Текст книги "Третья волна"

Автор книги: Кирилл Алейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 7

Шламан Каций возвращался в степь. Геликоптер с комфортом нес его над умирающим пространством некогда прекрасных садов и полей, и осознание того, что вскоре вся Терса превратится в мертвую землю, обескураживало.

Император Ануэр назвал дату старта трех кораблей. До обозначенной даты остался лишь месяц.

– Вероятно, у вас хватит времени построить новые корабли. До Прихода, по вашим собственным словам, еще восемьдесят лет.

– Нет, – покачал головой император. – Времени-то, конечно, хватит. Но у нас больше нет ресурсов. На постройку кораблей ушло все, чем располагала Империя. Все, чем располагали наши соседи. Я вынужден признать, ин-шламан, что на Терсе больше нет ресурсов. По крайней мере, их нет в тех месторождениях, которые нам известны. Если мы до очередного Прихода обнаружим новые источники полезных ископаемых и сможем настроить производственные мощности на продолжение строительства кораблей, то, конечно же, мы их построим. Хотя бы один. Хотя бы небольшой. Но сейчас я говорю вам совершенно откровенно: Империя не имеет возможности создать четвертый корабль.

Вряд ли император лгал. Каций понимал всю глубину драматичности ситуации и не подозревал императора Ануэра во лжи. Через восемьдесят лет – или чуть больше – планета лишится большей части атмосферы, жить на ней станет невозможно. И даже факт того, что затем Меркаба придет не скоро и пройдет высоко, не радовал. Что толку в этом, когда на Терсе уже не будет ничего живого… Оставалось надеяться, что подвижка почв при последней катастрофе обнажила месторождения, ранее неизвестные, скрытые на большой глубине под поверхностью планеты. Тогда есть шанс построить большее число кораблей, отправить вослед первой волне переселенцев вторую волну. Чем больше их отсюда улетит, тем спокойнее мне будет умирать, считал шламан, хотя, конечно, до последнего дня Терсы он не доживет – возраст не тот.

По оценке специалистов Империи Терса-нова, тридцати – сорока тысяч человек вполне достаточно для основания новой цивилизации на далеком Калисе. Этой цивилизации не будет грозить генетическое вымирание, что явилось основополагающим фактором при строительстве кораблей, рассчитанных на большое число пассажиров. По скудным данным ученым удалось нарисовать картину природы Калиса. Император показывал смоделированные пейзажи на мониторе своего компьютера, картины, демонстрирующие предположительные виды третьей от Ариола планеты. Шламан отчетливо помнил девственные, прекрасные влажные леса экваториальной части планеты, полноводные реки, высокие горы. Калис казался раем, какого никогда не было и уже никогда не будет на Терсе. Даже полюса, холодные и безжизненные на родной планете шламана, на Калисе были покрыты растительностью.

Калис был раем. А в рай должны попадать лишь достойные его…

Вопросы о флоре и фауне оставались открытыми. Технических возможностей исследователей не хватило, чтобы более или менее приблизительно описать живность, безусловно обитающую на третьей планете. Ходили всякие предположения, порою откровенно фантастические.

Месяц…

Список переселенцев, лежащий на коленях шламана, стал вдруг будто теплым. Шламан был рад тому, что хоть кто-то из представителей его народа сменит ужасные лишения в борьбе за выживание на райские кущи.

Впрочем, никто не пророчил переселенцам легкую жизнь на чужой планете. Наоборот, отправляя их туда, император Ануэр побеспокоился о том, чтобы переселенцы были вооружены по последнему слову науки и техники. Вооружены знаниями, технологиями и, конечно же, оружием.

– Насчет оружия ходили долгие споры, – признался император. – Нам с вами известно, какие беды способно оно принести, окажись в плохих руках. Но мы все ж остановились на полном вооружении солдат, составивших первую армию Калиса. И дело даже не в том, что существует вероятность обнаружить на Калисе самостоятельную цивилизацию. Там могут быть животные, несущие смертельную опасность для людей.

– Тот, пятый экипаж, он разве не передавал данные о состоянии фауны?

