Текст книги "Дом на цилиндрах"

Автор книги: Кирилл Гольцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава III
Проблеск к разгадке

Утром я проснулся от какого-то странного шума, доносящегося вроде как с кухни, и подумал, что это, наверное, опять разбушевалась черепаха. Имела она такую привычку: опираться на корягу и быстро-быстро по-собачьи шубутить передними лапами, буквально вспенивая и расплёскивая часть воды из палюдариума. Как правило, это означало, что ей что-то не нравится или она соскучилась по прогулкам, которые я по понятным причинам в такую жару полностью исключил. Однако, когда я чуть позже стоял под струёй прохладного душа, моё мнение изменилось. Я снова услышал стуки и трепетания – на этот раз слишком быстрые, чтобы подумать на черепаху, а потом на меня посыпалась пыль и грязь из вентиляционной решётки. Что бы это значило? Конечно, я давненько её не прочищал, но не до такой же степени, чтобы всё скопившееся там ожило. Нет, здесь было что-то другое и действительно живое: когда я поставил на ванну доску с кухонной табуреткой и приблизился к вентиляции, оттуда вдруг раздался громкий писк. От неожиданности я чуть было не рухнул вниз и, только уцепившись за небольшое раздвижное зеркало, в которое смотрелся во время бритья, смог устоять на ногах.

Неужели крысы? Отвратительно! Меня непроизвольно передёрнуло – связываться с этими животными никак не хотелось. Ведь открыв решётку, я или буду ловить крысу по всей квартире, или рисковать тем, что она бросится прямо в лицо. Неизвестно, где она побывала до этого и какую гадость может разнести по всему дому. Тем не менее действовать всё-таки пришлось: пока я пил на кухне тёплый кофе, морщась от ароматов, издаваемых зацветшим палюдариумом, из ванной послышался характерный треск, извещающий о том, что вентиляционная решётка частично выскочила из пазов, а значит неприятель может в любой момент ворваться в квартиру. Однако сразу я не вскочил, а почувствовал лёгкий укол страха из-за того, что это, может быть, вовсе и не крыса, а снова что-то странное, непонятное и неприятное, перекочевавшее из безумного вчерашнего дня. Однако, как оказалось, все мои предположения оказались неверны.

Я взял в туалете швабру и, выставив её перед собой, снова забрался на табурет в ванной. Решётка висела всего на одной хлипкой защёлке, и я, собравшись с силами, резко отбросил её вниз, а сам приготовился бить неприятеля. Однако прямо на входе сидела всего лишь какая-то небольшая птица типа воробья. Сказать точнее было невозможно – в комьях грязи и пыли скорее лишь угадывался общий образ. Но глаза… – они были живыми, блестящими и почему-то очень напомнили мне взгляд существа, которое я видел в газетном дыме. Возможно, эта аналогия (или что-то ещё) так повлияла на мой разум, но я вскрикнул и начал озлобленно тыкать шваброй в вентиляционное отверстие, желая поскорее избавиться от этой птицы и приходя в ужас от одной только мысли, что она может вылететь и кружить по моему дому. Нет, это почему-то казалось ещё хуже крысы. А когда я постепенно начал успокаиваться, то наконец замедлил поступательные движения и вскоре аккуратно отвёл швабру в сторону. Ничего – только развевающаяся грязь и никакой птицы. Прислушавшись, я убедился, что нигде не слышно ни писка, ни трепетания – возможно, она улетела или провалилась к кому-то снизу. В любом случае с проблемой, хотя бы временно, я справился и поспешил тщательно промыть руки, а потом и вентиляционную решётку с вытянувшейся накладной сеточкой.

