Текст книги "Отцы-основатели. Весь Саймак - 5.Исчадия разума"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Пока я обдумывал свое открытие, заря от еще не взошедшего солнца стала разгораться все сильнее, и я внезапно разглядел, что же это было. Ящеры-трицератопсы [19]19
  Крупные травоядные ящеры с носовым рогом, парой рогов на лбу, а также с расширенной в виде воротника задней частью черепа.


[Закрыть]. Стадо трицератопсов!

Теперь, когда я уже знал, что это такое, я сумел разглядеть костяной гребень и блеск рогов, растущих прямо над глазами и остро направленных вперед.

Я поднялся медленно и очень осторожно, быть может, даже слишком осторожно, учитывая, что на таком приличном расстоянии я вряд ли им виден, и направился к нашему лагерю.

Я опустился на колени и потряс за плечо Райлу. Она пробормотала:

– Ну что там еще?

– Вставай, – сказал я, – Осторожно. Не шуми. Там стадо трицератопсов.

Райла выпросталась из мешка, все еще не вполне проснувшись.

– Трицератопсы, – протянула она, – Рога и все прочее?

– Целое стадо. Внизу в долине. Совсем как стадо бизонов. Я не знаю, сколько их там.

Бен тоже приподнялся и сел в своем мешке, протирая глаза кулаками.

– Что там еще за дьявола принесло?

– Трицератопсов, – ответила Райла, – Эйза их обнаружил.

– Это те, у которых прямо на морде растут рога?

– Именно, – подтвердил я.

– Большие зверюги, – заметил Бен, – Скелет одного из них имеется в Музее науки в Сент-Поле. Я видел его несколько лет назад.

Он встал на ноги и поднял ружье.

– Ну так пошли! – сказал он.

– Еще слишком темно, – заметил я. – Надо бы дождаться рассвета. Давайте сперва позавтракаем.

– Ну, не знаю, – возразила Райла. – Я не хотела бы их тоже проворонить. Ты сказал, стадо? Целое стадо? Нормальные трицератопсы, не такие, как те маленькие твари, что нам попадались вчера?

– Большие, – ответил я. – Не могу тебе точно сказать, насколько они велики, но вполне подходяще. Вы вдвоем сходите туда, чтобы на них взглянуть, а я пока поджарю яичницу с беконом. Когда вернетесь, еда уже будет готова.

– Ты будь осторожен, – предупредила Райла, – Не шуми. Не звени посудой.

Они ушли, а я вытащил яйца и бекон, поставил на огонь котелок с кофе и начал стряпать. Уже начало светать, когда я отнес им тарелки с едой и котелок. Трицератопсы все еще оставались в речной пойме.

– Ты когда-нибудь в своей жизни, – сказала Райла, – видел что-нибудь прекраснее этого?

На самом деле это стадо было захватывающим зрелищем. На протяжении почти двух миль вдоль течения реки долина была покрыта этими животными. Они методично объедали низкорослый травяной покров поймы. Там имелись детеныши, не намного превышавшие размером свинью, были и экземпляры побольше, по-видимому, годовалые бычки, но большинство все же составляли крупные особи. С того места, где мы сидели, казалось, что в высоту они достигают пяти футов, а в длину вместе с хвостом – около двадцати. Массивный гребень надо лбом делал голову животного огромной. Именно эти гребни и были источником слышавшегося мне ночью треска.

– Что мы с этим предпримем? – поинтересовался я.

– Мы продвинемся в их сторону, – ответил Бен. – Будем идти медленно, без резких движений и звуков. Если они нас заметят, остановимся. Как только отвлекутся, пройдем еще. Надо проявить большое терпение. Райла будет в середине, мы по бокам. Если они проявят признаки агрессивности, Райла отступит, а мы останемся на месте. А дальше видно будет.

Мы доели завтрак и оставили тарелки и котелок на том же месте, не унося их обратно в лагерь. И начали наше шествие, если можно его так назвать.

