Текст книги "Тихоокеанский водоворот"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11

Туман белым толстым одеялом покрывал воду, клубясь от легкого ветра, непрозрачный, сырой, липкий и оттого угнетающий. Люди на мостике напрягали глаза, тщетно пытаясь всмотреться в кипящий туман; они боялись чего-то такого, чего нельзя увидеть, коснуться или понять. Влажный покров уже наползал на судно, и видимый свет садящегося солнца стал оранжево-серым.

Боланд утер пот со лба, бросил взгляд за окно рубки и сказал:

–   Кажется, все достаточно обычно: сильно повысилась влажность.

–   Кроме цвета, ничего обычного, – сказал Питт. Видимости за бортом «Марты-Энн» почти не было. – Высокая температура, время дня и ветер в три узла – вряд ли это нормальные условия для образования тумана. – Он стал рассматривать экран радара; смотрел с минуту, то и дело сверяясь с часами, словно что-то высчитывал в уме. – Ни следа движения или рассеивания: ветер ничуть не сказался на туманной массе. Сомневаюсь, что старушка мать-природа способна на такое.

Они прошли на левое крыло мостика, два силуэта на фоне своеобразного свечения тумана. Корабль слабо покачивался на мягкой тихоокеанской волне. Казалось, время перестало существовать. Питт принюхался. Вначале он не мог сообразить, но потом понял, что гонится за далеким воспоминанием.

–   Эвкалипты!

–   Что вы сказали? – спросил Боланд.

–   Эвкалипты, – повторил Питт. – Разве вы не чувствуете?

Боланд вопросительно сощурился.

–   Что-то чувствую, но не понять, что.

–   Откуда вы? Где выросли? – нетерпеливо спросил Питт.

Настойчивость в голосе Питта подстегнула Боланда.

–   Из Миннесоты. А что?

–   Боже, я много лет этого не нюхал, – сказал Питт. – Эвкалипты часто встречаются в Южной Калифорнии. У них особенный запах, эвкалиптовое масло используют для ингаляций.

–   Это не имеет смысла.

–   Согласен, но невозможно отрицать, что сильно пахнет эвкалиптом.

Боланд подогнул пальцы и, не глядя на Питта, спросил:

–   Что вы предлагаете?

–   Говоря по-простому, я предлагаю уносить отсюда ноги.

–   Точно моя мысль. – Боланд прошел в рубку и склонился к интеркому. – Машинное отделение! Как скоро мы можем сняться?

–   Как только скажете, коммандер.

У голоса из недр корабля был металлический призвук.

–   Немедленно! – сказал Боланд. Он повернулся к молодому вахтенному офицеру. – Лейтенант, поднять якорь!

–   Поднять якорь! – мальчишеским голосом повторил лейтенант.

–   Гидроакустики! Говорит коммандер Боланд. Доложите данные.

–   Говорит Стенли, сэр. Все тихо. Кроме стайки рыб в ста ярдах справа по борту.

–   Спросите, сколько их и какого они размера? – спросил Питт; его лицо застыло.

Боланд молча кивнул и передал запрос гидроакустикам.

–   Примерно свыше двухсот, плывут на глубине три морские сажени.

–   Размер, Стенли. Размер! – рявкнул Боланд.

–   От пяти до семи футов длиной.

Взгляд Питта переместился с динамика на Боланда.

–   Это не рыбы. Люди.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы до Боланда дошел смысл сказанного.

–   Люди? – повторил он, словно запоминая. – Как они могут напасть с поверхности? У «Март-Энн» высота борта двадцать футов.

–   Они это сделают. Не сомневайтесь.

–   Пусть попробуют, – хрипло сказал Боланд. Он кулаком ударил по нактоузу, схватил микрофон, и Питт услышал, как его голос разносится по всему кораблю. – Лейтенант Райли, раздать экипажу оружие. Возможны незваные гости.

–   Ручное оружие не поможет отбить такую армию вторжения, – сказал Питт. – Если они поднимутся на борт, нас будет пятнадцать человек против двух сотен.

–   Мы их остановим! – решительно сказал Боланд.

–   В худшем случае придется покинуть корабль. Надо приготовиться.

