Текст книги "Точка Лагранжа (Сборник)"

Автор книги: Кирилл Бенедиктов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

16

– Нехорошо, очень нехорошо с вашей стороны, сеньор Гутьеррес! – с притворной строгостью заявила Миранда, протягивая майору бокал шампанского. – Лишать нас своего общества сразу же после столь блистательного подвига! Неужели вы не можете задержаться в «Холодной горе» еще на пару дней? Майор галантно поклонился красавице.

– Сожалею, сеньорита, но я человек военный. Геодезическая съемка района должна быть проведена в срок, установленный Генеральным штабом. Я покину поместье на рассвете. Впрочем, пребывание здесь было столь пленительно, что я с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством через несколько месяцев – если, конечно, вы по-прежнему захотите меня видеть.

– О чем разговор, дорогой Хорхе! – дон Луис дружески приобнял майора за плечи. – Вы всегда будете самым желанным гостем этого дома, клянусь! Мы так вам обязаны… я, моя жена и моя кузина… Хорхе, теперь вы для нас больше, чем друг, – вы член семьи!

У Гутьерреса заблестели глаза.

– Это великая честь для меня, сеньор! Я никогда не забуду ваших слов…

Он поднял бокал с шампанским, отсалютовал им собравшимся в гостиной и сделал большой глоток. Все зааплодировали.

– Дорогой майор, – смущаясь, проговорила Лаура, – скажите, а как вам удалось найти El Corazon? Конечно, вы уже рассказывали эту историю, но я тогда лежала без чувств и все пропустила…

Девушка была еще очень бледна, вокруг глаз ее темнели круги. Впрочем, Анненков находил, что некоторая трагичность в облике в сочетании с простым черным платьем ей даже к лицу.

– Ну, рассказывать, собственно, нечего, сеньорита. Пока вы лежали без чувств, негодяй Однорукий проник в вашу спальню.

– Дева Мария! – ахнула Лаура. – Но зачем?..

– Милая, – нравоучительным тоном заметила Миранда, – есть вопросы, которые лучше не задавать. Особенно мужчинам.

– Думаю, этого мы уже никогда не узнаем, – ни мало не смутившись, ответил Гутьеррес. – Возможно, нужно было посмотреть, что он станет делать… но я не хотел рисковать вашей жизнью. Я забыл сказать, что стерег ваш покой, спрятавшись за балдахином. Когда Однорукий подошел и склонился над вами, я выскочил из укрытия и схватил его поперек туловища.

– Вы такой смелый! – прошептала Лаура. – Он же мог вас убить!..

Гутьеррес недовольно поморщился.

– Конечно, следовало сразу же ударить его рукояткой револьвера по темечку. Но мне, признаться, показалось нечестным поступать так с калекой… и, как выяснилось, напрасно. Этот калека силен, как ягуар, даром что у него нет одной руки. Он боднул меня головой в подбородок, потом каким-то чудом вывернулся из захвата и хлестнул по глазам чем-то вроде тонкого ремня. От неожиданности я выпустил его, и он тут же метнулся к двери. Я ни черта не видел – дьявольская плеть обожгла глаза, – поэтому выстрелил наугад. На шум прибежал сеньор Стеллецкий, потом к нам присоединился бедняга Пабло… кстати, как он?

– Выкарабкается, – благодушно прогудел фон Корф. – Эти метисы поразительно живучи…

В гостиной повисла неловкая тишина.

– Благодарю, – в голосе Гутьерреса зазвенел металл. – Вообще-то, господин барон, в моих жилах тоже течет индейская кровь…

– Ничего личного, майор! Я говорил как естествоиспытатель и врач…

– Прошу вас, сеньор Гутьеррес, продолжайте! – взмолилась Лаура.

– Втроем мы оттеснили мерзавца на галерею. Там в дело вмешался храбрый сеньор Анненков, и Однорукий понял, что ему не уйти. Тогда он решил прорваться в винный погреб, где загодя заготовил заряд динамита…

– Но откуда же он взял динамит? – скептически ухмыльнулся фон Корф. – Если я правильно вас понял, это был какой-то индейский знахарь, шаман. Допустим, айяуаску он в вино подмешать мог, но динамит?..

