Текст книги "Точка Лагранжа (Сборник)"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

3

– То-то и видно – цивилизация, – усмехнулся капитан. – Единственный приличный мост – и тот взорван. Пришлось перебираться по каким-то висячим лианам…

– Взорвали мост – ерунда! – возразил Стеллецкий. – Отстроим новый. Главное сейчас – не дать этой сволочи укрепиться на нашем берегу реки. Тебе Ланселот уже рассказывал про Инкарри?

– Про индейского вождя? Да, говорил. А я, знаешь ли, тоже встретил тут одного индейца – без руки. Удивительный тип. Натравил на меня каких-то своих разбойников, пришлось пострелять. А потом взял и растаял в воздухе, представляешь?

Стеллецкий неожиданно помрачнел и крепко взял товарища под локоть.

– Юра, ты про этого однорукого лучше пока не упоминай. Постой, а Ланселоту ты о нем успел рассказать?

Анненков пожал плечами.

– Да, но он, кажется, не обратил внимания…

– Это ты с ним еще в покер не играл. Морда каменная, глаза холодные, никогда не поймешь, какая у него карта на руках. Эх, жаль, конечно, что ты так сразу проболтался, но теперь уж ничего не воротишь. Все равно – больше никому про однорукого ни слова, d' accord?[1]1
  Договорились? [фр.)


[Закрыть]

– Ну хорошо, – согласился Анненков. – Надеюсь, ты мне все объяснишь?

Стеллецкий отпустил его руку.

– Разумеется, Юра, разумеется. Только не прямо сейчас, ладно? Это разговор долгий, не на один час… к тому же непосредственно касающийся твоих будущих обязанностей. Понимаешь, о чем я?

– Нет, – честно ответил капитан и вдруг рассмеялся: – Колька, старый черт, а ты все такой же! Тайные общества, загадочные манускрипты… Когда же ты наконец остепенишься?

Они уже подходили к дверям дома. Высокая, в два человеческих роста, арка, выложенная красным кирпичом, была увита зелеными побегами плюща. Над аркой красовался старый, прибитый к стене огромными гвоздями щит с гербом рода де Легисамо. Вставший на дыбы леопард когтил улыбающееся солнце.

– Добро пожаловать, мон шер, – Ник толкнул деревянную (и довольно ветхую с виду) дверь, и она легко распахнулась перед ними. – Уверяю тебя, ты не будешь разочарован.

За дверью находился внутренний дворик – патио, непременный атрибут колониальных домов. Нежно журчал фонтан. По отполированным мраморным плитам двора плясали подгоняемые легким ветерком лепестки роз.

– Красиво, – одобрил Анненков. – Особенно вот эта деталь мне нравится.

Указал на резную деревянную галерею, нависавшую над патио. Ее почти скрывали спадавшие с крыши пышные лозы винограда.

– Правда? – обрадовался Стеллецкий. – По-моему, очень живописно. Восемнадцатый век, между прочим. Орнамент делал знаменитый резчик из монастыря Сан-Кристобаль…

– Пулемет там хорошо встанет, – перебил его капитан. – Даже маскировать не надо.

– Пулемет? – переспросил Ник. – А, ну да, ты ж сразу о деле… Хвалю, Юра, хвалю.

На затененной галерее мелькнуло что-то белое. Платье?

– Там девушка, – вполголоса сказал Анненков. – Смотрит на нас.

– Это, верно, Лаура, – улыбнулся Стеллецкий. – Племянница гранда, очень милая девочка. Ей всего пятнадцать. Она еще немного диковата – старается не попадаться никому на глаза.

– А где же остальные? Ты писал, что в поместье будет полно гостей…

– Сейчас время сиесты. Дамы отдыхают… ну, или прячутся на галерее. А хозяин еще с вечера уехал с гостями к водопадам – здесь неподалеку исключительно красивые водопады. Они должны были уже вернуться, но, видно, их задержала гроза.

– А эти водопады – они на вашей стороне реки? – рассеянно спросил Анненков, следя краем глаза за перемещением белого платья. Теперь он видел еще тонкую смуглую руку, теребившую тяжелую виноградную гроздь.

