Текст книги "Иллюзии успеха"

Автор книги: Клод Жост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 7

Она порхала по комнате – вертлявая, болтливая и весьма соблазнительная в коротком лиловом пеньюарчике, не скрывавшем ни единой из ее прелестей.

– Я ведь только что из постели, господа, но слишком уж люблю журналистов, чтоб отказаться принять вас! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома и задавайте любые вопросы, какие могут прийти вам в голову. Я готова ответить на все совершенно искренне. Я – это сама природа! Кажется, это считается недостатком, но, на мой взгляд это достоинство, разве нет? Ну, в общем, все очень просто, вам, наверно, говорили: Дженни Сен-Клер – как шампанское! Она искрится, и ее приятно рассматривать на просвет!

Им не удавалось вставить ни слова: засунув гостей в маленький розовый будуар, Дженни сразу же накинулась на них с долгой приветственной речью.

Блондинка среднего роста с кошачьей мордашкой, очень накрашенной, несмотря на «только с постели». Гибкое упругое тело, длинные сильные ноги, которые она постаралась предъявить во всей красе, усевшись на табурет у туалетного столика.

– Но мне придется упрекнуть вас! Я очень рада, это так мило, что вы пришли, но ведь вы должны были привести с собой и фотографа, разве нет?

Она приподняла рукой волосы и, изящно выставив грудь, искусно обнажив ляжки, приняла позу точно в стиле Мэрилин: влажный пухлый рот, взгляд, исполненный обещаний…

– Мы не привели с собой фотографа, мадемуазель Сен-Клер, просто потому, что мы не журналисты.

Она так и подскочила, мигом забыв о позе.

– Привет! А кто же вы такие?

– Сыщики. Обыкновенные флики, – улыбнулся Тьебо.

– Ин-те-ресно… Ну и что – не могли сказать об этом раньше?

– Вы не дали нам такой возможности. Тем не менее, спасибо за прием.

Одним махом она поправила полы халатика.

– И… и за взгляд на просвет, – добавил Балафрэ.

Позвонили в дверь.

– Не беспокойтесь, я открою, – сказал он, поднимаясь.

У входа в квартиру стояли косматый дылда в очках и толстый коротышка, увешанный фотоаппаратурой.

– Дженни ждет нас, – заявил дылда. – Мы из «Стар».

– Придется подсуетиться еще разок, молодые люди, она уже при деле! – Захлопнув дверь, Балафрэ вернулся в будуар.

– Там парни из «Стар», патрон.

Тьебо снова улыбнулся: вспомнил телефонные переговоры Каламите.

– Их-то вы и ждали?

– Мне позвонили и сказали, что они сегодня придут, – надув губки, с досадой ответила Дженни. – Потому, увидев вас, я и подумала…

– Они вернутся, Дженни, и вы получите вашу статью!

В ее взгляде читалось недоверие.

– Ну да! Хорошо вам так говорить! Сейчас не получилось, а потом они могут переметнуться к другой актрисе, разве нет?

Комиссар жестом успокоил ее.

– Вы очень рассчитываете на эту статью?

– Еще бы! Реклама в нашем деле всегда пригодится!

– Тогда мы сейчас все уладим, – и, указывая на телефон, стоящий на туалетном столике, распорядился: – Позвоните в «Стар»!

Дженни уставилась на полицейского столь же заинтересованно, сколь и подозрительно.

– Зачем?

– Делайте, что вам говорят! – строго проговорил Балафрэ, покосившись на ее бюст.

Она поискала в записной книжке номер, набрала и передала трубку комиссару.

– «Стар»? Соедините меня с 23-м, пожалуйста… Комиссар Тьебо… Да-да, подожду, спасибо… Каламите? Это Жером. Нет… Ты посылала своих ребят к Дженни Сен-Клер? Откуда знаю? – засмеялся он. – Кому знать, как не мне! Мы только что завернули их отсюда, потому что сами берем интервью у этой красотки. Но ты пришлешь свою бригаду снова – через часок, ладно? Ну, конечно, она будет дома, иначе чего бы я тебе звонил? Да, все. Спасибо и привет! – Он вернул трубку молодой женщине. – Вот видите, раз – и все в порядке!

