Текст книги "Беспощадный босс (ЛП)"

Автор книги: Клэр Энжел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Она знает правило: не говорить обо мне за моей спиной. Никому не говорить обо мне без моего прямого разрешения.

Что она сделала?

И что еще хуже, что мне придется с этим делать?

Я не могу оставить без внимания такое нарушение. Что, если она сделает это снова? Что, если она расскажет ей что-то, что можно будет использовать против меня? А что, если она уже это сделала?

Проходит несколько мгновений, прежде чем я замечаю, что телевизор затих.

Взглянув на Сандру, вижу на ее лице озабоченность.

– Ты говорила с Грейс. – Слова звучат как вопрос и обвинение, и ее глаза расширяются, а в чертах лица появляется чувство вины, говорящее мне обо всем, что нужно знать.

Она переминается на месте, словно желая придвинуться ко мне, но я отстраняюсь, не желая, чтобы между нами была близость. Мое движение вызывает на ее лице поток боли, и она вздрагивает. Я ничего не могу поделать с предательством, рвущимся наружу. Как она могла так поступить? Как она могла пойти к кому-то и рассказать обо мне?

– Я могла сказать только хорошее, и мне не пришлось бы ничего говорить, если бы ты просто поговорил со своей матерью.

Я слышу разочарование в ее голосе, и мне интересно, направлено ли оно на меня или на ситуацию.

– Почему ты прячешься от нее? Почему не можешь просто сказать ей правду? Разве она не заслуживает того, чтобы знать? – Она откидывает одеяло и встает, расхаживая взад-вперед по гостиной.

Я на мгновение ошеломлен, в полном шоке и неверии, что она считает себя вправе решать, с кем я должен общаться, а с кем нет.

– Не у всех из нас счастливая семейная жизнь. Думаю, по тому, что я никогда не упоминал свою мать и не говорил о ней, ты догадаешься, что на, то есть причина.

Она перестала вышагивать и повернулась ко мне лицом, издав сердитый стон.

– У всех родителей есть проблемы с детьми. Это часть взросления. В какой-то момент, став взрослым, ты должен оставить прошлое позади и признать, что семья – самое главное. – В ее глазах стоят слезы, и я чувствую, что за ее словами кроется что-то еще. Но я не собираюсь лезть не в свое дело. Не тогда, когда она бросает мне подобные обвинения или говорит, что у меня нет права вычеркнуть из своей жизни мою очень токсичную и жестокую мать.

– Серьезно? – Я встаю, чувствуя, как ярость свободно течет по моим венам, хотя я держу свой голос низким и контролируемым. – И как же мне простить женщину, которая пыталась меня убить? Женщину, которая оставила меня тонуть в собачьей будке посреди наводнения? – Ее глаза расширяются по мере того, как я говорю, но я хочу сказать больше. – Каков протокол прощения той, кто запирала меня в шкафу, забывала кормить несколько дней подряд, издевалась надо мной перед друзьями и говорила, каким ужасным ребенком я был? Должен ли я простить ее сейчас, потому что прошло время, хотя она никогда по-настоящему не извинялась за то, через что заставила меня пройти?

Сандра делает шаг назад, ее рот складывается в удивленную букву «о», когда она изучает мое лицо.

– Или я должен просто принять то, что она сделала меня сильным, как она говорит, или принять то, что вырастила из меня хорошего мужчину, как ты ей сказала? – Последнее замечание задевает больше всего, и я делаю еще один шаг ближе к Сандре, видя страх в ее глазах, когда она делает еще один шаг назад. – Моя мать не сделала меня сильным. Она пыталась сломать меня и уничтожить. Но не это сделало меня сильным. Я стал сильным, потому что именно это мне пришлось сделать, чтобы выжить. Это не ее заслуга. – Сандра кивает, словно полностью соглашаясь со мной, но все ее тело застывает, пока она не сглатывает с трудом, ее нежное горло сжимается от этого движения. – Не похоже, что у тебя есть все ответы для того, у кого есть куча обвинений в том, что я должен оставить все как есть, повзрослеть и любить ее, потому что она – семья.

Честно говоря, не удивлен, что она отступила – она совершенно не права во всей этой ситуации.

