиваю я, удивляясь, почему меня так сильно волнуют две девушки, которые буквально толкали и держали мою голову под водой, а затем заперли меня в моей комнате, в то время как их хозяйка пыталась заклеймить мою плоть, как корову.

– К сожалению, – бормочет Крид, и я бросаю на него взгляд, в то время как Зак вздыхает.

– С ними всё будет хорошо. Это относительно незначительные травмы, но дело не в этом. То, что Майрон сделал с ними, скорее всего, то же самое Клуб попытается сделать с тобой.

Я встаю со своего стула, но не уверена, что сказать или сделать.

Даже если я уйду из академии, это не значит, что я буду в безопасности. Это просто означает, что я буду вдали от парней.

– Кто-нибудь хочет устроить ещё одну вечеринку с ночёвкой? – я спрашиваю, потому что признаю: я до смерти напугана.

До конца года я сплю то в одной, то в другой комнате со всеми пятью парнями рядом со мной.

Глава 25

Когда начинаются весенние каникулы, я совершаю короткую поездку с ребятами, чтобы осмотреть кампус университета Борнстед. Это буквально всё, о чём я мечтала, и даже больше. Стоя там, на прохладном горном воздухе, и наблюдая, как университет оживает по утрам, всё это каким-то образом кажется более реальным.

Такой будет моя жизнь.

Однажды я собираюсь стать здесь студенткой.

Моя радость длится ровно столько, сколько нам нужно, чтобы вернуться в Круз-Бей, где нас ждёт папа.

С тех пор как я видела его в последний раз, всё пошло прахом.

Я останавливаюсь в дверях и смотрю на тощего мужчину в инвалидном кресле, который когда-то был моим отцом. Мне требуется все силы, что есть у меня внутри, чтобы изобразить улыбку и войти туда, опуститься на колени рядом с ним и поцеловать его в щеку.

Позже, когда он ложится спать и у меня появляется возможность поговорить с его медсестрой, я узнаю правду.

Чарли Рид сейчас находится под наблюдением в хосписе.

Как будто… он, по сути, ждёт своей смерти.

Следующие несколько часов я провожу в ванной, стараясь вести себя тихо, поскольку меня то тошнит, то я рыдаю. К тому времени, когда наступает утро, я совершенно вымотана, но я готовлю папе кофе и смотрю с ним боевики, пока он не решает, что пора отправиться на послеобеденный сон.

Тогда я звоню Изабелле.

Удивительно, но она появляется у дома в модном красном спортивном автомобиле, который не нужен ни одному пятнадцатилетнему подростку.

– Он действительно умирает, да? – спрашивает она, подозрительно глядя на меня, пока я сижу на траве на клетчатом одеяле и обдумываю идею позвонить парням или, может быть, Миранде. Они рядом со мной, и теперь я знаю почему. На самом деле, по двум причинам. Во-первых, потому что они не хотят, чтобы я закончила так же, как Эбигейл и Валентина. И во-вторых, из-за… ну, именно этого.

– Думаю, да, – отвечаю я, потому что всё ещё не могу заставить себя произнести это. Я поднимаю взгляд на странно знакомое лицо Изабеллы и стараюсь не пугать её слишком широкой улыбкой, когда она неохотно садится рядом со мной. – Что заставило тебя передумать и прийти сюда?

Она резко отворачивается от меня, ковыряя траву у края одеяла свеженаманикюренными ногтями.

– Я видела, что случилось с Эбигейл Фаннинг, и я… Я не хочу, чтобы это была я. – Изабелла поворачивается, чтобы посмотреть на меня с таким острым страхом в глазах, который делает её меньше похожей на Харпер, а больше на испуганного ребёнка, нуждающегося в руководстве. – Все хотят попасть в Клуб. Это как… ты никто и ничто, если не являешься членом клуба. – Она опускает взгляд на свою туфлю – лабутен с красной подошвой, которой она небрежно возит по траве, хотя обувь стоит целое состояние. – Папа хочет, чтобы я присоединилась, но… Я не знаю, смогу ли я это сделать, по крайней мере пока.

Я киваю, и мы снова некоторое время сидим в тишине.

– Почему ты сказала мне, что Тристан трахался с Лиззи, когда это было не так?

Изабелла пожимает плечами и продолжает смотреть куда угодно, только не на меня.

– Ты любишь его. Я хотела причинить тебе боль. Я… не хочу быть Рид. Я Кармайкл, Марни. Я грёбаная Кармайкл, и всегда ей буду. Мне всё равно, кто на самом деле мой биологический отец.

