Текст книги "История об игроках и играх (СИ)"

Автор книги: Кира Вольцик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3. Гавканье для синоптиков

Мы с Юстас на удивление быстро поймали частника. Разведчица мило пощебетала с водителем, после чего тот согласился отвести нас до городской ратуши за минимальную цену. Когда Юстас назвала мне сумму, я не поверила своим ушам, искренне считая, что таких тарифов не существует уже года три. В последнее время я все чаще завидовала «леди Ю», ее умения и навыки, приобретенные в образовательных учреждениях при ФБД, были куда нужнее в жизни, чем то, чему обучалась я.

Когда мы добрались, площадь перед ратушей уже оцепили. Я поднырнула под красно-белую оградительную ленту и направилась прямо к Кузьме. Домовой смотрел за работой криминалистов и курил, стряхивая пепел на асфальт. Петя суетился здесь же, в последнее время мне практически не доводилось его видеть в лаборатории: юноша предпочитал проводить все свое рабочее время в библиотеке, выполняя только те задания, которые давались ему в приказном порядке, причем специально все делал медленно и плохо, так он добился полного отсутствия приказов. Потому я искренне удивилась, увидев молодого криминалиста на месте преступления.

– Там твой Мефистофель, у памятника, – суховато сказал Кузьма, проследив за моим ищущим взглядом.

Я нашла напарника сидящего на корточках перед телом. На этот раз пострадавший лежал лицом вниз, раскинув руки и ноги, словно собиралась лететь. Цвета его одежды и волос было невозможно разобрать, из-за большого количества липкой оранжевой жидкости, которую обычно используют для ловли насекомых.

– Такое ощущение, будто бы никто из них ничего не чувствовал перед нападением, – сказал Мефистофель, поднося мензурку к глазам. – Ни страха, ни подозрения, ни боли… Жутковато, не правда ли?

В воздухе еще остался запах его курительных смесей, видимо, он закончил работать совсем недавно. Напарник за плечо перевернул жертву на спину. В лежащем на асфальте человеке я узнала Антона, заместителя по безопасности из «Апер». Для мужчины у него были достаточно длинные волосы темно-орехового цвета, и, почему-то, мне больше всего было жаль именного их, беспощадно испорченных оранжевой липучкой.

Я присела на бордюр перед памятником. За мной пестрели розовые и фиолетовые флоксы. Передо мной лежал полуживой человек, измазанный яркой липкой жидкостью. Мефистофель сел справа от меня. Я уткнулась лбом ему в плечо.

– Не знаешь, кто это? – спросил Мефистофель, заинтересованно поглядывая на меня.

– Сотрудник «Апер», я с ним буквально час назад разговаривала, – я на секунду отняла лицо от его рубашки.

– Интересно, – отметил Мефистофель. – Но я хотел тебя отвлечь и спросил про памятник…

– Качалов? – прочитала я. – Не помню, вероятно, актер какой-нибудь. К нам в прошлом году приезжал театр его имени с постановкой «Пиковой дамы». Труппа была абсолютно бездарна. Я бы простила им все, если бы они не пытались петь и танцевать танго. У них не получалось ни то, ни другое. Я бы хотела оправдать их акустикой нашей филармонии, но мама посетила этот спектакль, когда была в их городе на конференции. Говорит, было так же отвратительно.

– Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? – напарник перебил меня на полуслове.

– Я идеальна в комплексе? – попыталась угадать я.

– Это-то конечно, – усмехнулся Мефистофель, – но особенно меня восхищают твои ассоциации и умение делать выводы. Часто они мне кажутся абсолютно бредовыми, но когда ты последовательно раскрываешь свои мысли, я признаю, что в них есть логика.

– Спасибо, – сквозь зубы буркнула я; обижаться было глупо, но отчего-то его слова меня задели и даже причинили боль. – У него фишка на груди была?

– А как же? – развел руки в стороны напарник. – Наш оппонент остается верен себе.

Я снова уткнулась лбом в плечо Мефистофеля. Мне нравилось вот так сидеть рядом с более сильным и более умным человеком. За нами играли на ветру разноцветные флоксы и стоял в высокомерной позе Качалов. А вперед мне смотреть не хотелось.

– Я не желаю работать на ФБД, – тихо сказала я.

Мефистофель пошевелился. Я испугалась, что он уйдет, и вцепилась двумя руками в его запястье. Он улыбнулся, но ничего не сказал, и остался сидеть рядом со мной на бордюрчике.

