Текст книги "Шон Т. Смит - Слезы Авраама (СИ)"

Автор книги: Кирилл Деев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Неподалеку стояла Джинни.

– Сети нет, – сказала она.

– Я знаю, – ответила Сюзанна. – Если хочешь, можешь идти. А можешь и остаться. Здесь тебе всегда рады. Что скажешь?

– Не знаю, – лицо Джинни скрывала тьма, а голос был полон тревоги. – Я пыталась позвонить друзьям в Майами, но в ответ только гудки. Приходили соседи, проведать нас. Ну и Бобби, конечно. Он у вас на диване спит.

Сюзанна шла по аллее мимо пальм и орхидей. Огни в бассейне всё ещё горели, весь дом был освещен, как будто Джинни хотела прогнать войну с помощью электроламп.

Джинни помогала Сюзанне уже почти два года. Она была единственной дочерью богатых родителей в Корал Гейблс, имела склонность к искусству и перед поступлением в колледж, решила взять небольшой отпуск. Она помогала Сюзанне по дому и с Тейлор каждые четыре часа по утрам, чтобы та могла спокойно сидеть и писать. Джинни была очень доброй девушкой, но в ней была какая-то грусть. Её детство прошло в одиночестве и больших ожиданиях её родителей.

На кожаном диване храпел старый Бобби Рэй. Барт уселся в кресло, а Тейлор расположилась на коленях Сюзанны. Джинни села рядом с ней, а Мэри втиснулась рядом с Бобби. Мэри выглядела опустошенной и шокированной.

– Полагаю, пока нужно подождать здесь – сказал Барт. – Переходим на осадный режим. Нужно наполнить ванны водой. Начать собирать еду. Утром сбегаем в город, посмотрим, что там и как.

– Не хочешь сходить на базу?

– Нет. Слишком рискованно. Пока всё, вроде бы, спокойно. Но, чувствую, днем ситуация изменится.

– Ладно.

– Нужно выставить дозоры. Мне нужен код от оружейного сейфа. Примите душ и поешьте, потом вам всем нужно поспать. Первым дежурить буду я, потом разбужу кого-нибудь из вас в районе четырех.

– Эх.

– Понимаю. Но у вас тут полно окон. Кто-нибудь разобьет одно кирпичом и ворвется внутрь до того, как мы сможем что-нибудь понять. Нужно сохранять бдительность. Кто-то постоянно должен не спать.

– Точно.

– Эм, – подала голос Мэри. Все посмотрели на неё. Её кожа обгорела на солнце, а волосы были взъерошены.

– В чем дело, милая? – спросил Барт. В его голосе слышался едва уловимый гнев.

– Я только хотела спросить, нет ли у вас чего-нибудь, чтобы я могла уснуть? – голос Мэри был тихим и тонким.

– Я что-нибудь поищу. Может, что-то и найдется, – сказала Сюзанна.

– Просто... нервы, понимаете.

– Всё в порядке, дорогая.

"Отлично. Мэри перешла в режим полной беспомощности. Что у меня есть? Может, лортаб. Генри прописывали его после одной из командировок, но он к нему так и не притронулся. Беда не приходит одна. Может, у Джинни есть травка"

Сюзанна ушла в ванну и принялась искать лекарство, которое после долгих поисков, наконец, нашла под раковиной. Пузырек она передала Мэри.

– Принимай осторожней, – сказала она. – Это всё, что есть.

– Спасибо – пробормотала Мэри, глядя в пол.

Сюзанна вернулась в ванную и разделась. Одежда была сухой, но на коже осталась соль. Потоки воды смысли соль и вместе с ней напряжение. Она вымыла волосы и какое-то время нежилась под струями, понимая, что это может быть последним приемом душа на долгое время.

Она была рада, что Тейлор в порядке, но мысли о происходящем в стране не давали ей покоя. Холод сковал её кости и она добавила горячей воды.

"Надеюсь, всё скоро кончится. Надеюсь, всё не так ужасно, как говорят. Да, страна разделена, но Америка выдержит. Мы не какая-то дыра третьего мира, где людей убивают прямо на улицах"

Она пыталась избавиться от мрачных мыслей, но разные воспоминания всплывали в её голове. Сенатор, ожесточенно бьющий кулаком по трибуне. Отряд ополченцев в белых колпаках со свастиками, позирующий с оружием перед камерами. Стрельба, мародерство, драки, банды и бунты после сильных ураганов. Черно-белые фотографии с прошлой Гражданской войны – поля усеянные телами американских мальчишек, сжимающих винтовки с примкнутыми штыками.

