Текст книги "Дракон"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц)

Глава 10

Первый аппарат вынырнул во впадине между волнами, по инерции выпрыгнул в воздух, как кит, и шлепнулся на брюхо в бирюзовую воду. Волнение заметно уменьшилось, небо было кристально чистым, и валы зыби едва достигали метровой высоты.

Джиордино быстро дотянулся до крышки люка, ухватился за маховик запорного устройства и повернул его. После двух оборотов тот начал вращаться легче, дошел до упора, и Джиордино смог откинуть крышку. Тонкая струйка воды брызнула внутрь аппарата, и тесно прижатые друг к другу пассажиры смогли благодарно вдохнуть свежий чистый воздух. Для некоторых из них это было первое всплытие на поверхность за долгие месяцы.

Джиордино пролез в люк и высунулся из низкой овальной трубы, защищавшей от волн отверстие люка. Он рассчитывал увидеть пустынный океан, но, обводя глазами горизонт, вдруг открыл рот от удивления и ужаса.

Менее чем в пятидесяти метрах от него какая-то джонка, традиционное китайское мореходное судно, шла прямо на болтающийся на волнах аппарат. С широкой нависающей над носом квадратной палубой и яйцевидной кормой, она несла три мачты с плетенными из полос коры бамбука прямыми парусами и современный кливер. Глаза, намалеванные на носу джонки, казалось, пялились прямо на Джиордино.

В течение краткого мига Джиордино не мог поверить этой неправдоподобной встрече. На огромных просторах Тихого океана его угораздило всплыть как раз в том месте, через которое минуту спустя должно было пройти судно. Он наклонился к люку и крикнул внутрь:

– Всем наружу! Быстро!

Два матроса из команды джонки заметили бирюзовый аппарат, когда его подняло на гребень волны, и начали кричать рулевому, чтобы тот круто повернул налево. Но расстояние между джонкой и аппаратом почти исчезло. Влекомый свежим бризом блестящий корпус из тикового дерева мчался прямо на людей, выскакивающих из аппарата и прыгающих в воду.

Судно приблизилось, струи брызг летели из-под форштевня, массивный руль с трудом поворачивался, становясь против течения. Команда джонки собралась у бортового ограждения; они стояли как вкопанные, с изумлением глядя на неожиданное препятствие, возникшее у них на пути, боясь, что удар может проломить нос джонки и отправить ее на дно.

Все сошлось вместе, чтобы сделать столкновение неизбежным: неожиданность; время реагирования впередсмотрящих, от того момента, когда они заметили препятствие, до того момента, когда начали кричать рулевому; промедление рулевого, пока он понял, что ему кричат, и сообразил, куда крутить современный штурвал, заменивший более привычный ему традиционный румпель. Слишком поздно неуклюжее судно вошло в мучительно медленный разворот.

Тень от огромного нависающего носа упала на Джиордино в тот миг, когда он схватил протянутую руку последнего оставшегося внутри аппарата человека. Он уже вытаскивал его наружу, когда нос джонки поднялся на волне и навалился на корму аппарата. Не было обычного громкого скрежета столкновения, вообще не было почти никакого звука, кроме мягкого всплеска, за которым последовало журчание и бульканье, когда аппарат лег на левый борт и вода устремилась в открытый люк.

Затем раздались крики на палубах джонки, когда ее команда начала убирать паруса, стягивая их вниз, как шторы. Судовой двигатель закашлял и запустился, отрабатывая полный назад, и в воду с борта полетели спасательные круги.

Джиордино отбросило от корпуса джонки, когда она прошла мимо него на расстоянии вытянутой руки; в это время он вытащил пассажира из люка, содрав себе кожу на коленях, и упал на спину, вытолкнутый под воду весом тела спасенного им мужчины. Он предусмотрительно держал рот закрытым, но набрал соленой воды через нос. Резко выдохнув, он прочистил нос и осмотрелся по сторонам. С облегчением насчитал шесть голов, подпрыгивающих на волнах; некоторые умело держались на воде, другие подбирались к спасательным кругам.

Но аппарат быстро заполнился водой и потерял плавучесть. Джиордино с яростью и отчаянием наблюдал, как глубоководный обитаемый аппарат скользнул под волну кормой вперед и ушел на дно.

