Текст книги "Кто не молчит, тот должен умереть"

Автор книги: Клаус Полькен

Соавторы: Хорст Сцепоник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

«ЧЕРНАЯ РУКА»

В цивилизованном обществе закон держится на морали, как корабль на море.

Из речи федерального судьи Эрла Уоррена, 11 ноября 1962 г., Нью-Йорк

Новый Орлеан, 1890 год. Этот крупнейший город американского штата Луизиана, уступивший славу называться столицей штата менее значительному Батон-Руж, этот важный портовый город, основанный французами в 1718 г. в дельте Миссисипи, переживал период небывалого экономического подъема. После длительной и кровопролитной гражданской войны, в которой промышленники Севера подавили политическое господство богатых плантаторов-южан, в городах Юга стала насаждаться индустрия, и Новый Орлеан захлестнула волна промышленного бума.

С 1890 г. в Новый Орлеан отовсюду начали стекаться эмигранты. Не малого труда стоило им обжиться в чужой стране и выстоять в повседневной беспощадной борьбе за существование. Традиционно в Соединенные Штаты эмигрировали жители Скандинавских стран, Ирландии, Германии, поэтому выходцам из других стран приходилось особенно тяжело. С 1890 г. резко возросло число эмигрантов из южноевропейских стран, и первым поселенцам Североамериканского континента пришлось вскоре приноравливаться к новым, непривычным для них соседям, которые в свою очередь с большим трудом привыкали к необычной для них обстановке. Поэтому иммигранты-соотечественники вынуждены были держаться друг друга. В этой обстановке «мафиозный инстинкт», побуждающий людей во имя того, чтобы выжить, обзаводиться покровительством вне и помимо государства, не только уцелел, но и обострился. И нет ничего удивительного в том, что часть эмигрантов переняла такое типично американское явление, как гангстерская шайка. Банды преступников, созданные некогда беззастенчивыми политиканами для запугивания избирателей в период предвыборной борьбы, переродились со временем в организованные банды преступников. Наряду с ограблениями банков, вымогательством и кражами профессиональные бандиты остались верными политике. Если нужно было прекратить забастовку, устранить неугодного политического деятеля, то за хорошую плату они были готовы сделать это. К услугам бандитов охотно и часто прибегали предприниматели для укрепления власти над рабочими или для устранения конкурентов. К тому времени в Соединенных Штатах использование преступников капиталистами стало обычным делом, поскольку только сильнейший имел шанс выжить в беспощадной конкурентной борьбе.

Члены шаек – вскоре за ними закрепилось название «гангстеры»,[30]30
  От Gang (англ.) – «шайка», «банда».


[Закрыть] как правило, рекрутировались из самых низших социальных слоев общества, ужасающая бедность которых создавала благодатную питательную среду для роста деклассированных элементов. В Соединенных Штатах, в которые ежегодно переселялись сотни тысяч людей, эмигранты, в своем большинстве не имевшие никакой квалификации, составляли основную часть. Не зная языка и обычаев страны, подвергаясь национальной, а зачастую и религиозной дискриминации, большинство эмигрантов жило в трущобах, как в гетто. В любых нарушениях переселенцами гражданских и уголовных законов усматривалась особая жестокость, а пресса называла их «нетипичными для Америки явлениями». Когда безработные и голодающие сотнями тысяч покидали Зеленый остров (Ирландию. – А. С.), пресса, не жалея красок, расписывала преступления, совершаемые ирландцами, а когда евреи, спасаясь от погромов и деспотизма, бежали из царской России в Соединенные Штаты, американские газеты истошно кричали о бесчинствах еврейских банд. Таким образом, у среднего американца сложилось представление, будто коллективно совершаемые преступления были импортированы в США.

В этих условиях в среде сицилийских эмигрантов, у которых были еще свежи в памяти воспоминания об отечественной мафии, зародился эмбрион «новой» («второй». – А. С.) мафии. Ее первыми жертвами стали крестьяне-соотечественники. С ними было меньше всего хлопот. Если у итальянского лавочника просили «мзду» в обмен на «защиту», то долгих объяснений не требовалось. Лавочник или ремесленник платил и, жалуясь приятелю или соседу, говорил: «Видишь, Джузеппе, ничего не изменилось. Мафия повсюду с нами».

