Текст книги "Дракон"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

Глава 66

Следуя со своей максимальной крейсерской скоростью 460 узлов, «С-5 Гэлакси» пожирал километр за километром, когда ночная тьма упала на северную часть Тихого океана. В грузовом отсеке Джиордино пункт за пунктом проводил проверки электронных и силовых систем «Большого Бена», сверяясь с инструкцией. Сэндекер работал в отсеке-офисе, уточняя информацию и отвечая на вопросы президента и Совета по национальной безопасности, члены которого обливались потом в кризисном штабе, руководя операцией. Адмирал также поддерживал постоянную связь с группой геофизиков, передававших новые данные о геологии морского дна, а также с Перси Нэшем, который отвечал на вопросы Питта об извлечении бомбы из самолета и процедуре ее подрыва.

Всякому, кто проследил бы за поведением Питта в течение последнего часа полета, оно показалось бы более, чем странным. Вместо того, чтобы попробовать напоследок запомнить тысячи подробностей предстоящей операции или обследовать вездеход вместе с Джиордино, он собирал все консервы, которые мог выпросить или купить у экипажа самолета. Он также одолжил всю имеющуюся на борту питьевую воду, тридцать литров, и весь кофе, произведенный самолетной кофеваркой, четыре литра, и погрузил все это в «Большой Бен».

Он вступил в тайный сговор с военным бортинженером, который знал «С-5» лучше, чем кто бы то ни было другой из находившихся на борту самолета. Вместе они установили трос, применявшийся для крепления груза, и небольшую электрическую лебедку над небольшой кабинкой, в которой помещался самолетный гальюн. Удовлетворенный своей бессовестной деятельностью, он влез в вездеход, занял место водителя и начал молча размышлять над почти безнадежным заданием.

Вырезать бомбу из Б-29 и взорвать ее было достаточно сложно, но пытаться проехать двенадцать километров по неизвестной местности, чтобы спастись от последствий взрыва, было и в самом деле крайне сомнительным предложением.

Меньше чем через минуту после того, как транспорт ВВС приземлился на аэродроме в Англии, Лорен и Майка Диаса быстро увезли прочь в лимузине, сопровождаемом вооруженной охраной, и доставили в Белый дом, тогда как Суму и Тоси впихнули в неярко окрашенный седан и повезли в неизвестное место в Мэриленд.

По их прибытии Лорен и Диаса сразу проводили вниз, в кризисный штаб. Президент встал из-за стола и вышел вперед.

– Вы не представляете, как я рад видеть вас обоих, – сказал он, сияя улыбкой. Он легко обнял Лорен и поцеловал ее в щеку, затем обнял Диаса, словно сенатор был его близким родственником.

Напряженная атмосфера в кризисном штабе несколько разрядилась, когда все поприветствовали недавно освобожденных заложников. Джордан подошел к ним и тихо попросил их пройти в соседнее помещение. Президент присоединился к ним и закрыл за собой дверь.

– Прошу простить меня, что я так тороплю вас, – сказал он, – и я понимаю, что вы оба нуждаетесь в хорошем отдыхе, но для Рея Джордана крайне важно опросить вас, пока готовится операция по ликвидации угрозы Проекта «Кайтен».

– Мы это вполне понимаем, – сказал Диас, счастливый оттого, что снова находится в самой гуще принятия политических решений. – Я уверен, что член Конгресса Смит также присоединится к моим словам, если я скажу, что мы только рады помочь всем, чем только сможем.

Президент учтиво обратился к Лорен:

– Вы не против?

Лорен ощущала отчаянную потребность принять хорошую теплую ванну. На ней не было никакой косметики. ее волосы были растрепаны, и на ней были панталоны и брюки на размер меньше, чем нужно, которые она одолжила у жены авиамеханика на острове Уэйк. Несмотря на все это и крайнее утомление, она все равно выглядела замечательно красивой.

– Пожалуйста, господин президент, что бы вы хотели узнать?