– Передавал, но мы не смогли найти их. Бывший центр координации космических полетов ныне лежит в руинах, его базы данных уничтожены стихией. Но если верить слухам, все еще проявляющимся то тут то там, на Калисе обитают весьма опасные твари.

– Опасные животные, думаю, есть везде, где существует жизнь, – высказался шламан Каций.

– Позволю себе согласиться с вашим утверждением. Такая буйная растительность, какую мы можем наблюдать на Калисе, не может не быть идеальным местом обитания сотен тысяч видов животных.

Шламан возвращался к своему народу, уставшему от долгого перехода к новым землям, еще способным прокормить. Возвращался с противоречивыми чувствами. Прежде всего, Каций думал о словах Ануэра об атмосфере. Через несколько десятков лет планета лишится атмосферы, жизнь на ней погибнет в считанные дни, затем испарятся воды океана и немногочисленных оставшихся озер, пересохнут реки, растают полярные льды. Планета станет безжизненным куском гранита и красной глины. Знать, что так мало осталось времени твоему народу – невыносимая мука.

А второе, что завладело разумом шламана – предстоящее путешествие терсиан к Калису. Невиданное по дерзости и масштабу предприятие, вовсе не обязанное окончиться счастливо. Что, если корабли потерпят крушение при старте, как это случилось с первой экспедицией на Калис? Что, если корабли, выйдя-таки в околопланетное пространство Терсы, не смогут разогнаться до необходимой скорости и попросту «повиснут» в космосе, став спутниками Ариола? Ведь точно такое случилось со второй и третьей экспедициями: межпланетный корабль второй экспедиции не смог выйти на расчетную траекторию и оказался беспомощно болтающимся в пустоте без возможности вернуться; третий корабль, предполагавший забрать экипаж второй экспедиции и вместе с ним продолжить движение к Калису, совершил неправильный маневр. Компьютеры дали сбой, спасательная экспедиция стала фактически выстрелом прямой наводки. Оба корабля – и тот, где томились несчастные космонавты, и тот, что беспилотным был отправлен им на подмогу – взорвались при столкновении. Четвертая экспедиция оказалась удачнее – она достигла Калиса. Достигла самой поверхности как неуправляемый болид, как метеорит. Лишь пятая попытка завершилась сравнительным успехом: космонавты вышли на зеленую траву Калиса, провели ряд научных работ. А потом связь с ними утратилась.

Пять попыток, стоивших двенадцати жизней, так и не позволили терсианам всерьез заняться проблемой колонизации Калиса. А потом участились Приходы. Людям стало не до соседних планет, не до героических подвигов в космосе. Люди вынуждены были бороться за выживание на родной планете, регулярно подвергающейся страшным атакам пришедшей издалека убийцы Меркабы.

Конечно, слова императора Ануэра звучат убедительно. Он верит в благополучный исход задуманного предприятия, ибо, как сам же и выразился, в трудные времена начинаешь верить даже в невозможное, в сверхъестественное, в необъяснимое. Полагаешься на удачу, на благосклонность судьбы, на богов. Но убедительность и вера в голосе императора вовсе не означают, что все пройдет удачно.

Однако шламан Каций, ознакомившись с невеселым будущим Терсы, отчаянно хотел верить в успех. Человечество должно выжить. Просто обязано. Не за тем в холодной пустоте космоса образовалась жизнь, разумная жизнь, чтобы погибнуть, не познав самую себя. Не за тем…

Шламан крепко прижал к груди папку с именами выбранных Империей переселенцев Танта-Арстага. Нет, он не станет ничего менять в ней – за исключением внесения в список новых имен вместо погибших. Он доверился тому, кто проделал эту работу и обозначил наиболее достойных для продолжения рода, для сохранения цивилизации. Пусть будут счастливы и почитаемы потомками те, кому суждено стать великими. Настолько великими, что, вероятно, через тысячи лет на Калисе их будут почитать как богов…

Геликоптер мягко коснулся почвы в небольшом отдалении от шатра. Мимо уныло плелся бесконечный караван несчастных жителей погибшего Танта-Арстага. А на небе, склонившись уже к горизонту, сверкало беспощадное пустынное солнце, грозный источник губительной радиации Ариол, звезда пятой величины по классификации во всех астрономических справочниках. Звезда, сформировавшая вокруг себя семью из десяти планет, где на пятой возникла разумная жизнь. Звезда, оказавшаяся в спарке с другой звездой – далеким Сириусом.

