Текст книги "За гранью приличий (ЛП)"
Автор книги: Кит Роча
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
КИТ РОЧА
ЗА ГРАНЬЮ ПРИЛИЧИЙ
серия «ЗА ГРАНЬЮ»-1
Перевод: DisCordia
Вычитка: DisCordia
Дизайн обложки: Milena Lots
Объем: в книге 22 главы
Возрастное ограничение: 18+ (БДСМ, менаж)
Переведено специально для группы https://vk.com/unreal_books
Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия Администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.
Оглавление
Глава 1
Глава 2
Лекс
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Эйс
Глава 7
Глава 8
Даллас
Глава 9
Глава 10
Лекс
Глава 11
Глава 12
Сикс
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Даллас
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Лекс
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 1
Ее отправили из Эдема прямо в ад.
Ноэль никогда не видела ничего более мрачного, чем трущобы Сектора 4 в сумерках. Там, в городе, здания были элегантными, каждое – тщательно спланировано, чтобы соответствовать эстетике тех, что его окружали, над каждым тщательно трудилась молчаливая команда ландшафтных дизайнеров и уборщиков. Весь город просто сверкал. Сияющие башни с хрустальными окнами отражали бескрайнее синее небо, и прямые дороги пересекались под идеальным углом.
Здесь, в трущобах за пределами Эдема, приземистые, некрасивые здания, казалось, были натыканы, как придется. Дороги не следовали никакой логике, во всяком случае, она ее не нашла. Кирпич и дерево были темны от копоти, наполняющей воздух из-за работы генераторов. Граффити покрывали стены – непристойные ругательства и символы, смысла которых она расшифровать не смогла. Везде валялся мусор: куски дорожного покрытия, грязь, битое стекло, под ногами темнели странные лужи. Ноэль поморщилась от боли – все-таки высокие каблуки тут смотрелись нелепо – и направилась к концу улицы.
Идти становилось сложнее с каждым шагом. Военная полиция вышвырнула Ноэль за ворота со стороны западного контрольного пункта, и у нее с собой не было ничего, только одежда. Ни денег, ни кредитов, одни лишь серьги и пестрое платье, купленное на черном рынке – кричащий кусок ткани, созданный, чтобы притягивать мужские взгляды.
И они все еще притягивались. Ноэль буквально чувствовала на себе тяжелые взгляды. Она споткнулась, едва удержав равновесие, у какого-то киоска. Яркие лампочки на проводах мерцали над ее головой. Танцевали. Она моргнула и потерла глаза. Стало только хуже, каждая вспышка слепила, как солнце, попавшее на осколок стекла.
Во рту появился странный вкус. Ноэль коснулась мочки уха, нащупала пустую дырочку для сережки. Она потратила все утро и большую часть дня на поиски кого-то, кто мог бы обменять ее безделушки на наличные. Наконец, какой-то мужчина сжалился над ней и продал за серьгу сэндвич и стакан сока. Смеясь, он заметил, что его жена вряд ли сможет отличить настоящие бриллианты от подделки.
Осознавая, что ее разглядывают, Ноэль повернулась. Столик, за которым она торопливо ела свой скудный ужин, был за углом, но хозяина там не было. Он следил за ней. Наблюдал за ней.
Смеялся.
Паника нахлынула на нее. Ноэль повернулась и замерла, но мир продолжал вращаться. Ноги подкосились, и она упала прямо на стену. Правда, у этой стены оказались руки и железная хватка.
Мужчина хмуро посмотрел на нее, взгляд обежал ее тело. Ноэль заметила суровое лицо, темные мягкие глаза и бороду. И татуировки – на запястьях и предплечьях, вроде тех, о которых им говорили в школе и о которых тихо шептались на церковных собраниях. Банды Сектора, жестокие преступники. Они контролировали трущобы и вели здесь войны за территории и за жизнь.
Она оказалась в Аду, а он был демоном этого Ада.
* * *
Странная девушка в еще более странном платье рухнула в его объятия почти без чувств. Джаспер перенес ее вес на одну руку и оскалил зубы, глядя на человека, который следил за ней.
– Чем ты ее накачал?