– Если мы можем отложить подробности того, как вас похитили, как с вами обращался Хидеки Сума и как вас чудесным образом освободили, то сейчас нам хотелось бы знать, что вы оба можете нам рассказать об операциях Сумы и центре «Дракон».

Лорен и Диас молча обменялись напряженными взглядами, которые лучше любых слов передавали весь спектр ужасных угроз, таившихся в Эдо-Сити и под островом Сосеки. Она кивнула Диасу, чтобы он говорил первым.

– Из того, что я видел и слышал, я боюсь, что угроза, исходящая от заминированных автомашин и всей связанной с ними программы, – это только верхушка айсберга.

– Пятнадцать минут до сброса, джентльмены, – раздался голос пилота из динамиков, установленных в грузовом отсеке.

– Пора в машину, – сказал Сэндекер.

Питт положил руку на плечо Джиордино.

– Давай-ка сначала посетим гальюн.

Джиордино посмотрел на него.

– Почему сейчас? На «Большом Бене» есть ассенизационная система.

– Мера предосторожности. Невозможно знать, как крепко мы трахнемся об воду. Гонщики «Формулы один» и «Индикар» всегда опорожняют мочевые пузыри перед стартом, чтобы избежать внутренних повреждений в случае столкновения.

– Ну, если ты настаиваешь. – Он подошел к гальюну для членов экипажа и открыл дверь.

Как только он вошел внутрь, Питт подмигнул бортинженеру. Тот ответил коротким кивком, и несколько витков троса упали вниз, окружив туалетную кабинку, затем были туго затянуты лебедкой, и дверь туалета оказалась закрыта наглухо.

Джиордино сразу понял, что произошло.

– Дирк, нет! Боже, не делай этого!

Сэндекер тоже понял, что происходит.

– Ты не сможешь сделать это в одиночку, – сказал он, схватив Питта за руку. – Процедуры требуют двоих.

– Чтобы управлять «Большим Беном», достаточно одного человека. Глупо рисковать двумя жизнями. – Питт подмигнул, увидев, что усилия Джиордино освободиться из клозета стали еще отчаяннее. Маленький итальянец легко мог бы вышибить алюминиевые панели, но обхватывающий их стальной трос прочно обвил кабинку.

– Передайте Джиордино, что я прошу извинить меня и что однажды я намерен извиниться перед ним лично.

– Я могу приказать экипажу освободить его.

– Приказать вы можете, но им придется сражаться со мной, чтобы выполнить этот приказ.

– Вы понимаете, что ставите под угрозу всю операцию? Что, если вы будете ранены при ударе? Без Ала вас некому будет заменить.

Тянулись секунды, а Питт все смотрел на Сэндекера. Наконец он произнес:

– Я не хочу, чтобы моя решимость выполнить задание подрывалась страхом потерять друга.

Сэндекер знал, что он не в силах изменить решение, которое принял его директор специальных проектов. Он медленно сжал обеими руками руку Питта.

– Что бы ты хотел, чтобы я приготовил для тебя, когда ты вернешься?

Питт тепло улыбнулся адмиралу.

– Салат из крабов и текилу со льдом. – Затем он повернулся, пробрался в люк вездехода и задраил его изнутри.

– Условия приемлемые, – подтвердил Сэндекер. С того места, где перед вездеходом стоял Сэндекер, он мог видеть лишь зияющую дыру в грузовой палубе. В тысяче метрах под ними океан был усыпан блестками отраженного лунного света. Он бы предпочел, чтобы сброс происходил днем, при полном штиле и гладкой воде, но рад был уже тому, что сейчас не было тайфуна.

– Двадцать секунд и обратный счет. – Пилот начал отсчитывать секунды в обратном направлении.

Питт кратко помахал им рукой через прозрачный нос огромного вездехода. Если он и волновался, то на его лице нельзя было заметить никаких признаков этого. Джиордино продолжал колотить в дверь туалета с яростью отчаяния, но все звуки заглушал рев ветра, насквозь продувавшего грузовой отсек.

