Текст книги "Начало 21 века (СИ)"

Автор книги: Кирилл Макаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

«Дальше наступили задания по доверию, в парах ты должен с закрытыми глазами упасть в руки своему партнёру». Диану поставили с Ниной, Нина боялась больше всего упасть, а та спокойно падала на руки своей подруге.

– Спасибо за урок! – Поблагодарила Мария Викторовна. – Надеюсь, вам было интересно и надеюсь вы побольше узнали о друг друге. – Глядела на Диану, не дававшая ей покою.

6

После последнего – шестого урока в раздевалке толпилось столько школьников, как на чёрную пятницу в магазине электроники. Старшеклассников принято пропускать первыми. Слава богу, в раздевалке сегодня не командовала злая уборщица и десятый класс мог спокойно, первее всех выйти из школы.

Тугая молния на сапогах еле застегнулась у Нины. Диана обняла крепко подругу, сделала шаг назад упёршись спиной в Алана, не понятно зачем стоял. Продолжала не обращать на него драгоценное внимание; помахала рукой Нине у выхода, на этом всё! «Диан!» – крикнул Алан. Этот голос… этот голос… взглянула в его глаза непонятного цвета, лицо изменилось, но не внешне, точно доля доброты сверкнула, искренняя радость пробежала, не было такого раньше. «Стой!» – продолжал он кричать.

Пролез к ней, Алан боялся посмотреть в глаза. Она понимала – настало, то ради чего сегодня выглядела дурой перед всеми.

– Я хочу проводить тебя до дома. – Шепнул он тихо.

– Хочешь? – Спросила Диана.

– Х-хочу. – Заикнулся. – Сильно хочу.

– Ну, пошли. – Спокойно говорила Диана, не безразличие звучало в голосе, звучала там искренность, доверие.

А небо тяжелое, неподъёмным казалось с массивными тучами. Земля подморожена, как три дня; снег ляжет, не растает до весны. Птиц не слышно. Деревья уродливые, голые, некрасивые. «Но, – вспоминала Диана. – Скоро это всё закроет белый, пушистый снег. Надеюсь в эту зиму мы покатаемся с горы, с Эддом, как раньше?». Поглядела на Алана, что шёл близко к ней. Мечтала взять его за руку, идя до самой двери, но… он должен сделать это сам.

– А ты где живёшь? – Спросил он.

– Здесь недалеко. – Показала пальцем на свой дом, виднелся за пол километра. – Вон, видишь?

– Ну, вот, почти пришли. – Улыбнулся.

– А ты где живёшь? – Спросила Диана, снимая с плеча сумку, держа в руках.

– На «Соц-посёлке».

– Это очень далеко, это другой конец города. – Алан кивал головой. – И ты пошёл меня провожать? Зачем?

Алан опустил глаза вниз, наблюдая за движением шнурков на своих старых прошлогодних летних кроссовках, вздохнул.

– Знаешь, я первый раз провожаю девушку до дома для меня это первый раз. Я решил попробовать… знаешь, это… это… я…

– Просто, – перебила Диана, – меня тоже ещё так не провожали.

Дом Дианы в десяти метров от края дряхлой дороги, где они стояли.

– Вот. – Прервала Диана молчание, не знала, что сказать. – Мой дом.

Алан поправлял лямку на портфеле, видно: старом, число 13 написано большими цифрами, стёрто, еле видно.

– Ну. – Выдавил Алан, прикусывая нижнюю губу. – Пока!

– Пока… – Диана неспеша шагала, впиваясь в землю каблуками. «И это всё? – Пришло ей в голову. – Не может этого быть!»

«Я хотел сказать…» – выкрикнул Алан вслед ей. «Нет! – Мыслила она. – Не может такого быть! Это не всё!». Ничего не говорила, вернулась назад, тяжело дыша, бросила сумку у края дороги. Алан остановился в непонимании.

«Никогда не поздно изменить всё, даже, если осталось пару секунд, чтобы вернуться назад. Всегда используйте моменты так, как вы хотите их закончить. Не важно, подумают ли окружающие плохо или хорошо, просто делайте, делайте с сердцем. А разве нужно скучно, не понимая: зачем? – уходить. Нет, нет, сказал мой хороший знакомый: «Всё хорошее начните лучше с безумных поступков, чем со скучных слов!»».

