Текст книги "Тихоокеанский водоворот"

Автор книги: Клайв Касслер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

Через час после заката «Кобра» въехала на парковку в окрестностях пристани Гонолулу. Как только передние колеса коснулись деревянной полоски, двигатель смолк и фары погасли. Питт раскрыл дверцу и посмотрел на чернильно-черную воду.

Ветер сменил направление и донес тяжелые запахи – портовый букет, который ни с чем невозможно спутать. Пахло нефтью, бензином, смолой и дымом с легкой примесью соленой воды. Эти запахи будоражили Питта, вызывали щемящие воспоминания о далеких экзотических портах.

Питт вышел из машины и осмотрел стоянку в поисках следов человеческой деятельности. Но никого не увидел. Только чайка, сидевшая на деревянной свае, ответила на его взгляд. Питт порылся за сиденьем и вытащил завернутый в полотенце маузер. Потом вдохнул ночной воздух гавани, сунул пистолет под мышку и пошел по пирсу.

Если бы кто-нибудь бродил у доков, ничего необычного в наружности Питта он бы не заметил. Питт был одет в поношенную защитно-зеленую рубашку поверх темных габардиновых брюк, на ногах – стоптанные грубые башмаки с бечевкой вместо шнурков. Подержанная одежда, подарок офицера безопасности 101-го отделения, была чуть маловата и готова разойтись по швам. Питт чувствовал себя кем-то средним между бродягой и жертвой кораблекрушения. Не хватало только кварты мускателя в коричневом бумажном пакете. Или еще лучше – бутылки «Гран Марнье Кордон Жон»: это больше соответствовало бы тряпью.

Через сто ярдов Питт остановился и посмотрел на возвышающийся в темноте огромный черный корпус. Сверху светило лишь несколько фонарей, криво висящих на гофрированных боках корабля, похожего на старый склад. В неподвижном вечернем воздухе призрачный свет фонарей усиливал сходство чудища с привидением.

Старый корабль с прямым носом и квадратной надстройкой, над которой торчит старомодная вертикальная труба в поблекших синих полосах. На палубе множество подъемных кранов и мачт. Когда-то борта корабля были черными с обычной красной ватерлинией, но теперь они грязные и ржавые. Питт подошел ближе и остановился под самой кормой. Корабль большой, водоизмещением примерно двенадцать тысяч тонн. Питт смотрел на выцветшие буквы. В тусклом свете он едва различал их:

«МАРТА-ЭНН – СИЭТЛ».

Трап походил на туннель, ведущий наверх, в запретную высь. Только глухой гул генераторов в глубине корпуса и тонкая струйка дыма из трубы выдавали присутствие человека.

Питт взялся рукой за грубый канат, служивший поручнем трапа, и, наклонившись вперед, чтобы компенсировать угол в тридцать пять градусов, начал подъем на палубу «Марты-Энн». На последних ступенях свет фонарей с пирса стал не виден. Питт помешкался, прежде чем ступить на кажущуюся безлюдной палубу и осмотреться.

–   Мистер Питт? – послышался голос из темноты.

–   Да, я Питт.

–   Могу я посмотреть ваше удостоверение личности?

–   Можете, если я увижу, кому его показать.

–   Пожалуйста, сэр, положите ваше удостоверение на палубу и сделайте шаг назад.

Питт ворчал про себя. Он, конечно, знал, что проверка удостоверений личности – обычная военная процедура на случай тревоги или чрезвычайных обстоятельств, но к чему это на борту ржавого корыта? Осторожно положив маузер на палубу, он достал бумажник и принялся искать удостоверение. В темноте он ничего не видел, поэтому просто провел пальцами по стопке различных карточек, выбрал ту, на которой не было выпуклых букв кредитки, и бросил ее на несколько шагов вперед. Тонкий, как карандаш, луч света осветил карточку, потом лицо Питта.

–   Простите за беспокойство, сэр, но адмирал Хантер приказал соблюдать на корабле режим строгой секретности. – Черная тень протянула Питту удостоверение. – Если подниметесь по первому трапу справа, найдете коммандера Денвера в штурманской рубке.

–   Спасибо, – проворчал Питт. Он взял пистолет и стал по трапу подниматься на мостик. Темная рубка наверху оказалась пустой, поэтому он прошел мимо и осторожно открыл другую дверь. За ней по крайней мере было светло.

