Текст книги "В объятиях Элиты (ЛП)"

Автор книги: К.М. Станич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Убирайся. – Я поднимаюсь на ноги и смотрю ей прямо в глаза. – Это моя школа, моя столовая. Вон.

– Извини, что сообщаю плохие новости, но…

– Вон. Сейчас же.

Изабелла ухмыляется, и, хотя я знаю, что она делает это, чтобы подразнить меня… это работает. Она поднимается на ноги, поворачивается и неторопливо выходит из этого беспорядка, оставляя за собой дерьмо и ложь. Сестрёнка, что, чёрт возьми, мне с тобой делать?

Её слова пронзают меня, как нож, и я чувствую, как мои эмоции растекаются по всему полу.

– Ты в порядке? – спрашивает Зейд, запрыгивая обратно на возвышение и наклоняясь, чтобы заглянуть мне в лицо.

Мне требуется несколько вдохов, чтобы взять себя в руки, но я справляюсь с этим. Едва-едва, но я это делаю, поднимая взгляд и заглядывая в прекрасные глаза Зейда. Даже если Тристан выберет Лиззи, со мной всё будет в порядке, не так ли? У меня есть Зак и Крид, Виндзор и Зейд. Это просто облегчит мой выбор на двадцать процентов, верно?

Так почему, чёрт возьми, это так больно?

– Я в порядке, – отвечаю я ему, беря его испачканные чернилами пальцы и сжимая их. Это просто слухи и сплетни, вот и всё. Секреты, подобные этому – вот что причинило столько вреда бывшим Голубокровным. Ложь и бред.

Я не могу воспринимать это всерьёз, пока не поговорю об этом с Тристаном.

– Ты уверена? – спрашивает Зейд, опускаясь на колени, чтобы заглянуть мне в лицо. – Потому что, если мне придётся надрать задницу этой маленькой девочке, чтобы ты была счастлива, я это сделаю.

– Я знаю, что ты бы так и сделал, – говорю я со смехом, пиная стул, на котором сидела Изабелла, и указывая на него. – А теперь садись, и давай поговорим о Бекки Платтер.

Глава 21

Тристан в ярости запихивает папки обратно на библиотечную полку. Очевидно, он чем-то расстроен, но я, кажется, не могу понять, чем именно.

– Ты сердишься на меня? – спрашиваю я, безуспешно пытаясь не думать о том моменте в библиотеке на первом курсе, когда я потянулась за книгой без трусиков под юбкой…

– Что, чёрт возьми, навело тебя на эту мысль? – он с невозмутимым видом откладывает последнюю книгу и возвращается к столу, чтобы написать заметку на своём планшете. Он втыкает стилус в экран таким образом, что я съёживаюсь.

– Ты почти не разговаривал со мной несколько недель. Ты сидишь рядом с Лиззи в столовой каждый раз, когда мы едим вместе, и… – я замолкаю, мои глаза наполняются слезами, хотя я этого и не хочу. Я сказала себе, что позволю Тристану самому сделать выбор. Если он его сделал, то…

Он останавливается и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его серебристые глаза сверкают. В них есть ярость, которая едва достигает поверхности. Я чувствую это, весь этот гнев, кипящий внутри. Он по-настоящему зол на меня, теперь я знаю это наверняка.

– Ты действительно хочешь знать, Черити? – спрашивает он, и в его голосе появляется та злобная нотка, после которой он так часто набрасывался на меня в первый год. Тристан делает шаг вперёд и хлопает ладонями по полке по обе стороны от меня, тяжело дыша. Пуговица на его рубашке расстёгнута, две половинки пиджака свисают, когда он смотрит на меня из-под водопада блестящих волос цвета воронова крыла. – Потому что сам факт, что я должен тебе это говорить – это то, что выводит меня из себя больше всего.

– Я… – я вздрагиваю, думая о словах Изабеллы, об этих ужасных, ноющих существах, пытающихся пробраться мне под кожу. «Мы вошли и застали его трахающимся с твоей подругой. Тебя это не беспокоит?» Но я не собираюсь вестись на это дерьмо. Я даже не собираюсь поднимать эту тему, если Тристан не сделает этого первым. Он бы не стал изменять мне с Лиззи. Если бы он собирался выбирать, он бы просто сказал что-нибудь… Похоже, может быть, он собирается что-то сказать прямо сейчас? – Извини, но я не понимаю, о чём ты говоришь.