– На нашей, на нашей, – засмеялся Ник. – Не волнуйся, с ними пять парней Ланселота.

– Это значит, что в поместье осталось трое охранников, – заметил капитан. – Твой англичанин сказал, что их всего дюжина. Четверо поехали встречать меня, пятерых ты отправил сопровождать хозяина. Так?

– Юрка, Юрка! – покачал головой Стеллецкий. – Да я один стою всех этих бездельников. Пока я здесь, «Холодной горе» ничего не угрожает.

Капитан обернулся и внимательно посмотрел на старого друга.

– С пониманием. Только зачем в таком случае тебе понадобился я?

Они вступили в тень галереи, и Анненков потерял из виду следившую за ними девушку.

– Терпение, мон шер, скоро ты все узнаешь. Так, нам сюда, в это крыло. Дом большой, заблудиться в нем несложно, поэтому поначалу я буду твоим Вергилием. Твои комнаты – на первом этаже, с окнами в сад. Вот ключ, дверь откроешь сам.

Комнаты оказались небольшими, светлыми и уютными. В гостиной стоял круглый стол и три кресла. Стеллецкий жестом радушного хозяина предложил Анненкову присесть.

– Здесь есть все, что необходимо для жизни. В спальне – платяной шкаф, твои костюмы висят там. Есть отдельная ванная комната, дверь в нее ведет тоже из спальни. Шнур над кроватью – для вызова слуг, не стесняйся дергать несколько раз, эти бездельники обычно спят или шляются где попало. Вот здесь – внимание! – бар. Выбор напитков, как видишь, достоин ресторации Палкина. Если захочется холодного оранжада, дергай шнур – принесут прямо с кухни. Там, между прочим, стоит настоящий аппарат Одифрена, так что продукты всегда свежайшие. Впрочем, вечером ты сам убедишься. Хозяин сегодня дает торжественный ужин…

– По поводу моего приезда? – удивился капитан. – Что ж ты про меня наговорил?

– Не волнуйся, Юра, ты здесь ни при чем. Вечером прибывает некто фон Корф, важная шишка из германского посольства. У них с грандом секретные коммерческие дела…

Стеллецкий достал из бара пузатую бутылку и плеснул в стаканы прозрачной, терпко пахнущей жидкости. Протянул один Анненкову.

– Ну, со свиданьицем, Юрка! Вот уж не чаял, что встретимся!

Капитан опрокинул свой стакан и скривился.

– Чем это ты гостей потчуешь, Ник? Самогонкой, что ли?

– Зачем самогонкой? – обиделся Стеллецкий. – Натуральная писка, та же водка, только виноградная, вроде итальянской граппы. Одичал ты в странствиях, Юрка, потерял нюх…

– Нюх-то я как раз не потерял, – Анненков повел носом над пустым стаканом и скривился еще раз. – А водки нормальной у вас здесь, конечно, не держат?

– Да откуда здесь водка! Пшеницу-то никто не растит…

– Ничего, – капитан скинул куртку, отстегнул ремень с пистолетами, аккуратно повесил его на кресло. – Я из Штатов привез пару бутылок «Смирновской», вечерком раздавим. Вот что – ты допивай свою писку, а я сейчас, с твоего позволения, приму ванну.

Пока ванна наполнялась горячей водой, Анненков не спеша разделся перед зеркалом, присел на обтянутую зеленым бархатом козетку, вытянул левую ногу и помассировал ее. Левой ноге капитана хронически не везло. В германскую войну Анненков сломал ее, упав с лошади, при обороне Перекопа на нее плеснуло горящей нефтью, а в Марселе верткий, как угорь, алжирец ударом подкованного ботинка выбил капитану мениск. Излишне уточнять, что пуля нью-орлеанского гангстера, разумеется, тоже попала в левую икру. Порой ногу начинало ломить так, что капитану хотелось ампутировать ее и заменить протезом из кожи и дерева.

Он забрался в ванну, с наслаждением вытянулся в полный рост, закурил толстую кубинскую сигару и некоторое время лежал без движения, лениво стряхивая пепел в массивную бронзовую пепельницу на высокой ножке. Когда сигара была выкурена почти до конца, в дверь коротко постучали и на пороге появился полковник Стеллецкий – без пиджака, со стаканом в загорелой руке.

