Текст книги "На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)"

Автор книги: Кирилл Москаленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 35 страниц)

Последнее, конечно, объяснялось и тем, что внимание командования фронта было приковано к действиям 69-й и 3-й танковой армий, где назревал кризис.

Да, теперь уже не осталось никаких оснований полагать, что немецко-фашистское командование собиралось отводить свои войска за Днепр. Наоборот, оно перебрасывало дивизии из Западной Европы и стремилось во что бы то ни стало удержать в своих руках Донбасс. В ходе боев обстановка для войск в полосе Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронта изо дня в день ухудшалась. Там противник явно стремился разгромить советские войска и снова овладеть Харьковом, без которого он не смог бы удержать Донбасс.

Не стоит, пожалуй, гадать о том, как в целом действовало бы командование Воронежского фронта при правильной оценке обстановки. Но что касается задач, поставленных 40-й армии, то, уверен, они в этом случае были бы иными. К сожалению, даже в условиях резко усилившегося давления противника с юга и юго-запада командование фронта продолжало верить в то, что к западу и северо-западу от Харькова он отводил свои войска за Днепр. Это видно хотя бы из того же боевого распоряжения от 26 февраля, требовавшего от 40-й армии максимального продвижения на запад, овладения г. Сумы и затем г. Полтава.

Несмотря на неблагоприятную обстановку, 40-я армия продолжала наступление в указанных ей направлениях. К 1 марта мы вышли на рубеж Сумы – Межиричи Лебедин – Опошня, а частью сил на участке от Сум до Лебедина форсировали р. Псёл и овладели плацдармом глубиной 15-25 км. Южнее нами после освобождения г. Гадяч был захвачен еще один плацдарм. Передовые отряды дивизий вышли на р. Хорол, а местами даже на р. Сулу в ее верхнем течении.

К тому времени сопротивление врага войскам 40-й армии резко усилилось. До сих пор он отходил в западном направлении, ведя арьергардами сдерживающие бои. В последних же числах февраля начал контратаковать на отдельных участках, сначала силами роты, батальона с танками, а затем и больше. Наиболее упорные бои велись в районе Сум, Зенькова и Опошни. Было отмечено появление новых соединений и частей, прибывших из состава группы армий "Центр".

В частности, в районе г. Сумы уже несколько дней действовала свежая 332-я немецкая пехотная дивизия. Как стало известно из показаний пленных, она направлялась в Павлоград для усиления наступавшей оттуда группировки. Уже в пути ее перенацелили против 40-й армии. Подтверждение тому дал после войны и Манштейн, который даже выразил сожаление по поводу того, что ОКХ вынуждено было повернуть эту дивизию на г. Сумы{181}.

Кстати, Манштейн, командовавший тогда группой армий "Юг" и руководивший контрнаступлением против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов, в воспоминаниях подробно изложил свою оценку обстановки тех дней. Так, касаясь периода конца февраля, он писал: "...Главное теперь состояло в том, что мы наконец находились на пути к овладению инициативой. В сравнении с этим было бы не так уже важно, если бы за это время (т. е., вероятно, за время, которое должно было понадобиться для оттеснения за Северный Донец советских войск к югу от Харькова.-К. М.) противник несколько продвинулся в направлении на Киев и севернее его"{182}.

Несколько ниже он продолжал: "К 1 марта стало ясно, что русские ввиду своего поражения в районе между Донцом и Днепром и перед северным фронтом 1-й танковой армии ослабили свое сопротивление и что наша армия вновь сможет овладеть рубежом по Донцу". Вследствие этого немецко-фашистское командование рассчитывало "последовать за противником через еще скованный льдом Донец, чтобы потом зайти ему в тыл у Харькова и западнее его"{183}. И далее: "Мы намеревались нанести удар по южному флангу противника, чтобы потеснить его с юга или – если это окажется возможным – позже ударить ему в тыл с востока"{184}.