При такой постановке дела мафиози Нового Света начали быстро богатеть. В 1890 г. каждый в Новом Орлеане знал о банде мафиози «Черная рука». Как это ни парадоксально звучит, но мафиози чрезвычайно гордились и названием своей банды, будто заимствованным из бульварного криминального романа, и подметными письмами с «предостережениями» и угрозами, подкрепленными наивно-таинственными знаками.

Новоорлеанская полиция, которой были известны все гангстерские банды, по отношению к «Черной руке» проявляла странную пассивность. Ни для кого из жителей города не было тайной, что бандой итальянских уголовников руководили братья Антонио и Карло Матранга, иммигрировавшие из Палермо. В Новом Орлеане они открыли вначале овощную лавку, а затем приобрели фирму по импорту фруктов. Обосновавшись в Новом Орлеане, «Черная рука» первым делом захватила контроль над портом, главным перевалочным пунктом растущей торговли фруктами. Ни одно судно в порту не разгружалось до тех пор, пока судовладельцы не уплачивали братьям Матранга установленной дани.

Разумеется, этого не могла не заметить общественность. Однако было немало упрямых, неверующих и просто наивных людей, полагавших, что мафия – это чисто сицилийское явление, не характерное для Америки. Среди этих людей были и откровенные завистники, которые сами охотно прибрали бы власть над Новоорлеанским портом.

В те годы в порту Нового Орлеана было совершено немало зверских убийств.

Суд Линча в Новом Орлеане

Комиссар новоорлеанской полиции Дэвид Хеннесси однажды с удивлением констатировал, что его подчиненные – большей частью итальянского происхождения – были, очевидно, слепыми и глухими: они ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знали. Он был вынужден сам взяться за расследование преступлений в порту. В результате удалось выяснить, что причиной была борьба между братьями Превенцано, сицилийцами, и братьями Матранга, которые там уже хозяйничали.

Через несколько недель Хеннесси собрал достаточно компрометирующих материалов против обеих конкурирующих банд, и прокурор, ознакомившись с делом, поддержал обвинение. Был созван суд присяжных.

Накануне передачи дела в суд комиссар решил еще раз внимательно посмотреть весь материал, чтобы представить полный список преступников и подстрекателей. Поздно вечером, закончив работу, он решил пешком направиться домой. Неожиданно на углу прогремело несколько пистолетных выстрелов. Хеннесси рухнул на землю. Умирая, комиссар успел прошептать прибежавшему на выстрелы полицейскому: «Это были даго!»

На следующее утро Новый Орлеан бурлил, как котел ведьм. У всех на устах было слово «даго» (собака) – презрительная кличка, данная американцами итальянцам-иммигрантам. Мнение жителей города было единодушным: в своих действиях «Черная рука» зашла слишком далеко. И хотя Новый Орлеан славился как самый погрязший в коррупции город в США, убийство здесь считалось позорнейшим преступлением. Вскоре были арестованы и предстали перед судом 19 сицилийцев – участников и подстрекателей убийства комиссара полиции Дэвида Хеннесси. На процессе выступили 60 свидетелей, некоторые из них опознали убийц. Но «Черная рука» никогда не мелочилась, если дело касалось правосудия. Для защиты убийц были мобилизованы лучшие адвокаты. И не без успеха. Лишь трое мафиози были осуждены к различным срокам тюремного заключения, а с остальных обвинение было снято. Насколько продажен был Новый Орлеан!

Этот случай переполнил чашу терпения большинства граждан города. Даже те, кто раньше лишь пожимал плечами, узнав об очередном факте коррупции, теперь негодовали, возмущаясь столь мягким приговором. 13 марта 1891 г., через два дня после завершения процесса, жители Нового Орлеана устроили митинг протеста против несправедливого решения суда. Он начался относительно спокойно, однако постепенно страсти разгорелись, и вскоре тысячная толпа горожан ринулась к городской тюрьме. Никто и не пытался остановить разъяренных жителей, когда они, выломав тюремные ворота, бросились на поиски сицилийцев, все еще находившихся в заключении. Разбушевавшаяся толпа выволокла двух сицилийцев на улицу, избила их и тут же повесила на уличных фонарях. Девять остальных мафиози силой заставили подняться на тюремную стену. По команде толпа выстрелила в них из охотничьих ружей и револьверов, а затем трупы мафиози были разорваны на куски. В портовом городе на Миссисипи произошло крупнейшее в истории США массовое линчевание.