Страна забыла, что было тогда, подумала Сюзанна. Для них война – это телетрансляции, развлечение. Видеоигра, которая никак не отражается на жизни. Война всегда шла где-то в другом месте. Сюзанна подумала о поколениях мягких, но озлобленных людей, которые решили, что хотят драки. Они будут истекать кровью, сожалеть и умирать. "Потому что солдаты не бывают мягкими. И они разбежались по всей стране, прячась и охотясь друг на друга. Они будут заниматься тем, к чему их готовили. Они начнут убивать. Да поможет нам бог"

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Соседи.

Хьюстон. Техас.

Рейнс Блэкэби барабанил пальцами по столу из красного дерева, а в другой руке катал подаренные женой металлические шарики, наслаждаясь стуком металла. День у него совсем не задался.

Рейнсу, одетому в черный костюм за десять тысяч, было страшно. Всё вышло из-под контроля и он осознал, что его старой жизни пришел конец. За большим окном Хьюстон казался спокойным. Всего лишь несколько боевых вертолетов в отдалении, а так всё тихо, ничего не горит, никто не бунтует. Пока.

Он провел годы, убеждая себя, что является воплощением пресловутой Американской Мечты. Его отец был кочегаром в Нью-Йорке, трудолюбивым, честным. Рейнс хотел для себя чего-то большего и в 17 лет записался в армию. После шести лет службы была учеба в Нью-Йоркском госуниверситете по армейской стипендии, затем юридический факультет в Колумбийском и работа в хедж-фонде. Директора обратились к нему с предложением возглавить "охранное агентство", как они сказали. Премия в миллион долларов за согласие отмела все сомнения. Сейчас ему было пятьдесят, а миллионов у него было и того больше. Жизнь удалась. Клубы, яхты, отдых в любой точке мира, частный самолет. Он гордился тем, чего достиг.

"Сам сунул ногу в стремена" – как говаривал он своим детям, когда они не слушались, что бывало часто. "Вы и понятия не имеете, на что способны"

Во время работы в хедж-фонде он научился за хаосом видеть, что им управляют, кто-то его создает. Рынок всегда колебался, но и возможность заработать ещё больше денег тоже существовала всегда.

За этот провал Директора винили его, и он знал, что за этим последует. Они были не из тех, кто легко прощает. Насколько он мог знать, он лично встречался только с одним из них – невысоким сухим человеком с пронзительными голубыми глазами и спокойной улыбкой. Человек, назвавшийся мистером Смитом, завербовал его много лет назад. С тех пор связь осуществлялась через зашифрованные телефоны и с помощью самоудаляющихся электронных писем. Директора были призраками.

Несмотря на то, что Рейнс считал себя "повелителем Вселенной", на самом деле, он был лишь зазнавшимся середнячком, спицей в колесе. И теперь он боялся за жизнь жены и детей. Он уже позвонил Эми и приказал выметаться из города к чертовой матери, опустошить счета и просто исчезнуть. Этот план они вместе разрабатывали и осуществляли несколько лет.

И до сегодняшнего утра всё шло согласно этому плану. Выборы и необходимые люди были куплены. СМИ говорили, что надо и Рейнс смеялся, глядя, как противоборствующие стороны сталкиваются друг с другом. Он ощущал себя настоящим кукловодом. Взятка там, толчок здесь, немного шантажа и он сам удивился, как легко всё получилось. Он не был участником глобального замысла Директоров, он просто выполнял приказы.

Угроза отделения была лишь поводом заработать больше денег. Дело не в войне, а в долларах. Увеличение затрат на оборону, производство оружия, облегчение налогового законодательства, ослабления контроля за сохранением окружающей среды. В какой-то момент Рейнс потерял контроль. На Вашингтон не должны были нападать. Люди посходили с ума.

Рейнс в ожидании уставился на телефон на столе.

Нэшвилл, Тенесси.

Леон Смит повернул грузовик на Уэст-Энд Авеню. Движение в городе пришло в беспорядок. По радио говорили об одной войне и Леон смутился. На других же каналах были только помехи.