–   Привет, Дирк, – радостно сказал Денвер. В пальцах он держал сигарету, и, когда приветственно помахал рукой, пепел крошечной горкой упал на стол. На Денвере был черный свитер и рабочие брюки. – Добро пожаловать на единственную плавающую окаменелость флота США.

Питт ответил небрежным приветствием.

–   Не ожидал увидеть вас здесь, Бердетт. Думал, вы останетесь с адмиралом в оперативном центре.

Денвер улыбнулся.

–   Останусь. Но не мог не пожелать вам и Полу доброй охоты.

–   Спасибо. Если бы выбор был за мной, я предпочел бы старомодную иголку в стоге сена.

–   Думаете, здесь что-то необычное? – спросил Денвер.

–   Как сказал ваш босс, наша задача – найти и поднять «Старбак», всякая охота за привидениями – побочное явление. К тому же наши ученые и инженеры НПМА крайне редко исследуют Бермудский треугольник или Тихоокеанский Водоворот. Это мы с раздражением предоставляем писателям-фантастам. Любые необъяснимые открытия чисто случайны, и впоследствии их незаметно списывают в архив.

–   Есть примеры? – негромко спросил Денвер.

Питт рассеянно смотрел на разложенную на столе

карту.

–   Девять месяцев назад произошел случай, от которого несет Жюлем Верном. Два наших океанографических судна исследовали подводный профиль и проводили акустические исследования в Курильской впадине у берегов Японии, когда их приборы засекли присутствие подводной лодки, движущейся на очень большой глубине с большой скоростью. Оба корабля немедленно встали в дрейф, выключили двигатели и направили все приборы вниз.

–   Может, у одного из операторов ошибся прибор?

–   Маловероятно, – ответил Питт. – Эти исследователи – лучшие в своей области. А если вспомнить, что два корабля с двумя наборами современного точного оборудования получили одинаковые результаты, вероятность ошибки сводится к нулю. Нет, ошибки не было: корабль – морское чудовище или как вы его еще назовете – был там и двигался со скоростью сто десять миль в час на глубине девятнадцать тысяч футов.

Денвер медленно покачал головой.

–   Невероятно. Это невозможно понять.

–   Но это только половина загадки, – сказал Питт. – Другой корабль, работавший в Кайманском желобе близ Кубы, вступил в аналогичный контакт. Я видел данные из Каймана и с Курил. Графики сонаров совпадают до миллиметра.

–   Флот известили об этом?

–   Конечно нет. Флот хочет слышать о необычных подводных встречах не больше, чем Военно-воздушные силы – о неопознанных летающих объектах. К тому же какие у нас доказательства, кроме нескольких зигзагообразных линий на листках бумаги? – Питт откинулся на спинку стула, положил ноги на стол и заложил руки за голову. – Однажды мы едва не сняли одного из обитателей глубоководья на видеокамеру. Один из зоологов НПМА записывал звуки континентального шельфа у берегов Исландии; он опустил микрофон в воду на десять тысяч футов, чтобы записать звуки придонных обитателей, который мы очень редко видим. Несколько дней он записывал треск и щелканье, такое же, как издают рыбы под поверхностью. Он отметил также непрерывный скрип, производимый креветками.

Однажды днем все эти звуки неожиданно прекратились, и он услышал постукивание, как будто кто-то карандашом постукивал по микрофону. Вначале он решил, что встретил рыбу, которую раньше не записывал. Но потом ему пришло в голову, что стук очень похож на какой-то код. Сразу вызвали корабельного радиста, и тот расшифровал стуки как какую-то математическую формулу. Потом шум прекратился, и из громкоговорителей в гидроакустической рубке донесся визгливый смех, искаженный толстым слоем воды. Экипаж, дрожа от недоверия, быстро спустил телекамеру. Но на десять секунд опоздал. Тонкий донный ил, взбаламученный быстрым движением, превратился в плотное облако. Прошел час, прежде чем муть осела. И прямо перед камерой обнаружилось необычное углубление в иле, уходящее в темноту.

–   А в формуле что-нибудь поняли? – спросил Денвер.

–   Да, это было простое уравнение для определения давления воды на глубине, на которую погрузили микрофон.