Пока я этим занимался, мой взгляд неотрывно следил за отверстием и мне постоянно казалось, что в его мрачных глубинах что-то зловеще шевелится и издаёт странные утробные звуки. Хотя, скорее всего, это было всего лишь моё разыгравшееся воображение. Я поспешил поставить решётку на место, а потом, несмотря на по-прежнему взвинченное состояние, тщательно вымыл палюдариум со всем содержимым, сменил воду и капнул туда какой-то тёмно-коричневой жижи, вроде как позволяющей создать для черепахи условия, максимально приближенные к естественным. И всё это время в ванной меня, пожалуй, держало только одно – желание снова убедиться, что в вентиляции нет больше никаких шорохов и эта зловещая птица аккуратно не снимет своей скрюченной засохшей лапкой решётку, чтобы добраться до меня и отомстить. Помню, когда-то давно я смотрел фильм ужасов с названием «Птицы» или каким-то подобным, но посчитал поднятую там тему просто смешной, но сейчас мне так вовсе не казалось. Наоборот, перспектива быть заклёванным и растерзанным представлялась весьма возможной и где-то даже неотвратимой.

Потом я продолжил пить на кухне кофе, наблюдая, как черепаха плещется в чистой прохладной воде и перемещает туда-сюда корягу, по сравнению с которой всего лет шесть назад она казалась просто крохой. Как это тогда выразился продавец? «Пятачок» – диаметр панциря, как у монеты достоинством именно в такое количество рублей. А теперь-то уж, наверное, на целиковую купюру тянет, и далеко не самую маленькую. Даже, пожалуй, чем-то похожую на доллары, если судить по цвету, и евро – по габаритам. И тут я вспомнил, что хотел съездить купить черепахе несколько живых рыб. Да, как раз время было почти девять часов, и я успевал к открытию местного зоомагазина с забавным названием «Конечности и хвост». Своё домашнее животное я брал в другом месте, но то помещение успело много раз поменять арендаторов и сейчас там располагалось что-то, смахивающее на салон красоты. Впрочем, это было неважно – когда-то я ездил за рыбой и улитками на рынок «Садовод», куда перекочевал птичий рынок, но ещё в прошлом году он превратился в обычную вещевую барахолку, и те времена, когда за несколько сотен рублей можно было накупить большой пакет рыбы и крохотных улиток, канули в прошлое. Хотя у меня до сих пор в ушах стоял приглушённый стук из холодильника, где в морозилке, заботливо уложенные в закрывающийся пластиковый лоток, пытались согреться рыбы. Потом я откалывал несколько штук и порционно давал черепахе раз в несколько дней – это позволяло быстро и удобно покормить домашнюю любимицу и избавляло от лишней потери времени на разовую закупку еды.

– Не переживай, сегодня ты без вкуснятины не останешься! – оптимистично крикнул я черепахе и открыл морозильник, чтобы поставить размораживаться мясо, – вечером можно было сделать котлеты.

Первого же взгляда в недра холодильника хватило, чтобы убедиться – морозилка пуста. Точнее не совсем так: в поддоны была налита вода, которая уже успела замёрзнуть и застыла в виде неровных, запорошенных снегом волн. Вот так сюрприз! А я ещё думал, что ничего не пропало. Между тем килограммов пять говядины и свинины как не бывало.

– Заодно и мясо куплю… – задумчиво пробормотал я и подумал о том, что неплохо было бы сегодня вечером побывать ещё и в какой-нибудь конторе, которая ставит оконные решётки.

Уже через несколько минут я, облачившись в футболку и шорты и намазавшись густым гелем из жёлто-белого тюбика, который помогал снимать раздражение кожи от пота, выходил из подъезда, жмурясь от яркого солнца и с неприязнью чувствуя нестерпимо жаркие дуновения ветра. На разлапистом дереве, справа от входной двери, привычно висела одежда, которую странноватый сосед с первого этажа регулярно сушил именно таким образом. Правда, она периодически у него пропадала, но, похоже, никаких выводов из таких происшествий не делалось. Сегодня к уже привычным спортивным штанам, рубашкам и носкам присоединилась даже смятая желтоватая перьевая подушка – видимо, не один я потею по ночам.