– Пять, четыре, три, два, один, сброс!

Передние концы огромных направляющих вдруг задрались вверх, поднятые гидроцилиндрами, и «Большой Бен» скользнул назад через дыру в палубе, растворившись в темноте. Это движение заняло не больше трех секунд. Сэндекер и члены экипажа на какое-то время оцепенели, пораженные тем, как огромное чудище быстро и бесшумно скрылось из виду. Они осторожно подошли к краю люка и посмотрели назад и вниз.

Огромная масса вездехода была едва заметна в лунном свете. Машина стремительно мчалась вниз, в море, подобно метеору, упавшему с небес.

Транспорт «С-5» был специально переоборудован для сброса грузов в полете. В кабине второй пилот потянул за красную ручку с его стороны приборного щитка и включил электромоторы, распахивающие наружу две широкие створки, образующие часть грузовой палубы.

Сэндекер и два члена экипажа стояли перед вездеходом, привязанные страховочными стропами к прикрепленным к стенам кольцам. Они наклонились вперед против ветра, хлеставшего в зияющую дыру в палубе, и смотрели на Питта. сидевшего в кабине управления «Большого Бена».

– Шестьдесят секунд до точки сброса, – донесся до них через укрепленные на их головах наушники голос пилота. – Ветер у поверхности моря держится на уровне пяти узлов. Небо ясное, луна три четверти. Море слегка волнуется, высота гребней четыре фута. На радаре никаких надводных кораблей.

Глава 67

Многокупольная парашютная система автоматически высвободила уложенные купола, и ночной воздух бешено засвистел, когда три огромных купола длинными плюмажами взвились в темное небо. Затем они наполнились воздухом и с громким хлопком раскрылись; тогда чудовищный вездеход замедлил свой полет, уже достигший скорости курьерского поезда, и начал гораздо медленнее опускаться навстречу волнам.

Питт посмотрел наверх на это ободряющее зрелище, и его дыхание стало ровнее. Первый барьер позади, подумал он. Теперь все, что нужно было ему от вездехода, это чтобы он прошел через поверхность моря на ровном киле и упал через 320 метров воды без фокусов, прежде чем достигнуть дна в целости и правильной стороной вверх. Эта часть операции, подумал он, от него никак не зависела. Ему не оставалось делать ничего иного, как сидеть и наслаждаться этим путешествием и по возможности поменьше трепетать от страха.

Он снова посмотрел вверх и легко разглядел «С-5 Гэлакси», медленно кружащий над вездеходом в лунном свете. Он гадал, освободил ли Сэндекер Джиордино из заточения в клозете. Он легко мог себе представить, как его друг сыплет отборнейшими ругательствами. Боже, сколько же времени прошло, с тех пор как он с группой людей из НУМА начал обживать «Мокрые делянки»? Три месяца, четыре? Казалось, что прошла вечность. И, однако, несчастье, разрушившее глубоководную станцию, казалось, произошло лишь вчера.

Он снова посмотрел на парашюты и подумал, смогут ли они так же хорошо тормозить в воде, как в воздухе.

Инженеры, которые спланировали эту безумную операцию, полагали, что торможение должно произойти нормально. Но они находились в тысячах миль от того места, где сейчас был Питт, и оперировали множеством формул и физических законов, управляющих падением тяжелых тел. Не было проведено никаких экспериментов с моделями, не говоря уже о полномасштабном испытательном сбросе. Все это напоминало один бросок костей, однако проигрыш шел за счет Питта, если они ошиблись в вычислениях.

На глаз оценить расстояние над водой чрезвычайно трудно даже днем и почти невозможно ночью, но Питт разглядел освещенный лунным светом клок пены, сорванный бризом с гребня волны. Удар произойдет не позже чем через пятнадцать секунд, прикинул он. Он отклонил назад свое кресло и плотнее вжался в дополнительный матрасик, который догадалась положить какая-то предусмотрительная душа. Он на прощанье еще раз помахал рукой кружащему над ним самолету, что, как он понимал, было глупо. Они находились слишком далеко, чтобы видеть его в темноте; пилот держался на безопасной для Питта высоте, чтобы турбулентный след летящего гиганта не заполоскал его парашюты.