–   Нет, – спокойно сказал Боланд. – Внешность обманчива, эта старая посудина – корабль ВМФ США. И я не отдам его без борьбы. Расскажите адмиралу Хантеру, что здесь произошло. Скажите...

–   Сами скажете. Я не подниму вертолет без вас и экипажа.

Губы Боланда изогнулись в мрачной улыбке.

–   Удачи.

–   Увидимся на вертолетной площадке, – ответил Питт.

Он повернулся и вышел.

Питт сел на виниловую обивку: кресло пилота было влажным и липким. Пока он проводил предполетные проверки, туман вокруг корабля еще сгустился. Дышать стало тяжело, свет потускнел. Вне корабля ничего не было видно: море исчезло, небо исчезло, из окна кабины открывался вид только на крошечный мирок в двести квадратных футов.

Питт запустил дополнительный двигатель и нажал пусковую кнопку. Вторичный генератор протестующее застонал, а тем временем его электрические цепи заставляли турбины вертолета вращаться все быстрее, пока датчик температуры выхлопа и воющий звук не сообщили, что машина готова к взлету. Заработал двигатель ротора, и гигантские лопасти со своеобразным свистом начали поворачиваться в туманном воздухе.

Когда стрелки всех приборов заняли нормальное рабочее положение, Питт протянул руку за сиденье второго пилота и взял завернутый в полотенце маузер. Он положил оружие на колени, быстро развернул его и убедился, что приклад для стрельбы с плеча надежно прикреплен. Потом присоединил пятидесятизарядный магазин, выбрался из кабины, всмотрелся в призрачный туман и не смог ничего разглядеть. Посадочные лезвия давали удобную опору для ожидания, Питт присел возле них и наставил оружие в сумрак.

Ему пришлось ждать девяносто секунд, прежде чем над поручнями материализовались две призрачные фигуры. Они угрожающе направились к вертолету. Питт убедился, что это не члены экипажа «Марты– Энн». И маузер заговорил.

Обе полуобнаженные фигуры упали; уже знакомое оружие выпало из их рук и со звоном ударилось о стальные плиты палубы. Питт осмотрелся и только потом нагнулся и осмотрел упавших.

Они скорчившись лежали рядом, жизнь уходила из них. Зеленое, почти отсутствующее одеяние – повязка вокруг пояса – и оружие были точь-в-точь такими же, как у людей на борту «Старбака». Единственное отличие, которое он, видимо, не успел заметить раньше, – маленькая пластиковая коробка, прикрепленная у обоих под мышкой.

Но прежде чем он смог подробнее разглядеть тела, его внимание привлекла новая фигура, медленно поднявшаяся над поручнем. Питт вскинул пистолет и нажал на курок. Звук выстрела вторично утонул в гудении лопастей вертолета, и неясная фигура растворилась в тумане. Питт осторожно подошел к поручню. И сразу наткнулся на то, что искал: его рука коснулась абордажного крюка. Шесть его остриёв затянуты в пенорезину, а трос, прикрепленный к крюку, исчезает в невидимой воде внизу.

Ему стало ясно, как эти незнакомцы из моря поднимались под прикрытием тумана на борт и затопили почти сотню кораблей, сбросили в воду тысячи моряков в этом проклятом месте Тихого океана.

Мысли Питта прервал тяжелый грохот сорокапятимиллиметрового автомата, сквозь который были слышны и более резкие выстрелы из карабинов тридцатого калибра. Туман огласили крики раненых. Питт чувствовал странную отстраненность от этого боя, ожесточение которого нарастало.

Шальная пуля просвистела мимо вертолета и ушла далеко в воду.

–   Черт вас побери! – закричал Питт. Достаточно одной пули в жизненно важную часть, чтобы вывести вертолет из строя.

На площадке показались три силуэта, превратившиеся в людей, глаза остекленели, по лицам струился пот.

–   Не задерживайтесь! – крикнул им Питт. – Шевелитесь!

Говорил он, не поворачиваясь, продолжая смотреть в полумрак. Прошла почти минута, прежде чем на площадке показалась еще одна фигура. Молодой матрос в панике так торопился, что поскользнулся на мокрой палубе. Он неминуемо прокатился бы между двумя стойками поручня и упал бы за борт, не схвати Питт его за руку.