– Вылезай, Юрка, – не терпящим возражений голосом заявил он. – Хозяин вернулся.

4

Дон Луис Серра де Легисамо, владелец поместья «Холодная гора», был полноват, но подвижен. Чертами бледного лица он напоминал древнего римлянина – твердый подбородок, прямой нос, крутая линия надбровных дуг. Иссиня-черные, зачесанные назад волосы пятнала седина – оттого дон Луис напомнил капитану любимого отцовского пса, спаниеля Ратмира, окрас «перец с солью».

– Месье Анненкофф, – почему-то по-французски обратился он к гостю, – добро пожаловать в мой скромный chateaux.[2]2
  Замок {фр.).


[Закрыть] Очень рад вашему приезду, месье Стеллецкий много о вас рассказывал…

Рукопожатие у него оказалось неожиданно крепким – Анненков даже поморщился.

– Это большая честь для меня, – ответил он, сразу переходя на испанский. – Я поражен красотой вашей усадьбы…

– Бросьте, – рассмеялся дон Луис. – Вы же еще ничего не видели… Впрочем, Ланселот уже доложил мне, как лихо вы расправились с бандой разбойников у моста.

Стеллецкий кашлянул.

– Это, скорее всего, та самая шайка, что сожгла дом падре Картаги. Мерзавцы, сброд…

– К сожалению, в наших краях сейчас неспокойно, – словно извиняясь, проговорил де Легисамо. – Именно поэтому я и попросил Ника разыскать надежного и опытного офицера, которому можно было бы доверить охрану поместья. Впрочем, о делах мы поговорим позже. Пойдемте, господа, я представлю сеньора Анненкова дамам…

Дамы обнаружились в гостиной. Стройная брюнетка с точеной фигурой и пышной волной рассыпающихся по плечам волос и тоненькая голубоглазая блондинка в розовом платье. При взгляде на нее капитан ощутил какое-то неясное беспокойство – будто бы он уже встречал раньше эту блондинку в розовом, но никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

– Моя жена Мария, – представил ее хозяин. – Мария, это сеньор Анненков, о котором ты уже, несомненно, слышала от Ника. Еще один твой соотечественник, дорогая. Да, да, Мария у меня тоже русская, ее родители переехали в Южную Америку еще до войны с немцами…

– Очень рада, сеньор Анненков, – Мария улыбнулась, показав ослепительно-белые, ровные зубы. – Я почти не говорю по-русски, совсем все забыла…

Акцент у нее и вправду был ужасный.

– Что вы, – капитан поймал ее тоненькую ладошку, поднес к губам и осторожно поцеловал. – Мне кажется, я вновь очутился в салонах Санкт-Петербурга!

– Это заслуга Ника, – Мария кокетливо стрельнула глазками в Стеллецкого. – Он заставляет меня упражняться в русском языке ежедневно!

– Теперь у тебя будет еще один собеседник, сердечко, – мягко перебил ее дон Луис, беря Анненкова под локоть и подводя его к брюнетке. – Познакомьтесь, это моя кузина, сеньорита Миранда Эстефания Гарсия Кордеро.

Сеньорита Миранда протянула капитану узкую, унизанную золотыми браслетами руку.

– Вот и новая жертва «Холодной горы», – без улыбки произнесла она, вглядываясь в лицо Анненкова своими непроницаемо-черными глазами. – Вы, должно быть, не знаете, сеньор, – каждый, кто попадает сюда, остается здесь навсегда. Это место проклято.

«Ого! – подумал капитан. – А дамочка-то с норовом!»

– Не сомневаюсь, – сказал он, прикладываясь к ручке Миранды. – Куда можно уехать от таких божественно прекрасных женщин?

Брюнетка одобрительно усмехнулась.

– Что ж, не принимайте это так близко к сердцу – я пошутила.

– А я – нет, – капитан наконец отпустил ее ладонь. – Я был серьезен как никогда.