За внезапным резким ударом последовал оглушающий всплеск, когда вездеход вошел в воду в ложбине между гребнями волн. Машина продавила в поверхности моря приличных размеров воронку и выбросила вверх кольцевую стену воды, красиво заигравшую огнями фосфоресценции. Затем это зрелище пропало из вида, и море сомкнулось над «Большим Беном», словно затянулась гигантская оспина.

Удар был не таким скверным, как ожидал Питт. И он сам, и «Большой Бен» пережили сброс на парашюте без единого синяка или перелома. Питт вернул свое кресло в вертикальное положение и сразу начал проверять все силовые системы, вполне довольный зрелищем зеленых огоньков, протянувшихся через весь приборный щиток, пока компьютер докладывал об отсутствии неисправностей. Затем он включил наружные прожекторы и направил их вверх. Два парашюта были полностью раскрыты, но третий перекрутился и запутался в собственных стропах.

Питт быстро переключил внимание на экран монитора компьютера, набрав нужный код для слежения за скоростью спуска. Цифры поползли по экрану, тревожно мигая. Вездеход опускался в черную пустоту со скоростью шестьдесят один метр в минуту. Наибольшая допустимая скорость спуска, согласно расчетам, составляла сорок два метра. «Большой Бен» опускался на девятнадцать метров в минуту быстрее, чем нужно.

– Слишком занят, чтобы разговаривать? – Через его наушники голос Сэндекера доходил искаженным.

– У меня небольшая проблема. – ответил Питт.

– Парашюты? – спросил Сэндекер, боясь услышать ответ.

– Один из них запутался в стропах, и я потерял сопротивление.

– Какая у тебя скорость спуска?

– Шестьдесят один.

– Плохо.

– Расскажите мне про это.

– Этот вариант рассматривался. Твое место приземления выбиралось из тех соображений, что дно здесь ровное и осадки мягкие. Несмотря на превышение скорости спуска, удар будет мягче, чем при приводнении.

– Меня тревожит не удар, – сказал Питт, беспокойно посматривая на экран телекамеры, нацеленной вниз. – Я тревожусь из-за того, что тридцатитонная машина может на десять метров зарыться в ил. Без ковша «Большой Бен» не сможет откопать сам себя ec iягкой глины, как «Большой Джон».

– Мы тебя оттуда достанем. – пообещал Сэндекер.

– А как же операция?

Голос Сэндекера стал еле слышным:

– Мы закрываем спектакль…

– Держитесь на связи! – вдруг крикнул Питт. – Дно уже видно.

Противный коричневый цвет морского дна поднимался из черноты. Питт внимательно следил, как безжизненная равнина несется навстречу камере. Вездеход ударился о дно и вошел в ил, как кулак входит в бисквитный торт. Огромное облако взметнулось в холодную черную воду и полностью закрыло всякую видимость.

На борту самолета, словно подстегнутые общим страхом, взгляды Джиордино и Сэндекера поднялись вверх и встретились над приборами связи. Их лица были напряжены и мрачны, пока они ждали, когда в наушниках снова раздастся голос Питта.

Весь гнев Джиордино мгновенно стих, как только его освободили из заточения в клозете. Теперь им владела только глубокая озабоченность, пока он дожидался известий о судьбе своего друга.

Там, в глубине, Питт не мог сразу понять, зарылся ли вездеход в ил. Он чувствовал только, что инерция крепко вжимает его в кресло. Видимость исчезла полностью. Камеры и наружные прожекторы показывали лишь коричневатую муть. Не было никакой возможности определить, покрыта ли кабина тонким слоем ила или погребена под пятиметровой толщей вязкой глины, всасывающей предметы, как зыбучие пески.