Тристан закрывает глаза, но всё ещё тяжело дышит, вцепившись пальцами в края полок позади меня. Я протягиваю руку и кладу её ему на грудь, закрывая свои собственные глаза и чувствуя бешеное биение его сердца.

Тихий писк вырывается у меня, когда рука Тристана опускается вниз и хватает меня за запястье, почти слишком сильно.

Наши глаза открываются, и я обнаруживаю, что теряюсь в блеске его серого, как лезвие ножа, пристального взгляда. Это палка о двух концах, это точно. Он может защитить меня им… но он также может порезать меня, если захочет, заставить истекать кровью. И, боже, я бы пролила кровь ради этого человека.

– Что ты думаешь обо мне и Лиззи? – осторожно спрашивает Тристан, его голос подобен бархату, от него пахнет корицей. Его тепло преодолевает расстояние между нами, заставляя меня дрожать.

– Что я… – я вздрагиваю, думая о том, как он раньше смотрел на неё, как будто она была его давно потерянной любовью, которая ускакала прочь на другом рыцарском коне. Но… раньше он так смотрел на неё, верно? Я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз видела, как смягчается его взгляд в её сторону. Прошло какое-то время, это точно. – Что ты имеешь в виду?

– Ты хочешь, чтобы я был с ней? Ты сводишь меня и Лиззи по какой-то причине? Потому что, клянусь Богом, иногда мне кажется, что так и есть. – Он смотрит на меня так пристально, что я чувствую, как все мои запреты снимаются, как банановая кожура, снимая всё, оставляя мою бледно-жёлтую плоть дрожать. Тпру. Это была совершенно странная метафора. Вычеркните это. Притворитесь, что я вообще ничего не говорила.

– Почему ты так подумал? – шепчу я, пока Тристан вдыхает и выдыхает, большими, резкими, сердитыми вдохами. Он прижимается ко мне ещё теснее, и я чувствую, что трещу по швам.

– Послушай, я ненавижу Зака так же сильно, как и любого другого мудака, но то, что ты сказала ему, о том, как ты хотела, чтобы он боролся за тебя… Ты когда-нибудь следовала своему собственному совету, Марни?

– Я… – у меня слишком перехватывает горло, чтобы говорить, как будто невозможно вдохнуть, не разделив дыхания с Тристаном, не вдохнув его прекрасный аромат. Он соблазнительный, немного опасный, именно такой мужчина, от которого мне следует держаться подальше. И в то же время… когда я думаю о том, чтобы поступить с ним в один университет, учиться вместе, строить новую жизнь вместе… У меня мурашки бегут по коже самым лучшим из возможных способов. – У нас действительно могло бы что-то быть, у меня и у тебя.

Тристан рычит на меня. Я вас не обманываю. Он серьёзно рычит себе под нос и стискивает зубы.

– Так почему же ты так поддерживаешь Лиззи? – спрашивает он, и я в замешательстве моргаю в ответ. – И почему от тебя так чертовски хорошо пахнет? – добавляет он почти шёпотом, на мгновение отводя взгляд в сторону, прежде чем снова посмотреть на меня.

– Я не поддерживаю Лиззи, – отвечаю я ему, и так оно и есть. Все эти чувства вырываются на поверхность, и я, кажется, не могу их сдержать. – Я уже… Я хотела с ней подружиться. И я почувствовала себя эгоисткой. Она так сильно тебя любит, а я встречаюсь с пятью парнями, и…

– И что, чёрт возьми, с того? – Тристан хлопает ладонью по книжной полке, всё ещё цепляясь другой рукой за моё запястье. – Ты встречаешься с пятью парнями, потому что мы все отказываемся тебя отпускать. Какое это имеет отношение к Лиззи? Ты хочешь обменять меня, как бейсбольную карточку, чтобы она не чувствовала себя обделённой?

