Текст книги "Что такое Африка"
Автор книги: Кирилл Бабаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
УДИВИТЕЛЬНО, ЧТО ИМЯ ЦАРИЦЫ САВСКОЙ, ОДНОЙ ИЗ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ЖЕНЩИН ДРЕВНОСТИ, ИЗ ИСТОРИИ ИСЧЕЗЛО. ПОЗДНИЕ АРАБСКИЕ ТЕКСТЫ ИМЕНУЮТ ЕЁ БИЛКИС, ЭФИОПСКИЕ ЛЕГЕНДЫ – МАКЕДА. В РУССКИХ ЛЕТОПИСЯХ ЕЁ ИМЕНУЮТ НИКАВЛЯ. В ЛИТЕРАТУРЕ ЗВУЧАЛИ ТАКЖЕ ИМЕНА ЛИЛИТ И АЛЬМАХА.
В IV в. царь Аксума Эзана одним из первых в мире правителей принимает христианство, что на много столетий вперёд предопределило культуру Эфиопии. Единая религия, пусть и обогатившаяся множеством причудливых местных традиций (вроде татуировки в виде креста на лбу), сцементировала многонациональное население и позволила укрепить государственную власть. Известно, что Аксум стал первым государством, использовавшим символ креста на своих монетах, которые стали здесь чеканиться уже в 270 г. – впервые в Тропической Африке. Эзана сумел значительно расширить границы своей империи, покорив даже государство Мероэ, правда, к тому времени от него мало что оставалось. Аксумские цари управляли и частью Йемена на аравийском берегу Красного моря, и районами современного Северного Судана.
Золотая монета Аксумского царства датируется VI в. н. э.
Церковь Бет-Марьям – один из древнейших скальных храмов Лалибелы, Эфиопия
В самом Аксуме в IV–V вв. были построены великолепные храмы из известняка, воздвигнуты монументальные гранитные стелы в честь славных царей, на которых вырезались пространные надписи с перечислением их деяний. Большинство из этих стел уже обрушились на землю, хотя и сегодня они являются основным источником сведений об истории Аксума. В основном, правда, надписи на стелах повествуют только о завоевательных походах аксумских царей против злоупорных соседей, на которых «с громкими воплями» жаловались соседи добрые. И те и другие включались в состав могущественного христианского царства.
Однако парадоксально, что именно христианство, по-видимому, послужило одной из основных причин упадка Аксума в VIII–IX вв. После принятия новой веры в Риме начинает падать спрос на диких зверей, скульптуры из бивня и прочие гламурные излишества: христианские священники призывали к аскетичному образу жизни. А германским и славянским варварам, поделившим территорию империи в конце V в., носорожьи прелести были и вовсе ни к чему. В Южной Аравии в VII в. обосновались сперва персы, а затем могущественный Арабский халифат. А мусульманское завоевание Египта в 642 г. почти на тысячу лет изолировало Эфиопию от христианского мира и богатой торговли с Европой.
НАДПИСЬ ЦАРЯ ЭЗАНЫ, СЕР. IV В.: «Я ВЫШЕЛ СРАЖАТЬСЯ С НОБА, ИБО С ГРОМКИМИ ВОПЛЯМИ ОБВИНЯЛИ ИХ МАНГАРТО, И ХАСА, И АТИАДИТЫ, И БАРЕОТЫ, КРИЧА: “ИСТЯЗАЮТ НАС НОБА, ПРИДИТЕ К НАМ НА ПОМОЩЬ!..” И Я ПОДНЯЛСЯ СИЛОЮ БОГА ХРИСТА, В КОТОРОГО ВЕРУЮ, И ОН ПОВЁЛ МЕНЯ».
После упадка Аксума эфиопские христиане оказались в плотном кольце мусульманских и языческих государств и народов, столетиями борясь за выживание своей уникальной культуры. Связующей ниточкой между христианами Африки и остального мира неизменно оставались отношения с Александрийским патриархом, назначавшим в Эфиопию епископов вплоть до 1951 г. Сам патриарх тоже получал свою выгоду от такого сотрудничества: во времена, когда мусульмане Египта позволяли себе притеснения местных христиан-коптов, первосвященник неизменно грозил, что поговорит с эфиопами и те перекроют для Египта воды Нила. Угроза действовала безотказно.
