Текст книги "Последний кольценосец"

Автор книги: Кирилл Еськов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 58

Итилиен, Эмин-Арнен.

12 июля 3019 года

«Нет тяжелее работы, чем ждать» – отлито в бронзе и от употребления не стирается. Втройне тяжко, если ожидание осталось единственной твоей работой: все, что можно, уже сделано, сиди теперь и жди, звякнет ли колокольчик – «Ваш выход!». Жди день за днем, в ежечасной готовности, – а он может и не звякнуть вовсе, сие уже не в твоей власти, тут распоряжаются иные Силы…

Халаддин, вынужденно бездельничая в Эмин-Арнене после своего Дол-Гулдурского похода, поймал себя на том, что искренне завидует Тангорну, ведущему свою смертельно опасную игру в Умбаре: лучше уж поминутно рисковать жизнью, чем так вот ждать. Как же он проклинал себя за те невольные мысли, когда неделю назад осунувшийся Фарамир передал ему мифриловую кольчугу: «…А последними его словами было – «Сделано»…» Как накликал.

Вспоминалось и их возвращение от Дол-Гулдура. На сей раз проскочить незамеченными не вышло: бойцы из разведслужбы, стерегущие от эльфов тропы Темнолесья, пошли по их следу – неотступно, как волки за подраненным оленем. Что ж, теперь он по крайней мере точно знает цену собственной жизни: сорок марок – те самые, которые он тогда не поскупился отвалить Ранкорну; если б не мастерство рейнджера, они наверняка остались бы среди темнолесских елей на поживу тамошним черным бабочкам… У берега Андуина они нарвались на засаду, и когда вокруг засвистели стрелы, поздно уже было орать: «Ребята, мы ж свои, только по другому департаменту!» Он там стрелял в своих – бил на поражение отравленными эльфийскими стрелами, – и теперь ему никогда уже от этого не отмыться…

«А знаете, что самое печальное, дражайший доктор Халаддин?.. Ты, голубь, теперь повязан кровью и оттого безвозвратно утерял высший дар Единого: право выбора. У тебя за спиною вечно будут маячить и те полегшие в андуинских тальниках парни в мордорской форме без знаков различия, и отправленный на смерть Тангорн – так что стоит тебе отвернуть от цели, сказав: «Больше не могу», как ты в тот же миг окажешься просто-напросто убийцей и предателем. Чтоб эти жертвы не оказались зряшными, ты обязан победить, а ради этой победы – снова и снова идти по трупам и немыслимой грязи. Замкнутый круг… А самая страшная работа тебе еще только предстоит; то, что ты проделаешь ее чужими руками – руками барона Грагера, – ничего не меняет. Как тогда изрек Тангорн: «Честный дележ: у организатора – чистые руки, у исполнителя – чистая совесть»: черта с два…»

(Перед тем как убыть в Умбар, Тангорн устроил прогон ключевой сцены, после чего бесстрастно констатировал:

– Никуда не годится. Ты выдаешь себя каждым взглядом, каждой интонацией; фальшь видна за версту – чтоб распознать ее, не надо быть эльфом, а они ведь куда проницательнее нас… Прости – я должен был сразу догадаться, что эта работа тебе не по плечу. Даже если они сожрут мою умбарскую наживку, ты здесь все равно не сумеешь подсечь рыбину – сорвется.

– Сумею. Раз надо – сумею.

– Нет. И не спорь – я бы тоже не сумел. Чтоб сыграть в такой сцене достоверно, зная при этом всю подноготную, мало иметь стальные нервы: тут надо быть даже не мерзавцем – нелюдем…

– Благодарю вас, сэр.

– Не за что, сэр. Может, ты со временем и сумеешь обратиться в такого нелюдя, но только времени этого нам в любом случае не отпущено. Так что я вижу единственный выход: вставить добавочную прокладку…

– Что-что?