–   И каков ответ?

–   Примерно две с половиной тонны на квадратный дюйм.

В штурманской рубке наступила тишина, долгая и тревожная. Питт слышал, как вода мягко плещет о корпус.

–    Есть тут кофе? – спросил Питт.

Денвер все еще думал о тайнах моря. Но вот с явным усилием отбросил эти мысли.

–    Будьте уверены, – с мрачной улыбкой сказал он, – когда вы отправляетесь в океанский круиз на «Марте-Энн», вас ждет лучшее обслуживание во всем Тихом океане. – Он достал старый почерневший котелок и налил кофе в чашку с отбитым краем. – Наслаждайтесь плаванием, сэр.

Они сидели и пили кофе, когда открылась дверь и вошел Боланд. На нем была грязная футболка, выцветшие джинсы и пара башмаков в еще худшем состоянии, чем у Питта. Футболка подчеркивала мускулистые плечи Боланда, и Питт впервые заметил на его руке татуировку. Правое предплечье украшало изображение кинжала, разрезающего кожу, и вытекающей из раны крови, а под этим страшноватым рисунком синие буквы гласили:

«ЛУЧШЕ СМЕРТЬ, ЧЕМ БЕСЧЕСТЬЕ».

–    Вы словно только что получили письмо «Дорогой Джон» [6]6
   Письмо «Дорогой Джон» – письмо мужа или бойфренда с сообщением о прекращении отношений, обычно потому что автор письма встретил другую возлюбленную. Такие письма отправляют, когда хотят избежать непосредственного объяснения.


[Закрыть]. – Голос Боланда звучал насмешливо, но твердо. – Что происходит?

–    Разгадываем тайны Вселенной, – ответил Денвер. – Вот, Пол, попробуй мое прославленное варево.

Он пододвинул чашку Боланду, пролив несколько капель на стол.

Боланд забрал из рук Денвера чашку и задумчиво посмотрел на Питта, а когда Питт посмотрел на него в ответ, медленно улыбнулся, поднял чашку и сделал глоток.

–   Есть ли последние приказы от старика? – спросил он.

Денвер покачал головой.

–   Все, как он говорил. При первом признаке опасности уносить ноги прямо в Перл-Харбор.

–   Это если нам повезет, – сказал Боланд. – У других пропавших кораблей не было времени подать сигнал SOS, тем более убраться.

–   Вместо страховки у нас Питт. И вертолет.

–   Нужно время, чтобы раскочегарить вертолет, – с сомнением сказал Боланд.

–   Не эту птичку, – коротко ответил Питт. – Эту я могу поднять в воздух за сорок секунд. – Он встал и потянулся, коснувшись руками металлического потолка. – Один вопрос. Вертолет способен поднять всего пятнадцать человек. Либо Флот дал нам экипаж из карликов, либо нам не хватит места.

–   При обычных условиях места не хватило бы, – сказал Денвер. Он улыбнулся Боланду и подмигнул. – Вы можете этого не знать, Дирк, но «Марта-Энн» совсем не то разбитое корыто, каким кажется. Большой экипаж здесь не нужен, потому что из всех кораблей на плаву у нас самая передовая автоматизированная централизованная система управления. Корабль практически сам управляет собой.

–   Но облупившаяся краска, ржавчина на корпусе...

–   Лучшая подделка, с какой ты встречался, – подтвердил Денвер. – Хитрое химическое покрытие, которое кажется настоящей ржавчиной. С расстояния в фут и при ярком солнце не отличишь.

–   Тогда зачем такое сложное оборудование? – спросил Питт.

–   В «Марте-Энн» больше, чем видно глазу, – скромно сказал Боланд. – По виду нипочем не скажешь, но корабль от киля до клотика набит самым современным оборудованием для обнаружения и подъема судов.

–   Замаскированный спасательный корабль? – медленно сказал Питт. – Это нечто новое.

Денвер улыбнулся.

–   Маскарад необходим для самых, скажем так, деликатных проектов, связанных с возвращением собственности.

–   Адмирал Сандекер упоминал о некоторых ваших деликатных успехах, – сказал Питт. – Теперь я вижу, как вы их достигли.

