Текст книги "Неотразимый соблазнитель"
Автор книги: Кит Доннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 11
Музыка и женские голоса нестройным хором поднимались наверх, туда, где Пейшенс сидела на площадке третьего этажа. Доносившееся из главной гостиной мощное сопрано угрожало разрушить дом. В библиотеке, выходившей на боковую террасу, двое молодых денди играли в «спекуляцию» с графом и капитаном. Молодые люди страстно желали наполнить или опустошить свои карманы.
Визгливый смех графини напомнил Пейшенс об обещании Алена Сансуша. Тревога наполнила ее сердце. Сражаться с ним выше ее сил. «О, если бы только у меня была возможность увидеть Руперта, убедиться, что он в безопасности». Прибегнет ли этот француз к шантажу или сообщит графу о том, кто она такая? Если так, то ее истинная цель в этом доме может оказаться недостижимой.
Пейшенс медленно поднялась и, прислонившись к балюстраде, задумалась. Усталость отпустила ее. Возможно, из-за того, что она весь день размышляла о том, как вернуть свой медальон и отделаться от француза. «Наверное, я слишком много думаю об этом. Я должна что-то сделать».
Она решила пробраться вниз, на второй этаж, и прогуляться мимо комнат графа. Если никого не будет поблизости и ей покажется это безопасным, она сможет просто пробраться в комнату, схватить медальон и ускользнуть незамеченной.
Пейшенс огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Группа гостей в главной гостиной продолжала наслаждаться дуэтом сопрано и тенора из моцартовской «Волшебной флейты».
Пейшенс знала, что ей следовало бы вернуться в постель, но какой-то дух авантюризма подстегивал ее на это совершенно безопасное мероприятие. Все были внизу, и гости, и обслуживающие их лакеи. Остальные слуги уже давно легли спать. Войдя в комнату, которую она уже знала практически так же хорошо, как свою маленькую спальню, Пейшенс быстро нашла шкатулку со своим медальоном.
Решив, что ей нужно больше света, она подошла к окну и открыла шкатулку. Она посмотрела на медальон. Да, это он – с надписью «Пейшенс», выгравированной на гладком серебре.
Громкий щелчок дверного замка напугал ее, и, не осознавая, где она стоит, Пейшенс уронила медальон, прямо на террасу внизу. Она замерла, ожидая, Что дверь распахнется, и она увидит рассерженное лицо его светлости. Как сможет она объяснить ему свое присутствие в его комнате?
После нескольких минут Пейшенс облегченно выдохнула. Она поняла, что звук, должно быть, исходил из соседнего помещения – комнаты Реда Тату. Удача и неслышные, как у привидения, шаги помогут ей сбежать, не потревожив графского камердинера, и она выскользнула за дверь.
Пейшенс стремглав взлетела по лестнице на чердак и, полная решимости вернуть свой медальон, на цыпочках спустилась вниз по черной лестнице.
Тени за домом скрывали ее, когда она кралась вдоль коридорной стены. Раз или два мимо пробегал лакей – приносил напитки.
Пейшенс пыталась представить себе, куда примерно мог упасть медальон.
Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, Пейшенс пробралась к краю выложенной плитками дорожки, полагая, что именно здесь и обнаружит свой медальон. Став на колени, ощупывая плитки, Пейшенс услышала тихий свист. Она замерла.
Свист повторился. Она осторожно огляделась и увидела Руперта, ее пропавшего брата, возле большой живой изгороди, окружавшей цветник рядом с террасой.
Ее глаза округлились от удивления и радости. Пейшенс вскочила на ноги и бегом бросилась к Руперту, который увлек ее в тень изгороди. Она глазам своим не верила. Неужели Руперт здесь? Они обнялись.
Но когда Пейшенс посмотрела на него, у нее перехватило дыхание. Небритый, похудевший, с затравленным взглядом. Пейшенс едва сдержала слезы.
– Пейшенс, вот уже неделя как я слежу за этим местом, но никак не могу улучить момент, чтобы застать тебя одну и поговорить. Я почти заговорил с тобой сегодня в беседке, но какой-то мужчина вошел и говорил с тобой, а потом ты убежала в дом. Я беспокоился о тебе после того, как узнал, что ты уехала в Уинчелси искать меня. – Даже его голос звучал слабым и усталым.