Он попытался позвонить, но связи не было. Экран компьютера на приборной панели показывал кадры из Вашингтона, диктор сообщал о каком-то безумном количестве жертв. "Не менее ста тысяч погибших насчитывается в Вашингтоне... По всей стране в городах происходят бунты"

– Ты веришь во всю эту херню? – спросил Доминик. – Похоже, какая-то шутка.

– Не думаю, – ответил Леон, глядя на уходящие вдаль ряды красных тормозных фонарей. Повсюду слышался звук клаксонов.

Небо было затянуто низкими серыми тучами, обещавшими скорый дождь.

– Светофоры не работают – сказал он.

– Ага, – согласился Хесус. – В магазинах тоже света нет.

– Ох, блин! Смотри! – Доминик ткнул пальцем куда-то в сторону.

Леон наклонился, чтобы разглядеть, куда он указывал. Через дорогу, из здания банка "Уэллс Фарго" выбегали люди. К ним подошли двое полицейских с ружьями. Послышались выстрелы. Леон ясно различил человеческие крики.

Он видел, как упала женщина. Боковое стекло грузовика разлетелось осколками, а пуля попала в противоположную дверь. Он посмотрел на грудь, ожидая увидеть там растекающееся пятно крови, но раны не было. Доминик и Хесус закричали.

– Тут, рядом с нами, банк грабят, – сказал Доминик. – Братан, тебя чуть не подстрелили.

– Ага.

Снова послышались выстрелы и Леон сполз с сидения вниз. Грузовик безнадежно застрял в пробке. По улице разносились крики раненой женщины.

– Я сваливаю! – заявил Доминик и открыл дверь.

– Adios, – сказал Леону Хесус и вышел следом.

Стрельба прекратилась, толпа окружила полицейских. Видимо, они всё же пристрелили грабителей. Люди столпились вокруг женщины. Леон видел, как по парковке растекалась лужа крови. Он решил, что пора последовать примеру своих коллег и пойти пешком.

Он бросил машину, игнорируя озлобленные взгляды других водителей. Многие поступали точно так же. Когда на дороге стоит так много брошенных машин, пробка не рассосется и через несколько часов, даже, если снова подадут электричество.

Леон быстренько подсчитал: он находился примерно в десяти милях от дома. Если он поторопится и не будет ввязываться в неприятности, до доберется до Антиоха за пару часов.

Первую милю он прошел довольно бодро, но затем ноги начали уставать. Рабочие ботинки совсем не подходили для подобных путешествий. К тому времени, как он добрался до Ноленсвилл Роуд, ноги просто отваливались. Он практически чувствовал, как лопаются волдыри на подошвах, ноги просто горели.

Офицеры полиции управляли движением, пробка двигалась едва ли быстрее, чем он на своих больных ногах.

– Эй, мужик, – окликнул его на перекрестке бородатый мужчина. Он опустил стекло у пассажирской двери и наклонился вперед. Его синий "Форд-Ф150" был весь покрыт пылью, а в кузове кучей были свалены какие-то доски и инструменты.

– Тебя подбросить, брат? – спросил он. – Куда идешь?

– Нижний Антиох, – ответил Леон.

– Запрыгивай! – сказал мужчина. – Нам по пути. Я еду в Хардинг. Ты, кажется, вот-вот свалишься, – он открыл пассажирскую дверь.

Леон выдохся. Ноги горели, плюс ко всему, пошел дождь.

– Спасибо огромное, – сказал он, забираясь в грузовик. На приборной панели лежала Библия в кожаной обложке, а из колонок раздавалась музыка "кантри".

– Я Бёрт, – сказал бородатый мужчина. У него был очень добрый взгляд. Его седые волосы были коротко острижены, а лицо было обветренным. На вид ему было лет шестьдесят, или около того. Леон пожал ему руку. – Времени, хоть и больше займет, зато не придется мокнуть под дождем.

– Я Леон. Спасибо вам огромное – тяжело дыша, сказал он. – Иду домой к жене и детишкам.

"А ещё я недавно убил человека и забрал его оружие. Святый боже"

– Страна сошла с ума, – сказал Бёрт с отчетливым южным акцентом. – Не вздумай присоединяться к ним. Говорят, началась война.

– Я ничего не понимаю.