– Как ты смеешь обвинять меня в чем-то? Как ты смеешь говорить мне, что я должен или не должен делать, когда ты понятия не имеешь, через что эта женщина заставила меня пройти и что она со мной сделала.

Я знаю, что пора остановиться. Знаю, что пора отступить. Я знаю, что пора прекратить разговор. Реальный страх в ее глазах говорит мне, что я пугаю ее, но на данный момент все мои чувства к ней угасли, и я сомневаюсь, что они вернутся. Если она предала меня так однажды, то может предать снова, и я никогда больше не смогу ей доверять.

– Прости. – Ее слова чуть больше, чем шепот, и мне приходится усмехнуться над тем, как мало они значат.

– И это должно все исправить? Заставить меня чувствовать себя лучше? Отменить то, что ты сделала?

Она качает головой, ее глаза широко раскрыты и сияют.

– Клянусь, у меня была веская причина.

– И какая же? – Я не могу придумать ни одной вещи, которую она могла бы сказать, чтобы вернуть все назад или что-то исправить.

– Твоя мать умирает. У нее рак. – Слова не удивляют меня.

– Вот чего ты не знаешь о моей маме. Есть вполне реальная возможность, что она лжет о диагнозе, чтобы манипулировать тобой и заставить дать ей то, что она хочет. – Я делаю еще один шаг к Сандре, а она отступает назад, пока мы продолжаем этот танец ярости.

– А если она не лжет, то заслуживает смерти в одиночестве, в окружении людей, которым она лгала все эти годы и которые понятия не имеют, кто она на самом деле. – Я делаю еще один шаг, и она повторяет мой, снова отступая назад. – Я не буду частью ее жизни. Не сейчас. И никогда вообще. Я не хочу иметь с ней ничего общего.

На ее лице появляется что-то вроде отвращения.

– Это отвратительно. Я хочу, чтобы ты отвез меня домой. – Она отворачивается от меня, как будто не может больше смотреть мне в лицо.

Я не против.

Я так беспокоился о том, как справиться с этим моментом, но теперь, когда он наступил, мне кажется, это правильно.

Я ошибался. Она не та женщина, которая мне нужна. Она не тот союзник, за которого я ее принимал. Она не отвечает моим интересам. И снова, как и все остальные, она заботится о себе, не обращая внимания на то, чего я хочу, что мне нужно или что для меня важно. Что за чертова шутка.

Положив телефон в карман, я отвечаю.

– Сейчас только возьму ключи.

С этими словами я ухожу, чтобы взять ключи, бумажник и натянуть ботинки. По мере того, как я это делаю, понимаю, что оцепенение овладевает каждым дюймом моего тела. Мне должно быть больно. Должно быть плохо. Я должен быть зол или расстроен, но вместо этого я ничего не чувствую.

Нет, это неправда. Я чувствую одну вещь. Я чувствую глубоко затаенную ярость на свою мать за то, что она разрушила еще одну вещь в моей жизни.

Сандре, похоже, нечего сказать, поскольку она спешит к моей машине.

Она забирается на пассажирское сиденье. Впервые я не открыл ей дверь и не закрыл ее за ней. Но мы уже прошли через эти рыцарские моменты. Что бы между нами ни было, все кончено, и если я и смогу смириться с тем, что она продолжит работать на меня, то только в очень ограниченном качестве и на большом расстоянии друг от друга.

Я сдержу свое слово. Я сказал, что она может остаться в оплачиваемом отпуске, пока не уладит все дела, и я сдержу свое слово.

Поездка к ее дому проходит в полном молчании, и это меня устраивает – мне нечего сказать. Когда останавливаюсь перед ее домом, она отрывисто прощается со мной, а затем выбегает из машины так быстро, что я даже не успеваю ответить.

Во всей этой ситуации есть что-то настолько окончательное, что я почти чувствую облегчение. Если бы все продолжалось дольше, кто знает, какой глупый трюк я мог бы выкинуть. Что, если бы я попросил ее выйти за меня замуж? Все это еще раз доказывает, что я никому не могу доверять и глупо думать, что могу.