У меня отвисает челюсть, и Тристан пользуется этим моментом, чтобы подлететь и поцеловать меня. Сильно. Его сочный рот прижался к моим приоткрытым губам. Его язык погружается внутрь, беря полный контроль, побуждая меня откинуть голову назад и отдаться ему. Он самый жестокий парень, которого я знаю. Он действительно такой. Он никогда не будет идеальным. Он даже никогда не будет хорошим. Но, может быть… он как раз подходит мне?

Я провожу свободной рукой сбоку от его лица, и он снова хватает меня за запястье, прижимая к книжному шкафу. В один прекрасный день я буду замышлять что-то нехорошее в этой библиотеке, и меня поймают. Мои щёки вспыхивают от смущения, но этот румянец вскоре сменяется жаром вожделения, когда Тристан прикусывает мою нижнюю губу.

Он чуть отстраняется и пристально смотрит мне в лицо, по-прежнему тяжело дыша. Он такой сильный, что я полностью в ловушке, мои руки раскинуты в стороны, моя грудь поднимается и опускается от частых вдохов.

– Я просто хотела, чтобы ты выбрал меня, – шепчу я и вижу, как его серебристый взгляд перемещается от моих губ обратно к глазам. – Вот и всё. Я просто… ждала, выберешь ли ты меня.

– Может быть, я ждал того же самого? – шепчет он, и я закрываю глаза. Тристан издаёт разочарованный звук, и я снова открываю их. Он внезапно отпускает меня и отступает назад, откидывая волосы со лба тыльной стороной ладони. – Ёбаный ад, Марни.

Я прижимаю руки к груди, пытаясь избавиться от ощущения онемения в пальцах, когда Тристан оглядывается на меня, его лицо покрыто тенями.

– Ты ждал меня… – я вздрагиваю, когда он поднимает взгляд на жестяные плитки потолка над нами.

– Я ждал, что ты будешь бороться за меня, – говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, его взгляд пронзает неистовым жаром, который, кажется, пульсирует в воздухе между нами. – Что там за старая поговорка? Не будь слишком сладким, чтобы люди тебя проглотили, и не будь слишком горьким, чтобы они тебя выплюнули? – он делает паузу и выдыхает. – Иногда мне кажется, что ты слишком сладкая. Но потом я задаюсь вопросом, не моя ли это работа – быть твоей горчинкой.

Он поворачивается, как будто собирается уйти, и я бросаюсь за ним, хватаю его за руку и удерживаю на месте.

– Это твоя дурная привычка, – шепчу я, уткнувшись лицом в накрахмаленный рукав его блейзера. – Несёшь какую-то эпическую чушь, а потом уходишь. Ты больше не можешь так поступать со мной.

Тристан оборачивается, и мы внезапно оказываемся так близко, что я не могу дышать.

– Я тебе не подхожу, – произносит он, но в его голосе гораздо меньше язвительности, чем было раньше, как будто он больше не может сохранять эту видимость. – Тебе действительно было бы лучше поступить в университет и оставить нас всех позади.

– Но? – спрашиваю я, поднимая лицо, чтобы заглянуть в его прекрасные глаза. Теперь они кажутся намного светлее. Как будто вместо грозового неба, его радужки цвета только что отполированного серебряного чайника.

– Может, я и жесток, но я ещё и эгоист. Я слишком сильно хочу тебя, чтобы отпустить, – Тристан кладёт руки мне на бёдра, и я чувствую, как моё тело начинает дрожать. Напряжение между нами вызывает у меня тошноту. – Меня убивает осознание того, что все они прикасались к тебе, что все они были внутри тебя… – его голос смягчается, но в то же время, кажется, становится темнее, словно бархатные тени укутывают меня в кокон. – Каждый твой возлюбленный, кроме меня…

Я с трудом сглатываю, когда Тристан ведёт меня обратно к книжной полке позади нас, наклоняясь и прижимая поцелуй к трепещущему пульсу на моём горле. Мои глаза закрываются, а пальцы обхватывают края его блейзера. Он проводит языком по моей шее, оставляя за собой жаркий след.

– Мы могли бы вернуться в твою комнату? – шепчу я и чувствую этот сумасшедший, всепоглощающий прилив адреналина, настолько мощный, что я не уверена, что смогу выдержать ещё долго.