Вокруг клубился смог, который шёл с Шатуры или ещё какого-то района лесных пожаров, и остро пах гарью, так что даже развалившиеся на асфальте дворовые собаки периодически поднимали голову, рассеянно смотрели куда-то в воздух и громко чихали. При этом коты вольготно расхаживали чуть ли не перед их мордами, справедливо полагая, что по такой погоде за ними никто гоняться не будет. Мне вообще сложно было представить, как все эти бедолаги справляются в такую жару со своими шубами, и подобные мысли, кажется, даже немного освежали. Хотя, с другой стороны, кто бы говорил, когда сам же добровольно лез в раскалённую железку! Машина, несмотря на то что была поставлена в тени, разумеется, разогрелась, и исходящий от неё запах чем-то напоминал дешёвые китайские пластмассовые игрушки. Под ногами непривычно шелестел ворох жёлтых сухих листьев, создавая ощущение, что на дворе осень, хотя шла только середина июля. Да и ветер скорее не шелестел, а трещал повсюду в кронах деревьев. А вообще всё это располагало к унынию и восприятию окружающего как немного нереального и надуманного.

Тем не менее поездка с открытыми настежь окнами и люком прошла достаточно комфортно и удачно: я побывал в зоомагазине, заскочил на рынок и уже минут через сорок порадовал черепаху тремя толстыми рыбинами. Чтобы не искушать её терпения, я аккуратно выловил каждую из пакетика и положил ей в рот, помня про необходимость держаться подальше от сильных и острых черепашьих дёсен. На этом она успокоилась и равнодушно повернулась ко мне спиной, ярко светя зелёно-белыми «рейтузами», а я, посмотрев на часы, решил, что самое время ехать на встречу с Андреем.

Когда я через несколько минут выходил из дома, что-то заставило меня остановиться и некоторое время просто рассматривать знакомый подъезд, куда, как я был уверен, вернусь максимум через пару часов. Однако, наверное, какая-то моя часть чувствовала, что расставание продлится гораздо дольше, и я был ей очень благодарен, частенько вспоминая впоследствии эти минуты. Но ничего наверняка я пока, разумеется, не знал, глядя на длинную пожарную лестницу, оттенённую соседним домом, где собралось несколько десятков курлычущих голубей. Несомненно, все они спасались там от испепеляющего солнца и успели сильно загадить не только асфальт снизу, но и стену дома. Обычно голуби облепляли находящуюся невдалеке помойку со стоящими там кособокими зелёными контейнерами. Сегодня они были полны, а это значило, что машина, как обычно, не приехала рано утром и не забрала мусор. И тем не менее столь привлекательный для птиц вариант в любое другое время сегодня был ими решительно проигнорирован. Может, ближе к вечеру, когда станет немного прохладнее, они устроят себе настоящий пир… Размышляя над этим и с надеждой взглянув на хмурое пепельное небо, я снова оказался в машине. Отсутствие даже намёка на облака огорчало – дождя не было уже недели две и, если верить прогнозам, не ожидалось как минимум в такой же перспективе. Впрочем, где-то, как я слышал, был напротив настоящий потоп и, если выбирать, может быть, наша нынешняя ситуация была вовсе и не такой плохой.

«Целую я морковь и жму снеговика!» – раздались из динамиков слова неизвестной песни с весёленьким мотивом, и вокруг словно повеяло свежестью. Я улыбнулся, решив, что в такую жару на радио очень верно и оптимистично выбирают репертуар, и отправился в путь. Дороги, как ни странно, оказались практически свободными, и я потерял минут десять только на узком бетонном повороте, тянущимся большой дугой в обход кладбища, мимо длинных металлических боксов с коровами, курами и какой-то ещё живностью. Поэтому я переехал железнодорожные пути, пропустив громыхающий грязно-белый состав, и притормозил возле кирпичных цветастых ворот с поблёскивающими крестами минут за пятнадцать до назначенного времени, хотя на самом деле думал, что опоздаю.

Выйдя из машины, я начал бесцельно бродить вокруг, отбрасывая ногами космы длинной, сухой, шуршащей травы. И в какой-то момент заметил краем глаза движение слева: оказывается, это худая пегая кошка стремительно, пригнувшись к земле, бежала в сторону старых дач, а прямо над ней летела небольшая птица. Забавно – скорее представлялась обратная ситуация, но, вероятно, хищница подобралась слишком близко к гнезду, за что вполне могла очень чувствительно поплатиться. В какой-то момент птица издала оглушительный крик и оба животных скрылись в треснувших кустах у высокой сплошной деревянной изгороди.

