Текст книги "Дракон"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Глава 28

Марвин Шоуалтер сел в поезд чистого и безупречно работающего токийского метрополитена. Он не пытался сделать вид, что читает газету или книгу. Он спокойно смотрел на своих попутчиков, «делая», как говорят торговцы, двух японских секретных агентов, держащих его под наблюдением из соседнего вагона.

Шоуалтер вышел из американского посольства вскоре после утомительной встречи с приехавшим повеселиться за казенный счет конгрессменом, с которым обсуждал отказ Японии разрешить использовать американское строительное оборудование при возведении нового здания для американской нефтяной компании. Это была просто еще одна попытка преодолеть протекционистские барьеры, тогда как японцы могли свободно въезжать в Соединенные Штаты и возводить здания с помощью собственных архитекторов, прорабов, материалов и оборудования без каких-либо серьезных трудностей, вызванных ограничениями со стороны правительства.

Принцип «справедливость за справедливость» был неприменим к двусторонней торговле с Японией.

Казалось, что он, как обычно, едет в небольшое семейное общежитие, которое его жена и двое детей называли своим домом на время его назначения на дипломатическую службу в Японии. Это здание принадлежало американскому правительству, и в нем жило большинство служащих посольства со своими семьями. Стоимость строительства всего этого десятиэтажного здания не достигала и трети той суммы, которая была уплачена за покупку земли, на которой оно стояло.

Агенты, как тени следовавшие за ним, были обмануты неизменностью его ежедневных поездок на работу и обратно домой. Эта привычная рутина нарушалась лишь тогда, когда он задерживался в посольстве на час-другой. Он улыбнулся про себя, когда поезд доехал до остановки, на которой он обычно выходил, и два агента встали, ожидая, что он сейчас сойдет на станции. Он подошел к дверям вместе с остальной толпой, ожидая, когда двери откроются для выхода на платформу. Это был старый, как мир, трюк, тот самый, который был показан в фильме «Французский след».

Когда двери открылись, Шоуалтер вместе с толпой вышел на платформу и начал считать про себя. Он засомневался и как бы невзначай посмотрел на двух японских агентов. Они вышли из средней двери соседнего вагона и медленно направлялись в его сторону, прячась за спины выходящих пассажиров.

Досчитав до двадцати пяти, он быстро повернулся кругом и вошел обратно в вагон. Через две секунды двери захлопнулись, и вагон начал двигаться. Слишком поздно агенты японской секретной службы поняли, что их провели. Они вцепились в двери, отчаянно пытаясь раздвинуть их и войти. Но это было бесполезно. Они спрыгнули обратно на платформу, когда поезд набрал скорость и исчез в туннеле.

Шоуалтер не слишком радовался успеху такой простой уловки. Следующий раз его «хвосты» будут настороже, и ему придется прибегнуть к более хитроумным способам ухода от слежки. Он пересел на другую линию на следующей остановке и поехал в Асакузу, северо-восточный пригород Токио, расположенный в секторе, который назывался Ситамачи. Асакуза была частью старого города и во многом сохраняла свой облик, характерный для минувшей эпохи.

Шоуалтер сидел и разглядывал окружающих его людей, что он много раз делал и прежде. Некоторые из его попутчиков, в свою очередь, разглядывали его. Эти люди называли всякого, кто не обладал такими же жесткими черными прямыми волосами, темными глазами и таким же цветом кожи, «гаидзин», что буквально переводилось как «пришелец», «чужак». Он полагал, что тесное сходство их физического облика, вероятно, и было основой их единства и склонности к конформализму. Это, а также изолированность их островной родины.

Их общество выросло на основе семьи, расширившейся и включившей в структуру семейных отношений всех, кто работал рядом с ними. Они проживали свои жизни в сложном переплетении взаимных обязательств, удовлетворенности, исполнения долга и стремления добиться успеха. Они принимали стиль жизни, в которой каждый шаг регулировался множеством освященных традицией предписаний, как если бы все, кто не следовал этой рутине, были ничтожествами, достойными только жалости.