К счастью, купола парашютов были подхвачены течением со скоростью три узла и отнесены вбок от вездехода. Питт повернул выключатель, освобождающий карабины, прикрепленные к главным стропам парашютов.

Он включил тяговые двигатели, питаемые от ядерного реактора, и переключил трансмиссию в положение «вперед». Он почувствовал вибрацию, когда огромные гусеницы вгрызлись траками в ил и начали проворачиваться. Почти целую минуту ничего не происходило. Казалось, гусеницы крутятся впустую, почти не создавая тяги вперед.

Затем «Большой Бен» слегка вильнул вправо. Питт передвинул рычажки управления и вернул вездеход в прежнее положение. Он почувствовал небольшое продвижение вперед. Затем повторил этот маневр несколько раз, толкая огромную машину туда и сюда, и с каждым разом она продвигалась вперед чуть дальше, набирая скорость и увеличивая амплитуду своих метаний.

Внезапно вездеход преодолел всасывание вязкого грунта и рванулся вперед и вверх, проехал почти пятьдесят метров и вырвался из облака взбаламученного ила. Вода снова стала прозрачной.

Тянулись долгие секунды, и смутное ощущение торжества начало охватывать Питта. Он сидел тихо, расслабленно, не трогая рычажков управления и позволяя вездеходу спокойно катиться по ровному илистому дну. Он переключил управление на автомат и установил расчетный курс на запад, подождав несколько секунд, чтобы убедиться, что автоматика работает исправно. К счастью, «Большой Бен» вскоре достиг своей максимальной скорости и катился по пустынной подводной равнине так спокойно и плавно, словно вспахивал кукурузное поле в Айове.

Только тогда Питт связался с Сэндекером и Джиордино и доложил, что находится на пути к «Демонам Деннингса».

Глава 68

В Вашингтоне уже стояло утро, когда Джордан получил сообщение от Сэндекера, находившегося западнее на десять часовых поясов. Президент вернулся в свою спальню на второй этаж Белого дома, чтобы принять душ и сменить одежду. Он стоял перед зеркалом и завязывал галстук, когда ему позвонили из кризисного штаба.

– Простите, что я помешал вам, господин президент, – с уважением сказал Джордан, – но я подумал, что вы захотите узнать, что сброс прошел успешно, Питт и глубоководный разведовательный вездеход на пути к цели.

– Приято начинать день хоть с каких-то хороших новостей для разнообразия. Как скоро они доберутся до бомбардировщика?

– За час, может быть, даже быстрее, если дно окажется ровным и не преподнесет геологических сюрпризов.

– А детонация?

– Потребуется два часа, чтобы извлечь бомбу, и еще три, чтобы достичь запланированного места взрыва, установить детонаторы и дать вездеходу достаточно времени, чтобы выбраться в безопасную зону.

– Трудности были? – спросил президент.

– Адмирал Сэндекер доложил, что падение сквозь воду было несколько рискованным, но вездеход перенес удар без повреждений. Единственная другая накладка, как вы это называете, состояла в том, что Питту каким-то образом удалось оставить Джиордино в самолете, и он выполняет задание в одиночестве.

Президент втайне обрадовался.

– Это меня не удивляет. Он из тех людей, кто скорее пожертвует собой, чем подвергнет риску товарища. Есть что-нибудь новое о заминированных автомобилях?

– Силы, участвующие в поиске, обнаружили двадцать семь штук.

– Есису и Цубои к этому времени, должно быть, знают, что мы дышим им в спины. Если у них уже есть коды для подрыва бомб, мы услышим новости от них.

– Мы скоро будем знать, выиграли ли мы эту гонку или нет, – спокойно ответил Джордан.

Специальный помощник президента Дейл Николс сразу помчался к президенту, едва выйдя из лифта. Президент мгновенно заметил по лицу Николса, что дело срочное.

– У тебя такой вид, словно ты стоишь босиком на муравейнике, Дейл. Что там происходит внизу?