Ублюдок, казалось, был готов рвануть прочь, но тут вперед, положив руку на пистолет, шагнул Эйс. Наткнувшись сразу на двоих с татуировками О’Кейна, мужчина замер и сделал единственную умную вещь, которую мог – сдался.
– Просто капли. Ничего серьезного.
– Это мерзкий способ заполучить девушку в постель – проворчал Джаспер. – Далласу это не придется по нраву.
Продавец побледнел, в его голосе зазвучали подхалимские нотки.
– Да ладно тебе, парень. Это городская сучка, она хочет трахаться. Всем насрать.
Джаспер спрятал гнев за каменным выражением лица.
– Мне не насрать. Это прокатит в других секторах, но не тут. Если ты не в состоянии платить за секс, попробуй применить немного шарма. Если и этого у тебя нет, тогда попридержи коней. В противном случае у тебя будет проблема. Нехорошая такая проблема.
Эйс скользнул пальцем вдоль рукоятки своего пистолета.
– Или проблема уже появилась, и стоит покончить с этим.
– Черт. – Мужчина поднял обе руки в знак капитуляции и подчинения и попятился. – Это никогда не повторится. Она ваша.
Джаспер закатил глаза и отвернулся, глядя в сторону штаба.
– До темноты он, пожалуй, не нарушит обещания.
– Мы можем попросить Флэша проверить его сегодня вечером. – Эйс расстегнул карман куртки и извлек оттуда тонкую плашку сканера. – Хочешь, скажу тебе, кто эта девчушка?
Джаспер не хотел знать. Девушка безвольно повисла на его руке, ее шелковистая кожа была чистой, без татуировок. Волосы блестели так, словно она только что вышла из городского салона красоты. Ногти были накрашены лаком приятного розового оттенка. Женщины Далласа отдали бы жизнь за возможность сделать маникюр.
Мягкая. Все в ней, с головы до пят, было мягким.
Он вздохнул и ухватил девушку за руку.
– Скажи. Мы же не можем просто бросить ее здесь, правда?
Эйс скользнул сканером по внутренней стороне запястья, где тонкие линии чернил формировали идентификационный штрих-код. Сигнал был резким и мелодичным, и Эйс присвистнул сквозь зубы.
– Дерьмо. Может, и стоит ее бросить.
– Так кто она?
– Это Каннингэм. Как Эдвин Каннингэм, тот идиот, который лоббирует закон об уничтожении Секторов. Призывает сбросить сюда бомбы, устроить Содом и Гоморру.
Потрясающе.
– Ну, когда она проснется, мы можем спросить ее, какого хрена она делает по другую сторону стены.
– Судя по состоянию ее ID, тот чмырь, что следил за ней, был прав. Она вроде как преступница, все счета заморожены. – Эйс нахмурился. – Доступ к записи блокирован. Не пойму, что она сделала, чтобы попасть в беду.
– Снимала парней на улицах? – кисло предположил Джаспер.
Эйс фыркнул, убирая сканер в карман.
– Скорее всего, преступно плохой вкус. Неужели богатеи считают, что это дерьмо – типа «винтажно»?
Платье не имело значения. Джаспер приподнял девушку за плечи с очередным вздохом.
– Может быть, Лекс знает, что делать с ней.
– Есть более простые способы заставить Лекс ее трахнуть.
– Очаровательно, но не то, что я имел в виду.
Впереди показался рынок. Люди уступали дорогу. Обитатели Сектора 4 знали, когда спешить в укрытие, и если через час здесь будет военная полиция, никто не признается, что видел кого-то из банды О’Кейна с девушкой на плече.
Никто не посмеет.
Эйс покачал головой, когда они свернули с главной улицы и пошли прочь от рынка.
– Эта принцесса у тебя на плече. Наверное, маленькая изнеженная девственница. Если ты тащишь ее к нам не за тем, чтобы предложить выкуп, огорчу: наверняка толку от нее ни хрена.
Предположение о том, что он не просто решил помочь, а, может, даже собирается трахнуть попавшее к нему в руки бесчувственное тело, заставило Джаспера нахмуриться.
– Лекс могла бы показать ей дело – нам ведь нужна новая официантка в клубе, не так ли?
– Да, но Даллас собирался вытурить одну из танцовщиц и, может быть, взять на ее место кого-то из своих поклонниц.