– Ну, значит, вступай в наш клуб. Кучка мудаков из Вашингтона делает то, что должно.

– В них недостатка не будет, – согласился Леон.

– Я думал, всё это только болтовня. Оказалось, нет. Не знаю, чем всё теперь закончится, – он усмехнулся. – Народ, будто кислоты обожрался. Чем занимаешься, Леон?

– Садовник.

– Хорошая работа, – кивнул Бёрт, будто Леон сказал что-то глубокомысленное. – Ты служил? Извини, что спрашиваю.

– Ага. В армии.

– Я тоже. Шесть лет внутри страны. Уволился перед первой войной в Заливе.

– Надеюсь, это всё ненадолго.

– Всё кончится быстро. Народ не настолько туп, как думают в Вашингтоне. Да, есть проблемы, но их можно решить без убийств. Люди скоро это поймут. Вскоре всё наладится. Может, мы даже доживем до конца. Может быть. Но, если то, что говорят по радио – правда – то шансы невелики. Жена всегда говорила, что я смотрю на мир через розовые очки.

– Мир полон ненависти, Бёрт.

– Знаю. Подонки всегда орали громче всех. Рано или поздно, разумные, не отравленные всем этим ядом, люди их заткнут.

– Надеюсь, ты прав.

– Ага – ответил старик и крутанул руль. Через полмили появились синие огни по обе стороны дороги. Грузовик простоял минут двадцать.

Больше, чем чего-то ещё, Леон хотел обнять жену и детей. И чтобы этого дня никогда не было.

Нэшвилл, Тенесси

Джесси Джонсон, человек, который врал самому себе так долго, что уже не отличал правду от вымысла, зарядил 12мм дробовик и вышел из дома. Он чувствовал себя пуленепробиваемым и причиной тому был не только выпитое "Old Milwaukee". Этот день был смесью воскресного Суперкубка и открытием сезона охоты на оленей.

Камуфляжная куртка была поношенной, но всё ещё грела. Солнце село очень быстро, а дождь, судя по всему, ночью превратится в снег. Он стоял рядом с полусгнившим почтовым ящиком, слегка покачиваясь и понимал, что не знает, чем именно хочет заняться. "Отпусти. Дай себе волю. Взорвись, как бомба".

По дороге он заметил, что огни в трейлерах постепенно гасли. Улица погрузилась во тьму. Свет горел только в трейлере в конце улицы. Каким-то образом отключение энергии их не затронуло. Джесси видел в окно огромный экран. Какая-то из этих новомодных 3D-штук. Здесь жили мексиканцы. "Человек десять примерно, живут друг у друга на головах. У них есть телевизор, скорее всего краденый. Электроэнергия тоже, наверняка, ворованная"

Он прицелился, его шатало, поэтому цель тоже постоянно перемещалась, хотя всё время была неподвижна. Он хотел выстрелить в окно и разбить этот чертов телек. Открылась входная дверь.

– Здорово, Маршал! – сказал появившийся мужчина. "Как его звать-то? Алехандро или Хондо, или ещё как-то. Я могу пристрелить его прямо здесь"

– Слышь, у меня есть генератор, – сказал мужчина, которого звали Сантьяго. – Если нужно будет сохранить продукты, у меня есть место.

– Что сделать? – спросил Джесси, удивленный, что к нему обратились вежливо. Он опустил оружие.

– Просто стараюсь быть хорошим соседом, дружище, – сказал Сантьяго. – Если свет завтра не дадут, устроим общий пикник.

– Ну, ладно, – Джесси чувствовал себя очень странно, будто пустым. "Пойти, что ли, поспать. Телевизор завтра разобью".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

К бою

Альберта. Канада.

Генри выбрался из сугроба, в котором провел ночь. На горизонте забрезжил серый и холодный рассвет. Вместе с Карлосом им пришлось посреди ночи зарыться глубоко в снег, чтобы обмануть тепловые датчики беспилотников, спутников и всего того, что охотилось за ними. Они надеялись, что напавшие на них посчитали своё дело сделанным.

Карлос уже проснулся и осматривался.

– Я надеялся, кто-нибудь из парней пойдет по нашему следу. Кто-то же должен был.

– Может, вернемся? – Генри уже знал ответ, но не спросить не мог. Ему нужно было подтверждение.