– Вам лучше пройти в комнату связи, господин президент. Ичиро Цубои каким-то образом проник в нашу защищенную линию связи и установил контакт по видеоканалу.

– Он появился на сцене?

– Пока нет. Он ждет, заявив, что будет разговаривать только с вами.

– Предупреди кризисный штаб, чтобы они следили за разговором.

Президент вошел в комнату вниз по коридору от Овального кабинета и уселся в кожаное кресло в конце небольшой платформы, за которой в дальней стене находился высокий и широкий прямоугольный проем. Он нажал на кнопку в подлокотнике кресла и стал ждать. Внезапно разделенные тысячами миль и часовых поясов точки земли слились в одно пространство, одно время, когда трехмерное изображение Ичиро Цубои материализовалось в натуральную величину на другом конце сцены.

Благодаря волшебной технологии фотоники – передачи изображений по волоконнооптическим кабелям – и компьютерной магии, эти два человека могли сидеть и разговаривать, словно они находились в одной комнате. Четкость изображения была столь велика, что образ Цубои был неотличим на глаз от живого человека без всяких признаков размытости или прозрачности.

Цубои неподвижно стоял на коленях на бамбуковом мате, его пальцы были поджаты, руки лежали на бедрах. Он был одет в дорогой деловой костюм, но на ногах не было обуви. Он слегка поклонился, когда изображение президента появилось на его конце линии связи.

– Вы хотите установить диалог, мистер Цубои? – сказал президент, начиная разговор.

– Это верно, – ответил Цубои, нагло отказываясь обращаться к президенту в соответствии с его титулом.

Президент решил выстрелить с бедра.

– Ну, вы безусловно привлекли мое внимание этим ядерным взрывом в Вайоминге. Он, надо полагать, представлял некоторое послание?

Воздействие слов президента было усилено его кажущимся безразличием. Будучи прекрасным политиком, президент тонко разбирался в людях. Он быстро распознал ощутимую напряженность во взгляде Цубои и вывел отсюда, что японцы не имеют надежного силового превосходства, вступив в эти переговоры.

Международный финансовый гений и очевидный наследник гангстерской и промышленной империи Сумы старался выглядеть спокойным и владеющим собой, но предшествующее молчание президента по поводу взрыва оказало свое деморализующее воздействие. Ни он, ни Есису не могли понять, почему глава исполнительной власти совершенно проигнорировал это событие.

– Мы можем сэкономить много слов, господин президент, – сказал Цубои. – Вам известно о наших технических достижениях и превосходстве в оборонной технологии, и к этому времени сенатор Диас, член Конгресса Смит и ваши эксперты из разведки проинформировали вас о наших установках на острове Сосеки.

– Мне отлично известно о вашем центре «Дракон» и Проекте «Кайтен», – парировал президент, заметив, что Цубои ни словом не упомянул Хидеки Суму. – И если вы надеетесь, что я не распоряжусь о нанесении массивного ответного удара, если вы безумно решите взорвать хоть еще одну из ваших бомб, то вы прискорбно заблуждаетесь.

– В наши первоначальные намерения не входило убивать миллионы людей, – настоятельно продолжал Цубои.

– Я знаю, что вы намеревались сделать, мистер Цубои. Попробуйте только, и Армагеддон будет ваш.

– Если вы хотите войти в историю как величайший злодей после Адольфа Гитлера, совершив совершенно иррациональный поступок, то я мало что могу добавить к уже сказанному.

– Вы, кажется, хотели мне что-то сообщить, иначе зачем вы связались со мной?

Цубои выдержал паузу, прежде чем начать атаку.

– У меня есть некоторые предложения, которые я хотел бы выложить на стол.

– Я готов их выслушать.

– Вы прекращаете поиски машин. Если новые машины будут конфискованы, то будут посланы сигналы на подрыв. И поскольку однажды вы уже применили это оружие против моего народа, то я заверяю вас, что без колебаний взорву оставшиеся бомбы в густонаселенных городах.