Эйс помахал рукой перед лицом Джаспера. Темные глаза пристально уставились на него, когда он преградил другу путь.
– Я знаю, что у тебя слабость к девушкам, братишка, но эта цыпочка может тебя убить. Ты уверен, что хочешь связаться с ней?
– Нет, но мы не можем просто выбросить ее в канаву. Я надеюсь, она будет вести себя хорошо. – Джаспер знал, каково это – быть беспомощным и не уметь держать удары судьбы. – По крайней мере, ей нужно время, чтобы прийти в себя.
– Ну ладно. – Эйс отступил в сторону и улыбнулся ему. – Лекс надерет тебе задницу. Не видать тебе ее милостей целый месяц.
– Ну и что. Она – стерва.
– Только когда ты ее просишь такой быть.
Глава 2
– Не могу поверить, что ты это сделал, придурок.
Слова пронзили тьму и отдались вспышкой боли в глазах. Ноэль застонала и прижала руку ко лбу, словно пытаясь удержать на месте куски расколотого на части черепа. А он наверняка должен быть расколот – иначе откуда в голове такая ужасная резкая боль?
– У меня не было выбора, – отозвался грубый голос. – Если бы я оставил ее там…
– Не обманывай себя, – перебила его женщина. – Это не была услуга. Посмотри на нее, ради Христа. Нам надо вывезти ее в коммуны первым рейсом!
Коммуны. Слово заставило ее разум окончательно покинуть спасительную тьму. Коммунами называли жуткие места, где фермеры жили примитивной жизнью рабов. Ни электричества, ни водопровода, только каторжный труд от зари до зари и бесконечные роды для женщин, которые, в конце концов, от них и умирали. Отец пугал ее тем, что отправит туда, и делал это достаточно часто, чтобы при одном только упоминании коммун у Ноэль захватывало дух.
– Нет, – прошептала она, ее голос сорвался. – Только не коммуны.
Женская рука скользнула ей на затылок.
– Вот, сядь и выпей это.
Холодная вода смочила губы, но смутные воспоминания о напитке, помутившем разум, заставили Ноэль замереть. Но она была просто иссушена жаждой… и беспомощна. Она потеряла все, а эта женщина помогала ей… И Ноэль разжала губы и, сделав большой глоток, поблагодарила.
– Спасибо.
– Конечно, милая.
Мужчина резко и шумно выдохнул.
– Лекс…
– Забудь об этом. – Женщина снова поднесла чашку к губам Ноэль. – Пусть Даллас разбирается. Он человек ответственный, не так ли?
– Я уже позвал его.
– Хорошо. – Лекс отставила чашку и щелкнула пальцами перед лицом Ноэль. – Сколько пальцев?
Ноэль моргнула и сосредоточилась на пальцах женщины.
– Я не ранена, просто растеряна. Где я?
– Четвертый Сектор. «Разбитый Круг».
Она слышала об этом. А кто не слышал? «Разбитый круг» – средоточие греха, клуб, о котором ее друзья говорили только шепотом – потому что никто не был достаточно смелым, чтобы открыто навещать Сектора. Массовые аресты напившихся тамошнего вина были достаточным основанием не делать этого.
– Вино О’Кейна, – прошептала она, вспоминая черно-белые этикетки бутылок. – Значит, вот, где его делают.
Но как она оказалась здесь?
– Не совсем здесь, но склады находятся поблизости. – Женщина протянула руку. – Я Лекс.
– Ноэль. – Рука Лекс была мягкой, но сильной.
Женщина показалась ей суровой, даже прежде чем Ноэль смогла с трудом сесть и разглядеть ее целиком. Кожаные сапоги на шпильках и обтягивающий наряд – откровенный, в Эдеме такой можно было купить только на черном рынке. Ноэль никогда не видела настолько обнаженной женщины – неприлично обнаженной, но не стыдящейся своей наготы.
Лекс изогнула бровь.
– Понимаешь, что я имею в виду, Джас? Она смотрит на меня, будто у меня две головы.
Мужчина нахмурился – выражение лица, которое казалось для него привычным, если не постоянным.
– Она из города.
Теперь, когда она была в вертикальном положении, Ноэль смогла разглядеть и его. Он словно заполнил комнату своим присутствием, казалось, из-за него она даже стала меньше. Его одежда была такой же странной, как и у Лекс – сшитая из денима и кожи и усеянная серебряными и стальными пряжками. Его предплечья были покрыты вязью татуировок, их темные линии вернули ей разрозненные воспоминания.