Она стиснула его руки и постаралась успокоить свой голос, прежде чем ответить:
– Я в порядке, – даже интонацией не намекнув на раненую руку, вывихнутое запястье, контрабандистов, плотоядного распутного француза и докучливого графа. – Я пытаюсь разузнать что-нибудь об убийстве нашего кузена и думаю, что граф может что-то знать.
Лицо Руперта стало мрачным.
– Это безумие. Ты не можешь надеяться узнать что-то от Лондрингема, и, как ты знаешь, он довольно опасен. Ты должна вернуться в Сусетта-Филдз завтрашним же дилижансом. Никаких возражений.
– Руперт, послушай меня. Ты не единственный, кто волнуется. Ты не заботишься даже о себе. Посмотри, как ты выглядишь. Я беспокоюсь за тебя. – Она помолчала, глядя через его плечо. – И я больше не уверена, что граф виновен.
Руперт удивленно поднял брови и покачал головой:
– Невозможно. Наш кузен был абсолютно уверен, что граф виновен в измене. А от предательства до убийства всего один шаг. С чего ты взяла, что он невиновен?
– Граф пытается найти убийцу нашего кузена. Он встречался с констеблем, они обсуждали этот вопрос.
Пейшенс помедлила, не зная, стоит ли посвящать Руперта в характер ее отношений с графом.
– Его светлость был добр ко мне, и я уверена, что скоро узнаю что-то важное. Мне просто нужно время, чтобы все выяснить.
Руперт сунул руки в карманы брюк и отошел чуть в сторону.
– Меня тяготит это бегство. Я был убежден, что граф преступник. Сейчас мы, похоже, не стали ближе к решению нашей проблемы и вряд ли скоро вернемся домой.
Пейшенс подошла к нему и утешающе положила руку ему на спину.
– Честно говоря, я кое-кого подозреваю. Здесь есть француз по имени Ален Сансуш. Кузен любовницы графа, графини Изабеллы. Я не доверяю ему и думаю, что он может каким-то образом быть замешан.
Лицо ее брата просветлело.
– Правда? Почему ты так думаешь?
Как могла она сказать Руперту, что Сансуш опасен для них обоих? Если она расскажет Руперту о предложении француза, брат немедленно увезет ее домой в Сусетта-Филдз.
– Я все еще работаю над этим, – солгала Пейшенс. Она ненавидела ложь, но это была ложь во спасение. – Может быть, лорд Карстерз вел опасную игру с французскими шпионами?
Руперт покачал головой и чертыхнулся себе под нос, забыв о хороших манерах.
– Карстерз? Я мог бы поклясться – но теперь уже не знаю, во что верить. Во что мы ввязались? Я бегу спасать свою жизнь, а ты сама пришла в логово льва. Пейшенс, пора все это прекратить. – Он остановился и повернулся к ней. – Я не могу оставить тебя здесь, тебе грозит опасность. Ты должна вернуться домой.
– Послушай меня, братец, что плохого может случиться со мной? Этот француз не знает, что я подозреваю его в шпионаже. Он знает меня только как управляющую домом. Я обещаю быть осторожной. Мне просто нужно еще немного времени.
Руперт нехотя согласился:
– Только совсем чуть-чуть. Уверен, Луис и остальные братья очень волнуются, а мы не хотим, чтобы они нагрянули сюда.
Пейшенс согласилась, а потом задумалась.
– Но как же твоя безопасность? Ты выглядишь совершенно измученным, – тихо пробормотала она.
– Мне стало легче, когда я увидел тебя. Я очень беспокоился, что не могу поговорить с тобой. Три незнакомца, которых я встретил на дороге, приняли меня к себе. Днем мы прячемся и выходим только под покровом ночи. Они, кажется, тоже скрываются от правосудия, как и я.
– Ты живешь с бандитами? – Пейшенс всех преступников называла бандитами.
– Ну, тише, я знаю, что в это, может быть, и трудно поверить, но я не думаю, что они совершили преступление. Если бы ты встретила их, чего, надеюсь, Господь не допустит, то поняла бы, что они совершенно безвредны и не слишком умны. Удивительно, что их до сих пор не поймали, но они по-доброму отнеслись ко мне, дали мне крышу над головой и еду. – Он печально улыбнулся. – А теперь мне пора. Береги себя, малышка. – Руперт нырнул сквозь живую изгородь и исчез за деревьями.
Пейшенс хотела продолжить поиски медальона, но вдруг заметила графа.
