Текст книги "Когда погаснут все огни (СИ)"

Автор книги: Кира Верго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 18

Егор Князев

В пещере было так жарко, будто мы томимся в раскалённой адской духовке. Давящее пекло плавило воздух, заставляя его танцевать туманными мушками в глазах. Казалось, в жилах закипает кровь, а может, и не казалось. Моё уставшее, израненное тело изнывало от боли. Оно кричало мне о том, что его возможности исчерпаны. Сколько мы здесь? Когда мы ели, пили в последний раз? Сколько уже продолжается этот ад? Реакции организма утратили понятие времени. Адреналин уже не скачет. Сознание принимает происходящее, как новую норму.

Я перебирал в уме всевозможные варианты нашего спасения, понимая, что он всего один – убить горбатую мымру, забрать кольцо и вернуть его матери мёртвых – Ябме-акке. Отсюда не выбраться, не избавившись от Вагахке. Попутно меня осеняла надежда, что сюда нагрянут чахкли, ведь Рыг пошёл за их помощью до того, как нас поглотила песочная сущность. Возможно, он уже вернулся, и увидел, что нас нет. Кольцо здесь, значит, надежды мои не напрасны.

– Вы, люди, такие хитрые, – недовольно пробурчала страшила, явно считав мои намерения, – вечно что-то выдумываете. Не питай себя надеждой, я это не люблю. Здесь моё царство, в котором нет места надежде. Я вижу её в твоих глазах, и это меня бесит! Не прекратишь, останешься без глаз.

– Надежда всегда в человеческом сердце, и её не отнять. Это часть нас самих, часть нашей души… – прокряхтел я, и глаза страшилы гневно сверкнули. Она схватила меня как тряпку, что не успев опомниться, я оказался на том самом алтаре. Она так меня шарахнула, что на мгновение я потерялся в пространстве, но так держался ментально, что не потерял сознание. Чувство, что душа за щёки держалась в этот момент, чтобы не отлететь в мир иной. От удара об алтарь, из моих лёгких выдавило весь воздух, я перестал чувствовать своё тело. Ведьма троилась в моих глазах в злобном танце. Её наглая рожа довольно ухмылялась, скаля кривые острые зубы.

Вагахке достала из-за пояса алмазный кинжал, что ярко сверкнул в свете печного огня, разливающегося по пещере. Прозрачный как слеза, он блистал своей опасной аурой, обещая большие проблемы.

– Проверим? – прорычала тварь, приблизив к моему лицу его остриё.

– Ты же дала обещание! – вскрикнула Вера, но, тут же умолкла. Тварь бросила на неё грозный взгляд, и махнула рукой, сжимая корявые пальцы.

– Слишком много смелости для твоего положения, девчонка! Ты забываешься, где и с кем находишься! – шипела она, продолжая манипуляции рукой, и я услышал сдавленный стон жены.

Задирая голову, пытался увидеть, что происходит. Тело не слушалось, но я изо всех сил выгибался, тараща глаза из орбит в поисках жены. Она сидела на полу, держась за горло. Задыхалась, пока тварь с наслаждением играла рукой в воздухе.

– Прекрати, иначе не видать тебе моего согласия… – еле ворочая языком, прокряхтел я, вернув на себя внимание Вагахке.

– Ты дашь мне всё, что я захочу, согласен ты или нет. Это в твоих интересах пойти добровольно на сделку. Я и так, слишком добра сегодня, – фыркнула она, разжав руку, и Вера начала дышать. – Видишь? Разве я не великодушна? Отец поступил со мной несправедливо. Он не видел, какая я на самом деле. Но, скоро он узнает, какую ошибку совершил, заточив меня в это уродливое тело, лишив свободы! Он пожалеет о том дне, когда проклял меня, лучшую из дочерей! И всё из-за какого-то смертного, тьфу! Разве должно наказывать своих детей из-за людей?! Люди не достойны жизни! Единственное, для чего они созданы, так это для служения, таким как я. Вы полны грязных мыслей и ходите по земле, а я один раз сделала замечание и жестоко поплатилась. Разве это справедливо? Ответь мне! Я была прекрасна, ярче золота светились мои глаза. От моей красоты можно было ослепнуть. Я была свободна. Но, люди всё испортили. Сколько я не просила отца простить меня, он был глух к моим мольбам. Он не оставил мне выбора. Поэтому, ты сделаешь всё, что я тебе прикажу. Я получу этот ключ, и стану царствовать на земле!

– И вернёшь себе красоту? Думаешь, станешь такой как была? – хрипя, спросил я, заметил, как расширяются зрачки в рубиновых глазах твари.

– Это уже не важно, – её чёрные губы растянулись в улыбке.

– Выпустив это дерьмо в мир, ты точно не будешь царствовать. Максимум, будешь слугой у этой мерзости, что томится под замком, – пытался вселить сомнение в башку твари, что казалось, задумалась. Забросив крючок, я уже не собирался отступать, хватаясь за шанс переубедить чудище. А вдруг сработает?