Я отъезжаю от ее дома и набираю скорость, направляясь в единственное место, которое мне приходит в голову, чтобы расслабиться: Клуб «Ред».

Я нахожу свое обычное место для парковки у клуба и направляюсь внутрь, чувствуя музыку в ногах еще до того, как добираюсь до входной двери. У меня нет никаких планов, я понятия не имею, что буду делать, пока нахожусь здесь, но, по крайней мере, находясь в клубе, смогу очистить свой разум и, возможно, найти способ справиться со всеми этими новыми переменами, гневом и разочарованием.

Я не могу поверить, что Сандра предала меня. Никогда за миллион лет я бы не подумал, что она способна на такое. Я прохожу мимо первого бара, и мне тут же предлагают выпить. Я беру напиток и в мгновение ока выпиваю хороший бурбон.

Несколько женщин подходят ко мне, заискивая, но я качаю головой, показывая, что мне это неинтересно, и они исчезают в комнате. Я продолжаю бродить по комнатам, выпивая напитки, позволяя музыке проникать в мои кости.

Наконец, натыкаюсь на Блейка, который обнимает меня за плечи и хлопает по спине.

– Не ожидал, что ты вернешься так скоро.

– Я тоже. – Я произношу эти слова так, словно это делает нас квитыми, и он хихикает. Я уже знаю, что он отлично справляется со всеми делами, потому что он передает мне всю информацию через телефон.

– Что-то случилось? – Он говорит обеспокоено, а я сканирую комнату, наблюдая за Хантером и Троем. По языку их тела я могу сказать, что они вот-вот начнут наносить удары, и я отвечаю Блейку.

– Нет, но что-то вот-вот произойдет. – Я делаю жест в сторону мужчин своим бокалом с бурбоном, а затем осушаю напиток одним глотком. В то же время мы с Блейком направляемся к этим двум, оба начеку и готовы принять любой исход.

Обеспокоенные посетители спешат мимо нас, выходя за двери, а остальные наблюдают за происходящим, готовые к началу развлечений. Драки здесь случаются крайне редко, но когда они происходят, есть два типа людей – те, кто смотрит, и те, кто спешат уйти.

Хантер наносит сильный удар правой, попадая Трою в челюсть. Трой быстро отвечает злобным джебом, который ломает Хантеру нос еще до того, как тот успевает увернуться.

В это же время мы с Блейком бросаемся к этим двоим. Я беру Троя, Блейк – Хантера, но Хантер успевает нанести удар, который попадает мне в бровь. Я чувствую всплеск боли и адреналина, когда мы разнимаем этих двоих.

– Посмей сказать о ней хоть что-нибудь еще! – Яростно выплевывает слова Трой.

– Твоя сестра сядет мне на лицо, помяни мое слово. – Хантер улыбается, проводя языком по губе, по которой течет кровь из разбитого носа.

Красивое мальчишеское лицо Троя искажается от гнева, и он вырывается из моей хватки, бросаясь на Хантера, в то время как Блейк крутит миллиардера вокруг себя, чтобы защитить его от надвигающегося удара. Я хватаю Троя, восстанавливая контроль над ситуацией, и тащу его назад.

– Не слушай его; ему не удалось заполучить последнюю женщину, которую он хотел. Он просто пытается вывести тебя, – говорю я Трою.

– И это чертовски работает. Если он тронет мою сестру, я его убью.

Трудно винить Троя за его гнев – все знают, что Хантер – кабель.

– Я сделаю вид, что не слышал этого. Но тебе нужно взять себя в руки или убирайся к чертям собачьим. – Я отпускаю его, но отпихиваю назад, подальше от Хантера. Он пытается обойти меня по полукругу, его взгляд устремлен на Хантера, но я наступаю ему на пятки. – Ты меня слышал? – спрашиваю я, на этот раз громче.

Трой наконец смотрит в мою сторону его ожесточенное выражение лица ничуть не смягчается.

– Да, черт подери, я слышу. Но тебе лучше что-нибудь с ним сделать, пока кто-нибудь не прикончил его. – Трой проводит кулаком по разбитой губе, размазывая кровь.