Звезда, во владения которой вторглось чудовище, несущее гибель…

Шламан покинул прохладу салона геликоптера. Он возвращался один – советник Саил уже не сопровождал его. У шатра стоял Кениц в термоксотюме, с мечом и огнестрельным оружием. Готовый сражаться и умереть за свой народ, ведь именно таким его и воспитал Каций.

За спиной свистел воздух, рассекаемый лопастями винтов. Геликоптер, постояв на негостеприимной земле степи всего минуту, взмыл ввысь и взял курс на Империю. Подальше от ветра и жары, подальше от вот-вот наступившего ночного холода, подальше от погрязших в своем горе людей Танта-Арстага.

Кениц дождался, пока отец подойдет ближе. По выражению лица верховного жреца стало понятно, что принес он из Империи очень важные новости. Но любая новость сейчас была лучше той, какую перед отлетом пророчествовал шламан. Очевидно, императору не надо устранять Кация, возможно, он не станет нападать и на караван.

Со всеми этими вопросами Кениц поспешил начать разговор. Но шламан взмахом руки остановил его, затем пригласил следовать за собой в шатер. В шатре шламан лишь осведомился у жрецов, как идет продвижение каравана, сколько народу погибло за время его отсутствия да сколько воды осталось в цистернах. Получив эти сведения, он подозвал Кеница.

– Я знаю, у тебя есть вопросы. Но прошу тебя, потрепи. Когда караван достигнет Великого океана, мы разобьем новое поселение. Затем мы организуем приемлемый быт людей. А после я расскажу тебе, с какими новостями вернулся из Империи.

Заинтригованный, Кениц, тем не менее, не стал спорить. Он понял лишь, что новости не просто крайней степени важности. Новости, с какими прилетел отец, определяют судьбу. Кениц еще не знал, что интуиция верно подсказала ему это.

ГЛАВА 8

Короткий стук резко вырвал из сна. Семенов мгновенно сообразил, где он и кто может стучать в такую рань (взгляд на загодя переведенные наручные часы сообщил, что сейчас ровно восемь утра). Майор пошел и отпер дверь в номер.

За дверью стояла Елена Дементьева, красивая девушка двадцати восьми лет, натуральная блондинка, спортивная и гибкая как дикая кошка африканских прерий.

– Привет, Витя! – Она улыбнулась жемчужной улыбкой.

Семенов попятился вглубь номера, пропуская девушку.

– Здравствуй, Лена.

– Разбудила?

– Нет, нет, не волнуйся.

Она прошла в номер, осмотрелась, оценивая, как майор смог устроиться. Весьма экстравагантный белый спортивный костюм, ультрамодный, как подумалось Семенову, чуть заметно шелестел при движениях девушки.

– Как я рада, что ты смог прилететь!

Она смотрела прямо в глаза, открыто и смело, как могут смотреть только люди, полностью уверенные в себе и не запятнанные в душе грязью.

– Не нашел ни одной причины, чтобы отказаться от твоего предложения. – Семенов был искренне рад видеть Елену. Если в «Шереметьево-2» да в каирском такси он еще отчасти сомневался, правильно ли поступил, то сейчас, встретившись с девушкой, он мгновенно растерял всякие сомнения. – Хотя слабо понял, в чем оно заключается. Вернее, совершенно не понял.

Елена рассмеялась.

– Еще бы, ведь я ничего не сообщала тебе.

Семенов, повинуясь наработанным за годы службы привычкам, сразу же решил выяснить суть вопроса, сокрытого пока туманом неведения.

– Что это за проект «Коперник»?

– Не здесь, – оборвала Елена. – Я расскажу тебе все, но немного позже.

– Считаешь, здесь есть подслушивающие устройства?

– В Египте всегда очень неспокойно. Террористы, международные преступники, шпионы… Не поверишь, но в большинстве гостиниц и отелей, если уже не во всех, установлены «жучки». В каждом номере, Витя.

