Текст книги "Третья волна"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 9

Они стояли на краю нового, недавно основанного города Цеалинта, отец и сын. За стенами продолжалась обычная жизнь, никто из простых граждан не знал, какое событие сегодня произойдет. Каций не стал говорить своему народу ничего о планах Империи. Никто из правителей всей Терсы не стал распространяться… Не надо им, оставшимся здесь, считать себя покинутыми, оставленными на произвол судьбы.

В конце концов, новый Приход еще не так скоро…

Но наши потомки, рожденные здесь, на Терсе, вряд ли простят тех, кто сегодня улетит, печально подумал шламан Каций.

Кениц в новой, с иголочки форме офицера высшего ранга выглядел сейчас гораздо старше своих лет. В глазах появилось несвойственное ему выражение скорби и постоянной задумчивости. Губы стали тонкими оттого, что юный жрец постоянно сжимал их, невольно опуская уголки рта вниз.

– Что ж, – вздохнул шламан Каций, нарушив воцарившееся молчание. – Пора прощаться, сын.

Кениц коротко кивнул. Его разрывало надвое странное, двойственное чувство правильности-неправильности происходящего. Он хотел, с одной стороны, упасть на колени перед отцом и умолять позволить остаться на Терсе. Но, с другой стороны, Кениц осознавал ответственность, возложенную на него. Ответственность за свой народ, отправляющийся к чужой планете, и за веру, тысячелетиями поддерживающую духовность и нравственность людей. Кениц признавался сам себе, что боится Калиса, боится полета до него, боится неизвестности вдали от родины. Но иного выхода нет. Цивилизация людей скоро падет, и виной тому – грозная Меркаба. Еще два-три Прихода, еще несколько тысяч лет, и на Терсе не останется даже упоминания о царствовавшем здесь людском роде. Все поглотит время.

Они обнялись. Шламан трижды коротко хлопнул Кеница по спине. Старая поговорка гласит, что чем дольше прощание, тем невыносимей разлука… Шламан соглашался с этими словами.

– Будь честен и справедлив, – напутствовал он сына.

– Я буду, отец.

– Не забывай того, чему ты учился здесь… – Каций неосознанно повел рукой вокруг, словно показывая на всю Терсу. – Помни о том, во имя чего исполняешь волю богов.

– Я буду помнить, отец, – пообещал Кениц.

Винты геликоптера с эмблемой Империи уже раскрутились, тихо пели их атакующие воздух края.

Шламан отошел на шаг.

– Да прибудут с тобой боги, ин-шламан Кениц!

Он впервые назвал сына так. Да, теперь он, жрец Кениц, стал новым шламаном.

– Да прибудут с тобой боги, ин-шламан Каций!

Он станет хорошим вождем, был уверен Каций. Он держится как настоящий вождь.

Кениц развернулся и быстрым шагом направился к геликоптеру. Больше он никогда не видел отца.

Впереди у нового шламана лежал долгий путь на планету, которой суждено стать новой родиной человечества.

Да помогут нам боги, тихо прошептала в глубине сердца юного жреца короткая молитва…

ГЛАВА 10

В декабре 1932 года Патрик Клейтон, англичанин, сотрудник периодического издания «Египетский геологический вестник», специализация которого ясна из названия, ехал на своем автомобиле среди диких, необитаемых дюн Большой песчаной пустыни близ селения Аль-Карима, что на западе Египта. Вдруг Патрик Клейтон услышал под колесами автомобиля непонятный хруст. Он тут же остановил движение машины, заглушил мотор и вылез посмотреть, что явилось причиной странного хруста. Каково же было изумление англичанина, когда он обнаружил прямо на дороге крупные куски прозрачного желто-зеленого стекла. Складывалось впечатление, будто кто-то зачем-то разбил об укатанный грунт сотни толстостенных винных бутылок.

Патрик Клейтон пешком пошел по пустыне, углубившись примерно на три километра южнее своего автомобиля. Везде, где он шел, ему встречалось удивительное стекло, осколки его были самых причудливых форм, а вес колебался от нескольких граммов до десятков килограммов. Взяв образцы для изучения, Патрик Клейтон тщательно закрасил обнаруженное им стеклянное поле на карте и вернулся в Аль-Кариму, откуда вместе с образцами отправился в Каир.

Проведенный анализ стекла показал, что оно практически лишено примесей и на девяносто восемь процентов состоит из силикона.