В этих не в меру хвастливых высказываниях гитлеровского фельдмаршала содержится, однако, и нечто заслуживающее внимания при оценке наступательных действий к западу от Харькова, предпринятых войсками Воронежского фронта в феврале-марте 1943 г. Во-первых, мы видим, что поскольку они проводились явно недостаточными силами, то и не могли повлечь за собой серьезной угрозы для противника. Во-вторых, центр тяжести боев войск Воронежского фронта еще 19 февраля начал перемещаться на юг, куда направлялось больше всего войск. Это обстоятельство в сочетании с ничем не объяснимым упорным стремлением командования фронта частью сил продолжать наступление на запад привело к тому, что эти соединения по существу все больше выключались из борьбы на решающем участке фронта, отдалялись от него и в конце концов оказались под угрозой обхода с флангов.

К сожалению, именно таков был результат наступления после овладения Харьковским промышленным районом. Конечно, и на командующих армиями, в том числе и на мне, лежит ответственность за это. Я, например, столь усердствовал в продвижении вперед, что ослабленные, не получавшие пополнения и усиления войска 40-й армии ушли далеко на запад, оторвавшись от соседних армий на обоих флангах. Очень уж хотелось всем нам быстрее изгнать фашистов. Не эта ли поспешность явилась причиной ошибок и высшего командования?

Несколько позднее, в конце марта, когда командный пункт армии находился уже в населенном пункте Бутово, к нам прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Ознакомившись с событиями предшествующих недель, он высказал порицание решению выйти на р. Днепр, принятому при наличии таких ограниченных возможностей, какими располагал Воронежский фронт во второй половине февраля 1943 г. Представитель Ставки придерживался того мнения, что после взятия Харькова надо было занять оборону, закрепиться. В этом случае, по мнению Г, К. Жукова, противник, перейдя в контрнаступление, был бы не в состоянии овладеть Харьковом.

Досталось от него и мне за то, что исполнял недостаточно обоснованные решения, вырвался со своей армией далеко вперед. Вежливых слов он не подбирал. Но я не обиделся: сказанное им было правдой.

Возвращаясь к событиям конца февраля и начала марта 1943 г., должен сказать, что решения командования фронта действительно наиболее успешно выполнялись 40-й армией, и именно это поставило ее в трудное положение. Я уже говорил о разрывах, образовавшихся на стыках с 38-й и 69-й армиями. Так вот как раз там к началу марта и возникла угроза. На правом фланге армии, в районе г. Сумы, активизировалась одна пехотная дивизия противника, а на левом, в районе Котельвы,– другая, переброшенная из Голландии.

До 1 марта нам не было известно о появлении в районе г. Сумы 332-й немецкой пехотной дивизии. Поэтому мы пытались освободить этот город силами небольшой подвижной группы под командованием П. К. Жидкова.

Полковник Жидков возглавлял лучшую в корпусе генерала Кравченко 20-ю гвардейскую танковую бригаду. И сам был лучшим в корпусе командиром. В бою он успевал на своем танке побывать везде, где дрались подразделения и части его бригады, в самых жарких местах. И не только потому, что был беззаветно храбр, но и потому, что там он мог непосредственно руководить боевыми действиями соединения. Руководил же он своими отважными танкистами умело, грамотно, был для них примером во всем. Особенно ярко проявил себя полковник Жидков в январе 1943 г., когда во главе передового отряда корпуса первым ворвался в Касторное.

Энергично атаковала противника его подвижная группа и под Сумами. Но теперь, после почти полуторамесячных непрерывных боев, ее силы были невелики. В состав группы входили, как и прежде, 20-я танковая бригада, но уже без танков, а также 59-й танковый и 4-й гвардейский истребительно-противотанковый артиллерийский полки. Противостояла же им пехотная дивизия со всеми средствами усиления.

О составе противостоявших войск полковник Жидков узнал от пленных, взятых в первом же бою. Это подтвердили и данные, полученные к тому времени армейской разведкой. Одновременно было отмечено усиливающееся давление противника на стыках как с 38-й, так и с 69-й армиями.