– Это наш сленг. Надо ввести посредника, задействованного втемную… Тьфу… Словом, посредник должен быть уверен, что говорит правду. Причем, учитывая уровень контрагента, это должен быть классный профессионал.

– Ты имеешь в виду барона Грагера?

– Хм… «Соображаешь, медицина», – как говаривал твой сержант.

– И под каким соусом мы его привлечем?

– Под тем, что мы опасаемся, как бы в момент переговоров эльфы не взломали тебе мозги при помощи всяких магически-гипнотических штучек и не превратили обмен в грабеж… Это, между прочим, чистая правда. Да и тебе малость полегче – поделишь с бароном по-братски этот чан дерьма… Как говаривал знаменитый Су-Вей-Го: «Честный дележ: у организатора – чистые руки, у исполнителя – чистая совесть».

– А кто он был, этот Су-Вей-Го?

– Шпион, кто ж еще…)

…Клюнуло, когда шел к концу восемьдесят третий день из отпущенной им сотни. Стрелы последних солнечных лучей пронизывали на излете гулкое пространство пустого в этот час Рыцарского зала и, вонзаясь в дальнюю его стену рассыпались оранжевыми бликами; блики были теплыми и живыми – они так и норовили перебраться со стены на лицо и руки изящной девушки в запыленном мужском наряде, которая облюбовала Фарамирово обеденное кресло. «А ведь ее и вправду смело можно назвать девушкой, – заметил про себя Грагер, – хотя по человеческим меркам ей следовало бы дать лет тридцать, а уж сколько ей на самом деле – представить страшно. Сказать, что она прекрасна, – значит не сказать ничего; можно, конечно, описать «Портрет прелестной незнакомки» великого Альвенди словами полицейской розыскной ориентировки, но стоит ли?.. Интересно, этот доктор Халаддин сумел ее вычислить, как вычисляют даты лунных затмений – ювелирная работа, изюм в сахаре, – но ни малейшей радости по сему поводу не выказал, скорее наоборот; с чего бы это?»

– От имени князя Итилиенского приветствую вас в Эмин-Арнене, миледи Эорнис. Я барон Грагер, вы, возможно, слыхали обо мне.

– О да…

– Эландар передал вам послание барона Тангорна?

Эорнис кивнула, а затем извлекла из какого-то потайного кармашка простенькое серебряное колечко с полустертыми эльфийскими рунами и положила его на стол перед Грагером:

– Среди колец, залитых в сургучные печати вашего пакета, было и это. Оно принадлежало моему пропавшему без вести сыну, Элоару. Вам что-то известно о его судьбе… Я верно поняла смысл вашего послания, барон?

ГЛАВА 59

– Вы все поняли верно, миледи. Только давайте сразу расставим точки над «i»: я всего лишь посредник, как и мой погибший друг. Наверное, есть способы при помощи эльфийской магии обшарить мои мозги, но только вы все равно не найдете там ничего сверх того, что я и так собираюсь вам сообщить.

– Вы все преувеличиваете возможности эльфов…

– Тем лучше. Так вот, ваш сын жив. Он в плену, но вернется к вам, если мы договоримся о цене.

– О, все что угодно – драгоценности, гондолинское оружие, магические рукописи…

– Увы, миледи: те, в чьих руках он оказался, – не южные маштанги, торгующие заложниками. Они, похоже, представляют разведслужбу Мордора.

Она не переменилась в лице, но тонкие пальцы ее до белизны сжали подлокотники кресла.

– Я не стану предавать свой народ ради спасения сына!

– И вы даже не хотите узнать, какая малость от вас требуется?

И когда по прошествии вечности, спрессованной в пару секунд, она ответила: «Хочу», Грагер, имевший за плечами десятки вербовок, безошибочно понял – игра сделана; дальше уже дело техники, эндшпиль при лишней фигуре.

– Итак, некоторые привходящие обстоятельства. Элоар отбился от своих и заблудился в пустыне; когда его нашли, он умирал от жажды, так что мордорские партизаны для начала просто спасли ему жизнь…

– Спасли ему жизнь? Эти чудовища?