ИЗ ВСЕХ ХРИСТИАНСКИХ СТРАН МУСУЛЬМАНСКИЙ КАНОН ОТНОСИТСЯ С УВАЖЕНИЕМ ТОЛЬКО К ЭФИОПИИ: ЖИТЬ С НЕЮ В МИРЕ ПОВЕЛЕЛ ПРОРОК МУХАММАД, ДОЧЕРИ И ЗЯТЮ КОТОРОГО ЦАРЬ АКСУМА МИЛОСТИВО ПРЕДОСТАВИЛ ПРИЮТ В ТЯЖЁЛЫЕ ДНИ ПОСЛЕ ИЗГНАНИЯ ПЕРВЫХ МУСУЛЬМАН ИЗ МЕККИ.
Европейцы же снова появятся здесь только в XVI в. и сыграют важную роль в защите державы «пресвитера Иоанна» от мусульманских завоевателей. К тому времени христианской Эфиопией будет править всё та же легендарная Соломонова династия, возводимая местной традицией к бурному роману Соломона с царицей Савской и прервавшаяся только в 1975 г. со смертью последнего негуса Хайле-Селассие I.
Замок в Гондэре напоминает образ всей Эфиопии: нерушимая крепость в кольце неприятелей
ПЕРВЫЙ КРУИЗ ВОКРУГ АФРИКИ И КОРАБЛИ ПУСТЫНИ
Африкой много интересовались древнегреческие авторы. Геродот, в V в. до н. э. посетивший Египет, был первым, кто записал со слов местных жрецов легенду об Атлантиде, не зная, что она лишит покоя человечество на тысячи лет вперёд. Он же привёл некоторые смутные данные о народах, живших к югу от Египта. Ко времени Геродота Сахара стала почти безжизненной, а триеры афинян позволяли им плавать лишь в спокойных водах Средиземноморья, и то преимущественно в видимости берегов, так что попасть в Тропическую Африку было весьма сложно. Честь первого путешествия вокруг Африки принадлежит лучшим мореходам древнего мира – финикийцам. Этот предприимчивый народ, близкородственный современным евреям, осуществлял свои масштабные экспедиции с баз на восточном побережье Средиземного моря, с берегов нынешнего Ливана. Когда Афины были ещё малоприметной деревушкой, финикийцы основали первые города Западной Европы: Массалию (Марсель), Гадир (Кадис) и Малаку (Малагу). А в Северной Африке их крупнейшей колонией стал знаменитый Карфаген.
Постановили карфагеняне, чтобы Ганнон плыл за Геракловы Столпы и основывал города. Перипл Ганнона, V в. до н. э.
Финикийские корабли, возможно, доходили до Ирландии и Прибалтики
Вероятно, африканский «круиз» финикийцев спонсировал египетский фараон Нехо ок. 600 г. до н. э. Выйдя на кораблях в Красное море, они направились на юг и через три года, благополучно обогнув Африку, прошли через Гибралтар в Средиземное море и вернулись в Египет. «Хоть я тому и не верю, – рассудительно пишет Геродот, – и пусть верит, кто хочет, но, по их рассказам, во время плавания солнце оказывалось у них с правой стороны» (т. е. на севере). Невероятность этого факта, заставившая автора упомянуть о нём, и является блестящим доказательством правдивости финикийских мореходов, побывавших в Южном полушарии, где солнце в середине дня светит как раз с севера.
ФИНИКИЙСКОЕ НАЗВАНИЕ КАРФАГЕНА – KARTHADASHT – ПО-РУССКИ ОЗНАЧАЕТ «НОВГОРОД».
Верблюд стал самым надёжным кораблём для океана Сахары лишь 2000 лет назад
Ещё через полтора столетия карфагенский царь Ганнон получил от городского Сената задание отправиться в Атлантику, за Гибралтарский пролив, и основать по берегам Африки новые торговые колонии для Карфагена. Взяв с собой 60 кораблей и около 30 тыс. поселенцев, Ганнон отплыл на восток. Он и его спутники делали остановки во многих пунктах африканского побережья и доплыли почти до экватора. Согласно сохранившимся записям, они видели «людей, одетых в звериные шкуры», и «огромный костёр, достигавший звёзд», – вероятно, извержение вулкана Камерун. Особого упоминания удостоилось столкновение карфагенян с «людьми, поросшими шерстью»:
«Преследуя, мы не смогли захватить мужчин, все они убежали, карабкаясь по кручам и защищаясь камнями. Трёх же женщин мы захватили. Они кусали и царапали тех, кто их вёл, и не хотели идти за нами. Убив, мы освежевали их и шкуры доставили в Карфаген». Именно так произошла первая встреча жителей Средиземноморья с гориллами, которых карфагеняне считали человеческими существами.