– Так ты вымещала свой гнев на мне? – я приподнимаю бровь, и Изабелла пожимает плечами, поднимаясь на ноги и стряхивая траву со своих голых ног.

– Я думала, ты лёгкая мишень, потому что ты так стараешься во всём, что заставляешь других людей чувствовать себя дерьмово. Королева школы, лучшая в классе, встречается со всеми самыми сексуальными и богатыми парнями. Ты хорошенькая… – Изабелла замолкает, и я борюсь с желанием улыбнуться. Она назвала меня хорошенькой. Моя младшая сестра только что назвала меня хорошенькой. Теперь, если это не победа, то я не знаю, что это такое. – В любом случае, пожалуйста, не… говори ничего моему отцу, когда встретишься с ним.

– Я бы никогда этого не сделала, – обещаю я, и она кивает, глядя на дом. Больше всего на свете я хочу, чтобы она вошла и увидела Чарли, но боюсь просить. Я боюсь услышать от неё «нет», потому что тогда я могла бы возненавидеть её навсегда, а она этого не заслуживает. Она избалованная, испорченная маленькая соплячка, но я умею привносить в таких людей немного смирения. Если я делала это с парнями, то могу сделать это и с ней.

– Как ты думаешь, я могла бы хотя бы зайти и обнять его? – спрашивает она наконец, и я улыбаюсь.

Мы вместе направляемся в дом и ждём на диване, пока Чарли не встанет, и его помощник не покатит его по коридору за водой. Когда он видит нас вместе, его лицо озаряется.

– Девочки, – говорит он, и его улыбка становится такой широкой, что на лице появляются морщинки. Я клянусь, что есть молчаливое МОИ перед этим словом, которое он не позволит себе произнести. Я устраиваю нас всех на заднем крыльце с лимонадом, и Изабелла с Чарли действительно болтают друг с другом. Очевидно, они оба поклонники Джеймса Бонда и Индианы Джонса.

– Мой па… – начинает она, а затем прочищает горло. – У Адама много оригинальных сувениров из фильмов. Тебе стоит как-нибудь прийти посмотреть на это. Ему нравится хвастаться этим перед всеми, кто готов слушать его хвастовство. – Звучит примерно так, как надо, думаю я, держа Чарли за руку.

– Я бы с удовольствием, – отвечает он ей с самой мягкой улыбкой, а потом, позже, когда она встаёт, чтобы уйти, наклоняется, чтобы обнять его, и это самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела.

После того, как Изабелла уезжает, я достаю книгу, которую Чарли начал в Напе, и открываю её, чтобы мы могли почитать вместе.

– Знаешь, я уже видела, как ты заглядывал в конец, – говорю я ему после того, как мы заканчиваем, и закрываю обложку. Он смотрит на облака, плывущие по синему-синему небу, а затем задумчиво улыбается сам себе.

– Верно. Но не всегда финал является самым важным. Иногда путешествие, чтобы добраться до конца, такое же хорошее.

Несколько ночей спустя я звоню Зейду.

Я не знаю почему.

Я просто выбираю наугад одного из парней и набираю номер.

Он сразу же приезжает, медленно подъезжая на своём синем «Ягуаре» с откидным верхом к обочине, и я запрыгиваю внутрь. Мне действительно не нравится оставлять папу одного, но здесь его санитарка, и я… Мне просто нужна минута.

– Иногда, когда умирает кто-то другой, это тяжелее для окружающих, чем для них самих. – Он обхватывает руль своими покрытыми чернилами руками и ведёт машину медленно, так что ночной ветер треплет наши волосы, но не прерывает наш разговор.

– Ты говоришь о своей маме? – тихо спрашиваю я, мои руки дрожат. Я заставляю их неподвижно лежать у меня на коленях. Я переутомлена, перегружена работой и в конечном итоге вернусь в академию в плохом состоянии. Весенние каникулы точно не были освежающим опытом, но, честно говоря, я боюсь, что они закончатся.

Я боюсь, что никогда больше не увижу Чарли, если уеду.

Может быть, мне не стоит возвращаться?

– Ага. Я имею в виду, я был маленьким, так что мне не нужно было заботиться о ней, но моя бабушка заботилась. – Зейд делает паузу и смотрит на меня, подъезжая к знаку «Стоп». Наш район такой тихий, что это скорее формальность, чем что-либо ещё. Никто не приедет. – Но не моя богатая бабушка, а моя другая. Я думаю, что забота о её умирающей дочери – это то, что убило и её тоже. Или, может быть, она умерла от разбитого сердца или чего-то в этом роде. Я бы притворился крутым парнем и сказал, что не верю во всё это дерьмо, но я верю.