– Оставьте, миледи: байками про «вяленую человечину» можно стращать широкую деревенщину, а меня не стоит. Я как-никак воевал с орками четыре года и знаю, что почем; эти парни всегда ценили чужое мужество, а с пленными обходились по-человечески – этого у них никак не отнимешь. Беда в ином: они раскопали, что ваш Элоар принимал личное участие в «зачистках» – это, знаете ли, такой эвфемизм для обозначения массовых убийств гражданского населения…

– Но это же ложь!

– К сожалению, это чистая правда, – устало вздохнул Грагер. – Так уж случилось, что моему покойному другу барону Тангорну довелось лично наблюдать работу вастакского отряда Элоара… Щадя ваши материнские чувства, я не стану сейчас описывать то, чему барон стал свидетелем.

– Клянусь вам, это какая-то чудовищная ошибка! Мой мальчик… Постойте, вы сказали – «вастаки»?.. Наверное, он тогда просто не сумел остановить этих дикарей…

– Миледи Эорнис, командир отвечает за действия подчиненных как за свои собственные; не знаю, как у эльфов, но у людей это так… Впрочем, я рассказал все это затем лишь, чтоб вы ясно поняли: если мы сейчас не договоримся о цене освобождения вашего сына, ему не стоит уповать на конвенцию о военнопленных. Его просто-напросто отдадут в руки тех, чьи родные попали под «зачистки»…

– Что… – судорожно сглотнула она, – что я должна сделать?

– Для начала я хотел бы уточнить ваше положение в лориенской иерархии.

– А разве оно им неизвестно?..

– Только со слов Элоара, а он – согласитесь – мог просто набивать себе цену как заложнику. Им нужно знать, насколько вы могущественны: клофоэль – ранг, а не специализация, нет? Если вы занимаетесь ерундой вроде воспитания принцев или церемониала, то иметь с вами дело они полагают бессмысленным.

– Я – клофоэль Мира.

– Ага… то есть в свите Владычицы вы ведаете вопросами дипломатии, разведки и – шире – эльфийской экспансии в Средиземье?

– Можно сказать и так. Вас удовлетворяет степень моего могущества?

– Вполне… Итак, к делу. В одном из контролируемых эльфами гондорских каторжных лагерей содержится некий мордорский военнопленный. Вы организуете ему побег и взамен получаете сына, вот и все. Мне сдается, на предмет «предательства своего народа» ваша совесть может быть спокойна.

– А Лориен на такой обмен никогда не пойдет – ибо речь идет о члене царствующей фамилии Мордора…

– Я не стану комментировать эти ваши домыслы, миледи Эорнис, поскольку и сам не в курсе дела. Но в одном вы правы: если о наших контактах проведает хоть одна душа в Лориене, вам не сносить головы; ну и сыну вашему, соответственно, тоже.

– Хорошо, я согласна… Но сначала я должна убедиться, что Элоар действительно жив: кольцо можно снять и с трупа.

– Справедливо. Ознакомьтесь с этой запиской. (Момент был скользкий и ответственный, хотя Грагер об этом не знал. А вот Халаддин, если б увидал окаменевшее лицо эльфийки, которая вчиталась в нацарапанные как будто пьяною рукой руны – «Милая матушка я жив со мной обращаются хорошо», сразу понял бы: порядок, маэстро Хаддами не подвел – не зря чуть не целый день «входил в образ».)

– Что они с ним сделали, зверье?!

– По их словам, он сидит в подземной тюрьме, а это не лориенские кущи, – развел руками Грагер. – Так что чувствует он себя и вправду неважно…

– Что они с ним сделали? – тихо повторила она. – Я пальцем не шевельну, пока не получу гарантий, понятно?! Я переверну все лагеря военнопленных и…

– Да получите вы свои гарантии, успокойтесь!.. Не затем же они городили весь этот огород с выходом на конспиративную связь, чтобы самим срывать обмен, верно? Они даже предложили… – Тут Грагер сделал эффектную паузу. – Хотите с ним повидаться?