–   Нет работы слишком большой и слишком маленькой, – со смехом сказал Боланд. – Мы могли бы поднять «Андреа Дориа» [7]7
   «Андреа Дориа» – итальянский трансатлантический лайнер, флагман «Италиан Лайн». 26 июля 1956 года затонул через 11 часов после столкновения с лайнером «Стокгольм» у побережья Нью-Йорка.


[Закрыть], если бы нам разрешили.

–   Предположим, мы найдем «Старбак». Но с таким маленьким экипажем вам не поднять его на поверхность, даже с вашим совершенным оборудованием.

–   Простая предосторожность, мой дорогой Питт, – ответил Денвер. – Адмирал Хантер настоял на использовании небольшого экипажа в поисковой операции. Нет смысла губить людей, если «Марту-Энн» ждет та же участь, что и другие корабли. С другой стороны, если повезет и мы обнаружим «Старбак», вы с вашей птичкой послужите челноком: будет доставлять к месту обнаружения людей и необходимое дополнительное оборудование.

–   Хороший план, – согласился Питт. – Хотя я бы спал спокойней, будь у нас вооруженный эскорт.

Денвер покачал головой.

–   Рисковать нельзя. Как только русские узнают, что старую торговую посудину сопровождает ракетный крейсер, они поймут, что происходит. И «Андрей Выборг» сядет нам на хвост.

Питт вскинул брови.

–   Что за «Андрей Выборг»?

–   Русское океанографическое судно, которое флотская разведка считает кораблем-шпионом. Последние полгода оно следит за поисками «Старбака» и все еще где-то поблизости, надеется установить местонахождение лодки. – Боланд замолчал, чтобы отпить кофе. – 101-е отделение потратило слишком много сил и средств, чтобы сохранить для нас видимость старого грузового судна. Мы не можем сейчас раскрыться.

–   Как видите, – сказал Денвер, – по документам «Марта-Энн» не принадлежит Флоту. В морской регистр США она занесена как торговое судно. И мы собираемся сохранить этот статус.

–   Разве Флот не тревожит, что «Андрей Выборг» в одиночестве вынюхивает вокруг?

–   А он не один, – серьезно сказал Боланд. – Четыре корабля все еще прочесывают море на севере. Флот никогда не прекращает поиски, какими бы безнадежными они ни казались. Если хотите, назовите это морской традицией, майор, но когда плывешь в море, вцепившись в обломок, а твой корабль затонул, очень приятно знать, что для твоих поисков не жалеют сил.

Нотацию Боланда прервал стук в дверь.

–   Войдите! – крикнул он.

Вошел молодой человек не старше девятнадцати-двадцати лет, в синем комбинезоне. На голове у него была белая мясницкая шапочка.

Не обращая внимания на Питта и Денвера, он заговорил с Боландом:

–   Прошу прощения, сэр, главный инженер докладывает, что двигатель готов, а боцман назначил экипаж на боевые посты.

Боланд взглянул на часы.

–   Хорошо. Передайте: через десять минут отдать швартовы и отойти.

–   Слушаю, сэр, – ответил молодой матрос. Он отдал честь, повернулся и исчез в рубке.

Боланд посмотрел на Денвера и довольно улыбнулся.

–   Неплохо. На сорок минут опережаем график.

–   Вертолет привязан? – спросил Питт.

Боланд кивнул.

–   Прекрасная птичка. Сможете все окончательно проверить при дневном свете.

Питт встал и подошел к иллюминатору. Он глубоко вдохнул, чтобы очистить легкие от сигаретного дыма. По сравнению с душным помещением воздух гавани казался раем.

–   Отвели для Дирка помещение? – спросил Денвер у Боланда.

–   Рядом с моей каютой есть свободная, держим для важных особ. Для Питта сделаем исключение, – саркастически ответил Боланд.

Питт без гнева и враждебности посмотрел на дым, поднимающийся от пепельницы. Такие издевки он переносил легко, словно сгонял с руки комара. Хантер – старый, хитрый лис: он не зря включил в команду двух человек совершенно разного темперамента.

–   Что ж, мне пора на берег, – сказал Денвер, нарушая неловкое молчание.

–   Буду время от времени слать вам открытки, – сказал Питт.