– Русские офицеры очень галантны, – быстро сказала Мария. – Ах, как я жалею, что не побывала в Санкт-Петербурге до этого ужасного переворота! Папа рассказывал мне, какая в те времена интересная была жизнь… Балы, светские рауты… Мой папа был дипломатом, служил в консульстве в Бразилии. Он часто вспоминал, какую шикарную жизнь они вели в Петербурге с мамой. С тех пор я иногда вижу сны о России… о той, прежней России…

– Мария у нас мечтательница, – снова извинился дон Луис. – Вечно витает в облаках. Я для нее даже башенку специально выстроил в саду – чтобы сидела поближе к небу и мечтала…

Неслышно приблизился слуга с подносом, на котором стояли наполненные золотистым шампанским бокалы.

– Не подумайте дурного, – Миранда взяла бокал и снисходительно поглядела на покрасневшую Марию. – Она мечтает вовсе не о рыцаре на белом коне, тем более что такой рыцарь у нее уже есть. – Быстрый, как укол рапиры, взгляд в сторону де Легисамо. – Заветное желание нашей маленькой принцессы – вернуться в эту ужасную холодную Россию. Скажите, Юрий, правда ли, что у вас там на улицах лежит такой же снег, как здесь на вершинах высоких гор?

Анненков наклонил голову, давая понять, что оценил юмор Миранды.

– Не сомневаюсь, сеньорита, что вы уже спрашивали об этом моего друга Ника. И он наверняка дал вам самые исчерпывающие ответы. Отчего же вы ему не верите?

Брюнетка сделала крошечный глоток шампанского.

– Во-первых, я вообще не очень доверяю мужчинам. Спрашивая нескольких мужчин об одном и том же, можно добиться, по крайней мере, приближения к истине. А во-вторых, дорогой Юрий, неужели вы способны заподозрить меня в банальности? Ника я довожу расспросами о том, ходят ли по улицам русских городов дикие медведи.

– Это правда, – расхохотался Стеллецкий. – Всю душу уже из меня вынула медведями своими!

– Ни за что не поверю, что столь прелестная сеньорита способна вынуть из тебя душу, – Анненков со значением посмотрел на Миранду. – Тем более что у тебя ее, как известно, нет!

Бокал с шампанским выпал из пальцев Марии и звонко разлетелся на куски у ее ног.

– Простите меня, – пробормотала побледневшая девушка. – Я такая неловкая…

– На самом деле неловок я, – смутился капитан. – Мог бы поймать бокал на лету.

– Для этого, мон шер, нужно было на него смотреть, – ехидно заметил Стеллецкий. – Хотя бы краем глаза.

«Неужели ревнует? – подумал Анненков. – К Миранде? Вот так номер!»

На несколько мгновений в гостиной воцарилась та особая неловкая тишина, которая способна испортить даже самый приятный вечер. Положение спас хозяин дома, с учтивой улыбкой поклонившийся маленькому крепышу, затянутому в расшитый серебром мундир.

– Дамы и господа, позвольте представить вам майора Хорхе Гутьерреса. Этот блестящий офицер выполняет в наших краях специальное поручение правительства. Мы встретились сегодня на водопадах, и сеньор Гутьеррес оказался столь любезен, что принял мое приглашение присоединиться к нашему обществу.

– Сеньоры и сеньориты, – хрипловатым баритоном проговорил майор, кланяясь. – Польщен и очарован. Нет, не очарован – ослеплен!

– Что за специальное поручение? – сразу же поинтересовалась любопытная Миранда. – Или это секрет?

Жесткие усики Гутьерреса слегка шевельнулись.

– Никаких секретов, во всяком случае, от вас, богини! Я занимаюсь картированием местности. Геодезическая съемка. Звучит скучно, я знаю, но уверяю вас, это настоящее приключение. Не далее как два дня назад я вернулся из ущелья Уанкай, если вам о чем-то говорит это название…

По-видимому, ущелье и впрямь пользовалось у обитателей поместья дурной славой, потому что Мария ахнула и прикрыла рот тонкой ладошкой, а Миранда удивленно подняла брови. Гутьеррес, явно довольный произведенным на дам впечатлением, повернулся к Анненкову и Стеллецкому.

