Текст книги "Меч Зарины"

Автор книги: Клара Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

ВОЗВРАЩЕНИЕ

– Зарина, посмотри, какое небо! Словно черное покрывало, затканное серебром. Не ты ли выткала его, моя любимая? ― Фамир, ты словно только что родился и впервые увидел ночь. А рассвет ты видел? Погоди немного, погаснут эти маленькие светильники, которые люди называют звездами, и ты увидишь, как прекрасна заря. Взойдет солнце и принесет нам новый день. Как ты думаешь, много ли нам отпущено радостных дней?

– Щедрая богиня не поскупится, она вознаградит нас за наши страдания. Ты заслужила много-много радостных дней, Зарина. Пусть все горести останутся на чужбине...

Весело трещали сучья костра. Весело светили звезды, и счастьем горели глаза. Ярко вспыхнувшее пламя вдруг вырвало из тьмы черные силуэты коней и лицо Фамира, словно вылепленное из красной глины.

– Как хорошо, что ты попал в это чудесное озеро,

Фамир! Значит, черная грязь лечит проказу? Или не проказа это была вовсе?

– Ты, Зарина, принесла мне исцеление. Когда ты позвала меня и я в страхе бежал, боясь, что ты прикоснешься ко мне, я вдруг увидел озеро и бросился в него. Сама богиня привела меня к этому озеру. Я случайно его нашел, а оно принесло нам счастье. Я думаю, что оно целебное. А может быть, охранники ошиблись и у меня вовсе не было проказы. Они хотели сделать меня еще более несчастным, чем может быть раб, и они это сделали. Так бы я и скитался, как лютый зверь.

– Забудем все дурное, Фамир! Посмотри, как прекрасна заря! Какое светлое утро! И каждый день будет таким...

– Я уверен, что каждый день будет радостен. Но послушай, -Зарина... Или мне кажется?.. В стаде какое-то смятение. Что бы могло случиться? Братья наши спят. И девушки отдыхают. Три дня неслись, не зная устали. Истомились. Однако разбудим Ишпакая... Мне кажется, пастухи кричат.

– Беда! Беда! ― послышался отчетливый крик пастухов.

Зарина и Фамир, схватив луки, побежали к стаду. По дороге Фамир, разбудил Ишпакая и табунщиков. Странная картина представилась им. На стадо напали львы. Старый лев и могучая львица с рычанием раздирали свои жертвы, а их детеныш, совсем еще небольшой львенок, приготовился к прыжку. В опасности был пастух, который пытался разогнать хищников своей громадной плетью. Он поднимал плеть высоко над головой и со свистом опускал ее. Еще одно мгновение ― и львенок загубит пастуха. Фамир ловко попал в цель. Львенок свалился, пронзенный стрелой. Нo львица, почуяв опасность, бросила свою добычу, и не успели всадники очнуться, как разъяренная хищница вцепилась в лошадь табунщика. Лошадь поднялась на дыбы, но тут львица заметалась, ее настигла стрела Зарины. Фамир добил ее своим мечом. Ишпакай стал прицеливаться в льва, но хищнику удалось бежать. И тут все увидели, как поживились львы этой ночью: десять задранных баранов и лошадь табунщика. Зарина и Фамир освежевали шкуры львицы и детеныша ― редкие трофеи для саков.

– Вот и день настал! ― весело воскликнул Фамир. ― Солнце взошло и обласкало нас. Принесем ему щедрую жертву. Ишпакай, приведи из табуна красивого и быстрого жеребца. Мы ушли от царя царей, но могли бы погибнуть от царя зверей.

И снова двинулся в путь караван. Теперь ему не страшны были марды. Отряд Зарины больше не боялся разбойников. Сто пятьдесят молодых воинов, бывших пленников Дария, служили хорошей защитой. А пока они шли по зеленым долинам и с восхищением осматривали бескрайние поля, опоясанные цепью гор. Все радовало их в пути. Каждую минуту они ощущали счастье свободы.

Молодым сакам очень хотелось насладиться охотой, да и дичь была сейчас не лишней. У отряда оставалось не так уж много припасов. Ишпакай говорил, что скоро на пути каравана встретится река, в которой можно будет добыть рыбу, а поблизости ― болото, где много птицы.