–    Вам стоит поднапрячься, – ответил Денвер; его губы скривились в улыбке, но взгляд оставался жестким. – Через три недели считая с сегодняшнего дня я сниму бар в отеле «Риф». И горе тому, кто туда не заглянет. – Он повернулся к Боланду. – Шифр у тебя есть, Пол. Мы с адмиралом будем следить за тобой через спутник. Когда найдешь «Старбак», передай по радио на частоте флота, что отключил все двигатели из-за сгоревшего подшипника. Мы получим твои координаты с точностью до миллисекунды.

Денвер подал руку Питту и Боланду.

–    Остается только пожелать удачи!

И, не дожидаясь ответа, резко повернулся и вышел из помещения.

Несколько минут спустя Денвер стоял на причале, облокотившись на поручень, и смотрел, как экипаж отдает швартовы и убирает трап. Он смотрел на правый борт «Марты-Энн», которая медленно двинулась к выходу из гавани. Смотрел на навигационные огни, пока мягкий гул судового двигателя не стих в отдалении. Тогда он бросил сигарету в темную маслянистую воду, сунул руки в карманы и устало пошел на стоянку.

Глава 8

Питт стоял у поручня на корме и лениво смотрел, как винты «Марты-Энн» взбивают воду. Пенная голубая с белым масса вращалась и постепенно исчезала в четверти мили за кормой, прежде чем море окончательно закрывало и излечивало гигантский шрам. Погода была теплая, небо ясное; дул ровный северо-восточный ветер.

С какими безумцами приходится ему иметь дело в последние дни, думал Питт. Изобретательная девушка, пытавшаяся всадить ему в спину шприц, убийца с желтыми от табака зубами, сволочь-адмирал, лейтенант-коммандер с нелепой татуировкой и маленький старпом, по-видимому, самый умный из всех.

И все же эта компания не смогла проникнуть в самые глубины его сознания. Это должен был сделать другой герой драмы, которому еще только предстояло выйти на сцену, – великан с золотыми глазами.

Почему он столько лет назад искал затерянный остров Каноли? Возможно, это просто был ученый, пытавшийся найти следы забытой цивилизации, или оккультист в плену мифов и легенд. А может, у него была более необычная цель? Что есть в легенде о Каноли такого, чего нет в бессмысленных историях о затерянном континенте Му или в многочисленных фантазиях об Атлантиде? Загадки Тихоокеанского Водоворота и Бермудского треугольника вполне реальны. На эти загадки должен быть какой-то ответ, тревожно думал Питт. Ключ, такой очевидный, что его никто не замечает.

–   Мистер Питт?

Мыслительную гимнастику Питта прервал молодой человек в синем комбинезоне.

Питт улыбнулся.

–   Чем могу быть полезен?

Матрос как будто собирался отдать честь. Он явно не знал, как обращаться со штатским, тем более на военном корабле.

–   Коммандер Боланд просит вас прибыть в рубку.

–   Спасибо. Уже иду.

Питт повернулся и пошел по стальной палубе мимо закрытых брезентом люков. Под ногами ритмично работали двигатели, продвигая корабль вперед в неподвижной воде и покрывая поручни и надстройки соленым туманом; краска блестела от влаги.

Питт поднялся по трапу на мостик. Боланд стоял на носу перед рулевым, глядя в бинокль на ослепительно-голубой горизонт. На мгновение он опустил бинокль и протер окуляры подолом футболки. Потом вернул прибор к глазам и снова принялся разглядывать обширную пустоту впереди.

–  В чем дело? – спросил Питт. Он выглянул в окно, но ничего не увидел.

–  Я подумал, вам нужно знать, – сказал Боланд. – Мы только что вошли в новый район поиска.

Он положил бинокль на полку, коснулся кнопки связи и резко сказал:

–  Лейтенант Харпер, говорит капитан. Стоп все машины. Ложимся в дрейф. – Он посмотрел на Питта. – Начинается работа.

Боланд знаком пригласил Питта на трап, который привел в коридор под мостиком. Они прошли несколько дверей в каюты, и Боланд остановился у одной, немного помедлив, он открыл ее.

–  Сердце операции, – объявил он. – Наша комната Флэша Гордона [8]8
   Герой комиксов и нескольких кинофильмов.


[Закрыть]. Четыре тонны электронного оборудования. Прошу посмотреть, как действует фантастическое чудо 101-го отделения.