Лишенный паутины мелочных традиций, «плавильный тигель», который представляли собой Соединенные Штаты, был бы немыслим и нетерпим в Японии, стране с самыми жесткими в мире иммиграционными законами.

Когда поезд остановился на станции Таварамачи, он вышел и влился в толпу пешеходов, поднимавшихся вверх по шумной улице Каппабаси. Он взял такси и проехал мимо оптового магазина, где продавались пластмассовые муляжи разных блюд, которые можно было увидеть в витринах любого ресторана или закусочной. Он попросил таксиста отвезти его в занимающий несколько кварталов район, где было множество лавок ремесленников, старинных храмов и просто старых зданий.

На перекрестке он вышел из такси и расплатился с водителем, а затем направился пешком по узкой дорожке, вдоль которой тянулись цветочные клумбы, пока не дошел до японской гостиницы, известной как «риокан».

Хотя снаружи риокан был ветхим и обшарпанным, внутри он оказался совершенно чистым и уютным. У входа Шоуалтера встретил один из служащих гостиницы, который поклонился и сказал:

– Добро пожаловать в отель Риц.

– Я думал, эта гостиница называется «Ранчо асакузского пижона», – ответил Шоуалтер.

Не произнеся больше ни слова, мускулистый швейцар, руки и ноги которого напоминали железнодорожные шпалы, показал ему на выложенный плоской речной галькой порог. Они вошли и оказались на полированном дубовом полу вестибюля, где Шоуалтера вежливо попросили снять свои туфли и переобуться в пластиковые шлепанцы.

В отличие от большинства шлепанцев, слишком тесных для ног англосаксов, эти были Шоуалтеру как раз по ноге, словно их специально изготовили на заказ по его мерке, и это действительно было так, поскольку этот риокан на самом деле принадлежал американской секретной службе, специализирующейся на устройстве и содержании тайных и безопасных убежищ.

В комнате Шоуалтера была скользящая дверь «содзи», представляющая собой затянутую бумагой деревянную раму. Она выходила на небольшую веранду, откуда открывался вид на разбитый по всем правилам японской архитектуры садик, где вода лилась из бамбуковых труб на камни неиссякаемой журчащей струей. Пол комнаты был устлан традиционными соломенными циновками «татами». Ему пришлось снять шлепанцы и ходить в носках, пока он находился на хрупких соломенных матах.

Здесь не было ни стульев, ни какой-либо другой мебели, лишь подушки на полу и постель, устроенная из множества подушек и тяжелых пуфов, которые японцы называют «футонами». В центре комнаты для гостей находился маленький очаг-жаровня, в которой тлели угли.

Шоуалтер разделся и набросил легкий халат-тунику «юката». Затем горничная, одетая в кимоно, провела его в общественную баню гостиницы. Он оставил юкату и наручные часы в плетеной корзине и, прикрываясь лишь полотенцем размером с салфетку, вошел в окутанное паром помещение бани. Он обошел низкие табуретки и деревянные лавки и встал под простой душ. Он намылился и ополоснулся. Только теперь он был готов медленно погрузиться в горячую воду, наполнявшую огромную, похожую на бассейн деревянную кадку.

Сквозь густой пар он увидел, что в бассейне по грудь в воде уже сидит какой-то человек. Шоуалтер приветствовал его.

– Группа «Хонда», я полагаю.

– Только ее половина, – ответил Рой Орита. – Джим Ханамура должен появиться с минуты на минуту. Хотите сакэ?

– Это нарушение правил – пить во время операции. Хотя какого черта, я продрог как собака. Плесни мне двойную порцию.

Орита наполнил небольшую фаянсовую чашку из бутылки, стоящей на краю бассейна.

– Как там в посольстве?

– Обычное дерьмо, которого и следует ожидать от Государственного департамента. – Шоуалтер сделал хороший глоток сакэ и подождал, пока он уляжется в желудке. – Как продвигается расследование? Есть какая-нибудь информация о ниточках, на которые нам указала группа «Линкольн»?