– Иди, приведи себя в порядок, а потом убирайся. И не возвращайся в течение дня. – Трой выглядит так, будто хочет возразить, и я поднимаю палец, чтобы остановить его. – Считай, что тебе повезло, наказание всего лишь на день.

С этими словами он кивает головой и поворачивается, чтобы уйти. Я возвращаюсь лицом к Хантеру и вижу ярость Блейка через его плечо.

– И ты. Какого черта ты творишь? – Несмотря на то, что я задал этот вопрос Хантеру, я знаю, что не получу хорошего ответа.

Он ухмыляется.

– Что? Некоторым людям просто нужно расслабиться.

– Не появляйся здесь в течении недели.

Его рот приоткрыт, как будто он не может поверить, что я так с ним поступил – это было бы смешно, если бы не было так жалко.

– Неделя? Ты дал ему день.

– Да, но не он начал драку. А если бы ты говорил о моей сестре, я бы тебе тоже надрал задницу. Хочешь драться? Найди себе другое место. – С этими словами я киваю Блейку, который отпускает Хантера. Хантер подается вперед и обеими руками поправляет воротник, глядя на меня исподлобья.

– Пожалуй, я создам свой собственный клуб.

– Давай. Удачи. – Я знаю, что он ни за что не сделает э т. Вся та волокита, через которую мне пришлось пройти, сделала Клуб «Ред» практически недосягаемым, и он ни за что не сможет сделать то же самое. К тому же, если он настолько мелочен из-за того, что затеял драку, то он слишком мелочен, чтобы управлять подобным бизнесом. – А теперь убирайся. Увидимся через неделю.

Он усмехается и широко разводит руки.

– А что случилось с мальчиками?

– Мальчикам сюда нельзя, только мужчинам. – С этими словами я поворачиваюсь спиной и иду плечом к плечу с Блейком в сторону бара.

– Ну и рожа у тебя, чувак. – Блейк кивает на мою бровь, его глаза застыли на месте, и я пожимаю плечами.

– Издержки бизнеса, наверное.

– Возможно, ты станешь более популярным среди дам. – Блейк хихикает, произнося эти слова, и я пихаю его локтем.

– С чего ты взял, что у меня проблемы с дамами? – Я не против такого добродушного подтрунивания. Это отвлекает меня от всего остального, что происходит в моей жизни сейчас, например, от предательства Сандры.

Блейк – хороший парень, но, учитывая, как недавно меня предала та, кого я считал хорошим человеком, я не собираюсь впускать его в свою жизнь и давать возможность использовать что-то против меня.

Он громко смеется над моими словами, привлекая внимание к нам обоим, пока бармен доливает мне бурбон.

– Не думаю, что ты готов к такому разговору, друг мой. – Он хлопает меня по спине.

– Не думаю, что ты готов к последствиям этого разговора. – На самом деле я неи угрожаю. Я знаю, что сейчас мы просто хорошо проводим время, но, учитывая, что адреналин все еще высок, сердцебиение учащается в два раза, и я чертовски зол на все остальное, и не против обострить ситуацию, а не разрядить ее, как я обычно делаю.

– Вот почему ты мне нравишься. Ты не тянешь с ударами. – Блейк разряжает обстановку, и я чувствую себя как дома.

Заглядывая в свой стакан с бурбоном, я разрабатываю твердый план, как провести эту ночь. Я не стану думать о Сандре. Я не буду думать о Грейс. Я не буду думать ни о чем из того, что меня бесит в моей жизни.

Я просто буду пить.

Глава 19

Сандра

– О, милая, не каждая мать – хорошая. – Мама обнимает меня, а потом возвращается к приготовлению лосося на ужин, пока я посыпаю спаржу, разложенную на листе для выпечки, солью и перцем.

Мне не нужно, чтобы она говорила мне, что я все испортила. Я и так знаю, что испортила отношения с Рико, возможно, до неузнаваемости, и не уверена, что когда-нибудь смогу себя простить.

– Знаю, но я не знала, что его мать не была хорошей матерью. – Я сильно прикусываю губу, пока соленый вкус крови не заполняет мой рот. Я не могу заставить себя поделиться историями, которые рассказал мне Рико. Не то чтобы у меня было намерение обсуждать с кем-то что-то личное о нем. Я знаю, что могу доверять своей маме, но некоторые вещи я просто не могу произнести вслух.