И он показал на большую приборную панель в просторном помещении в восемьсот квадратных футов.

–  Этот прибор измеряет скорость звука и давление, переводит в цифровой формат и с указанием времени переносит на магнитную ленту. Это протонно-магнитный сенсор, он засекает любые металлические предметы на дне. Это мониторы подводных телекамер. – Боланд показал на размещенные среди оборудования четыре экрана. – Мы потому и легли в дрейф, чтобы выпустить за кораблем сенсоры и камеры и начать сканирование.

Питт рассматривал экраны. Камеры как раз опускали в воду: он видел, как волны ударяют в объективы, а потом те опускаются в безмолвие подвижной жидкой среды в солнечных пятнах. Две камеры передавали цвет, и казалось, что сине-зеленые тени плывут в бесконечность.

–   Далее: усовершенствованная сонарная система, – продолжал Боланд. – Она снимает подробную «звуковую» картину дна и всего, что на нем находится. У нас есть также система бокового сканирования, которая позволяет видеть на полмили в обе стороны от корабля. Ее сенсоры тоже плывут за кораблем.

–   Полоса обнаружения шириной в милю, – сказал Питт. – Впечатляющий проход через сектор поиска.

Питт отметил, что Боланд не знакомит его с членами экипажа, работающими за приборами. Если Боланду чего и не хватало, так это обычной вежливости. Питт поймал себя на том, что гадает, как Боланду удалось дослужиться до лейтенанта-коммандера.

–   А вот эта славная малышка, – гордо сказал Боланд, – самое сердце нашего предприятия. Компьютер «Селко-Рамси 8300». – Он показал на высокую панель со множеством огоньков и кнопок, стоящую над широкой клавиатурой. – Широта, долгота, скорость, направление, все возможности корабля. Короче, компьютер соединен с центральной системой управления и с этого мгновения до обнаружения «Старбака» будет управлять всеми действиями корабля.

–   Хорошая здесь санитария, – заметил Питт.

–   В каком смысле?

–   He требуется прикосновение руки человека.

Боланд наморщил лоб.

–   Что ж, можно сказать и так.

Питт через плечо оператора рассматривал надписи на панели.

–   Интересное устройство. Этим «Селко-Рамси 8300» можно управлять и перепрограммировать его из центра. А центр, по-видимому, в Перл-Харборе. Удобно для адмирала Хантера на случай, если нас постигнет судьба экипажа «Лили Марлен». При первых же признаках неприятностей они с Денвером возьмут управление системой на себя, развернут корабль и приведут обратно в порт. Он может потерять экипаж, но лучшее спасательное судно 101-го отделения вернется невредимым. Действительно интересно.

–   Вы разбираетесь в электронике, – медленно сказал Боланд. На лице его странным образом смешивались подозрительность и уважение.

–   Можно сказать, я знаком с большей частью того оборудования, что у вас на борту.

–   Все это уже видели?

–   По меньшей мере на трех океанографических исследовательских судах НПМА. У вас несколько более специализированное оборудование – в связи с более определенными задачами. Но наше чуть более передовое, потому что все-таки наши корабли научные.

–   Прошу прощения. – Боланд принужденно улыбнулся. – Я недооценивал ваши способности. – Он повернулся, подошел к офицеру, сказал ему несколько слов и вернулся. – Пойдемте, угощу вас выпивкой.

–   Правила Флота разрешают даже это? – улыбнулся Питт, несколько удивленный неожиданным проявлением дружелюбия со стороны Боланда.

Боланд ответил хитрой улыбкой.

–    Вы забыли. Технически мы гражданское судно.

–    Я горячий сторонник технического подхода.

Они направились к выходу, и тут дежурный офицер сказал:

–    Телевизионные камеры и датчики в рабочем режиме, капитан.

Боланд кивнул.

–    Хвалю за скорость, лейтенант. Приступайте...

–    Минутку, – перебил его Питт. – Из чистого любопытства хочу спросить: с какой глубины поступают данные?

Боланд вопросительно посмотрел на него, потом повернулся.

–    Лейтенант?

Тот уже склонился к сонару, внимательно глядя на черту, ползущую по бумаге.

–    Пять тысяч шестьсот семьдесят футов, сэр.

–    В этом есть что-то необычное? – спросил Боланд.