– Кирилл! Добрый день! – раздался сзади знакомый голос.

Я обернулся и в следующую секунду уже сжимал странно сухую для такой жары руку Андрея.

– Вижу, ты пораньше. Или я задержался?

– Нет-нет, как раз вовремя!

– Отлично. Тогда вперёд!

Андрей отступил в сторону и театральным жестом пригласил меня проходить. Мы миновали небольшие красивые ворота и приблизились к симпатичной добротной церкви, за которой возвышался гораздо более внушительный, но до сих пор недостроенный храм. Возле входа привычно сидело несколько старушек, просящих подаяние, а на металлическом шесте висел большой прозрачный ящик, предназначенный для пожертвований.

– Ты как переносишь жару? – просил я, глядя на тёмно-серый костюм друга, который смотрелся абсолютно неуместно.

– Да вот так. Как есть! – рассмеялся Андрей, но, как я заметил, он слегка нервничал.

Мы прошли открытые деревянные двери и оказались внутри церкви. Почему-то мне показалось, что в этом полумраке должно обязательно оказаться прохладно, но духота вокруг даже превосходила уличную. Возможно, всё дело было в полыхающих со всех сторон свечах, которые словно создавали иллюзию гуляющего по помещению ветра.

– Встанем здесь? – Андрей указал на свободное пространство справа, за грустной тучной женщиной, продающей свечи и какую-то церковную утварь.

Я кивнул и покосился на человек двадцать, стоящих близко к алтарю и постоянно осеняющих себя крестным знамением. Забавно, но кто-то из них явно ошибался, крестясь слева направо, а не наоборот, но, похоже, это здесь мало кого волновало. За их спинами мелькали нарядные одеяния священника, который что-то быстро и неразборчиво произносил, неестественно растягивая слова.

– Значит так. По поводу твоей квартиры. Кое-кто из жильцов соседних домов видел, как кто-то ночью залезал туда по лестнице. В милицию не обратились, потому что неизвестный сразу же зажёг везде свет, и это было не похоже на вора. Не смотрел подробнее, ничего не пропало?

Я кивнул головой и кратко рассказал о морозилке.

– Странно, странно… В общем-то, если бы не всё это, была бы на лицо обычная квартирная кража, кстати не особенно и оригинальная. Однако чувствую, здесь есть ещё над чем поработать. В общем, пока ничем больше порадовать не могу. Ребята продолжают действовать, и, как только появится что-то ещё, ты узнаешь об этом первый после меня!

– Спасибо…

– Теперь по поводу твоего вчерашнего осмотра места происшествия. Что сказать? Тоже не очень понятная ситуация. Звонил-то я тебе, чтобы предупредить, что Лев не смог заехать, и хотел перенести это дело на сегодня. Однако кто-то там тебя всё-таки встретил и, насколько я понимаю, представился Хельмидриманом?

– Ну не совсем так… – Я задумался и понял, что даже тогда ничего не уточнил: всё казалось простым и естественным. – Нет, ничего такого. Мы просто встретились, он меня окликнул и на этом всё.

– Так вот, твоё описание этого человека не имеет со Львом ничего общего и, строго говоря, я не знаю, кто это был. Вчера ребята подъезжали туда, расспрашивали персонал, даже нашли эту девушку, которая жгла в туалете газету. В результате мы составили его портрет, он у меня с собой. Вот глянь!

Андрей открыл папку, громко лязгнув молнией, и у меня в руках оказалось весьма точное изображение Хельмана.

– Да, похож! – кивнул я, возвращая бумагу.

– В наших базах он не числится, но работа продолжается.

– Хорошо, это немного успокаивает… – опять кивнул я, чувствуя, как по спине побежали мурашки. – Честно говоря, мне немного не по себе, что я вот так был вместе с каким-то неизвестным, который был точно в курсе всего, да ещё и спас мне жизнь.