Он взглянул на проходящую мимо джонку и прочитал ее название на пышно размалеванной корме. Судно называлось «Шанхайская раковина». Он изверг целый поток ругательств по поводу столь невероятного невезения. Как могло такое случиться, оказаться протараненным единственным судном на сотни километров вокруг? Джиордино чувствовал себя виноватым и опустошенным из-за того, что так подвел своего друга Питта, и твердо знал только одно: он должен управлять вторым аппаратом, нырнуть на дно и попытаться спасти Питта, какой бы тщетной ни казалась эта попытка. Они были ближе друг другу, чем братья, он был слишком многим обязан этому эксцентричному искателю приключений, чтобы позволить ему сгинуть без борьбы. Он не мог забыть, сколько раз Питту удавалось выручить его, когда ему самому казалось, что всякая надежда потеряна безвозвратно. Но сначала нужно заняться неотложными делами.

Он огляделся кругом.

– Если кто ранен, поднимите руку.

Только одна рука поднялась вверх. Это был молодой геолог.

– Мне кажется, у меня растянут голеностоп.

– Если это твое единственное ранение, то считай, что ты легко отделался, – прорычал Джиордино.

Джонка подошла к ним поближе и замедлила ход, остановившись в десяти метрах вниз по ветру от спасшихся пассажиров аппарата. Пожилой человек с белыми как снег волосами, развевающимися по ветру, и длинными изогнутыми седыми усами перегнулся через борт. Он сложил ладони рупором у рта и крикнул:

– Кто-нибудь ранен? Нам спустить шлюпку?

– Спустите штормтрап, – дал указание Джиордино. – Мы взберемся на борт. – Затем он добавил: – Внимательно смотрите на воду. Сейчас должен всплыть еще один аппарат.

– Я вас слышал.

Через пять минут после этого разговора все члены экипажа НУМА стояли на палубе джонки, все, кроме геолога с поврежденным голеностопом, которого пришлось втаскивать на борт с помощью рыболовной сети. Человек, который протаранил их, подошел и развел руки в стороны, выразив этим жестом свои извинения.

– Боже мой, мне очень жаль, что вы потеряли ваше судно. Мы заметили вас только тогда, когда было уже слишком поздно.

– Это не ваша вина, – сказал Джиордино, выходя на шаг вперед. – Мы вынырнули почти под вашим килем. Ваши впередсмотрящие были более бдительны, чем мы вправе были ожидать.

– Вы кого-нибудь потеряли?

– Нет, мы все здесь в полном составе.

– И то хоть хорошо. Весь день сегодня безумный. Мы подобрали из воды еще одного человека меньше чем в двадцати километрах к западу отсюда. Он в плохом состоянии. Говорит, его зовут Джимми Нокс. Это один из ваших людей?

– Нет, – ответил Джиордино. – Остальные мои люди следуют за нами в другом аппарате.

– Я приказал своим матросам смотреть в оба.

– Вы очень любезны, – механически поблагодарил Джиордино. Он мог сейчас думать лишь на шаг вперед.

Незнакомец, который, видимо, командовал здесь, обвел взглядом открытое море, и на его лице появилось выражение недоумения.

– Откуда вы все появились?

– Объяснения потом. Могу я воспользоваться вашей рацией?

– Конечно. Кстати, меня зовут Оуэн Мерфи.

– Ал Джиордино.

– Прямо в эту дверь, мистер Джиордино, – сказал Мерфи, благоразумно сдержав свое любопытство. Он двинулся к входу в большую кабину на кватердеке. – Пока вы заняты, я прослежу, чтобы ваши люди могли переодеться в какую-нибудь сухую одежду.

– Очень признателен, – бросил Джиордино через плечо, спеша к корме.

Не однажды после того, как они еле успели выбраться из тонущего аппарата, в его сознании вставала одна и та же картина: Питт и Планкетт беспомощно стоят, а на них обрушиваются миллионы тонн воды. Трезвым рассудком он понимал, что, вероятно, он уже опоздал, шансы на то, что они еще живы, где-то между нулем и полным отсутствием таковых. Но мысль о том, чтобы бросить их, списать со счетов, даже не приходила ему в голову. Он еще решительнее, если такое вообще возможно, чем когда-либо, был настроен вернуться на дно, независимо от того, какой кошмар он может там обнаружить.