Бежала, не понимала тоже и «непонимание» исчезло мигом. Вплотную остановилась перед ним. Сердце барабанило у обоих. Она ниже его на пол головы, смотря в непонятные глаза, никогда не смотрела на них так близко. «Я…» – не слышно прошептал Алан. «Не говори… ничего…» – так же тихо шепнула Диана, закрыла глаза, потянулась к губам, чувствуя прикосновение, как он отвечает взаимностью, целуя в ответ. Тяжёлые вздохи проходили у них, «…в такие моменты ты теряешься». Старалась заглянуть глубже в его лицо, трогая плавно гладкими ручками. Он молчал, смотрел в её светло-карие глаза.

С неба падали первые снежинки на голову; всё стояли, не могла Диана отпустить… теперь никогда. Не пожалела, что сделала это, теперь между ними нечто больше дружбы. «Я пойду» – вырвалось у неё. Недоуменное молчание Алана в ответ. Всматривалась в него, стоявшего на том месте пришитым к земле, идя домой, подобрала сумку.

Достала телефон из кармана куртки, заметила сообщения от сестры, пришедшие утром: «Я седне была у вас с утра, пока ты в школе училась. Положила к тебе на стол письмо от папы, получила его вчера. Мама не очень обрадуется, если увит такое.» Дом пуст, ни души. В каблуках прошла в комнату. Закрытые шторы не пропускали свет, часто такая темнота. На столе и вправду лежал конверт. Быстро прочитала: «… от Дмитрия Вишневского…» адресатом была Виктория и адрес – её нынешняя квартира в Москве, но цело, не вскрывали. С ним села на кровать, открыла, почерк его.

«Моей любимой, младшей дочери.

Я тебя не видел года два. И не увижу, наверное, ещё больше. Вот письмо. Не люблю ваши там: Инстаграм, ВК, или чё там у вас ещё? Я так соскучился по тебе. Ну, как там Москва? Всё та же? Надеюсь, тебя там не обижают, хотя в детстве, помнишь, ты избила одного мальчика у нас во дворе, мама всё говорила: «Что ты наделала? Ты же девочка!». В наше время нужно быть такой, сдавать всем сдачи, быть сильной. Не волнуйся у меня всё хорошо. Вот недавно устроился на работу, накоплю денег и приеду к вам обязательно! Ты только маме ничего не говори. А то опять разорётся. Учись хорошо! Потому что без образования сейчас никуда. Вот я в своё время не учился, теперь работу найти не могу. И чтобы там тебе мама не говорила: я всё равно сильно, сильно люблю тебя.

Я обязательно приеду… ты только жди… я клянусь, мы увидимся с тобой.»

Дверь в доме громыхнула, Диана не спеша спрятала письмо под подушку.

– Ты уже дома. – Сказала мать, рассматривая Диану и комнату. – Как темно.

– А ты почему так рано? – Спросила Диана, поглаживая подушку.

– Отпустили пораньше, а ты чего в куртке сидишь? И каблуки?

– Я… просто, – Диана вспомнила, сегодня обещала прийти к Эдду заниматься алгеброй. – Я сейчас пойду к Эдду, он мне с математикой поможет.

– Ну, хорошо. – Добавила мать и строго прибавила: – Приди пораньше!

– Да. – Незаметно ветром сказала Диана, вставая с кровати, вышагивала из дома.

С каждым днём дневное время суток уменьшается, а ночное время увеличивается. Маленькие часы-будильники, ровно стояли на письменном столе у Эдварда в комнате, показывали 18:07, взглянув на улицу, через окно, казалось все 21:00. Исписанные листки черновика валялись по всему столу; с левого края решала примеры Диана, прогрызая иногда ручку Эдда, с правого края на таком же стуле, что и у Дианы, сидел Эдд, читая предложения, записывал в тетрадь по русскому языку, делая домашнюю работу на завтра. Светильник освещал в основном Дианину половину стола, а Эдду приходилось вглядываться в буквы слов, как бы не сделать ошибку.

– Я не понимаю! – Возмущалась Диана, черкая по листу, отодвигая к другим использованным листам, взяла новый. – Эти «иррациональные степени».

Эдд тяжело набрал воздух и с полной грудью стал, опять, объяснять:

– Гляди, видишь у тебя три в степени: две третьих. Так вот, ты пишешь корень из трёх, потом двойку над тройкой, а тройку перед корнем в степени. Ну, вот. – Диана всё правильно записала. – И получается корень третьей степени из девяти.