Семенов поверил. С подобной тотальной слежкой он уже сталкивался в Ливии и Палестине. Арабы вообще крайне мнительный народ, и понять, что они постоянно друг с другом и с соседями делят, посторонний человек никогда не сможет. Впрочем, тут же поправил себя Семенов, между собой арабы редко что делят. В основном они враждуют, пусть и тайно, на уровне слежек и диверсий, с евреями и неисламскими восточными народностями.

– У тебя есть какие-то планы в Каире, ждущие исполнения?

– Откуда? – вопросом на вопрос ответил Семенов. – Я весь в твоем полном распоряжении.

– Вот и отлично. – Елена направилась к выходу. – Тогда собирайся. С собой бери только документы. Остальное не нужно. – Она развернулась и критично оглядела бывшего, а теперь и нынешнего напарника. – Оставь свой пиджак, Витя. На улице скоро начнется пекло.

Семенов снял пиджак, швырнул его на кровать, оставшись лишь в серой рубашке с коротким рукавом. Вдвоем с Еленой они покинули номер, отдали карту-ключ портье и вышли под прекрасное для туристов, но воплощающее собой все кошмары пустынь египетское солнце. На небе не было ни облачка, стояла совершенно ясная, безветренная погода. Прямо у портала отеля выстроился ряд желто-голубых автомобилей такси, за ними начинался плотный поток машин. Против ожидания майора, Елена направилась не к такси, а к стоящему в отдалении неказистому джипу серого цвета на высокой подвеске с наглухо затонированными стеклами. Приблизившись к джипу, Семенов узнал, что ее истинный цвет – синий. Серый же цвет придает толстый слой дорожной пыли, а кое-где – даже застывшей грязи.

Елена без тени смущения полезла внутрь автомобиля, извернувшись у переднего крыла, чтобы не замарать белый спортивный костюм. Семенов сел на пассажирское сиденье рядом с девушкой, и машина тронулась.

– Ненавижу Каир, – призналась девушка, когда мимо проплыл красивый хайтековский портал отеля. – Слишком грязно, людно, шумно… Все отрицательные качества европейского мегаполиса плюс восточная наглость и беднота.

– Я думал, тебе нравится Египет.

– Та его составляющая, что зовется исторической. Руины древних пирамид, гробницы, музеи… Но только не Каир, не курорты и не оазисы.

– Чем же плохи курорты и оазисы?

– Ну, по большому счету, конечно, ничем. Однако, как я сказала, здесь везде слишком грязно. Пляжи что на Красном море, что на Средиземном чисты и привлекательны лишь на территории отелей. Выйдешь за границу этой территории – вот они, настоящие красоты! Банки, бутылки, дохлые рыбы, тина с запутавшимися в ней презервативами и пакетами из-под биг-маков. Оазисы – та же история. Везде чувствуется влияние этой американизации!.. Видел когда-нибудь клип австрийского «Раммштайна» на песню «Америка»?

– Нет, не имел удовольствия, – отрицательно покачал головой Семенов.

– Посмотри. Хорошее видео, говорящее об отрицательном влиянии капиталистической Америки на весь мир и даже на Луну.

Девушка хихикнула. Протянув руку с изящными пальцами к магнитоле, она включила… но не музыку, а нечто, повесившее вдруг в салоне автомобиля легкий звуковой фон, будто циклически проигрывалась многократно ускоренная аудиозапись морского прибоя.

Семенов узнал средство постановки помех, причем как в радиодиапазоне, так и в звуковом. Теперь тем, кто желал бы подслушать разговор двух русских в грязном джипе, придется разочароваться.

– Нынче в Каире поднял шмон Викай, – начала пояснять Елена. – С подачи все той же Америки. Ищут шпионов каких-то, якобы выкравших секретные планы расположения палестинских точек ПВО.