Дженни положила трубку и спросила с присущей ей непосредственностью:

– Послушайте, а в «Фигаро» вы никого не знаете?

– Знаю, но, к сожалению, не по вашей специальности, Дженни.

– Как обидно…

Он опять не смог не улыбнуться, набивая трубку. А она, подумав, любезно предложила:

– Может, по стаканчику?

– Спасибо, не надо.

– Нет, вы, правда, уверены, что ничего, совсем ничего не хотите?

– Честное слово, не стоит утруждать себя ради нас.

– Так я-то сама только что позавтракала! Только вы уж не думайте, я ничего такого не хотела… А что сказала вам так – ну, просто чтоб обстановка стала у нас приятнее, что ли. Знаете, я ужасно боюсь фли… то есть полицейских! Ей-богу, сама не знаю, почему, но вообще-то… Понимаете, когда фли… полицейские появляются, все время спрашиваешь себя, а что ж ты такого успела натворить?

А она и вправду непосредственна и, может быть даже, вовсе не такая дурочка, как показалось сначала…

– Дженни Сен-Клер – не настоящее ваше имя, так?

Ее резкий, чуть вульгарный смех заполнил всю комнату.

– Ой, господин комиссар, вы же меня видите! Разве у меня подходящая физиономия для такого имечка? «Лувье Анриетт-Мари, рождена в Бельвиле (Париж) 10 мая 1953 года». Вот что у меня в метрике-то записано! А «Дженни Сен-Клер» – естественно, псевдоним, так лучше для афиш.

Балафрэ протянул комиссару коробок спичек, который тот, прикурив, без зазрения совести сунул себе в карман.

– Что вы собирались рассказать журналистам из «Стар»?

– Вы, конечно, думаете, что они хотели поговорить со мной про Шарля? За этим и явились, разве нет?

– Долго вы с ним были знакомы?

– Три года. Хотя, тут ведь, наверно, важно, в каком смысле вы говорите «знакомы»? Если по делу, то три года, а если поближе, то восемь месяцев.

– Следовательно, раньше между вами никакой близости не было?

– В том-то и дело! – Она щелкнула ногтем большого пальца по зубам. – Знаете, вначале я даже подумывала, не из голубеньких ли он… Потому что, не хочу хвастаться, но предложениями я не обижена. Если б принимала все, то, наверно, сутками б не вылезала из койки!

– Охотно верю. Где вы встретились с Шарлем Вале?

– В театре «Варьете».

– Вы были на сцене или в зрительном зале?

– На сцене. Я играла в «Прекрасной Елене».

– Какую роль?

– Служанки. У меня была дюжина реплик, и еще я танцевала в балете. Шарль сразу заметил меня в толпе. Он пришел в антракте за кулисы и пригласил меня пойти с ним выпить после спектакля.

– Вы знали, кто он такой?

– Подружка сказала.

– И вы согласились пойти?

– Господи! Да не могла ж я упустить такой шанс, господин комиссар! Если птица сама летит тебе в руки…

– И куда же он вас тогда пригласил?

– К Кастелю!

– Вы там уже бывали до того?

– Никогда в жизни! Это было впервые. Ну и местечко! С ума сойти! Там в зале было сразу не меньше десятка суперзвезд! И, представляете, Шарль был знаком с ними со всеми! Они целовались и называли друг друга просто по имени! Я слова не могла вымолвить, такой на меня страх напал! Но все равно – это было классно!

Тьебо устроился в кресле поудобнее. Он начинал понимать, по какой схеме действовал покойный Шарль Вале, каким способом заманивал в конюшню лошадок, способных в будущем принести ему изрядный куш…

– О чем вы с ним говорили?

Она ядовито усмехнулась.

– О моей карьере. Поверите? Слушая его, я начала думать, что когда это обо мне, то слова «карьера» надо писать с большой буквы! Это было шикарно! У меня внешность… Я отлично говорю… Я классно танцую… Понимаете?

– Да.