– Я не вернусь в комнату, – выдыхает он, прижимаясь губами к моему уху. Я смотрю вверх, мимо высоких книжных шкафов, на старинную люстру, мерцающую на стропилах. Я знаю всё об этой люстре, где она была сделана, когда и из каких материалов, потому что, ну, я любитель истории и помешана на архитектуре, но… в этот момент?

Мне было совершенно наплевать на неё.

Правая рука Тристана скользит вниз, а затем проскальзывает под плиссированные чёрные складки моей юбки. Он проводит ладонью по моему бедру, но, в отличие от Крида, он гораздо менее вежлив. Его пальцы теребят пояс моих трусиков, прежде чем он опускает их вниз и обхватывает мою сердцевину ладонью.

У меня вырывается резкий вздох, и Тристан смеётся, этот тёплый, бархатистый звук проникает в мои самые тёмные глубины.

– Тише, или кто-нибудь нас услышит, – шепчет он, наклоняясь и обжигая мои губы своими. Наши языки переплетаются, и я обнаруживаю, что не могу дышать, не втягивая в себя его сущность.

– Услышит, что? – шепчу я в ответ, всё ещё дрожа. – Что именно мы здесь делаем?

– Ты точно знаешь, что мы делаем, – говорит мне Тристан, а затем его рука скользит в мои трусики, и его пальцы танцуют по моей влажности, заставляя мои колени подгибаться. Ему едва удаётся поймать меня, обхватив рукой за талию, облизывая и покусывая мою нижнюю губу, в то время как его пальцы доводят моё и без того ноющее тело до исступления.

Он явно знает, что делает. Ревность жарко вспыхивает внутри меня, когда я обвиваю руками его шею и целую в ответ достаточно крепко, чтобы заставить его слегка съёжиться.

– О нет, я тебя поранила? – спрашиваю я, и Тристан отстраняется ровно настолько, чтобы одарить меня этой ужасной, ужасно самоуверенной улыбкой.

– Именно об этом я и говорю, Марни. Покажи мне свои зубки. – Тристан убирает руку у меня из-под юбки, и я не могу решить, хочу ли я убить его или благодарна за отсрочку. Почти уверена, что я как раз собиралась… – Пойдём.

Он берёт меня за запястье, оставляя все наши вещи разложенными по столу. Пересекая огромное пространство библиотеки, мы натыкаемся на Крида, лениво бредущего через комнату, засунув руки в карманы, с полуприкрытыми глазами цвета льда и бессмысленной скукой.

Когда он видит нас, он широко раскрывает их, и у него отвисает челюсть.

– Следи за нашими вещами, Кэбот. Держи когти Гарпий подальше от них.

– Ты, блядь, серьёзно?! – Крид кричит, когда мы проходим мимо него, и я слышу, как он ругается себе под нос, наблюдая, как мы проскальзываем в красивую старую уборную комнату с винтажным шестигранником и плиткой метро.

Тристан захлопывает за собой дверь ногой и запирает её на ключ, а я стою и думаю, не сошла ли я с ума.

– Что мы здесь делаем, Тристан? – спрашиваю я, когда он хватает меня и усаживает на край стойки, наклоняясь так, чтобы провести языком по моей нижней губе.

– Удовлетворяем твоё любопытство, – шепчет он, и я приподнимаю бровь.

– моё любопытство? – спрашиваю я, когда он скользит одной рукой вниз по изгибу моей талии, по бедру и под юбку. Его вторая рука присоединяется к первой, и я понимаю, что вот-вот потеряю нижнее белье.

Он ухмыляется мне, а затем опускает руки к подвязкам, удерживающим мои чулки, расстёгивает зажимы и заставляет меня застонать, когда он проводит большими пальцами по внутренней стороне моих бёдер. Каждое прикосновение подобно огню; каждое прикосновение обжигает.

– Прекрати мучить меня.

– С какой стати я должен это делать? Это мой стиль, верно? Я большой, злой хулиган. – Тристан стягивает с меня трусики поверх чулков и туфель, засовывая их в карман своего блейзера. Он скользит ладонями вверх по моим бёдрам и обхватывает мою попку, заставляя меня застонать. – Я планирую безжалостно пытать тебя, и мне понравиться каждая секунда этого. Просто знай это.