Аппарат НУМА, пилотируемый Дейвом Лоуденом, всплыл на поверхность на траверзе джонки в полукилометре от нее. Благодаря умелым действиям рулевого, «Шанхайская раковина» остановилась менее чем в двух метрах от ограждения люка аппарата. На этот раз все члены экипажа аппарата, кроме Лоудена, сухими поднялись на борт джонки.

Джиордино бегом вернулся на палубу, как только ему удалось доложить адмиралу о ситуации и посоветовать пилоту самолета-амфибии приводниться рядом с джонкой. Он посмотрел прямо вниз на Лоудена, стоявшего в аппарате, наполовину высунувшись из люка.

– Приготовься, – крикнул ему Джиордино. – Я хочу повести аппарат обратно вниз.

Лоуден отрицательно помахал рукой.

– Нет, это совершенно невозможно. У нас появилась течь в корпусе аккумулятора. Четыре батареи закорочены. Оставшегося заряда совершенно недостаточно для еще одного погружения.

Когда Лоуден кончил говорить, наступила ледяная тишина. Неспособный произнести ни слова от полного поражения, Джиордино ударил кулаком по борту. Ученые и инженеры НУМА, Стаси и Салазар, даже матросы джонки – все молча смотрели на лицо Джиордино, на котором застыло выражение предельного отчаяния.

– Это несправедливо, – пробормотал он, внезапно охваченный гневом. – Несправедливо.

Он долго стоял там, глядя вниз на враждебное море, словно пытаясь проникнуть взором в его глубины. Он все еще стоял там, когда самолет адмирала Сэндекера появился из покрывшегося облаками неба и облетел вокруг дрейфующей джонки.

Стаси и Салазару показали, как найти каюту, в которой почти без сознания лежал Джимми Нокс. Мужчина с редеющими седыми волосами и доброжелательным огоньком в глазах поднялся со стула у койки и кивнул им.

– Здравствуйте, я Гарри Дирфилд.

– Ничего, что мы зашли? – спросила Стаси.

– Вы знакомы с мистером Ноксом?

– Мы его друзья с британского океанографического корабля, – ответил Салазар. – Как он?

– Устроен удобно, – сказал Дирфилд, но выражение его лица обещало все, что угодно, кроме быстрого выздоровления.

– Вы врач?

– На самом деле я педиатр. Я взял шестинедельный отпуск, чтобы помочь Оуэну Мерфи перегнать его судно от изготовителя в Сан-Диего. – Он повернулся к Ноксу. – Вы не против принять посетителей, Джимми?

Нокс, бледный и неподвижный, утвердительно поднял вверх пальцы одной руки. Его лицо было отекшим и обожженным, но глаза смотрели твердо, и они заметно оживились, когда он узнал Стаси и Салазара.

– Слава Богу, вы сумели это сделать, – прохрипел он. – Я уже не надеялся когда-либо вновь увидеть вас двоих. Где этот безумец Планкетт?

– Он скоро подойдет, – сказала Стаси, взглядом приказывая Салазару хранить молчание. – Что случилось, Джимми? Что случилось с «Неукротимым»?

Нокс слабо покачал головой.

– Я не знаю. Думаю, произошел какой-то взрыв. Только что я разговаривал с вами по подводному телефону, а в следующую минуту все судно было разорвано на части и горело. Я помню, как пытался связаться с вами, но ответа не было. А затем я карабкался по обломкам и мертвым телам, а судно тонуло подо мной.

– Погибли? – бормотал Салазар, отказываясь верить услышанному. – Судно потонуло, и весь наш экипаж погиб?

Нокс едва заметно кивнул.

– Я видел, как оно ушло на дно. Я кричал и постоянно искал глазами других, кто мог спастись. Но море было пустынно. Я не знаю, сколько времени я держался на воде и как далеко уплыл, прежде чем мистер Мерфи и его команда заметили меня и подобрали. Они обыскали море вокруг этого места, но ничего не нашли. Они сказали, что я, должно быть, единственный, кто выжил.

– Но что известно насчет двух других кораблей, которые находились поблизости, когда мы начали погружение? – спросила Стаси.

– Я не видел никаких признаков их присутствия. Они тоже исчезли.