Впрочем, уровень развития мореходства в те времена был слишком низок, а океанские путешествия слишком опасны для успешного развития торговли в Атлантике. Карфагенские колонии на берегах Северной Африки более активно торговали с соседними берберскими племенами, жившими у кромки Сахары и привозившими с той стороны пустыни ценные товары. Их везли на колесницах, запряжённых лошадьми или быками, но эти животные совсем не приспособлены к пустынному климату, плохо переносят жару и требуют большого количества воды. Прорыв произошёл, когда в I тысячелетии до н. э. в Сахаре появляются одомашненные верблюды – знаменитые корабли пустыни, ставшие на многие века единственным средством сообщения Великого Судана с внешним миром.
Караванные пути были проложены через цепочку оазисов Сахары от берегов Нила и Средиземного моря до реки Нигер и озера Чад, и уже спустя несколько столетий после открытия караванной торговли эти чахлые оазисы превратились в крупные города, которым суждено будет процветать полтора тысячелетия. Многие из них ещё стоят живыми памятниками старины, маня ароматом одних только названий: Тимбукту, Гадамес, Агадес, Гао… Другие, как Сиджилмаса, Аудагост и Валата, навсегда погребены под песками.
РОДИНОЙ ВЕРБЛЮДА, ТВЁРДО СВЯЗАННОГО В НАШЕМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ С ПУСТЫНЯМИ АФРИКИ И АЗИИ, НА САМОМ ДЕЛЕ ЯВЛЯЕТСЯ СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА, ОТКУДА ОН ПОПАЛ НА ЕВРАЗИЙСКИЙ МАТЕРИК В ЭПОХУ ОБМЕЛЕНИЯ БЕРИНГОВА ПРОЛИВА. ИМЕННО ПОЭТОМУ БЛИЖАЙШИМ РОДСТВЕННИКОМ ВЕРБЛЮДА ЯВЛЯЕТСЯ ЮЖНОАМЕРИКАНСКАЯ ЛАМА.
Пользу караванов оценили жители Римской державы. В эпоху расцвета империи (I–III века н. э.) в Риме входят в моду экзотические товары из Африки. Патрицианки украшали свои наряды страусиными перьями, а стены своих вилл – шкурами львов и леопардов. Высоко ценились скульптуры из слоновой кости и чёрного дерева, дикие животные и их шкуры, а также другой живой товар – рабы для гладиаторских боёв. Все эти товары ввозили в империю по Красному морю и через Сахару. Верблюда в Риме тоже уважали – почему-то ему приписывали необычайную мужскую силу, – и его изображение стало чеканиться на специальных монетах, используемых в римских домах терпимости.
В I В. Н. Э. РИМСКИЙ ИСТОРИК ПЛИНИЙ ПИСАЛ, ЧТО ИМПОРТ ПРЕДМЕТОВ РОСКОШИ ОБХОДИТСЯ ИМПЕРИИ В 100 МЛН СЕСТЕРЦИЕВ В ГОД. «ВОТ ВО ЧТО ОБХОДЯТСЯ НАМ НАШ ШИК И НАШИ ЖЕНЩИНЫ!» – СОКРУШАЛСЯ ОН.
Взамен всей этой экзотики в Африку отправлялись железные орудия, фарфор, оружие, керамика, стекло, шёлк и другие ткани. Первые века нашей эры стали настоящим расцветом торговли для гарамантов, туарегов и других народов Сахары. Помимо контроля над караванами (иногда достигавшими десяти тысяч голов) и караванными путями, в их руках оказался ещё один товар, ценившийся в Западной Африке буквально на вес золота. Это была соль пересохших озёр Сахары, которую в невыносимых условиях тропической жары кололи чёрные рабы туарегов. Без соли не могут существовать стада скотоводов саванны, именно поэтому она уже многие века является главной статьёй экспорта Сахары на юг. Ещё и сегодня в порты на Нигере из пустыни завёрнутыми в бурнусы караванщиками свозятся огромные пласты соли, серыми плитами лежащие на пристанях в ожидании отправки дальше на юг. Монополию на этот товар продолжают, как и в старину, держать туареги.
В первые века нашей эры торговля между Средиземноморьем и Западной Африкой выросла настолько, что Сахара, казалось, снова ожила. На её южных рубежах, в зоне Сахеля, начинают появляться города, а вслед за ними – и первые государства. Среди них было суждено возвыситься Гане – первой в цепочке великих средневековых держав западноафриканской саванны.