– Но ты же знала, что он не хотел, чтобы ты обсуждала его личную жизнь с кем-то еще. – Мама бросает на меня косой взгляд, и мне хочется нахамить ей и сказать, что я как раз сейчас обсуждаю его с ней. Конечно, знаю, что лучше, но все равно, кажется, она точно знает, о чем я думаю, и отвечает мне тем же. – Даже не начинай, юная леди. Все, что ты мне скажешь, останется здесь. Ты же знаешь, что это его не касается. Его волнует то, что его личная жизнь попадет к людям, которые будут говорить о нем.

– Это все равно нарушение его личных границ. И откуда мне было знать, что я не должна доверять его маме? – Я знаю, что спорю, но мне отчаянно хочется не быть идиоткой в этой ситуации. Я знаю, что так оно и есть, но это не значит, что мне нравится эта ситуация.

– Может, потому что он никогда не говорит о своей маме или с ней лично. Сколько раз ты поднимала эту тему в разговоре с Рико? – Я киваю головой, прекрасно понимая, что она права.

– Ладно, наверное, это был тревожный сигнал, но все равно кажется, что это большой психологический скачок – просто ожидать, что я буду знать.

Мама отталкивает лосося, затем подходит к раковине и сует руки под кран. Вода включается автоматически, и она начинает смывать остатки рыбы.

– Мне кажется, это довольно некрасиво – считать, что все воспитаны, как ты, и что у всех такие же отношения с родителями, как у нас с тобой. Но я знаю, что ты не хочешь это слышать. – Мягкий мамин тон почти заглушается водой, и я киваю. Я понимаю, что она говорит, и в глубине души знаю, что она права и что я ничего не могу сделать, чтобы исправить то, что натворила между нами с Рико.

– Может, мне и правда нужно это услышать. Хотя бы для того, чтобы не повторять ту же глупую ошибку. – Как бы мне хотелось вернуться в прошлое, чтобы не говорить ничего его матери.

– Не думаю, что, если ты будешь продолжать переживать свои ошибки, это поможет тебе не совершать их в будущем. Может быть, ты не совершишь эту ошибку снова, но не думаю, что ты совершишь ее в любом случае, независимо от того, будем мы продолжать говорить об этом или нет. – Мамино понимающее выражение лица заставляет меня чувствовать себя еще хуже.

– Можно мне воды, пожалуйста? – слышу я, как папа зовет из другой комнаты.

– Конечно. Сейчас принесу. – С этими словами я подхожу, беру со стойки бутылку воды и несу ее отцу, который сидит в своем любимом кресле, все еще бледный и исхудавший.

– Могу помочь? – спрашивает он, и я бросаю на него неодобрительный – хотя и любящий – взгляд. Он поднимает обе руки в ответ.

– Что? Я не могу просто сидеть здесь и быть бесполезным.

– Тебе нужен отдых, папа. Мы хотим, чтобы ты поправился. Так что пока позволь нам все уладить, а ты просто расслабься и сосредоточься на том, чтобы выздороветь. – Я протягиваю руку и легонько щиплю его за щеку, но он отталкивает ее. С этими словами я поспешно возвращаюсь на кухню к маме.

– Знаешь, ты права, и я знаю, что все испортила, и это тоже неправильно. Я чувствовала себя виноватой в ту минуту, когда отправила это сообщение, но папа был в больнице, и я не знала, как обстоят дела, и мне было страшно. Я не могла представить себе, как это – потерять папу, не имея возможности сказать ему, что со мной все будет в порядке, понимаешь? – Все слова и страх вытекают из меня, и я чувствую, что мое тело сдувается, как воздушный шарик.

Мама подходит и снова обнимает меня.

– Я знаю, что это было трудное время, и ты совершила ошибку в самый уязвимый момент, и я уверена, что, если ты дашь Рико немного времени, чтобы смириться с происходящим, он поймет это и простит тебя.