Резня в Новом Орлеане свидетельствовала, что в некоторых районах США между иммигрантами и коренными жителями сложились чрезвычайно напряженные отношения. И штурм новоорлеанской тюрьмы показал, как легко можно было использовать эту напряженность. Последствия событий в Новом Орлеане, подробные сообщения о которых пресса быстро разнесла во все концы Соединенных Штатов, не заставили себя ждать. Для иммигрантов итальянского происхождения они обернулись усилением недоверия к ним со стороны коренных жителей страны и вызвали новую волну расовой дискриминации. Этот инцидент оказал влияние и на государственные отношения между Италией и Соединенными Штатами. Итальянский посол в Вашингтоне вручил представителю правительства США ноту протеста против широкой кампании клеветы, поднятой американскими газетами, называвшими в своих статьях всех без исключения итальянцев мафиози. Итальянский король угрожал разрывом дипломатических отношений. В конце концов дело удалось замять: США выплатили Италии 30 тыс. долл. в качестве компенсации за причиненный «ущерб» – одиннадцать убитых убийц. Власти Нового Орлеана закрыли на все это глаза. Им было выгодно свалить ответственность за все преступления на «даго» – итальянских иммигрантов, чтобы тем самым отвлечь внимание общественности от своих собственных преступлений.

«Зеленые»

Губернатор Нового Орлеана Джозеф А. Шекспир в своем отчете городскому совету констатировал: «Наше общество не может быть здоровым, пока внутри него существует такая организация («Черная рука». – Авт.). Эта организация должна быть уничтожена, иначе обществу грозит гибель. Сицилийцы, переселившиеся в нашу страну, должны стать гражданами Америки и уважать ее законы, или им нет места среди нас».

Но «Черная рука» обосновалась в обществе, где правил волчий закон буржуазного общества. Сообразно с ним и жила эта преступная организация, хотя, нужно признаться, делала она это более грубо, неуклюже и открыто, чем само общество. Она стала неотъемлемой частью этого общества, нашла в нем питательную среду для своего развития. Поэтому война гангстеров и убийство полицейских в Новом Орлеане были не концом, а началом развития организованной преступности в США. С этого времени тайные гангстерские организации сицилийского и американского происхождения начали расти как на дрожжах повсюду в США.

Весной 1915 г. мафиози обосновались в Сент-Луисе, городке, расположенном вниз rio течению Миссисипи. Свою организацию они назвали «Зеленые». По старой доброй традиции мафиози начали с того, что взимали со своих соотечественников «налог на защиту». Сколотив таким образом «капитал», «Зеленые» занялись торговлей скотом. Постепенно мафиози «монополизировали» оптовую торговлю мясом, используя при этом испытанные методы «уговоров» и «настойчивых предупреждений». Строптивых в назидание остальным устраняли физически. В течение нескольких лет «Зеленые» убили более тридцати «несговорчивых».

Убийства мафиози совершали не только в Сент-Луисе, но и в Чикаго. Здесь тайное «братство» преступников, верное традициям Нового Орлеана, также называлось «Черная рука». В 1850 г. Чикаго, названный так по имени небольшой индейской речки, на которой был заложен город, насчитывал лишь 15 домов и 100 жителей. Но уже в 1875 г. этот город, население которого приближалось к миллиону, стал одним из крупнейших в мире центров торговли зерном, скотом, мясом и древесиной. Чикаго переживал промышленный бум. Лихорадочное развитие американского капитализма, наиболее отрицательные черты которого как в фокусе сконцентрировались в этом городе, создало на рубеже столетий идеальные условия для роста преступности. В начале нашего века наметилась отчетливая тенденция, что вскоре Чикаго станет первым в Америке городом по совершаемым в нем преступлениям: в 1910 г. – 25 нераскрытых убийств, в 1911 г. – 40, в 1912 г. – 33, в 1913 г. – 42.