Он стоял на палладианском балконе с мечтательным видом, словно очарованный ночью. Мысли его были далеко отсюда.
Пейшенс наблюдала за ним. Она подумала, что на самом деле графу никто не нужен. Он самодостаточен. И никакие недруги ему не страшны. Он может бросить вызов всему миру. Доброта его безгранична, как и чувство справедливости.
Он не даст в обиду слабого, расправится с жестоким. Как он заботится о Леме, о его образовании.
Небезучастен к нуждам остальных слуг. Интересуется, как живут арендаторы, достаточно ли получают еды и припасов, чтобы кормить семьи.
– Кто там? Покажите ваше лицо.
Пейшенс могла сбежать незамеченной, но ей хотелось остаться, и она направилась к дому, подчиняясь велению сердца и забыв о поисках медальона.
– Что вы делаете здесь в темноте, мисс Пейшенс? – спросил граф.
– Я кое-что потеряла и хочу найти.
Он пытливо, с недоверием, смотрел на нее. Ей очень хотелось быть честной с графом, но разве это возможно? Будь он невиновен во всем, в чем она подозревает его, она могла бы попросить его дать Руперту убежище.
– Возможно, мы ищем одно и то же. Вы уже нашли то, что потеряли? – тихо спросил он.
– Нет, милорд. А вы? – ответила она, с тревогой ожидая ответа. Она на мгновение наклонила голову, а потом снова подняла глаза на него.
– Нет, похоже, удача сегодня нам не сопутствует. – Он помолчал. – Лунный свет прибавляет сияния вашим волосам, – с удивлением в голосе пробормотал он.
Его замечание испугало Пейшенс, которая смущенно положила руку на непокорные волосы, лежащие на одном плече.
– Вам нужны яркие краски, в сером вы очень бледны. И так прекрасны. Даже в этой темноте и в серо-коричневом рубище вы само очарование. Видение. Ночь, похоже, отдает вам должное.
– Похоже, милорд, нам обоим нравится ночь. Он облокотился о каменный поручень балкона.
– Это верно. Хотя ночь лишила меня приятных снов, то есть до того момента, как я встретил вас, – сказал он ей. – Вы мне всего лишь снитесь?
Пейшенс тихо рассмеялась:
– Нет, я здесь во плоти перед вами. Реальная женщина с надеждами и страхами.
– Красивая женщина, как вы, не должна ничего бояться. Я почти верю вам. Я хочу верить, что вы настоящая.
До тех пор пока ее брат в затруднительном положении, она не может заставить его в это поверить.
– Пожалуйста, милорд…
До них доносились голоса из другой части дома, которые приближались. Пейшенс сразу узнала голос Сансуша и запаниковала. Хотя она была уверена, что он не оскорбит ее в присутствии графа, ей не хотелось, чтобы он обнаружил ее здесь. Она в отчаянии огляделась. Несколько гостей графини прохаживались по боковой террасе, блокируя этот выход.
Пейшенс бросилась к двери в кабинет, потом к той, которая вела в боковую гостиную, но обе оказались заперты.
– Пейшенс, – наклонившись к ней, прошептал граф, – забирайтесь на шпалеру и поднимайтесь ко мне.
Она посмотрела на графа, потом на шпалеру, увитую плющом и плетистыми розами, потом снова на графа и сказала:
– Я не могу. Больная рука не позволит мне подтянуться.
– Чего вы больше боитесь? Лазанья по шпалере или встречи с нашим французом?
Его доводы заставили ее броситься к шпалере. С сомнением, осмотрев ее, Пейшенс облизнула губы и взялась за высокую деревянную перекладину. Зацепив подол юбки за пояс, она начала восхождение. Она приказала себе выбросить из головы страх перед Сансушем и сосредоточилась на подъеме по шатким перекладинам. В любую минуту француз может появиться из-за угла и застать ее карабкающейся по стене дома. «Господи, помоги мне», – взмолилась Пейшенс.
Продвигалась она медленно, поскольку пользовалась только одной рукой, но должна была соблюдать осторожность, чтобы не поскользнуться на влажных и скользких перекладинах под ее ногами. Будучи уже близко к вершине, она вдруг вспомнила, что боится высоты. В отчаянии она чувствовала, как острые колючки цепляются за ее корсаж и еще больше открывают белые панталоны.