– Чудесно это! ― говорил Фамир. ― Теперь нас все радует. Как ни стараюсь забыть прошедшее, а оно вспоминается. Трудно себе представить, что было бы с нами, если бы не вы, отважные амазонки.

– Я не поверю, чтобы вольные саки покорились персам,― говорила Спаретра. ― Вы бы и без нас бежали.

– Саки никогда и никому не покорялись, ― вмешался в разговор Саксафар. ― Через несколько дней, как только нас пригнали строить крепость, каждый стал готовиться к побегу.

– Как же вы готовились?

– Каждый принес в свое логово камни, из которых мы сделали потом что-то вроде острых ножей. Это нужно было для того, чтобы перетереть звенья цепи и дать свободу рукам. Мы хранили эти камни в одной из пещер. Туда же мы сносили дикие коренья и сухие ягоды. У нас не было ни одного лука и ни одной стрелы, а как уйдешь без этого? Чем перебьешь охранников? Трудно было без бронзового ножа, без меча. Острием камня мы сделали несколько луков и несколько стрел. Все это осталось в пещере. И знают об этом только злые духи.

– И мы видели злых духов в пещере! ― воскликнула Спаретра.

– Они пронеслись над нами и даже задели мое плечо, ― подхватил Фамир. ― Это случилось в первый наш приход в пещеру. Приходили мы ненадолго, когда удавалось незаметно отлучиться. И вот, когда увидели, что это убежище злых духов, решили больше туда не ходить. Но прошло немного времени, и мы поняли, что не следует бояться этой пещеры. Ведь духи не причинили нам зла, значит они покровительствуют нам. К тому же мы рассудили, что, если бы сами персы не боялись злых духов, они превратили бы эту пещеру в царскую сокровищницу, так она была богата и красива. Но персы не пришли сюда. Почему бы нам тогда не воспользоваться этим? Подумав так, мы стали смелее. Мы даже обламывали куски сверкающего камня, хотели потом увезти к себе домой.

– Хорошо, что духи не сделали вам зла.

– Мы даже не всегда их видели. Иной раз они с шумом проносились над нами, а бывало, что и не показывались. Но мы редко приходили в пещеру. От зари до заката, обливаясь потом и задыхаясь от пыли, мы добывали камень для крепости. В цепях и ошейниках мы укладывались спать на голой земле в своем загоне. Когда удавалось отложить для побега горсть ячменя или сорвать немного диких ягод вблизи каменоломни, мы радовались, что настанет день и нам удастся бежать. Мы часто вспоминали Кидрея и жалели, что нас угнали в эту каменоломню. Там, на строительстве дворца, было легче. Но после того как бежал Кидрей, они угнали нас. Как хорошо, что вы пришли, наши избавители! А ведь мы не ждали спасения из дому. Мы знали, что у Миромира нет такого крепкого войска, какое нужно для войны с Дарием. Разве простым луком и скифской стрелой возьмешь такие крепости? Мы строили крепость, где стены были толщиной в четыре локтя. Нам бы воздвигнуть такие у берегов Яксарта!

– И у нас будут такие, ― уверенно сказал Фамир. ― Но прежде будем строить дома, срубы деревянные. Мы и пахарей своих будем иметь. Сейчас мы редко едим пшеничную лепешку, лишь тогда, когда удается обменять своих овец на зерно. Да еще рыщем по степям в поисках скифов-пахарей. А почему бы нам самим не возделывать землю? Разве на берегах Яксарта не вырастет хорошая пшеница?

– Вот еще что придумал! А кто уйдет с табунами? Кто погонит овец в горы? ― спросила Спаретра.

– Одни пойдут со стадами, другие будут землю возделывать. Когда нас гнали через селения Персиды, мы видели, как много у них и пастухов и пахарей. Персы хитрые. У них каждый сановник имеет земли, и все они возделаны. Много у них пахарей! В каждом доме слышен стук песта ― хозяйки разбивают зерна. И нам бы такой достаток!

– Скажи, Фамир, ― спросила Зарина, ― почему ты не ушел в ту пещеру, где были спрятаны ваши луки со стрелами и запасы пищи в дорогу? Ты бы мог там прожить...

– Так мог поступить только подлый злодей. Лишить братьев надежды на спасенье! ― воскликнул Фамир. ― Я бы скорее умер от голода, чем сделал такое!