– Не имеет смысла, – сказал я, – торчать во весь рост на виду у них.

Бен не согласился со мной.

– Если мы пригнемся или поползем к ним, мы их напугаем. А пока они нас видят, мы, может, и не покажемся им слишком опасными.

Это наше продвижение, наверное, заслуживало бы внимания публики! Мы делали всего пару шагов и останавливались, как только животные лениво отрывались от корма и удостаивали нас взглядом. По-видимому, Бен все же был прав. Они не слишком были озабочены нашим присутствием.

Мы переставали двигаться еще и для того, чтобы Райла отсняла это стадо, панорамируя камерой вверх и вниз, для общих и средних планов. Мы приблизились к ним почти на пятьдесят ярдов, когда они наконец по-настоящему обратили на нас внимание. Два больших самца прекратили пастись и повернулись к нам, подняв головы и угрожающе наставив рога прямо в нашу сторону. Их кинжальные острия смотрели прямо на нас.

Мы застыли. Слева от меня стрекотала камера, но я не сводил глаз с этих самцов, держа ружье на весу. Одним движением я вскинул его к плечу. И как это ни забавно, оно показалось теперь мне почти невесомым, хотя так досаждало раньше, когда я тащил его с собой!

Треск, издаваемый гребнями, прекратился. Все гребни животных вдруг одновременно замерли. Все они, все это стадо, подняли головы и уставились на нас. Целое стадо было в состоянии боевой готовности.

Бен тихо проговорил:

– Начинаем тихо отходить. Медленно. По шажку. Следите за тем, куда ставите ногу. Не оступитесь.

Мы начали отступление.

Один из крупных самцов рванулся вперед на несколько шагов. Я снова вскинул ружье. Но после этого внезапного рывка он остановился и яростно повел головой в нашу сторону. Мы продолжали отходить.

Другой самец тоже ринулся вперед и тоже остановился возле первого.

– Это обманные выпады. Они нас пугают, но не надо их раздражать. Отступаем дальше, – негромко произнес Бен.

Камера продолжала жужжать.

Оба самца не сводили с нас глаз. Когда мы были уже на расстоянии ста ярдов или чуть больше, они отвернулись и вновь побрели к стаду, которое уже снова спокойно паслось.

Бен облегченно вздохнул.

– Это было слишком близко, – сказал он. – Мы слегка переборщили.

Райла опустила камеру.

– Зато удалось здорово заснять, – заметила она. – Это то, что нам как раз и нужно!

– Этого тебе достаточно? – спросил я.

– Думаю, что да, – ответила Райла.

– Ну, тогда давайте возвращаться, – предложил я.

– Отступаем по-старому, – сказал Бен, – Не надо поворачиваться к ним спиной!

Мы еще довольно долго так отходили, потом повернулись и пошли к лагерю.

За нами вновь слышалось потрескивание гребней. Стадо продолжало мирно пастись. Все было снова в порядке. Докучливые посягатели отступили, и трицератопсы вновь могли заняться делом.

Я спросил Бена:

– А почему ты решил, что мы можем к ним приблизиться? Откуда ты знаешь, как могут вести себя динозавры?

– Я не знаю, – ответил он, – а просто действую наудачу. Я подумал, что они вряд ли отличаются от всех других животных, которых мы знаем в свое собственное время…

– Но ведь и в наше собственное время не подойдешь так близко к лосям или горным козлам?

– Нет, разумеется, к ним не подойдешь. Наверное, к лосям или горным козлам сейчас и приблизиться-то совсем нельзя. Теперь все животные знают, кто мы такие есть, и не подпускают нас к себе на выстрел. Вот в старые добрые времена, когда люди не встречались им так часто, к стаду можно было и подойти. Раньше в Африке охотники за бивнями приближались к слонам почти вплотную. На старом американском Западе до массовой охоты на бизонов к их стадам тоже можно было подойти поближе. Существовала лишь некая невидимая линия, которую нельзя было переступать. И большинство старых охотников могли на глазок эту линию рассчитать.