– Из лагеря североамериканских геологов, – подал голос Ланселот Стиллуотер. – Бунтовщики выкрали там пять ящиков с динамитом. Большая часть ушла на то, чтобы взорвать мост, через который мы доставляли хлопок в Трухильо, но небольшой заряд Однорукий, видимо, сумел пронести в поместье.

Гутьеррес развел руками.

– Возможно, он хотел всего лишь завалить за собою старый подземный ход, но не сумел правильно рассчитать длину запала. Злодей погиб при взрыве, однако украденный им кристалл, к счастью, уцелел. Таким образом, сеньорита, у этой истории, как видите, счастливый конец…

– Очень трогательно, – шепнул Анненков Стиллуотеру. – Но мне почему-то кажется, что эта история далеко не закончена.

– Что вы хотите этим сказать, Юрий Всеволодович? – вполголоса осведомился англичанин. – Думаете, у Руми могли остаться сообщники?

Капитан огляделся по сторонам.

– Давайте отойдем, Ланселот. Этот разговор не для посторонних ушей.

Их тактического отступления никто не заметил – собравшиеся в гостиной были слишком увлечены рассказом Гутьерреса.

– У меня есть одно железное правило, Ланселот, – сказал капитан Анненков. – Пока я не увидел труп врага, я считаю его живым.

– Вы считаете, что Однорукий подстроил все специально? Но зачем тогда было оставлять кристалл?

Анненков внимательно посмотрел на англичанина.

– Вообще-то я предполагал, что вам известно о существовании копии кристалла, изготовленной столичным ювелиром Лазарсоном. Копия эта хранилась у донны Марии и исчезла приблизительно в то же время, что и само сокровище.

Стиллуотер крякнул.

– Вообще-то меня трудно удивить, но вам это удалось. Я был уверен, что все секреты поместья мне хорошо известны…

– Не все, – жестко перебил его капитан. – Впрочем, я надеюсь, что до окончания расследования вы ни с кем не станете делиться этой информацией.

– Это предупреждение – лишнее, – голос Стил-луотера похолодел. – Значит, вы думаете, Гутьеррес обнаружил копию?..

– Уверен. И очень сомневаюсь, что Однорукий погиб при взрыве. Готов держать пари – когда слуги разберут завал, ничего, кроме пончо, под ним не обнаружится.

– Но черт возьми! Почему же тогда мы бездействуем?

– Торопиться уже нет смысла. Руми добился своей цели – после взрыва вы отозвали своих людей, патрулировавших границы поместья, и он мог беспрепятственно покинуть пределы «Холодной горы». Гутьеррес считает, что Однорукий ошибся с длиной запала, а по мне так наоборот – он рассчитал все превосходно. Обрушившийся свод лишил нас возможности последовать за ним, а Руми, подкинув нам фальшивку, спокойно выбрался из-под земли в парке и ушел вместе с настоящим кристаллом.

Стиллуотер пощипал ус.

– Я слыхал, что русские – фаталисты, но не предполагал, что до такой степени.

– Фатализм здесь ни при чем. Я просто не сразу до этого додумался – удар дубовой дверью по лбу не слишком способствует интеллектуальной деятельности. А теперь наша единственная надежда – это то, что Однорукий не станет уходить далеко, пока не дождется…

В дверях гостиной показалась внушительная фигура фон Корфа, и Анненков замолчал.

– Плетете интриги? – ухмыльнулся барон. – Когда Англия и Россия объединяются, Германии следует насторожиться!

– Ох уж мне этот тевтонский юмор, – процедил сквозь зубы Стиллуотер, когда фон Корф величественно проплыл мимо них и скрылся за углом. – Признаюсь, этот толстяк действует мне на нервы. Исключительно неприятный тип! Между прочим, кристалл пропал в ту ночь, когда он появился в поместье.

– В тот день сюда приехало много гостей, – заметил Анненков. – И я в том числе. Я понимаю, на что вы намекаете, Ланселот: у Руми, скорее всего, действительно был сообщник. Однако далеко не факт, что это наш толстый немецкий друг.