– Это не абстрактный протест. Я уже взрослая и просто хочу другую работу.

– Например?

– Не знаю… Как думаешь, мне уже поздно учиться на шулера? – я оторвала лоб от его рубашки.

– Это очень взрослый разговор, я еще не дорос до него, – рассмеялся Мефистофель.

– Зря ты так… Все эти фокусы с картами – это очень красиво, как и любой порок, впрочем…

Мефистофель взъерошил мне волосы. Впервые за многое время я смогла расслабиться. Это был бы замечательный момент: пешеходная часть города, лето, цветы, два молодых человека… Вот только если бы не нужно было смотреть вперед…

***

Все люди рождаются с определенными умениями, просто не все могут их у себя обнаружить. Мой брат Сережа легко нравится людям и обладает удивительно позитивным взглядом на жизнь. У моей мамы способность запоминать любые мелочи, потому она никогда не путается в своих пробирках и склянках. Отец является прирожденным дипломатом: никогда не повышая голоса, он умудряется всегда добиваться своего. Про Мефистофеля никто не может ничего сказать с точностью выше пятидесяти процентов, он не делает тайны из своего прошлого и настоящего, однако никто ничего о нем не знает.

У Ульяны, очевидно, таким талантом было умение разговаривать по телефону. Ее голос звучал спокойно и доброжелательно, приятно-низко, хотя только что ей довелось узнать о покушении на одного из ее сотрудников. Пообещав прибыть как можно быстрее, девушка положила трубку.

– Скоро будет, – передала я.

Ради производственного совещания мы все смогли уместиться в лаборатории. Юстас сидела на полу, скрестив ноги по-турецки. Мефистофель не отрывался от своих пробирок. Кузьма восседал на табуретке, которую мы с Юстас прихватили из коридора, предварительно прикрыв пятна от краски старой газетой. Я устроилась на подоконнике.

– Вам нужно как можно больше беседовать с Ульяной, – сказал Кузьма, пожевав губами.

– А смысл? Мы даже не знаем, о чем, – возразила я.

– Никто не знает, о чем. И сама Ульяна не знает, о чем. На мысль вас может натолкнуть все, что угодно. Любая ее фраза, любое ее воспоминание, даже прикосновение, – продолжал вещать Кузьма.

– Особенно прикосновение, – вскинула брови я.

– Ты даже не представляешь, насколько важны прикосновения для людей! – воскликнула Юстас. – К примеру, когда люди обнимаются, они могут многое понять друг о друге.

– Ну да, вы в разведке только объятия и практикуете. Те огромные труды по самым изощренным пыткам не считаются, – прокомментировал Мефистофель, от него снова пахло сигаретами.

Не смотря на то, что мы хихикали над Юстас, мне была близка идея возможности прочитать человека через касание. Мне хотелось верить в какую-то особую первобытную женскую магию, которая исходит не от мозга и даже не от органов чувств, в моем представлении ее источники были гораздо глубже. И в удивительную способность увидеть человека как на ладони, с помощью одной только этой ворожбы, едва дотронувшись до него… Слегка соприкоснувшись рукавами.

– Я не буду общаться с Ульяной, я плохой психолог, – сказал Мефистофель, после того как Юстас покраснела, затем побелела и вновь возвратилась к своему обычному цвету лица. – И сны мне даются гораздо лучше. Логичнее будет, если каждый из нас займется своим делом.

– Знаете, почему у вас ничего не выходит? – спросил Кузьма после долгого молчания. – Каждый из вас зациклен на своей части работы, не замечая ничего по сторонам. Это отвратительный уровень развития системного мышления. Вам всем нужна смена деятельности.

– Если Вы забыли, я должен уже завтра предоставит вам подробный отчет об анализах эмоций потерпевших, – напомнил напарник.

– Тебя никто не просит отрываться от своей работы, – голос домового звучал мягко, но убедительно. – Продолжайте заниматься своими делами, пусть Ульяна постоянно находится в вашем обществе.

– Она ненавидит меня, – Мефистофель сжал губы, отчего они стали еще тоньше и светлее.

– Вероятно, отношение девушки может натолкнуть ее на какие-то мысли, – пожал плечами Кузьма. – Придумайте, как вы сможете использовать ее негатив.

Я вспомнила, как у меня в кабинете во время неудавшегося допроса Ульяна настояла на кандидатуре Мефистофеля, назвав его отменным специалистом. Я уже собралась рассказать об этом, но решила не лезть не в свое дело.