– Выходит, мы эту линию переступили?

Бен покачал головой.

– Не думаю, что это было так. Мы подошли прямо к ней, и они дали нам об этом знать. Если бы мы ее переступили, они бы обязательно напали!

Райла предупреждающе зашикала. Мы остановились.

– Треска нет, – сказала она. – Они перестали трещать.

Мы обернулись и увидели, что именно прекратило этот треск!

Двигаясь по низу холма в какой-нибудь полумиле от нас, в сторону стада направлялось чудовище, при виде которого у меня перехватило дыхание. Это был не кто иной, как старина реке собственной персоной!

Не могло быть никаких сомнений, это был он!

Он выглядел не в точности так, как его изображали художники двадцатого столетия, но все же очень похоже, и ошибиться было невозможно!

Огромные мускулистые задние конечности, заканчивающиеся мощными когтистыми лапами, решительно переступали, буквально пожирая расстояние и приближая к стаду могучую жестокую тварь с неуемной агрессивностью. Но самой страшной была голова. Она поистине внушала ужас. Возвышаясь почти на двадцать футов над землей, она, казалось, состоит из одной только пасти, в которой в свете ранних солнечных лучей сверкали шестидюймовые клыки. Под нижней челюстью свисал не учтенный ни одним из художников нарост, который украшал эту тварь жутким по красоте радужным ошейником. В свете солнца этот ошейник переливался оттенками голубизны, желтизны, ало-красного, малинового и зеленого. Эти оттенки переходили один в другой, напоминая сияние виденных мной витражей в старинных храмах. Но я с неожиданной досадой подумал, что не могу припомнить, в каких именно церквах я видел такие витражи.

Камера Райлы вновь зажужжала, и я шагнул вперед, оказавшись между ней и этим чудовищным зверем. Уголком глаза я увидел, что Бен тоже шагнул вперед.

– Тираннозавр! – шепнула Райла самой себе. Это прозвучало как молитва, – Слава тебе господи, это же тираннозавр!

Внизу, в долине, трицератопсы совсем прекратили свою трапезу. Крупные самцы выстроились перед стадом, почти плечом к плечу, готовясь встретить приближающегося хищника. Они образовали как бы ограду из ярких костяных гребней и наставленных рогов.

Тираннозавр свернул под углом и двинулся в нашем направлении. Он был теперь гораздо ближе, чем на расстоянии полумили, которая нас разделяла, когда мы его впервые заметили. Он выпрямился и помедлил, как бы колеблясь. Ему, по-моему, должно было быть ясно, что это стадо так легко атаковать не удастся. Хотя крупные самцы были намного меньше его ростом, но их рога вполне могли пропороть ему брюхо. Он, конечно, и сам бы мог своими жуткими челюстями искромсать одного или двух из них, но пока бы он добрался до остальных, они бы выпотрошили его самого!

Он стоял на своих мощных ногах, ударяя массивным хвостом по земле и сметая в местах ударов весь растительный покров. Он поворачивал огромную голову из стороны в сторону, будто размышляя, под каким углом ему безопаснее ринуться в атаку.

И тут он, по-видимому, обнаружил нас, ибо круто повернулся на одной ноге, с силой топнув по земле другой. Он двинулся к нам и с каждым шагом оказывался на двенадцать футов ближе!..

Я прижал ружье к плечу и удивился, что его стволы нисколько не трясутся. Не было и намека на дрожь! Бывает, наверное, что, совершая работу, вы делаете ее лучше, чем сами предполагали. Я глядел туда, где небольшие ручки прикреплялись к туловищу. Слегка приспустив ружье и целясь в место, в котором, по моему разумению, должно было находиться сердце, я спустил курок. Ружье с силой ударило мне в плечо, но я даже не услышал выстрела, а мой палец, соскользнув с одного курка, переместился на другой. Во втором выстреле нужды уже не оказалось. Не добежав до меня, тираннозавр отпрянул и опрокинулся. Краем глаза я увидел Бена и легкое облачко дыма из дула его ружья. Мы, должно быть, выстрелили почти одновременно, и двух таких больших пуль оказалось более, чем смог выдержать гигант-динозавр!