Чикагская полиция приписывала все преступления «Черной руке». Чаще всего сообщения о них поступали из «Малой Италии». Это итальянское гетто Чикаго, расположенное между Вест-Тейлор-стрит, Гранд-авеню, Оук-стрит и Уэнтворт-авеню, американцы пренебрежительно называли «зоной спагетти». В мае 1913 г. граждане второго по величине города США в передовой статье газеты «Чикаго дейли ньюс» прочли: «За 93 дня, прошедших с начала этого года, в «зоне спагетти» взорвалось 55 бомб. Эти взрывы служат настойчивым предупреждением несговорчивым. По мнению одного опытного детектива, уже много лет работающего в итальянском квартале, среди каждых десяти человек, регулярно уплачивающих мафии дань, находится по меньшей мере один упрямец, который сопротивляется до тех пор, пока его не предупредят бомбой. Если это так, то с 1 января «Черная рука» взимала дань с 550 человек. Мафиозо по кличке Грязный Мит никогда не просит меньше 1000 долларов. Хорошо информированные лица оценивают ежегодную дань «Черной руке» в размере полумиллиона долларов».

Однако, несмотря на столь неприкрытую преступную деятельность мафии, чикагская полиция находилась перед непреступной стеной молчания. Омерта́ действовал и по другую сторону Атлантики. Бомбы и письма с угрозами говорили своим собственным языком. У случайно арестованного мафиозо Джозефа Джените полиция нашла одно такое неотправленное письмо. Вот его содержание: «Глубокоуважаемый господин Сильвани! Будьте добры дать мне 2000 долларов, если, конечно, Вам дорога жизнь. Надеюсь, что моя просьба не слишком обременит Вас. Прошу Вас в течение четырех дней положить деньги на порог Вашего дома. В противном случае обещаю, что через неделю сотру в порошок Вас и всю Вашу семью. В надежде остаться Вашим другом – Черная рука».

Итак, Новому Орлеану грозила опасность потерять репутацию самого преступного города, поскольку появился такой конкурент, как Чикаго. Через несколько лет «Черная рука» вышла за рамки своей традиционной деятельности и пустила корни в самых различных сферах торговли и ремесел. В то время как у Вердена и на Сомме крупные империалистические акулы вели борьбу за мировое господство, чикагские гангстеры – среди них итальянцы – не менее ожесточенно боролись за господство над городскими районами.

В 1916 г. гангстеры начали войну за 19-й район Чикаго, которую назвали «кровавой». С 1888 г. этот район полностью находился под контролем Айрена Джона Пауэра и его банды. И когда Энтони д’Андреа, бывший каторжник, бывший священник и содержатель публичного дома, вступил с ним в открытую борьбу, Пауэр полагал, что поступил очень умно, заключив с сицилийцем Франко Ломбардо союз. Однако в феврале 1916 г. д’Андреа был убит парнями в пивной Ломбардо. Пока Чикаго не созрел для безраздельного господства мафии.

Убийство лейтенанта полиции

«Черная рука» обосновалась и в Нью-Йорке, столице восточного побережья, захватив, по обычаю, контроль над портом и оптовой торговлей мясом, рыбой и фруктами. Нью-йоркская полиция впервые в истории Америки организовала специальный отдел по борьбе с мафией, во главе которого был поставлен лейтенант Джозеф (Джо) Петрозино, уроженец Палермо. Ребенком вместе с родителями Джо переселился в США и получил американское гражданство.

В начале 1909 г. шеф нью-йоркской полиции Теодор Бингхэм вызвал к себе Джо Петрозино и дал ему секретное задание изучить на месте методы работы мафии, установить каналы-проникновения преступных элементов из Италии в США и, действуя в контакте с итальянской полицией, пресечь связи между сицилийской мафией и американской «Черной рукой».

В приподнятом настроении 27-летний лейтенант нью-йоркской полиции покинул Американский континент. Солидную долю усердия и честолюбия молодого офицера полиции дополняло рекомендательное письмо шефа нью-йоркской полиции Бингхэма: «Лейтенанту Петрозино поручено произвести секретное расследование деятельности преступников итальянского происхождения, проживающих на территории Соединенных Штатов или имеющих намерение переселиться туда. Мы будем чрезвычайно признательны, если Вы сможете оказать лейтенанту Петрозино посильную помощь в его миссии…»

Секретный характер миссии требовал, чтобы лейтенант Петрозино путешествовал инкогнито. Поэтому ему был выдан паспорт на имя Гульельмо ди Симони. Прибыв в Рим, он нанес визиты министру внутренних дел Италии Пеано и шефу полиции Леонарди. Оба заверили лейтенанта в том, что окажут ему всемерную поддержку.