***

Ульяна пришла через пару часов, я как раз оформляла бумаги на нового пострадавшего. Сперва она постучала в дверь костяшками пальцев, потом едва ее отворила и плавно просочилась в узенькую щель.

Большие начальники заходят в кабинеты иначе: широко распахивая дверь, не давая времени присутствующим на выражение протеста.

Помощница Ермакова показалась мне очень уставшей и растерянной. Девушка замечательно владела своим лицом, чтобы не показывать нам переживание, но отсутствие каких-либо эмоций на лице и быстрыми пальцами, ни на миг не оставляющие кольцо в покое, выдавали ее с потрохами. Вместе с ней непрошеным гостем пришел Сережа, заранее настроенный негативно по отношению к нам. Отчего-то брату казалось, что все мы стремимся причинить Ульяне вред. Он не сказал ни слова, но по его поджатым губам, по его агрессивному взгляду, по скрещенным на груди рукам мы видели его готовность отстаивать безопасность своей спутницы.

– Я попробую оформить для тебя вызов из отпуска, – вместо приветствия сказал Мефистофель. – Не дело, если ты будет пропадать на работе во время законного отдыха.

– Не стоит суетиться, – бросил Сергей.

– Не сопротивляйся, когда для тебя что-то делают, – посоветовала брату я. – В жизни подобное случается очень редко.

Брат хмыкнул. Я хотела подойти к нему и приобнять за плечи, но останавливало присутствие посторонних в лаборатории. Честно говоря, я не знала, кто в этой ситуации «наш», а кто – «чужой». Юстас я легко отнесла к «не нашим», а дальше застряла. Ульяна назвала моего брата хорошим другом, с моим напарником у нее, судя по всему, было общее прошлое. Мефистофеля без колебаний назвала «своим», ему я была готова доверить свою жизнь, хотя маловато о нем знала: он никогда меня не подводил. По крайней мере, до этого дня.

– Вы не будете против, если Артем подойдет? – спросила Ульяна. – Он прилетает сегодня вечером, потом на машине сразу в город… С вашей секретностью очень сложно добираться до города…

Девушка отвернулась к окну, потому мне приходилось напрягаться, разбирая ее слова.

– Пускай приходит, мы всегда всем рады, – приветливо откликнулась Юстас. – Любой человек всегда может быть полезен добру.

Разведчица сидела на полу, обняв прижатые к груди колени. Чтобы видеть нас всех, ей приходилось запрокидывать голову, отчего ее зеленые глаза казались трогательно-огромными.

Сергей подошел к компьютеру и нажал на кнопку включения. Машина сразу же откликнулась приветливым ворчанием вентиляторов: пока брат был в отпуске, мы с напарником не трогали его монстра.

– Что хорошего можешь рассказать? – Сережа не оторвал взгляда от монитора, однако по его тону мы поняли к кому он обращается.

– Практически ничего, – суховато откликнулся Мефистофель. – Такое ощущение, будто всем пострадавшим было все равно, когда их погружали в кому. Как и сейчас.

– Забавно, – оценил брат, запуская какую-то программу.

Мужчины замолчали.

Я торопливо заполняла бланки, поглядывая на них поверх бумаг. От Мефистофеля снова пахло сигаретами – мы вместе выходили на перекур буквально полчаса назад. Он казался все таким же расслабленным, только его жесты едва уловимо замедлились, словно каждый раз он разумом предавал им прежнюю чуть расхлябанную траекторию. Сережино напряжение постепенно начало спадать, погрузившись с головой в работу, он привычно растрепал себе волосы и откинулся на спинку стула.

– Я буду следующей жертвой.

Мы все резко повернулись к окну. Ульяна также стояла спиной, рисуя пальчиком на окне однотипные узоры.

– Есть причины делать такие выводы? – нарушила тишину я.

– Нет, – девушка помотала головой из стороны в сторону. – Я просто знаю.

– Мы пока не можем сказать, какой логикой руководствуется нападающий, но до сих пор среди его жертв не было женщин, – заметила я. – Мне кажется, рано начинать паниковать. Тем более, всегда есть шанс на поимку преступника.

Последняя фраза далась мне плохо, в голосе абсолютно не было слышно энтузиазма. Передохнув, я продолжила после короткой паузы:

– Я понимаю ваш страх, он вполне объясним. И это нормальный страх, мне даже представлять не хочется, что Вы чувствуете.