– Посмотрите! – завизжала Райла, и я вместе с ее криком услышал грохот, доносящийся слева.

Я повернулся в ту сторону и увидел второго тираннозавра, несущегося прямо на нас. Он был уже слишком близко, чтобы мне успеть спокойно подумать. Он надвигался на нас очень быстро. Ружье Бена громыхнуло, тварь на мгновение покачнулась, но тут же продолжила свой грозный бег вверх по склону холма. Кто-то рядом сказал, что теперь дело за мной. Ружье Бена было пусто, а у меня в одном стволе еще оставался патрон. Голова тираннозавра приближалась, челюсти его начали широко раздвигаться, и шансов сделать приличный выстрел в его туловище не оставалось. Я сам не знаю, как мне удалось это сделать. Времени на обдумывание не было совсем. И то, что я сделал, уверен, было простым рефлексом, естественной защитной реакцией. Я нацелил ружье прямо в середину этой разинутой пасти и спустил курок. Почти надо мной взорвалась голова динозавра, и его туловище завалилось на бок. Я отчетливо расслышал гул от его удара о землю и ощутил колебание почвы под моими ногами. Это хлопнулись на землю восемь тонн плоти не более чем в тридцати футах от меня.

Бен, отскочивший в сторону, чтобы не попасть под эту массу, поднялся во весь рост, загоняя патроны в оба своих дула. За мной невозмутимо стрекотала камера.

– Великолепно, – произнес Бен, – Теперь мы кое-что о них знаем. Проклятые твари охотятся вдвоем!

Второй динозавр был мертв, его голова почти оторвалась от тела. Он еще содрогался и грозно поводил одной из когтистых задних лап. Зато первый динозавр пытался подняться на ноги, хотя после каждой попытки снова падал. Бен спустился по склону, направляясь к нему, и послал еще одну пулю ему в грудь. Она легко вошла в эту гору плоти.

Райла тоже медленно спустилась вниз, снимая мертвых тварей под разными углами, потом выключила камеру и наконец опустила ее. Я открыл свое ружье, зарядил его снова и взял под мышку.

Бен поднялся по склону ко мне.

– Приходится признать, что я слегка промахнулся. Та вторая гадина едва не придавила меня. Ты хлопнул ее прямо в голову. И разнес эту глупую башку напрочь!

– Это было единственное, что мне оставалось делать, – ответил я, вовсе не собираясь хвалиться.

Но я не стал объяснять, что это сработал примитивный инстинкт самосохранения, который был сильнее меня самого. Я совсем не планировал стрелять в голову динозавра и сделал это абсолютно инстинктивно. И не мог бы этого объяснить даже самому себе!

– А у другого, однако же, голова цела! – отметил Бен задумчиво. – Мы бы могли ее отрубить и уволочь!.. Всего лишь в качестве доказательства, а?..

– У нас доказательства уже есть, – возразил я. – У Райлы они имеются в избытке!

– Я понимаю, – не унимался Бен, – но мне просто совестно. Если бы ты помог мне унести эту голову, мы бы на ней здорово заработали!

– Но она же весит не меньше нескольких сот фунтов, – напомнил я.

– Но вдвоем-то…

– Нет, – отказался я, – Нам до наших колышков идти не меньше двух миль. И нам лучше поторопиться унести отсюда ноги!

– Не понимаю, почему?

Я жестом указал на двух мертвых динозавров.

– Пятнадцать тонн мяса, – сказал я. – Все пожиратели падали сейчас устремятся сюда, каждый хищник, который чует зловоние за много миль отсюда. И к ночи оба рекса будут обглоданы до чистеньких скелетов. Мне хотелось бы убраться отсюда еще до начала этого пира.