– Я проверил руководство компании «Мурмото». Мне не удалось обнаружить прямой связи между должностными лицами корпорации и боеголовками. Мое личное мнение состоит в том, что они чисты. И не имеют ни малейшего представления о том, что происходит у них прямо под носом.

– Некоторые из них должны об этом знать.

Орита усмехнулся.

– Чтобы осуществлять установку боеголовок в автомобили, достаточно двух информированных рабочих на конвейере.

– Почему только двух?

– Потому что больше не требуется. Работник на конвейере, отвечающий за установку кондиционеров. Его положение позволяет ему отбирать специально отмеченные автомобили для установки на них боеголовок. И еще один – контролер, проверяющий оборудование автомобилей, чтобы убедиться, что оно работает, прежде чем отправить машины на продажу. Он признает годными фальшивые кондиционеры, которые не работают.

– Должен быть еще третий человек, – не согласился с ним Шоуалтер.

– Агент в отделе сбыта фабрики, который стирает из памяти компьютера все записи о заминированных автомобилях, кроме отгрузочной накладной, которую требуют таможенники.

– Вы проследили ниточку от сборочной фабрики до поставщика кондиционеров и далее до завода, производящего боеголовки?

– До поставщика я проследил. Дальше след оборвался. Я надеюсь разнюхать этот след снова и добраться до источника в следующие несколько дней.

Орита умолк, когда какой-то человек из раздевалки вышел и подошел к нагретому бассейну. Он был низкого роста, с седой головой и усами, и прикрывал пах небольшим полотенцем.

– Кто вы такой, черт побери? – требовательным тоном обратился к нему Шоуалтер, опасаясь, что кто-то посторонний прорвался через кордоны службы безопасности риокана.

– Меня зовут Асикага Энсю.

– Как?

Незнакомец простоял там несколько секунд, не отвечая на последний вопрос. Шоуалтер начал отчаянно оглядываться по сторонам, удивляясь, почему никого из охранников нет поблизости.

Тут Орита расхохотался.

– Великолепный маскарад, Джим. Ты чертовски здорово разыграл нас обоих.

Джеймс Ханамура снял седой парик и отлепил накладные брови и усы.

– Неплохо получилось, если только с моей стороны будет нескромностью сказать это. Мне также удалось провести Хидеки Суму и его секретаршу.

Шоуалтер с облегчением вздохнул и погрузился в воду до подбородка.

– Боже мой, ты меня порядком напугал. Из того, что я знал, я решил, что ты проник сквозь кордоны охранников и собираешься прикончить Ориту и меня.

– Кажется, это приличное сакэ. Осталось что-нибудь?

Орита налил ему чашку.

– Там на кухне целый ящик. – Тут вдруг на его лице появилось выражение удивления. – Что ты только что сказал?

– Насчет чего?

– Хидеки Сума.

– Это моя половина операции. Я проследил, кто в действительности является владельцем Автомобильной и авиационной корпорации «Мурмото», а также Пароходной компании «Сусимо», и по цепочке подставных фирм добрался до их настоящего хозяина, Хидеки Сумы, затворника-сёгуна. Этот подпольный воротила сказочно богат. «Мурмото» и «Сусимо» – это лишь капля в ведре. У этого парня больше денег, чем во всем штате Калифорния, даже если добавить сюда еще Неваду и Аризону.

– Кажется, этот корабль, который взорвался, «Божественная звезда», принадлежал Пароходной компании «Сусимо»? – спросил Шоуалтер.

– Совершенно верно. Неплохой набор, не правда ли? Мне думается, этот Хидеки Сума по уши увяз в этом деле.

– Сума очень могущественный человек. Он обогащается странными и непонятными способами. Говорят, что если он прикажет премьер-министру Янсиро и членам его кабинета взмахнуть руками и полетать, они начнут драться между собой, кому из них первому выпрыгнуть в окно.

– Тебе действительно удалось войти и добиться встречи с Сумой? – изумленно спросил Орита.

– Ничего подобного. Ты бы видел его офис и секретаршу. Они друг друга стоят. К нему просто с улицы не попасть.