Уже вечерело, когда отряд подошел к реке.

– О, как разлилась река! ― забеспокоился Ишпакай. ― Когда мы шли сюда, мы легко перебрались с того берега. А теперь как несется! Берега залиты.

– Плоты сделаем, ― предложил Фамир. ― Срубим вот эти деревья и сделаем плоты. Топоры у нас есть, и ремни кожаные найдутся.

– Тогда за дело! ― крикнула Зарина. ― Амазонки, помогайте. Не будем отдыхать!

Вскоре на берегу реки под ночным небом зазвенели топоры, повалились деревья и весело затрещали костры из сучьев.

Когда взошло солнце, уже были готовы плоты. На них можно было переправить скот и повозки с поклажей. Лошадей стали загонять в воду. Пока было мелко, они шли охотно, но, дойдя до середины реки, остановились. Одни из них повернули назад, другие стояли и не двигались с места. Табунщики измучились, помогая упрямым животным. Тогда каждый всадник взял под уздцы лошадь, помогая ей преодолеть быстрое течение.

Вместе с другими поплыла рядом со своим серым конем и Зарина. Многие уже достигли противоположного берега, где разгружались плоты, а Зарина все еще боролась с течением. Вдруг ее Серый захлебнулся и стал тонуть. Не призывая никого на помощь, Зарина изо всех сил старалась ему помочь. Конь снова всплыл, но как-то неловко дернул ногой и толкнул Зарину. Она взмахнула руками и стала тонуть. Фамир, стоявший на берегу, с нетерпением ждал Зарину. Он мгновенно бросился в воду и поплыл к ней. Вскоре он вернулся с Зариной на руках. Долго возились с Зариной, прежде чем к ней вернулось дыхание. Ее верный друг Серый стоял над ней и смотрел своими умными глазами. Фамиру казалось, что в глазах этих и страх и отчаяние, словно умное животное понимало, что явилось причиной несчастья.

Пока хлопотали вокруг Зарины, переправа уже закончилась, можно было собираться в путь. Но как поедет Зарина? Хорошо ли ей будет в повозке?

– Может быть, ей лучше полежать здесь? ― беспокоилась Спаретра.

О Зарине говорили так, словно она была совершенно беспомощна и не могла подняться. Как же все удивились, когда, открыв глаза, Зарина с возмущением заявила, что намерена поехать верхом и что няньки ей не нужны. Она поднялась, подошла к коню, но была так слаба, что едва стояла на ногах. Пришлось воспользоваться повозкой, в которой она не сидела с тех пор, как покинула родной дом. Вот когда пригодились мягкие войлочные ковры, заботливо приготовленные матерью!

Фамир сам взял вожжи и, тихо погоняя лошадей, стал вспоминать, как. давно-давно ― ему казалось, что это было очень давно, ― Зарина, повязав ему плечо, уложила его в эту же самую повозку и погнала коней, чтобы скорее покинуть поле брани, где вражеская стрела чуть не лишила его жизни. Тогда он впервые узнал, как добра и благородна эта смелая, гордая девушка. О Зарине говорили, что она красива и отважна, но что ошибется тот, кто будет ждать от нее доброго слова. Да и подруги Зарины звали ее гордячкой. Теперь Фамир понял, что они завидовали ей, завидовали ее красоте и смелости. Она уже не раз показала и смелость свою и преданность Фамиру, А теперь настал его черед. Теперь, когда опасность уже миновала, он радовался, что спас Зарине жизнь, радовался, что она жива, что она с ним и что вместе они возвращаются в родную долину.

– Фамир, а где мы построим дом? У самой реки?

– Я много думал об этом, Зарина. Не знаю, что скажут старейшины племени, а я бы сказал, что лучше покинуть берега Яксарта... Нам надо уйти далеко, в Сторону Восходящего Солнца. Туда не дотянется жадная рука Дария. Я бывал в тех краях ― там сурово, зато человек там волен. Там не придется платить дань. И там есть Долина Кедров, где могучие деревья упираются в синее небо. Вот где можно построить хороший дом.

* * *

Все кочевье радовалось великой удаче амазонок. Теперь уже девушек иначе и не называли. Только и слышалось: «Амазонки пришли! Амазонки перехитрили! Амазонки спасли наших братьев!»