– Вы кого-то подозреваете? – деловито осведомился Стиллуотер. – Есть конкретные соображения?

– Да соображений-то сколько угодно, – вздохнул капитан. – Но прежде нужно попытаться вернуть кристалл.

– Вы же сами только что сказали, что Однорукий ушел!

– Помните, что говорил нам староста? Колдун всегда приходил в деревню со стороны Черных Топей. У него там схрон. Почти наверняка он останется там до завтрашнего утра. А это значит, что у нас впереди целая ночь.

Некоторое время Стиллуотер молчал. Потом сказал, глядя в сторону:

– Соваться в Черные Топи в темноте – верная смерть. Там и днем-то не пройдешь… Если Руми и вправду ушел на болота, мы его уже не поймаем.

– Тем не менее я пойду, – отрезал капитан. – Не думаю, что здешние трясины опаснее Мазурских болот…

– Одного я вас не пущу, – сказал Ланселот Стиллуотер мрачно. – Но мне придется предупредить дона Луиса…

– А вот этого не надо! Чем меньше народу будет знать о том, что я отправился ловить Однорукого, тем лучше. Вот что, Ланселот, не изображайте из себя рыцаря. Я прекрасно справлюсь сам, а для вас найдется работа и в поместье…

– Думаете переупрямить девонширца? – хмыкнул Стиллуотер. – Нет уж, пойдем вместе. Пусть однорукий мерзавец испытает на своей шкуре, что такое союз Англии и России!

Анненков вытащил из кармана свой стальной хронометр.

– Сейчас восемь пятнадцать. Ровно в девять встречаемся у конюшен. Болотные сапоги у вас найдутся?

17

Хуже всего была вонь – сложная смесь ароматов гниющих растений, разлагающейся органики и извергаемых болотом миазмов. Анненков замотал лицо мокрым носовым платком, но тошнотворные запахи пробивались даже через ткань. В остальном же Черные Топи оказались не таким уж адским местом – унылая кочковатая равнина, протянувшаяся до самых предгорий. Правда, любоваться пейзажем капитану пришлось недолго – выглянувшая было луна уже к полуночи спряталась за плотно закрывшими небо тучами. Это обстоятельство делало поиски почти бессмысленными, и Анненков подумал, что духи здешних мест явно покровительствуют Однорукому.

– Никого мы тут не найдем, – хмуро проговорил Стиллуотер, когда они выехали на каменистый участок земли, слегка выступавший из болота. – Даже днем бы не нашли, а в такой темноте и подавно.

– В какой стороне ущелье Уанкай? – спросил капитан, поворачиваясь в седле.

– Дайте сообразить… Вон там, к северо-северо-востоку. А почему вы думаете, что он ушел именно в ущелье?

Анненков пожал плечами.

– Не знаю… интуиция. Дон Луис говорил, места там страшноватые, да и Гутьеррес рассказывал про горы костей… Где же еще прятаться злому колдуну?

– Хм… ну, может, вы и правы… Так что – туда?

– Туда, – решительно сказал Анненков и тронул поводья. Низкорослый буланый конек, выбранный для него Ланселотом, послушно потрусил по невидимой в темноте тропе.

Спустя четверть часа капитан обнаружил, что потерял Стиллуотера.

Анненков и Стиллуотер почти не разговаривали, так что единственным звуком, по которому можно было судить о присутствии другого, было чавканье, издаваемое копытами их лошадей. Когда конек капитана остановился перед заполненной водой бочажиной, чавканье смолкло, и Анненков понял, что остался один.

– Ланселот! – негромко позвал он. – Эй, старина, вы где?

Ночь молчала.

– Ситуация, прямо скажем, хреновая, – сказал капитан сам себе. – Варианта два – либо где-то сзади была развилка, и мистер Стиллуотер свернул в темноте не туда, либо он тихо утонул в каком-нибудь омуте. Во второе верить не хочется, так что остается вариант номер один.

Он похлопал конька по холке.

– Вопрос: возвращаться ли нам назад или продолжать поиски в направлении ущелья? Что скажешь, коняга?