Голос Нокса ослаб до шепота, и было очевидно, что он, как ни старался держаться, вот-вот потеряет сознание. Сила воли была при нем, но тело исчерпало свои силы. Его глаза закрылись, и голова слегка откинулась набок.

Доктор Дирфилд взмахом руки попросил Стаси и Салазара удалиться.

– Вы сможете снова побеседовать с ним, когда он отдохнет.

– Он поправится? – мягко спросила Стаси.

– Я не могу этого сказать, – увильнул от прямого ответа доктор Дирфилд в лучших медицинских традициях.

– Что именно у него не в порядке?

– Два или больше сломанных ребра, насколько я могу сказать без рентгена. Опухший голеностопный сустав – растяжение или перелом. Ушибы, ожоги первой степени. Это те травмы, с которыми я могу справиться. Остальные его симптомы – совсем не те, которые я ожидал бы найти у человека, пережившего кораблекрушение.

– Что вы имеете в виду?

– Высокая температура, артериальная гипотензия, – это такое название пониженного кровяного давления, сильная эритема, желудочные спазмы, странное кровотечение.

– А какова причина всех этих симптомов?

– Это не совсем моя область, – серьезно ответил Дирфилд. – Я лишь читал пару статей в медицинских журналах. Но думаю, что не ошибусь, если скажу, что крайне тяжелое состояние Джимми было вызвано полученной им дозой радиации, превышающей летальную.

Стаси секунду молчала, затем уточнила:

– Ионизирующая радиация?

Дирфилд кивнул.

– Хотелось бы мне ошибиться, но факты вынуждают меня придти к этому выводу.

– Наверно, вы можете что-нибудь сделать, чтобы спасти его?

Дирфилд жестом руки обвел каюту.

– Посмотрите вокруг, – грустно сказал он. – Это похоже на госпиталь? В это плаванье я отправился матросом. Моя аптечка состоит лишь из таблеток и перевязочных материалов для оказания первой помощи. Его нельзя эвакуировать вертолетом, пока мы не подойдем ближе к суше. И даже тогда я сомневаюсь, чтобы его можно было спасти существующими в настоящее время методами лечения.

– Повесить их! – неожиданно для всех вскрикнул Нокс. Его глаза моргнули и широко открылись, он смотрел сквозь присутствующих в каюте людей на некий не видимый им образ за переборкой.

– Повесить этих кровожадных ублюдков!

Они в изумлении глядели на него. Салазар стоял потрясенный. Стаси и Дирфилд бросились к койке, чтобы успокоить Нокса, который немощно пытался встать на ноги.

– Повесить этих ублюдков! – снова повторил Нокс гневно. У него был такой вид, словно он налагал проклятье на невидимых врагов. – Они будут убивать опять. Повесить их!

Но прежде чем Дирфилд успел сделать ему успокаивающий укол, Нокс застыл, его глаза на мгновенье вспыхнули, и затем туманная пленка застлала их, он упал навзничь, издал долгий протяжный вздох и обмяк.

Дирфилд быстро приступил к кардиопульмонарной реанимации, боясь, что Нокс был слишком обессилен острой лучевой болезнью, чтобы вернуться к жизни. Он продолжал свои попытки, пока от усталости ему не начало сводить руки и пот не полил с него ручьями. Наконец он с грустью признал, что сделал все, что было в его силах. Никто, никакое чудо не могло вернуть Джимми Нокса обратно.

– Мне очень жаль, – бормотал он, переводя дух.

Словно загипнотизированные, Стаси и Салазар медленно вышли из каюты. Салазар молчал, а Стаси начала слабо всхлипывать. Через некоторое время она утерла слезы рукой и выпрямилась.

– Он что-то увидел, – прошептала она.

Салазар взглянул на нее.

– Увидел что?

– Он знал, каким-то невероятным образом он знал. – Она повернулась и посмотрела сквозь открытый дверной проем на безмолвную фигуру, распростертую на койке. – Как раз перед концом Джимми смог увидеть, кто повинен в этой ужасной массовой гибели и разрушении.