Создавалось впечатление, что немецко-фашистское командование стремится взять в клещи, окружить выдвинувшуюся далеко вперед 40-ю армию. Так оно и было на самом деле. И происходило это в то время, когда войска правого крыла Юго-Западного фронта под ударами превосходящих сил противника отходили на р. Северный Донец, что вело к обнажению всего левого крыла Воронежского фронта и грозило выходом главных сил противника на тылы фронта и его левофланговых армий. Там назревали грозные события.

III

После тщательного анализа обстановки Военный совет 40-й армии на заседании во второй половине дня 1 марта высказался за то, чтобы приостановить наступление и занять оборону. Это было правильно, и я принял решение приступить к оборудованию обороны по западному берегу реки Псёл от Сум до населенного пункта Каменное, а оттуда к юго-востоку – на Зеньков, Опошня. Кроме того, я считал необходимым оставить усиленные передовые отряды на речке Грунь (правый приток Псёла), а разведку выслать к р. Сула. Командующий фронтом утвердил это решение.

На первый "звонок" об опасности мы среагировали своевременно. Но этого оказалось мало.

4 марта группировка противника, в состав которой входил и танковый корпус СС, из района Краснограда нанесла удар по войскам 3-й танковой армии в направлении г. Мерефа. Ослабленная предыдущими боями армия не смогла сдержать натиск врага и вынуждена была отходить. Этим она оголила фланг 69-й армии, которая также после овладения противником Валки начала отход. Одновременно противник атаковал правый фланг 69-й армии и ее стык с 40-й армией, которую он намеревался отрезать ударом через Краснокутск, Большая Писаревка, Грайворон и далее на Белгород.

Чтобы предотвратить эту опасность, командующий Воронежским фронтом приказал мне вывести в резерв 107, 183 и 340-ю стрелковые дивизии, оперативно подчинив их 69-й армии для нанесения контрудара в общем направлении на Богодухов, Ольшаны с целью сомкнуть фланги 40-й и 69-й армий.

В завязавшихся кровопролитных боях нам не удалось соединить фланги. Слишком большим было превосходство противника, особенно в танках и авиации. Учитывая наметившуюся тенденцию более глубокого удара противника – на Белгород, Курск и не имея резервов для его парирования, командующий фронтом приказал мне начать отвод войск левого фланга теперь уже сильно ослабленной армии (вместо трех взятых у нас дивизий мы получили обратно одну, а также стрелковую бригаду).

В те дни нависла непосредственная угроза над Харьковом. Однажды, когда я был у себя на командном пункте в Тростянце, в 100-120 км от Харькова, мне позвонил генерал-полковник Ф. И. Голиков. Он сообщил, что только что говорил по ВЧ со Сталиным и тот спрашивал, какую роль в обороне Харькова играет 40-я армия и лично Москаленко. По словам Ф. И. Голикова, он сообщил Верховному Главнокомандующему, что 40-я армия без трех дивизий, переданных 69-й армии для прикрытия белгородского направления, находится на рубеже городов Сумы Лебедин – Зеньков – Котельва, далеко к северо-западу от Харькова, который и не входит в ее полосу. Выслушав, Сталин рекомендовал Голикову срочно направить меня в Харьков для ознакомления с обстановкой и выяснения возможностей участия 40-й армии в его обороне.

Раздумывать не приходилось. После разговора с командующим фронтом я с небольшой оперативной группой выехал в Харьков.

Там в это время назначенный комендантом города заместитель командующего Воронежским фронтом генерал-лейтенант Д. Т. Козлов пытался организовать оборону силами немногочисленного гарнизона. Противник, потеснив ослабленные 69-ю и 3-ю танковую армии превосходящими силами, вел бои уже на юго-западной и южной окраинах Харькова. Вражеские танки и пехота яростно рвались к центру города.