– А зачем этот маскарад?

– Это идея группы «Линкольн». Сума коллекционирует картины японского художника шестнадцатого века по имени Масаки Симцу. Джордан нанял специалиста по подделкам произведений искусства, чтобы тот написал то, что среди собирателей называется пропавшим пейзажем Симцу, про который было известно, что его нет в коллекции Сумы. Затем, под видом уважаемого специалиста по розыску утерянных произведений искусства, Асикаги Энсю, я продал этот пейзаж Суме.

Шоуалтер кивнул.

– Хитро придумано, ничего не скажешь. Вам, наверное, пришлось изучить ваше японское искусство.

– Ускоренный курс. – Ханамура рассмеялся. – Сума распространялся насчет того, как Симцу писал острова с аэростата. Он бы приказал меня утопить или четвертовать, если бы знал, что он выложил сто сорок пять миллионов йен за подделку, сделанную по фотографии.

– С какой целью? – спросил Орита со странно напряженным лицом.

– Чтобы установить жучки в его офисе, естественно.

– Как случилось, что мне об этом не сказали?

– Я подумал, что для вас обоих лучше не знать, чем занят другой, – ответил Орите Шоуалтер, – чтобы никто из вас не мог открыть что-нибудь важное, если он попадется.

– А где ты установил жучки? – спросил Орита Хана-муру.

– Два в раме картины. Один в мольберте, который у него стоял перед окном, и еще один – внутри ручки шнура, раздвигающего шторы. Два последних прекрасно расположены по отношению к ретранслятору, который я разместил на дереве снаружи купола, накрывающего внутренний двор города.

– А если у Сумы имеется потайное оборудование для обнаружения жучков?

– Я «одолжил» чертежи электропроводки, устроенной на его этаже здания. Его система обнаружения первоклассная, но она не сможет отыскать наши жучки. И когда я говорю «жучки», я имею в виду также буквальное значение этого слова.

Орита не понял, что имел в виду Ханамура.

– Что вы хотите сказать?

– Наши миниатюрные радиомикрофоны внешне не похожи на электронные устройства. Они выглядят как муравьи. Если их и найдут, то их либо проигнорируют, либо раздавят, и никаких подозрений они не вызовут.

Шоуалтер кивнул.

– Это очень ловко придумано.

– Даже нашим японским братьям далеко до нашей доморощенной техники подслушивания, – широко улыбнулся Ханамура. – Ретранслятор размером с мяч для гольфа передает все разговоры, включая телефонные звонки или переговоры по селектору, на один из наших спутников, а затем они поступают к Мелу Пеннеру и его группе Крайслер на Палау. Орита смотрел на воду.

– Мы знаем наверняка, что они действительно слышат все разговоры в офисе Сумы?

– Система прекрасно работает, – заверил его Шоуалтер. – Я разговаривал с Пеннером, прежде чем отправиться сюда. Он принимает сигналы громко и четко. И мы тоже. Член моей группы в посольстве также настроен на волну, на которой работает передатчик Джима.

– Надеюсь, вы сообщите нам всю информацию, которая может оказаться полезной для нашего расследования.

– Безусловно. – Шоуалтер налил себе еще немного сакэ. – Кстати, там происходила любопытная беседа между Сумой и Корори Ёсису, когда я покидал посольство. Жаль, что я услышал лишь первых две минуты этого разговора.

– Ёсису, – пробормотал Ханамура. – Боже мой, неужели этот старый бандит еще жив?

– Ему девяносто два, и он все такой же отъявленный мерзавец, как всегда, – ответил Шоуалтер.

Ханамура покачал головой.

– Самый главный преступник нашего столетия, лично повинный более чем в миллионе смертей. Если за Сумой стоит Ёсису и всемирная организация, располагающая ядерными боеголовками, то мы все в большой, большой беде.

За час до рассвета лимузин марки «Мурмото» притормозил у края тротуара, из-за кустов появилась фигура человека и быстро нырнула в открытую дверцу. Затем лимузин медленно двинулся через узкие боковые улочки пригорода Асакуза.