Семенов вспомнил, что Викай – это Аль-Амн аль-Викаий, служба общей безопасности Палестинской автономии, по сути своей – военная контрразведка, самая мощная спецслужба Палестины. Она была первой палестинской спецслужбой, признанной Израилем в качестве таковой – в рамках соглашений «Осло-2». Официально Аль-Амн аль-Викаий считается контрразведывательным органом, однако в действительности имеет гораздо более широкий комплекс полномочий. В ее главные обязанности входит контроль над оппозиционными экстремистскими группировками и политическими организациями. Помимо прочего, спецслужба занимается сбором разведывательной информации на территории Израиля, Египта, Сирии и прочих арабских стран. Многие ее сотрудники до принятия на службу являлись активистами ФАТХа. Аль-Амн аль-Викаий получила ежегодный бюджет, намного превышающий бюджет палестинской полиции. Давид Раджуб, создатель и руководитель Викай, имел отношение к ряду явлений негативного характера. В частности, в последние несколько лет Давид Раджуб был одним из главных организаторов контрабанды оружия в Палестинскую автономию из Израиля и Египта, а правозащитные организации неоднократно обвиняли ведомство Раджуба в применении жестоких пыток во время следствий. Кроме того, Раджуба обвиняли в преступной деятельности, связанной с нефтяным бизнесом и в похищении людей. Давид Раджуб за время руководства Викай установил отношения с высокопоставленными представителями спецслужб США, среди которых особо выделяются рассекреченные ныне резидент ЦРУ в Израиле и Палестине Стенли Москович и его преемник Джефф О`Лоннер. В рамках сотрудничества с американскими спецслужбами Аль-Амн аль-Викаий получала техническую помощь из США. Часть офицеров Давида Раджуба обучалась на специальных курсах в Штатах и Палестине под руководством инструкторов ЦРУ и ФБР.

– Последнее время египетские власти допускают прямую интервенцию иностранных спецслужб, – продолжила Елена. – Нынешний президент держится проамериканского курса, тесно сотрудничает с Палестиной и Израилем, все еще хочет надавить на Ливию. Сейчас даже полиция Палестины проходит стажировку на службе в египетских участках.

– Ходят слухи, что восток желает объединиться в единую мощную организацию, нечто вроде Европейского союза.

– По сути, так оно уже и случилось. Многие страны вовлечены в хитроумный план администрации США по вовлечению ближневосточной нефти в американский оборот. Роют яму сами себе.

Семенов не стал ни поддерживать, ни опровергать точку зрения Елены, хотя имел свои мысли на сей счет. Вместо этого он решил сменить тему разговора.

– Итак, не пора бы тебе рассказать, зачем я прилетел в Египет?

Девушка свернула с шумной магистрали на шоссе, уходящее прочь из Каира на юг.

– Думаю, я не смогу коротко объяснить тебе сути всего.

– Начни с проекта «Коперник».

Елена шумно выдохнула, когда едва не столкнулась с наглым водителем-таксистом, опасно подрезавшим джип. Затем сосредоточилась и рассказала:

– Проект «Коперник», если говорить условно, – это система мероприятий администрации США по удержанию в секрете конкретной тайны. В систему вовлечены почти все спецслужбы США, некоторые спецслужбы других государств, в частности – Викай. А так же Национальное аэрокосмическое агентство Штатов и их военное ведомство. Проект «Коперник» реализовывается уже более пятнадцати лет – именно как глобальная система мероприятий. Однако и раньше принимались определенные меры, давшие в конечном итоге то, что имеется сейчас.

– Лена, – мягко сказал Семенов, – ты говоришь как политик: много слов, но все они пусты и безжизненны. Скажи прямо, что из себя представляет проект «Коперник»? Какую тайну он выражает?

Серьезно посмотрев на спутника, девушка, тем не менее, не выполнила просьбу.

– Ты смотрел фотографии, которые дали тебе в управлении?

– Да. Какая-то пустыня. Я так понимаю, на снимках запечатлена часть поверхности Марса, именующаяся Сидонией.