Поздно! Попытку удержать город, усилив его оборону частью сил 40-й армии, нужно было делать значительно раньше. Теперь нечего было и думать о переброске войск и организации обороны в те считанные часы, которые оставались в нашем распоряжении. Так я и доложил командующему фронтом. Он согласился с тем, что удержать город уже невозможно, и приказал мне вернуться в свою армию, чтобы принять меры против попыток противника обойти ее левый фланг.

Я возвратился в Грайворон, куда переехал штаб армии, и с ходу включился в непосредственное руководство боем.

Противник словно ждал моего приезда: на следующее утро 35 вражеских бомбардировщиков совершили налет на Грайворон. Удару с воздуха подвергся командный пункт и узел связи, причем несколько вражеских самолетов произвели прицельную бомбежку и обстрел из пушек и пулеметов с высоты 200-300 м. Управление войсками было под угрозой, но нам удалось переместить командный пункт в район Крюково.

Обстановка усугублялась еще и тем, что одновременно противник, отбросив части 69-й армии и выйдя на наш левый фланг, перешел в наступление силами пехотной и танковой дивизий с приданными частями. Танки и пехота неприятеля подошли к Грайворону. На южной окраине города завязался тяжелый бой. 400-й, 309-й стрелковым дивизиям и 5-му гвардейскому танковому корпусу удалось с наступлением темноты организованно отойти, однако при этом Грайворон и Большая Писаревка были захвачены врагом.

Направления ударов противника определились: одно – Грайворон, Борисовка, Томаровка, другое – вдоль шоссе Харьков-Белгород. Первое из них мы прикрыли силами дивизий, отошедших от Грайворона. В Головчино, что на полпути между Грайвороном и Борисовкой, организовали противотанковый опорный пункт. Враг упорно пытался овладеть им, но каждый раз откатывался с потерями.

Здесь боем непосредственно руководил командующий артиллерией армии полковник И. М. Снегирев. Таранному удару немецких тяжелых танков он противопоставил гибкое и эффективное применение всей имевшейся в районе Головчино артиллерии. Две трети ее Иван Михайлович Снегирев, лично возглавлявший расстановку огневых средств, поставил на прямую наводку. Артиллеристы нанесли тяжелый урон эсэсовским танковым частям. Особенно отличился в этом бою 4-й гвардейский истребительно-противотанковый полк, который и прежде не раз наносил врагу весьма чувствительные удары.

Под Головчино мы понесли тяжелую утрату. Здесь смертью храбрых пали полковник Снегирев и старший помощник начальника оперативного отделения штаба артиллерии армии капитан М. В. Давыдов.

В последующие дни, когда наши части отошли от Головчино, ожесточенные бои развернулись сначала в районе Борисовки, а затем в районе Томаровки. Там на усиление к нам прибыл 3-й гвардейский танковый корпус под командованием генерал-майора И. А. Вовченко. Танки и все имевшиеся у нас силы были до предела использованы для разгрома наступающего противника. Даже зенитная артиллерия была поставлена на прямую наводку и применялась против вражеских танков и автоматчиков.

Против 40-й армии действовали крупные силы противника, оснащенные новейшим вооружением. Именно там мы впервые встретились с танками "тигр" и "пантера", самоходными орудиями "фердинанд".

Помню, под Борисовкой пришел ко мне генерал Вовченко и доложил, что его танки не пробивают лобовую броню немецких танков. Я удивился, так как ничего подобного до тех пор не было. Заинтересовались случившимся также приехавший к нам член Военного совета фронта генерал-лейтенант Ф. Ф. Кузнецов и член Военного совета армии полковник И. С. Грушецкий. Все вместе мы и отправились на наблюдательный пункт генерала Вовченко и убедились, что он прав. В бинокли мы увидели, что снаряды наших танковых пушек высекают сноп искр на лобовых частях немецких танков и рикошетируют в сторону.