– Я постоянно путаю, куда отправлять числитель, куда знаменатель. – Диана ленно рисовала цветочки, тем более в классной тетради Эдда по математике.

Посмеялся, положил голову под ладонь.

– Ну, зачем? – Он выхватывал тетрадь.

– Я ещё не дорисовала, ты всё испортил. – Перелистнула лист тетради, заново рисуя цветы. – Вот, какая… красивая теперь тетрадь.

Диана улыбалась, такую улыбку не сможет повторить никто. Она светлая, буквально всюду, куда она придёт становится лучше, спокойнее. «Луч света в тёмном царстве» – вспомнил Эдд. Когда они проходили произведение «Гроза» А. Н. Островского, один критик назвал так Катерину, главную героиню произведения.

Сидели так близко друг к другу. Он смотрел на её ровненький нос, тоненькие губы. В Эдда вонзались острые вопросы: «Может сейчас? Ну скажи, сейчас?». «Вот, я так близко, возможно, никогда не буду больше так близко. Так скажешь?

Нет! Не скажет…»

– Диан, – начал Эдд, – А что для тебя значит «друг»?

– Ты? – Сделала недоумённое лицо. – Так решил спросить.

– Да, решил.

– «Друг»? – Глядела на стену. – Нашёл, что спросить, «друг»? Я всегда считала, что другом можно назвать человека, который может помочь, друг всегда рядом, всегда поймёт, успокоит. Друг никогда не отвернётся от тебя.

– А… Алан, тебе друг? – Перебил Эдд, Диане прильнул холод по спине, неизвестный страх появился.

– Дианочка! Эдд! – Крикнула тётя Зои, поднимаясь на второй этаж в комнату. – Вы, наверное, устали? Пойдёмте чай пить.

– Да, мам. – Отозвался сын.

Все спустились на первый этаж, на кухню. Горячие кружки чая стояли на столе, в холодный вечер, когда падал первый снег.

Глава 5

1

«Давай встречаться)» – такое сообщение получила Диана от Алана, 3-его декабря 2018 года, в понедельник, рано утром. Был ли у неё шок? Нет, всё хорошо. Была ли радость? Да, так как ждала этого всю прошлую неделю.

«А что вы ещё хотели от него, после неожиданного поцелуя у моего дома. Хотя Алан был застенчивым, казалось не похожим на него. А разве вы знаете какой он внутри? А разве человек всегда такой и внешне? Самое первое мнение о человек всегда важно, оно может послужить далее, в роли доказательства или опровержения тому, что вы увидели первым. Заметив ошибку, совершенною человеком, к нам первым делом подключается внутренний голос со своим: «Это не правильно!» или «Какой плохой!», «Нет… ну, так делать нельзя!». А где этот внутренний голос, когда ошибки делаешь ты?»

После дня с поцелуем, Диана вела себя, не показывая своих чувств перед Аланом, теперь он – смотрит на неё постоянно, подсаживается ближе на химии к ней, «где он мог разглядывать её всю, облокотившись на кисть руки». А неделя эта прошла быстро, незаметно. Бегая за Дианой всюду. «А как смотрела Нина на всё это! Не верила, не понимала: такой парень бегает, будто Диана – Меган Фокс. А как смотрела Кайла! Облупливая его стервозным взглядом, как забитую серую мышь, ведь она дала совет мне по поводу Алана, а не её ли это план?»

Когда Диана получила «нежданчик» в виде сообщения, «то первым делом нужно собираться с мыслями, опять прокрутить в голове вечное: «А надо ли?!». Любые вопросы рождают страх перед всем – выбор и ещё раз выбор должен прозвучать в итоге! Без него нет пути и я сделала выбор, написав в ответ: «Да, давай». Никогда, слышите – никогда не убирайте страх, а мало ли всё обман или фальшивка, не в этом случае».

Уже оказавшись в школе, увидав его, стоящего одного без «шайки», с мило обиженным лицом – так он встретил Диану. Они заметили друг друга, улыбнулись. Она подбежала навстречу, железно обняла его стройное тело, говоря при этом, уткнувшись головой в синюю толстовку: «Ты наконец сказал»

– Я ещё не сказал. – Тихо пролепетал Алан. – Вот, сейчас: Давай встречаться.