– Понимаю тебя. Но факты упрямая вещь.

– Да, я знаю, и всё же…

Мы некоторое время помолчали, глядя, как худощавая дёрганая девица начала медленно обходить прихожан с большим подносом, видимо, предназначенным для пожертвований. С неожиданным интересом я отметил для себя, что здесь поступают, оказывается, точно так же, как нищие на улице: кладут заранее купюры нужного достоинства, чтобы человеку, тем более в церкви, не пришло в голову отделаться какой-нибудь мелочью. Что же, умно, но как-то всё-таки не по-христиански.

– Теперь о Валере. Смерть естественная, но, возможно, спровоцированная сильным испугом. По поводу высказанных тобой мыслей о сигаретах и прочем пока никаких соображений нет, – Андрей кашлянул.

– То есть он не убит?

– Нет, остановка сердца. Хотя, понятно, это вовсе не значит, что речь не идёт о доведении до смерти.

– Понятно. Тут, кстати, я встречался с его женой…

Мой пересказ этого события в основном свёлся к странным очкам и завершился озвучиванием только что пришедшего мне в голову:

– Странно, но почему-то я чувствую здесь какую-то связь с его смертью. Словами объяснить не могу… Так, какие-то аналогии что ли!

– Занятно. Как только появятся идеи, дай знать.

– Непременно!

– Есть кое-что ещё… – Андрей замялся и искоса на меня посмотрел. – Имя Виолетта тебе ни о чём не говорит?

– Нет, хотя не у каждой спрашивал имя… – задумчиво протянул я и кивнул головой, приглашая продолжать.

– Есть у меня один приятель, он занимается делами по изнасилованиям несовершеннолетних. Так вот у него сейчас в работе девочка с таким именем, и, когда он передал мне фоторобот преступника, то, знаешь… его очень сложно отличить от тебя.

– Что? Как… – воскликнул я, отстраняясь, и увидел оборачивающихся в мою сторону прихожан.

Видимо, моё восклицание попало как раз в одну из пауз, сделанную священником, поэтому и обратило на себя внимание окружающих. Мне оставалось сделать им только успокаивающий и извиняющийся жест открытой ладонью и кивнуть.

– Я тебя отлично знаю, и никаких подозрений тут быть не может. Тем не менее, согласись, может выйти весьма неприятная история.

– Да уж, ты прав…

– Поэтому мы сейчас заедем к этому моему приятелю и сразу обсудим эту ситуацию! – Андрей сжал мою руку. – Я ведь… извини…

И тут он начал плакать. Сначала просто тихонько всхлипывать, а потом рыдать в голос. Я неумело приобнял его и попытался вывести из церкви, полагая, что прихожане могут отреагировать очень резко на такое грубое прерывание службы. Но когда посмотрел в лица вновь повернувшихся к нам людей, то увидел в них лишь удовлетворение от происходящего. Они переводили восхищённые взгляды на священника, которого, видимо, посчитали настолько великим, что он сумел проникнуть в душу даже этого странного парня в костюме.

– Не надо, я сам… – всхлипнул Андрей, а потом посмотрел на меня покрасневшими и невероятно ярко блестящими в отблесках свечей глазами. – Всё в порядке. Просто что-то нашло. Ведь сегодня, знаешь ли, годовщина смерти моего сына. А здесь… вся эта обстановка, да и девочку эту несчастную вспомнили…

– Понятно, понятно. Ничего страшного! – я похлопал его по плечу. – Однако ты говорил, что нам надо ехать. Думаю, самое время отправляться в путь!

– Может, ты и прав. Наверное, сегодня у меня было самое короткое посещение церкви за всё последнее время… – Андрей попытался улыбнуться, и это получилось, только я почему-то почувствовал себя от этого несчастным.

Возможно, причина таилась в невозможности по-настоящему прочувствовать его положение, что при всей моей искренности выглядело всё-таки чем-то притянутым и формальным.

– Тогда идём!