– Он ведь бывал в Голливуде, даже там, он говорил, такую девушку, как я, сразу бы засекли ловцы талантов из актерской студии. Представляете, как я таяла? Конечно, если уж говорить об обучении мастерству, так консерваторий я не кончала! И…

Тьебо перебил ее.

– И Шарль предложил вам заполнить этот пробел в вашем образовании, так? Вы займетесь актерским мастерством – не без его помощи, скорее всего, а он возьмет на себя заботу о вашем будущем. Займется вашей карьерой… с большой буквы, станет находить вам контракты, и так далее. Сначала вам, конечно, придется довольствоваться маленькими ролями, но постепенно, набравшись опыта, вы достигнете всего, о чем мечтаете. Ваше имя напишут жирной строкой на афишах и выделят в начальные титры фильмов, верно?

Дженни уставилась на комиссара, раскрыв рот.

– Ну и ну, да вы сечете с полуслова!

– А взамен вы должны будете отдавать ему сорок процентов всех ваших гонораров. Опять так?

– Так… Похоже, вы знаете эту песенку!

– Мне ее уже пели. – Тьебо покачал головой, глядя на девушку. – Вы часто встречались, гм… с неделовыми целями?

– Как когда. В среднем, я к нему ходила раз в неделю.

– Вечером?

– Нет, после обеда. Мы проводили вместе часа два или три. Просто так – для удовольствия…

– В эти часы никогда не заходила речь о делах?

– Нет. По таким вопросам он мне звонил.

– На что вы надеялись, становясь его любовницей?

В брошенном на комиссара взгляде мелькнула странная нежность.

– Только на приятные минуты, на что же еще?

– И были такие минуты?

– Да… Знаете, господин комиссар, все-таки он не такой, как другие… С ним мне казалось, что я умная… После любви он меня слушал, расспрашивал, как я была девчонкой, о моих родителях… И потом, он совсем не насмехался над… Ну, что я ничего не знаю, понимаете? А иногда сам рассказывал. А я молчала. Он-то знал сто-олько! Господи, сколько он путешествовал! И был знаком буквально со всеми! Я, пока его слушала, географию выучила. – Взгляд ее затуманился. – И знаете, это все было куда красивее, чем в книжках…

Тьебо открывал в актрисочке новые черты: чувствительность, покорность, нежность… Анриетта Луве определенно брала верх над Дженни Сен-Клер.

Вдруг Балафрэ принюхался, и Тьебо ощутил, что уже несколько минут в будуар откуда-то проникает запах горелого.

– Вы не забыли…

Он не успел закончить – Дженни ринулась к двери.

– Забыла хлеб в тостере! Ну и дрянь! Только купила, а уже никуда не годится!

Они увидели через дверь крошечную белоснежную кухоньку: чистота – как в клинике! Оживляли ее только разноцветные полотенца с кулинарными рецептами, висевшие над рабочим столом.

– Ну, ничего, – сказала Дженни, возвращаясь в будуар и закрывая за собой дверь. – Вообще-то, это я сама виновата. Понимаете, в первый же день уронила эту штуку в мойку, да так, что всю нержавейку исцарапала. Ради Бога, простите! – Она смирно уселась на свое место.

– Почему однажды утром вы, как разъяренная фурия, ворвались в квартиру Шарля Вале? – продолжил допрос Тьебо.

– Вы и это знаете…

– У сцены был свидетель.

Дженни наклонила голову.

– В Лас-Вегасе ставили ревю, целый спектакль. Нужны были девушки, способные произнести маленькие тексты и умеющие танцевать. Девушки с хорошими фигурками. Макс Дойл – это он должен был ставить спектакль – приехал в Париж. Он – большой приятель Шарля. Шарль меня ему представил. И… и Макс поманил меня дикими деньгами. Я попалась на крючок, как последняя идиотка! Он меня тут же пригласил поужинать в Сен-Жермен-ан-Лэ, на виллу какого-то друга. Я сказала об этом Шарлю. А он, сволочь, и говорит: «Поезжай, поезжай, конечно!»… – Дженни ссутулилась и просидела несколько секунд глядя в пустоту. – Этот Макс Дойл, он толстый, лысый, ему уж, наверное, полтинник с гаком… Очки у него большие и сигару просто изо рта не вынимает… Лапы потные, он ими так и шарит, так и шарит… Но Вале мне сказал, что его туда тоже пригласили, и я как-то успокоилась.