–   Полегче, – сказал он. – Лететь домой еще долго.

–   Простите, сэр, – ответил моряк. – Этих сволочей не видно: они нападают, а у тебя нет ни шанса.

Питт подтолкнул молодого человека к вертолету. На площадке появилось еще четверо. Рулевой тащил за собой Фарриса. Единственный уцелевший со «Старбака» не замечал идущего вокруг боя. Он смотрел прямо на Питта широко раскрытыми, бессмысленными глазами.

–   Посадите его в кресло второго пилота и привяжите ремнями, – приказал Питт рулевому. Потом снова обратил внимание на носовую часть корабля. Приложив ладонь к левому уху, он прислушался и услышал тяжелые шаги в тумане.

–   Питт, это вы? – крикнули ему.

–   Сюда, – крикнул в ответ Питт. – Не делайте резких движений!

Из тумана показался лейтенант Харпер, офицер– инженер, весом почти двести пятьдесят фунтов. Через плечо он нес мальчишку, которому не могло быть больше девятнадцати. Лицо мальчишки посерело, по правой ноге текла и темно-красными каплями падала на палубу кровь. Питт ухватился за могучее плечо и помог лейтенанту подняться на вертолетную площадку.

–   Сколько еще за вами?

–   Мы последние.

–    Где коммандер Боланд?

–    Целая банда этих голых ублюдков окружила их с лейтенантом Стенли перед мостиком. – Голос Харпера звучал виновато. – Боюсь, им обоим конец.

–    Посадите парня в вертолет и постарайтесь остановить кровотечение, – распорядился Питт. – И пусть люди построятся кольцом и приготовятся отстреливаться. Я в последний раз поищу раненых.

–    Осторожней, сэр. Вы наш единственный пилот.

Питт не ответил. Он спрыгнул с площадки и вслепую пошел по палубе, поскальзываясь на влажных плитах; дышал он неровно, хватая воздух. В тумане показались силуэты, Питт поднял маузер и срезал их. Три человека из моря упали, как скошенные серпом. Продолжая держать оружие на спусковом крючке, Питт стрелял вперед. Нога его зацепилась за трос, и он растянулся на палубе, приподнятая головка заклепки оцарапала ему грудь. Несколько мгновений он лежал, чувствуя страшную боль в пораненной ноге. Было тихо, слишком тихо: ни криков, ни стрельбы в тумане.

Питт пополз по палубе, держась фальшборта, используя спасательные шлюпки как прикрытие. Он был уверен, что в маузере остались последние патроны. Рука его угодила во что-то влажное и липкое. Не глядя, он понял, что это. Полоска стала своеобразным указателем в темноте; он пошел вдоль нее. В некоторых местах она расширялась в лужицы. И закончилась у неподвижной фигуры лейтенанта Стенли, офицера гидроакустической службы.

Питта охватил страшный гнев, но мозг работал четко и точно. Лицо застыло в бессильной ярости: он ничем не мог помочь Стенли. Питт заставил себя пойти дальше; им двигала непонятная подсознательная убежденность в том, что Боланд еще жив. Он остановился и прислушался. И прямо перед собой услышал приглушенный стон.

Питт почти наткнулся на него, прежде чем увидел. Боланд полз на животе, волоча тело по палубе, из его плеча торчало четырехфутовое древко гарпуна. Голову он опустил, кулаки сжал; футболка на плечах и груди промокла от крови.

Он посмотрел на Питта туманным взглядом, лицо было искажено от боли.

–   Вы вернулись?

–   Потерял голову, – с напряженной улыбкой сказал Питт. – Соберитесь: я выдерну гарпун. – Он сунул маузер за пояс и более удобно прислонил Боланда к фальшборту, постоянно оглядываясь, не показались ли новые убийцы. Взялся за древко обеими руками. – Приготовьтесь. На счет три.

–   Быстрее, садист! – велел Боланд; его глаза были полны боли.

Питт взялся крепче и сказал:

–   Раз.

Поставил ногу Боланду на грудь.

–   Два.

Собрался с силами и резко дернул. Красное от крови древко выскользнуло из плеча Боланда.

Боланд со стоном рухнул ничком. Потом снова оперся на переборку и остекленелыми глазами посмотрел на Питта.