Заручившись этими обещаниями, 28 февраля Петрозино прибыл в Палермо. Там он остановился в первоклассном отеле «Отель де Франс» на пьяцца Марина. Из соображений безопасности и конспирации корреспонденцию Петрозино отправлял через солидный банкирский дом «Банка коммерчиале итальяна».

Но все старания молодого лейтенанта полиции были обречены на неудачу: задолго до того, как Петрозино вступил на апельсиновый остров, глава сицилийской мафии дон Вито Кашо Ферро был предупрежден американским филиалом о секретной миссии американского детектива. Дон Вито, прошедший в молодости «курс обучения» в американской «Черной руке», ни на минуту не упускал Петрозино из виду. Его люди следили за каждым шагом американца. Его первое донесение нью-йоркской полиции также попало в их руки. Петрозино, усиленно искавший в Палермо контакты с посредниками мафии, не догадывался, что за каждым окошечком высокоавторитетного «Банка коммерчиале итальяна» сидел член «Общества чести». Мафиози, неотступно следившие за Петрозино, вскоре обнаружили его особый интерес к достопримечательностям Палермо, и, когда они донесли об этом почтенному дону Вито, глава мафии принял дьявольское решение.

12 марта один из агентов сообщил дону Вито, что шпик Петрозино направляется к памятнику Гарибальди на пьяцца Марина. В это время дон обедал у своего друга. Он попросил у хозяина извинение за то, что вынужден будет ненадолго отлучиться. Дон Вито застал Петрозино у памятника герою борьбы за освобождение Италии и хладнокровно, четырьмя выстрелами из револьвера убил лейтенанта нью-йоркской полиции. Затем главарь сицилийской мафии не спеша сел в пролетку, на которой приехал, и возвратился к своему другу, чтобы продолжить обед. Более сотни человек находилось на пьяцца Марина в момент совершения этого преступления. Однако, когда полиция стала искать свидетелей, одни не слышали даже выстрелов, другие, к сожалению, не видели преступника, а третьи не узнали его. Омерта́ надежно защитила дона Вито.

Во всех нью-йоркских газетах появилось под крупными заголовками сообщение о гибели Петрозино. Президент США Теодор Рузвельт лично почтил память убитого офицера полиции. Вдова Петрозино получила за своего мужа золотые часы и ежегодную пенсию 1000 долларов. Шеф нью-йоркской полиции Бингхэм по поводу гибели своего сотрудника, который так и не выполнил в Палермо порученного ему дела, ограничился суровыми словами предостережения: «Я надеюсь, что это убийство отчетливо показало американскому народу всю серьезность опасности, которую представляет для нас мафия».

Шеф полиции Палермо клятвенно заверил американские власти, что сделает все от него зависящее для ареста убийц Джо Петрозино; однако дальше заверений дело не пошло, убийцы так и не были найдены.

Еще долгое время после этого случая сицилийские мафиози, смакуя подробности, рассказывали притчу о «гениальной проделке» почтенного дона Вито, который собственноручно проучил полицейского шпика из Америки.

ВЗЛЕТ АЛЬ КАПОНЕ

Джонсон. Я думаю, у настоящего рэкетира не должно быть угрызений совести, да и самой совести. Он должен быть уверен, что делает такое же дело, как и все остальные люди.

Сенатор Коупленд. По его мнению, он ничем не хуже некоторых финансовых тузов?

Джонсон. Именно так он и полагает.

Из допроса Альберта В. Джонсона, судьи из Льюисбурга, штат Пенсильвания, в сенатской комиссии Коупленда, 1934 г.

16 января 1920 г. в Соединенных Штатах вступила в силу 18-я поправка к конституции страны, принятая в конгрессе большинством голосов. Первый раздел гласил: «Через год после ратификации настоящей статьи в Соединенных Штатах и на всех подвластных им территориях запрещаются производство, продажа или перевозка, а также ввоз или вывоз опьяняющих напитков для потребления».