Он тянет меня вперёд, так что я почти обвиваюсь вокруг него, а затем опускает руку между нами, скользя пальцами по моему ноющему телу. Наши взгляды встречаются, и я вижу его уверенность, его потребность в контроле, как раз перед тем, как он вводит один палец, и я задыхаюсь.

– О, чёрт, Марни, – стонет он, облизывая губы. – Ты ощущаешься даже лучше, чем я думал.

– Ты думал об этом? – шепчу я, и то, как он улыбается мне… Я понимаю, что он довольно много думал об этом. Наши губы встречаются, и на этот раз поцелуй гораздо нежнее, чем был раньше, в нём меньше неистовых притязаний и больше осторожного желания. Предварительная потребность. Неудовлетворённое желание.

Тристан работает со мной так умело, что я едва могу пошевелиться, мои руки дрожат, когда я пытаюсь расстегнуть пуговицу на его брюках. Он отталкивает мою неуклюжую попытку и расстёгивает ширинку одной рукой, как настоящий босс, направляя мои пальцы внутрь, чтобы обхватить его.

Сейчас мы просто смотрим друг на друга, и это должно быть неловко, но почему-то… это не так. Это всё, чего я хотела, и ещё кое-что.

Раздаётся стук в дверь, но мы оба не обращаем на него внимания.

– Они могут мочиться где-нибудь в другом месте, – рычит он, снова целуя меня. Накал между нами усиливается, и я чувствую, что наконец сдаюсь, теряю всё, чем я являюсь, и всё, что у меня есть, из-за Тристана Вандербильта.

Я так и знала. Я с самой первой секунды знала, что он изменит меня как человеческое существо. Как и почему, я не уверена. Просто между нами, что-то есть, эта неопределимая искра, которая вспыхивает так ярко, что обжигает, ошпаривает и оставляет шрамы.

– У меня нет презерватива, – шепчет Тристан, и что-то щёлкает во мне. Он не носит с собой презервативы, потому что не спит с другими девушками. И он не носит их с собой, потому что не строит козней и не пытается заигрывать со мной. Может быть, впервые в своей жизни он вообще ничего не планирует.

– Я… – я вздрагиваю, тяжело дыша, сжимая руку вокруг его члена. – Я видела твои результаты, и этим летом я начала принимать противозачаточные средства, так что… – наступает долгая пауза, прежде чем я снова смотрю на него, и его рот изгибается в самой острой, самой порочной из улыбок.

– Превосходно.

Тристан поощряет меня гладить и дразнить его, доводя это дикое напряжение между нами до исступления. Он вынимает свои пальцы из меня и раздевает с экспертной точностью, обнажая мою грудь и оставляя мой чёрный пиджак и блейзер свисать с моих плеч, чёрный шёлк галстука ниспадает между ними.

– Встань и повернись, – командует он, и я таращусь на него, разинув рот. Он приподнимает одну идеальную тёмную бровь. – Ну, моя маленькая непослушная школьница, чего ты ждёшь? – Тристан стаскивает меня со стойки и разворачивает, толкая так, что мои ладони оказываются на кафельной поверхности, а наши лица отражаются в зеркале. – Я не должен был этого делать… – шепчет он почти про себя. – Но я не могу остановиться. Мне нужно быть внутри тебя, Марни.

Он хватает меня за бедро правой рукой, придерживает левой, а затем поднимает взгляд к зеркалу, чтобы встретиться со мной взглядом в упор.

Тристан толкается в меня, глубоко и жёстко, заставляя мою спину выгибаться от удовольствия, кончики пальцев впиваются в столешницу. Он покачивает меня назад-вперёд, мои груди мягко покачиваются в такт движению. Я вижу, что удовольствие, которое доставляет ему моё тело, написано у него на лице.

Он ощущается таким горячим внутри меня, мне нравится, что он голый внутри моего разгорячённого нутра. Его пальцы приподнимают мою юбку и отводят её в сторону, чёрные складки собираются вместе. Галстук тоже раскачивается в такт нашим движениям, мой блейзер свободно болтается у меня на спине, красно-чёрный логотип академии едва виден в отражении.