Президент изо всех сил старался подавить нарастающий гнев.

– Тогда ничья. Вы убьете несколько миллионов наших сограждан, мы истребим все ваше население.

– Нет, вы этого не сделаете. Народ великой Белой Христианской Америки никогда не простит подобной бойни.

– Не все мы белые, и не все христиане.

– Меньшинства, подтачивающие вашу культуру, никогда не поддержат такую позицию.

– Тем не менее они все американцы.

– Как бы то ни было, мой народ привержен идее нашей новой империи и готов умереть за нее.

– Это наглая ложь, – ответил президент. – До сих пор вы и Сума и остальные члены вашей шайки гангстеров действовали подпольно. Японский народ и понятия не имеет, что вы готовы поставить под угрозу их жизни ради завоевания экономического господства. Все эти люди не будут рисковать опустошением своей страны ради амбиций и жадности кучки преступников. Вы не можете говорить от их имени или от имени японского правительства.

Легкая тень улыбки скользнула по лицу Цубои, и президент понял, что его провели.

– Вы можете избежать этого ужасного массового убийства и разрушения обеих наших стран, просто приняв мои предложения.

– Вы имеете в виду требования.

– Называйте как угодно.

– Изложите их, – сказал президент, и в его голосе появились нотки досады. Он потерял самообладание и корил себя за это.

– Не будет никакой национализации или принудительной передачи контроля над нашими компаниями, а также вмешательства судебных органов в какой-либо планируемый проект основания новых японских компаний или покупки недвижимости.

– Это не слишком уж большое дело. Национализация никогда не была в интересах Соединенных Штатов. За двести лет существования нашей страны даже не рассматривался ни один законопроект, основанный на такой неконституционной предпосылке. Что касается последнего, то, насколько мне известно, ни одной японской фирме ни разу не отказывали на основании судебного решения в покупке предприятий или земельных участков в Соединенных Штатах.

– От японских граждан не будут требовать виз для въезда в Соединенные Штаты.

– Вам придется сражаться с Конгрессом по поводу этого требования.

Цубои спокойно продолжал.

– Никаких торговых барьеров или повышенных таможенных пошлин для японских товаров.

– А как насчет аналогичных условий с вашей стороны?

– Это не может быть предметом обсуждения, – ответил Цубои, который явно ожидал подобного вопроса. – Есть серьезные причины, по которым многие ваши товары нежелательны в Японии.

– Продолжайте, – приказал президент.

– Штат Гавайи становится территорией Японии.

Президента заранее предупредили об этом необоснованном требовании.

– Доброжелательное население этого острова и так уже до крайности обозлено тем, что вы сделали с ценами на недвижимость на Гавайях. Сомневаюсь, что им захочется променять Звезды и Полосы на Восходящее Солнце.

– А также штат Калифорния.

– На это я могу ответить только невозможными и недопустимыми для государственного деятеля словами, – цинично сказал президент. – Почему вы остановились на этом? Чего еще вы хотите?

– Поскольку наши деньги держат на плаву ваше казначейство, мы ожидаем возможности быть представленными в вашем правительстве, что означает место в вашем кабинете министров, а также наших людей, занимающих ответственные посты в Казначействе, Министерстве торговли и в Государственном департаменте.

– А кто будет выбирать этих ваших людей, вы с Ёсису или лидеры вашего правительства?

– Мистер Ёсису и я.

Президент был ошеломлен. Это означало пригласить организованную преступность участвовать в руководстве страной на самых высших должностях.

– То, что вы требуете, мистер Цубои, абсолютно немыслимо. Американский народ никогда не потерпит, чтобы его превращали в экономических рабов иностранцев.

– Они жестоко поплатятся, если вы проигнорируете мои условия. С другой стороны, если у нас будет возможность участвовать в принятии решений на уровне американского правительства и делового сообщества, вся ваша экономика разительно изменится к лучшему и обеспечит более высокие жизненные стандарты для ваших граждан.

Президент сжал зубы.