– Но это дало бы прекрасный материал для фильма!

Я спросил Райлу:

– Тебе хватит того, что ты отсняла? Ты удовлетворена?

Она кивнула.

– Я и мечтать не могла о том, чтобы снять такое. Убийство этих двух гадин. Если это не убедит «Сафари инкорпорейтед», то уж и не знаю, что еще их сможет убедить!

– Ну и прекрасно, – сказал я тоном, подтверждающим, что все действительно прекрасно. – Мы отправляемся домой!

– Ты просто цыпленок, – буркнул Бен.

– Да, я цыпленок! Мы получили все, за чем сюда явились. И мы должны уйти, пока можем это сделать!

– Я тоже думаю, – примирительно сказала Райла, – что мы должны уходить. Я совсем сбила себе ногти на ногах.

Глава 17

Мы вернулись из мелового периода ранним утром в понедельник. А теперь была уже пятница. За эти четыре дня было сделано множество дел. Началось строительство ограды вокруг моих сорока акров: были установлены высокие железные столбы на бетонных основаниях, между ними натянута железная сетка, приваренная к каждому из них. По внутреннему периметру ограды протянулась траншея для укладки электрического кабеля, по которому должен был подводиться ток к прожекторам. Уже был готов фундамент для административного здания и доставлены бревна и доски для его постройки. Мотель Бена тоже начал строиться. Накануне Райла уехала в Нью-Йорк с нашим фильмом, Кортни Маккаллахан, тот юрист из Вашингтона, тоже прилетел в Нью-Йорк, чтобы вместе с «Сафари инкорпорейтед» участвовать в просмотре. Пленка была проявлена в лаборатории «Сафари», чтобы не привлекать внимания посторонних лиц или фирм.

Я задрав хвост носился по делам, причем Бен очень помогал во всем, что делалось. Он наладил массу необходимых контактов, упрашивал и требовал, где было надо, раздобыл бригады рабочих для строек. Большинство рабочих было набрано из сезонных поденщиков, трудившихся обычно на фермах, но Бен нашел и несколько опытных мастеров, под руководством которых дело продвигалось достаточно успешно…

– Вся штука в том, – не раз говорил он мне, – чтобы не медлить и закончить ограду и административное здание как можно скорее, пока люди не начали лезть с расспросами. А как только мы закончим, пусть спрашивают. Мы им покажем нос из-за ограды!

– Но, Бен, – возражал я, – у тебя же полно своих собственных дел! У тебя у самого строительство мотеля и дела твоего банка. Ты же не имеешь прямой заинтересованности в этой стройке!

– Но вы ведь заняли у меня приличную сумму, значит, у банка есть прямой интерес в вашем деле, – отвечал он, – Вы дали мне импульс для начала постройки мотеля и для многих других попутных дел. Я скупил каждый свободный клочок земли вокруг этого участка. Например, ту ферму, что к востоку от вас. Я ее прихватил буквально на днях. Старый Джек Колб думал, что прилично наколол меня, получив за нее больше, чем она, по его разумению, стоит. Я в его глазах выглядел простачком, купившим ее не торгуясь. А чего он уразуметь не мог, так это того, что цена возрастет вдесятеро, если здесь наладится ваш бизнес. Да вы еще взяли меня с собой в ту вылазку к динозаврам. В жизни этого не забуду! Я был бы должен сам заплатить вам за это. А кроме всего, полагаю, что за участие в этой стройке вы выдадите мне какой-нибудь процент из ваших дивидендов?

– Пусть сперва этот бизнес начнется, – говорил я, – а то как бы нам не оказаться погребенными под всеми нынешними хлопотами!..