Анненков соскочил на мягко спружинившую под ногами кочку и прошел вдоль бочага. Пути дальше не было.

– Ну, Горбунок, вот проблема и решилась. Это не англичанин свернул не туда, это мы с тобой не по той тропке пошли. Что ж, будем возвращаться…

Но вышло только хуже. Буланый брел в темноту, руководствуясь одному ему понятными соображениями, иногда останавливаясь и словно бы раздумывая, не повернуть ли назад. Довольно скоро Анненков потерял всякое представление о том, куда они движутся. Время от времени ему чудилось, что он слышит в ночи голос Ланселота Стиллуотера, и он принимался громко насвистывать «Long Way to the Thipperery», но англичанин не отзывался. В конце концов капитан сообразил, что сбивавшие его с толку звуки издает какой-то обитатель Топей, и свистеть перестал.

В бесплодных и бессмысленных скитаниях прошло часа два.

Потом луна неожиданно выглянула в просвет между тучами и осветила блеснувшие черным склоны исполинских гор. Капитану показалось, что на черном фоне слабо мерцает красная искорка, похожая на отблеск далекого костра.

«А ведь я вышел верно, – удивленно подумал Анненков. – Вон та расщелина наверняка и есть ущелье Уанкай… Вот только добраться до него будет непросто…»

В холодном лунном свете было видно, что равнина вплоть до самых гор покрыта темными зеркалами стоячей воды. От островка твердой земли, на которой стоял буланый, ее отделяла плотная стена тростника.

– Ладно, Горбунок, – сказал капитан, спрыгивая с седла на землю. – Попасись тут покамест, а я схожу на разведку.

Он вытащил из притороченной к седлу сумки легкие и прочные болотоходы – подарок предусмотрительного Стиллуотера – и натянул их на сапоги. Потопал ногами, проверяя, не сваливаются ли широкие сплетенные из лозы лапы – и решительно углубился в заросли тростника. Луна, словно дожидавшаяся этого момента, вновь нырнула за тучи, и на Черные Топи упала непроглядная тьма.

То, что в этой тьме Анненков все же наткнулся на схрон Однорукого, можно было бы назвать чудом, если бы только это не было результатом методичного прочесывания участка болот, примыкавшего к ущелью Уанкай. За время поисков Анненков успел возненавидеть все на свете. Болотоходы помогали не провалиться в трясину, но этим их полезные функции и ограничивались. Ходить в них было непросто, во всяком случае с непривычки. Несколько раз Анненков поскальзывался и падал в жидкую грязь, в которой копошилась какая-то невидимая в темноте живность. К предплечью немедленно присосалась крупная пиявка – капитан, кривясь от отвращения, оторвал ее и бросил под ноги. К тому моменту, когда обнаруженная им буквально на ощупь тропа вывела Анненкова к небольшому каменистому островку среди болот, капитан промок насквозь и чесался от бесчисленных укусов мелких обитателей Топей.

На островке совсем недавно кто-то был – в круге, выложенном из крупных камней, чадил заваленный мокрым тростником костер. Именно пробившийся сквозь миазмы болот запах дыма и вывел Анненкова к убежищу Руми.

Капитан, вытащив «Потапыча», внимательно обыскал островок. Кроме затушенного костра и убогого тростникового шалаша, здесь больше ничего не было.

Но Однорукий прятался где-то рядом, Анненков это чувствовал.

«Он услышал, что я иду, и ушел с островка, – решил капитан. – Скорее всего, он двинулся в сторону ущелья – до него совсем рукой подать. Что ж, проверим!»

– Ну, – громко сказал он по-испански, – сейчас я покончу с тобой, презренный вор и убийца! Я вижу, где ты прячешься!

То, что догадка его верна, он понял, спустившись по каменистому склону к воде. В темноте вдруг зашлепали удалявшиеся шаги. У Однорукого не выдержали нервы.

– Эй, однорукий дьявол, – крикнул Анненков по-испански, – лучше сдавайся, я тебя все равно живым отсюда не выпущу!

Из темноты донеслось приглушенное ругательство. Судя по звуку, Однорукий опережал капитана шагов на двадцать.