– При вашей монополии прибыли японских компаний и цены на японские товары взлетят до небес.

– У вас также снизится безработица и уменьшится национальный долг, – продолжал Цубои, словно президент был совершенно бессилен изменить ход событий.

– Не в моей власти давать обещания, которые не будут поддержаны Конгрессом, – сказал президент. Его гнев улегся, и теперь он лихорадочно искал способ провести противника и одержать верх. Он опустил глаза вниз, притворяясь окончательно сбитым с толку. – Вы же знаете, как делаются дела в Вашингтоне, мистер Цубои. Вам известно, как работает наше правительство.

– Я полностью осознаю пределы ваших властных полномочий. Но многое вы можете сделать, не испрашивая на это одобрения законодателей.

– Прошу простить меня, мне нужно некоторое время, чтобы переварить ваши несоразмерные требования, – Президент помолчал, чтобы собраться с мыслями. Ему нельзя сейчас лгать и делать вид. что он готов принять все наглые требования Цубои. Это было бы слишком очевидным признаком двойной игры с целью потянуть время. Ему следует вести себя грубо и выглядеть раздраженным Он поднял глаза и уставился прямо в лицо Цубои. – Я не могу в здравом уме согласиться на то, что выглядит как условия безоговорочной капитуляции.

– Это намного лучшие условия, чем вы нам предлагали в сорок пятом году.

– Наша оккупация была куда милостивей и доброжелательней, чем ваш народ имел какие-либо основания рассчитывать, – сказал президент, впиваясь ногтями в подлокотники.

– Я обратился к вам не для того, чтобы обсуждать исторические различия, – грубо заявил Цубои. – Вы слышали наши условия и предупреждены о последствиях их невыполнения. Нерешительность или промедление с вашей стороны не отсрочат трагического исхода.

В глазах Цубои не было ни малейшего признака того, что он блефует. Президент хорошо осознавал, какая угроза нависла над страной, еще более ужасная от того, что автомобили были спрятаны в густонаселенных крупных городах, и маньяки-самоубийцы ждали лишь сигнала, чтобы взорвать их.

– Ваши вымогательские требования оставляют не слишком много места для торговли.

– Ни малейшего, – ответил Цубои безапелляционным тоном.

– Я же не могу просто щелкнуть пальцами и сотворить чудо сотрудничества с политической оппозицией, – сказал президент, притворяясь раздраженным. – Вам чертовски хорошо известно, что я не могу диктовать Конгрессу. Сенатор Диас и член Конгресса Смит имеют большое влияние в обеих палатах, и они уже вдохновляют своих коллег-законодателей дать вам самый резкий отпор.

Цубои безразлично пожал плечами.

– Я вполне понимаю, что колеса вашей государственной машины увязли в болоте эмоций, господин президент. И ваши избранные члены представительных органов голосуют в соответствии с партийными установками, пренебрегая заботой о благе страны. Но они будут вынуждены примириться с неизбежным, когда вы сообщите им, что два заминированных автомобиля разъезжают в настоящий момент по улицам Вашингтона.

Скверно. Мяч опять был на президентской стороне корта. Ему пришлось сделать над собой титаническое усилие, чтобы остаться невозмутимым и продемонстрировать нотки раздражения.

– Мне понадобится время.

– У вас оно будет. До трех часов пополудни сегодня, по вашингтонскому времени, когда вы должны появиться на национальном телевидении с вашими помощниками и лидерами Конгресса, стоящими рядом и демонстрирующими поддержку, пока вы будете объявлять о новых соглашениях о сотрудничестве между Японией и Соединенными Штатами.

– Вы слишком многого просите.

– Именно так все должно произойти, – сказал Цубои. – И еще одна вещь, господин президент. На любой признак нападения на остров Сосеки мы немедленно ответим взрывом заминированных автомобилей. Я ясно изложил свои намерения?

– Кристально ясно.

– Тогда доброго утра. Я с нетерпением жду вашего выступления по телевидению сегодня во второй половине дня.