– Сеньоры, прошу меня извинить. Я не успел представиться…

– Ничего страшного, майор, – вальяжно прого-ворил Ник. – За вас это уже сделал наш хозяин. Полковник Стеллецкий, капитан Анненков, к вашим услугам. Так что вы там рассказывали про Уанкай?

Де Легисамо тронул Анненкова за локоть.

– Ущелье Уанкай считается в наших краях гиблым местом. Поживете у нас подольше – услышите про него много жутких историй. А пока прошу меня извинить – с минуты на минуту должен прибыть фон Корф…

– …целые россыпи костей, – достиг ушей капитана напористый баритон Гутьерреса. – В основном, конечно, животного происхождения, но среди них я заметил и несколько человеческих. Все они были превосходнейшим образом обглоданы…

– Какие ужасы вы рассказываете, майор! – воскликнула Мария. – Здесь же дети!

– Тетя Мария, – еле слышно пробормотал чей-то смущенный голосок. – Я уже не ребенок…

– Лаура, – вмешалась Миранда, – тебе и впрямь незачем слушать подобные истории. Давай-ка лучше я познакомлю тебя с нашим новым гостем, капитаном Анненковым.

Капитан медленно обернулся. Миранда едва ли не силком тащила к нему худую смуглую девочку в пышном белом платье. Платье было роскошное, расшитое крупным жемчугом, вот только с полудетской внешностью своей хозяйки оно совершенно не сочеталось. Анненкову приходилось видеть, как удачно подобранные наряды меняют облик девочек-подростков, делая их взрослее и соблазнительнее, но здесь был явно не тот случай.

– Сеньор капитан, – Миранда говорила подчеркнуто серьезно, но в глубине ее темных глаз мелькали веселые искорки. – Разрешите представить вам любимицу нашей семьи, юную Лауру Крус Сауро де Легисамо.

Любимица семьи смотрела себе под ноги и поднимать глаза на капитана явно не собиралась.

– Это вы были на галерее? – спросил Анненков. – Прятались за виноградными лозами?

У Лауры покраснели уши.

– Почему вы так решили? – тихо пробормотала она. – Вам тетя сказала?

– Я вас видел, сеньорита. Солнце как раз освещало галерею, а ваше прекрасное платье просвечивало сквозь листья.

Девочка закусила губу.

– Так я и знала! Ненавижу это платье! Ненавижу!

– Лаура! – строго произнесла Миранда. – Пожалуйста, веди себя как подобает воспитанной девушке. Что подумает о нас сеньор Анненков?

– Если бы не вы, кузина, – казалось, Лаура с трудом сдерживает слезы, – если бы не вы, я бы никогда не надела это ужасное платье… никогда в жизни!

Капитан подобрался, как перед атакой. Женские слезы для него были страшнее иприта.

– Милая Лаура, – сказал он как можно мягче. – Ваше платье великолепно, как, впрочем, и вы сами. Если вы не сочтете эту просьбу чересчур дерзкой, я просил бы вас подарить мне сегодня танец. Уверяю вас, я не самый плохой партнер по эту сторону Атлантики.

Пунцовая от смущения Лаура пробормотала что-то неразборчивое и спряталась за широкую спину разносившего напитки слуги.

– Да вы просто светский лев, капитан, – протянула Миранда, испытующе глядя на капитана. – Держу пари, что бедная девочка будет считать минуты до начала танцев…

– Я никогда не заключаю пари с женщинами, – улыбнулся Анненков. – Гораздо разумнее сразу же признать свое поражение.

– Какая-то у вас капитулянтская позиция, – недовольно пожала плечами брюнетка. – Смотрите, как бы я с вами не заскучала!

– Уверен, что вас всегда сумеет развлечь майор Гутьеррес.

Миранда надула губки.

– Фи, капитан, вы всегда такой грубый? Анненков не успел ответить.

– Военный атташе посольства Германии барон Отто фон Корф, – провозгласил мажордом. Голос у него был зычный и гулкий, как у северного оленя в период гона.