Мы обогнули разложенные стопками разнокалиберные свечи, миновали пронзительный взгляд какой-то стремительно входящей в церковь женщины, завязывающей узел платка, и вскоре оказались на улице. Здесь было свежее и, несомненно, обстановка была более благоприятная, во всяком случае, морально уж точно. Кажется, церковь давила и не давала последним новостям меня отпустить, а здесь большая часть негативного словно развеялась по железнодорожным рельсам, и я почувствовал себя намного лучше – собранным и готовым действовать.

– Посмотри, какая забавная машина стоит с той стороны! – махнул рукой Андрей, и я увидел старый «квадратизированный» джип, разрисованный пенистыми волнами с выглядывающими оттуда голыми русалками.

Изображение действительно было выполнено мастерски – казалось, что ещё немного и всё это разольётся с корпуса машины вокруг, захватив в безумном танце стихии. А самое главное, этого действительно сильно хотелось, как отражение затянувшегося ожидания дождя. Поведя носом, я даже готов был бы поклясться, что ощутил свежий морской бриз. В машине кто-то сидел, откинувшись на водительском сиденье, но рассмотреть человека подробнее было невозможно. «Да и не всё ли равно, что это за чудак?» – подумал я тогда, даже не представляя, насколько близко от нас притаилась опасность. Вспоминая об этом впоследствии, я удивлялся своей непрозорливости и пустым рассуждениям о том, что подобное творчество вполне может стать причиной аварии. Ведь, в самом деле, не было ничего удивительного в том, что водители заглядывались бы на столь притягательное изображение и забывали обо всём на свете в такую жару.

– Сейчас, погоди, я сделаю один звонок! – отвлёк меня от интересной машины Андрей и отошёл чуть в сторону.

Я же посмотрел на маячащий вдали переезд и обратил внимание, что на дороге, по которой нам предстояло вскоре проехать, нежатся две чёрные кошки. Может, они были и не совсем чёрные, но отсюда казалось именно так. Потом они разошлись и стали выписывать зигзаги по асфальту с непередаваемой, доступной только кошкам грацией. А я подспудно поймал себя на том, что мучительно жду, чтобы кто-то пересёк этот участок пути до нас. Конечно, все эти приметы – сплошные глупости, и тем не менее, как говорится, зачем же без особой нужды рисковать. Но вообще-то странно, что здесь развелось столько котов – обычно вблизи платформ обитали стаи дворовых собак, которые точно не смогли бы составить им доброй компании, даже несмотря на палящее солнце. А может, это как-то влияет церковь? Хотя нет, возле храма, расположенного недалеко от моего дома, всегда полным-полно собак, которым сердобольные прихожане ставят миски с водой и крошат пищу.

– Всё, жди, скоро будем! – попрощался с кем-то Андрей, приближаясь ко мне. – Давай, поехали. Посмотрим, что там и к чему с этой девочкой! – Я молча кивнул головой. – Ты за руль. Я водителя отпустил, знал, что ты на колёсах.

Мы уселись в машину и, если были бы немного внимательнее, то обратили бы внимание, хоть ненароком, что забавно разрисованная машина неторопливо двинулась вслед за нами.

– А чего так медленно? – спросил Андрей, когда я начал не спеша выруливать на дорогу.

Я открыл было рот, чтобы рассказать о кошках, но тут же почувствовал себя глупо и выжал педаль газа.

– У тебя сигареты с собой? – поинтересовался Андрей.

– Да, вот держи! – кивнул я, извлекая из кармана твёрдую пачку «Явы», в которой, судя по стуку, оставалось сигарет пять.