– Их сделал космический аппарат «Викинг», – кивнула девушка. – В 1979 году. НАСА тогда не обратило внимания на снимки той части поверхности Красной планеты. Более того, снимки именно области Сидония оказались по счастливой случайности забракованы специалистами агентства и опубликованы в периодической печати. Спустя два месяца после публикации западногерманский астроном-энтузиаст Густав Кристенсен загнал в мощную университетскую ЭВМ цифровые копии снимков Сидонии и совершил поразительное открытие. – Елена вдруг прервалась. Она, не отпуская руля, открыла бардачок перед коленями Семенова и вытащила фотографии. Те самые, вернее, точно такие же, какие Семенов разглядывал в Москве. – Посмотри внимательно, Витя. Посмотри и скажи мне, видишь ли ты на этих снимках что-то необычное.

Семенов начал вглядываться в матовые снимки. Он помнил шифры на тех, что уже видел: 35А75 и 70А13. Теперь ему посчастливилось увидеть и другие снимки Сидонии. Но сколько бы он ни смотрел на унылую поверхность далекого Марса, он не мог заметить ничего сколь-нибудь интересного. Лишь скалы, горы, пустыни…

– Ничего не вижу.

– Да смотри же ты внимательней! – воскликнула Елена. – Представь, что на этих снимках есть нечто такое, что может считаться открытием.

Семенов попытался вновь. И вдруг совершенно неожиданно для самого себя на снимке 35А75 в правом верхнем углу он заметил странную игру теней.

– Вот тут, – указал он пальцем. – Эта скала похожа на лицо.

Девушка молчала.

Не зная, верно ли он пошел, Семенов стал разглядывать снимки дальше. Через минуту он уже различал несколько весьма подозрительных объектов на поверхности Марса.

– Вот тут еще… Вроде как пирамида… А здесь – фрагмент стены или чего-то подобного…

Наконец Елена заговорила:

– Совершенно верно, Витя. На снимках Сидонии, забракованных НАСА и попавших в открытую печать, Густав Кристенсен заметил это самое лицо. В его распоряжении было всего два снимка – те, что я послала тебе, имеющие номера 35А75 и 70А13, но двух снимков оказалось достаточным для поразительной компьютерной модели лица, получившейся после прогонки на ЭВМ. Лицо на Марсе получило название «марсианский сфинкс» за похожую на древнеегипетскую «прическу». Удивительное открытие попало на страницы прессы, и буквально тут же НАСА в лице Колина Снайдера, тогдашнего руководителя, выступило с опровержением. Дословно он сказал следующее: «Обнаруженное изображение – всего лишь скальные образования, принявшие причудливые очертания в результате игры света и теней». Эта версия НАСА казалась весьма убедительной, ее поддержали многие, в том числе и известные российские академики Сагдеев и Кузьмин. Последний сказал: «Дело в косом освещении, свет низко расположенного солнца отбрасывает тени от обычных бугорков, а что касается ноздрей и ожерелья на лице, то это обычные помехи, возникшие при передаче изображения на Землю». Притом товарищ Кузьмин совершенно не разбирался в технологии и процессе передачи изображений с космического аппарата «Викинг» на принимающую станцию на Земле.

Семенов склонил голову к плечу, рассуждая:

– Но ведь это лицо, скорее всего, и есть игра света и теней. Два снимка, очевидная большая высота полета космического аппарата, несовершенство его фотографического оборудования… Да здравый смысл подсказывает, что лицо – это ерунда! Как и прочие объекты, которые можно принять за плод деятельности разумных существ. Исходя из теории вероятности, где-то на Марсе на одном из снимков обязательно должен был получиться объект вроде «марсианского сфинкса». Думается мне, что если сфотографировать Сидонию при другом угле освещения, лицо пропадет.

– Ты совершенно прав, Витя. Я рада, что ты умеешь рассуждать логически. – Девушка весело засмеялась. – Однако поспешу тебя разочаровать: снимки 35А75 и 70А13 сделаны на разных витках «Викинга» с временным интервалом в пять с половиной часов. Тени за это время сместились бы, убрав эффект «лица», но… лицо осталось. Признав это, НАСА затем запустило два снимка в свои компьютеры лишь затем, чтобы опровергнуть версию искусственного происхождения «марсианского сфинкса». Но полученная компьютерная модель не только не доказала естественное происхождение лица и причудливую игру теней, а вовсе опровергла ее! На лице проявились те самые «помехи», как выразился товарищ Кузьмин: ноздри и ожерелье. Но, кроме того, компьютер смог увидеть то, что не увидели люди: зрачки глаз и зубы в приоткрытом рте. Тут же стали ясны и размеры лица: длина полторы тысячи метров, ширина тысяча триста метров и высота около пятисот метров. На Земле нет ничего подобного…

– Но такое могла бы возвести лишь цивилизация, а на Марсе нет разумной жизни, – возразил Семенов, мало верящий в возможность искусственного происхождения чего бы то ни было на Красной планете, исключая, конечно, то, что осталось от земных исследовательских аппаратов. – Более вероятно, что «марсианский сфинкс» стал результатом выветривания горных пород.