ВЕЛИКИЕ ИМПЕРИИ ЗАПАДА
Золото там растёт как морковь, и собирают его на восходе солнца. Ибн-Факих, VIII в.
Слова арабского путешественника Ибн-Факиха, приведённые в эпиграфе к этому разделу, относились именно к Гане. Первой западноафриканской империи суждено было просуществовать полтысячелетия, прославить своё имя несметными богатствами, а затем уйти в небытие, освободив дорогу империям ещё более обширным и могущественным.
Таких великих империй в бассейне Нигера было три, причём каждая последующая строила своё могущество на надёжном фундаменте предшественников. Гана была крупной державой, но сменившая её империя Мали стала ещё крупнее, а наследник Мали, империя Сонгаи, по своему размеру могла сравниться со всей Западной Европой (хотя до Красноярского края и ей было далеко). Однако, хотя каждая из трёх держав имеет свою неповторимую историю, в них больше общего, чем различного, и потому мы расскажем все три истории в одном, пусть и большом, разделе.
НАЗВАНИЯ СОВРЕМЕННЫХ ГОСУДАРСТВ АФРИКИ ЧАСТО ПОВТОРЯЮТ ИМЕНА ДРЕВНИХ ИМПЕРИЙ, НО РЕДКО СООТВЕТСТВУЮТ ИМ ГЕОГРАФИЧЕСКИ. РЕСПУБЛИКА ГАНА НАХОДИТСЯ В ТЫСЯЧЕ КИЛОМЕТРОВ ОТ ГРАНИЦ БЫЛОЙ ИМПЕРИИ ГАНА; ДРЕВНИЙ ГОРОД БЕНИН РАСПОЛОЖЕН ЗА ПРЕДЕЛАМИ РЕСПУБЛИКИ БЕНИН, НА ТЕРРИТОРИИ НИГЕРИИ. ГВИНЕЯ, ЭФИОПИЯ И СУДАН – ДРЕВНИЕ НАЗВАНИЯ ОБШИРНЫХ РЕГИОНОВ АФРИКИ, ЛИШЬ МАЛАЯ ЧАСТЬ КОТОРЫХ ЗАНЯТА СЕГОДНЯ ОДНОИМЁННЫМИ ГОСУДАРСТВАМИ.
Первые городские поселения возникли в Западной Африке, вероятно, уже в начале новой эры. К тому времени здесь уже как минимум три тысячелетия успешно осваивали сельское хозяйство и множество ремёсел, а значит, существовали и постоянные поселения. Археологического материала в нашем распоряжении по-прежнему мало, но хорошо изучена, к примеру, самобытная культура Нок в Северной Нигерии, в центрах которой найдены десятки элегантных терракотовых статуэток из обожжённой глины. Представители этой культуры, как полагают, могли самостоятельно научиться выплавке железа, для которой были пригодны те же печи, что и для терракоты. В любом случае железный век начался здесь примерно тогда же, когда и в долине Нила: в VIII столетии до н. э.
Использование железных орудий повысило производительность сельского хозяйства, а благодаря обилию пищи возросла плотность населения. Это стало катализатором для образования первых государств, среди которых верх одержало небольшое княжество Гана, основанное в междуречье Нигера и Сенегала народом сонинке, по сей день живущим на севере Мали.
С лёгкой руки арабских путешественников название «Гана» закрепилось за государством, которое сами сонинке предпочитали называть Вагаду. Слово гана было царским титулом. Властителя Ганы также называли кая маган, или «хозяин золота», потому что хотя арабская легенда про золотую морковь и является некоторым преувеличением, но золота в Гане действительно было немало. Другой араб, ал-Идриси, в XII в. с восхищением писал о золотом слитке весом в 15 кг, хранившемся во дворце правителя Ганы; к нему привязывали на ночь царского скакуна, и император хвалился им перед соседями. Впрочем, к моменту опубликования труда ал-Идриси «хозяин золота» уже не имел счастливой возможности хвастаться чем-либо: в 1076 г. после долгой войны столица Ганы была захвачена и разграблена марокканцами из религиозного движения Альморавидов, после чего империя быстро потеряла всякое значение, вновь распавшись на несколько небольших княжеств.