– Я ведь тебя пристрелить могу, как куропатку, – продолжал увещевать противника Анненков. – Ты шумишь так, что на всю округу слышно! Не стреляю, потому что убивать не хочу.

– Лжешь! – крикнул Руми. – Не стреляешь, потому что боишься, как бы я не утонул вместе с Глазом Пачакамака!

– И это тоже, – не стал спорить капитан. – Но если ты отдашь мне кристалл, я отпущу тебя на все четыре стороны, клянусь!

Чавкающие шаги впереди затихли. «Стоит на кочке, осматривается», – подумал Анненков. Хотя вряд ли – чтобы осматриваться в такой непроглядной тьме, нужно иметь глаза совы.

– А куда мне идти без него? – тихо засмеялся индеец. – Мой господин послал меня, чтобы я принес ему сокровище. Если я вернусь к нему с пустыми руками, он скажет: ты, Руми, ни на что не годен, лучше тебе полежать под скалой, подождать, пока на тебя сбросят большой камень. Вот как скажет мой господин, Инкарри.

Пока он говорил, капитан приблизился к нему шагов на пять – во всяком случае, он искренне надеялся, что движется в правильном направлении.

– Ну, извини, Руми, – вздохнул он, поводя перед собой стволом «Потапыча». – Отпустить тебя с камушком я тоже права не имею, сам понимаешь.

Нажал на спусковой крючок – не столько чтобы попасть, сколько надеясь увидеть силуэт врага при вспышке выстрела. Над топью прокатился громовой раскат. С таким грохотом стреляли, наверное, аркебузы первых конкистадоров.

И ничего. Метнулись в стороны крылатые серые тени – то ли птицы, то ли летучие мыши, – на мгновение высунулись из темноты скрюченные мертвые деревья, торчащие из топей, и мир снова окутала тьма. Если Однорукий и вправду находился где-то там, впереди, то он слишком хорошо прятался.

– У тебя много патронов, Эль Капитано? – как ни в чем не бывало осведомился он, когда эхо выстрела затихло в ночи. Хохотнул противным, скрежещущим смехом.

– Достаточно, приятель. Можешь не считать выстрелы – я всегда таскаю с собой запас.

– Молодец, – похвалил индеец. – Ты был хорошим солдатом у себя на родине?

«Где же он прячется? – лихорадочно соображал Анненков. – Судя по голосу, градусов на двадцать правее того дерева, которое я вроде бы видел прямо перед собой… Но ведь он же не идиот, наверняка схоронился за какой-нибудь кочкой».

– Как я тебе отвечу, Руми? – серьезно проговорил он. – Плохие солдаты не выживают в той мясорубке, через которую я прошел. А хорошие солдаты не проигрывают битву за свою родину.

– Нет, ты хороший солдат, – не согласился Однорукий. – Я видел, как ты убивал моих людей у моста… Но скажи, Эль Капитано: зачем тебе Глаз Пачакамака? Ты хоть понимаешь, что это такое?

Анненков подумал, одновременно пытаясь бесшумно передвинуться в ту сторону, откуда вроде бы раздавался голос.

– Ловушка, – сказал он наконец. От того места, где засел Однорукий, его отделяло не больше десяти шагов. – Это ловушка для душ.

– Правильно, – удовлетворенно проговорил индеец. – Ловушка. И ты в нее попал, Эль Капитано.

Анненков почувствовал, как под ногами проваливается земля. Невозможно, невероятно – с его болотоходами можно было пройти, не замочив портянки, половину Сиваша, что уж говорить о здешних вымороченных топях, – но он все-таки проваливался, падал в неизвестно откуда взявшуюся яму. С мерзким хлюпаньем хлынула туда же, в подземную полость, холодная болотная жижа. Капитан раскинул руки и попытался упасть на трясину крестом, но это удалось лишь отчасти. Левая рука действительно зацепилась за что-то напоминающее толстый корень, правая, в которой Анненков сжимал «маузер», ушла в грязь. Внизу страшно урчало и взревывало. Капитан отчаянно молотил ногами, но теперь болотоходы только мешали. Никакой тверди, на которую можно было встать, внизу не было – судя по всему, Анненков провалился в приготовленную заранее западню, что-то вроде гигантского короба из ветвей, с которого вовремя сняли крышку. «Вот сейчас снова накроют, – флегматично подумал капитан, – и будет мне в буквальном смысле слова – крышка». Чертов индеец его перехитрил. Так поступали полесские мужики, уходя от наступающих армий Гинденбурга, – прокладывали по-над топями обманные гати, а сами заманивали немцев, уходя одним им ведомыми тропами. Где-то над самыми бочагами гати неожиданно заканчивались, передовые отряды немцев останавливались, на них начинали напирать задние, и под тяжестью скопившихся солдат сплетенные из ивняка гати медленно погружались в трясину…