– Я согласна. – Неразборчиво мямлила Диана, похоже не отпустит больше.

Нина любопытно выглядывала, подходя, не зная произошедшего. Всё ясно, улыбнулась, обняла Диану, посмотрела на Алана, но нет, не увидала в нём ничего нового, всё тот же бабник, уже положил свои руки Диане на ягодицы.

– Слушай, а… – Нина помотала головой, посмотрела на стену. – И что со мной такое… – Сказала себе под нос. – Ну, я пойду. – Фальшиво улыбнулась.

Тыкая пальцем на стенд расписания уроков, Диана провела на понедельник, первым – физика. У кабинета физики прохаживало человек 5 из десятого «В» класса. На «любимой» скамейке Дианы и Нины сидел Эдвард, печатая на телефоне сообщение, Рассела рядом невидно, не испугало Нину, подсела к нему. На её коленях лежала черная, кожаная сумка, тяжела она; семь уроков, столько же толстых учебников, а она несла всё, делала каждую домашнюю работу, причём на отлично… как же тяжело; сумку поставила на подоконник.

– Слушай, а где Рассел? – Вырвалось у Нины.

– Курит. – Протяжно сказал Эдд. – А ты где Диану потеряла?

– А ты… – Она думала. Нет. Он же не знает. – ладно… у неё теперь новый друг.

– Друг?

– Да, именно. – Её черные глазки забегали. – Друг, которого она так долго ждала. Точнее хотела. Я не знаю можно назвать его другом или нет, но теперь они… Ты же не знаешь.

«Да что за друг? Что это, зачем она говорит?» – непонимание Эдда закутало, прейдя к глазам, мутневшим и непонимающим.

Непонимание исчезло, испарилось; Эдд наблюдал Алана и Диану, сидящих в столовой, болтающих вместе. Теперь они вместе, с ними и Нина, постоянно считавшая себя «лишней». Алан мог болтать с Дианой много и открыто, он честен, не скрывал ничего. Она, оставаясь всё той же «статисткой», не показывала страстно чувств, давала Алану обнять себя.

Первая неделя отношений прошла «скучно» для Алана, потому что новая девушка не давала себя трогать, там… Они особо не целовались, эта редкость, то есть, зачем Алану нужна такая?

Диана не боялась по этому поводу, всё такая же «статистка» оставалась в ней, не задумывалась ни о чём, ни думая, что будет дальше. А видно нужна! Раз не бросил через неделю, раз терпел всё от друзей всякие: «Ну, что Алан! Ты её уже…», «Нет, это не Алан!», «Да, вы, типа, и не ссосетесь даже!»… «Вот они… Друзья! А как там пелось в песне?! «Друг в беде не бросит. Лишнего не спросит…» Но, вот что-то спрашивают».

2

Падал снег, они шли, Алан в летних кроссовках, старых очень, Диана в ботинках, недавно купленных. В её светлых волосах запутались снежинки, он пытался убрать, тем самым поправляя Дианины волосы за ухо. Приобнял её, а она в ответ обняла сильнее. Дорога вела в дом Дианы, всё там же шли, где в первый раз поцеловались. Настаивала пригласить к себе, показать маме, многое рассказала о нём, тем более мама не против. В последний раз Диана приводила парня без маминого согласия, мама тогда сильно поссорилась с дочкой, а парень, всё же, не оправдал надежды; глуп был и скверен.

Мама мыла посуду в этот день, никто больше не мыл посуду в доме. Моющее средство разило на весь дом, Диана сразу догадалась, что делала мать сейчас. С хлопком двери, мама вытерла мокрые руки о полотенце, висевшее на крючке, но крючок отвалился, снова, лениво вздохнула, настроила себя на хорошее, не спешила встречать дочь. «Волнение и волнение… всегда родители волнуются, с тех пор как их дети находят «тех самых», но родители знают, что «те самые», это будущие новые слёзы детей, депрессия, размышления о том, что «те самые»: козлы! Сброд! Ублюдки!»

На пороге стояли в тишине, держась за руки, Алан не скрывал волнения, по нему видно. Сразу мать Дианы строгими темно-карими глазами посмотрела в его сторону, он сглотнул слюни. Диана разрядила напряжение, стала знакомить:

– Мам, это Алан.