Для Миромира возвращение амазонок было особенно радостным. Когда вернулся в шатер его сын Кидрей и рассказал, как ужасна жизнь пленников в Персиде и как трудно им рассчитывать на побег, Миромир почти перестал верить в успех похода Зарины. Он понимал, как трудно ей будет осуществить свой замысел, как нужно владеть собой, чтобы не растеряться среди врагов. Ведь каждую минуту они могут лишить ее жизни.

Старый вождь много думал над тем, как поднять степных воинов в новый поход против персов, но видел, что еще не пришло время осуществить такой поход. Кое-что ему удалось сделать. В отдельных кочевьях он договорился с саками. Бывалые воины стали готовить коней и оружие, припасать зерно, но до похода было еще далеко. И вот ― счастливое возвращение. Он знал, что Зарина его и отважна и смышлена, а вот оказалось, что много у нее выдумки и хитрости, а находчивость такая, о какой может мечтать только вождь племени. И снова Миромир размышлял: когда богиня призовет его в счастливый мир предков, последнее слово его будет о том, чтобы вождем племени избрали Зарину.

ПРИНЦЕССА СНОВА В ПУТИ

Необыкновенное оживление царило во всем кочевье. Весть о том, что племя Миромира вместе с людьми Мадия и другими саками намерено покинуть долину Яксарта и уйти в холодные края, к реке Катуни, дошла до самых дальних шатров, раскинутых в степи. Предстоящее переселение заставило многих призадуматься. А стоит ли? Ведь не так просто покинуть насиженные земли, где все так привычно и знакомо. Одни говорили, что у быстрой Катуни дремучие леса и полно всякого зверя, так что охота там богатая; другие утверждали, что там холодно и в шатре нe проживешь, надо дома строить, согреваться у очагов.

Особенно трудно было уговорить стариков.

– Мы выросли на земле предков, и здесь мы должны вернуться к ним. Зачем искать новые земли? И здесь прожить можно.

– Так не о том же речь, ― объяснял уже в сотый раз Фамир. ― Нам надо уйти подальше от кровопийцы Ахеменида, чтобы он не смог протянуть туда свою руку. Те земли свободны от податей, вот почему мы туда пойдем.

– Пусть протянет, ― упрямились старики. ― Протянет ― отрубим! Куда только девалась храбрость сакских воинов? Никогда прежде саки не были такими трусливыми!

– А там леса богатые. Там пушного зверя столько, сколько мы во всю свою жизнь не видывали, ― продолжал уговаривать Фамир. ― И степи там привольные. Станем и мы пшеницу сеять. Зачем "искать пахарей на других землях? Зачем менять скот на зерно?

Но старики расходились молчаливые и угрюмые. Они не решались покинуть родной край. Фамир понимал, что не скоро все это сладится. Один только Миромир умел предвидеть, как свободно и привольно заживут саки вблизи богатых лесов. Мечты молодых увлекли Миромира. Ему так же, как и Зарине, хотелось скорее увидеть хороший деревянный дом на берегу светлой реки, хотелось пойти на зверя. Саки, побывавшие в тех краях, рассказывали, как много там белки, выдры, енота, как много дичи.

Еще трудней было поднять племя Мадия. Для того чтобы двинулись с места повозки и шатры, нужно было, чтобы прежде всего захотел уйти вождь племени. А Мадий упрямился. Фамиру никак не удавалось договориться с отцом. Старик стал злобным и еще более несговорчивым, чем прежде. Хоть он и радовался тому, что вернулся домой его единственный сын, но не хотел простить Фамиру его непокорности. И еще одно огорчение было у старого Мадия. Кто-то похитил у него китайскую принцессу. На сердце у Мадия лег камень.

Принцесса исчезла внезапно, и Мадий узнал об этом в то утро, когда пошел к шатру Голубого Цветка, чтобы сказать о своем намерении жениться на ней. Он вел на привязи маленького жеребеночка, которого хотел подарить принцессе. Мадий был тогда в добром настроении и заранее придумал, как рассмешить принцессу. Он уже представил себе, как она ему улыбнется и как склонит перед ним свою голову. Но что же он увидел?.. Шатер был пуст. В нем не было ни принцессы, ни служанки. Словно они никогда здесь и не жили. Принцесса исчезла вместе со своими циновками и сундуками. Мало того ― исчезла ее колесница, не было и коней. А вокруг ― никаких следов. И что больше всего возмутило Мадия: никто вокруг ничего не видел и Мадию не удалось узнать, когда и куда ушла китайская принцесса. Словно все были в заговоре. Но какой мог быть заговор у чужеземной принцессы с людьми его племени? Близкие ему воины говорили, что это могло произойти темной ночью, когда все спали. А хитрая служанка извела немало мяса и так накормила собак, что ни одна не залаяла.