Каменное лицо охранника, вышвырнувшего ее за городские ворота.
Наркотик в напитке и мужчину, который преследовал ее.
И подхватившие ее руки.
Ноэль уставилась на него.
– Ты спас меня.
Его глаза расширились в легкой панике.
– Хм, нет. Ты просто свалилась мне в руки.
Но он поймал ее. Он не оставил ее на улице, на растерзание гиенам, шныряющим меж Секторов. Он не причинил ей вреда. А паника в его взгляде заинтриговала ее – словно он не ожидал от нее воспоминаний, словно думал использовать ситуацию иначе. Превратить ее благодарность в обязанность, чтобы она почувствовала себя в долгу. Она почти предположила, что так и будет.
Но мужчина не сделал ничего подобного. Он просто поступил по совести, ничего не требуя взамен.
– Спасибо, что поймал меня.
Лекс закрыла лицо руками и пробормотала что-то себе под нос.
Дверь открылась и хлопнула достаточно сильно, чтобы сердце Ноэль подскочило. В комнату шагнул мужчина чуть старше Джаса на вид, одетый в кожаный жилет, оставляющий обнаженными татуированные руки. Он уставился на ее спасителя раздраженным взглядом.
– Джаспер, ты заноза в моей заднице.
Тот поднялся.
– Да ладно, Даллас. Ты бы сделал то же самое.
– Даст Бог, мы никогда не узнаем. – Он ткнул пальцем в Ноэль, и этот жест был одновременно угрожающим и полным досады. – Три вопроса. Тебе стоит честно ответить на них, или я вышвырну тебя на улицу.
На улице ей не особенно везло. Ноэль сплела пальцы, чтобы скрыть дрожь.
– Отвечу честно, – пообещала она.
– Хорошо. – Он начал отсчет, загибая пальцы. Первый. – Твой отец – говноед Эдвин Каннингэм?
Стыд обжег ей щеки, боль впилась когтями в грудь.
– Да. Хотя он, наверное, уже начал процедуру отчуждения меня от семьи.
Ворча, Даллас загнул второй палец.
– Твое досье говорит, что за тобой – два проступка. Что ты натворила?
О, нет. Она не могла признаться в этом перед Лекс и, конечно, не перед своим спасителем. Не перед Джаспером. Чувствуя, как к бурлящему внутри стыду присоединилось еще и унижение, Ноэль уставилась в пол и заставила себя ответить.
– Хранение и употребление алкоголя и… – Слово застыло у нее на языке. Но она должна была сказать. – Распутство.
Тишина. Затем Лекс покачала головой и с отвращением фыркнула.
– Сборище дерьмократов. – Она повернулась к Далласу, расправив плечи. – Она может остаться со мной, пока не встанет на ноги.
– И третий вопрос. Посмотри на меня, Ноэль Каннингэм.
Подчиняясь силе его голоса, Ноэль подняла взгляд. У мужчины были стальные глаза, соблазнительные и неотразимые одновременно, и ей пришлось бороться с собой, чтобы сосредоточиться на словах.
– Хочешь, я посажу тебя на автобус прямо сейчас и отправлю прочь, в коммуны? Если нет, то лучшее, что я могу предложить тебе – недельный испытательный срок под началом Лекс. Я не собираюсь нянчиться с несчастной крошкой из Эдема, ожидая, пока она придет в себя. Выбирай: неделя здесь или автобус на фермы?
Два варианта. Две жизни. Фермы могли убить ее. Там есть препараты, способствующие зачатию – Эдем противопоставлял им контрацептивы, борясь с перенаселением. В городе ценились ресурсы, а в коммунах дети сами были ресурсами. Распутство не было тут грехом, но секс был приемлем только как средство, обеспечивающее сильное потомство, которое будет работать на земле и обогащать тех, кто владеет этой землей.
В Эдеме это называлось благородным делом. Почетным. Тяжелая работа тела обогащала заключенный в нем дух – и после смерти наградой была вечность.
В Секторах о богатстве духа не шло и речи. Банды за пределами Эдема знали тысячу возможностей для греха и – по словам отца Ноэль – десять тысяч способов обеспечить себе место в аду.