– Он… он что, здесь? – вскинулась она.

– Ну, вы уж слишком многого хотите! Вы сможете поговорить с ним через Видящие камни. В час, о котором мы сейчас условимся, ну, скажем… в полдень первого августа, идет? – Элоар подойдет к мордорскому палантиру, а вы – к своему…

– У нас в Лориене нет Видящих камней, – покачала головою Эорнис.

– Им это известно, – кивнул Грагер. – Чтобы ускорить дело, они готовы на время передать вам один из своих кристаллов: потом вернете его обратно вместе с тем пленным – куда ж вы денетесь? Однако они в свой черед требуют гарантий: есть способы обнаружить палантир при помощи другого палантира – вам, эльфам, они известны лучше, чем мне, – а открывать врагу районы своей дислокации они, понятное дело, не собираются. Поэтому есть два непреложных требования. Во-первых, переданный вам кристалл будет «ослеплен» непроницаемым мешком и при этом поставлен на режим «прием»… Простите, миледи, я ничего в этом не понимаю, просто повторяю их инструкции, как попугай; так вот, вы извлечете палантир из мешка и переведете его в режим «двусторонняя связь» только ровно в полдень первого августа. Если же вы посмеете сделать это раньше (дабы полюбопытствовать – как там обстоят дела в мордорских тайных убежищах), то не обессудьте: одной из картинок, которые вы увидите, станет казнь Элоара. Ясно?

– Да.

– И второе. Они требуют, чтобы во время сеанса связи вы находились подальше от Мордора – в Лориене… Поэтому в полдень первого августа, когда ваш палантир заработает «на передачу», они должны увидать в нем нечто такое, что есть только в Лориене… Знаете, на этом месте их вдруг ни с того ни с сего обуяла подозрительность, так что мы с ними чуть не полчаса выбирали какую-нибудь лориенскую примету, которую уж ни с чем не спутаешь и никак не подделаешь. Тут кто-то и припомнил, что у вашей Владычицы есть огромный магический кристалл, показывающий картинки будущего; во, говорят, это как раз то, что нам надо!

– Зеркало Галадриэль?!

– Они называли его иначе, но вы наверняка поняли, о чем речь.

– Да они просто сошли с ума! Получить доступ к Зеркалу Владычицы невероятно сложно…

– Почему ж это «сошли с ума»? Они так прямо и сказали: «Вот ей, кстати, и случай продемонстрировать свой реальный вес в лориенских раскладах…» В общем, так: в полдень первого августа вы вынимаете палантир из мешка, переключаете его с режима «прием» на режим «двусторонняя связь», и в этот миг они у себя в Мордоре видят в нем Зеркало Галадриэль; затем обратное переключение – и вы видите сына, живого и здорового… ну, относительно здорового. После этого вам сообщают, кого именно и из какого лагеря предстоит вытаскивать. Дальнейшие переговоры по ходу операции будете опять-таки вести через палантир. Есть возражения?

– Ничего у нас не выйдет, – вдруг произнесла она совершенно потухшим голосом, и он сразу отметил эту ее обмолвочку – «нас»; порядок, все идет как надо.

– Что такое?

– Без ведома Звездного Совета в Лориен не может быть внесен никакой магический предмет. А палантир заряжен мощнейшей магией, я просто не смогу тайно пронести его через заставу порубежной стражи.

– Да, они слыхали об этом запрете. Но неужели он распространяется и на саму клофоэль Мира?..

– Вы плохо представляете эльфийские порядки, – криво улыбнулась она. – Он распространяется на всех, даже на Владычицу с Владыкой. Порубежная стража подчиняется лишь клофоэлю Покоя – и никому, кроме него.