Эту короткую историю об английском геологе Елена рассказывала, пока джип катил прочь от Каира. С окончанием истории окончился и путь: Семенов и Дементьева вылезли под палящее солнце на пустынном побережье Нила, огороженном колючей проволокой и сетчатым металлическим забором. За забором Семенов угадал невысокую вышку диспетчерской службы и пару ангаров.

– Куда летим?

– В Аль-Кариму. Точнее, к пустынному стеклу, – с готовностью доложила Елена.

Неподалеку их поджидал легкий частный вертолет «Белл 407» в желто-белой раскраске.

– Могли бы и пропустить экскурсию к стеклянным залежам, – проворчал Семенов. Одной из вещей, которые он ненавидел больше всего остального, являлась жара. Сейчас температура воздуха поднялась уже до тридцати семи градусов по Цельсию и грозила расти дальше. – Я знаю, как выглядит стекло.

– Может быть, ты также знаешь, при какой температуре песок плавится, образуя прозрачный силикатный сплав?

– По-моему, тысячи полторы градусов, – напряг память Семенов.

– От тысячи ста до полутора тысяч градусов Цельсия, – поправила девушка. – Это зависит от состава песка.

Они запрыгнули в вертолет. Пилот уже поджидал своих пассажиров. Он приветливо улыбнулся, крикнул что-то по-арабски и переключился на управление. Через минуту винтокрылая машина взмыла в воздух и взяла юго-западное направление.

– Англичанин не был первооткрывателем стеклянного поля, – повествовала Елена. – До него на эту удивительную находку наткнулись первобытные африканские охотники и кочевники, которые тут же смекнули использовать стекло в качестве материала для изготовления наконечников для копий и стрел, ножей и других предметов быта. В гробнице фараона Тутанхамона, кстати, был найден скарабей, вырезанный из пустынного стекла. Сейчас этот скарабей утрачен – выкрали рабочие, когда сокровища гробницы перевозились в музей Каира. То поле, что нашел англичанин, имеет в диаметре полторы сотни километров и предположительно усыпано тремя сотнями тонн стекла. Некоторые куски весят до тридцати килограммов.

– Неплохую бутылку кто-то разбил в пустыне, – пошутил Семенов. – Но если говорить о происхождении этого стеклянного поля, то я бы предпочел в качестве причины назвать падение метеорита. Мощный тепловой выброс от такого падения вполне мог расплавить песок.

– Совершенно верно, мог. Но ни в районе самого поля, ни вблизи него не удалось отыскать даже намека на кратер. Не помогло и зондирование с космоса. Метеорит, упади он в пустыню, должен оставить кратер.

– Когда американцы провели испытания по воздушному взрыву атомной бомбы в штате Нью-Мексико в пятьдесят третьем, они обнаружили, что песок в пустыне оплавился и превратился в стекло. А метеорит, подобно Тунгусскому, мог взорваться в воздухе, на высоте, не оставив кратера, но обдав поверхность пустыни мощным жаром.

– Я бы приняла эту версию, кабы на расстоянии четырехсот километров южнее не существовало аналогичного стеклянного поля, – говорила Елена. Ее голос отдавался в наушниках шлемофона. Без них рокот двигателей вертолета глушил бы слова. – Маловероятно, что в одном и том же месте произошло две одинаковых катастрофы. Молнии, знаешь ли, дважды не бьют по одному дереву.

Ветер, врывающийся в кабину из открытых окон, обдувал лицо Семенова сильным потоком, но от него становилось еще хуже – ветер был горячим. Семенов прикрыл окна, справился у пилота о наличии кондиционера, и получив хоть и улыбчивый, но печально отрицательный ответ, откинулся на сиденье.

– Доктора Бостонского университета Фарук Эль-Баз и Эман Гонейм совсем недавно обнаружили в том же районе пустыни близ гряды Гилф Кебир огромный кратер диаметром тридцать один километр, – поделилась информацией Елена. – Предположительно, и кратер, и пустынное стекло как-то связаны между собой.

– Меня это нисколько не удивляет. Земля в прошлом подвергалась регулярным метеоритным бомбардировкам. Тебе кажется маловероятным двойной высотный взрыв в одном и том же месте, а по мне так это вполне вероятно. Твой кратер является подтверждением того, что когда-то в пустыню упал крупный метеорит, который при вхождении в атмосферу раскололся на три сегмента.