– Так бы оно так, – не сдавалась Елена, которой, очевидно, было известно гораздо больше. – Но ты сам указал на другие странные объекты Сидонии: пирамиду, фрагмент стены… Дальнейшие исследования снимков с помощью более мощных компьютеров дали поразительный результат: неподалеку от «марсианского сфинкса», всего в семи километрах расположен целый город! Он состоит из девятнадцати пирамид с тремя, четырьмя и пятью сторонами, ровной идеально круглой площадкой непонятного назначения, дорогами, все это дело соединяющими! Идею о том, что пирамиды являются вулканами или простыми горными образованиями, опровергает идеальная гладкость граней пирамид, отсутствие на вершинах вулканических кратеров, вообще всякое отсутствие вулканической деятельности. Все засыпано толстым слоем нанесенного ветрами песка, не позволяющего более подробно изучить структуру города.

– Ты говоришь так, будто веришь, что на Марсе и впрямь существует какой-то город, – фыркнул Семенов, не ожидавший от Елены, умной и образованной, верящей лишь фактам девушки, подобного безрассудства.

– Потом ты узнаешь то же, что известно мне, и сам поверишь в то, что этот город, этот конгломерат странных образований – дело рук разумных существ. Честно говоря, когда я столкнулась с этой историей, то была скептиком, как и ты сейчас. И вот почему. В 1998 году насавский аппарат «Марс Глобал Сюрвейер» сфотографировал лицо с высоты в четыреста сорок четыре километра и с разрешением четыре целых три десятых метра на точку. При таком увеличении лицо уже мало напоминало, собственно, лицо. Лишь ничем не примечательный холм, присыпанный пылью. Тут же поднялись горячие споры о том, что НАСА сфотографировало вовсе не тот объект, что оно намеренно пытается подделать факты. Нападки на НАСА и его невразумительные ответы продержались до 2001 года, когда тот же аппарат «Марс Глобал Сюрвейер» вновь снял лицо, но уже при разрешении в два метра на точку. Снимок ты можешь посмотреть в этой папке.

Семенов покопался и нашел указанный Еленой снимок.

– Если бы в кадр попал объект, равный по размерам пассажирскому авиалайнеру, он был бы виден, – поведала девушка.

Семенов смотрел на совершенно обычный холм, на котором не было ни глаз, ни ожерелья, ни тем более зрачков и зубов. Даже при излишней фантазии представить здесь некое лицо казалось немыслимым.

– Этим снимком НАСА закрыло тему о существовании на Марсе объектов искусственного происхождения.

– Более чем красноречивый аргумент в пользу агентства. – Семенов помахал перед собой последней фотографией.

– О, это так, – улыбалась Елена. – Но только НАСА не смогло объяснить как минимум трех вещей. Первое: почему фотокамеры космических аппаратов, способные совершать до полусотни снимков в секунду, передали на Землю так мало фотографий – в первый раз, от «Викинга», и два снимка от «Марс Глобал Сюрвейер». Второе: отчего НАСА предпочло снять только лишь лицо, проигнорировав остальные объекты, вызвавшие не менее активные дебаты. И третье: почему Национальное аэрокосмическое агентство, никогда не ставившее перед собой цель засекречивания своих проектов, вдруг выдало в массы лишь часть снимков Сидонии и окружающей эту область Асидалийской равнины, снятых с высоким разрешением.

Семенов решил, что не станет ломать голову над ответами. Девушка сама все расскажет, когда придет время.

Джип уже мчался вдалеке от Каира на юг вдоль русла Нила.