Тяжело дыша, она услышала, как Сансуш пожелал своему спутнику доброй ночи, и страх удвоил ее силы. Глядя вверх, она поняла, что без помощи графа ей не перебраться через край балкона.
Он смотрел, как она карабкается, с интересом и восхищением в глазах. Почти достигнув балкона, Пейшенс протянула ему руку.
– Могу я вам доверять? – спросил граф.
– Что вы имеете в виду? Скорее поднимите меня, Сансуш вот-вот появится.
– Ответьте, или я позволю ему вас найти. Это все фарс, или вы не с Сансушем?
Его помощь была так близко. Пейшенс покачала головой, умоляя его:
– Пожалуйста, поверьте мне. Я ничего не знаю об этом человеке, он заставляет меня дрожать от страха. – Послышались шаги, кто-то свернул из-за угла на дорожку.
Лондрингем быстро перегнулся через перила балкона и, схватив Пейшенс за талию, втащил ее наверх. Оба замерли в объятиях друг друга, слушая, как француз неторопливо идет по террасе, держась в тени балкона. Он то и дело останавливался, а потом направился к боковой террасе, где стояло несколько человек.
Пейшенс с облегчением вздохнула и вдруг почувствовала внезапный порыв ветра на своих ногах. Оба, и Пейшенс, и Брайс, по разным причинам посмотрели на ее панталоны, развевавшиеся на ветру. Прежде чем она смогла отцепить и опустить юбку, они заметили довольно большой разрез, образующий зияющую дыру от колена до бедра, обнаживший округлость бедра.
Глава 12
Пейшенс проигнорировала взгляд графа и неловко наклонилась, чтобы соединить края разорванной ткани, осознав невозможность этого, она печально покачала головой. «Ну почему это должно было случиться сейчас? Я должна сохранить достоинство в этой ситуации», – подумала она, краснея.
Ощущая себя неловко под его пристальным взглядом, она попыталась опустить юбку и спрятать разрез.
Брайс положил руку на ее руку, сражающуюся с юбкой, и слегка сжал. Второй рукой он нежно погладил ее щеку.
Пейшенс едва могла дышать, захваченная его чарами. Когда она нервно облизнула губы, это маленькое неосознанное движение заставило Брайса еле слышно застонать, прежде чем он заключил ее в объятия.
Брайс прижал ее к себе и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.
Пейшенс обвила его шею руками и закрыла глаза.
Брайс стал ласкать ее груди. Сначала одну, потом другую. Пейшенс прильнула к нему.
Брайс ласкал ее, возбуждаясь, все больше и больше. Он знал, что Пейшенс невинна, и поклялся себе не причинить ей боли, когда войдет в нее, разумеется, насколько это возможно.
Лаская друг друга, они не заметили, как очутились на полу.
Ни одну женщину Брайс не хотел так, как хотел Пейшенс. Казалось, они созданы друг для друга. Чувства, которые испытывала сейчас Пейшенс, потрясли ее. Испытывает ли Брайс то же самое?..
Пейшенс хотелось чего-то большего, она чего-то ждала. Точнее, не она, а ее тело.
Рука Брайса скользнула вверх по ее бедру к мягкому треугольнику кудрявых волос. Пейшенс отвела его руку.
– Ш-ш-ш… сладостная мечта. Позволь мне совершить сегодня доброе дело. Потому что мне нужно спасение. Я обещаю не делать тебе больно. – Он нежно поцеловал ее.
Когда он понял, что не может больше быть рядом с этой восхитительной женщиной, не достигнув своего собственного пика, он удвоил свои старания доставить ей наслаждение, которого она искала, поднимая бедра навстречу его настойчивым пальцам. Дыхание ее участилось. То ли она уже достигла пика, то ли была близка к нему.
Брайсу хотелось быть внутри ее, когда она найдет свое высвобождение, но ее желание захлестнуло его. Когда она содрогнулась в его объятиях, он крепко держал ее. Пейшенс не хотелось покидать этот странный новый мир обволакивающего тепла.
Но Брайс прошептал:
– Давайте закончим урок в моей постели, очаровательная леди. Потому что мне не терпится узнать все ваши тайны.
Но его приглашение вернуло Пейшенс к мыслям о жестком балконе и к смущению и страху из-за того, что они только что сделали, и что Брайс хочет продолжить. Вот черт! Как могла она забыть о Руперте и о необходимости спасти его от их врага? Возможно, именно от этого человека, который держит ее так крепко в своих объятиях?