– Возраст кратера составляет примерно сто миллионов лет. Пустынное стекло образовалось несколько позже.

Семенов хмыкнул.

– Местное стекло неизвестного происхождения – вовсе не единичный случай в археологии, – говорила Елена в шлемофон. – В Шотландии есть крепость Тэп О'Нот, массивное сооружение, сложенное из крупных камней. Примечательно то, что камни те обуглены и местами превращены в такое же стекло, то есть сначала расплавлены за невероятно короткое время, а потом так же быстро остуженные. В 1922 году на островах Инда нашли руины древнего города, которые окрестили Мохенджо-Даро, что в переводе с индийского значит «Холм мертвых». Город, как и шотландская крепость, был превращен в руины непонятным образом, многие его здания оказались оплавленными, но особенно важно подчеркнуть, что разрушения имели четко выраженный эпицентр.

Действительно, если можно было представить упавший в пустыню метеорит, расплавивший песок, то совершенно непонятно, как подобное могло повториться с поселениями людей, да еще и не один раз. Теория вероятности отрицает такое грандиозное совпадение.

«Белл 407» мчался над песчаными барханами восточной Сахары, причудливые, постоянно меняющиеся пески вперемежку с каменистой почвой распростерлись до самого горизонта. Когда-то Сахары не было – всего-то пару десятков тысяч лет назад. А может, Сахара образовалась и гораздо позже. На ее месте существовала теплая, плодородная равнина вроде современных африканских саванн, наполненная жизнью. А еще раньше, в период появления первый людей, то есть около трех миллионов лет назад на месте Сахары росли великолепные джунгли. Страшно предположить, что явилось причиной исчезновения обширных лесов, а затем и саванн.

– На краю кратера мы разбили лагерь. – Елена поправила наушники шлемофона. – Достаточно безлюдное место, неплохая конспирация. Для официального Египта мы – всего лишь русские археогеологи, изучающие новую находку.

Археогеология была наукой, занимающейся геологическими вопросами древности и близко контактировала с такими дисциплинами, как археология, геология, палеонтология…

– И кто же я? – усмехнулся Семенов. – Дипломат, чье хобби – на жаре ковыряться в старых камнях?

– Именно, – без тени иронии ответила девушка. – Вдали от цивилизации мы ни у кого не вызываем интереса. Подумаешь, группка ученых, соблюдая все правовые нормы Египта, имея визы и разрешения египетских властей на научную работу, изучают древний кратер.

Семенов кивнул в сторону пилота. Он сидел в точно таких же наушниках, что и русские «археогеологи», и слышал каждое произносимое ими слово.

– Раби наш человек, – успокоила Елена. – Он когда-то работал на Викай.

– И что же заставило горячего юного парня Востока уйти со спецслужбы?

На этот вопрос предпочел ответить сам Раби. Он даже повернулся к Семенову, чтобы продемонстрировать свою ослепительно белую и невероятно дружелюбную улыбку.

– Мой папа, да позаботится о нем Аллах, вступил в одну из неформальных группировок Палестины. Когда об этом стало известно моему начальству, меня выпнули без выходного пособия. Но прежде я еще посидел пару лет в тюрьме. Ой, не сахар – эти палестинские тюрьмы, да тем более для бывших полицейских.

Раби говорил по-русски. Его речь, конечно, сильно отличалась от той, что можно слышать где-нибудь в Сибири. Но зато она в лучшую сторону отличалась и от той невероятно исковерканной, изрытой ошибками речи, которая царит на всех рынках всех городов Государства Российского. Семенову оставалось только гадать, откуда палестинский араб так хорошо овладел русским языком.

– И теперь ты стал вольным геологом, – рассмеялся Семенов.

– Вольным пилотом вертолета! – поднял Раби кулак. – Мой папа, да пребудет с ним Аллах, успел сколотить неплохое состояние перед своей отправкой на небеса. Его денег хватило на этот вертолет и на удостоверение пилота. В Египте оно до черта стоит!

– Как же вы сошлись? – Семенов перевел взгляд на девушку.

– Мы познакомились, когда я только-только начала копать в сторону проекта «Коперник». Раби действительно был простым пилотом, но пилотом с душой романтика. Наверное, все, кто своей стихией выбирают небо, обязательно становятся романтиками. Раби видел, как я интересуюсь кратером Кебира и пустынным стеклом, как неаккуратно расспрашиваю о базах НАТО вокруг Египта…

– Я понял, что имею дело с русской шпионкой, – залился Раби смехом. – Леночка раскрыла себя в первые же часы знакомства.