Если бы она была праведницей, для нее существовал бы только один возможный выбор.
Если бы она была праведницей, она осталась бы в Эдеме.
– Я не хочу ехать в коммуны.
– Хорошо. – Даллас ткнул пальцем в Лекс. – Покажешь ей все. Если до конца недели она не загорится желанием драить барные стойки или заниматься уборкой в доме, или на мужиках прыгать, она уйдет.
– Хрен там, – вежливо отозвалась Лекс.
– В любое время мой хрен к твоим услугам, любовь моя. – Он ткнул пальцем в Джаспера. – Ты, вон. На складе разгружают кое-что, проследи.
– Сделаю. – Джаспер замялся. – Если ей что-нибудь нужно…
– Ей не нужно, – перебила Лекс. – А теперь убирайся.
Когда дверь захлопнулась за его спиной, Лекс опустилась на стул напротив Ноэль.
– Не надоело таращиться, Даллас? Я уже поняла, что тебе нравится.
Даллас оглядывал обеих женщин раздевающим взглядом – и Ноэль подумала, что, представляя ее и Лекс голыми, он явно наслаждается. Он медленно улыбнулся и шагнул к двери.
– Ладно, в другой раз. Пусть Эйс поработает с ней, но без наручников. Подождем, что будет через неделю.
Он захлопнул за собой дверь. Ноэль выдохнула и посмотрела на Лекс, стараясь не смущаться.
– Наверно, ты думаешь, что я – глупая наивная дурочка.
– Конечно, так и есть. – Лекс откинулась на спинку стула и скрестила ноги. – Ты из города. Здесь тебе не позволят заниматься чем-то еще.
Никакого осуждения, по крайней мере, и, возможно, даже немного сочувствия.
– Я хотела бы, конечно. Но, наверное, такое желание и вправду глупое.
– Только если ты думала, что, сказав об этом, что-то изменишь. – Лекс достала из ботинка маленький серебряный портсигар. – Немного правил. Первое. Единство – важнее всего. Мы выживаем, потому что держимся вместе – без исключений. Если ты хочешь присоединиться, тебе придется внести свою лепту, но в конце концов все будет не так уж и плохо.
Драить барные стойки, заниматься уборкой или на мужиках прыгать. Ноэль опустила взгляд на свое украшенное ярким рисунком платье и провела пальцем по завитку узора. Темные фантазии, в которых она подчиняется приказам – грязным приказам людей, заставляющих ее делать разные вещи, – наполнили ее. Конечно, это не может быть грехом, если у нее нет выбора.
– Я должна буду со всеми спать?
– Неа. Тебе не придется даже пальцем кого-либо касаться, если ты не хочешь. Устроиться на работу, помогать в клубе можно и без этого. Секс – это бонус, а не обязанность.
Ноэль была растеряна, даже сконфужена, ведь единственной эмоцией, которую она почувствовала, услышав эти слова, было смутное разочарование – и сокрушительный стыд.
– Ой. Это хорошо.
Лекс поморщилась.
– Я думала, ты распутница. Какая жалость. Ну, все равно. Одному из беженцев из коммун удалось заполучить в свои руки лекарство от бесплодия, и теперь он и его женщина ждут ребенка. Раньше она была официанткой в клубе, так что теперь ее место свободно. Никогда не занималась чем-то подобным?
– Нет. – Ее мать отбила бы ей руки за одно лишь предположение о работе вне дома. – Я могу научиться. Я читала книги по старым технологиям, и я готова работать.
– Уроки танцев?
Наконец, вопрос, на который Ноэль могла ответить утвердительно.
– Да, с пяти лет.
– Но не стриптиз, верно?
Она даже не знала, что сказать. Порнография была такой же незаконной, как и вино, но только из порно жители Эдема могли узнать о стриптизе.
– Нет, точно нет.
Лекс кивнула.
– Если не хочешь обслуживать столики, мы можем поработать над техникой стриптиза. В нем тьма возможностей. Конечно, обойдемся без жестких элементов.
Конечно, она не имела в виду…
– Разве это не незаконно?
Лекс замерла с сигаретой в руке, огонек плясал над зажигалкой.