–   Сукин сын! – пробормотал он. – Вы не сказали «три».

Глаза его закатились, и он потерял сознание.

Питт бросил древко, с которого капала кровь, за борт и взвалил безжизненное тело Боланда на плечо. Низко пригнувшись, он побежал, быстро, насколько позволяли тяжесть его ноши и подгибающаяся нога; люки грузовых трюмов и погрузочные краны он использовал как укрытия. Дважды он замирал, отчетливо слыша в тумане шаги. Ошеломленный, теряя силы, он заставлял себя идти, зная, что, если не поднимет вертолет с палубы «Марты-Энн», погибнут еще одиннадцать человек. Дыхание, когда он добрался до вертолетной площадки, вырывалось у него болезненными толчками.

–   Питт идет, – выдохнул он так громко, как позволяли измученные легкие.

Сильные руки лейтенанта Харпера сняли Боланда с плеча Питта и перетащили бесчувственного коммандера в кабину. Питт достал маузер из-за пояса, прицелился в сторону носа и стрелял, пока на палубу не вылетела последняя гильза. Тогда он поднялся в кабину и сел на место пилота, уверенный, что сделал все возможное.

Не закрепляя ремень безопасности, он осторожно начал увеличивать обороты, пока грохот вращающихся лопастей не стал очень громким, а посадочные салазки не оторвались от площадки. Вертолет поднялся в тумане на несколько футов, Питт чуть накренил его и покинул «Марту-Энн».

Отлетев от корабля, Питт не отрывал взгляда от указателя поворота и крена, пока маленький шарик не застыл в центре шкалы. «Где небо? – мысленно кричал он. – Где? Где?»

Неожиданно небо открылось. Вертолет вылетел в освещенное луной пространство. Питт набрал высоту, рев винтов перешел в вой, и машина, как летящий домой альбатрос, выровняла алюминиевый клюв и погналась за своей тенью, приближаясь к далеким зеленым пальмам Гавайских островов.

Глава 12

Генри Фуджима, последний представитель умирающей династии, был из четвертого поколения японо-гавайцев. Его отец, отец отца и отцов дед – все были рыбаками. Сорок лет в хорошую погоду Генри на самодельном сампане упрямо ловил тунца. Теперь флот сампанов, многочисленных на Гавайях на протяжении многих лет, исчез. Растущая конкуренция со стороны международных рыболовецких компаний и рыболовов-любителей сделала свое дело. И только Генри протыкал своим бамбуковым шестом верхнюю кожицу великого Тихого океана.

Он стоял на кормовой банке своего маленького суденышка, прочно упираясь босыми ступнями в древесину, за много лет выпачканную тоннами пойманной рыбы. Забросив удочку в утренние волны, он думал о днях, когда рыбачил с отцом, с тоской вспоминал угольный запах японской жаровни-хибачи и смех, с которым бутылки передавали от сампана к сампану: лодки на ночь останавливали и привязывали. Он закрыл глаза и увидел лица давно умерших людей, услышал навеки умолкнувшие голоса. А когда открыл, увидел пятнышко на горизонте.

Он смотрел, как пятнышко растет и превращается в корабль, большое старое корыто, идущее по морю. Генри никогда не видел, чтобы старое торговое судно резало волны так быстро. Судя по белой пене, достававшей до иллюминаторов, скорость корабля приближалась к двадцати пяти узлам. И тут он замер.

Судно шло прямо на Генри. Он привязал рубашку к рыбацкому шесту и принялся лихорадочно размахивать им. И в ужасе наблюдал, как над ним вырастает корпус, словно чудовище, готовое проглотить муху. Он кричал, но никто не показывался за высоким фальшбортом; мостик был пуст. Беспомощный и ошеломленный, Генри застыл. Большой, изъеденный ржавчиной корпус ударил по его сампану и превратил суденышко в груду деревянных обломков.

Генри барахтался под водой, обросшие ракушками плиты изрезали ему руки, винты взбивали воду, и только ценой отчаянных усилий Генри удалось увернуться от их страшных лопастей. Вынырнув, он глотал воздух среди волн, поднятых судном. Но ему удалось держать голову над водой, медленно перебирая ногами и стирая соленые брызги с глаз; кровь текла из изрезанных рук.