Пол минуты тишины.

– Ну, здравствуй, Алан. – Серьёзно ответила мать, недоброжелательно развернулась на кухню.

– Так. – Сказала Диана выдохнув, разуваясь, снимая куртку. – Пошли. – Обратилась к Алану, который легко снял верхнюю одежду и обувь.

Зашли в комнату Дианы, на этот раз шторы открыты, красивая комната: цветочные обои, белый, деревянный письменный стол, на нём лежала книга… «Преступление и наказ…» – успел прочесть Алан краем глаза, кровать голубых оттенков, хорошо заправленная.

Подойдя к столу, Диана открыла книгу на закладке, видно, прочитала больше половины.

– А почему «Преступление и…», – не мог прочесть дальше Алан.

– … и Наказание», – шепнула Диана, просматривая текст, где остановилась при прочтении, – Просто, мы же будем его проходить и вот я решила прочесть, что бы потом не читать. А ты что-нибудь читаешь?

– Не-а, – отнекивался безразлично Алан, продолжал осматривать комнату, – я читаю то, что мне нравится и то, что близко мне, ну, там душевно.

– Но в литературе нет понятия «близко душевно», – не понимала Диана, сделав недоуменное лицо, положила книгу на место, – все произведения были созданы, для того, чтобы мы учились на ошибках героях или делали такие же хорошие поступки, как и они, например.

– Я всё понимаю, – добавил Алан, держа Диану за талию, – но это жизнь, а не книга, где выдуманные герои и их… что там… судьбы? – Прижал её к груди, приятный аромат чувствовала она, прильнув, глубоко вдохнула, готова чувствовать этот запах весь оставшийся день.

Мама ждала Диану и Алана на кухне, помыв посуду дочиста. Длительно беседовали, обсуждая Алана при нём, выявляя душевные качества, задавали разные вопросы, например, «Есть ли у тебя домашнее животное, за которым ты ухаживаешь?», «Когда была Русско-японская война?» – вопрос на интеллект. Мама Дианы смотрела на красивое личико Алана с надеждой – там всё так же красиво внутри. Строго смотрела в бегавшие зрачки Алана, в мыслях крутилось одно: «А он хорош, вроде не ругается матом, особенно при мне, знакомы они давно, надеюсь Диана не влюбилась только в его лицо? Надеюсь в этот раз будет хотя бы полгода, хотя… не знаю, что взбредёт им в голову через неделю» – реалистично рассуждала мама, потирая пальцы на руках (от нервов). В конце беседы, мать сняла строгий тон на лице, улыбнулась. Когда они одевались, обувались, мать сказала на последок: «Приходи к нам ещё, Алан», ответ Алана: «Хорошо, тётя Ира», прозвучал вежливо, откровенно. Мать закрыла за ними дверь, так же улыбаясь.

Теперь дорога вела в дом Алана, на улицу – «Соц-посёлок», находящийся на другом конце города. Вышли на ближайшую остановку, обнимаясь под снегопадом, ждали автобус. Около двадцати минут в холод, что не чувствуешь кончики пальцев, а Алан в своих кроссовках, так тем более замёрз, автобус приехал.

Дрожащая пара зашла в автобус. Усатый водитель неотрывно смотрел на входящих через зеркало заднего вида. Возившись рукой в кармане Диана нашла 22 рубля, проезд стоил 21, Алан неспеша засунул руку в карман серых штанин, вытащил 17 рублей. Забирая у Алана деньги, она посчитала… не хватает… посчитала ещё раз, долго. Водитель тихо подкашливал, строже смотря на них. Диана считала, считала, но не хватало денег… «Сколько?!» – железным басом ответил водитель, Диана повернула голову, забегая глазами на зеркало ему в седые глаза. «Т-три» – взволнованно произнесла, протягивала деньги маленькой ладонью. Водитель посчитал вслух, перебирая деньги пухлыми руками, затем вякнул: «Ладно, бог с вами… садитесь!».

На самых последних сиденьях, Диану мучил позор, их лепили взглядами люди в автобусе. Алан нежно гладил по ноге Диану, смотрел ей в лицо, немного повёрнутое в сторону окна, наблюдала проезжавшие здания, людей, снег туманом, мешал смотреть вдаль. Алан облокотился на Диану, легла на плечо, потирая его руки, где видна каждая венка.