Эту "загадку", однако, разгадали вскоре наши артиллеристы. Они учли, что лобовая броня у новых немецких танков была действительно мощной, и решили, что раз так, то нужно бить их не в лоб, а в борт или в корму. Это, конечно, совсем не одно и то же, так как требовало не только иной расстановки орудий в противотанковых опорных пунктах, но и величайшей силы духа. Ведь теперь нужно было сначала пропускать немецкие танки мимо себя, а уже потом бить по ним. Но, как известно, и силы духа, и отваги у советских воинов достаточно. Поэтому "тигры" горели не хуже, чем все остальные фашистские танки.

В ожесточенных боях воины 40-й армии уничтожили основную массу танков наступавшего противника. В течение нескольких дней враг понес такие потери, что ему уже нечем было атаковать на нашем направлении. 22 марта его наступление здесь выдохлось. Прекратили и мы свои контратаки и контрудары. В разрыв между флангами 40-й и 69-й армий подошла 21-я армия генерал-лейтенанта И. М. Чистякова, а вслед на ней – 1-я танковая армия генерал-лейтенанта М. Е. Катукова. Жаль, что они не прибыли раньше, быть может, в этом случае противнику не удалось бы ни вновь захватить Харьков, ни вообще потеснить советские войска на юге.

До конца марта обе стороны вели бои местного значения по улучшению передовых позиций, а затем перешли к обороне. На линии Краснополье Солдатское и далее к северу от Борисовки, Томаровки и Белгорода фронт стабилизировался. Образовался южный фас Курской дуги, где в июле и августе 1943 г. произошла решительная битва летней кампании 1943 г.

* * *

В зимней кампании 1942/43 г. немецко-фашистская армия понесла тяжелое поражение. Сталинградская битва ознаменовала начало коренного перелома в ходе войны. Северный Кавказ, Верхний и Средний Дон, Воронеж, часть Донбасса, Великие Луки и территория ржевско-вяземского плацдарма были навсегда освобождены от оккупантов, прорвана блокада Ленинграда. Мощными ударами Советских Вооруженных Сил была надломлена военная мощь гитлеровской Германии. Наша же армия становилась день ото дня сильнее. В этих условиях ничего уже не могло изменить предпринятое противником контрнаступление в районе Харькова. Оно велось силами отборных дивизий, собранных со всех театров военных действий и участков советско-германского фронта. На эти дивизии, более других насыщенные боевой техникой и вооружением, немецко-фашистское командование возлагало большие надежды.

Однако дело не пошло дальше взятия Харькова и Белгорода. Вражеское контрнаступление разбилось о непоколебимую стойкость и непревзойденное мужество советских воинов.

На этом и закончился фашистский "реванш" за Сталинград. Тщетными оказались огромные усилия немецко-фашистского командования, вновь пытавшегося нанести поражение Красной Армии. Понесенные в этих боях вермахтом большие потери еще основательнее подорвали военную мощь Германии и моральный дух ее армии.

О победах Красной Армии восторженно отзывалось все прогрессивное человечество, в том числе и народы западных стран, наших союзников по антигитлеровской коалиции. Вспоминая то время, я, к сожалению, должен сказать и о других существовавших тогда концепциях. Так, некоторые органы печати союзников стремились преуменьшить значение подвигов Красной Армии. Вероятно, это было связано с тем, что армии других членов антигитлеровской коалиции к тому времени не внесли существенного вклада в общую победу над фашизмом, и поэтому в прессе распространялись слухи о переброске гитлеровским командованием войск с советско-германского фронта на Запад. По этой версии получалось, что войска перебрасывались из районов, где они терпели поражение, туда, где не существовало никакой опасности.

То была логика фальсификаторов. Сообщения военных обозревателей ведущих газет США и Англии находились в вопиющем противоречии с действительностью. Известно, что немецко-фашистское командование производило перегруппировку войск, но не с Востока на Запад, а в обратном направлении. Совинформбюро в своих публикациях от 31 января и 15 февраля 1943 г. назвало номера тридцати одной дивизии, переброшенных на советско-германский фронт с конца ноября 1942 г.