– А он не явился?

– Даже не подумал.

– И что же там произошло?

– Я влипла в жуткую историю! Там было трое психов. Знаете – такие озабоченные? Приятели Макса… И еще была одна девушка, ну, совсем полоумная! Они все напились, да еще были под кайфом. Понимаете? – Она схватилась руками за виски и заговорила вдруг очень хрипло. – Вы даже представить себе не можете, что они делали! Какая-то случка, гадость, гадость! Эти типы, они больные! Только подумать об этом, и то тошнит!.. – Дженни выпрямилась и перевела дыхание. – Через день, получив письмо от секретаря Макса Дойла, что я, мол, не подхожу для Лас-Вегаса, я сразу же побежала к Шарлю, хотела его повидать…

– Почему не назавтра, а только через день?

– Что вы – назавтра… Когда меня привезли оттуда утром, я была просто полумертвая… Целые сутки приходила в себя…

– Шарль Вале отказался вас принять?

– Да сколько б я ни приходила, его никогда не оказывалось дома. Я уж и записку консьержке оставляла, писала, чтоб позвонил. А он не звонил. Ждала, ждала… Несколько дней прошло. Ничего! Тогда я опять туда пошла, но уже в восемь утра… – Она стиснула руки так, что суставы побелели. – Я была как ненормальная. Ей-богу, если б консьержка не помогла ему со мной справиться, я б ему выцарапала глаза! Вот…

Тьебо поднялся, прошелся по комнате.

– И вы собирались все это рассказать журналистам?

Взгляд, который Дженни подняла на комиссара, заставил его пожалеть о вопросе.

– Я такая, какая есть, господин комиссар. Может, и ничего особенного, в ваших глазах, но у меня еще осталось немножко стыда. Ребятам из «Стар» я, конечно же, как смогу – расхвалю Шарля…

– Простите меня, Дженни. Пожалуйста.

– Да ладно, ничего, господин комиссар.

– Последний вопрос. Где вы были позавчера между 21.30 и 22 часами?

Печаль отступила, кошачья мордочка просияла.

– Здесь, господин комиссар, и не одна… – Нежным голоском, в котором чувствовалось некоторое волнение, Дженни уточнила: – Его зовут Марк Бюржье, он работает в кафе-театре «Железный горшок», и как раз позавчера у него был выходной.

Глава 8

В коридоре следственной части было людно. Проходили подозреваемые в сопровождении охраны, беседовали с адвокатами обвиняемые, мелькали секретари суда с папками дел…

Тьебо заметил Мобера, секретаря Делорма, и остановил его.

– Ваш патрон доступен для обозрения?

– Да, если вы пройдете к нему сейчас же. Он только что покончил с одним клиентом и через десять минут возьмется за другого.

– Иду!

Комиссар постучал в дверь Делорма и вошел, не дожидаясь ответа.

– Мое почтение, господин следователь! Мобер сказал, что у вас образовалась пауза, и я поспешил этим воспользоваться.

– Вот и хорошо. – Порывшись в папках, следователь, наконец, достал нужную и вытащил оттуда два перепечатанных на машинке листка. – Признайтесь, дружище, вы меня не слишком избаловали за двое суток… Как у нас дела?

Это «у нас», как всегда, порадовало Тьебо. Он особенно ценил в следователе именно эту манеру говорить «мы», сразу обозначая и свою долю ответственности за успехи и поражения.

– Продвигаемся крайне медленно, – сообщил комиссар, вешая плащ на крючок. Сделав это, он, по привычке, уселся на стол секретаря, свесив ноги, и сразу же поинтересовался, внюхиваясь в сладковатый аромат дымка, поднимающегося из трубки следователя:

– Что, новая смесь?

– Мой рецепт еще не вполне дозрел: пока такое ощущение, что курю сахар… Хотите попробовать?

– Ни за что на свете!