Улица, «Соц-посёлок» располагалась на краю города, за частными домами видно: поле, лес, главную трассу, идущую в Москву. Дом Алана близко к остановке. Старый, кирпично-деревянный дом, проблески забора, гнилые доски, а не забор, да и территория маленькая и дом такой же. Узкая, непроходимая тропинка вела к прихожей дома. Алан отодвинул едва заметную дощечку, спрятанным ключом, отперев со второго раза, вошли.

Старые стены, старый потолок, старый пол, грязный, да и не убранный давно. Много вещей непонятных валялось в прихожей. Диана не заметила ни куртки, ни обуви Алана, кроме той, в чём он сейчас. Повесить куртку некуда, ища вешалку, Алан провёл Диану к себе в комнату, бросил прямо на кровать свою давнишнюю толи серую, толи чёрную куртку, и Диана бросила свои вещи там же.

Комната отличалась от всего дома точно. В ней боле менее убрано, хотя пыли видно предостаточно. Диана села на кровать, скрипучую, жесткие пружины впивались. Впереди стол и стул, угол столика отломлен, кривой угол некрасив, хотелось убрать всю мебель, а край спинки стула отломлен тоже, казалось, стул стоит наклонено, возможно упадёт. Диану привлекли плакаты на стене: машины, мотоциклы, разные девицы, звёзды, словно смотрят на Алана и только на него.

– Что это? – Возмутилась, смотря на девицу, предположила, это Натали Портман.

– Что?

– Просто, я так полагаю, ты уберёшь эти плакаты? – Приказала Диана.

– А чё так? Не нравятся? – Улыбнулся уголком рта, подсел к Диане.

– Мало ли что ты с ними делаешь, когда один, может я хочу, чтобы у моего парня висела я, а не какая-то там. Кто это вообще?

– Кира Найтли! – Гордился Алан, Диана ударила его по животу.

– Ты их ещё знаешь? – Она замахивалась снова, Алан схватил её хрупкие ручки.

Схватились, точнее переплелись руками. Алан наклонился и поцеловал в лоб Диану. Обхватив руками голову Алана, Диана поцеловала его в губы, ответный поцелуй продолжался дольше в конце с языком, на что она неожиданно оторвалась. Сжал её руки, затем наклонялся к ней всем своим телом, стал целовать шею, потом ниже… ниже. Тихое: «Нет. Хватит.» от Дианы еле слышно, Алан услышал, перестал, сел напротив. Сидели молча, слышно тиканье часов, проезжавшие машины.

– Твои родители долго работают? – Спросила Диана. – Просто ты сказал, что они придут.

– Он. – Перебил Алан. – Он… у меня, нет мамы.

– Прости… прости… – Гладила руки Алана, извинялась. – Я не знала. Я думала, может быть это не правда, когда мне говорила Кайла… прости.

– Не надо… – Грубо отрезал Алан, выхватив свои руки от Дианиных объятий. Потирал глаза, упёршись локтями в колени. – Ничего… я… как сказать. Мой отец постоянно пьёт… и сейчас, наверное, тоже… это из-за мамы… я его ненавижу… он настолько мерзкий… пропивает всё… из-за него постоянно нет денег… я даже думаю сбежать из дома… от него.

«Думаю, не нужно говорить, что творилось в голове у меня в тот день. Для меня слово «отец» чистое, доброе, любимое, теперь узнала, насколько это слово может быть отвратительным и мерзким». Она схватила руки Алана, гладила холодные пальцы. Не знали о чём говорить в таком случае, особенно Диана, глядящая в пыльное окно, за которым падал снег.

Не сказать, что они сидели ещё очень долго, часа два точно просидели, всё на грубой кровати Алана. Диана фотографировала себя, да его, а потом и вместе с ним. Теперь главной фотографией на странице в ВК у Дианы они, сидящие в обнимку, влюблённые. Цитаты про любовь висели на стене у Дианы, и у Алана тоже. «Неужели он влюбился? Нет! Просто в наше время так «встречаются». А где стихи, где песни о любви, как раньше. А что нам раньше! Давно прошли те времена, а разве вы хоть раз делали подобное? Пели своим любимым, сочиняли им стихи? А вы хотя бы любили?…». Так! Мы отвлеклись, читатель.