Тристан трахает меня на стойке, а затем изливается в меня, эта горячая струя стекает по моим ногам. Я настолько не привыкла к такому, что просто стою после того, как он выходит, и он смеётся.

– Марни, ты сладкая-пресладкая штучка. – Он заставляет меня сесть на унитаз, пока большая часть, эм-м-м, жидкости не выльется и не вытрется, опускается передо мной на колени и протягивает руку, чтобы погладить мою тяжёлую обнажённую грудь. – Я ещё и близко не закончил с тобой, – шепчет он, опуская меня на пол и забираясь на меня сверху. Его пальцы проникают в моё лоно, его большой палец скользит по моему клитору. Он целует и посасывает мою шею, оставляя засосы, которые кажутся мне слишком приятными, чтобы беспокоиться о том, как они могут выглядеть позже.

– Я люблю тебя, Марни Рид, – шепчет он мне на ухо, как раз в тот момент, когда мой оргазм накатывает подобно волне и разбивает вдребезги моё тело, сердце и душу.

Глава 22

Тристан открывает дверь уборной и выходит, позволяя ей закрыться за ним, пока он осматривается вокруг, чтобы убедиться, что путь чист. Конечно, это даже отдалённо не так.

Лиззи Уолтон ждёт.

Как только слышу её голос, я останавливаюсь и прижимаюсь ухом к двери.

– Ты пробыл там довольно долго, Тристан, – говорит она хриплым от боли и разочарования голосом.

– Ну и что? Ты следишь за тем, как долго я хожу в туалет? Есть ли ограничение по времени для этого действия?

– Не делай этого. Не сердись на меня, потому что ты не знаешь, как ещё себя вести. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы играть в подобные игры. – Лиззи замолкает. – Марни, ты можешь выходить.

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.

Я вспотела, меня трясёт, и, честно говоря, я готова вернуться в свою комнату и закричать в подушку. Меня переполняет так много эмоций; мне нужно время, чтобы переварить их все.

Последнее, чего я хочу – это встретиться лицом к лицу с Лиззи Уолтон.

Но она знает, что я здесь, поэтому я выхожу в безмолвную тишину библиотеки, тихий шёпот голосов и шорох переворачиваемых старых страниц.

Лиззи смотрит прямо на меня своими янтарными глазами, её рот сжат в тонкую линию, выражение лица непроницаемо.

Я не знаю, что ей сказать. Есть ли что-нибудь, что я действительно могу сказать? Есть что-нибудь, что сделает эту ситуацию лучше?

– Вы двое… – начинает Лиззи, но Тристан частично заслоняет меня и прерывает её.

– То, чем мы там занимались, не твоё дело, Лиззи, – произносит он, и по тому, как он смотрит на неё, я могу сказать, что ему тоже жаль. Он заботится о ней, но точно так же он заботится и о Криде. Как друг. Вот оно. Когда он снова смотрит на меня, в его глазах такой блеск, что у меня перехватывает дыхание.

Он снова поворачивается к Лиззи, и я вспоминаю его прежние слова. «Я ждал, что ты будешь бороться за меня».

Я делаю шаг вперёд и обнимаю Тристана за плечи.

– Мне жаль, Лиззи, – говорю я ей, чувствуя, как один из тугих узлов в моём животе развязывается… и образуется другой. – Я так сильно хотела, чтобы Тристан сделал выбор между нами, что не думала о себе настолько сильно, как следовало бы. Я…

– Я люблю его, – говорит она, и её глаза наполняются крупными слезами, которые катятся по щекам и падают на чёрную грудь её униформы. – Я люблю его достаточно сильно, чтобы выбрать его и только его. Так что насчёт тебя, Марни? Значит, Тристан – твой выбор?

Вспышка страха пронзает меня насквозь, освещая изнутри. Выбираю ли я Тристана? Выбрала ли я его? Но… Я не могу выбирать. Ещё нет. Меня тошнит от одной только мысли об этом. Сейчас только январь; у меня ещё есть месяцы в запасе, чтобы принять это решение.