В первую минуту у Мадия появилось желание вскочить на коня и погнаться за беглянкой вместе со своими охотничьими псами. Собаки у него были злые. Они не упустили бы добычи. В другое время они мигом нашли бы беглянку. Но вот беда: ночной дождь смыл следы. Как теперь узнать, куда она скрылась? Мадий раздразнил собак, чтобы они стали злее, и поскакал по степи. Но в какую бы сторону они ни бросались, нигде никаких следов. Кто помог ей? Куда они скрылись? Не похитил ли ее вождь кочевого племени, которого китайцы называли «гуйфан»? А может быть, ее выгнала старуха? Ох, и злая же у него старуха! Он только несколько раз успел заглянуть в благоуханный шатер принцессы, а сколько выслушал проклятий от жены!

«Однако поскачу по дороге, ведущей к гуйфанам, ― подумал Мадий. ― Все равно сердцу беспокойно, словно что-то потерял. А ведь потерял! Много потерял! Ничего не жалел для нее. Одних ягнят сколько отдал! А дичи всякой! А кони, посланные со свитой! Сам отдал пятнадцать лучших коней, слова не сказал. Не для себя ведь старался ― для сына...»

– Так не ищи ее, старый пес! Зачем ищешь? ― крикнул Мадий в сердцах.

Старик метался. То он скакал по степи, то возвращался. А псы, голодные и злые, кружились вокруг него, и кровь в нем кипела, и печень горела от ярости! Что делать?.. И вдруг Мадий вытащил свой длинный узкий нож и вонзил в пасть бегущего рядом пса, а потом схватил лук и перестрелял всех собак.

* * *

А виновница этих несчастий, маленькая принцесса из царства Чжоу, в это время, сидя у костра, напевала одну из своих любимых песен, и ей с удовольствием внимали пастухи и молодые табунщики.

Как же попала сюда маленькая принцесса? Может быть, ее похитили эти люди степей? Нет, ее не похитили Ее доставила сюда верная Цай Э. И надо сказать, что маленькая принцесса была очень рада этому обстоятельству. Ей давно уже наскучило сидеть одиноко, и даже веселые девочки, которые приходили петь и вышивать у нее в шатре, тоже ей надоели. И вот все переменилось. Это случилось после того, как старый Мадий весь вечер просидел у них и что-то долго и непонятно говорил служанке. Служанка хмурилась и молчала. Она не отвечала старику, а когда госпожа спросила, о чем говорил Мадий, она только махнула рукой. Ночью принцесса проснулась, услышав шорох и возню в шатре. Она увидела... не снится ли ей?.. Все вещи уложены, Цай Э одета, а для принцессы приготовлена теплая одежда.

– Что случилось?

– Госпожа, одевайся! Мы должны покинуть шатер. Тебе грозит опасность: боюсь, как бы старый Мадий не вздумал взять тебя в жены!

Как ни страшно было маленькой принцессе, но, услышав эти слова, она рассмеялась:

– Ты с ума сошла, Цай Э! Ты поглупела здесь, в стране неведомых сэ! Откуда ты это взяла?

– Госпожа! Мне не до шуток! И тебе не до шуток! Пока ночь темна и люди спят, покинем этот шатер, чтобы никто не смог найти нас. Мы уедем на колеснице далеко в степь, там у меня есть знакомые табунщики: они нам помогут, они спрячут нас до возвращения Фамира. Я знаю, он скоро вернется. Поверь мне, все будет хорошо. Я вижу, ты плачешь, моя маленькая госпожа. Не плачь, не бойся! Твоя верная служанка никогда тебя не покинет. Я никому не дам тебя в обиду.

Дрожащими руками принцесса натягивала на себя одежду.