– Черт возьми, – возражал он, – не вижу, почему такое может приключиться? Это дело – самое грандиозное из всех, которые когда-нибудь предпринимались в мире. Каждый человек, весь белый свет сойдут с ума от ваших замыслов. И у вас с Райлой будет дел больше, чем вы сможете удержать в руках. Но ты не беспокойся, а лучше смотри в оба. Говорю тебе, парень, мы вместе управимся со всем!

…Я сидел на кухне, беседуя с Хайрамом. Мы потягивали пиво. Первый раз с начала работ мне удалось выкроить минутку и вот так посидеть. Я сидел, пил свое пиво и чувствовал себя бездельником, мучительно раздумывая над всем, что еще предстояло сделать.

– Кошкин Лик, – сообщил Хайрам, – очень взволнован всем, что здесь происходит. Он все спрашивает про ограду, а я пытаюсь ему объяснить. Я говорю ему, что когда ее закончат, он сможет сделать много дырок времени. Это его радует. Ему не терпится начать.

– Но он же может делать их, когда захочет? Ведь его-то ничто не может остановить, правда?

– Мне кажется, мистер Стил, он не хочет делать эти дырки просто ради забавы. Их же могут использовать во вред. Сделал несколько штук для Баузера, но они его не очень удовлетворили.

– Да нет, я и не думаю, что он стал бы их делать теперь ради забавы. Впрочем, Баузер неплохо порезвился в этих «дырах»! Из одной он даже приволок домой кость динозавра!

Я направился к холодильнику, чтобы взять еще пива.

– Выпьешь еще? – спросил я Хайрама.

– Нет, благодарю вас, мистер Стил. По правде говоря, я не очень-то люблю эту штуку. Я выпил с вами просто за компанию.

– Я просил тебя узнать у Кошачьего Лика насчет того, как велики могут быть эти «дыры времени»? Люди из «Сафари», возможно, захотят переправить по ним грузовики.

– Он сказал, что с этим проблем не будет. Сказал, что дырки будут так велики, как надо. Можно будет переправить что угодно.

– А он закрыл ту, которую мы использовали? Не хотелось бы, чтобы сюда шастали какие-нибудь динозавры!

– Он закрыл ее, – ответил Хайрам, – сразу после вашего возвращения. И с тех пор она закрыта.

– Ну и прекрасно, – заключил я, вновь принимаясь за пиво.

Было так здорово здесь сидеть, ничего не делая!

По ступенькам крыльца кто-то поднимался. В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул я.

Это был Герб Ливингстон.

– Хватай стул, – предложил я, – Сейчас принесу тебе пива.

Хайрам поднялся.

– Я и Баузер пойдем поглядим, что делается вокруг.

– Ладно, – ответил я, – но не выходите за территорию. Ты мне можешь понадобиться.

Баузер тоже поднялся со своей подстилки и пошел за Хайрамом.

Герб сорвал заклепку с пивной банки и бросил ее в мусорный бачок.

– Эйза, – проговорил он, – ты сторонишься меня!

– Не тебя одного, – ответил я, – Я избегаю встречаться с кем бы то ни было.

– Но ведь что-то происходит, – настойчиво произнес Герб, – и я хочу знать, что именно. «Вестник Виллоу-Бенда», возможно, и не величайшая в мире газета, но мы здесь имеем только ее, и уже пятнадцать лет я рассказываю людям о всех событиях, происходящих в нашем городке!

– Так вот, Герб, – ответил я, – Запомни, я не собираюсь тебе ничего сообщать. Даже если ты будешь кричать на меня и бить кулаком по столу, все равно ничего тебе не скажу!

– Но почему же? – спросил он. – Мы дружили с детства. Мы знаем друг друга так много лет! Ты, и я, и Бен, и Ларри, и все остальные. Бен то знает, что здесь происходит! Ты ведь рассказал что-то Бену?

– Ну и спроси об этом Бена!

– Но он тоже не желает ничего говорить. Предлагает спросить у тебя. Он говорит, что весь этот бизнес затеян для кого-то, кто задумал основать здесь звероводческую ферму. Но я понимаю, что все это вовсе не так. Значит, дело в другом.