– Милая, ты больше не в Эдеме. Закон тут – то, что объявляет законом Даллас.
– Я больше не в Эдеме. – Слова ударили ее в живот, резко и больно, прогоняя прочь онемение. Дыхание Ноэль сорвалось, и ей пришлось приложить усилия, чтобы вдохнуть снова. – Я больше не в Эдеме.
– О черт. – Лекс отшвырнула незажженную сигарету. – Эй, все в порядке.
– Нет, я знаю. – Ноэль схватилась за ткань своего идиотского платья и попыталась заставить себя нормально дышать. Она больше не в Эдеме, так что может воспользоваться одним из преимуществ. – Я могу выпить?
– Нет. – Лекс подняла руки. – Я вовсе не злобная сука, но тебе было очень плохо, когда ты сюда попала. Я не хочу случайно убить тебя.
Конечно. Глупо. Ноэль закрыла глаза.
– Ты права.
Женщина вздохнула.
– Слушай, скажу прямо. Никто не собирается заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Ты должна работать, но тебе можно оставить свои вещи и платье, никто не заберет. И не вздумай нахрен слушать Далласа – он не вышвырнет тебя. Нет, если я его попрошу.
Информации было слишком много. Ноэль лишилась всего, что имела, всего, что когда-либо знала… и это было как дразнящее обещание свободы и даже надежда, чувство, которое она никогда раньше не ощущала.
– Я просто растеряна, и, наверное, еще не совсем пришла в себя после того наркотика.
– Тогда тебе нужно отдохнуть. – Лекс пересекла комнату и из шкафа в ванной комнате вытащила подушку и одеяло. – Хочешь переодеться?
Да, что угодно, чтобы избавиться от этого модного платья.
– Пижаму, если можно?
– Э-э, футболку?
– Да, или ее. – Ноэль выдавила из себя улыбку. – Хватит скромничать. Так будет лучше, правда?
Лекс протянула ей сверток из белой ткани.
– Все, что пожелаешь, милая. Что захочешь. Все для тебя.
Прозвучало жутковато.
– В прошлый раз, когда я слышала эти слова, меня арестовали.
– Но ведь вышло, как ты и хотела, нет?
– Хм, не думала об этом в таком смысле.
Но, может, пора было начать.
***
Ноэль проснулась в темноте, не понимая, где находится. Она уставилась в пустоту над собой и сжала пальцы на ткани одеяла. Сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Она была не в Эдеме, уж это точно. В ее спальне было слишком много источников света – свечение индикаторных панелей, контролирующих уровень освещения и температуру в комнате, мягкий свет от экрана компьютера, свет луны и уличных фонарей сквозь прозрачные шторы. Ее семья могла бы жить в пентхаусе, намного выше уровня улицы, но Эдем был городом света. Слишком многие из поколения ее родителей помнили годы тьмы, наставшие после солнечной бури, которая повергла мир в хаос и мрак.
Ее мать боялась темноты. Ноэль не разделяла этот страх, но сейчас она что-то такое почувствовала. Она облизнула губы и заговорила:
– Свет, двадцать процентов? – Инстинктивно она превратила команду в просьбу, но ответом была лишь тьма.
Да, в Секторах компьютеры наверняка были старые, изготовленные еще до солнечных бурь, и работали они только на удовлетворение самых примитивных нужд. Поэтому ей пришлось выбраться из постели и поискать выключатель. Как нецивилизованно.
Цементный пол казался прохладным и грубым под босыми ногами. Никаких тебе мягких ковровых покрытий, только маленький коврик у самой кровати. Ноэль слезла с матраса и осторожно встала на ноги, вглядываясь в темноту и пытаясь разобрать очертания мебели вокруг.
Она немного покружилась по комнате, но в конце концов пальцы все же наткнулись на выключатель. Комнату залил мягкий рассеянный свет. Предметы были видны достаточно четко, но в углах все еще прятались тени, и потому освещение показалось Ноэль каким-то… интимным.
Или, может, так только казалось из-за кровати. Мебель в комнате Лекс была хорошего качества, но кровать у стены была просто роскошной – с подушками в атласных наволочках и дорогущими простынями, которые вполне смотрелись бы и у Ноэль дома. Высокого качества, дорогие – и совершенно неуместные в окружении кирпичных стен и цементных полов.