В этом-то все и дело. После того как я увидела его взгляд, я ни на секунду не сомневаюсь, что он меня не простит. Даже сейчас, когда вспоминаю, как он прочитал сообщение матери, на его лице отразилось выражение предательства. От этого мое сердце неловко стучит в груди, и я чувствую, что близка к слезам, когда моргаю, борясь с жжением в глазах.

– Я не знаю, как он поступит, мама. И не знаю, стоит ли ему это делать. Что, если я снова предам его в минуту слабости? Хотя, нет, забудь о беспокойстве по поводу того, может ли он мне доверять. Я не знаю, могу ли доверять самой себе.

– Люди совершают странные поступки во время стресса и горе, и поверь, то, что ты почувствовала, узнав, что твой отец попал в больницу, было абсолютным горем. – Мама отпускает меня и отходит, но только после того, как прижимает к моей щеке свою руку и одаривает меня теплой, нежной улыбкой. – Он уже взрослый. И либо смирится со всем, либо нет. Простит или все-таки нет. Ты не можешь ничего из этого контролировать, и я не думаю, что стресс по этому поводу поможет.

– Тебе нужно снова помыть руки. От тебя все еще пахнет рыбой. – Я произношу эти слова с долей юмора, пытаясь избежать серьезности момента, и она подносит обе руки к лицу, глубоко вдыхая.

– О боже, да. Ужасный запах. – С этими словами она возвращается к раковине и моет руки, с силой оттирая их под струей теплой воды. И пока я смотрю, как она намыливает кожу до самого локтя, я думаю, что делать дальше.

– Может, снова извиниться? Может, дать ему время остыть? Протянуть ли руку помощи? Оставить ли его в покое? Что мне делать? – Одно могу сказать точно: я терзала себя размышлениями, что делать со всей этой ситуацией. Я знаю, что у меня сильные чувства к Рико, и я не готова к тому, что все между нами закончится таким образом. Но после этого разговора с мамой также поняла, что, возможно, не мне решать, закончились наши отношения или нет.

Эта мысль не дает мне ни надежды, ни утешения. Как бы он ни был зол и расстроен, я не чувствую, что он может просто пережить это и простить меня. А мысль о том, что придется смириться с тем, что Рико может навсегда исчезнуть из моей жизни, сжимает мое сердце так, как я и не ожидала.

– Ты знаешь его лучше, чем я, дорогая. – Мама выключает воду и вытирает руки о полотенце, а затем поворачивается ко мне лицом, опираясь на стойку и бросая на меня печальный взгляд.

Но она ошибается.

– В том-то и дело. Я не знаю этого Рико. Я не знаю злого Рико. Я не знаю обиженного Рико. Я не знаю Рико, который мог бы говорить со мной так, как он, или быть таким злым, или выглядеть преданным. Я всегда была на его стороне. Он никогда раньше не смотрел на меня как на врага. – Даже просто мысли о той встрече доводят меня до слез.

– Думаю, да. Я не сомневаюсь, что ты видела, как он ведет себя так с другими людьми, только не с тобой. – Мама произносит слова осторожно, и я понимаю, что она права.

Я киваю.

– Такой Рико обычно обрывает связи, сжигает мосты и уходит навсегда.

– Думаю, у тебя уже есть ответ. Мне жаль, что это не тот ответ, который ты хочешь услышать. – Мама подходит и легонько похлопывает меня по плечу. – Я бы просто не теряла надежды, что он одумается. Мы обе знаем, что ты важна для него и что он важен для тебя. Дай ему немного времени, доверься, позволь ему пройти через это, а потом посмотрим, что будет.

Я могу только надеяться на это и поверить в ее слова.

Неделя спустя:

Прошла целая неделя, а я все еще нахожусь в оплачиваемом отпуске. Я еще не разговаривала с Рико, но каждый день ждала, что чеки перестанут приходить или что он выйдет на связь и запретит мне работать. Но он этого не сделал.

Все это время ожидания и отсутствия вестей от него съедает меня изнутри.

Я смотрю на них. Несколько коробок с готовой едой, все сложены в аккуратные многоразовые контейнеры, и понимаю, что хочу связаться с ним.