– Нет. Ты знаешь порядок. Они будут делать то же, что и мы. Уходить от врага. Если там остались раненые, их уже убили.

Генри залез в сухпаек и съел холодный бурито. Он и раньше терял друзей, но никогда так много разом. Он всё ещё находился в оцепенении. Ему был нужен план. Нужны объяснения. Нужно было что-то ещё, помимо чувства опустошения.

Он достал из нагрудного кармана фотографию Тейлор и Сюзанны, которая лежала рядом с медпакетом, бинтами и болеутоляющими. Генри сделал этот снимок около года назад. Сюзанна и Тейлор играли в бассейне, улыбаясь южному солнцу. Некоторое время он молча смотрел на фотографию. Как будто открылась дверь в прошлое, портал в теплый светлый мир надежды, и более того, он мог уснуть и оказаться там, вместе с ними, стать частью этого мира. Он смотрел на снимок, будто ждал, что, действительно, откроется некая дверь.

– Ты в порядке? – спросил Карлос.

– Готов выдвигаться.

– Тогда, идем. Предстоит трудный путь.

– Вас понял, – Генри закинул за плечи рюкзак и поднялся на свинцовых ногах. Они двинулись на юг, через необжитые места.

Лес был пустым и тихим, будто снег, накрыв всё белым одеялом, заглушил ещё и все звуки. Ветки деревьев стояли голыми, покрытыми толстым слоем снега и инея. Повсюду стояла тишина ожидания, будто гора сделала глубокий вдох перед тем, как выдохнуть.

Около полудня они сделали короткий привал. Генри сидел на куске камня и поглощал энергетическую смесь.

– Так, что это были за солдаты? – спросил Генри. – И кто сбросил бомбы?

– Ага. Я тоже думал об этом, – Карлос сжимал огромными руками кэмелбэк и пил через тонкую, покрытую льдом трубку.

– Полагаю, те, кто был на земле, это спецназ ВВС из Мальмстрёма. А, вот, зачем отправили именно их, я не знаю. Похоже, полковник своими расследованиями разворошил осиное гнездо.

– А бомбы?

– Понятия не имею, Генри. Кто-то хотел убедиться, что "Волки" погибли. При этом, пожертвовал собственными людьми. В Канаде, но тем не менее.

– Мне одно не дает покоя – сказал Генри. – Кем бы они ни были, они знают, кто мы. Если они поймут, что кто-то выбрался, они не прекратят преследование.

– У меня нет семьи, – спокойно сказал Карлос. – Я доведу тебя до дома, обещаю.

– Спасибо, дружище. Может, мы просто параноим, – но он знал, что это не так. "Что, если они доберутся до моей семьи, чтобы достать меня? Если, по их мнению, я знаю что-то, чего мне знать не положено, то так и будет".

Почти не разговаривая, они прошли ещё пять часов. Генри был впечатлен красотой зимних Скалистых гор. Они шли мимо замерзших водопадов, блестящих, словно, кристаллы. Руки и ноги Генри покрылись инеем, лицо горело от ледяного ветра. Он подумал о тепле и солнце в Ки-Уэст. Он шагал на автомате, погрузившись в некое подобие транса, когда тело и разум существуют отдельно друг от друга.

***

Генри удивлялся, как, порой, несущественные решения играют важную роль в жизни людей. Он видел, как это происходило в бою, сталкивался на личном фронте. Один поворачивал направо и погибал, другой поворачивал налево и оставался жив.

Им с Бартом было по 22 года, у них был двухнедельный отпуск и карманы, полные наличности, после выплат боевых. Они выехали из Дайтоны на арендованном красном кабриолете "Мустанг", который просто умолял сесть за руль. После первой ночи, они решили поехать в Ки-Уэст. Они остановились в "Холидей Айл". Барт только закончил лечить колено, а Генри предстояла очередная командировка, но у них было целых две недели, чтобы побыть молодыми и глупыми.

"Холидей Айл" – это прибрежный отель в Исламорада, а весенние каникулы как раз только начались. Со всей страны в Ки-Уэст тянулись студенты, чтобы напиваться и валяться под солнцем. Барт сидел за рулем, когда они въехали на парковку, без рубашек, в солнечных очках и в поисках секса.