Тьебо вдруг вышел из неподвижности, соскочил со стола и принялся мерить шагами кабинет, зажав трубку в зубах.

– Что вам удалось узнать о жертве? – спросил Делорм, усаживаясь поудобнее.

– Сейчас удивлю вас, господин следователь, но здесь оказался тот редчайший случай, когда я не испытываю к ней ни малейшего сочувствия! Не говоря уж о симпатии…

Делорм удержался от вопроса.

– Сущность Шарля Вале сегодня довольно жестко определил один актер, которого я допрашивал утром. «Сутенер от искусства»! По-моему, очень подходит.

Тьебо стал вкратце пересказывать следователю содержание своих разнообразных бесед, представляя действующих лиц и вводя их в контекст без снисхождения, но и без пристрастий. Следователь внимательно слушал, делая время от времени какие-то пометки, – очевидно, чтобы не забыть вернуться позже к затронутой теме.

Преимущество Делорма по сравнению с другими состояло в том, что можно было распространяться о характерах людей, об их поступках с уверенностью, что тебя не просто слушают, но и слышат.

Тьебо расхаживал по кабинету, взмахивая время от времени трубкой, чтобы подчеркнуть какую-нибудь деталь или черту характера.

– Что бросается в глаза в историях Дженни Сен-Клер и Робера Дени, так это абсолютная идентичность подхода к ним со стороны Красавчика Шарля. Вале наобум не действовал, он подбирал себе подопечных с искусством опытного барышника. В обоих случаях, заметьте, он оказывался тут как тут в самый подходящий момент! У Дженни после «Прекрасной Елены» ничего не намечалось, аналогичный вариант у Робера Дени. После фильма – ровным счетом ничего! Сколько в Париже актеров и актрис, которые мечтали бы спустить с него шкуру? Если учесть его образ жизни, его страсть к покеру… Таких должно быть множество! И вполне вероятно, что его рэкет продолжался долго… Откуда же начинать поиски?

Начав снова маршировать по комнате, он продолжил:

– А взять его всемогущество… Если верить Роберу Дени, Красавчик Шарль мог пустить ко дну кого угодно, благодаря своего рода сети со многими ответвлениями… В рабочее время – пресс-атташе «Ривьера-продюксьон», на досуге – импресарио, организатор гала-представлений, имиджмейкер кандидатов в депутаты и, к тому же, сводник по случаю! Добавьте сюда: лыжник зимой, яхтсмен летом и пилот по воскресеньям. Ах, да! Еще и гольф, и конный спорт… Не говоря уж о табунах послеобеденных девиц – как бойко он перескакивал с одной на другую! Все? Опять не все! Совсем забыл! В довершение картины – роман с красивой женщиной, не принадлежащей к его кругу! Теперь вы знаете столько же, сколько я сам. То есть не так уж много…

– Роман – это Сандра Левассёр?

– Да, и тут я прокололся, господин следователь.

– Не будем об этом. И оставим в стороне, что она красивая женщина. Что она вообще такое?

– Поди знай! Если она сознательно ведет себя так, то почему?

– Система самозащиты, не хуже всякой другой. Если она женщина еще и умная, да к тому же с интуицией, а такое с умными женщинами случается часто, – она почувствовала в вас противника. С этой минуты, ощущая, что слишком слаба, чтобы следовать за вами на вашу территорию, она прибегает к такому, я бы сказал, методу борьбы с пожаром: вот она сама, вот ров с водой, а вот вы!

– Не знаю, не знаю… Будь Сандра такой, как вы говорите, если б она убила Красавчика Шарля, то подсунула бы мне железное алиби.

Делорм с сомнением покачал головой.

– А может, его отсутствие как раз и есть последний аккорд так сказать, клеймо мастера?

Тьебо принял игру.

– Допустим. Мотивы Сандры?

– С чего вы взяли, что их связывала только постель? Вот уже несколько лет живопись, не говоря уж о галерейном деле, – среда сплошных скандалов! – Следователь увлекся, сообразив, что выдвинул версию, которой нельзя пренебречь. – У Красавчика Шарля были большие расходы… Возможно, он тряс Сандру, а ей надоело раскошеливаться. Этим можно объяснить и то, что вы не застали ее распухшей от слез на следующий день после внезапной смерти любовника…

Тьебо посмотрел на Делорма скептически.