Я улыбаюсь ему, а затем протягиваю руку, чтобы взять его за правую руку. Он сжимает мою руку и подносит к своим губам для поцелуя.

– Кстати, как ты так быстро сюда добрался? Я думала, твой дом где-то дальше по пляжу.

– Да, э-э… – он смотрит на звёзды и снова пожимает плечами. – Я ехал, чтобы доставить подарочек в дом Бекки. Ну просто, знаешь ли, месть.

– Прямо сейчас? – спрашиваю я, прислоняясь спиной к двери. – Я чувствую, что действительно облажалась в этом году. Я была так точна во время второго курса.

– Ты ни капли не облажалась, ты просто поняла, что тебе не обязательно всё время действовать самой. Давай. – Зейд тихо выкатывает нас из маленького пригородного уголка Гренадин-Хайтс, а затем заводит двигатель, вызывая у меня этот дикий, лёгкий трепет, как на американских горках.

Мы взлетаем и направляемся в холмы, к супербогатым кварталам, которые расположены вдоль одних из самых изысканных пляжей штата.

Когда мы добираемся до дома с гигантскими железными воротами, я понимаю, что по иронии судьбы у семьи Бекки Платтер забор украшен работами моего отца. Часть меня гордится… но другая часть меня задаётся вопросом, не могла бы я вернуться сюда позже с паяльной лампой и сжечь его, может быть, взять с собой в качестве сувенира?

Зейд выходит и достаёт коробку из багажника, обходит машину сбоку и останавливается рядом со мной.

– В течение первого года Бекки встречалась с тренером по баскетболу. У меня здесь все их дурацкие любовные письма.

– Где ты их взял? – спрашиваю я, когда Зейд открывает крышку и показывает мне огромную стопку. Он ухмыляется.

– Тренер уволился примерно через полгода после начала их отношений, но его сын – большой поклонник Билли Кайзера. Возможно, я подкупил его пропусками за кулисы. Я знаю, тебе не нравится стыдить людей или что-то в этом роде, но здесь главное дело не в сексе. Она предоставила тренеру инсайдерскую торговую информацию. Он заработал кучу денег на этом дерьме. Её родители отправят её задницу в одну из тех военных академий, которых так боялся Тристан.

Зейд нажимает кнопку домофона, и сотрудник выходит, чтобы забрать коробку. Двое из них, кажется, знают друг друга, обмениваясь короткой болтовнёй, прежде чем парень забирает её, и мы уезжаем с визгом шин.

Зейд везёт нас на холм, паркуется, а затем достаёт предварительно свёрнутый косяк и зажигалку.

– Я знаю, ты хочешь вернуться к своему отцу, но ты также выглядишь так, словно у тебя вот-вот случится сердечный приступ от стресса. Вот. – Он передаёт мне обе вещи. Я некоторое время смотрю на них, размышляя, а потом понимаю, что если я тоже не позабочусь о себе, то действительно потеряю сознание от стресса.

Мы немного покуриваем косяк – в основном я просто кашляю и ворчу – а потом Зейд засовывает руку мне в карман, вытаскивая список, пока я таращусь на него.

– Как ты узнал, что он был там? – спрашиваю я, и он пожимает плечами.

– Ты всё время носишь его с собой, и, честно говоря, я слишком часто щупаю твою задницу, чтобы не заметить этого. – Он возвращает его мне вместе с зажигалкой. – Я знаю, тебе всё ещё нужно заполучить Харпер, но, когда ты говоришь, что у тебя есть план, я в это верю. Сожги эту чёртову штуку, и давайте покончим с этим. В нём плохой джуджу или что-то в этом роде.

Я разворачиваю список и смотрю на имена, а затем поднимаю зажигалку и подношу к краю, наблюдая, как он горит.

Когда не остаётся ничего, кроме маленького уголка, я вытряхиваю его, пока не останется тлеющий пепел, а затем наблюдаю, как пепел от того, что осталось, уносится ветром, который дует прямо с залива.

– Хорошо, – говорит Зейд, притягивая меня ближе и прижимая к своему боку. – Теперь мы можем трахаться.

– Ты такой же неотёсанный грубиян, как Крид Кэбот, – ворчу я, но мы всё равно какое-то время зависаем в его машине, а когда заканчиваем, он отвозит меня домой, и я провожу остаток весенних каникул, держа папу за руку каждую свободную минуту.