А это другое заключается в том, что ты обнаружил в той старой яме разбившийся космолет! Разбившийся тысячу лет назад. Ну и что же из этого будет следовать?

– Ты пытаешься что-то выудить из меня, – отмахнулся я, – но вряд ли сумеешь узнать что-нибудь путное. У меня, конечно, есть кое-что на уме, это так, но любая публикация может вызвать сейчас совсем нежелательный вой. Когда придет время, я сам тебе все расскажу.

– Когда тебе понадобится реклама, ты это хочешь сказать?

– Возможно, и так.

– Послушай, Эйза, мне не хочется, чтобы газеты больших городов перехватили эту сенсацию. Я не желаю, чтобы они опубликовали ее раньше меня! Чтобы меня обскакали на моем же собственном поле!

– Черт возьми, да ведь тебя обскакивают всю дорогу! – взорвался я. – Во всех важных происшествиях. А чего иного ты можешь ожидать от своей газеты, выходящей раз в неделю? Новости происходят не на недельной основе, а ежедневно. Твоя сила не в освещении крутых событий. Они и не дойдут до тебя вовремя. Люди читают твой «Вестник» потому, что ты пишешь о маленьких новостях, относящихся к городку. И смотри на это именно с такой позиции. Если я потяну то, что затеял, это даст Виллоу-Бенду место на карте. Это поможет каждому его жителю. И расцвет бизнеса, и большие прибыли – все это будет здесь. Если только дело удастся, всем станет лучше. Так что же, ты бы хотел преждевременной публикацией лишить шансов и меня, и себя? Ведь такая поспешная публикация может сгубить все!

– Но мне же надо хоть что-нибудь написать! Я же не могу делать вид, что ничего не замечаю!

– Ну и ладно, напиши свое «что-нибудь»! Об ограде, о мотеле Бена, обо всем, что происходит на поверхности. Поразмышляй, к чему бы все это, если хочешь. Ты имеешь на это полное право. В крайнем случае напиши, что ты говорил со мной и что я не сообщил тебе ничего существенного. Я не могу тебе в этом помешать, но я бы и не хотел препятствовать. Мне жаль, Герб, но больше ничего не могу для тебя сделать!

– Я полагаю, – сказал Герб, – что ты тоже имеешь полное право на умолчание. Но я все же попытался тебя расспросить. Я сделал эту попытку. Ты меня понимаешь, не так ли?

– Конечно понимаю. Как насчет еще одной баночки пива?

– Нет, спасибо. Некогда. Мы сегодня ночью выпускаем номер. Я должен успеть поместить в нем свой репортаж.

После ухода Герба я еще посидел на кухне, сожалея о том, как я с ним обошелся. Но я не мог дать ему никакого материала для рассказа. Я понимал, что он чувствует, что может чувствовать в такой ситуации любой газетчик. Самое для них страшное – это то, что у них могут перехватить сенсацию. Но прежде чем выйдет через неделю следующий номер его газеты, возможно, новость уже просочится наружу. И тем не менее, говорил я себе, в данный момент я ничем не мог бы ему помочь…

Я встал, швырнул пустую банку из-под пива в мусорный бачок и вышел за дверь. Был уже вечер, но все бригады работали, и я удивился, насколько еще продвинулась ограда. Я поглядел вокруг, не видать ли Кошачьего Лика. Меня бы не удивило, если бы я обнаружил, что он пялится на меня с одной из яблонь. В последние дни он там частенько появлялся. Вместо того чтобы прятаться, как он это делал раньше, теперь Лик норовил быть как можно ближе к нам.

Но в данный момент не было видно ни его, ни Хайрама, ни Баузера. Я спустился к ограде и прошел вдоль нее к месту, где трудились рабочие. Я постоял, поглядел на них, потом вернулся в дом.