– Ну, если дело в одних лишь в порубежниках, то я рад устранить эту небольшую проблему, показавшуюся вам неразрешимой, – рассчитанно небрежно уронил Грагер. – Палантир вам передадут прямо в вашей лориенской столице, Карас-Галадоне.

– Как – в Карас-Галадоне?.. – ошеломленно застыла она, и Грагер кожею ощутил: что-то не так.

«Ты испугалась, – понял он, – впервые за весь разговор ты испугалась по-настоящему… С чего это вдруг? Понятное дело, узнать, что в твоей собственной столице вражеские агенты способны проделывать вещи, которые не под силу даже тебе, всесильному королевскому министру, – шок, и немалый. Но главное в другом: этот ход застал тебя врасплох, а вот все прочие повороты нашей беседы ты, получившая загодя Элоарово кольцо, в той или иной степени предвидела… предвидела – и выстроила собственную контригру, и потому все, с чем я имел дело до сих пор, – не истинные твои чувства, а то, что ты сама желала мне внушить. Я должен был бы сразу сообразить: слишком уж легко и быстро ты сломалась и пошла на вербовку, а ведь ты не могла не понимать, что это именно вербовка – до конца жизни будешь на крючке, мы же с тобой в некотором смысле коллеги… Да, конечно, сын в руках врага, ему грозит мучительная смерть. И все равно: она ведь придворный, так что на пути к своему клофоэльскому креслу (или на чем они там восседают в своем Звездном Совете?) она должна, обязана была пройти такую интриганскую шкуродерню – только держись. Решать, конечно, Халаддину, но я бы на его месте не доверил ей в руки не то что палантира – карманного ножика… Ох, кинет она при обмене этого высокоученого доктора, как младенца, голову наотруб. А может, и не кинет… в смысле – не сумеет кинуть. У парня ведь есть свои тузы в рукаве: каким образом он собирается тайно передать ей кристалл в Зачарованный лес – ума не приложу, но что он не блефует – факт».

– Вы не ослышались, миледи Эорнис, именно в Карас-Галадоне. В этом году организация Праздника танцующих светлячков возложена на вас, верно?..

ГЛАВА 60

Лориенскнй лес. Карас-Галадон.

Ночь с 22 на 23 июля 3019 года

Праздник танцующих светлячков, приходящийся на ночь июльского полнолуния, эльфы числят среди главнейших, так что из того, как и кем он организован в определенный год, сведущий лориенец может сделать важные выводы о реальном положении дел в «как никогда ранее едином» руководстве Лориена. Здесь любая мелочь исполнена глубочайшего смысла, ибо все они отражают нюансы той беспощадной борьбы за власть, что составляет единственный смысл жизни бессмертных эльфийских иерархов. При этом совершенно невинная деталь (вроде того, кто представляет на данном празднестве особу дольнского Владыки – двоюродный кузен или племянник) может иметь куда большее значение, чем, к примеру, потрясшее всех появление на позапрошлогоднем празднестве милорда Эстебара – прежнего клофоэля Силы, бесследно исчезнувшего десять лет назад вместе с прочими участниками «заговора Керебранта». Пару часов постоял экс-клофоэль на талоне (наблюдательном помосте в мэллорновой кроне) по левую руку от лориенских Владык, чтобы затем вновь кануть в небытие; при этом утверждали (правда, шепотом и с оглядкой), будто в подземелья под Курганом Горестной Скорби его уводили не Стражи, подчиненные клофоэлю Покоя, а танцовщицы клофоэли Звезд… Почему? Зачем? «Тайна сия велика есть».