Я беру со стойки телефон и набираю его номер. Он отвечает на первом же звонке, его тон холоден.

– Привет.

– Привет, Рико, извини, что беспокою. Я хотела спросить, могу ли рассчитывать на твою помощь. – Конечно, если он захочет мне помочь, это будет намного больше, чем просто помощь. Это будет разговор о нашем будущем и что он хотел бы делать в дальнейшем, будет ли у меня еще работа или он собирается меня отпустить.

Так много неясностей, что сердце колотится, ладони потеют, и я просто жду, что он скажет.

– Чем я могу помочь? – Он не говорит, что рад прийти мне на помощь, но и не говорит, что занят. Буду считать это победой.

– Мне нужно погрузить несколько коробок в машину, отвезти их к маме и папе, а потом разгрузить их у них дома и помочь все убрать, чтобы им не пришлось самим этого делать. – Я смотрю на множество тяжелых картонных коробок и затаиваю дыхание, надеясь, что эта уловка сработает.

– Я могу послать Блейка. – Как только он произносит эти слова, у меня замирает сердце.

– Не уверена, что мне будет комфортно наедине с Блейком. Я знаю, что он кажется милым парнем, но он чужой.

– Ты думаешь, я подвергну тебя опасности? – Его напряженные слова заставили меня вздрогнуть, и я прислонилась спиной к стойке, уставившись на свою квартиру и удивляясь, как, черт возьми, я умудряюсь делать все еще хуже.

– Нет, все не так. Я просто… не знаю его по-настоящему, понимаешь? – Я прикусываю губу, осознавая, что мои планы полностью провалились. Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем он вздыхает и отвечает.

– Хорошо, я помогу. Буду у тебя минут через десять.

– Спасибо, – говорю я, но он уже бросил трубку.

Очевидно, он все еще не слишком доволен мной, но он готов прийти на помощь, и это кажется положительным знаком. Я не виню его за то, что он все еще злится. Я все еще злюсь на себя и чувствую вину за то, что сделала с ним. Но если я не сделаю что-нибудь, чтобы попытаться все исправить, я сойду с ума, потому что не хочу потерять Рико.

Сейчас меня даже не так сильно волнует собственная работа.

Я могу найти другую.

Но не думаю, что смогу найти другого Рико.

Глава 20

Рико

У меня нет настроения идти к ней домой или помогать в чем-то, но это не имеет никакого отношения ни к ней, ни к разговору, ни к произошедшему.

Сейчас я все еще с недоверием думаю о том, как повернулась моя жизнь. Подъехав к ее квартире, вижу, что она стоит у двери и ждет меня. Как бы мне не хотелось признавать правду, но мне кажется, что она рада и приглашает меня в дом.

Но это не мой дом. Она предала меня. И все же трудно не воспринимать все это, слишком много воды утекло. Ничего страшного, все хорошо. Я выхожу из машины, закрываю за собой дверь и иду к ней, не сводя с нее взгляда.

Она наблюдает за каждым моим шагом, ее глаза теплые, но уголки рта слегка опущены. Под глазами мешки, как будто она вовсе не спала, а ее хорошо сидящие джинсы и майка далеки от ее обычного делового наряда. Честно говоря, мне нравится, как она выглядит, независимо от того, что на ней надето, но мое мнение не имеет значения. Мне интересно, хорошо ли она спит; я не могу не волноваться за нее.

Я подхожу к ней, и она с улыбкой кивает, затем поворачивается и заходит в квартиру, бросив на меня взгляд через плечо. Я не свожу глаз с ее затылка, чтобы не возникло недопонимания, на что я смотрю. Когда мы переступаем порог ее квартиры, она поворачивается ко мне лицом, и ее взгляд останавливается на моей брови.

– Что с тобой случилось? – Она выглядит обеспокоенной, когда протягивает руку. Я сопротивляюсь желанию отпрянуть, и она прикасается к месту пореза. Оно уже не такое чувствительное, как в ночь после драки, но все еще немного нежное.

– Тяжелая ночь в клубе, все в порядке. – Я прохожу мимо нее и беру одну из картонных коробок со стойки, а затем поворачиваюсь, чтобы отнести в машину.