– Пойдем куда угодно. Я на все согласна. Я ничего не понимаю. Какой-то злой рок тяготеет над нами! Теперь я вижу: гадательные кости предсказали мне неправду. Где же моя счастливая звезда? Как я несчастна!..

Ох, и хитра же Цай Э! Когда она успела все это подготовить? У лошадей подвязаны войлоком копыта, собакам брошены куски мяса, колесница едва слышно шуршит по траве, и вокруг тишина, ни звука.

– Только бы никто не вышел из шатра Мадия, только бы ускользнуть незаметно! ― шепчет в страхе Голубой Цветок.

– Не бойся, моя жемчужина, никто не выйдет из шатра Мадия, ― тихо смеется Цай Э. ― Ведь нам покровительствует старуха. Она напоила старика снотворным зельем, чтобы он крепко спал этой ночью. Она же велела молодому табунщику с дальнего пастбища встретить нас. Томира ― добрая старуха, хоть и уродлива, как мартышка.

– Ты говоришь, что Томира помогла нам бежать, но ведь совсем недавно ты утверждала, что она злодейка и коварная колдунья.

– К счастью, она оказалась совсем не такой скверной, как я думала. А когда она позвала меня и сказала, что поможет нам с тобой убежать от старого Мадия, я поняла, что она хорошая женщина.

– Но разве нам пристойно жить в шатре табунщика?― спросила принцесса. ― Одно дело ― жить в шатре вождя племени, который знатностью своей не уступает князю из царства Чжоу, а другое дело ― поселиться в шатре табунщика. Боюсь, что мой благородный отец, князь Чжун Цин, не перенесет такого унижения. Ты подумай, что нам делать, моя заботливая Цай Э. Ты все знаешь и все понимаешь. К тому же ты у меня одна на чужбине...

И Голубой Цветок стала всхлипывать. Она боялась плакать громко, как плакала всегда, чтобы все окружающие слышали и видели ее горе. Теперь она не хотела нарушить тишину.

– Напрасно ты огорчаешься, моя драгоценная госпожа. Я давно уже знаю молодого табунщика, который должен нас встретить. Он вместе со своим старшим братом охраняет богатое стадо, доставшееся им в наследство от отца, недавно погибшего в битве. Эти братья осиротели, но они принадлежат к весьма знатному, прославленному роду воинов. И как ты могла подумать, что я поселю тебя в шатре какого-то бедного табунщика!.. Никогда, моя госпожа, я не забываю о твоей знатности. Разве я могу забыть, как знатен князь Чжун Цин, твой благородный отец?..

– Такие слова ― это бесценный дар, моя единственная Цай Э. Пусть добрые духи вознаградят тебя за твое нежное сердце, ― вздохнула принцесса, и в голосе ее Цай Э уловила ласковые нотки.

– Однако добрый юноша не заставил себя ждать,― сказала Цай Э, поглядев в маленькое окошко колесницы. ― Я вижу его, он спешит к нам навстречу на своем черном коне.

– Ты уверена, что он скачет навстречу нам? А может быть, это другой человек, посланный Мадием, и он причинит нам зло?

Но в это время всадник осадил своего коня перед колесницей и окликнул служанку по имени. Цай Э выскочила из колесницы. А затем молодой всадник низко поклонился принцессе и сказал непонятные, но очень хорошие слова:

– Добро пожаловать, госпожа! Мой дом ― твой дом!

Когда Цай Э передала принцессе слова юноши, Голубой Цветок словно расцвела. Она тотчас же позабыла свои страхи и весь дальнейший путь была весела и беспечна.

И вот они зажили в шатре двух братьев. Усилиями верной служанки этот шатер преобразился и стал походить на комнату принцессы в доме Чжун Цина. За голубым шелковым пологом была устроена постель принцессы. Пол был устлан мягкими войлочными коврами. Повсюду стояли резные деревянные сундуки, в которых хранились драгоценности и одежда. Каждый день к шатру Голубого Цветка доставлялась свежая дичь. То и дело пригоняли ягнят, приносили рыбу. И очень скоро принцесса заметила, что старший брат, Аморг, особенно заботлив и внимателен к ней. Как-то во время прогулки Голубой Цветок встретила Аморга, когда он возвращался после удачной охоты. Юноша положил у ног принцессы свою добычу и тут же. ускакал. Принцесса потом весело смеялась, рассказывая служанке, как забавно он сделал ей свое приношение.