– Вы же помолвлены, – подала голос с пола Юстас, – позвоните жениху, скажите, как Вам страшно. Он обязательно поддержит. Может быть, заберет из нашего города, наплевав на Вашу работу. Мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь начал обо мне заботиться вопреки моему желанию, это так романтично! Почему бы Вам не попробовать разыграть подобную ситуацию?

На мой взгляд, разведчица была крайне бестактной в этот момент, но идею подала вполне здравую.

– Бессмысленно, – Ульяна улыбнулась одними уголками губ. – Я заранее знаю, как он отреагирует. Мне не хочется слышать очередное «все будет хорошо, я в тебя верю», когда я чувствую грозящую мне опасность.

– Думаю, ты слишком сурова, – рассмеялся Сережа. – Просто тебе не нравится, когда кто-то не считает, что все будет плохо.

Ульяна пожала плечами.

Мефистофель не отрывался от своих пробирок и склянок, смешивая чувства и эмоции в специальных мензурках. Чувства, как правило, изменяли оттенок, а эмоции шипели. Если же напарник нагревал мензурку на огне, смесь начинала бурлить и недовольно клокотать, кардинально меняя цвет.

– Ты должен быть тонким психологом, – заметила я, когда Мефистофель поднес пробирку к глазам. – Ты так хорошо разбираешься в чувствах… Даже представить страшно.

– Я отвратительный психолог, – откликнулся мужчина. – И я часто говорю об этом. Возможно, я начал изучать чувства и эмоции, потому что надеялся как-то в них разобраться. Наш случай мне показывает, что я слаб не только на практике, но и в теории.

– Мне казалось, что у тебя именно практика, – включилась в нашу беседу Ульяна.

У меня сложилось впечатление, будто она хотела продолжить предложение, но оборвала себя на полуслове. Девушка также стояла к нам спиной, едва повернув голову и поглядывая на нас поверх плеча. Снова на долгое время мы погрузились в тишину, которую каждый боялись нарушить.

– Ребят, мы же вам мешаем, наверное? – вопрос Юстас прозвучал утвердительно.

– А ты видишь способ что-то изменить? – усмехнулся Мефистофель, отворачиваясь от своего рабочего стола.

– Вижу. Мы можем подождать вас в другом месте, – быстро предложила разведчица.

– Например? – напарник явно был заинтересован.

– Посидим где-нибудь недалеко, смена обстановки часто приводит к всплеску идей, – невинно предложила Юстас.

– Когда я был в вашем звании, юная леди, у меня даже в мыслях не было предлагать такое начальству, – поведал специалист по снам заговорщицким тоном.

– Но идея-то хорошая, – не сдавалась разведчица. – Не зря же Вы считаетесь молодым и перспективным, чтобы поощрять…

– Вы слишком явно льстите, учитесь делать это тоньше и изящнее, – посоветовал Мефистофель. – Я вас отпускаю.

Я переводила взгляд с Мефистофеля на Юстас и обратно. Если бы меня попросили назвать самую отвратительную черту нашей команды, я бы, не задумываясь, назвала тотальное недоверие. Никто из нас не разговаривал друг с другом прямо, предпочитая томную таинственность.

Чувствовалось, что не просто так разведчица хочет, чтобы мы с Ульяной ушли, но не понимала, для чего. Если бы я могла ей безгранично довериться, то мне было бы легче следовать за ней, но в тот момент я не была уверена в том, что для нас всех и для меня лично будет лучше придерживаться ее плана.

– Пойдемте, девочки, – Юстас легко встала с пола и первой вышла из лаборатории.

Я ничего не понимала. Ульяна, судя по всему, тоже. Возможно, на нее так подействовал страх, но все это время она поражала меня своей апатией. В какой-то момент мне даже захотелось ударить девушку для проверки адекватности ее реакции.

– Иди, в компании Юстас ты в безопасности, – мягко сказал Сережа. – Ее боевая подготовка сильнее, чем у всех нас вместе взятых.

Ульяна кивнула, отступила от окна с такой неохотой, словно могла жить, только дотрагиваясь до подоконника. Я вышла из лаборатории после всех, до последнего пытаясь перехватить взгляд Мефистофеля, еще надеясь хоть что-то понять.