Глава 11

С одного взгляда на его фигуру, худую чуть ли не до состояния истощения, становилось ясно, что он был фанатиком диеты и поддержания формы. Он был низкорослым, грудная клетка и подбородок выдавались вперед, как у тощего петуха, и щегольски одет в светло-голубую рубашку для гольфа и соответствующие брюки. Соломенная панама была туго надвинута на коротко остриженные рыжие волосы, чтобы ее не сорвало ветром. Он носил тщательно подстриженную вандайковскую бородку с таким острым кончиком, что можно было поклясться, что он мог бы заколоть ею кого-нибудь, если бы вдруг сделал выпад.

Он стремительно вбежал наверх по штормтрапу джонки, держа во рту огромную сигару, разбрасывающую по ветру искры. Если бы драматические появления на сцене награждались призами за стиль исполнения, то адмирал Джеймс Сэндекер, директор Национального агентства подводных и морских исследований, несомненно завоевал бы первый приз.

Его лицо выглядело напряженным из-за печальных известий, которые он получил на борту самолета. Как только у него под ногами оказалась палуба «Шанхайской раковины», он поднял вверх руку и помахал пилоту летающей лодки, который помахал ему в ответ. Самолет развернулся против ветра и понесся вперед, подпрыгивая на гребнях волн, затем поднялся в воздух и, описав красивый вираж, взял курс на юго-восток в сторону Гавайских островов.

Джиордино и Мерфи сделали шаг вперед. Сэндекер устремил взгляд на хозяина джонки.

– Привет, Оуэн. Вот уж никак не ожидал встретить тебя здесь.

Мерфи улыбнулся и пожал ему руку.

– Я тоже, Джим. Добро пожаловать на борт. Рад видеть тебя. – Он немного помолчал и показал жестом на суровые лица членов команды НУМА, тесным кольцом окруживших их на открытой палубе. – Теперь, может быть, кто-нибудь расскажет мне, что это за грандиозное шоу с пламенем и грохотом было позавчера на горизонте и почему все эти люди выпрыгивают из волн посреди океана.

Сэндекер не дал прямого ответа. Он обвел взглядом палубу и взглянул вверх на спущенные паруса.

– А сам-то ты что здесь делаешь?

– По моему заказу ее построили для меня в Шанхае. Мой экипаж и я идем на ней в Гонолулу, а затем в Сан-Диего, где я собираюсь держать ее постоянно.

– Вы знакомы друг с другом? – наконец спросил Джиордино.

Сэндекер утвердительно кивнул.

– Мы с этим старым пиратом вместе учились в Военно-морской академии в Аннаполисе. Только Оуэн оказался сообразительней. Он вышел в отставку и учредил компанию по производству электроники. Теперь у него больше денег, чем в Казначействе Соединенных Штатов.

Мерфи улыбнулся.

– К чему и стремился.

Сэндекер вдруг стал серьезным.

– Что нового о базе, с тех пор как ты информировал меня по радио? – обратился он к Джиордино.

– Мы опасаемся, что она разрушена, – тихо ответил Джиордино. – Вызовы по подводному телефону из нашего оставшегося аппарата остались без ответа. Кейт Харрис полагает, что основная ударная волна должна была прийти вскоре после нашей эвакуации. Как я уже докладывал, в наших двух аппаратах не было места, чтобы эвакуировать всех. Питт и британский океанолог добровольно вызвались остаться внизу.

– Что было предпринято, чтобы спасти их? – требовательно спросил Сэндекер.

Джиордино выглядел явно подавленным, как будто все его способности чувствовать истощились.

– Мы исчерпали наши возможности.

Взгляд Сэндекера стал холоден.

– Вы не справились с работой, мистер. Вы заставили меня поверить, что собираетесь вернуться за оставшимися на втором аппарате.

– Это было до того, как Лоуден всплыл с закороченными батареями! – обиженно ответил Джиордино. – Один аппарат затонул, другой неисправен – что мы могли сделать?

Выражение лица адмирала смягчилось, холод в глазах сменился печалью. Он понял, что Джиордино загнало в угол невезенье. Даже предположить, что маленький итальянец не сделал всего, что мог, было ошибкой, и адмирал сожалел об этом. Но он тоже был потрясен очевидной потерей Питта.