Из комнаты вели четыре двери. Одна открывалась в коридор, вторая, как предположила Ноэль, могла вести в гардероб. Надеясь, что хоть одна из двух оставшихся дверей ведет в ванную комнату, она открыла ближайшую и наткнулась на настоящее сокровище.
Эта комната была меньше спальни. Внутри стояли только стол и пара стульев. Но стены были покрыты шедеврами – не в цифровом виде на плазменных экранах, таких модных сейчас в Эдеме, а настоящими шедеврами. Загипнотизированная, Ноэль шагнула вперед и остановилась перед ближайшей картиной в позолоченной раме.
Она смогла почувствовать слегка затхлый запах холста и красок, смогла разглядеть отдельные мазки. Ноэль коснулась выцветшего лепестка красной розы и пришла в восторг от ощущения объема и реалистичности изображения – реалистичности, не свойственной больше Эдему.
Стоя у порога комнатки, Лекс заговорила:
– Наверно, она старше всего, что тебе приходилось видеть. Тебе лучше перестать трогать ее.
Ноэль замерла, сунув руки за спину, словно это могло изменить то, что уже было сделано.
– Прости. Я никогда не видела ничего подобного. Я просто… – что? Сунула свой нос? Ноэль не могла придумать объяснение.
– Осматриваешься. Я понимаю. – Лекс бросила свой черный рюкзак в угол и стащила с себя черную куртку с высоким воротом. – Это подарок. Ренуар, имею в виду.
Ноэль потянула за подол футболки, стесняясь своих голых ног.
– Это красиво. И практически бесценно. Видимо, кто-то очень ценит тебя.
Женщина фыркнула и повернулась к раздвижным дверцам шкафа на дальней стене.
– Оно имеет свою цену. У некоторых столько денег, что они просто не знают, что делать с ними.
Лекс, казалось, была одной из таких. Ноэль старалась не быть назойливой, но открытая дверь шкафа продемонстрировала внутри целые груды украшений и статуэток, и всяких гаджетов – и это имело в городе большую стоимость. Она даже заметила один или два пистолета – пистолеты, боже мой, пистолеты! – вещь, которую в стенах Эдема позволяли себе носить только военные и офицеры полиции.
Ноэль снова обратила внимание на картину, на слова Лекс. Люди – мужчины – с таким количеством денег, что они просто не знали, что с ними делать. В Эдеме были такие. Большая часть таких.
– Я знакома с такими людьми. Они думают, что могут купить что угодно. Или кого угодно.
И по ее опыту, обычно им это удавалось.
– Нет, – Лекс закрыла шкаф и повернулась к Ноэль. – Здесь людей купить нельзя, тем более, женщин. Вы покупаете их услуги, обеспечивая им безопасность – и так всегда бывает в обществах, где власть принадлежит мужчинам. Но у нас тоже есть власть. Помни это. У нас тоже есть, что предложить. То, что нужно мужчинам.
Ноэль не могла себе представить, что кому-то из мужчин вдруг станут нужны ее умения. Организация и ведение домашнего хозяйства, устройство вечеринок, где она улыбалась и подхалимничала перед кучей важных шишек.
Ноэль снова схватилась за подол футболки.
– Я немногое могу предложить мужчинам. Кроме… – Она не смогла даже выдавить из себя это слово, как же она сможет сама предложить секс?
– Секс – это последний вариант, – пробормотала Лекс. – У каждой женщины есть пара дырочек, куда мужчина может засунуть свой член. Все важное у нас находится выше шеи.
Ноэль залилась краской, казалось, до кончиков пальцев ног, но попыталась отрешиться от этого.
– Что важное?
– Мозг, девочка. Больше тебе ни о чем не нужно беспокоиться. – Она поманила ее. – Следуй за мной.
Лекс вернулась в спальню, зажгла еще одну лампу на тумбочке и села на кровать, скрестив ноги.
– Теперь ты знаешь о моем маленьком секрете. Что ты думаешь обо мне?
В самом начале их знакомства Ноэль слышала, как Лекс кричала на Джаспера, чье грозное присутствие заставило ее колени подогнуться, и даже резко оборвала самого Далласа О’Кейна. Все в Секторе 4 жили и умирали по его прихоти – Лекс признала это, когда сказала, что слово Далласа здесь закон.