– Офис мистера Сумы прослушивается, – сказал Орита. – Один из наших агентов, притворившись торговцем произведениями искусства, спрятал хитроумные подслушивающие устройства в раме картины, в мольберте и в поводке оконных штор.

– Вы уверены? – спросил ошеломленный Каматори. – Этот торговец принес подлинную работу Симцу?

– Подделка, срисованная со спутниковой фотографии.

Каматори зашипел.

– Вам следовало бы сообщить мне об этом пораньше.

– Я сам узнал об этом несколько часов назад.

Каматори ничего не сказал, только смотрел на лицо Ориты в сумраке салона лимузина, словно хотел убедиться, что это действительно случилось.

Подобно Джорджу Фурукаве, Рой Орита был агентом-"слипером", родившимся в США у японских родителей и специально воспитанным так, чтобы затем стать агентом ЦРУ.

Наконец Каматори сказал:

– Многое было сказано сегодня вечером такого, что может оказаться опасным для интересов мистера Сумы. Насчет этого подслушивания не может быть никакой ошибки?

– Этот торговец представился как Асикага Энсу?

– Да, Энсу.

– На самом деле его зовут Джеймс Ханамура. Это второй член моей группы, которому поручено найти источник ядерных мин, установленных в автомобилях.

– Кто установил связь между автомобилями и боеголовками?

– Любитель, его зовут Дирк Питт. Его привлекли к работе в МОГ из Национального агентства подводных и морских исследований.

– Он опасен для нас?

– Он может доставить неприятности. Я не могу сказать наверняка. Ему не поручались операции по расследованию. Но у него завидная репутация человека, успешно справившегося с несколькими, казалось бы, невыполнимыми заданиями.

Каматори откинулся назад и бесцельно смотрел в окно на неосвещенные здания. Наконец он повернулся к Орите.

– Вы можете дать мне список агентов, с которыми работаете, и регулярно сообщать, чем они заняты?

Орита кивнул.

– Список имен могу. Но чем они сейчас занимаются, мне совершенно невозможно узнать. Каждый из них работает поодиночке. Как в некоем магическом действии, никто не знает, что делает другая рука.

– Держите меня в курсе всего, что вам удастся узнать.

– Что вы намерены предпринять в отношении Питта?

Каматори посмотрел на Ориту холодными глазами ядовитой змеи.

– Если представится удобная возможность, убить его.

Глава 29

Направляемый Лорен Смит с одной стороны и Злом Джиордино с другой, Питт съехал по рампе трейлера на своем «Стутце» и поставил его между большим красным французским кабриолетом «Испано-Суиза» 1926 года выпуска и изящной городской машиной «Мармон V-16» 1931 года. Он приставил ладонь к уху и с минуту вслушивался в шум двигателя, увеличивая И уменьшая обороты, довольный тем, что коленчатый вал вращается ровно и все цилиндры работают без пропусков. Затем он выключил зажигание.

Это был один из последних теплых летних дней. Небо было ясное, и воздух прогрелся сильнее, чем обычно в начале осени. На Питте были широкие вельветовые брюки и замшевая спортивная куртка, а Лорен казалась светящейся в своем палево-розовом комбинезоне.

Пока Джиордино отгонял тягач с трейлером на автостоянку, Лорен стояла на длинной подножке «Стутца» и смотрела на поле поверх сотни классических автомобилей, расставленных у выхода на дорожки Вирджинского мемориального ипподрома. Конкурс красоты, то есть состязание, в котором судьи оценивали внешний вид автомобилей, был объединен с гонками по кругу классических автомобилей, спроектированных как дорожные и туристские машины.

– Они все такие изящные, – сказала Лорен. – Я никогда не видела так много экзотических автомобилей, собранных вместе.

– Жесткая конкуренция. – сказал Питт, подняв капот и протирая двигатель. – Хорошо, если мне удастся занять третье место в моем классе.

– А когда будет производиться оценивание?