– Так у них принято, ― объяснила Цай Э. ― Помнишь, Фамир точно так же приносил тебе в дар добытых им диких уток. Кстати, ― заметила служанка, ― до меня дошли слухи, что Фамир вернулся. Надо его позвать. Ведь он не знает, где мы сейчас находимся. Он думает, что мы вовсе покинули долину Яксарта.

– Не торопись, Цай Э, ― ответила принцесса. ― Мне не очень хочется увидеть Фамира. Пусть это случится когда-нибудь позднее. Мне будет жаль покинуть гостеприимный шатер двух братьев. Здесь нам так привольно живется! Посмотри, каких чудесных зверюшек принес мне Аморг. Они вырезаны из дерева, но выглядят так, словно живые. А вчера я видела танец «Укрощения коня». Мне так понравилось! Я бы хотела еще посмотреть на такие пляски. Не торопись, Цай Э!

– Зачем же нам торопиться, моя драгоценная госпожа? Мы живем здесь привольно и весело. Старая Томира очень помогла нам. Это она позаботилась о том, чтобы пастухи угнали отсюда стадо Мадия, и теперь Аморг единственный хозяин на этом пастбище. Старая Томира называет братьев табунщиками, для нее не существует различий в знатности рода. Но мы ведь знаем, как знатен род Аморга. Ты забудь о старом, противном Мадии. Он сюда никогда не придет.

– Я всегда говорила, что ты, Цай Э, удивительно толковая служанка. И матушка так думает. Она охотно отпустила меня с тобой так далеко. Возьми, Цай Э, мой подарок.

Принцесса сняла со своего мизинца перстень и протянула его служанке.

– А я всегда говорила, что добрее тебя, моя госпожа, нет принцессы во всей Поднебесной.

Голубой Цветок уже привыкла к мысли, что не надо торопиться к Фамиру и не следует бояться старого Мадия. Она радостно встречала каждое утро и весь день проводила в шутках и веселье. Здесь, в степи, она в самом деле расцвела, как цветок. Она перестала думать о будущем. Ей хотелось жить радостями сегодняшнего дня. И вдруг в шатер принцессы пришла Зарина.

– Я хочу помочь тебе добраться к молодому вождю племени гуйфан, ― сказала принцессе Зарина. ― Я знаю, тебе трудно живется в нашем кочевье. Старая Томира рассказала мне, что тебе угрожал коварный Мадий. Я помогу тебе. До границы соседних земель тебя проводят мои девушки, амазонки. Они не дадут тебя в обиду. К тому же они позаботятся о том, чтобы на пути вашем не встретился Мадий. Он не должен знать о том, что ты здесь.

Служанка передала принцессе слова Зарины. Голубой Цветок не знала, что сказать. Ей было неловко признаться Зарине, что она не хочет больше видеть Фамира, что ей вовсе не нужен вождь племени гуйфан и что больше всего ей хочется остаться здесь, с юным Аморгом, который кажется ей добрее и умнее всех юношей Поднебесной. Маленькая принцесса ничего не сказала Зарине. Она только кивала ей в знак признательности и все думала, думала, как поступить.

Но еот служанка объяснила Голубому Цветку, что Зарина предлагает сейчас же собираться в дорогу. Мадий уехал на дальние пастбища, можно не бояться погони. А когда он вернется в кочевье, будет труднее уйти незаметно.

– Ступай к Аморгу, спроси его, что нам делать!..

Принцесса едва сдерживала слезы, так ей стало вдруг горько и обидно за свою судьбу, так страшно и одиноко она почувствовала себя при мысли, что нужно снова собираться в путь. Куда она пойдет без охраны, без мудрого Бао Пына? Она уже раз попала в ловушку, попала в шатер Мадия. А разве такое не может повториться?

Зарина молча ждала ответа. Она видела слезы маленькой принцессы и жалела ее. Но Цай Э не заставила себя долго ждать. Вскоре она вернулась к шатру Голубого Цветка, и вместе с ней пришли братья. Аморг сказал Зарине, что проводит принцессу к границе чужих земель и не оставит ее до тех пор, пока она не найдет вождя племени гуйфан. Улыбкой, кивками, знаками, понятными только Голубому Цветку, Аморг сумел объяснить принцессе, что не следует беспокоиться, что он поможет ей уйти от опасности и Мадий об этом никогда не узнает. При этом он скорчил такую забавную гримасу, изобразив старого Мадия, что принцесса весело рассмеялась и больше уже не тревожилась.