Было уже десять утра, когда Питт оказался в своем номере. Он устал, и когда закрывал глаза, их жгло. Он слегка прихрамывал, левую ногу ему заново перевязали, но, кроме того, что тело затекло, он ничего не чувствовал. И больше всего на свете ему хотелось лечь в постель и забыть о последних двадцати четырех часах.

Он не подчинился приказу и не высадил экипаж «Марты-Энн» ни в Перл-Харборе, ни на военном аэродроме Хикам-Филд. Вместо этого он аккуратно посадил вертолет на лужайку в двухстах ярдах от входа в отделение скорой помощи военного госпиталя «Три– плер», огромного бетонного здания на холме над южным берегом Оаху. И дождался, пока Боланда и молодого раненого моряка отвезут в операционную и начнут операции. Только тогда он позволил военному врачу зашить разрезы на ноге. Затем незаметно исчез через боковой выход, остановил такси и мирно продремал всю дорогу до пляжа Вайкики.

Но проспал в мирном покое своей постели не больше получаса: кто-то заколотил в дверь. Вначале стук казался далеким эхом за пределами сознания, и Питт старался не обращать на него внимания. Потом встал, с трудом добрался до двери и открыл.

В страшно испуганной женщине есть необычная красота, как будто некий животный инстинкт делает ее особенно живой. На ней было короткое платье-рубашка муумуу, вышитое красными и желтыми цветами и едва доходящее до бедер. Карие глаза, глядевшие на Питта, были круглые, темные и полны страха.

Несколько мгновений Питт стоял не шевелясь, потом сделал шаг в сторону и пропустил ее. Адриана Хантер вошла в его номер, обернулась и бросилась ему в объятия. Она дрожала и дышала прерывисто и со всхлипом.

Питт крепко обнял ее.

–   Адриана, ради Бога.

–   Его убили, – всхлипнула она.

Питт отстранил ее на расстояние вытянутой руки и посмотрел в опухшие от слез глаза.

–   Ты о чем?

Из нее посыпались слова.

–   Я лежала в постели с... с другом. Они влезли через окно террасы, втроем, очень тихо... Мы поняли, что они в комнате, когда было уже поздно.

Он пытался сопротивляться, но они принесли с собой странные пистолеты... бесшумные. Господи, они стреляли в него дюжину раз. Его кровь была повсюду. Ужас.

Она дрожала. Питт подвел ее к дивану, продолжая крепко держать.

–   Я закричала, убежала в туалет и закрылась, – продолжала Адриана. – Они смеялись, стояли за дверью и смеялись. Они решили, что я в ловушке, но туалет был с двумя входами. Второй – из гостевой спальни. Я схватила с крючка халат и убежала через окно гостевой спальни. Не хотела идти в полицию. Боялась. Хотела позвонить папе, но в его кабинете сказали, что с ним нельзя связаться. К тому времени я уже была в панике. Мне некуда было идти, не к кому обратиться, и я пришла сюда.

Адриана ладонью вытерла глаза. Стояла она против света, и Питт видел, что под муумуу на ней ничего нет.

–   Это кошмар, – прошептала она. – Кошмар, мерзость, ужас. За что они его убили? За что?

–   Сначала самое необходимое, – мягко сказал он. – Иди в ванную и умойся. Твои тени для век – на подбородке. Потом расскажешь, кого они убили.

Она отодвинулась.

–   Не могу.

–   Не глупи! – прикрикнул он. – У тебя в квартире труп. Как ты думаешь, долго это будет тайной?

–   Не... не знаю.

–   Думаю, полиция Гонолулу за двадцать минут установит его личность. Зачем приносить себя в жертву? Он что, местная знаменитость, женат, есть дети?

–   Хуже. Он друг моего отца.

Взгляд у нее был умоляющий.

–   Назови имя, – потребовал он.

–   Капитан Орл Сайнана, – медленно сказала Адриана. – Офицер, папин подчиненный.

У Питта хватило здравого смысла не обнаруживать свое удивление. Дело обстояло хуже, чем он думал. Он показал на ванную и коротко сказал:

–   Иди.