– В любое время.

– А гонки?

– После конкурса, когда будут объявлены победители и вручены награды.

– С какой машиной ты будешь состязаться в гонках?

– В соответствии с программой, моим соперником будет красная «Испано», которая стоит рядом с нами.

Лорен во все глаза смотрела на привлекательный кабриолет, с низким капотом, изготовленный в Париже.

– Думаешь, тебе удастся обогнать его?

– Я не знаю. «Стутц» на шесть лет новее, но у «Испано» больший объем цилиндров и легче кузов.

Подошел Джиордино и заявил:

– Я голоден. Когда мы будем есть?

Лорен рассмеялась, слегка чмокнула Джиордино в щеку и достала с заднего сиденья «Стутца» корзину для пикника. Они уселись на траве и закусили мортаделлой и сыром брие с французским хлебом. Затем они съели паштет и фрукты, запив все это бутылкой игристого вина «Лунная долина».

Подошли судьи и начали изучать машину Питта для конкурса. Он подал заявку на участие в классе "Д", то есть американские классические автомобили 1930-1941 годов с жестким верхом. После пятнадцати минут внимательного изучения они пожали ему руку и перешли к следующей машине, «Линкольн V-12 Берлин» 1933 года.

К тому времени, когда Питт с друзьями допили бутылку игристого, по громкоговорителю объявили имена победителей. «Стутц» занял третье место после спортивного купе «Паккард» 1938 года и лимузина «Линкольн» 1934 года.

Питт не добрал полтора балла до идеальных ста, потому что прикуриватель «Стутца» не работал и выхлопная система не вполне соответствовала первоначальной конструкции.

– Лучше, чем я ожидал, – гордо заявил Питт. – Я не думал, что мы займем призовое место.

– Поздравляю, – сказал Фрэнк Манкузо.

Питт с недоумением посмотрел на горного инженера, который, казалось, возник из воздуха. – Откуда вы здесь взялись?

– До меня дошли слухи, что вы будете здесь, – сказал Манкузо приветливо, – так что я подумал, не заскочить ли мне сюда, посмотреть на машины и немного поболтать с тобой и Алом.

– Нам что, пора браться за работу?

– Пока еще нет.

Питт повернулся и представил Манкузо Лорен. Джиордино просто кивнул и передал новоприбывшему стакан вина из новой бутылки. Глаза Манкузо широко раскрылись, когда его представляли Лорен. Он посмотрел на Питта с выражением одобрения, а затем кивнул на «Стутца» и Лорен и сказал:

– Две классические красавицы. У вас прекрасный вкус.

Питт застенчиво улыбнулся.

– Я делаю, что могу.

– Вот это машина, – сказал Манкузо, пожирая глазами линии «Стутца». – Кузов работы Ле Барона, не так ли?

– Очень хорошо! Вы разбираетесь в старых автомобилях?

– Мой братец на них совершенно помешался. То немногое, что я знаю, я усвоил от него.

Он указал рукой на проход, разделявший два ряда машин.

– Если вам нетрудно, не могли бы вы прочитать мне лекцию об этих прекрасных машинах? – Они извинились перед Лорен, которая беседовала с женой владельца «Испано-Суизы». После того как они отошли на расстояние в несколько машин, Джиордино занервничал и спросил:

– Что происходит?

– Вы, вероятно, слышали от генерала Сэндекера, что группу «Мерседес» пока заморозили. Ваш проект поднять какие-либо обломки судна, перевозившего заминированные автомобили, был отменен.

– Какова причина этого?

– Президент решил, что нам лучше держаться подальше от этого дела. Слишком много трудностей. Советская пропаганда уже пытается возложить на нас ответственность за этот взрыв. В Конгрессе поговаривают о том, чтобы начать расследование, а президенту вовсе не улыбается объясняться с конгрессменами по поводу секретной поисковой операции. Он не может позволить себе рисковать раскрытием вашего предприятия с «Мокрыми делянками». Оно противоречит международным соглашениям об эксплуатации морского дна.