3_2

Мы решили пойти в «Бульдог», наплевав на осторожность. Если бы кто-нибудь из сотрудников Федерального бюро добра решил бы заглянуть сюда и увидел бы нас с Юстас, с наших плеч полетели бы не только кометы, но и головы. Разведчица решительным шагом подошла к барной стойке и села на высокий стул. Мы с Ульяной нерешительно встали рядом.

– Водку и мартини, – велела Юстас бармену. – Один мой зарубежный коллега считает данную смесь лучшим лекарством от нервного напряжения.

– Он лично поделился рецептом? – заинтересовалась я.

– Не успел, – Юстас опустила взгляд. – Я тогда только начинала карьеру и не умела слушать. Думаю, когда-нибудь мы с ним еще встретимся. Мне нужно уточнить у него пару деталей.

– Взбалтывать коктейль? – деловито уточнил бармен, перебивая разведчицу.

Я нахмурилась: не люблю, когда в мои беседы вклинивается кто-то посторонний.

– Сложный вопрос. Для начала просто перемешайте, а в следующей раз используйте шейкер. Мы посовещаемся и решим, как вкуснее, – Юстас придерживалась в разговоре с барменом официального тона.

Мы с Ульяной переглянулись. Я почувствовала, как ступор постепенно начал отпускать девушку. Она смотрела на меня округлившимися глазами, не произнося ни звука. Ее тонкие пальцы оказались на спинке высокого барного стула и начали выстукивать сложную дробь.

– От неврного напряжения помогает, говорите? – неуверенно спросила Ульяна.

– Теоретически, да, – подтвердила Юстас.

Ульяна села на стул рядом с разведчицей так быстро, словно лишняя секунда могла заставить ее передумать. Я продолжала стоять рядом.

– Тебе не говорили, что в ногах нет правды? – разведчица посмотрела на меня через плечо и поставила рюмку с напитком перед свободным стулом.

Я никогда не понимала этой поговорки. Допустим, в наших нижних конечностях истина на самом деле встречается нечасто, но в том месте, которое контактирует с табуреткой, ее тоже мало. Тем не менее, я неловко забралась на стул рядом с Юстас.

До настоящего момента я никогда не пила крепкий алкоголь в компаниях, предпочитая (если уж такое желание возникает) выпить с отцом, потому я абсолютно не знала, как себя вести. В фильмах в таких ситуациях обычно говорят какие-то тосты, но мне всегда это казалось глупой традицией, абсолютно лишенной смысла. Иногда с отцом или братом мы могли выпить немного коньяка, но делали это смакуя и за длинным разговором, без поднимания бокала и заклинаний «за любовь!» или «за удачу!».

– Приступим? – деловито спросила Ульяна, пододвигая рюмку к себе, видимо, у нее тоже не было опыта пьянок.

– Поехали! – скомандовала Юстас.

Мы послушно выпили по порции напитка. Из любопытства и от незнания я попыталась покатать жидкость по небу, после чего едва не задохнулась. Во рту все горело, на глазах выступили слезы.

– Твой зарубежный коллега редкостный извращенец, – сдавленным голосом сказала Ульяна.

– Он аристократ, – мечтательно откликнулась Юстас, – я узнавала, у него есть родовое поместье в Великобритании

– Я тоже аристократка, – пожала плечами помощница Ермакова. – У меня есть фамильный герб с дятлом. Иногда мне кажется, что это символично.

Она разговаривала с нами поверх коммуникатора. Девушка набрала пару слов, но захлопнула книжку-футляр и положила гаджет на барную стойку, так и не закончив нужное сообщение.

– Без обид, но я бы предпочла поместье, – призналась разведчица.

– А я бы – герб, – не согласилась я. – Это более тонкие понты.

– Понты не могут быть тонкими, – возразила Юстас.

– В нашем мире возможно все, – Ульяна погасила нашу дискуссию философским тезисом. – Будем пробовать вариант номер два?

Бармен послушно приготовил нам еще по коктейлю, не дожидаясь прямой просьбы. На этот раз я не пыталась распробовать вкус, потому негативного опыта практически не получила. С другой стороны, я не могла судить о лучшем варианте напитка, а ведь мы определили себе целью именно сравнительный эксперимент, желая выявить лидера среди двух рецептов лекарства от нервных расстройств.