Адриана послушно пошла, у двери обернулась, беспомощно улыбнулась и исчезла внутри. Как только Питт услышал плеск воды в раковине, он взял телефон. Ему повезло больше, чем Адриане. После пятисекундного разговора с оператором 101-го отделения послышался голос Хантера.

–   Почему сразу не явились ко мне? – с ходу начал Хантер.

–   Я устал, адмирал, – ответил Питт. – Я был бы для вас бесполезен, пока не переоденусь и не просплю пару часов. Что благодаря вашей дочери сейчас невозможно.

Когда Хантер заговорил снова, голос у него был другой.

–   Моей дочери? Адрианы? Она с вами?

–   В ее квартире мертвец. Она не могла дозвониться до вас, поэтому явилась ко мне.

Две секунды Хантер молчал. Потом снова заговорил – энергичнее, чем всегда:

–   Сообщите подробности.

–   Судя по тому немногому, что я смог из нее вытянуть, наши друзья из Водоворота вошли с террасы и застрелили ее приятеля. Адриана убежала через туалет с двумя выходами.

–   Она ранена?

–   Нет.

–   Вероятно, полиция уже знает?

–   К счастью, она не стала звонить в полицию. Насколько мне известно, жертва все еще пачкает кровью ее ковер.

–   Слава богу. Я немедленно отправляю туда нашу службу безопасности. – Питт слышал, как Хантер отдает приказы по другой линии. И без труда представил, что все, кто слышал адмирала, метались, как испуганные кролики. Хантер снова заговорил с ним: – Она назвала жертву?

Питт перевел дыхание.

–   Капитан Орл Сайнана.

Тут Хантер показал высокий класс. Этого у него нельзя было отнять. Потрясенное молчание длилось лишь долю секунды.

–   Сколько времени вам и Адриане потребуется, чтобы добраться сюда?

–   Не меньше получаса. Моя машина еще на пристани в Гонолулу. Придется брать такси.

–   Лучше оставайтесь на месте. Похоже, эти убийцы вездесущи. Я немедленно пошлю вам охрану.

–   Хорошо, мы будем тихо ждать.

–   Еще одно. Давно ли вы знакомы с моей дочерью?

–   Чистое совпадение, сэр. Мы случайно оказались на одном приеме через несколько часов после того, как я принес вам капсулу со «Старбака». – Он отчаянно старался говорить небрежно. – Она услышала, что я упоминаю ваше имя, и представилась. – Питт знал, о чем думает Хантер, поэтому опередил его. – Наверное, в том разговоре я упомянул, что остановился в «Маона-Тауэрс». Должно быть, она в панике вспомнила и пришла сюда.

–   Не понимаю, как Адриана умудряется так портить себе жизнь, – сказал Хантер. – Она ведь на самом деле очень приличная девушка.

Питт промолчал. Как сказать отцу, что его дочь сексуальная маньячка, которая восемнадцать часов из двадцати четырех в сутки или пьет, или трахается?

–   Мы отправимся в Перл, как только прибудет охрана, – вот все, что придумал Питт. Потом повесил трубку и налил себе виски. Вкус был как у средства для очистки раковин.

Люди явились через десять минут, но не для того, чтобы проводить их в штаб адмирала Хантера в Перл– Харборе, а чтобы похитить Адриану и убить Питта. Внимание Питта было поделено между Адрианой, мирно, как младенец, свернувшейся на диване, и входной дверью. Питт почувствовал, что кожа на затылке у него напрягается так, что вот-вот лопнет, но взять телефон не успел.

Они на веревках спустились с крыши, всего пятеро, и через балкон неслышно вошли в спальню Питта, нацелив знакомые компактные пистолеты не в сердце Питту, а в голову Адриане, в ее беззаботный спящий мозг.

–   Шелохнетесь – и она умрет, – сказал человек в середине, великан с горящими золотыми глазами.

В эти первые несколько секунд шока Питт сознавал только, что ничего не чувствует, как будто полная неожиданность происходящего лишила его возможности думать и переживать. Но потом пришло горькое осознание того, что этот массивный человек, стоящий перед ним, целую неделю манипулирует его судьбой. Этот человек с глубоко посаженными желтыми глазами преследовал его в снах и кошмарах, этот человек много лет назад открыл в архивах музея Бишопа тайну острова Каноли.