16 января 1920 г. в городе Норфолк, штат Вирджиния, евангелист Билли Санди во время церемонии символического погребения гроба с Джоном Ячменное Зерно, олицетворением опьяняющих напитков, произнес вдохновенную проповедь. Патетически воздев руки, Санди воскликнул: «Прощай, Джон! Ты был подлинным врагом бога и другом дьявола! Я всей душой ненавижу тебя!»

16 января 1920 г. в Соединенных Штатах был введен «сухой закон». Легально нельзя было хранить ни ячменное пиво, ни виски. Однако не все граждане в «богом избранной стране» ненавидели до глубины души алкоголь. Напротив, люди, не проявлявшие ранее интереса к алкоголю, после запрета начали выпивать. Спрос на горячительные напитки стал выше, чем прежде. В алкогольной индустрии появились новые понятия: муншайнер, бутлеггер, спикизи. Муншайнер[31]31
  От Moonshiner (англ.) – «лунный свет».


[Закрыть] – подпольный самогонщик – тайно, по ночам, при свете луны, изготовлял виски. Бутлеггер[32]32
  От Bootlegger (англ.) – «нелегально торговать спиртным».


[Закрыть] – контрабандист – доставлял в страну запрещенное зелье через океан или через канадскую границу. В спикизи[33]33
  От Speakeasy (англ.) – «тихо говорить».


[Закрыть] – нелегальном притоне – шепотом с многозначительным подмигиванием заказывали чай и в чайной чашке получали горячительный напиток. На нелегальной торговле алкогольными напитками можно было заработать фантастические прибыли. Бутылка виски, приобретенная за 15 долл. за пределами США, приносила прибыль от 70 до 80 долл. Однако контрабанда алкогольных напитков была отнюдь не безопасным занятием. В борьбе с полицией приходилось прибегать к всевозможным уловкам, и прежде всего нужно было иметь хорошо налаженную организацию. Таким образом, торговля алкогольными напитками стала сферой деятельности растущих как на дрожжах или уже существовавших гангстерских банд. Лишь они могли скоординировать множество «профессий», связанных с торговлей алкоголем.

В этом деле нужен был моряк, который бы доставлял виски через море или океан. Банда должна была быть уверена в том, что он, получив для оплаты товара несколько десятков тысяч долларов, не возвратится с пустыми руками и не расскажет какую-нибудь историю о нападении, во время которого у него отняли все деньги. Далее, необходим был владелец грузовика, который находился бы вне подозрений у полиции и к тому же сумел бы подкупить полицейского, дать ему сколько следует – не слишком много, но и не слишком мало. Наконец, следовало создать обширный аппарат для продажи товара.

Еще в 1920 г. гангстеры вошли в большой бизнес. На время Чикаго стал столицей алкогольной контрабанды. В число банд, занимавшихся этим бизнесом, входила также «Черная рука». В лице Большого Джима – Колозимо она долгое время имела опытного и осторожного вожака. В 1915 г. другой мафиозо, Джонни Торрио, переселился из Нью-Йорка в Чикаго и дослужился здесь до адъютанта Колозимо. В Нью-Йорке с 1911 г. он держал под жестким контролем порт, за что получил кличку Грозный Джон.

В 20-х годах в Чикаго проживало уже около 130 тыс. итальянцев, составлявших надежный источник для дальнейшего расширения власти «Черной руки». К моменту вступления в силу «сухого закона», запрета на изготовление и сбыт спиртных напитков, Колозимо уже держал под своим контролем северную часть Чикаго. Именно в эти годы Торрио вызвал из Нью-Йорка молодого Аль (Альфонса) Капоне, который оказывал ему услуги в Нью-Йорке.

Капоне не был сицилийцем, он родился в Неаполе в 1899 г., позднее вместе с родителями эмигрировал в Америку. Альфонс вырос в «Малой Италии» в Нью-Йорке, в трущобах итальянского гетто, где нашли прибежище нищие иммигранты из Сицилии. Для преступлений здесь была особенно благодатная почва. Подростком Капоне входил в молодежную банду, члены которой, следуя примеру взрослых, обкрадывали овощные лавки. В одной из драк он получил глубокую ножевую рану на левой щеке. С этих пор Альфонс носил кличку Лицо Со Шрамом. Молодой мафиозо был принят в банду Грозного Джона. С этого времени Торрио становится кумиром Капоне, со своей стороны Торрио убеждается в способностях молодого мафиозо.