Вообще-то несколько лет назад я перепробовал всё, что только мог купить, и наконец остановился на «Мальборо», однако так получилось, что один человек, которого, возможно, я вытащил из весьма скверной истории, посчитал себя очень мне обязанным. Он имел какое-то отношение то ли к производству, то ли к распространению сигарет и однажды подъехал на встречу на небольшом грузовичке, кузов которого был забит коробками с «Явой золотой». «Это тебе от чистого сердца. Отказов не принимаю и отвезу, куда скажешь!» – безапелляционно заявил он, а я, собственно, особенно не возражал. В итоге мы забросили пару коробок ко мне домой, а остальные отвезли на садовый участок моего давнего школьного друга, расположенный недалеко от города Раменское. После серьёзной аварии, когда его сшили буквально по кусочкам, другой машины он не покупал и не хотел вообще с этой темой иметь никаких дел, поэтому его добротный просторный гараж пустовал. Именно туда мы и поместили всё это табачное добро, а я периодически наведывался сюда, чтобы пополнить домашний запас, а заодно и присмотреть за домом с участком. Поэтому никакого смысла покупать какие-то сигареты у меня уже давно не было – казалось, запасам «Явы» нет конца.

– Нет, спасибо. Вон, посмотри, у переезда киоск, притормози-ка возле него! – ответил Андрей, смешно сморщившись, и мы остановились у невзрачной покосившейся палатки. – «Кент», шестёрку, пару пачек!

Пока он копался в объёмистом, разъехавшемся по швам потёртом кошельке, я рассеянно смотрел на витрину и неожиданно мой взгляд остановился на нескольких необычных пачках, лицевая сторона которых была занята большими чёрными буквами «Курение убивает». Постепенно я понял, что это именно «Парламент», который почему-то оказался в кармане у Валеры. И мне неожиданно остро захотелось купить эти сигареты, но не для того, чтобы выкурить, а исключительно, дабы проникнуться чем-то кажущимся важным, но ускользающим от меня.

– Так мы едем? Ты вроде не собирался ничего брать? – поинтересовался Андрей.

– Да-да, сейчас. Две пачки «Парламента», пожалуйста! – торопливо сказал я, суя в окошко извлечённые из кармана мятые купюры.

– А вас не смущает, что у нас только такие? – хрипло поинтересовалась молодая улыбчивая продавщица.

– Какие такие?

– Ну, с надписями!

– Да без проблем!

– Ну и ладно, а то многие не берут, просят обычные, а эти воспринимают как подделку. Молодёжь же, наоборот, скупает их блоками, утверждая, что очень круто достать пачку с подобной надписью где-нибудь в компании и выпендриваться! – усмехнулась она.

– Меня всё вполне устраивает!

Я перевернул пачку, прочитал: «Курение может стать причиной медленной и болезненной смерти» – и подумал, что это всё-таки лучше, чем быстрая и мгновенная.

– Между прочим, там бывают разные надписи, можно прямо начинать собирать коллекцию… – неопределённо повела плечами продавщица, неуверенно добавив: – Знаете, у меня нет мелочи, поэтому, если вы не хотите зайти за семью рублями позднее…

– Неважно! – махнул я рукой и поспешил за руль.

– Для человека, который курит только «Яву», ты ведёшь себя довольно странно! – улыбнулся Андрей. – Или разнервничался по поводу этой Виолетты? Не парься, мы в любом случае как-нибудь решим этот вопрос. Тем более, как я понял, там тоже, как и все твои последние события, всё не совсем просто…

– Это уж у меня такая неделька забойная выдалась! – кивнул я, нервно улыбаясь.

– А раз так, то жми на газ. Наш путь лежит на проспект Вернадского в одно уважаемое образовательное учреждение.

– Туда-то зачем? Я думал, мы едем к твоему знакомому следователю!

– Так оно и есть, просто у него пара месяцев как возникли проблемы в семье, и он, скажем так, временно съехал в студенческое общежитие…

– Понятно!

Андрей закашлялся и потёр ладонями глаза:

– Просто ужасно. От этой гари постоянная резь, да ещё и дым в горле першит. Что там по прогнозам, не обещают ли дождей?

– Боюсь, что ничего такого в ближайшее время. А так, конечно, лето выдалось ещё то. Ты только посмотри на солнце! – Я показал пальцем вверх, где в серо-чёрной дымке, имеющей мало чего общего с облаками, плыл бардовый диск солнца. – Прямо жутковато становится!