Огромный человек подошел ближе. Он выглядел чересчур молодо для того, кому должно быть под семьдесят. Старение не сморщило его кожу и не ослабило мышцы. Одет великан был очень условно, как обычный пляжник, – в плавки; через плечо переброшено гостиничное полотенце; остальные в обычных уличных костюмах. Длинное худое лицо этого человека обрамляли густые, непричесанные светлые волосы.

Великан подошел и с высоты своих шести футов восьми дюймов улыбнулся с дружелюбием барракуды.

–   Дирк Питт из Национального агентства подводных и морских работ. – Голос был спокойный и низкий, без тени злобы или угрозы. – Для меня это честь. Я годами с интересом следил за вашими приключениями и временами даже забавлялся.

–   Я польщен тем, что вы находите меня забавным.

–   Слышу храбреца. Меньшего я и не ожидал.

Великан кивнул своим людям. Те прижали Питта

к креслу раньше, чем он понял, что происходит.

–   Прошу прощения за доставленные неудобства, мистер Питт. Грязная игра, неприятная, как все грязные игры, но, к сожалению, необходимая. Вам не повезло: я включил вас в свои планы. Я намеревался использовать вас исключительно как посыльного, но не предвидел, что вы так глубоко увязнете в этом деле.

–   Отлично поставленная сцена, – медленно сказал Питт. – И долго вы манипулировали мной, добиваясь, чтобы я обнаружил капсулу со «Старбака»? И почему именно я? Десятилетний мальчишка мог бы подобрать капсулу на пляже и отнести адмиралу.

–   Значимость, майор. Влияние. Авторитет и правдоподобие. У вас влиятельные родственники и друзья в Вашингтоне, а ваше досье в Национальном агентстве впечатляет. Я понимал, что возникнут сомнения в подлинности послания, и потому рассчитывал на вашу репутацию, чтобы придать сообщению значимость и правдоподобие. – Он чуть улыбнулся и взъерошил косматую копну волос. – Но выбор, к сожалению, оказался неудачным. Как выяснилось, именно вы убедили адмирала Хантера, что послание коммандера Дюпре – подделка.

–   К сожалению, – саркастически сказал Питт. Он решил кое-что проверить. – От вашего информатора ничего не ускользнуло.

–   Да, временами он проявлял завидное усердие.

Наступило долгое молчание. Питт повернулся и

посмотрел на Адриану. Она по-прежнему спокойно лежала на диване, свернувшись калачиком. Везет ей, подумал Питт, проспит всю эту отвратительную сцену. Он снова перенес внимание на великана.

–   Мне кажется, вы не потрудились представиться.

–   Это неважно. Мое имя вам ничего не скажет.

–   Если мне предстоит умереть, справедливо было бы просветить меня, от чьей руки.

Рослый человек несколько секунд постоял в нерешительности, потом тяжело кивнул.

–   Дельфи, – просто сказал он.

–   И все?

–   Этого достаточно.

–   Вы не похожи на грека.

Руки Питта были заведены за спинку стула и прочно связаны; два человека держали на прицеле Адриану. Другие двое закончили связывать Питта и отступили. За исключением Дельфи, все они выглядели совершенно обычными: средний рост и вес, загорелая кожа, обычные брюки и рубашки-гавайки. Лица бесстрастные; они без сомнений полностью подчинялись Дельфи. Питт не сомневался, что они убьют по приказу.

–   Вы создали безжалостную и успешно действующую организацию. Сотворили одну из величайших загадок нашего века. Тысячи моряков погибли от ваших рук. Ради чего?

–   Простите, мистер Питт. Это не пьеса, в которой злодей объясняет все, прежде чем расправиться с героем. Ни драматизма, ни затянутой кульминации, ни будоражащего раскрытия ненужных тайн. Напрасная трата времени объяснять мои намерения человеку с меньшим уровнем интеллекта, чем у Ловеллы или Роблмена.

–   Как вы собираетесь это сделать?

–   Несчастный случай. Вы же любите воду? От нее и умрете. Утонете в своей ванне.

–    Разве это не будет выглядеть нелепо?