Обо всем этом не стоило бы упоминать, однако вздорные сообщения о якобы имевшей место в тот период переброске немецко-фашистских войск с Восточного фронта на Запад получили распространение и в послевоенное время. Делается это, разумеется, для обоснования беспочвенных заявлений о ведущей роли США и Англии во второй мировой войне.

Оценивая итоги зимней кампании, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин в юбилейном приказе в связи с 25-й годовщиной Красной Армии указал: "Она научилась бить врага наверняка и с учетом его слабых и сильных сторон, как этого требует современная военная наука. Сотни тысяч и миллионы бойцов Красной Армии стали мастерами своего оружия... Десятки тысяч командиров Красной Армии стали мастерами вождения войск. Они научились сочетать личную отвагу и мужество с умением руководить войсками на поле боя...

Нельзя считать случайностью и тот факт, что командование Красной Армии не только освобождает от врага советскую землю, но и не выпускает врага живым с нашей земли, осуществляя такие серьезные операции по окружению и ликвидации вражеских армий, которые могут послужить образцом военного искусства. Это, несомненно,– признак зрелости наших командиров..."{185}

Эта характеристика относилась и к 40-й армии, которая, как гласят документы Воронежского фронта, "в период наступления все время была ведущей и решающей армией фронта"{186}.

С переходом к обороне в конце марта 1943 г. советские войска продолжали наращивать силы и совершенствовать свое мастерство.

Впереди были решающие битвы лета 1943 г., за которыми последовала целая серия победоносных наступательных операций Советских Вооруженных Сил. В них принимала участие и 40-я армия. Но об этом – в другой книге.

Примечания

{1}Особая Краснознаменная Дальневосточная армия.

{2}Укрепленные районы находились в стадии строительства.

{3}Позже выяснилось, что судьба этой дивизии сложилась не так. Соответственно мобилизационному плану, она ушла из г. Владимир-Волынского в район г. Ковель, но по пути следования попала в болотистую местность, застряла там и не смогла выполнить поставленную задачу. Командир дивизии полковник П. П. Павлов был за это отстранен от должности.

{4}В немецкую 6-ю армию в то время входили: 9, 44, 56, 57, 62, 75, 111, 168, 297, 298, 299-я пехотные и 213-я охранная дивизии; в 1-ю танковую группу – 9, 11, 13, 14 и 16-я танковые дивизии, а также моторизованные– 16, 25-я, СС "Викинг" и СС "Адольф Гитлер".

{5}Архив МО СССР, ф.229, оп.157, д.7/2, л.442.

{6}Рассказ В.А. Овечкина подтверждается архивными документами (Архив МО СССР, ф.229, оп.166, д.56, л.134)

{7}Архив МО СССР, ф.229, оп.166, д.56, лл.21-22; д.75, лл.1-4, 15-16

{8}Архив МО СССР, ф.33, оп.682524, д.473, лл.91-92

{9}Там же

{10}Ныне полковник И.М. Панфиленок проходит службу в штабе Закавказского военного округа.

{11}"Красная Звезда", 28.III 1965.

{12}См. Архив МО СССР, ф.1, оп.1, д.50, лл.39-40

{13}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.166, лл.16

{14}А. Филиппи. Припятская проблема. М., 1959, стр. 81. 48

{15}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.25, лл.31

{16}Там же, оп.166, д.29, л.84

{17}Там же, оп.213, д.11, л.85

{18}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.25, лл.27-31

{19}А.М. Василевский, Маршал Советского Союза. Начало коренного поворота в ходе войны.– "Битва за Москву". М., 1968, стр.12

{20}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.10, лл.1-4

{21}А.Филиппи. Указ. соч., стр.78, 104.

{22}"Совершенно секретно! Только для командования!". М., 1967, стр. 323.