Так мы и ехали сначала по забитым пробками пригородным трассам, а потом практически «шагали по Москве» в непроглядной дали дёргающихся и гудящих машин. Я посматривал назад, но хвоста не замечал, постепенно успокаиваясь и посмеиваясь над своей мнительностью. Андрей периодически покашливал, обмахивался картой, извлечённой из бардачка, и пил воду из большой пластиковой бутылки, которая уже наверняка была если и не на грани температуры кипения, то весьма к этому близка. И уж самое последнее, чего нам хотелось сейчас, это закурить, поэтому купленные сигареты так и не покинули карманов, до тех пор пока мы не оставили слева МГИМО и не притормозили возле высоких серых корпусов, огороженных простенькой чёрной оградой.

– Ну вот мы и на месте. Честно говоря, думал, что этот момент уже никогда не настанет. Несколько раз хотел тебя даже попросить остановиться, чтобы немного передохнуть, но так бы мы вообще никуда не попали, да и чем скорее закончится эта пытка, тем лучше. Давай-ка теперь побыстрее пройдём вот туда… – махнул рукой Андрей. – Надеюсь, отыщется место, где работает кондиционер…

Зайдя в поскрипывающую калитку, миновав двор, пышущий жаром асфальта, и поднявшись по высоким ступеням, мы оказались возле больших стеклянных дверей. Табло с неуверенно подрагивающими, словно сомневающимися красными цифрами, прикреплённое над входом, показывало тридцать девять градусов тепла, а казалось, что на улице было все пятьдесят.

– Вы к кому? – обратился к нам медленно вышедший охранник с залитым потом лицом и в насквозь мокрой светло-синей рубашке, похожей на форменную милицейскую.

Андрей шагнул к нему, показал удостоверение и что-то сказал, кивнув в мою сторону.

– Ну раз так, проходите. Небось на улице-то стоять совсем невмоготу? – кивнул он и распушил массивной пятернёй свои короткие, необычайно тёмные и торчащие во все стороны волосы.

– Да, это что-то… – вздохнул Андрей, и мы прошли через дружелюбно помигивающие зелёными стрелками турникеты.

В холле с большими панорамными стёклами справа и объёмистыми кадками, еле-еле вмещающими разлапистые пыльные фикусы слева, вопреки ожиданиям было не только очень душно, но и пахло какими-то химическими средствами – то ли полы мыли, а может, красили что-то. Наверное, поэтому путь до лифтов, возле которых уже столпилась возбуждённо переговаривающаяся молодёжь, показался совсем тяжким.

– Ну и ну… Может, когда заберёмся повыше, станет полегче! – вздохнул Андрей, но даже не попытался снять пиджак, хотя (но, может, мне и показалось) от него очень сильно стало попахивать потом.

Я кивнул и, когда спустя минут десять мы оказались зажатыми к стене в старенькой кабине переполненного лифта, подумал, что, пожалуй, в холле всё-таки было ещё вполне терпимо. Помимо духоты и давки, запах какого-то дезодоранта или духов, смешанный с потом, был настолько невыносим, что кто-то у дверей в какой-то момент не выдержал и закричал:

– На следующей выходит только тот, кто провонял всё вокруг!

И это, как ни странно, разрядило атмосферу, хотя ехать, разумеется, легче не стало.

Наконец, останавливаясь чуть ли не на каждом этаже и видя за раскрывающимися дверями одну и ту же картину: группу с надеждой заглядывающих студентов, интересующихся: «Вы едете вниз?» – мы практически в одиночестве оказались на девятом этаже. Не успели двери распахнуться, я быстро вышел в небольшой холл с тянущимися назад и вперёд узкими коридорами и, тяжело дыша, прислонился к неровной стене.

– Да, думал, впервые в жизни упаду в обморок!

Через мгновение тяжело задышал за моей спиной Андрей:

– В такое время я даже и не знаю, где можно скрыться ото всей этой пакости. Однако, как бы там ни было, мы практически на месте. Нам вот сюда… – он указал рукой на правый коридор и медленно пошёл вперёд.