Елена зашлась краской. Ей было неудобно вспоминать такой серьезный прокол.

– Да, к сожалению, я вела себя слишком неосторожно. Но с другой стороны – к счастью – Раби не имел никакого желания распространяться о моих странных интересах.

– Мой папа, да восхвалит его Аллах, имел много друзей в России, – веско заметил Раби, объясняя свое радушие. – У него и жена была русской.

– Твоя мама – русская? – Теперь Семенову стало понятно, откуда Раби так хорошо говорит по-русски.

– Да, Марией зовут. Сейчас матушка в Израиле, живет нормально. Как прилетим, покажу фотографию.

– Договорились. Кстати, долго еще лететь?

– Минут двадцать.

– У твоего вертолета не хватит горючего, чтобы вернуться к Нилу. – Семенов примерно представлял дальность полета винтокрылой машины – шестьсот с небольшим километров. А судя по времени полета, они преодолели уже километров четыреста.

– Хватит! – протянул Раби. – В прошлый рейс я притащил к Кебире два бака с горючкой.

Под днищем вертолета появился небольшой караван бедуинов. Через минуту караван уже исчез за барханами.

– Говоришь, вас никто не донимает?

– Раз в неделю на нас натыкаются кочевники. Но к нам у них ровным счетом никакого интереса.

– Сколько же ты провела времени в Египте?

– Около двух месяцев. Без трех дней два месяца.

Девушка по-прежнему улыбалась. Вообще, Семенову стало казаться, что пустыня делает людей невероятно улыбчивыми. Наверное, шутливо предположил он, жара и сухость стягивают кожу лица, заставляя рот постоянно улыбаться.

– Проект «Коперник»… – Семенов вновь вспомнил этот таинственный и малопонятный объект интересов Дементьевой. – Ты говорила, что американцы скрывают нечто, засекреченное под этим названием. Что это, предположительно искусственные образования на Марсе?

– Это лишь вершина айсберга – образования. Американцы на протяжении многих лет скрывают гораздо более существенную, важную тайну.

– Жизнь на Марсе? – наугад сказал Семенов.

– Да.

– Неужели? – Семенов не удивлялся.

– Я говорю серьезно, Витя. Администрация США намеренно скрывает факты, подтверждающие то, что на Марсе существует или по крайней мере существовала жизнь. Национальное и Центральное разведывательные управления занимаются сокрытием тайны технологически, Пентагон оберегает тайну оружием и техникой, а НАСА фальсифицирует данные.

Семенов отчего-то вспомнил, как в прессе, да и по иным каналам средств массовой информации ему приходилось слышать о загадочном метеорите ALH84001, найденном в ледниках Антарктики. Этот метеорит, как заявило НАСА, прилетел на Землю с Марса. Сам факт того, что часть марсианского «тела» вдруг оказалась в космосе, неудивителен. За историю существования Красной планеты она подвергалась колоссальным метеоритным бомбардировкам, и при многих взрывах метеоритов на поверхности Марса выделялось достаточное количество энергии, которого хватало на выброс в космическое пространство крупных частиц грунта. Не исключено, что и с Земли во времена падения крупнейших метеоритов в космос было выброшено большое количество камней и даже каменных глыб. Но марсианский метеорит ALH84001 примечателен не тем только, что он с Марса, а тем, что в его разрезе обнаружились следы бактерий. Это позволило ученым НАСА сделать вывод, что на Марсе давным-давно существовала жизнь, пусть и в форме микроорганизмов. Подобное заявление поставило на уши все мировое сообщество, ибо частично доказало, во-первых, теорию панспермии, которая гласит, что жизнь на Землю была принесена извне именно в форме микроорганизмов, которые впоследствии смогли развиться до современного человека. А во-вторых, наличие следов живых форм в метеорите давало ответ на один из наиболее интригующих человечество вопросов: одни ли мы во вселенной? Факт присутствия на другой планете жизни дает отрицательный ответ на этот вопрос. Если жизнь только в нашей планетной системе есть (или была) сразу на двух планетах, она с той же вероятностью может быть и на других планетах других звезд. В том числе и звезд ближайших.