Пейшенс быстро перекатилась от него на твердый каменный пол, одернула юбки и дрожащими пальцами поспешно застегнула корсаж. Не смея взглянуть на него, на случай если он захочет ее саму обвинить в собственном соблазнении, она пробормотала:
– Это невозможно, милорд. Я… я… не могу.
Брайс медленно поднялся, дрожа от неудовлетворенного желания. Он прошел к поручню балкона, глубоко вдыхая, чтобы охладить свои мысли. Глядя на звезды, он сказал:
– Ночь, кажется, потеряла свое очарование. Возможно, вам следует вернуться туда, откуда вы пришли. – Он обернулся через плечо и увидел, что она продолжает поправлять одежду. В его словах прозвучали разочарование и смирение.
Пейшенс знала, что разочаровала его, но он не выглядел ни раздраженным, ни злым, и она почувствовала облегчение. Ей хотелось утешить, его, эмоции перехлестывали через край. Ей вдруг пришло в голову, что она может потерять работу.
– Вы хотите, чтобы я покинула Пэддок-Грин, милорд? – спросила Пейшенс и, затаив дыхание, ждала его ответа.
– Нет, мне все еще нужна ваша помощь. Пока что это ваш дом, – ответил Брайс.
Она кивнула и повернулась к выходу, надеясь благополучно добраться до своей комнаты. Напоследок она оглянулась и увидела, что Брайс смотрит в темноту, как это было вначале. Вдруг Пейшенс подумала, что она в долгу перед ним за его щедрость. Обычно никто ей ничего не давал, все только брали. «Ну почему он Должен быть моим врагом? И почему я не чувствую ничего, хоть сколько-нибудь похожего на сожаление?»
Хотя Брайс не видел, как она уходила, он знал, в какой момент она ушла. Может быть, это аромат ее духов или ее вздохи, вылетавшие в ночной воздух, оставались с ним. Она не могла быть реальной. «Она определенно околдовала меня, так что мне теперь не важно, виновна она или нет. Я хочу снова заключить ее в объятия».
Чтобы остановить эти воспоминания, которые лишь усиливали его страсть, он подумал о брате и о своей миссии. Ничто не должно иметь значения, и тогда он скоро схватит французского шпиона и раскроет личность женщины, которая привела его брата к смерти.
Той же ночью, когда Брайс выиграл битву со своим сознанием, ему опять приснился тот же сон. Даже в агонии глубокого сна кошмар добрался до него и вернул его в ту роковую ночь.
Подгоняемый пронзительным ветром, дующим в спину, он перешагивал через черные гнилые деревья, впаянные в твердую как камень землю, привыкший находить свой путь по темной, пусть даже вражеской земле. Ночь, как сообщница, долго хранила его секреты, и поскольку опасность была такой же частью его, как дыхание, он игнорировал ее. До настоящего момента. Его младший брат, Эдвард, пропал.
Знаменитый английский шпион, известный как Черный Призрак, недавно прибыл на побережье, чтобы обнаружить, что его брат, служивший лейтенантом на английском военном корабле «Гонтлет», часом раньше таинственным образом покинул корабль. Черный Призрак не стал тратить время на споры с капитаном «Гонтлета», Киганом Килкененом, убеждая его, что сможет справиться с поисками один. Их единственной зацепкой в местонахождении Эдварда были слова матроса, который случайно услышал, как Эдвард упоминал маленькую деревушку Думе в нескольких милях отсюда.
Хотя Черный Призрак никогда не бывал в этом уголке Франции, шнырять туда-сюда под носом у Корсиканца стало для него почти игрой. Его задачей было поставлять жизненно важную информацию министру иностранных дел о флотилии Бонапарта и его планах вторжения в Англию.
Пробираясь тайком по неровной местности, Килкенен и Черный Призрак с опаской прислушивались, не появится ли французский патруль. Черный Призрак, переодетый священником – в строгой черной одежде, белом галстуке и в шляпе с низкой тульей, – для большего эффекта держал в руке потрепанный молитвенник. Кому-то эта книга обещала спасение, но этому человеку не нужна вера других. Единственной целью книги было скрыть фальшивые французские бумаги – чтобы использовать, если его арестуют, – которые были аккуратно спрятаны под выцветшей кожаной обложкой.