Вообще-то это правильно: Власть, чтобы оставаться Властью, и должна быть непостижима и непредсказуема – иначе это никакая не Власть, а просто начальство… Тут, по случаю, можно вспомнить, как в одном из соседних Миров иноземные эксперты год за годом пытались предугадать извивы политики некой могучей и загадочной Державы: примечали, в каком порядке занимают в дни торжеств свои места на усыпальнице Основоположника тамошние иерархи, какие в этот раз допущены отступления от алфавитного порядка при перечислении их имен и тому подобные детали. Эксперты были компетентны и многомудры, заключения их – глубоки и безупречно логичны; стоит ли удивляться, что верных предсказаний им не посчастливилось сделать ни разу… Так что если б означенных экспертов подрядили проанализировать ситуацию вокруг лориенского Праздника танцующих светлячков 3019 года Третьей Эпохи, они наверняка выдали бы что-нибудь вроде: «Поскольку подготовка Празднества в этом году впервые возложена на клофоэль Мира, это должно означать, что в эльфийском руководстве экспансионисты решительно возобладали над изоляционистами и следует ожидать резкого наращивания эльфийского присутствия в ключевых регионах Средиземья. Некоторые аналитики полагают, что в основе этого лежит перераспределение ролей в свите Владычицы, озабоченной чрезмерным усилением позиций клофоэля Покоя». Самое забавное: сами по себе эти логические конструкции были бы вполне корректны – как, впрочем, и всегда в их горе-анализах…

Что ж до праздника, то он необычайно красив. Конечно, прочувствовать его красоту во всей полноте дано лишь эльфу; но с другой стороны, если вдуматься, человек – существо столь примитивное и убогое, что ему с лихвой хватает и тех жалких крох истинного великолепия, что всегда на виду… Лориенские жители собираются в эту ночь на тех талонах, что поближе к Нимродели: с высоты мэллорновых крон открывается сказочный вид на речную долину, где в росистых лугах, окружающих печальные заводи (серебро с чернью – как на гондолинских гривнах), рассыпаны созвездия ярчайших светильников-фиалов. Сам ночной небосвод в сравнении с этой дивной картиной предстает тусклым ее отражением в старом бронзовом зеркале – да так оно, собственно говоря, и есть: весь ход небесных светил над Средиземьем лишь исправно отображает происходящее этой ночью на берегах Нимродели. Впрочем, смертному, как уже говорено, открыта ничтожная доля происходящего там: наслаждайся неизменным от века звездным рисунком (он задается расположением стоящих в траве светильников), но вот колдовские узоры, выплетаемые фиалами танцовщиц – а именно их танец и есть изначальная основа магии Перворожденных, – людским глазам видеть совершенно ни к чему. Редко-редко смутные отголоски этого волшебного ритма долетают до человеческого мира через озарения величайших скальдов и музыкантов, навсегда отравляя при этом их души тоской по недостижимому совершенству.

…Эорнис, как и положено клофоэли Праздника, находилась в этот полуночный час посреди «небосвода», как раз там, где семь фиалов (шесть ярких и седьмой – наиярчайший) образуют на нимродельских лугах созвездие Серп Валаров, указующее рукоятью на Полюс Мира. Она пребывала в полном одиночестве (танцовщицы во главе с клофоэлью Звезд – единственные, кому открыт доступ на «небосвод», – давно уже удалились под своды мэллорнов), тщетно гадая – как барон Грагер сумеет выполнить свое обещание: «Под утро, как развиднеется, вы найдете мешок с Видящим камнем в траве рядом с тем фиалом, что изображает Полярную Звезду в Серпе Валаров». Доступ на «небосвод» запрещен – под страхом смерти – любому эльфу, даже прочим клофоэлям, и можно не опасаться, что кто-нибудь обнаружит палантир раньше нее… Да, но каким образом проникнут сюда сами эти мордорские шпионы? Стало быть… стало быть, это кто-то из танцовщиц? Но это же совершенно невозможно – танцовщица, связанная с Врагом!.. Да? А связанная с Врагом клофоэль Мира – это как, возможно?