–    Вовсе нет. Все будет убедительно. Полиция просто предположит, что вы брились электробритвой, принимая ванну. Несомненная глупость. Бритва выпала у вас из руки и упала в воду. Напряжения хватит, чтобы вы отключились; ваша голова окажется под водой, и вы утонете. Следователи придут к выводу, что это несчастный случай. А почему бы и нет? Ваше имя появится в колонке некрологов в газетах, и со временем Дирк Питт станет для родственников далеким воспоминанием.

–    Откровенно говоря, удивительно, что я стою таких усилий.

–    Достойный конец для человека, который слишком близко подошел к уничтожению гениально задуманного предприятия, осуществлявшегося больше тридцати лет.

–    Избавьте меня от вашей похвальбы, – проворчал Питт. – А как же Адриана? Забавно будет, если мы оба утонем, бреясь в ванной.

–    Не переживайте. Мисс Хантер не причинят вреда. Я возьму ее в заложницы. Адмирал Хантер хорошенько подумает, прежде чем продолжить поиски Тихоокеанского Водоворота.

–    Хантера это остановит от силы на две минуты. Для него долг выше семьи. Вы зря теряете время. Отпустите ее.

–    Я человек дисциплинированный, – сказал Дельфи. – И никогда не отступаю от плана. Мои цели элементарны. Я просто хочу свободы от разрушительных замыслов коммунистических стран и империалистических поползновений Соединенных Штатов. Вместе они уничтожат цивилизацию. А я намерен выжить.

Время, думал Питт. Нужно, чтобы великан продолжал говорить. Еще несколько минут, и явятся люди Хантера. Сейчас его единственное оружие – разговор.

–  Вы сумасшедший, – холодно сказал Питт. – Вы десятки лет занимались убийствами во имя выживания. Избавьте меня от расхожих фраз о коммунистах и империалистах. Вы всего-навсего анахронизм, Дельфи. Люди вашего типа вышли из моды вместе с Карлом Марксом, бриолином и антеннами на автомобилях. Вас похоронили полвека назад, а вы и не подозреваете об этом.

Спокойствие Дельфи дало трещины; кожа обтянула скулы, но великан сразу совладал с чувствами.

–  Философия, отвлечь которой можно лишь невежу, майор. Через несколько минут вы перестанете мне мешать.

Он кивнул. Один из его людей прошел в ванную и пустил воду. Питт попытался пошевелить руками. Хотя его запястья несколько раз обмотали веревкой, но не туго, чтобы не оставлять красноречивых следов.

И вдруг Питту показалось, что чувства его обманывают: его начал окутывать сладкий аромат красного жасмина. Невозможно... однако он знал, что она здесь. Саммер в комнате.

Дельфи молча показал на Адриану, и тот, что связывал руки Питту, достал из кармана коробочку, вставил в шприц иглу, приподнял край платья Адрианы и бесцеремонно вонзил иглу в круглую ягодицу. Девушка слегка шевельнулась, вздохнула, нахмурилась и через несколько секунд погрузилась в сон, граничащий с бесчувствием. Помощник Дельфи быстро убрал шприц в карман, поднял Адриану на руки и остановился в ожидании приказа хозяина.

–  Боюсь, мы расстаемся, – сказал Дельфи.

–  Уходите до начала главных событий?

–  Дальнейшее меня мало интересует.

–    Вам не вынести ее из здания.

–    У нас в подвальном гараже машина, – самодовольно сказал Дельфи.

Он подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в щелку. Когда он уже выходил, Питт крикнул:

–    Еще один вопрос, Дельфи!

Великан помешкался, остановился и повернулся к Питту.

–    Кто такая девушка, которая называла себя Саммер?

Дельфи зло улыбнулся.

–    Моя дочь. – Он помахал рукой. – Прощайте, майор.

Питт в отчаянии предпринял последнюю попытку.

–    Передайте привет банде на Каноли.

Взгляд Дельфи посуровел. В нем на миг промелькнуло сомнение, но быстро исчезло.

–    Прощайте, – повторил Дельфи и, как тень, выскользнул в коридор.

Питт не сумел задержать его и предотвратить похищение Адрианы. Он пришел в отчаяние. Человек из ванной вышел, кивнул и снова исчез. Второй охранник положил оружие на стул и подошел к Питту, его круглое лицо с самыми заурядными чертами таило мрачную, садистскую угрозу.