Первые городские поселения на западе Африки
Статуэтка из терракоты, изготовленная на территории Нигерии два тысячелетия назад
Ей на смену пришло государство Мали, основанное в золотоносных верховьях Нигера народом манинка около 1000 г. Манинка и сонинке – довольно близкие родственники, оба народа говорят на языках семьи манде. Уже в эпоху Ганы манинка считались предприимчивыми торговцами в купеческих городах на Нигере. Именно на городское, торговое население опирались цари Мали, носившие титул «манса». Первым из строителей великой империи был манса Сундьята из клана Кейта, пришедший к власти, согласно эпосу манинка, в результате искусного колдовства. Легенда рассказывает, что он умел крикнуть на вражеских воинов так, что те разбегались с поля боя; к сожалению, какими именно словами он выражал свои послания врагам, осталось неизвестным. В любом случае к концу XIII в. государство Мали выросло настолько, что стало преемником Ганы в Сахеле и на торговых путях через Сахару, усмирив многочисленных противников, поглотив множество мелких княжеств и захватив контроль над рядом богатых транзитных городов Сахеля, в том числе знаменитым Тимбукту.
Когда-то на этих землях цвела могущественная империя Гана
Однако благополучие крупного государства в древности всегда зависело от фигуры правителя, и даже сейчас порой нам кажется, что это так. Если харизматичному лидеру и умелому организатору – такому, как манса Канкан Муса в XIV в., – удавалось сохранить популярность и уважение подданных и соседей, то слабый правитель не мог сдержать центробежных тенденций, вечно дремлющих в его обширных владениях. В отсутствие хороших дорог, надёжной власти на местах, письменности крупное государство не могло существовать в руках слабого владыки. Известно, что один из царей Ганы, в пожилом возрасте потерявший зрение, вынужден был делать вид, что всё видит, чтобы народ не узнал о его слабости и не сверг его. Как пишет араб ал-Бекри, «перед ним клали различные предметы, а он говорил: это-де красиво, а это безобразно. Везиры царя намёками объясняли ему, о чём идёт речь, а простонародье верило».
Но к концу XIV в. простонародье уже не верило царям Мали, оказавшимся бледными копиями Канкана Мусы. Принятие мансой и его двором ислама принесло государству доходы от торговли с мусульманскими странами Северной Африки, но усилило разрыв между городской придворной элитой и сельским населением, всегда державшимся древних традиционных верований. К середине XV столетия империя постепенно растеряла свои владения и снова вернулась к положению небольшого княжества на верхнем Нигере, уступив гегемонию в регионе молодому государству Сонгаи.
СОГЛАСНО АРАБСКИМ ХРОНИКАМ, ПЕРВЫЕ ПРАВИТЕЛИ ГАО НОСИЛИ ЛЕГКО ЗАПОМИНАЮЩИЕСЯ ИМЕНА ЗАКОЙ, ТАКОЙ, КАКОЙ И АГУКОЙ. ОДНАКО НА САМОМ ДЕЛЕ НАСТОЯЩИЕ ИМЕНА НЕ СОХРАНИЛИСЬ – В ПЕРЕВОДЕ С ЯЗЫКА СОНГАИ ЭТИ СЛОВА ЗНАЧАТ СООТВЕТСТВЕННО «ВТОРОЙ ПРАВИТЕЛЬ», «ТРЕТИЙ», «ЧЕТВЁРТЫЙ» И «ПЯТЫЙ».
В отличие от названий Ганы и Мали, слово сонгаи не обозначает ни царского титула, ни имени государства, но является названием аристократической касты народа джерма, в раннем Средневековье основавшего на Нигере, у самой кромки великой пустыни, город Гао. Мало известно o происхождении языка и народа джерма, который по сей день мы называем сонгаи: ясно лишь то, что уже в VIII–IX вв. Гао был весьма процветающим торговым городом, а его предприимчивые купцы совершали длительные экспедиции вверх и вниз по Нигеру.
Могила аскии Мухаммада, одного из известнейших правителей Сонгаи, Мали
Базар на рыночной площади в Дженне, как и пятьсот лет назад, открывается рано утром
Принятие политической элитой Гао ислама в 1010 г. ещё более упрочило городское благосостояние и привнесло в государство такой ценный инструмент управления, как письмо: арабские надписи на надгробиях царей Гао, сделанные не позже 1100 г., являются старейшими письменными памятниками в Западной Африке. Город лишь на короткое время терял независимость, подчинившись в XIV в. императору Мали Канкану Мусе, но быстро восстановил свою свободу, а с ослаблением Мали в начале XV в. получил возможность перехватить власть в огромном регионе от реки Гамбии до нижнего течения Нигера.