«Но ведь я не связана с Врагом, – возразила она себе, – я просто-напросто веду свою игру. Я действительно сделаю все, чтобы спасти моего мальчика, но у меня и в мыслях нет выполнять условия предложенной ими сделки… Утром я получу палантир, в полдень первого августа узнаю имя наследника мордорского престола (а кто ж это еще может быть), а уж потом – при обмене заложников – я сумею устроить, чтоб это все так и осталось в моих руках, не волнуйтесь! Они, видать, еще не знакомы с возможностями эльфов – ну так познакомятся!

Тут опасны не люди (что они могут, эти навозные черви), а свои. Выиграв эту игру, я положу к ногам Владык палантир и голову мордорского принца; великая победа, и пусть кто-нибудь посмеет открыть рот – победителей не судят. А вот при неудаче или если мне просто не дадут довести игру до конца… Тогда все это немедленно превратится в сделку с Врагом, в Прямую измену – а клофоэль Покоя отдал бы правую руку за то, чтобы предъявить мне такое обвинение и отправить в свои подземелья под Курганом Горестной Скорби… Если у него возникнет хоть тень подозрения насчет моих переговоров с итилиенцами, Стражи примутся копать так, как они это умеют, и тогда мне конец. А ведь я замотивировала перед Владычицей свое посещение Эмин-Арнена именно тем, что «по сведениям, полученным из Умбара, кто-то в Лориене начинает свою личную игру с Арагорном, и не исключено, что этот «кто-то» – клофоэль Покоя». Когда он узнает об этом нашем разговоре – а он узнает непременно, – у него просто не останется иного выхода, кроме как насмерть скомпрометировать меня в глазах Владык, и трудиться он будет на совесть…

А что, если, – вдруг обожгло ее, – все это, начиная с умбарских событий, просто-напросто многоходовая интрига клофоэля Покоя и рука Стража ляжет мне на плечо, едва лишь я прикоснусь к мешку с булыжником, изображающим палантир? Эландар и эти итилиенские бароны работают против меня – на клофоэля Покоя? Да нет, бессмыслица… Это я уже шарахаюсь от собственной тени. А как могло случиться, что итилиенские шпионы – явно с ведома Фарамира – играют в одной команде с мордорцами? Ну, это-то как раз ясно: они как посредники надеются заработать на этой сделке свои «комиссионные» – скомпрометированную сотрудничеством с Врагом эльфийскую клофоэль, из которой потом хоть веревки вей… Между прочим, так бы оно и было – приди мне в голову выполнить их условия.

Что ж, все пути назад теперь в любом случае отрезаны: меня спасет только победа в этом самом «обмене заложниками», и не только спасет – вознесет еще на ступеньку вверх! А уж после… после я разыщу тех, кто положит сегодня на Полярную Звезду мешок с Видящим камнем; я сделаю это сама, через возможности своей Службы, опередив Стражей, и предъявлю этих предателей Совету: «Наш несравненный хранитель Покоя в последнее время настолько увлекся выявлением заговоров (цену которым мы все хорошо знаем), что проспал существование в Карас-Галадоне настоящей шпионской сети Врага… А может, вовсе даже не проспал? Может, ниточки этой сети тянутся выше, чем я дерзаю предположить?» Вот от такого удара он не оправится, как бы его ни покрывал Владыка, это будет чистая победа – и Владычицы, и моя».

…«Дракон» Кумая тем временем невидимкою плыл в ночном небе Лориена вдоль тускло отсвечивающих под луною излучин Нимродели. Увидав посреди долины обширную россыпь ярких голубоватых огоньков, складывающихся в довольно точную карту звездного неба, инженер облегченно расслабился и повел планер на снижение: пока все шло в точном соответствии с планом. Он отыскал среди этих «созвездий» Ковш, который в здешних местах отчего-то называют Серпом Валаров, – порядок, там, где ему и положено быть в настоящем небе, и Полярная звезда на своем месте… Интересно, из чего делают эти фонари? Свет явно холодный – может, то же вещество, что светится в гнилушках?.. Ковш стремительно рос в размерах; Кумай нащупал у себя под ногами, на дне гондолы, мешок, извлеченный им прошлой ночью из тайника за ромбическим камнем в задней стенке дол-гулдурского камина, и вдруг выругался сквозь зубы. «О черт, он же мне не сказал, каков реальный размер этой фигуры, – как теперь, в этой темнотище, оценить свою высоту?»