– Вот и все, Эль Капитано, – сказал Однорукий, подходя. Анненков по-прежнему не видел его, да и особенного интереса глазеть по сторонам у капитана не было. Но, судя по голосу, индеец находился где-то совсем близко, шагах в трех-четырех. – Барахтаешься? Молодец. Мужчина должен сражаться до конца, должен быть сильным.

Анненков судорожно цеплялся за корень – левая рука немела, пальцы, впившиеся в дерево, казались ломкими и хрупкими. Он знал, что стоит им разжаться – и он уйдет в разверзшуюся под ногами бездну с головой. Он повернул голову на звук голоса и немедленно хлебнул вонючей холодной жижи.

– Позволь, я помогу тебе, – предложил Руми. Анненков наконец увидел его – темное бесформенное пятно в окружении таких же пятен тьмы. Но у этого пятна в чернильном сгустке, означавшем руку, что-то смутно поблескивало. Металл.

– Прощай, Эль Капитано, – торжественно проговорил Однорукий, и металл блеснул снова. Наверное, где-то наверху все же пробивался сквозь тучи слабенький лунный свет, потому что иначе этот блеск объяснить было невозможно. Анненков услышал свист и тяжелый, стонущий удар. Корень, за который он держался, вздрогнул и спружинил, а пальцы ощутили прикосновение ледяного металла.

«Мачете! – мелькнуло в мозгу Анненкова. – То самое, что было у него в руке, когда он натравил на меня своих людей перед взорванным мостом! Он хочет отрубить мне пальцы!»

Руми досадливо крякнул и вновь занес мачете над головой. Было ясно, что на этот раз Однорукий не промахнется.

Капитан разжал пальцы быстрее, чем осознал, что делает.

Мачете с глухим стуком ударило в корень. Анненков выбросил вверх левую руку в отчаянной попытке перехватить огромный нож. Пальцы скользнули по металлу, сорвались…

Бездна под ногами издала торжествующий рев.

Капитан повалился на левый бок, из последних сил помогая себе ногами. Один из болотоходов, кажется, свалился с ноги, но непонятно было, лучше стало от этого или хуже. Анненков заорал, дернулся, пытаясь вывинтиться из мягкого капкана болота, и наконец сумел выпростать на поверхность правую руку, сжимавшую «маузер». Несколько раз рванул спусковой крючок.

Отдачей от выстрела его вбило в топь с головой. А потом сверху обрушилось на капитана что-то мягкое и тяжелое.

Анненков вцепился в индейца свободной рукой, потянул вниз, на глубину – тот почему-то не спешил тонуть, как будто был наполнен изнутри воздухом, – судорожными движениями подминая под себя, и, пока тот не ушел совсем глубоко, выбрался на край западни, используя тело врага как ступеньку. Выбравшись, он долго лежал лицом вниз, сотрясаясь всем телом, с омерзением выплевывая забившую горло болотную жижу. Потом кое-как поднялся на колени, привалился спиной к ближайшей кочке и принялся чистить «маузер», поминутно сплевывая и матерясь. В таком положении и нашел его на рассвете Ланселот Стиллуотер, осторожно выехавший на утыканную мертвыми деревьями болотистую проплешину, посреди которой зияла наполненная черной, вязкой на вид водой квадратная яма.

– Вы вовремя, Ланселот, – сказал ему Анненков. – И хорошо, что с лошадью. Веревка есть? Отлично. Нам придется понырять.