Отец Алана не пришёл. Не придёт, пожалуй, до утра. Темно на улице. Автобусы, по расписанию, в такое время не ходят. Мороз. Не знаю, как Алан сумел проводить Диану до её улицы, а после дойти до своей кровати, наверное – подвиг. По пути Диана душевно болтала с ним, рассказывая недавние секреты, тайны и одни случаи, однажды с ней произошедшие. Не увидела она в нём того «извращенца», хотя он всей натурой такой, не увидела «мерзавца», хотя правда – таким был; увидела в нём искренность, доброту и доверие с открытостью, как говорила Мария Викторовна, а это многое значит. «Да, всё же человек сложная штука, внешне он бывает один, а внутри другим». Под падающим светом яркого фонаря, стояли наши влюблённые, под ним сердце билось чаще, не хотелось отпускать друг друга. Прощальный поцелуй короткий, Диана уходила, жаждала пойти обратно с мыслями: «Это не всё! Нет! Это не может быть всё!».

Хлопнула дверь в доме, мама Дианы успокоилась: дочь дома и с ней ничего не случится. «Ох, как переживают мамы, если их дети уходят, даже ненадолго, если всё хорошо, как они переживают. Любовь материнскую так не понимают дети». Тётя Ира сидела на кухне за столом, под светом люстры, вглядываясь в страницы книг, перечитывала эту книгу пятый раз, а всё заново понимала смысл. Снимая старые очки с глаз, мать боком видела подходящую Диану, поцеловавшую её в щеку.

– Опять поздно? – Спросила мать, закрывая книгу, глядела Диане в глаза.

– Просто, автобусы не ездили, и мы забыли.

– Я всё удивляюсь, – смеялась мать. – В ваше время у вас есть: интернет, часы, связь. А ты мне говоришь, что не успели на автобус. Ладно, иди. – Мама тоже поцеловала Диану в щеку.

У Дианы в комнате холодно, отопление ничуть не помогло согреться. Накинув на себя плед, что подарила мама на день всех влюблённых, сидела за столом, делала уроки. «…а в десятом классе уроки сложные, да ещё параграфы учебников, которые написаны сложным научным текстом, вот и попробуй выучить его на завтра. Уроки всегда – стресс, нервы, но министерство образования ничуть не смущает этот факт, впрочем, как и всегда». Одновременно записывая предложения в тетрадь, Диана получала сообщения от Алана: «Как дошла?», «Всё ли хорошо?», «Что завтра будем делать?». Она отвечала на вопросы и писала в тетрадь, но опять! Ошибки! Диана не замечает, невнимательно списывая, отвлекаясь на Алана. И снова будет тройка за грамотность.

«Когда тебе пишет любимый человек, то спать не хочется, точнее глаза закрываются, а ты насильно заставляешь себя не спать». Она не спала аж до двух ночи, увлёкшись перепиской с Аланом. Привычка Дианы: всегда отвечать на любое сообщение, привела к бессонным ночам, не уж то «подвиг»? А в прочем, как обычно.

Шли дни, недели, день становился меньше, а ночь захватывала больше цифр на часах. Каждый день Диана меньше стеснялась Алана, больше привыкала к нему, он иногда пользовался этим, лишний раз целуя или трогая её. С ними часто гуляла Нина. Диане казалось она так странно смотрит на Алана, ревность? Быть может. Нина всегда могла разрядить обстановку, рассказав историю из жизни или тупой, по мнению Алана, анекдот. А с кем ещё Нине гулять? Друзей у неё кроме Дианы нет, как таковых, поэтому спокойно влилась к ним.

Много раз Алан уходил, не предупреждая Диану, к пацанам. Не ругалась она, знала: от них отгородить ей не удастся. Пацаны шутят про Алана частенько, как никогда раньше. Алан не молчит, говорит, что: «Втащу! Если не заткнёшься!». Большинство слушало, боялось, но не так сильно, как, например, Хантера, Алан тоже показывал не шуточные «бои без правил», когда дрался на стрелах. Вот так он заработал уважение среди друзей.

Часто Диана занималась у Эдда, больше отставала в программе, теперь и русский больше всех. Знал, куда ходит Диана, с кем она занимается, то Алан, конечно ревновал! Эдвард пускал и его домой, а он только и лежал у Эдда на кровати, мешая заниматься, включал постоянно свою противную, по мнению Эдда, музыку. С Дианой Эдд не общался, да и не виделись они уж часто, как раньше. А как странно! Но совсем предсказуемо.