Но она накричала на него, и она не проявила страха. Ноэль опустилась на край кровати и потерла пальцами уголок одеяла. Она подумала о бесценной картине, шелковых простынях и шкафе, полном настоящих сокровищ. Эти сокровища были спрятаны от чужих глаз. Их не выставляли напоказ, как делали это со своими приобретениями спесивые друзья отца, демонстрируя богатство.
– Ты любишь красивые вещи, но они не нужны тебе, чтобы показать твое богатство. – Она смущенно улыбнулась. – Может быть, ненужное ты хранишь так же заботливо.
Лекс засмеялась.
– Так и есть. – Улыбка ее увяла. – Даллас подарил мне картины.
Ноэль облизала губы.
– Ты и Даллас… – Разве люди в Секторах вступают в брак? В Эдеме брак был таинством, но в таком месте разве могло остаться что-то святое? – Вы вместе?
– А как ты думаешь? Если бы я уже принадлежала ему, стал бы он дарить мне такие дорогие подарки, пытаясь добиться внимания?
– Пожалуй, нет. – Она наклонила голову и поглядела на Лекс, пытаясь постичь смысл ее слов. – Об этой власти речь? О том, чтобы не дать себя поймать?
Казалось, эта мысль удивила саму Лекс.
– Нет. Это твой первый урок. – Она потянулась и заправила прядь волос Ноэль за ухо. – Тут не так, как в городе. Если ты кому-то принадлежишь – это не значит, что ты проиграла, не значит, что можно расслабиться. Это только начало игры, и будь уверена, тебе это чертовски понравится.
Ее кожу закололо от прикосновения. В ощущении не было сексуального возбуждения, но в нем было чувственное удовольствие, которое она не могла получить раньше, в мире, где случайный физический контакт был табу.
– Спасибо, – вымолвила Ноэль, не уклоняясь от прикосновения. – Спасибо, что убедила Далласа дать мне шанс. Я выучу все, что потребуется. Я не могу ехать в коммуны – они еще хуже Эдема.
– Ты бы поехала, если бы было нужно, и все было бы нормально. Верь мне, милая. Это важно.
К стыду Ноэль, ее глаза защипало от слез. Она заморгала, но их было уже не остановить, и первая слеза капнула ей на щеку.
– Я не думала, что моя семья отречется от меня. Я просто хотела что-то почувствовать, ощутить. Я знаю, что мне повезло, что я, наверное, выгляжу, как избалованная городская дурочка… – Грудь что-то сдавило, как будто каменные стены Эдема сжали ее в тиски.
– Ты шутишь? – Лекс порывисто обняла ее. – Чш-ш-ш. Не обижайся, милая, но я бы не променяла свою жизнь на жизнь там, никогда.
Ее слезы мочили рубашку Лекс, но она не понимала.
– Почему? – Ноэль не совсем осознавала, что именно «почему». Почему Лекс не хотела бы поменяться с ней местами? Почему для нее ее жизнь была другой? Почему она сама отказалась от нее?
Лекс ответила на все три вопроса.
– Ты не свободна, – сказала она. – А здесь ты можешь быть свободной. Даллас говорит всякую хрень, но он никогда не заставлял женщину делать то, чего она не хотела. Помни это тоже, Ноэль.
– Я не знаю, чего я хочу. Я ничего не знаю.
– Потому ты и пробуешь то одно, то другое. В конце концов, ты найдешь то, что сделает тебя счастливой. – Лекс поцеловала ее в щеку. – И не забывай учиться. Запоминай все, что тебе говорят.
Ноэль могла это сделать. Она часто торчала за книгами в электронной библиотеке своих родителей, а став взрослой, научилась обходить сложные брандмауэры, чтобы получить доступ к старым и почти запрещенным книгам.
– Я хорошо запоминаю новое.
Лекс похлопала ее по спине.
– Ползи в кровать, дорогая. Я бы позволила тебе остаться в своей кровати, но не думаю, что ты захочешь.
Ноэль бы осталась, и не только потому что ей понравилось ощущение шелка простыней на коже. Прикосновения Лекс были якорем в этой реальности, а так она снова оказывалась брошенной на произвол судьбы в темноте, которая скоро укроет комнату.