{23}H. Guderian. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951, S.183-184

{24}Сформирована 10 августа 1941 г. на базе управления Киевского укрепленного района.

{25}Архив МО СССР, ф.229, оп.213, д.11, л.145

{26}А.Филиппи. Указ. соч., стр.134.

{27}"Kampftruppen", 1967, N 2

{28}Ibid., S.67-69

{29}Архив МО СССР, ф.202, оп.5, д.63, л.58

{30}2-й кавалерийский корпус с Южного фронта был направлен через Полтаву не на Путивль, а на Ромны, но было уже поздно.

{31}Командующий 26-й армией.

{32}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.466, лл.109, 110

{33}Там же, л.92

{34}Там же, л.108

{35}И.Х. Баграмян. Город-воин на Днепре. М., 1965, стр.145

{36}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.103, л.86

{36}H. Guderian. Op. cit., S.204; Бутлар. Война в России.– Мировая война 1939-1945. М., 1957, стр.172; "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945", т.2, М., 1961, стр. 111

{37}"Военно-исторический журнал", 1967, No 2, стр.82

{38}H. Guderian. Op. cit., S.236

{39}Архив МО СССР, ф.361, оп.6079, д.6, л.29-30

{40}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.106, л.12

{42}Архив МО СССР, ф.361, оп.6079, д.23, л.125

{43}Там же, д.6, лл.38, 39

{44}Труп фон Кохенгаузена был нами обнаружен на поле боя после разгрома окруженной группировки. Тогда мы считали его погибшим в бою. Сообщение В. Кунце дает основание предположить, что предприимчивые подчиненные выбросили труп своего командира из машины, желая, видимо, прорваться на ней из окружения.– К. М.

{45}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1066, лл.1-12.

{46}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.106, л.19.

{47}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1066, л.6.

{48}Архив МО СССР, ф.202, оп.5, д.19, лл. 84-85.

{49}Архив МО СССР, ф.361, оп. 6079, д.11, л.265.

{50}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 12.XII.1941.

{51}"История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945". т.1, стр. 254

{51}Свою оценку Елецкой операции Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко впоследствии изложил так: "Елецкая операция, энергично проведенная войсками правого крыла Юго-Западного фронта, имела немалое значение в общем плане контрнаступления под Москвой. Разгромив елецко-ливенскую группировку врага, войска фронта сорвали намерение немецко-фашистского командования прорваться за Дон, очистили от врага участок железнодорожной рокады Москва – Валуйки протяженностью 170 километров от Волова до Долгорукова и оттянули па себя часть сил 2-й танковой армии. Создались благоприятные условия для разгрома 2-й танковой армии войсками левого крыла Западного фронта южнее Тулы" (С. К. Тимошенко, Маршал Советского Союза. Юго-Западный фронт в битве за Москву."Битва за Москву", стр. 102).

{51}Брянского, Юго-Западного и Южного.

{52}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.92, лл.17-19.

{53}Генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский 24.XII 1941 г. был назначен на должность командующего войсками Южного фронта.

{54}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.521, лл.54-55.

{55}Г.К. Жуков, Маршал Советского Союза. Воспоминания командующего фронтом.– "Битва за Москву". М., 1968, стр.81

{56}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.800, лл.281-282.

{57}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, л.64.

{58}Архив МО СССР, ф.393, оп.8973, д.85, лл.96-97.

{59}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.18, лл.135-137.

{60}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.77

{61}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, лл.35-36.

{62}"Совершенно секретно! Только для командования!". М., 1967, стр. 380.

{63}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, лл.34-60.

{64}Архив МО СССР, ф.251, оп.646, д.145, л.186.

{65}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 116.

{66}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1105, л.2.

{67}"Сборник военно-исторических материалов Великой Отечественной войны", вып. 5. М., 1951, стр. 18, 19.

{68}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Указ. соч., стр. 117.

{69}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, л.64.