Для него Питт был как сын, которого у него никогда не было. Он бы послал на его спасение целую армию специально обученных людей и секретное оборудование, о существовании которого американская публика не имела ни малейшего представления, если бы судьба подарила ему еще тридцать шесть часов. У адмирала Сэндекера такая власть была. Он прибыл сюда не потому, что откликнулся на объявление с просьбой о помощи в газете «Вашингтон Пост».

Он сказал:

– Есть ли какая-нибудь возможность починить батареи?

Джиордино кивнул, показав на аппарат, качающийся на волнах в двадцати метрах от них, привязанный буксирным тросом к корме «Шанхайской раковины».

– Лоуден работает, как сумасшедший, пытаясь исправить их, но он настроен не слишком оптимистично.

– Если кто-то виноват в том, что случилось, то, наверно, это я, – серьезно сказал Мерфи.

– Питт все еще может быть жив, – сказал Джиордино, игнорируя реплику Мерфи. – Он не из тех людей, которые легко смиряются с перспективой смерти.

– Да. – Сэндекер замолчал, затем продолжил почти бесстрастно: – В прошлом он не однажды доказывал это.

Джиордино в упор смотрел на адмирала, и в его глазах начала разгораться искорка.

– Если бы мы могли спустить отсюда другой глубоководный аппарат…

– «Дип Квест» может погружаться на десять тысяч метров, – сказал Сэндекер, снова становясь на ровный киль. – Он находится в нашем доке в Лос-Анджелесе. Я могу сделать так, чтобы его погрузили на борт транспортного самолета ВВС «Си-5», и он будет на пути сюда еще до заката.

– Я не знал, что «Си-5» могут садиться на воду, – перебил его Мерфи.

– Они не могут, – твердо сказал Сэндекер. – «Дип Квест», все его двенадцать метрических тонн, будет сброшен в воду из грузового люка. – Он посмотрел на часы. – Полагаю, это произойдет примерно через восемь часов.

– Вы собираетесь сбросить с самолета на парашюте двенадцатитонный глубоководный аппарат?

– Почему бы и нет, черт возьми? Чтобы доставить его сюда на корабле, потребуется неделя.

Джиордино задумчиво глядел на палубу.

– Мы могли бы избавиться от множества трудностей, если бы работали с борта базового судна, способного спускать и поднимать из воды глубоководные аппараты.

– Ближайшее океанографическое судно в нашем районе, подходящее под это описание, – это «Саундер». Оно занимается картографической сонарной съемкой морского дна к югу от Алеутских островов. Я прикажу его капитану прервать выполнение этого задания и идти прямо к нам так быстро, как он сможет.

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил Мерфи. – После того, как я потопил ваш аппарат, самое меньшее, что я могу сделать, – это предложить услуги своего судна и команды.

Джиордино улыбнулся про себя, когда Сэндекер поднял руки и обхватил Мерфи за плечи. Наложение рук, так обычно называл это Питт. Сэндекер не просто просил ни о чем не подозревающего постороннего оказать ему услугу, он заставлял свои жертвы чувствовать себя так, будто он совершает над ними обряд крещения.

– Оуэн, – произнес адмирал своим самым благоговейным тоном, – НУМА будет в долгу перед вами, если мы сможем использовать вашу джонку в качестве командного судна флота.

Оуэн Мерфи не был растяпой, когда речь шла о том, чтобы почувствовать, что его водят за нос.

– Какого флота? – спросил он с невинным видом.

– Ну, половина ВМФ США будет задействована для выполнения операции, которой мне поручено руководить, – сказал Сэндекер, как будто секретный доклад Реймонда Джордана был общеизвестной новостью. – Меня не удивит, если одна из наших атомных подводных лодок проходит у нас под килем в эту минуту.

Это, подумал Мерфи, самая дикая история, какую ему приходилось слышать за всю его жизнь. Но никто на борту «Шанхайской раковины», кроме самого адмирала, и понятия не имел, насколько пророческими окажутся его слова. Не подозревали они и о том, что попытка спасения двух потерянных исследователей была лишь прологом к главным событиям.

В двадцати километрах от них ударная подводная лодка «Туксон» шла на глубине четырехсот метров, подходя к месту нахождения джонки. Она прибыла в заданный район даже быстрее, чем планировалось. Ее шкипер, коммандер Бью Мортон, вел ее на максимальной скорости после того, как он получил в Пирл-Харборе приказ как можно быстрее идти к месту взрыва. Прибыв на место, он должен был провести анализы подводного загрязнения радиоактивными выбросами продуктов взрыва и собрать все плавающие обломки, которые можно будет безопасно взять на борт лодки.