– Но мы только отбирали пробы, – сказал Питт, оправдываясь. – Это была чисто научная программа.

– Возможно, так оно и было, но вы сильно ушли вперед по сравнению со всем остальным миром. Страны третьего мира в особенности будут поднимать шум в ООН, если они подумают, что их оттирают в сторону от сокровищ, лежащих на дне моря.

Питт остановился и стал внимательно рассматривать огромную открытую машину.

– Хотелось бы мне, чтобы у меня была эта машина.

– «Кадиллак-турист»?

– «Кадиллак V-16 фаэтон», – поправил Питт. – На аукционах их цена чуть ли не миллион долларов. Джиордино кивнул.

– Да, примерно столько, почти по той же цене, что и «Дузенберги».

Питт повернулся и пристально посмотрел на Манкузо.

– Много ли машин с боеголовками они обнаружили?

– Пока что только шесть. Стаси и Уэзерхилл пока не передали ни слова об их успехах на Западном побережье.

– У японцев, наверное, полно этих штук, рассеянных по всей стране, – сказал Питт. – Джордану нужна целая армия сотрудников, чтобы найти их все.

– В людях недостатка нет, но весь фокус в том, как это сделать, не загоняя японцев в угол. Если они подумают, что их проект ядерного шантажа оказался под угрозой, они могут запсиховать и взорвать одну из бомб вручную.

– Было бы здорово, если б группа «Хонда» смогла добраться до источника и выкрасть карту мест, где спрятаны машины, – тихо сказал Джиордино.

– Они работают над этим, – твердо заявил Манкузо.

Питт наклонился и начал пристально рассматривать хрустальную петушиную голову, украшавшую радиатор дорожного автомобиля «Пирс-Эрроу».

– А тем временем мы должны сидеть тут, заткнув пальцами уши.

– Не надо переживать из-за того, что ты пока вышел из игры. Тебе удалось за первые четыре часа добиться большего, чем всей остальной команде за двое суток. Нас позовут, когда мы понадобимся.

Джиордино оторвался от созерцания автомобилей и переключил свое внимание на проходившую мимо них девушку в облегающей кожаной юбке.

– Ну, разве может что-нибудь случиться на конкурсе старинных автомобилей? – рассеянно произнес он.

Они выглядели не совсем уместно здесь, но все же они тут оказались в своих строгих темных костюмах и с кейсами, среди небрежно одетых владельцев классических автомобилей и зрителей. Четыре японца внимательно разглядывали автомобили, делали записи в блокнотах и изображали из себя представителей токийского консорциума покупателей коллекционных машин.

Это было хорошее прикрытие. Люди замечали их, удивлялись их странной внешности и отворачивались, и им даже в голову не приходило, что четверо японцев на самом деле являются хорошо обученной группой оперативников, а в их кейсах находится целый арсенал газовых гранат и боевого автоматического оружия.

Японцы пришли сюда не для того, чтобы глазеть на автомобили, они приехали, чтобы похитить Лорен Смит.

Они прочесали окрестности ипподрома, отмечая все выходы и размещение вооруженных охранников. Их командир, темное лицо которого лоснилось под полуденным солнцем, заметил, что «Стутц» Питта стоит в самом центре площадки, занятой классическими автомобилями, из-за чего почти невозможно без шума похитить Лорен.

Он приказал своим трем подчиненным вернуться в свой длинный лимузин, стоявший у гоночной трассы, а сам начал болтаться здесь и там, следя за перемещениями Лорен. Он также подходил на близкое расстояние к Питту, Джиордино и Манкузо, рассматривая их одежду и выискивая, нет ли какого-нибудь выпячивания, говорящего о наличии пистолета. Не обнаружив ничего подозрительного, он решил, что все трое безоружны.

Затем он стал терпеливо слоняться вокруг, зная, что подходящий момент в конце концов обязательно наступит.

Распорядитель гонок сообщил Питту, что он и «Стутц» должны выйти на стартовую линию. В сопровождении друзей он повел машину по покрытому травой проходу между рядами автомобилей к воротам и вывел ее на асфальт овальной гоночной трассы длиной в одну милю.