– Юрка, – Стеллецкий ткнул приятеля локтем в бок, – а ты помнишь, у нас в училище был такой фон Корф? У него папаша еще служил в кавалергардах…

– Да не может быть! Что ж здесь, по-твоему, парижский салон? Это там, знаешь, в один вечер можно повстречать половину своих петербуржских знакомцев…

– Вот увидишь, – зловещим шепотом проговорил Ник. – Если окажется тот самый фон Корф – ты мне ставишь бутылку «бурбона».

Насколько помнил Анненков, юнкер фон Корф был типичным остзейцем – высоким, тощим, с худым неприятным лицом и тусклыми глазами. Человек, появившийся в зале вслед за мажордомом, более всего напоминал кота – большого, сытого, с добродушной, но хитроватой мордой. Одет он был в цивильное и на военного походил мало.

– Не он, – хмыкнул Анненков. – Кстати, мы не договорились, что ставишь ты в случае проигрыша. Имей в виду, писку твою я пить больше не стану!

– Там видно будет, – разочарованно проворчал Стеллецкий. – Эх, а я-то уверен был, что фон Корф – наш…

Пока военный атташе раскланивался с доном Луисом, дамы, нисколько не смущаясь присутствием Анненкова и Стеллецкого, потихоньку обсуждали достоинства и недостатки нового гостя.

– По-моему, господину барону стоило бы заняться своей фигурой, – негромко заметила Миранда. – Я беспокоюсь за судьбу его пиджака.

– А что с его пиджаком, тетя? – В голосе Лауры прозвучало неподдельное любопытство.

– Боюсь, он сейчас треснет, – поджала губы брюнетка. Лаура прыснула.

– Недобрые! – Мария легонько шлепнула девочку веером. – Посмотрите, какой у господина барона веселый взгляд! Не сомневаюсь, он всех нас чудесно развлечет!

– Я бы на твоем месте на это не рассчитывала, моя дорогая. У колбасников грубое чувство юмора. Это тебе не французы и даже не русские!

– Тише, тише! – угрожающе прошептала Мария. – Он идет сюда… или лучше сказать: «катится»?

Барон действительно приближался. Объемистый живот плыл по воздуху, словно цеппелин. Золотая цепочка от часов, спадавшая в широкий карман брюк, позвякивала при ходьбе.

– Дамы, – поклонился он, утопив подбородок в жирных складках шеи. – Господа офицеры! Я поражен, обнаружив в столь диких краях такое изысканное общество!

– Здравствуйте, барон, – сказал Анненков. – Простите мое любопытство: вы случайно не выпускник юнкерского училища в Санкт-Петербурге?

Фон Корф, казалось, совсем не удивился вопросу.

– Нет, капитан. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. Однако упомянутое вами училище заканчивал мой дальний родственник по отцовской линии, тоже фон Корф. Знаете, нас, фон Корфов, довольно много в разных частях света. Мы весьма – как это по-испански? – плодовиты!

Лаура захихикала.

– Вы напрасно смеетесь, сеньорита, – добродушно заметил барон. – Представители высшей расы должны заботиться о своем воспроизводстве. Чем больше здоровых и крепких детей произведут на свет женщины Германии, тем лучше для Рейха и цивилизации.

– О господи, – негромко сказал Стеллецкий по-русски. – Так он из этих…

– Вы знакомы с расовой теорией доктора Ганса Гюнтера, господа? – чувствовалось, что барон оседлал своего любимого конька. – Это величайший ум нашего времени! Вам, дамы, я бы тоже порекомендовал ознакомиться с его трудами, ибо доктор уделял особое внимание проблеме упадка нравственности и распада крепкой нордической семьи!

– Что вы говорите? – проворковала Миранда. – И что же говорит ваш Гюнтер о распаде семьи?

– Я больше не выдержу, – шепнул Стеллецкий Анненкову. – Пойдем и немедленно выпьем, Юрка, иначе я этому борову наговорю гадостей. Ты же знаешь, я колбасников еще с самой войны ненавижу…

– С пониманием, – отозвался капитан. – Интересно, здесь только шампанским потчуют? А как насчет чего-нибудь покрепче?

– Что-нибудь покрепче, сеньор капитан, я предложу вам у себя в кабинете, – проговорил незаметно подошедший сбоку дон Луис. – Постарайтесь незаметно исчезнуть после ужина, хорошо? Ник покажет вам дорогу…