Правители Сонгаи сделали ставку на военную силу. Их мощная, хорошо организованная армия, оснащённая тогда ещё редкой в Западной Африке кавалерией, в XV в. воевала практически непрерывно и на всех направлениях. Императоров-завоевателей Али Бера и Мухаммада в народном эпосе хорошо помнят и сегодня. Оба они реорганизовали не только армию, но и экономику и систему управления, которые по своей эффективности вполне могли соперничать с современными им государствами Западной Европы.
Все три империи саванны в большой степени были продуктом добычи и экспорта золота из месторождений в верховьях Нигера. Спрос на золото в Европе неуклонно рос, а основным его источником на европейском рынке после VII в. стала именно Западная Африка. Освоение новых месторождений и пик добычи ценного металла приходятся здесь как раз на XI–XV вв., и, если бы не государственная монополия Ганы и Мали, забиравшая в казну все золотые слитки, цена на золотой слиток в Африке упала бы до стоимости нескольких клубней ямса. Собственно, однажды так и случилось, когда в 1324 г. манса Канкан Муса отправился на паломничество в Мекку, захватив с собой ни много ни мало тринадцать тонн золота для раздачи жителям ближневосточных городов. После его визита цены на жёлтый металл в Египте и на Ближнем Востоке обрушились минимум на десятилетие. Славные то были времена.
Другие товары тоже играли важную роль в доходах империй Западной Африки. Слоновая кость, чёрное дерево и другие предметы роскоши возвращаются ко дворам европейских монархий, а дурманящие орехи колы не теряют популярности в Северной Африке. Всё бо́льшую выгоду обретает продажа чернокожих рабов для невольничьих рынков Средиземноморья – предвестник грандиозной трагедии Африки в XVII–XIX вв., о которой мы расскажем чуть позже.
Древняя глиняная мечеть Джингарей-Бер в Тимбукту была основана ещё императорами Мали
В Гане понятия столицы ещё не существовало, и царь постоянно перемещался со своим двором и войском между различными резиденциями. Однако такие города страны, как Кумби-Сале, Диара и Валата, были, несомненно, крупнейшими в Западной Африке: даже с таким скромным, по сегодняшним меркам, населением, как 15 тыс. жителей. В Ниани, столице мансы Мали, проживало не меньше 20 тыс. Тимбукту – главный порт Сахеля – и столица Сонгаи Гао в XIII–XV в. выросли в крупные города, а на острове внутренней дельты Нигера в XIII вв. был основан город Дженне, на века ставший одним из крупнейших экономических центров Западной Африки. Сюда с четырёх сторон света сходились караваны и баржи, гружённые европейскими, азиатскими и африканскими товарами, чтобы быть разложенными цветастыми рядами на грандиозном рынке в тени Большой мечети, работавшем, как и сегодня, ежедневно с семи утра.
Особую роль в жизни всех трёх империй сыграли мусульманские купцы, захватившие лидерство в торговле между Западной Африкой и средиземноморским миром. Установление арабского владычества в Северной Африке в VII–VIII вв. привело к тому, что приверженность Пророку стала необходимым условием для ведения успешного торгового бизнеса. Африканские купцы с готовностью принимали ислам, чтобы вступить во взаимовыгодные отношения или породниться с богатыми купеческими семьями Марокко, Туниса и Египта.
Как власти, так и сельское большинство подданных африканских империй продолжали придерживаться стародавних верований, однако уже правители Ганы в IX–XII вв. весьма благосклонно относились к исламу. Мусульманским купцам, правда, запрещено было селиться в одном городе с местными жителями, так что вскоре рядом с глиняно-соломенными городами империи появились каменные поселения торговых гостей. Ислам остаётся религией крупных городов и в эпоху Мали, и в век расцвета Сонгаи, и даже позже, а Тимбукту, в свою очередь, стал одним из признанных мировых центров мусульманской науки. Парадоксально, однако, что при этом сельское население за пределами городских стен продолжало придерживаться культов предков как тогда, так во многом и сегодня.
Именно поэтому, хотя мансы Мали и сонни или аскии (цари) Сонгаи были преданными мусульманами (аския Мухаммад даже получил в Мекке титул халифа правоверных в Западной Африке), они вынуждены были бережно относиться к традиционным культам и подавлять сепаратистские настроения крупных мусульманских торговых городов. Так, освободив Тимбукту от туарегов в 1468 г., Али Бер весьма жёстко обошёлся с городом, подозревая, что городская верхушка состоит в заговоре с туарегами и марокканцами, чтобы избавиться от тяжёлых налогов Сонгаи.