Английский шпион, чье настоящее имя было Брайс Эндовер, граф Лондрингем, уже давно решил, что младший брат будет его наследником и продолжит саксонскую династию. Но Эдвард был непреклонен в желании, стать моряком, и Брайсу не удалось его переубедить.
Он выругался себе под нос, и изо рта вырвались крошечные клубы пара. Эдвард должен был бы сейчас быть в безопасности дома, в Пэддок-Грин. Ему вообще не следовало вступать в Королевский флот.
Когда Брайс нырнул в темную чащу леса, с наступающим ему на пятки Килкененом, в его нутро закралась леденящая кровь мысль: младший брат пропал из-за него. Брайс всегда чувствовал, что будет готов, когда дьявол, в конце концов, выложит свою карту. Но ее получил не тот человек.
Сейчас, по иронии судьбы облаченный в одежду священника, шпион подумал, знает ли он слова, которыми можно воззвать к Господу.
Двое решительных мужчин, раздвигая ветки, прокладывали себе путь среди молчаливых деревьев, временами становясь частью ландшафта. В-миле от берега, когда вдалеке появились огоньки деревушки, они ускорили шаг, все еще оставаясь незамеченными. Не зная, где именно искать, Брайс намеревался перевернуть каждый камушек. Он не уедет из Франции без брата.
Полная луна на мгновение сверкнула серебром среди веток деревьев, высветив маленький заброшенный коттедж, вдалеке справа от них. Молчаливый с самого начала их вылазки, Брайс тихо обратился к другу:
– Подожди. – Ему показалось, что он что-то услышал. Он склонил голову набок, его чувства были обострены, после многих лет игры в эту игру и желания выжить.
Неосторожный стон прозвучал снова. Определенно человеческий. Определенно от боли.
С кошачьей грацией Брайс сменил направление и настороженно приблизился к коттеджу в поисках ловушки. Килкенен следовал за ним по извилистой тропинке, которая вдруг свернула вправо, и, сделав еще несколько шагов, они обнаружили приют с соломенной крышей, его разбитая деревянная изгородь окружала крошечный дворик. Брайс сделал знак другу, чтобы тот его прикрыл, а он сам пойдет внутрь. Килкенен коротко кивнул, изучая близлежащие уже покрытые снегом деревья.
В ноябрьский мороз Брайса бросило в жар. Его правая рука скользнула на поясницу, чтобы нащупать холодную сталь за поясом, прежде чем приподнять и толкнуть прогнившую дверь. Неосознанно его правая рука вернулась к пистолету, и он шагнул внутрь.
Он стиснул челюсти, сердце, казалось, перестало биться. Его зоркие глаза быстро привыкли к слабому свету, струившемуся сквозь неровную дыру в крыше. Он уже повернулся, чтобы выйти, когда увидел его.
Эдвард. Он лежал на сыром полу, прижимая руку к темному пятну на левой стороне груди.
Брайс опустился на колени рядом с братом, надеясь, что успел вовремя.
– Эдвард, я здесь, – хрипло проговорил он.
Глаза Эдварда открылись, затуманенные болью. Он с усилием вдохнул и прошептал:
– Я знал, что ты придешь за мной, старший брат.
Брайс сорвал с себя галстук и прижал к ране брата.
– Я пришел, чтобы забрать тебя домой. – Его сердце отрицало то, что понимал разум: он не может спасти брата. Смерть уже витала над его головой. С влажными глазами, Брайс осторожно поднял голову Эдварда себе на колено, молясь всеми забытыми молитвами, – в нем боролись желание отомстить, горе и боль утраты.
Эдвард улыбнулся, и из его рта выплеснулась кровь.
– Она была… красива. Они называли её Темный Ангел. – Его бледное лицо было спокойным при этом воспоминании.
Брайс замер при упоминании имени очень известной французской шпионки, которая внушала страх даже самым отважным английским солдатам. Она, с ее длинной гривой темных волос и светлыми глазами, без труда соблазняла многих и даже убивала, чтобы добыть информацию. Если она намечала себе цель, у несчастной жертвы практически не оставалось надежды.
Брайс знал это наверняка. Он сам был ее следующей мишенью.
У них больше не осталось времени. Брайс должен был догадаться. Он в ярости воскликнул:
– Так это сделала она? Я найду ее!
Брат поднял руку, собрав последние оставшиеся силы. Ему стало еще труднее дышать.
– Она искала Лондрингема, сказала… сказала, что это важно для безопасности нашей страны. Я не знал. Прости, брат.