Джиордино поднял капот и сделал последнюю перед стартом проверку двигателя; Манкузо молча наблюдал. Лорен пожелала Питту удачи и поцеловала его долгим поцелуем, а затем направилась к обочине трассы и уселась на невысокую ограждающую стенку.

Когда сбоку подъехала «Испано-Суиза», Питт подошел к ее водителю и представился ему, когда тот вышел из-за руля, чтобы еще раз проверить замки крепления капота.

– Я полагаю, нам предстоит состязаться друг с другом. Меня зовут Дирк Питт.

Водитель «Испано», высокий белобородый мужчина с седеющей шевелюрой и голубовато-зелеными глазами, протянул ему руку.

– Клайв Касслер.

Питт странно посмотрел на него.

– Мы уже виделись прежде?

– Возможно, – ответил с улыбкой Касслер. – Ваше имя я где-то слышал, но я не помню, где я мог вас видеть.

– Вероятно, мы встречались на вечеринке клуба автолюбителей.

– Может быть.

– Удачи вам, – любезно пожелал ему Питт.

Касслер просиял в ответ.

– Вам того же.

Усевшись за большое рулевое колесо, Питт пробежался глазами по приборному щитку и затем посмотрел на служителя, медленно разматывающего зеленый флаг, которым он должен был через минуту-другую дать старт. Питт не обратил внимания на длинный белый лимузин марки «Линкольн», подкативший к кювету, тянувшемуся вдоль бетонной стены безопасности, и остановившийся как раз напротив Лорен. Он также не видел, как некий человек вышел из лимузина, подошел к ней и произнес несколько слов.

Внимание Джиордино было приковано к «Стутцу». Только Манкузо, стоявший в несколько футах от Лорен, увидел, как она кивнула этому японцу и пошла с ним к лимузину.

Джиордино закрыл капот и крикнул через ветровое стекло:

– Никаких протечек воды или масла. Не слишком гони ее. Мы, может быть, и восстановили двигатель, но машине больше шестидесяти лет. И тебе не удастся купить запасные части для «Стутца» на бензоколонке.

– Я буду держать обороты двигателя ниже красной черты, – пообещал ему Питт. Только тут он заметил, что он не видит Лорен, и оглянулся вокруг. – Что случилось с Лорен?

Манкузо нагнулся к дверце и показал на белый длинный «Линкольн».

– Японский бизнесмен вон в том лимузине захотел побеседовать с ней. Наверно, какой-то лоббист.

– Это непохоже на нее – пропускать гонки.

– Я буду следить за ней, – сказал Манкузо.

Джиордино протянул руку и схватил Питта за плечо.

– Не пропусти отмашку.

Затем он и Манкузо отошли на обочину трассы, когда служащий на стартовой линии встал между двумя машинами и поднял над головой зеленый флаг.

Питт нажимал на педаль акселератора до тех пор, пока тахометр не показал 1000 оборотов в минуту. Время ему удалось рассчитать почти точно. Он угадал движение служащего, дававшего старт, и включил сцепление почти в то же мгновение, когда флаг начал опускаться. Зеленый «Стутц» ринулся вперед и опередил «Испано-Суизу» почти на длину корпуса машины.

Восьмицилиндровый двигатель «Стутца» имел два верхних распределительных вала и четыре клапана на каждый цилиндр. И хотя мощность двигателей обеих машин была сопоставимой, но рабочий объем шестицилиндрового двигателя «Испано» составлял восемь литров против пяти литров «Стутца». Вес шасси и кузова большой городской машины был на 200 килограммов больше, чем у кабриолета.

Оба водителя убрали заслонки, что позволило выхлопным газам обходить глушители и с ревом выходить в воздух прямо за коллекторами. Когда машины начали разгоняться от стартовой линии, этот рев старых двигателей привел в восторг публику на трибунах, зрители закричали и зааплодировали, понуждая прекрасные, но чудовищные шедевры механического искусства набрать еще большие скорости.