Барт тогда рулил по парковке, когда из фургона, прямо перед "Мустангом" выскочили одетые в купальники девушки. Барт ударил по тормозам и машина заскользила по гравию.

Девушки закричали и попытались отскочить в сторону. Но было слишком поздно и бампер "Мустанга" ударил брюнетку.

– Козлы! – закричала блондинка. – Вы нас чуть не убили! Мэри, ты как?

Генри и Барт выпрыгнули из машины и бросились к ним. Генри сильно испугался и переживал, что они, действительно, могил тяжело ранить девушку.

– Ох, блин, – запричитал Барт. – Простите. Моя вина.

Он встал на колени перед девушкой, чье колено было слегка расцарапано.

– Он ещё только учится водить, – сказал Генри. – Но я знаю, как нам всё исправить. Весь день выпивка за наш счет!

– Отъебись, а! – сказала блондинка, которая позже станет его женой.

– Ну, если вы настаиваете, – сказал Генри с ухмылкой. Блондинка посмотрела на него, качая головой, всё ещё злая.

Барт помог Мэри подняться и она ему улыбнулась.

– Ну, – сказала она, глядя на Барта. – Нужно признать, что они милые.

Всю следующую неделю они пили, шлялись по барам и валялись под солнцем. В ночь перед отъездом девушек обратно в университет Флориды, Генри имел с Сюзанной серьезный разговор.

– Слушай, – говорил он ей. – Что в этой жизни имеет смысл?

Они сидели на скале, на берегу и смотрели на залитый лунным светом океан. Где-то вдалеке, какая-то группа играла рок 80-х, повсюду были слышны крики и вопли милующихся парочек. Но Генри был серьезен. Он поднялся и взял Сюзанну за руку.

– Через десять лет, ты оглянешься назад, на это время и это место, что ты вспомнишь? Что будет для тебя важным? Вспомнишь ли ты выполненный тест или написанную статью? Или, может, унылую лекцию о сексуальности в творчестве Шекспира?

– Мне нравится Бард. Он, кстати, не голубой.

– Ну, вот. Значит, не нужно идти на это занятие. Я о том, что тебе нужно взять длинный перерыв. Ещё недельку и мы сделаем эти воспоминания незабываемыми.

Он потянулся и поцеловал её в шею.

– Кстати, моя любимая литературная цитата это "Баркис не прочь!" Я не в том смысле, конечно, но я "не прочь" следующих семи дней. Никаких обещаний, никаких сожалений. Только одна неделя.

– Ты очень милый, Генри. Но этому не бывать. И Диккенс, кстати, переоценен.

– Ты подумай. Оцени. Что изменится, если ты вернешься на занятия на этой неделе. Что это изменит в твоей жизни? В то время как, проведя неделю здесь, ты сможешь сказать детям, что прожила жизнь, как надо. Брала от неё...

– Ты, серьезно, веришь во всю эту херню?

–... всё, что можно было, – продолжил он, будто она ничего не говорила. – Обо всём остальном можно подумать позже. Никаких обещаний, никаких сожалений, но пусть эта неделя будет наполнена смыслом.

– И зачем мне это всё? – спросила она. И он понял, что зацепил её.

– Потому что у меня крутые мускулы, я могу цитировать Гамлета, и мы можем снять номер-люкс на двоих на целую неделю. Каждый день ходить на лодке. Рыбачить, нырять, есть, как лорды, жить, как короли.

– Это будет стоить целое состояние. Номер, поди, стоит под "штуку" за ночь.

– И что? Мне плевать, потому что я хочу сделать эту неделю особенной. Может, через месяц я помру. Или через год. Ты, знаешь, там, куда мы едем...

– Ты ходишь по очень тонкому льду, солдатик. И как насчет Мэри? Вдруг, она захочет вернуться?

– Барт решит этот вопрос, – ответил Генри.

И следующая неделя всё изменила.

***

– Вы глухие и еле тащитесь, парни, – услышал Генри позади себя. Он вскочил и обернулся, словно, кто-то вторгся в его воспоминания. Перед ними в снегу стоял сержант-майор Мартинез, на его груди и руках были пятна крови.

– Ты ранен?

– Нет. Кровь не моя. Я вышел на ваш след утром.

– Кто ещё?

– Никого. Только я. Остальные погибли. И полковник. Так и не выбрался из бункера.

– С чего ты решил?