Мортон небрежно облокотился на переборку, одной рукой поигрывая пустой кофейной чашкой, и наблюдал за лейтенантом-коммандером Сэмом Хаузером из Военно-морской лаборатории радиационной защиты. Ученый не обращал внимания на присутствие Мортона. Он был поглощен слежением за своими радиохимическими приборами и вычислением интенсивности бета-и гамма излучения, регистрируемой датчиками, буксируемыми лодкой.

– Все еще блуждаем в потемках? – саркастически спросил Мортон.

– Радиоактивность распределена очень неравномерно, – ответил Хаузер. – Но значительно ниже предельно допустимого уровня. Наибольшие концентрации наблюдаются наверху.

– Поверхностный взрыв?

– Да, это корабль, а не подводная лодка. Большая часть загрязнений выпала с атмосферными осадками.

– Есть какая-нибудь опасность для этой китайской джонки к северу от нас?

Хаузер покачал головой.

– Они должны были быть слишком далеко вверх по ветру, так что они не могли получить сколько-нибудь значительной дозы.

– А теперь, когда они дрейфуют через место взрыва? – настаивал Мортон.

– Из-за сильных воздушных потоков и турбулентных течений воды во время и сразу после взрыва, – терпеливо объяснял Хаузер, – большая часть радиоактивности была выброшена в атмосферу и отнесена ветром далеко на восток. Там, где они находятся, они должны быть в безопасности.

Телефон в отсеке издал мелодичное треньканье. Хаузер взял трубку.

– Да?

– Капитан здесь, сэр?

– Даю его. – Он передал трубку Мортону.

– Говорит капитан.

– Сэр, это оператор сонара Кайзер. У меня контакт. Мне кажется, вам следует послушать это.

– Сейчас буду. – Мортон положил трубку, недоумевая, почему Кайзер не связался с ним по селектору, как обычно.

Капитан застал оператора сонара первого класса Ричарда Кайзера на его рабочем месте, склонившегося над пультом прибора и слушающим через наушники сигнал сонара; лоб оператора был наморщен от удивления. Старший помощник Мортона, капитан-лейтенант Кен Фейзио, прижимал к своим ушам запасную пару наушников. У него был совершенно обалдевший вид.

– У вас контакт? – спросил Мортон.

Кайзер не ответил сразу, а продолжал слушать еще несколько секунд. Наконец он сдвинул вверх левый наушник и пробормотал:

– Это дико.

– Дико?

– Я поймал сигнал, которого просто не может быть.

Фейзио покачал головой, подтверждая сказанное.

– Это неслыханно.

– Не будете ли вы столь любезны посвятить меня в вашу тайну? – раздраженно потребовал Мортон.

– Я включу сигнал на динамик, – ответил Кайзер.

Мортон и несколько офицеров и матросов, к которым новость о странном сигнале просочилась непонятно как, окружили кабинку сонара, ожидающе посматривая на динамик. Звуки не были чистыми, но все же их можно было разобрать. Это были не высокие пронзительные свисты дельфинов, не стрекот кавитации гребных винтов; это были человеческие голоса, поющие песню.

Нам с Минни звезды морские светили.

Обняв ее крепко, целуя в ушко,

О, что за ночи я проводил там

В ее бунгало на дне морском.

Мортон смерил Кайзера ледяным взглядом.

– Что это еще за фокусы такие?

– Никаких фокусов, сэр.

– Наверняка этот сигнал идет от той китайской джонки.

– Нет, сэр, не от джонки и не от какого-либо другого надводного судна.

– От другой подводной лодки? – скептически допытывался Мортон. – Может быть, от русской?

– Нет, если только они не строят лодки в десять раз прочнее наших, – сказал Фейзио.

– Какая дистанция и азимут? – требовательно спросил Мортон.

Кайзер не знал, что и сказать. Он смотрел на капитана, как маленький ребенок, наделавший в штаны и боявшийся признаться.

– Никакого горизонтального азимута, сэр. Пение раздается со дна моря, из глубины пять тысяч метров, прямо под нами.