НАСА не пыталось как-то скрыть эту находку, в печати тут же появились отчеты специалистов и подробнейшие описания изучения метеорита. Если гипотеза об участии Национального аэрокосмического агентства в заговоре верна, то почему НАСА все ж обнародовало результаты исследований метеорита вместо того, чтобы тут же их засекретить?

Семенов задал Елене этот вопрос. Девушка незамедлительно ответила:

– Да потому, что НАСА сделало сенсацией то, что на самом деле сенсацией не является. Агентство намеренно пустило в массы дезинформацию, лишь бы показать свою бурную деятельность. Следы микроорганизмов в метеорите, как показали более тщательные исследования, не имеют никакого отношения к жизненным формам. Отпечатки «бактерий» – это естественные образования в камне под воздействием быстрых температурных перепадов, принявшие причудливые очертания живых форм. Проведенные опыты открыли ученым глаза. Когда метеорит попал в космос, он очень сильно нагрелся от взрыва упавшего болида – другого метеорита. Затем последовало быстрое охлаждение. Далее бедный кусок камня долго странствовал по космическому пространству, пока не упал на Землю, снова сильнейшим образом разогревшись. Последнее охлаждение – во льдах Антарктики, стало последним экстремальным температурным перепадом. Остается непонятным вопрос, зачем ученым НАСА потребовалось намеренно обманывать весь мир в том, что марсианский метеорит принес следы жизни. Мое личное мнение на сей счет таково: НАСА вывело на первый план историю с метеоритом, чтобы отвести интерес от своей главной тайны. Ведь часто в разных уголках цивилизованного мира появляются слухи, что не все так просто ни с нашей естественной историей, ни с нашей археологией, ни с деятельностью НАСА. Как будто научные дисциплины развиваются в строго заданном направлении, но очевидно ложном направлении, а некие могущественные силы не дают им сменить курс.

– Я тебя не понял…

– Ученые до сих пор не знают, как появился человек.

– Но ведь, согласно Дарвину, человек произошел от обезьяны.

– Забудь о Дарвине. Его теория эволюции была популярной в прошлом и позапрошлом веках, но уже сейчас не выдерживает критики. Дарвин говорил, что вся жизнь на Земле развилась от простейших одноклеточных, что любое животное или растение – это результат естественного отбора как главного фактора эволюции. Качественные спонтанные мутации, суммируясь за многие тысячелетия, приводят к появлению новых видов через переходные звенья. Естественный отбор и межвидовая борьба за царствование в определенной биологической «нише» оттесняют на второй план и вовсе уничтожают виды, менее приспособленные для выживания в данных условиях. А на передний план выдвигаются качественно измененные, мутировавшие виды, имеющие преимущества для выживания. Однако многолетние труды палеонтологов не обнаружили никаких признаков существования переходных звеньев между одними и другими видами. Вообще, картина такова, что природа, единожды создав какой-то вид, уже не отступала от формы. Прожив отведенное время, вид исчезал, не оставляя никаких переходных звеньев, которые могли бы дать начало новому виду. Некая сила создала огромное количество живых организмов, но не связала их эволюционным процессом. Динозавры появились, не имея очевидных предков. Точно так же появились млекопитающие и, в частности, люди. И никаких переходных звеньев. Воробей никогда не сможет превратиться в курицу, а антилопа – в жирафа.

– Ты хочешь сказать, что эволюции не существует?

– Во всяком случае, не в том виде, в каком ее преподнес Дарвин в девятнадцатом веке. Но ортодоксальная наука не терпит споров на эту тему. Ученый мир намеренно или нет, но утаивает многие факты развития жизни на земле. Революционные взгляды редко покидают научные круги, так никогда и не становясь известными широкой общественности. Проблема происхождения человека, Витя, сейчас является вопросом, на который нет однозначного ответа. Никем еще не обнаружено то связующее звено в эволюции гоминидов, которое ясно показало бы родство человека и обезьяны. Еще больше споров вызывает история человеческой цивилизации: когда она появилась, где, как развивалась. Как известно, историю пишут победители, а в наше время победители – это ортодоксы от науки, признающие знания лишь позапрошлого века, а иногда и более ранние.

– Но как же сходство в строении ДНК у большинства живущих на Земле организмов?

– Это не объясняет эволюцию, а говорит о том, что вся жизнь образовалась по единой схеме.