– Не дави на неё, – растягивает слова Крид, появляясь из моря книг с моей сумкой и сумкой Тристана, перекинутыми через плечо. Он неторопливо выходит и останавливается рядом с нами. Если бы я не знала его так хорошо, как знаю сейчас, я бы, возможно, не заметила, как его кулак сжимается на ремешке сумки, или как его льдисто-голубые глаза темнеют от ревности. – Она не обязана прямо сейчас принимать это решение.

– Серьёзно? – спрашивает Лиззи, переводя взгляд с Крида на Тристана. – Вас не беспокоит, что она отказывается выбирать парня? Совсем нет? Потому что это всё, чего я когда-либо хотела: чтобы Тристан выбрал меня. – Тристан лезет в карман и достаёт носовой платок, но Лиззи его не берёт. Вместо этого она отступает ещё дальше.

– Разные вещи делают разных людей счастливыми, – говорит Крид, подходя и становясь рядом с Тристаном. – Я получил всё, чего когда-либо хотел, всю свою жизнь, именно так, как я этого хотел. В кои-то веки есть «что, если». Для меня этого достаточно.

– Это чушь собачья, – бормочет Лиззи, проводя пальцами по волосам. – Это… Я не могу поверить, что это происходит на самом деле.

– Не делай этого, – говорит ей Тристан, но когда он делает шаг вперёд, она снова отступает.

– Я пришла в Бёрберри ради тебя, оставила всех своих друзей позади. Я… – начинает она, а затем замолкает, поворачивается на каблуках и уходит через библиотеку. Одна из библиотекарей кричит ей, чтобы она перестала бегать, но Лиззи игнорирует её, исчезая из поля зрения.

Чёрт.

Я крепко сжимаю руку Тристана, и он смотрит на меня.

– Я не жалею о своём выборе, – говорит он, выдыхая и бросая на Крида короткий хмурый взгляд. – Не торопись; я не хочу, чтобы ты пожалела о своём.

– И что ты хочешь этим сказать? – Крид растягивает слова, но Тристан игнорирует его, таща меня за руку. Крид вздыхает, но отпускает нас.

Удивительно, но Тристан отводит меня в его общежитие, выделяет мне пушистые полотенца и душ, и к тому времени, как я выхожу, он приносит кое-какую пижаму и одежду из моей комнаты.

– Лучше бы тебе не устанавливать камеру в моём общежитии, – шепчу я, вытирая полотенцем волосы и кутаясь в чёрный халат. Почти уверена, что это халат Тристана. Просто надевая его, я испытываю небольшой трепет.

Он сидит на своём диване, его силуэт вырисовывается на фоне длинного окна, из которого не видно ничего, кроме луны, звёзд и далёких холмов. В одной руке у него бокал с алкоголем, и он выглядит намного старше своих восемнадцати. Но в хорошем смысле. Например, я вижу, каким человеком он станет через десятилетие или два.

– Ни за что, – говорит он, потягивая свой напиток, когда я подхожу и сажусь на противоположный конец дивана, присаживаясь на подлокотник. – И просто, чтобы ты знала: я не знал, что нас снимали в библиотеке. Это была не игра, это был момент слабости.

Я замираю на мгновение, кладя полотенце себе на колени.

– Я так и знала. Как только увидела твоё лицо, я всё поняла. – Я смотрю вниз, на пол, и мои мысли ненадолго возвращаются к тому моменту, моему величайшему унижению. «Знаешь, они могли бы вести долгую игру». Слова Харпер задевают меня за живое, но я отказываюсь впускать их внутрь. Я не позволю себе в это поверить. Сомнение – поистине жестокий враг.

Тристан ничего не говорит, и некоторое время мы сидим в тишине. Я застенчиво смотрю на него, мокрые пряди волос падают мне на лицо. «У нас только что был секс!» – "тихий голосок в глубине моего сознания зовёт меня, и мне приходится сопротивляться желанию станцевать девчачий танец возбуждения, может быть, немного повизгивая.

Позже.

Я сделаю это позже.

Прямо сейчас между мной и Тристаном царит тихий покой, и мне он слишком нравится, чтобы нарушать его.