– Я волновалась за тебя. – Ее слова заставляют меня на секунду замешкаться, но я продолжаю идти с коробкой в руках. Она следует за мной и спускается к машине с другой коробкой в руках.

– Я могу их отнести, ты же знаешь. – Тяжелая работа помогает проветрить мозги. С тех пор как она мне позвонила, я делаю все, что в моих силах, чтобы работать как можно больше. Все, что могу сделать, чтобы занять свои мысли, облегчает мне жизнь.

– Что еще произошло? – Я знаю, что она пытается вести светскую беседу, чтобы сохранить непринужденный тон, но сейчас мне не до этого.

– Была драка в клубе, мама умерла, и мой лучший сотрудник предал меня. – Несмотря на то, что последний комментарий направлен против нее, я не хотел ее обидеть, и слова прозвучали легче, чем я надеялся. Она хочет знать, что происходит в моей жизни, и я рассказываю ей типичные вещи, которые могут знать все, кто меня окружает.

– Грейс умерла? – Она ставит тяжелую картонную коробку на заднее сиденье своей машины, а я ставлю свою рядом с ее. Она поворачивается и прислоняется спиной к машине, прикладывая руку к голове, как будто ошеломлена. – Мне очень жаль это слышать.

Я поднимаю оба плеча, не в силах испытывать какое-либо одно чувство по поводу всего этого. Не думал, что почувствую что-то, когда она уйдет из жизни, потому что между нами было слишком много плохого, и я не чувствую себя дерьмово, как таковым. Я расстроен, что жизнь, которая у меня должна была быть, была отнята. Я оплакиваю родителя, которым хотел бы, чтобы она была, а не того, кем она была на самом деле. Так что, хотя потеря и болезненна, она происходит не по тем причинам.

– Можно тебя обнять? – Я киваю, и она протягивает руки, обхватывает меня за плечи и прижимается ко мне. На мгновение замираю, не в силах расслабиться в ее объятиях. Затем ее запах проникает в мой нос, и я наклоняюсь, глубоко вдыхая. Она пахнет комфортом, спокойствием и любовью – всем тем, чем она не должна быть для меня. Но я все равно благодарен.

Не говоря больше ни слова, она отпускает меня, и мы продолжаем таскать коробки с едой туда-сюда. Позволив ручному труду захватить мое тело, я продолжаю размышлять о переменах в моей жизни.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – Ее приятный голос выводит меня из задумчивости, и она продолжает говорить, закрыв глаза и слегка покачивая головой. – Мне кажется, я ничего не могу сказать, чтобы это не звучало глупо или безразлично.

– Со мной действительно все в порядке, и спасибо тебе за заботу. – Я смог принять то, что не любил свою мать. Мне не нравится, что я должен исполнять ее последние желания, но делаю это с чувством долга. Она взвалила на меня все. Она оставила мне свой дом, все свое имущество, все. И я уверен, что это был просто последний «Да пошел ты» от нее. Она не могла заставить меня быть частью своей жизни, пока была жива, но теперь, когда ее нет, она абсолютно точно может заставить меня впустить ее в свою жизнь.

Я продолжал носить коробки туда-сюда, думая о том, какая Сандра невероятно милая. Как бы я ни стремился приехать и помочь ей, сейчас я рад, что сделал это, и когда мы загрузили последнюю коробку в ее машину, я закрыл дверь, и она опустила окно, улыбаясь мне.

– Я поеду за тобой и помогу все разгрузить. – С этими словами я пару раз стучу по крыше одной рукой и направляюсь к своей машине.

– Спасибо! – Она выкрикивает это слово в окно, пока я иду к своей машине.

Просто проведенное с ней время значительно подняло мне настроение, и я задаюсь вопросом, а не умер ли я сейчас. Она предала меня, продала, рассказала моей матери личную информацию обо мне. Так почему же мне нравится проводить с ней время? Почему я не ненавижу ее? Я должен ее ненавидеть. Я бы возненавидел любого другого, кто так поступил со мной. Я бы вычеркнул их из своей жизни, как вредную привычку, но Сандре каким-то образом удается не только оставаться под моей кожей, но и забираться все глубже.