Вертолет вдруг сделал резкий поворот, залег на «крыло», и сменил курс. Семенов прильнул к окну, надеясь угадать причину смены курса, и увидел внизу чудесную картину. Солнце, уже высоко поднявшееся над Сахарой, бросало яркие лучи на пустынную каменистую землю, где редко торчали из-под валунов сухие стебли чахлых трав. Лучи светила отражались в миллионах зеркал, слепили, создавая картину сказочной страны. Куда не посмотрел бы Семенов, всюду на земле сверкали бриллианты, всюду горели ослепительные отраженные солнца, до самого горизонта пустыня сияла как один гигантский драгоценный камень.

Не стоило трудов догадаться, что под днищем вертолета раскинулся феномен под названием пустынное стекло. Семенов, невольно щурясь от феерической красоты, видел куски стекла размером с футбольные мячи, самые разнообразные по формам. Стекло даже отсюда, с высоты полета было прозрачным, разбавленного янтарного и отчасти зеленоватого цвета.

– Красиво, не правда ли?

Семенов посмотрел на девушку и вновь залюбовался красочным, ослепительным видом. Никогда еще ему не приходилось видеть огромное усыпанное битым стеклом поле. Будто здесь когда-то стоял Изумрудный город доброго волшебника Гудвина, но затем пришли злые силы и разрушили его до основания, разметали на куски.

– Красиво, – согласился Семенов.

«Белл 407» взял прежний курс и вскоре уже опустился на песчаную почву подле невысоких остроконечных камней и скал. Поблизости можно было увидеть прилаженные к почти вертикальной скале палатки, между ними расположилась конструкция из досок – нечто вроде огороженной площадки для барбекю. Рядом в тени стоял бак с водой, еще несколько емкостей различного назначения.

– Вот мы и на месте. – Елена открыла дверцу салона и ловко выпрыгнула наружу.

Семенов последовал за ней, вдыхая полной грудью сухой и почти не имеющий запаха воздух Сахары. Здесь был единственный запах – запах песка, но едва ли уловимый.

Навстречу из палатки вышел человек. Семенов его не знал, но догадался, что мужчина был «археогеологом» в группе Дементьевой. Высокий мускулистый блондин, загоревший почти дочерна, протянул майору руку.

– Знакомьтесь. Мой друг Виктор Семенов. – Елена представила майора. Затем представила своего коллегу. Блондин оказался Петром Стохадским из Москвы, египтологом и весьма известным в научных кругах России археологом.

Пока Раби суетился вокруг вертолета, троица новоиспеченных знакомых прошла в тень палатки. Внутри оказалось неожиданно прохладно, по периметру стояли четыре койки, в центре невысокий столик и три складных стула. В углу приютилась миниатюрная керосиновая печь.

– Лена, надо поговорить наедине, – прошептал Стохадский. Однако Семенов услышал его слова.

– Говори так. – Елена кивнула в сторону майора. – Он свой человек.

Блондин стал рассказывать:

– На рассвете, когда ты улетела в Каир, нас посетили гости с базы Сейн-Акар. Интересовались, долго ли мы еще здесь пробудем. Провели обыск. Также сказали, чтобы ты, как руководитель группы, немедленно связалась с ними, когда вернешься.

– Сейн-Акар? – Семенов удивился. – Это же египетская военная база.

– Ты прав.

– Я так и думала, что рано или поздно они сюда сунутся, – помрачнела Елена. – Они что-нибудь нашли?

– Да что они могут найти, – отмахнулся Стохадский. – Прошмонали матрасы, поглядели винчестеры, прогулялись по кратеру да улетели восвояси.

– Что они еще спрашивали?

– Хотели узнать, чем конкретно мы здесь занимаемся. Мне кажется, их офицер остался неудовлетворен официальной версией. А в разговоре между солдатами я услышал, будто они ищут здесь оружие.

– Вот гады, – прошипела Елена. – Теперь даже здесь становится небезопасно.

Семенов слушал все внимательно, хотя не понимал причину беспокойства группы «геологов». Но в следующую секунду он все-таки понял.

– Хорошо, что они не додумались заглянуть в разработку.

– Они догадались, – возразил Стохадский.

– Что? Они нашли оружие?

– Нет. Я успел перепрятать его за дальний вал кратера. Туда же отнес все спецоборудование.

Девушка облегченно вздохнула.