– Не верю, что он баловался рэкетом с Сандрой!

– Потому что он с ней спал?

– Вовсе не потому. Эта связь должна была ему льстить. Льстить его самолюбию. Видите ли, господин следователь, я думаю, что и до встречи с Сандрой у Красавчика Шарля было все, чего он только мог пожелать. Все, кроме одного: любовницы «из благородных» или высокопоставленной, «de categoría», как говорят испанцы. Для такого, как он, пресс-атташе быть любовником актрисульки или кинозвездочки, как бы она ни была красива, – не достижение. Это промышленник радуется возможности показаться со старлеткой или топ-моделью, связь с ней возвышает его в собственных глазах. А тщеславие Шарля вполне могло быть удовлетворено связью с настоящей бизнес-леди, к тому же, еще и великолепно образованной, например, владелицей картинной галереи… – Он помолчал, подумал и продолжил: – Исходя из этого, я полагаю, что он вымогал деньги у кого хотите, только не у мадемуазель Левассёр. Конечно, я могу ошибаться…

Делорм не настаивал. Проглядев свои заметки, он спросил:

– С вашей точки зрения, наиболее уязвим для подозрения актер, да?

– Против него – его темперамент, совершенно неистовый. Кроме того, Робер Дени глубоко убежден, что, не будь Шарля Вале, он обрел бы триумф. Это навязчивая идея. Он уверен, что фильму Бертолини суждено было стать поворотным пунктом в его карьере. Верно это или нет, никто не может ответить. Однако ясно, что после этой осечки он и воспылал к Красавчику Шарлю доброй старой ненавистью…

– По-вашему, это достаточное побуждение к действию?

– Может быть, и так.

– А его алиби?

– Не существует.

– Психологически вы считаете его способным хладнокровно застрелить человека, которого он пылко ненавидит?

– Актер, господин следователь, это существо, не укладывающееся в привычные нормы… Объясняю. Вы, я или, там, водопроводчик, мы можем поделить свою жизнь на две совершенно различные части: работа и все остальное. Артисты, хоть они сами это и отрицают, играют роль постоянно. Я допускаю, что есть исключения, но они чрезвычайно редки. Следовало бы разобраться, играл ли Робер Дени роль, когда грозился спустить шкуру с Красавчика, или был самим собой… Понимаете?

– Продолжайте.

– В одном случае он мог бы ограничиться произнесением текста: пар выпущен – все в порядке. Но в другом, как мне кажется, он обязательно должен был пойти до конца в осуществлении своей навязчивой идеи. Психоаналитик, вероятно, мог бы наглядно показать вам, как человек, уходящий в невроз, чтобы избежать травмирующей его ситуации, настолько отождествляет себя с персонажем, роль которого играет в жизни, что начинает стрелять в Вале, и как он первый же удивляется, обнаружив, что палил в объект своей ненависти не холостыми патронами…

Следователь выдержал паузу, потом спросил тоном, не выражавшим никаких эмоций:

– Если я вас правильно понял, вы исключаете из числа подозреваемых в убийстве Сандру Левассёр, но оставляете Робера Дени?

– Пока да.

– Что может заставить вас изменить мнение?

– Подозреваемый получше.

– Где же рассчитываете отыскать такого?

– В окружении Шальвана. Ламбер и Довернь сейчас ведут раскопки: собирают для меня все возможные сведения о тех лицах, которые, судя по списку, предоставленному нашим милым продюсером, были приглашены к нему в тот вечер. Правда, большая их часть уже выехала из Парижа в Ажен, где находится командный пункт съемок.

– Вы намерены просить местную полицию провести допросы свидетелей? – удивился следователь.

– Если вы не станете возражать, я хотел бы работать параллельно в Париже и в Ажене. Ламбер и Балафрэ продолжили бы наши поиски здесь, а мы с Довернем отправились бы туда. – Комиссар повертел в руках трубку и добавил с иронической улыбкой. – Они снимают детектив… Может, им понадобится консультант?