–    Глубина маловата, – ответил Питт. – Можно взглянуть на карту океанского дна?

Неожиданно Боланд вспомнил о правилах вежливости.

–    Дирк Питт, это лейтенант Стенли.

Питт кивнул.

–    Хорошо, Стенли. Посмотрим, что тут у вас. – Он оперся локтями о стол и всмотрелся в необычный контур, представляющий дно Тихого океана. – Где мы?

–    Вот здесь, майор. – Стенли поставил на карте небольшой крестик. – 32 градуса 10 минут северной широты, 151 градус 17 минут западной долготы. Мы должны находиться прямо над зоной Фуллертоновского разлома.

–   Так должна называться футбольная травма.

Боланд тоже склонился над столом.

–   Нет, зона разлома – это трещина в земной коре, шов, возникающий в океане между материками, когда они расходятся. Между этим местом и берегом Калифорнии таких трещин сотни.

–   Я понимаю, зачем вам понадобилась глубина. Согласно карте, до морского дна здесь должно быть свыше пятнадцати тысяч футов.

Стенли подчеркнул данные о глубине на их позиции.

–   Возможно, рядом подводная вершина, – сказал Питт.

–   Дно слева поднимается, – тихо сказал Боланд. – Двести пятьдесят футов за милю. Ничего необычного. Скорее всего, небольшое повышение.

Питт мотнул головой.

–   Вот только этого нет на карте.

–   Вероятно, еще не найдено и не отмечено.

–   Однако если склон продолжает подниматься, вершина не может быть далеко. Это ваш корабль, Пол, но, думаю, надо провести исследование. Сообщение капитана «Старбака» отправили неизвестные лица после исчезновения подводной лодки. Можно предположить, что лодка лежит где-то близко.

Боланд устало потер глаза.

–   Звучит логично, но вряд ли это единственная не отмеченная на карте подводная вершина. Их может быть еще пятьдесят.

–   Нельзя пропустить ни одну.

Боланд задумался. Потом выпрямился и посмотрел на Стенли.

–   Лейтенант, запрограммируйте курс в сторону повышения дна. Введите данные сенсора в компьютер и передайте управление рулем централизованному контролю. Докладывайте мне о любом неожиданном изменении глубины. Я буду в своей каюте. – Он повернулся к Питту. – Так как насчет выпивки?

Салазки с камерами и датчики сонара на буксирных тросах двигались за кораблем, центральная система управления руководилась компьютером, и через десять минут «Марта-Энн» начала медленный широкий поворот на восток. Рулевой курил в двери рубки, спицы штурвала медленно поворачивались туда– сюда, словно под действием невидимой руки. Корабль разрезал волны, экипаж деловито считывал и проверял показания многочисленных приборов, движущихся стрелок, разноцветных огоньков и мониторов.

Питт и Боланд полдня провели в капитанской каюте. Время тянулось медленно, датчики сонаров сообщали о том, что морское дно продолжает подниматься. Час, два, три часа. Питт изучал отчеты и данные о «Старбаке», а Боланд разрабатывал планы подъема на случай, если и когда «Марте-Энн» повезет. Шестнадцать тридцать. Матросы на палубе и в машинном отделении неизбежно заговорили о женщинах, только в рубке управления молчали, внимательно наблюдая за экранами и инструментами. Периодические доклады Стенли через интерком «дно продолжает подниматься» делали обстановку на корабле почти нормальной. Нет более скучного занятия, чем поиски затонувшего корабля.

В пять часов из микрофона вдруг послышался голос Стенли:

–  Дно поднялось на девятьсот футов за последние полмили!

Питт посмотрел на Боланда. Не сказав ни слова, оба вскочили и бросились в рубку управления. Стенли склонился к столу, делая пометки на карте.

–   Невероятно, капитан. Я впервые вижу такое. Мы в сотнях миль от ближайшего берега, а дно внезапно поднялось, сейчас оно всего в тысяче двухстах футах под поверхностью. И продолжает подниматься.

–   Очень крутой подъем, – сказал Питт.

–   Возможно, часть склона Гавайских островов, – предположил Боланд.

–   Мы слишком далеко к северу. Сомневаюсь, что это как-то связано с островами. Эта малышка совершенно одинока.

–   Тысяча сто футов, – громко сказал Стенли.