У входа стоял полицейский автомобиль, и в одном из моих садовых кресел сидел человек в форме шерифа. Когда я приблизился, он встал и протянул мне руку.

– Я шериф Эймос Редман, – представился он. – Вы, наверное, Эйза Стил? Бен сказал, что я найду вас здесь.

– Рад вашему приезду, – сказал я, – Но каковы его причины?

– Бен сообщил мне, что вам могут понадобиться охранники для патрулирования вокруг этой ограды. Могли бы вы мне рассказать, для чего она строится?

– Единственное, что могу вам сообщить, шериф, – ответил я, – все это совершенно законно.

Его слегка передернуло, как от неудачной шутки.

– Никогда и не подумал бы о противоположном, – возразил он. – Насколько я знаю, вы когда-то были одним из мальчишек Виллоу-Бенда. А когда же вы вернулись?

– Меньше года назад.

– Похоже, вы решили тут обосноваться?

– Надеюсь, что так и будет.

– Касательно охранников, – сказал он. – Я разговаривал с полицейской ассоциацией в Миннеаполисе, и они сообщили, что готовы заключить с вами соглашение. Некоторые из членов ассоциации потеряли работу из-за сокращения фондов и могли бы пригодиться вам.

– Рад это слышать. Нам нужен квалифицированный персонал.

– У вас имеются еще какие-нибудь трудности? – поинтересовался шериф.

– Трудности? О, вы, наверное, имеете в виду зевак?

– Вот именно. Тут в ходу довольно забавные толки. В частности, о разбившемся звездолете…

Он внимательно посмотрел, оценивая мою реакцию.

– Да, шериф, – признался я как бы нехотя. – Полагаю, здесь может оказаться инопланетный корабль. Не здесь именно, а в лесу и под тоннами земляных наносов.

– Черт меня подери! – воскликнул он. – Если это так, то на вас нахлынут толпы любопытных. Я теперь понимаю, зачем вам понадобилась ограда. Я велю своим ребятам послоняться здесь и понаблюдать за порядком. И если вам понадобится помощь, вы знаете, где меня найти!

– Благодарю, – сказал я. – Но полагаю, вы понимаете, что эта информация о космолете некоторое время не должна разглашаться?

– Разумеется, – важно заверил он меня. – Эго останется сугубо между нами!

Когда я входил в дом, зазвонил телефон. Это была Райла.

– Где ты был? – спросила она. – Не могла к тебе дозвониться!

– Выходил прогуляться. Я не ожидал услышать тебя так скоро. Все ли в порядке?

– Эйза, не то слово! Больше чем в порядке! Мы просмотрели фильм сегодня вечером. Он изумителен! Особенно тот эпизод, где вы с Беном одолеваете тираннозавров. Люди сидели на краешках стульев. Это было так захватывающе! А тот треск, который издавали трицератопсы! Он был таинственным, как предсказание… Господи, даже не знаю, как его охарактеризовать. Он был из другого мира. И от него по спине пробегали мурашки. «Сафари» уже разинула пасть, но мы не пожелали с ними пока разговаривать…

– Как не пожелали разговаривать? Во имя Христа, Райла, в чем дело? Зачем же мы рисковали жизнью?

– У Кортни появилась одна сумасшедшая идея. Он не дал мне вступить в переговоры, сказал, что это потерпит. Мы завтра прилетаем.

– Мы?

– Кортни и я. Он хочет переговорить с нами обоими. Сегодня вечером он улетел в Вашингтон, но утром вернется в Нью-Йорк и захватит меня.

– Захватит тебя?

– Да, у него собственный самолет. Я ведь, кажется, забыла тебе об этом сказать.

– Да, ты забыла. Это так.

– Мы приземлимся в Ланкастере. Это небольшой самолетик, и тамошнего поля вполне для него хватит. Я тебе сообщу точное время попозже.

– Я вас заберу оттуда.

– Возможно, это будет после полудня. Я тебе еще позвоню.