{70}Командующим 57-й армией в то время был генерал-лейтенант К. П. Подлас, членом ее Военного совета – бригадный комиссар А. И. Попенко, начальником штаба – генерал-майор А. Ф. Анисов, 9-й армии – соответственно генерал-майор Ф. М. Харитонов, дивизионный комиссар К. В. Крайнюков, генерал-майор Ф. К. Корженевич.

{71}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.23

{72}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.1, лл.351-353.

{73}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, лл.242, 243.

{74}Там же, л.244.

{75}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 40

{76}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.794, лл.73-78.

{77}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1308, лл.2-3.

{78}9-й армией в то время командовал генерал-майор П.М. Козлов, с 5 июня 1942 г. – генерал-майор В.Н. Гордов, с 18 июня – генерал-майор Д.Н. Никишин, с 24 июня – генерал-лейтенант А.И. Лопатин.

{79}"Совершенно секретно! Только для командования!", стр. 366, 367.

{80}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.799, лл.54-55.

{81}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1308, л.3.

{82}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 22.VI.1942.

{83}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.1, л.478.

{84}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.376.

{85}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.371.

{86}Генерал-майор, командующий 28-й армией с 4 июля 1942 г.

{87}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.377.

{88}Архив МО СССР, ф.229, оп.161, д.793, л.365.

{89}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 51, 56.

{90}Г. Дёрр. Поход на Сталинград. М., 1957, стр. 29, 30.

{91}"Военно-исторический журнал", 1965, No 10, стр.15

{92}"История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945". т.2, М., 1965, стр. 429

{93}"Сталинградская эпопея", стр.79

{94}Архив МО СССР, ф.96, оп.2011, д.22, л.107.

{95}Там же, л.108.

{96}Архив МО СССР, ф.341, оп.5312, д.9, лл.62, 63.

{97}Generaloberst Halder. Kriegstagebuch. Stuttgart, 1963, Aufzeichnung von 30.VII.1942.

{98}Боевой приказ 1-й танковой армии от 28.7.1942 г. (Архив МО СССР, ф.300, оп.677292, д.3, лл.13, 14).

{99}Архив МО СССР, ф.300, оп.677292, д.1, л.246.

{100}Архив МО СССР, ф.15, оп.11600, д.1380, лл.1, 3.

{101}Там же, л.4.

{102}В. Адам. Трудное решение. М., 1967, стр. 71-72.

{103}"Великая победа на Волге". М., 1963, стр. 108-109.

{104}Архив МО СССР, ф.220, оп.220, д.86, л.11.

{105}"Военно-исторический журнал", 1965, No 10, стр.16-17

{106}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.3, л.2.

{107}Архив МО СССР, ф.230, оп.568, д.8, л.9.

{108}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.54, л.8.

{109}Архив МО СССР, ф.229, оп.258, д.7, л.67.

{110}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.14, л.41.

{111}Архив МО СССР, ф.300, оп.6911, д.34, л.5.

{112}"Великая победа на Волге". М., 1963, стр. 123.

{113}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, л.9.

{114}Там же, оп.6928, д.10, лл.140, 141.

{115}Там же, оп.6914, д.16, л.5.

{116}Архив МО СССР, ф.25, оп.11600, д.1311, лл.1-12.

{117}Архив МО СССР, ф.300, оп.258, д.7, л.70.

{118}"Битва под Сталинградом". М., 1944, стр. 29.

{119}Сталинградская эпопея. М., 1968, стр.31

{120}Архив МО СССР, ф.220, оп.451, д.26, лл.195-196.

{121}Там же, л.205.

{122}Там же, лл.202-204.

{123}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, лл.129-130.

{124}Там же, л. 146.

{125}Там же.

{126}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 174, 184.

{127}З. Вестфаль, В. Крейпе и др. Роковые решения. М., 1958, стр. 193.

{128}Архив МО СССР, ф.300, оп.6914, д.17, л.146.