–   Боже! – тихо отозвался Питт. – Градиент – один фут подъема на два в длину.

Боланд резко произнес:

–   Если подъем не прекратится, мы врежемся в сушу. – Он стремительно повернулся к Стенли. – Отключите компьютер. Переходим на ручное управление.

На ответ Стенли потребовалось пять секунд.

–   Идем на ручном управлении, сэр.

Боланд взял микрофон связи.

–   Мостик? Говорит Боланд. Что видите на восемьсот ярдов прямо по курсу?

Металлический голос из динамика ответил:

–   Ничего, сэр. Горизонт чист.

–   Никаких признаков белой воды?

–   Никаких, коммандер.

Питт посмотрел на Боланда.

–   Спросите, каков цвет моря.

–   Мостик, изменился ли цвет моря?

Короткая пауза.

–   Слева примерно в пятистах ярдах от борта море чуть зеленеет.

–   Восемьсот, и подъем продолжается, – доложил Стенли.

–   Необычно, – сказал Питт. – Я ожидал, что возле подводной вершины море станет светло-голубым. Зеленый цвет означает подводную растительность. Очень странно. Морские водоросли в таком месте?

–   Морские водоросли не растут на кораллах? – спросил Боланд.

–   Да, и еще вода в этой части океана слишком теплая.

–   Четкие показания магнитометра, – произнес кудрявый блондин у консоли.

–   Где? – спросил Боланд.

–   Двести ярдов. Направление двести восемьдесят градусов.

–   Может, полоса руды? – взволнованно предположил Боланд.

–   Вторая отметка в трехстах пятидесяти ярдах, направление – триста пятнадцать градусов. Еще два объекта. Боже, да тут их множество!

–   Похоже на золотое дно, – хмыкнул Питт.

–   Стоп машины! – крикнул Боланд в микрофон.

–   Морское дно на ленте словно подпрыгнуло, – возбужденно сказал Стенли. – Четыреста пятьдесят футов, и подъем не прекратился.

Питт всмотрелся в телемониторы. Инерция продолжала нести «Марту-Энн» вперед, и на экране показалось морское дно. Морская вода рассеивала солнечные лучи, превращая их в узкие желтые столбы света, окруженные мягким сиянием; стало видно неотчетливое смешение цветов. На экране показалась рыба-единорог, она неподвижно висела в воде, осторожно разглядывая огромную тень корпуса над собой.

Боланд положил руку на плечо человеку, сидевшему за магнитометром.

–  Когда пройдем над первым затонувшим судном, отметьте направление на следующее. – Он повернулся к Стенли. – Свяжитесь с лейтенантом Харпером в машинном отделении. Велите держать самый малый.

В рубке воцарилась напряженная тишина. Прошло две минуты, две бесконечные минуты. Все ждали появления на экране останков давно затонувшего корабля.

Теперь на мониторах было хорошо видно морское дно. Растительность необычная и роскошная, тогда как дну полагалось быть голым и безжизненным, как лунная поверхность. Ни следа кораллов, водоросли с широкими листьями и другие, бледно окрашенные, цеплялись за скалистое неровное дно, постоянно меняя оттенки в неверном свете, приходящем с поверхности. Питт был заворожен. Все равно что смотришь на затонувший восточный сад.

Длинноволосый молодой человек за сонаром равнодушно произнес:

–  Идем над останками первого корабля, коммандер.

–  Хорошо, приготовиться к компьютерному сканированию.

–  Для протокола? – спросил Питт.

–  Для опознания, – ответил Боланд. – У нас есть база по всем исчезнувшим кораблям. Постараемся сопоставить данные наблюдений с теми, что есть в компьютере. Надеюсь, мы уговорим море выдать нам еще несколько тайн.

–  Вот он, – сказал Стенли.

Три пары глаз устремились на экран. Пугающее, непривычное зрелище. Корабль, вернее, то, что от него осталось, густо зарос водорослями. К небу в гротескном, безнадежном отчаянии устремлялись две мачты, фок и бизань. Единственная труба уцелела, но покрылась густым слоем ржавчины, на палубе повсюду разбросаны непонятные куски металла. На глазах у всех из иллюминатора, извиваясь, выскользнула мурена, угрожающе раскрывая и закрывая пасть.