Будущее показало, что он был прав. В конце XVI в., когда жизненные силы Сонгаи из-за постоянных войн и междоусобиц были уже на исходе, мусульманские купцы Тимбукту, стремившиеся к независимости от империи, сыграли свою роль в организации вторжения на её территорию марокканских войск. Весной 1591 г., вооружённые невиданными в Западной Африке аркебузами, к Гао подошли войска марокканского султана Мулая Ахмеда, им даже удалось перетащить через пустыню 12 португальских пушек. Они не взяли с собой запасов провизии на обратный путь и знали, что отступать будет некуда. 13 марта 1591 г. армия Сонгаи была рассеяна мощью огнестрельного оружия. В этот день, после семи веков владычества в саваннах, завершилась история великих западноафриканских империй.
В СОСТАВЕ МАРОККАНСКОГО ВОЙСКА КАК МИНИМУМ ПОЛОВИНУ СОСТАВЛЯЛИ ЕВРОПЕЙЦЫ: ИСПАНСКИЕ МУСУЛЬМАНЕ И ПЛЕННЫЕ ПОРТУГАЛЬСКИЕ СОЛДАТЫ, СОГЛАСИВШИЕСЯ СЛУЖИТЬ СУЛТАНУ. ИМЕННО ОНИ УМЕЛИ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ АРКЕБУЗАМИ, ПОГУБИВШИМИ СОНГАИ. ЭТО БЫЛО ПЕРВОЕ КАТАСТРОФИЧЕСКОЕ НАШЕСТВИЕ ЕВРОПЕЙЦЕВ НА АФРИКАНСКИЙ КОНТИНЕНТ, НО ОТНЮДЬ НЕ ПОСЛЕДНЕЕ.
ТРЕУГОЛЬНЫЙ ПАРУС ДОНА ЭНРИКЕ
После захвата Гао марокканцами империя Сонгаи распалась на множество воюющих между собой княжеств и племенных объединений и, по словам летописца, «стала безопасность страхом, благосостояние – мукой и тягостью, а спокойствие – бедой и насилием. Люди начали пожирать друг друга повсеместно, вдоль и вширь, завидуя и воюя за богатства, за людей и за рабов».
Лучи солнца отражались в золотых украшениях, сверкавших перед нашими глазами, и вынести этот блеск было сложнее, чем палящий зной. Мемуары английского посла при дворе царя Ашанти, 1817 г.
Но наивно думать, что лишь поражение от аркебуз марокканского султана Мулая стало причиной падения Сонгаи. Как всегда, причины, подточившие строившееся веками могучее здание, крылись внутри него самого, и четырёхтысячному отряду аркебузеров оставалось лишь выстрелить, чтобы это здание обрушилось.
Одной из таких причин стал треугольный парус.
Дело в том, что средневековые европейские капитаны боялись ходить на парусах вдоль западноафриканского побережья: сильные атлантические ветры помогали быстрому движению на юг, но не позволяли кораблям того времени – баркам и балингерам с их квадратными парусами – возвращаться на север. Точкой невозврата для мореходов в течение столетий служил мыс Бохадор в Западной Сахаре, которого капитаны боялись как огня. Слабы были и навигационные инструменты, не позволявшие точно определять местонахождение судна, и карты, на которых мир за пределами Европы выглядел сплошным белым пятном.
Эльмина – первая крепость, основанная европейцами в Тропической Африке, Гана
На карте мира 1482 г. Африка предстаёт сплошным белым пятном
Всё изменили воля и любознательность одного человека. Около 1420 г. наследником португальского престола принцем Энрике была основана навигационная школа на мысе Сагриш, крайней юго-западной точке Европы, куда он пригласил со всей Европы картографов, мореходов и специалистов по кораблестроению. Именно здесь, взяв за образец лёгкие арабские доу Средиземноморья, подопечные дона Энрике разработали каравеллу – небольшое, лёгкое судно с треугольными «латинскими» парусами. Именно благодаря своему парусу каравелла могла ходить против ветра – качество, позволившее капитанам принца отправляться на юг вдоль африканского побережья и успешно возвращаться домой. Год за годом из португальского Лагуша в океан выходили всё новые экспедиции в поисках золота, морского пути в Индию и новых владений для короля. В 1434 г. португальцы успешно обогнули мыс Бохадор, а спустя десятилетие достигли крайней западной точки Старого Света – Зелёного Мыса. Принц Энрике умер в 1460 г., не дождавшись возвращения своей очередной экспедиции – той, что открыла Гвинейский залив. Благодаря его энергии и предприимчивости через двадцать лет после того, как он обрёл спокойствие, португальцы основали первый форт на Золотом берегу (крепость Эльмина в нынешней Гане), через тридцать капитан Бартоломеу Диаш впервые обогнул Африку, а через сорок Васко да Гама высадился в Восточной Африке и достиг Индии – мечты европейцев того времени. Дон Энрике навсегда изменил мир: ни Европа, ни Африка уже не будут прежними, но, по иронии судьбы, принц, прозванный Мореплавателем, за всю жизнь ни разу не выходил в море.