– Я не думал, что буду здесь в этом году, – продолжает он, постукивая пальцами по краю своего бокала. – Вот почему я так старался в прошлом году стать первым в нашем классе. Я хотел быть уверенным, что смогу поступить в хороший колледж, когда придёт время, учитывая, что мне было суждено провести год в какой-нибудь военной академии или, может быть, даже в государственной школе.

– Боже упаси, – шучу я, но могу сказать, что он говорит серьёзно. Он всё спланировал, убедился, что обо мне позаботятся, и в то же время пытался обеспечить своё собственное будущее. – Но я рада, что ты здесь.

– Виндзор, должно быть, действительно заботится о тебе, раз терпит меня, – говорит Тристан, глядя на меня, его серебристые глаза в тени кажутся тёмно-угольными. В настоящее время горит только маленькая лампочка на кухне. Этого едва хватает, чтобы разглядеть его

– Видимо это так, – шепчу я, обхватывая рукой переднюю полу халата. Винд знал, что если он не оплатит обучение Тристана, то он уйдёт из моей жизни, и всё же он всё равно это сделал. Почему? Моё сердцебиение начинает учащаться, и внезапно меня переполняют эмоции. – Что бы случилось, если бы он не заплатил твои взносы в Клубе? – спрашиваю я, снова бросая взгляд на Тристана.

Его лицо темнеет, и он делает ещё один глоток своего напитка.

– Учитывая то, что я знаю? – спрашивает он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. – Они, вероятно, попытались бы утопить и меня тоже. – Тристан встаёт и ставит свой бокал на край кухонного островка, поворачиваясь ко мне лицом и облокачиваясь на него. Я подумываю спросить его, со сколькими девушками он переспал, точно так же, как я поступила с Заком. Но у меня есть мысль, что, возможно, я не хотела бы этого знать. Я предполагаю, что его номер точно не пять. – Ты хочешь здесь переночевать? Или ты предпочла бы, чтобы я проводил тебя обратно в твою комнату?

Мне нужно подумать об этом всего лишь долю секунды.

– Я бы хотела остаться на ночь, если ты не против.

Тогда Тристан улыбается мне. Настоящей улыбкой. Ни одной из его самоуверенных ухмылок, или злобных хмурых взглядов, или чего-то в этом роде. Нет, эта улыбка хорошая и по-настоящему искренняя.

– Если ты не против… Господи, Марни. Слишком сладко. Ты доведёшь меня до грёбаного кариеса. – Тристан подходит и встаёт рядом со мной, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. Он ведёт меня в свою комнату и смотрит, как я забираюсь на его роскошные шёлковые простыни. Они так хорошо ощущаются на моей коже, что в конце концов я потягиваюсь и катаюсь по ним, как полная чудачка.

Тристан забирается рядом со мной и притягивает меня к себе, прижимая наши тела друг к другу. Его дыхание мягкое, а тело расслабленное. Это самое нормальное состояние человека, в котором я когда-либо его видела.

– Сколько тебе было лет, когда ты потерял девственность? – я шепчу в темноту, испытывая то особое ощущение, когда делишься секретом, которое, кажется, случается только во время ночёвок.

– Тринадцать, – отвечает он, и мои глаза расширяются. Святое дерьмо. А я-то думала, что Дженнифер в свои четырнадцать лет была совсем юной. Это безумие. – Всё это было не так уж приятно. Не ревнуй. Я просто сделал это, чтобы отомстить своему отцу.

– Он всегда причинял тебе боль? – я не совсем уверена, что хочу знать ответ на этот вопрос, но мне кажется, что я должна его знать.

– Всегда, – шепчет Тристан, притягивая меня ещё ближе, так близко, что мне трудно сказать, где заканчиваюсь я и начинается он. – Я никогда не знал свою мать. Я до сих пор не знаю, кто она такая. Всё, что я знаю, это то, что она продала меня моему отцу за определённую цену и ушла. Деньги – это всё, что я знаю. Даже у меня есть своя цена, Марни. Единственный человек, которого я знаю, который, кажется, не имеет её… это ты.

Мои глаза закрываются, и я накрываю его руку своей, прижимаясь к нему так сильно, как только могу, пока не слышу, как его дыхание выравнивается. Только тогда я позволяю себе роскошь поспать.