3

«Не сказать, что что-то изменилось за недели. Скоро «Новый год», а это, между прочим, один из самых важных праздников, самый знаменательный и долгожданный, надеясь на новое, а оказывается тоже самое с надеждой на «новый»».

Ёлка, а что ещё по-вашему должно быть на канун такого праздника? Дед мороз? – «сказка» – скажут многие, не будем об этом.

Сверкали шары, мишура переливалась под лучами люстры, надевая на искусственную, двухметровую, пышную ёлку всё больше украшений, Диана поправляла волосы, и маленькими ручками пыталась зацепить стеклянный шар на пустую ветку. Встревоженный голос Алана, стоящего в коридоре у входной двери, записывал очередное голосовое сообщение своим друзьям, слышан на весь дом. Коробки, разбросанные под ногами Дианы, пустели, казалось всё – украсили ёлку. Сверкнуло далёкое детство, когда Диана украшала её вместе с папой. Алан прокрался к ней сзади, плотно обнял её.

Мама разбиралась в доме, выкидывая ненужные вещи или разбирая старые. Она то и дело быстро проходила мимо них, смотрящих на ёлку.

– Вы всё? – Сказала тётя Ира, держа в руках старые тряпки.

– Да. – Ответила Диана.

– Алан, можешь мне помочь перетащить коробки; я одна такую тяжесть не смогу унести.

– Да, хорошо.

Улыбаясь, говоря в стену: «Какой хороший мальчик», мама и Алан отправились в спальню. Много коробок, больших и маленьких, откуда столько взялось вещей?

– От старых хозяев, продали нам дом, оставили все вещи. Я давно хотела перебраться, но вот, день настал. – Отвечала строго мама, кидая старые тряпки к другим тряпкам в коробку, что взял Алан в руки. – Так, их надо перетащить на улицу. Что-то я не подумала… ладно иди, оденешь Дианины тапки. – Рассуждала, подталкивала Алана в спину тётя Ира.

У выхода Алан нащупал ногами Дианины тапочки, которые почему-то ему в самый раз. Мать, стоя впереди, открыла дверь. Колючий воздух впился в голое лицо Алану, зажмуривший глаза, прямо в шаге от двери, на крыльце бросил коробку, послышалось точно разбилось стекло и так он носил коробку одну за другой. Мать стояла с Дианой щупала голубые кончики волос.

– Зачем я разрешила тебе покрасить. – Снова возмущалась мама. – Разве это красиво? По мне так карнавал. – Обняла дочь, да так крепко, а это редкость между ними.

– Просто, я хотела изменить в себе… – Диана не договорила, сказала через секунды следующее: – Да, ты права – это некрасиво.

– А он хороший мальчик. – Заметила мама, глядела на идущего Алана, не слышал ничего. – А он красивый.

– Мама…

– Но не все красивые обычно красивые и внутри.

– Он не такой. – Спорила Диана.

– Да? – Мама улыбнулась. – Я хочу, чтобы вы были счастливы, и всё. А так, делайте что хотите.

– Прям, всё? – Диана не отпускала мать, специально держала. – А если…

– Только! Попробуй! – Строго смотрела одновременно, махая пальцем, приказала мама. – Я сказала! Только попробуй мне забеременеть в 17 лет! Я не посмотрю на его красивое личико. – Опять поглядела на Алана, проходил с коробкой в руках.

– А может это всё случится внезапно…

– Я сказала! Вот, после восемнадцати лет хоть уматывай из дома.

– Мам… – Они поглядели друг другу в глаза. «… а я на голову ниже мамы, как у всех, всегда. Спасибо папе за гены».

Дианина улыбка, боже, разве может что-то быть лучше, кроме этой улыбки. Не может! Я же говорил, что есть такие люди, дающие радость и свет, а как сложно давать свет людям, не заслужившие его, как сложно сохранять свет в себе.

На плите свистел чайник. Звон чашек на мойке услышала пара, сидящая в гостиной. Три тёплых чашки стояли одиноко на столе. Садясь за стол, они и тогда не расставались, держась за руки под столом. Одной рукой Диана схватила кружку с её именем, но без ручки. «Горячо…» – быстро буркнула она, отодвинула кружку от себя. Алан помешивал ложечкой в своей кружке.