– Шарился по округе, чтобы удостовериться. Подстрелил ещё несколько гадов, что напали на нас. Это спецназ. Ни нашивок, ни жетонов. Одного из них я опознал. Мы вместе проходили курс экстремального выживания. Он был охуенным солдатом.

– Что за херня, – подал голос Карлос.

– Полковник Брегг дал мне эту штуку, – Мартинез достал из кармана небольшую, размером со спичечный коробок, "флэш"-карту. – Времени на объяснения не было, но он сказал, если с ним что-то случится, нужно выпустить это в сеть. Полагаю, это доказательства, которых, по его словам, у него не было. Доказательство того, что нами кто-то, кто бы это, блядь, ни был, управляет. Тот, кто стоит позади остальных, кукольник, о котором говорят придурки в шапках из фольги. Он существует. И он враг.

– Который сел нам на хвост – сказал Карлос.

– И это тоже, – кивнул Мартинез. – Но есть кое-что, что идет нам на пользу.

– Что?

– Он думает, что мы мертвы.

Ки-Уэст. Флорида.

Сюзанна проснулась с рассветом. Она прошла по холодному полу, заварила кофе и села за стол. Её кабинет находился в спальне, и его украшал вид бассейна, зелени и океана из окна. Она с каким-то пренебрежением посмотрела на экран монитора. "Зачем заморачиваться?"

Приближался крайний срок сдачи романа, писать который ей было попросту лень. Она заставляла себя писать каждое утро, но не слишком сильно трудилась над книгой – романтической повестью в антураже Флоренции эпохи Ренессанса. Сложно было выписывать романтические и постельные сцены, когда в собственной жизни она переживала развод. "А теперь, моего издателя, скорее всего, уже и нет".

Дом был пуст, его освещал тот особенный свет, который может быть только во Флориде в декабре, когда вся остальная страна лежит в снегу. Она взглянула на бассейн, на океан, на качающиеся на волнах лодки. Люди, которые владели домом на той стороне канала, бывали в нем лишь несколько недель в году, сейчас были там. Она познакомилась с ними, когда их с Генри позвали на одну из устроенных соседями вечеринок, куда нужно приходить в смокингах, вечерних платьях и жемчужных ожерельях. Генри выглядел несчастным и они ушли где-то через час. Сюзанна улыбнулась, вспоминая о том случае.

***

Струнный квартет играл «Времена года» Вивальди и ночь сверкала шиком и бриллиантами. Гости двигались с утонченным изяществом, небрежно попивали шампанское, говорили о яхтах, и лыжных курортах. В центре бассейна стояла ледяная скульптура русалки.

– Знаешь, у меня официально диагностировали посттравматический синдром. Если я их тут всех перестреляю, мне ничего не будет, – прошептал Генри.

– Замолкни, – хихикнула Сюзанна. – Я, знаю, что они отвратительны.

– Ну, так пойдем отсюда, – он поцеловал её в шею именно так, когда хотел соблазнить её, когда знал, что она ему не откажет.

– Ещё полчаса и я вся твоя.

– Ну, ладно.

К ним приближалась пара. Прятаться было негде.

– К бою. Я бы сказал, четвертый размер.

– Третий – ответила она. – Обычная ставка?

– Договорились.

А затем:

– Привет, меня зовут Сюзанна. Рада познакомиться...

"Да, это я написала. Нет, экранизации не будет. Да, мой муж служит в армии. Нет, у него нет для вас жутких кровавых историй".

Пару часов спустя, когда они уже лежали в кровати, мокрые от пота, он водил ей пальцами по спине.

– Ты опять мурлычешь, – сказал он.

– Ты знаешь, что любишь меня.

– Ага. А ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь.

– Полагаю, для нас это работает в обе стороны.

– Невозможно спорить, – вяло сказал Генри. Это означало, что он уже почти спал. Старина Генри, в которого она без памяти влюбилась. Не тот, кем он стал позже.

Она повернулась и дотронулась до его щеки.

– Как они это делают? И, главное, зачем?

– Понятия не имею, – ответил он, запуская руки в интересные места.

Ещё час спустя, она спросила:

– Серьезно, зачем? Зачем жениться на четырех женщинах? В смысле, разве не наступает такой момент, когда становится понятно, что достаточно?

– Ну... ты же её видела.