Брайс чуть не разрыдался при этих его словах.
– Это я должен просить прощения, Эдвард. Ей был нужен я. – Его слова звучали вымученно от боли. – Я не успокоюсь, пока не найду женщину, которая ответственна за это! – Его яростно выкрикнутая клятва сотрясла маленький коттедж.
Чуть качнув головой, Эдвард смог выговорить:
– Ошибка. Я сказал ее другу… это была ошибка. Брайс крепче сжал тело умирающего брата.
– Кто? Кто был этот другой человек? Но брат уже больше не слышал его.
– Она была так красива, – слетело с его губ вместе с последним вздохом.
Впервые в жизни у Брайса не было ни слов, ни ответов. Он не мог думать. Было так больно, что он не мог поверить, что человек может чувствовать такую боль и все еще жить. Он прошептал брату:
– Не уходи, пожалуйста, Эдвард, не уходи, – и вспомнил такую же просьбу, которую обращал к своей матери несколько лет назад, когда был еще ребенком.
Она так и не вернулась. Если бы только это он лежал на этой промерзшей чужой земле, а не его невинный брат. Часть Брайса умерла вместе с братом, вся радость и любовь, которую они делили. Чувство вины и горе захлестнули его.
Заглянувший через порог Килкенен прервал скорбящего Брайса.
– Ну что ты так долго? – пробормотал он. Увидев Брайса и Эдварда на полу, он все понял.
– Мы… мы должны идти.
Брайс судорожно сглотнул и подавил эмоции, грозившие одолеть его. Но инстинкт выживания возобладал. Он должен доставить Эдварда домой. Он взял мертвое тело брата на руки и вышел на мороз.
– Давай-ка убираться отсюда.
С тяжелым сердцем Брайс направился вслед за Килкененом к берегу, где они оставили свою маленькую лодку. Над головой одинокий соловей пел печальную песню, словно сочувствовал Брайсу. Он надеялся, что удача не изменит им. Ему нужно было добраться домой в Пэддок-Грин, в самые зеленые поля Англии, с Эдвардом. Он должен позаботиться о нем. В последний раз.
Ночь обрушилась на них множеством звуков. Каждый треск, каждый шорох означал, что охранявшие берег французские солдаты могут находиться поблизости и наблюдать за ними.
Он слышал, как Килкенен облегченно вздохнул, услышав плеск воды о песок. Они прошли еще немного, когда раздался выстрел.
Выстрел и шаги прогремели позади них, полмили песка, протянувшиеся впереди, отделяли их от лодки, их единственного пути к спасению. Рискуя быть захваченными в плен или убитыми, мужчины бросились бежать по берегу.
Килкенен достиг лодки первым и торопливо отвязал веревку, чтобы толкнуть лодку в море. Следующий за ним по пятам Брайс услышал, как над его головой просвистела пуля. Он бросился по влажному песку, прижимая к себе свою ношу. Как только смог, положил тело брата в лодку и, почти по пояс в холодных водах Ла-Манша, выхватил пистолет, чтобы выстрелить в шеренгу французских солдат, бежавших по берегу.
Выстрелы прозвучали совсем близко и расщепили качающийся борт лодки, подняв фонтаны воды.
Брайс слишком поздно среагировал на очень близкий громкий хлопок.
Он почувствовал жгучую боль в бедре, а потом тепло собственной крови, которая текла по ноге. Второй выстрел задел его висок, и Брайс упал в ледяную черную воду.
Когда ему удалось вынырнуть на поверхность воды, долгожданный, с трудам завоеванный воздух ворвался в легкие.
Не обращая внимания на пульсирующую боль в бедре, сковывающую движения, он поплыл к лодке. С помощью Килкенена ему удалось перевалиться всем телом через борт в лодку. Не теряя времени и не обращая внимания на сочащуюся из ран кровь, Брайс тоже взялся за весла. Они поплыли, рассекая волны, и вскоре оказались вне досягаемости врага.
Мокрый насквозь и кашляющий водой, Брайс чувствовал, как сердце чуть не разрывается от боли с каждым ударом, но он не поддастся черноте, туманящей его зрение. Не раньше, чем они благополучно доберутся до «Гонтлета».
Подняв глаза от тела Эдварда, он увидел ее на берегу. Она улыбалась и протягивала ему руку, словно хотела помочь. Он бы узнал ее даже безлунной ночью. Пейшенс.