– Ты спроси принцессу, может быть, она хочет увидеть Фамира? ― предложила Зарина служанке. ― Фамир вернулся.

Цай Э, помня свой разговор с принцессой, сама отвергла это предложение. Она давно уже поняла, что Голубой Цветок вовсе не стремится к Фамиру, а Фамир, видимо, совсем забыл о принцессе. А ведь она ждала его так долго!

– Пришли нам провожатых, и мы уйдем отсюда, ― попросила Зарину служанка.

Как только она узнала, что братья не оставят их и пойдут с ними до границы чужих земель, Цай Э решила, что не следует откладывать такое важное дело. Не так легко уйти тайно, чтобы Мадий не узнал. Сейчас старая Томира прислала сюда Зарину, а что они сделают потом?.. Надо воспользоваться покровительством Томиры.

– Пожелай ей счастья и благополучия, ― попросила Цай Э Зарину. ― Томира ― добрая старуха!

– А я тебе желаю счастья и благополучия, ― сказала Зарина принцессе, надеясь, что она ее поймет.

Голубой Цветок поняла. Она вся засветилась от радости, стала кивать Зарине и знаками ее благодарить.

Да, она покинет эти степи. Здесь не было счастья, здесь были одни только страхи. Она не знает, что ждет ее впереди. Но ведь каждому человеку положено немного счастья?

– Каждому! ― ответила Зарина.

Она подумала о том, как много пришлось перенести этой маленькой хрупкой девушке с хорошенькой головкой и такими крошечными руками. «Ведь она беспомощна, как младенец. И зачем только понадобилась принцесса злому и упрямому Мадию?» Хорошо, что старая Томира, вероятно из ревности, позаботилась о принцессе, спрятала ее от старика. Ведь могло случиться и так, что Мадий забрал бы ее в свой шатер.

– Счастье надо добывать. А иной раз оно и само приходит, только надо разглядеть, ― говорила Зарина.

И слова эти были для нее полны большого значения. Она не сумела разглядеть свое счастье, а потом добывала его, да как тяжко...

Когда Зарина покидала шатер Аморга, Голубой Цветок вдруг поняла, что никогда больше не увидит эту девушку, которая пришла к ней с доброй вестью. Ей захотелось сделать Зарине что-нибудь приятное. Принцесса бросилась к своему резному сундучку и вытащила оттуда белое шелковое покрывало, расшитое фениксами. Это был свадебный подарок матери. Такие покрывала никогда не продавались, их расшивали к свадьбе и дарили невестам. Голубой Цветок накинула покрывало на плечи Зарины и сказала на прощание несколько слов на языке саков.

В назначенный день, в сумерках, к шатру Аморга прискакали амазонки, присланные Зариной. Цай Э стала быстро собирать принцессу в дорогу. Братья-табунщики обещали проводить их до границы земель гуйфан. Чтобы не задерживаться в пути и не обращать на себя внимание встречных, решили разобрать колесницу и погрузить ее на вьючных коней. Принцессу переодели в одежду сакских девушек. Тронулись в путь.

Это был очень приятный путь. С тех пор как Голубой Цветок покинула свой дом, ей еще ни разу не было так весело и спокойно, как сейчас. Может быть, потому, что рядом с ней скакал на лошади Аморг ― самый веселый человек на свете. И, хотя принцесса знала мало слов на языке саков, она отлично умела объясняться со своими спутниками.

Через несколько дней они приблизились к границам земель гуйфан. Голубому Цветку и Цай Э этот путь показался удивительно коротким. Теперь надо было расстаться с братьями-табунщиками, а без них уже не будет веселого смеха, шуток и песен. Да и девушки-амазонки покинут их. Маленькая принцесса очень с ними подружилась. Ее удивляло, что молоденькие девушки с длинными косами и бусами на шее так ловко стреляют из лука и всегда попадают в цель. Ей нравилось, как бережно они ухаживают за своими конями и украшают их пестрыми попонами и нарядной сбруей...