– Свиньи.

– Какие есть. Но титьки-то были просто шикарные. Уж я-то понимаю.

– Уф.

– В смысле...

– Значит, эти...

Всходило солнце, заливая комнату золотом. Генри посмотрел на неё и на его лице читалась какая-то грусть, неожиданная для неё.

– Скажи, – тихо спросил он. – Ты заменишь меня более молодым образцом, когда придет время?

– Никогда.

– Деньги приносят беспокойство и делают глупым. Ты теперь богата.

– Погоди.

– Разве это не правда?

– Да, мы богаты. Полагаю, что так. Мне нужно бегать по потолку от радости. Немного избито, но суть мне нравится. Ты старомоден. У тебя есть характер.

– У тебя лучше получается.

– В смысле?

– Играть в эти богатые игры. Танцевать. Ты там, как рыба в воде. Ты сливаешься с ними, даже не пытаясь слиться. Ты их часть. Ты не подыгрываешь.

– Херня. Херня полная. Никакая я не часть. Это называется жизнь. Я продала книгу. Радуйся. И не пытайся...

– Сюзанна, тебе нравится внимание. Ты не получала его в достаточной мере от родителей, потому что им на тебя было плевать. А сейчас ты восполняешь этот пробел. Ты меняешься. Возможно, тебе это не заметно, но я-то вижу.

– Не говори о моих родителях. Только потому, что твоя мать была тупой деревенщиной, а отец бедняком, не дает тебе такого права. Деньги – лишь инструмент. Они не делают тебя злым. И, совершенно точно, блин, они не делают злой меня. Мне кажется, ты уже давно об этом раздумываешь. Теряешь чувство безопасности? Ты же долбанный рейнджер!

Он выпрыгнул из кровати. Полез в ящики, достал одежду.

– Ага, – сказал он. – Ты выросла в обеспеченной семье. Тебе повезло. Твой батя конченный мудак, а мать ещё хуже. Твои слова. И хватит об этом.

– Вернись и сражайся, как мужчина, мать твою! Не смей убегать!

Но он вышел, хлопнув дверью и не возвращался до темноты. А она всё гадала, что же испортило такое прекрасное утро.

***

Воспоминание о хорошем дне ушло и Сюзанна нашла себя в той же комнате, залитой тем же золотым светом, сложившей голову перед компьютером, который она так и не включила, перед книгой, которую она никогда уже не допишет.

– Мама! – в дверях появилась заспанная Тейлор. – Я кушать хочу. Сделай хлопьев!

– Конечно, милая, – ответила Сюзанна. – Через минутку, хорошо?

– Хорошо, – звонкий голос Тейлор прекрасно подходил этому утру. – Мне снился большой волк. Но это был хороший волк. Большой черный волк. Он помогал людям. Он милый.

– Сходи, посмотри "Улицу Сезам", радость моя. Завтрак будет через минуту.

– Хорошо, – пропела Тейлор. – Поцелуйчик! – она подбежала к Сюзанне, обняла за шею и поцеловала в щёку.

Сюзанна смотрела, как её дочь убегает, шлепая по полу босыми ногами, как вьются её белые кудри.

Сюзанна не плакала пятнадцать лет, с тех пор, как умерла её кошка Мисси, когда она ещё училась в школе. "Выпрямись, соберись и выкинь дерьмо из головы" – обычно говорил отец, когда она была маленькой и хотела заплакать.

– Слезы это некрасиво, милая, – говорила мать. – Они показывают, что ты слаба.

Но сейчас она заплакала. Из груди поднялся рёв, слезы потекли по щекам. Прорвались годами скрываемые эмоции, сожаление, осознание допущенных ошибок. Она стукнула кулаком по столу, не обращая внимания на боль. Она оплакивала своё прошлое, ту маленькую девочку, которой говорили "собраться". Она била по столу, будто он был виноват в том, что она испортила свою жизнь. Она не обращала внимания на то, что действительно было важно. На четырехлетнее счастье, которое топало по полу, на искреннюю любовь и нежный голос своего мужчины. На декабрьское солнце, светившее над водой. Вот это было важно. Она искала цели в жизни, но, казалось, упустила самую важную.

Вскоре всё закончилось. Маленькая вспышка, извержение вулкана, внезапный выброс. Она вытерла лицо.