– Вы можете подать календарь, – попросила бармена Ульяна. – Я плохо вижу, а мне нужно ответить на сообщение, опираясь на даты и дни недели…

После тяжелого дня узел на ее затылке растрепался, что делало строгий облик девушки чуть мягче и нежнее. Кожа на скулах отреагировала на алкоголь румянцем, а глаза лихорадочно заблестели: сказывались и нервное напряжение, и коктейль из водки с мартини. Все же странный выбор ингредиентов для мужчины: водка – брутальность, относительная дешевизна и быстрое опьянение, мартини – попсовость и тусовки, выбор молодых девушек, не имеющих собственного вкуса. Все вместе складывалось в брутальную женщину, хотя часть мозга пыталась просчитать мне еще один вариант, который явно был ближе к истине.

– Подождите, я принесу вам другой. Этот мы повесили в качестве декорации, – пояснил бармен, сняв календарь со стены и положив его перед нами. – Видите, здесь что-то напутали и даты немного изменились. Седьмое июня и в понедельник, и во вторник, и в среду…

– Интересно, – Юстас склонилась над календарем, изучая остальные месяцы.

– Очень, – обаятельно улыбнулся бармен. – Наш хозяин коллекционирует календари с ошибками. Там под них целая стенка отведена…

– Зачем тебе календарь? – спросила я.

– Во вторник должна выйти газета с моей колонкой. И если успею, я бы хотела заменить отосланный материал на другой, если еще возможно уложиться в график, – пояснила Ульяна. – Только я абсолютно потерялась в днях…

– Ты работаешь еще в одном месте? – спросила Юстас, вновь ставя перед нами рюмки с гремучей смесью.

– Еще один проект Артема, он создает журнал, отличием которого можно назвать обилие колонок авторства разных людей. Это могут быть какие-то наблюдения, мысли, – Ульяна чуть прищурилась на свет. – Мало иронии и много собственного пафоса, но мы только начинаем и пока не можем найти свой собственный лучший путь. Возможно, когда-то он станет популярным продуктом.

– И ты там публикуешься? – прервала длинное объяснение Юстас.

– Раз в два месяца, – кивнула Ульяна. – Не могу судить о качестве. Определенно, мне есть куда расти.

– Самокритично, – похвалила я.

Мы молча выпили еще по одной рюмке «лекарства от нервного напряжения». Юстас положила подбородок на сложенные перед собой руки. Разведчица всегда казалась мне пустоватой, но в тот момент я почувствовала, толком и не поняв того, что она тоскует.

– Ты давно общалась с Петей? – спросила я.

Юстас набрала воздуха в грудь для ответа, как вдруг с негромким хлопком зал погрузился в темноту.

– Не бойтесь, у нас проблемы с проводкой и пробками, такое случается, – бармен поставил перед нами горящую свечу. – Теперь половина зала обесточена… И лампы не горят…

– Так даже романтичнее, – улыбнулась ему Ульяна.

Юноша едва заметно смутился и пошел расставлять свечки на столики.

– Ты собиралась рассказать нам о Пете, – напомнила Ульяна, поворачиваясь к Юстас. – Давно вам хотела сказать, его необходимо постоянно хвалить, он страдает и чахнет без поощрения, это видно невооруженным глазом. Потому начинает вредничать и работать куда хуже, чем может. Причем, сам того не замечает. Если вы не измените тактику, он быстро от вас сбежит.

– В похвале нуждаются все люди, – сказала я, хотя была полностью согласна с девушкой.

– У некоторых эта потребность выражена сильнее, у некоторых – слабее. Тебе, скорее всего, плевать на чужое мнение, – девушка смотрела на меня чуть прищурившись и улыбаясь одними уголками губ. – А я, как и ваш криминалист, постоянно нуждаюсь в добром слове.

– Твой жених тебя часто хвалит? – вдруг заинтересовалась разведчица.

– Мы слишком редко разговариваем для этого, – улыбка Ульяны превратилась в усмешку. – Я не могу сказать, что я ему доверяю, хотя он положительный во всех отношениях. Он слишком серьезно относится к себе, пожалуй. Не понимает иронии и не любит играть. Ему не хватает гибкости и скорости мышления, умения взглянуть не ситуацию с разных точек зрения, капельки сомнения в себе.

– Зачем ты тогда выходишь замуж? – спросила я, разливая по рюмкам напиток из шейкера. – Извини, но, на мой взгляд, счастливая невеста должна говорить иные речи.

– Не знаю, – пожала плечами Ульяна. – Потому что это логичный этап.

– Глупо, – бросила я.