Сначала-то Халаддин просил Кумая просто забрать мешок из тайника и сбросить во время завтрашнего тренировочного полета где-нибудь подальше от крепости – чтоб его можно было подобрать и уносить ноги. Но потом доктор вдруг осекся на полуслове и изумленно вымолвил:

– Слушай, так ты, наверное, и до самого Лориена отсюда долететь можешь?

– Запросто. Ну, то есть не то чтобы запросто, но могу.

– А если ночью?

– Вообще-то раньше я ночью на такие расстояния не летал… Трудно ориентироваться.

– А если ночь лунная? А в месте, которое меня интересует, будут наземные ориентиры в виде огней?

– Ну, тогда легче. Вам что, надо провести разведку с воздуха?

– Понимаешь, я вспомнил, как ловко ты теперь кидаешь со своего планера заряды по наземным целям. Вот такую штуку и надо будет проделать в Лориене…

Ночной полет Кумай замотивировал перед своим дол-гулдурским руководством четко: предложил Гризли отработать ночное бомбометание. «Это за каким еще дьяволом?» «Чтоб кидать зажигательные снаряды на лагерь противника. Если всю ночь перед битвой, вместо того чтоб спать, будешь тушить горящие палатки, утром много не навоюешь». «Гм… резонно. Ну что ж, попробуйте, инженер». Вылетел он с закатом: «Полетаю еще вокруг, пока не стемнело», – сделал широкий разворот, так чтобы его не было видно из крепости, и лишь тогда взял курс на закат-северо-закат; место впадения Нимродели в Андуин отыскал еще по свету, дальше все было делом привычным…

Кумай разжал пальцы, и мешок ушел вниз, в размеченную «звездами» темноту. Спустя пару секунд нос планера закрыл Полярную звезду Ковша: порядок – если он не сильно напутал со своею высотой, цель накрыта. «Что, какая-нибудь отрава?» «Да нет. Это магия». «Магия? Делать вам нехрена…» «Ты уж поверь, лориенским ребятам этот мешочек придется сильно не по вкусу». «Ну-ну. Когда дело дрянь, всегда бросаются от врачей к колдунам…» Ладно, он свое дело сделал, а зачем это все нужно – начальству видней: меньше знаешь – крепче спишь. Теперь самое время разворачиваться и ложиться на обратный курс; путь неблизкий, да и ветер крепчает.

С привычной лихостью закладывая вираж над сонными водами Нимродели, Кумай не учел одного обстоятельства: высоты мэллорнов. Точнее сказать, он просто не подозревал, что бывают на свете такие деревья.

И был удар, когда одна из ветвей вроде бы совсем легонько притронулась к кончику крыла, разом обратив планер в крутящееся волчком семечко-крылатку вроде тех, что мэллорны по осени роняют стайками на россыпи пожухлых эланоров.

И был второй удар, когда беспомощный ослепший «Дракон» швырнуло вправо, и он врезался в соседнюю крону – с хрустом раздирая шкуру обшивки, ломая хребет и ребра несущих конструкций.

И был третий удар, когда все эти обломки рухнули вдоль ствола вниз, на заполненный оцепенелыми эльфами талон – едва не к ногам самого клофоэля Покоя.

…Собственно говоря, Кумай к тому моменту дело свое уже сделал, так что его вполне можно было бы списать по графе «допустимые потери», философски помянув при этом ту самую яичницу, коию не приготовишь, не разбив яиц. Имелось, однако, одно осложняющее обстоятельство: тролль при падении крепко побился, но остался жив – а вот это, как легко догадаться, было полной катастрофой.