Разработка новых средств навигации и освоение морского пути по Атлантическому океану повлекли за собой и открытие Колумбом в 1492 г. Антильских островов, а в 1498 г. – Америки. Эти события, ознаменовавшие начало нового витка развития мировой истории, эпохи Великих открытий, очень много означали и для Африки.
Во-первых, морская торговля оказалась значительно менее опасной и более эффективной, чем караванная. Отношения между христианской Европой и мусульманской Северной Африкой многократно осложнились, что не могло не отразиться в первую очередь на торговле. В то же время на побережье Гвинейского залива стали вырастать европейские форты и фактории, наладившие выгодные торговые сношения с золотоносными районами без посредничества марокканских султанов, туарегов Сахары и амбициозных империй саванны.
В 1600 Г. В МАРОККО ИЗ МАЛИ ПРИБЫЛ КАРАВАН С ЗОЛОТОМ, СОСТОЯВШИЙ ВСЕГО ИЗ 30 ВЕРБЛЮДОВ. ОДНАКО КАЖДЫЙ ИЗ НИХ ВЁЗ ПРИМЕРНО ПО 140 КГ ЗОЛОТА, ТАК ЧТО СТОИМОСТЬ ЕГО ГРУЗА В СЕГОДНЯШНИХ ЦЕНАХ СОСТАВИЛА БЫ 207 МЛН ДОЛЛАРОВ. МОЖНО СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ, СКОЛЬКО СТОИЛИ КАРАВАНЫ ИЗ 12 ТЫС. ВЕРБЛЮДОВ, ПРОХОДИВШИЕ ЧЕРЕЗ САХАРУ В XVI В.
Во-вторых, само по себе золото стремительно теряет позиции как основной товар африканского экспорта в Европу. После открытия Америки и эпохального завоевания испанцами государств инков и ацтеков в Европу хлынул поток американского золота.
Зато открытие Америки и основание португальцами сахарных плантаций на островах вдоль африканского побережья привели к резкому росту спроса на живой товар. В XVI в. начинается период расцвета государств побережья Атлантического океана, созданных народами, первыми вступившими в контакт с европейской цивилизацией. В отличие от гигантских централизованных империй саванны, эти государства не отличались крупными размерами: ни в зоне экваториальных лесов, ни в лесостепях невозможно было поддерживать и перемещать крупную мобильную армию, которая могла бы держать отдалённые области в повиновении. Однако в истории Африки эти государства оставили важный след благодаря тому, что о них нам известно подчас значительно больше, чем об империях. Давайте же посмотрим, какая картина предстала в XV–XVI вв. перед португальскими капитанами, открывшими для себя огромный мир Западной Африки.
Африканские рабы на гравюре 1868 г.
На территории современного Сенегала с 1350 по 1550 г. процветало государство Джолоф, созданное народом волоф. Общество волоф было чётко поделено на касты, выстроенные в строгую иерархию: аристократия, свободные крестьяне, ремесленники, рабы. Среди мастеров особую роль играли кузнецы, обладавшие, как считают многие африканские народы, таинственной силой, умеющие управлять огнём и превращать камень в железный меч. Особой кастой считались также хранители легенд и эпоса – бродячие артисты-гриоты. Именно они и сохранили для нас историю возвышения Джолоф и его падения. В середине XVI в. вожди прибрежных княжеств резко увеличивают свои доходы от торговли с португальцами и начинают задумываться, стоит ли делиться с центральной властью. Результатом этих раздумий стал распад Джолоф, на территории которого независимость обрели государства Вало, Баол, Сине и Кайор. Последнее вскоре станет ближайшим партнёром Португалии, а затем и Франции в трансатлантической работорговле.