– Не спорю. Я иногда очень сильно устаю и нуждаюсь в положительной иллюзии, так мне ее проще создать, как основанную на реальных фактах, – Ульяна залпом выпила водку с мартини, не дожидаясь команды.

Девушка пристально смотрела на огонь свечи. В какой-то момент блеск ее глаз показался мне особенно влажным, и я тактично отвернулась. Юстас теребила рюмку в руках, перекладывая ее из левой ладони в правую, обводила ободок пальчиком и постукивала ногтями по стеклу. Я залпом выпила жидкость, успев на этот раз подготовиться к ожогу неба.

– А вообще, мне когда-то нагадали три помолвки, две уже позади, – голос Ульяны звенел весельем. – Значит, следующая обречена быть счастливой. Так что у вас с Петей?

Мы посмотрели на Юстас. Разведчица поставила рюмку на барную стойку.

– Он стал другим в последнее время, – тихо сказала она. – Недавно позвонил среди ночи, зачем-то читал сказки…

– Культура меняет человека, – философски заметила Ульяна.

– Прочитал мне про лису и зайца, у них было две избушки: лубяная и ледяная, – продолжала рассказывать Юстас. – Во-первых, я не знала, что такое «лубяная», а во-вторых, меня поразило, что лиса построила избушку изо льда, как делали когда-то северные народности, обладающие редким знанием, а народ посчитал ее ленивой… А она старалась, трудилась… Вообще я не привыкла, чтобы мне звонили и читали сказки… Особенно среди ночи.

– Это романтично, – не согласилась я. – Мне читали только стихи. Два раза. Хорошие и плохие. Плохие были собственного сочинения, а хорошие – Пастернака. Причем, их тоже выдавали за свои. А мне было неловко, потому что я любила Пастернака и знала эти стихи.

– А сейчас кого любишь? – заинтересовалась Ульяна.

– Многих: Маяковского, Бродского, Цветаеву, Есенина, – перечисляла я.

– Я тоже люблю Есенина, – призналась Ульяна. – Тебе какое стихотворение больше нравится?

– Как в настроение попадет. Сейчас я бы выбрала «Ты меня не любишь, не жалеешь», – задумалась я.

– А мне «Дай, Джим, на счастье лапу мне…»

Мы замолчали. Юстас налила нам еще по порции «лекарства». Мы выпили. Наверное, за Есенина в частности и поэзию в целом. Разведчица сразу же разлила по рюмкам остатки смеси из шейкера.

– Давно хочу сказать одну фразу, она сложилась на уровне ощущений, но я никак не могу ее сформулировать, – Ульяна опустила глаза. – Иногда она складывается в моей голове в предложение из слов, но мне оно не нравится и даже пугает. И мне страшно ее произносить, даже для себя.

– А ты попробуй сказать, может быть, иногда нужно пытаться словами выразить свои мысли и чувства? – раздался за спиной голос Мефистофеля.

От неожиданности Юстас опрокинула на бок последнюю рюмку. Та картинно покатилась по барной стойке, расплескивая мартини с водкой и сбивая остальные рюмки, словно мяч в боулинге. Я заворожено следила за тем, как они полетели вниз, под ноги Ульяны, едва подпрыгнули и рассыпались на блестящие осколки.

Мы все молчали. Не знаю почему, но появление напарника сейчас сильно испугало меня, и дело было не только в неожиданности. Я всей душой не хотела, чтобы он присутствовал при этом разговоре, слишком интимной мне казалась наша беседа. И внезапно наступившая тишина тоже казалась жуткой.

– Привет, – запоздало поздоровался Мефистофель. – Извините, я вас напугал. Просто мы закончили и решили перебазироваться домой к Софье и Сергею, воспользовавшись временным отсутствием их родителей. Мы позвонили месье Ермакову, он подъедет прямо по указанному адресу и обещает встретить нас уже там.

Напарник положил на барную стойку две купюры. Юстас послушно встала со стула и подала руку Ульяне: последняя до сих пор была слишком напугана. Девушки осторожно вышли из зала, подсвечивая себе мобильными телефонами.

Я притянула Мефистофеля за рукав и заглянула ему в глаза.

– Зачем Юстас хотела нас напоить?

– Алкоголь, деньги и секс – лучшие способы добычи информации, взятые на вооружение разведкой, – сухо ответил Мефистофель.

– И на каком бы варианте мы остановились, если бы не получилось с алкоголем? – спросила я.

– По обстоятельствам, – пожал плечами он.