– Я видел… там, у огненного фонтана, мне всё показали духи. Твой план дерьмо, Вагахке. Своими руками себе смертный приговор подписываешь. Оно, то, что там сидит и ждёт выхода, не имеет никаких чувств, только голод. Оно хочет жрать, и ему всё равно что, хоть тебя, хоть меня… оно сожрёт всё живое, а потом и то, что защищали мои предки, и твой отец, то чем ты дорожишь, что тебе любо. Тебе негде будет царствовать, даже если оно оставит тебя в живых. Подумай, пока не поздно. Отпусти нас, и мы всё исправим. Возможно, твой отец смилостивится и простит тебя. Это будет честная победа, ты докажешь ему, что он ошибся. Думаешь, он бы не остановил нас на пути сюда или тебя? Это проверка, Вагахке, он проверяет тебя, желая увидеть, остался ли свет в твоей душе. Покажи ему, что ты та самая, лучшая из дочерей Солнца. Не словом, а делом. Возможно, твой облик ещё не заразил то светлое и великое, о чём ты так горюешь. Подумай, Вагахке, ведь потом будет поздно что-то изменить. Ты окажешься во власти холодного, голодного, бесчувственного иномирца, что не знает жалости. Ты не думала, что отец отправил тебя сюда, чтобы ты не дала выбраться отсюда этому гаду?

– Хватит заговаривать мне зубы! – грозно воскликнула Вагахке, резко отвернувшись от меня к столу под стендом с ножами и топорами.

Я уже подумал, что договорился, и страшила выбирает топор для разделки, но заметил, что она, тяжело дыша, упёрлась руками в стол, стоит молча. Она думает. Значит, мои доводы затронули в ней чувства. Подумать только, чувствительный монстр. И если это так, то очень хорошо.

– О тебе помнят Вагахке. Люди передают из уст в уста рассказы о прекрасной Золотой Песчинке, по сей день.

– Правда? – хрипло раздался её голос.

– Да. Неужели ты хочешь навсегда остаться запертой в этом теле, которое не соответствует твоему положению? Если бы твой отец был так зол на тебя, разве оставил бы живой? Ты спрашивала себя, зачем он оставил тебе жизнь, если мог убить? Ты его дочь, и он ждёт тебя, он следит за тобой, когда ты проснёшься от наваждения, откажешься от мести. Чтобы освободиться от этого тела, нужно искренне признать свои ошибки и не допустить новых. Подумай, вспомни свою свободу и лёгкость, до того, как всё случилось. До того, как ты оказалась здесь. Сюда тебя привели ошибки. Но, ты можешь всё изменить.

Вагахке молчала. А я думал, продолжать разговор или выдержать паузу и дождаться её ответа? Не думал, что смогу затронуть тварь своими уверениями. Но, оказалось, что даже у таких чудищ есть душевные переживания. Как же я надеялся, что она проглотит этот крючок, и переменит свои намерения. Это было томительно-смертельное ожидание, что же она в итоге решит.

Вагахке положила кинжал на стол, и поднесла свои корявые руки к морде, а затем затряслась. Было слышно едва уловимое поскуливание, переходящее в более громкое завывание. Неужели она плачет?

– А если он меня не простит, что тогда? – скомкано, булькая соплями, вымолвила страшила, не оборачиваясь к нам.

– Простит. Обязательно простит. Мы ему расскажем всю правду, и он поверит. Да, Вера?

– Да-да, мы поможем, – откликнулась жена, закивав головой как болванчик, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

– После всего, что я сделала… – прохрипела страшила.

– Все совершают в своей жизни ошибки. От них никто не застрахован. Но, всегда есть шанс исправиться. На то она и жизнь. Испытания даются не для страданий, а для осознания и работы над собой. Если ты ещё жива, значит, отец тебя ждёт. Родители бывают слишком строгими и резкими в своих решениях, но всегда продолжают любить своих детей, даже если они пошли по кривому пути. Родительское сердце будет ждать, надеяться и любить. Сама посуди, обладая таким могуществом, он не продолжает тебя карать. Он всё видит и ждёт от тебя верный шаг. И мы здесь, видимо, оказались не случайно. Кто-то же должен был… дать тебе надежду, – последняя фраза далась с трудом, но она была решающей в этом непростом разговоре.

Последнее слово будто заморозило Вагахке. Она мгновенно застыла. Я ожидал, что за это получу нож в глаз. Но, нет, через мгновение, страшила ещё сильнее затряслась в рыданиях. Её хребет волной ходил по горбатой спине. Она выла загробным голосом, полным страдания и отчаяния.

– Я столько натворила-а-а, а-а-ха! Я забыла-а-а себя, ох-хо-хо! – стонала, царапая морду руками она, будто пыталась содрать кожу, как маску.

Глядя на неё, я не мог поверить, хоть и сильно этого хотел, что она говорит искренне. Неужели удалось зацепить за живое это чудище? Руки и ноги мои страшно зудели, к ним возвращалась чувствительность. Но ещё не настолько, чтобы встать и бежать. Бороться с Вагахке у меня ещё не хватит сил, но… может, и не надо? Что если она и вправду раскаялась и отпустит нас? Не много ли я себе возомнил, поверив в такой сказочный исход событий? Хотя, чем чёрт не шутит.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на жену. Она так же смотрела в шоке на концерт страшилы. Нужно её дожимать, пока не опомнилась. Развернув голову обратно к Вагахке, я пожевал онемевшими губами, думая, что бы такого сказать. Нужно копнуть так глубоко, насколько возможно.

– Ты вернёшь себе своё, если правда раскаиваешься в содеянном, – как можно мягче произнёс я, и страшила убрав свои корявые руки от морды, внимательно на меня посмотрела.

– Считаешь, что можно смыть кровь с этих рук раскаянием? – вопрошала она, приближаясь к алтарю, потрясая руками.

– Если не попробуешь, то не узнаешь. Разве ты хочешь остаться здесь навсегда в таком обличии? Ты же знаешь, что твой отец всемогущ, всё видит и слышит. Думаешь, он сейчас не наблюдает за тобой? – сказал я, и Вагахке сложив свои корявые руки, приложила их к губам, зыркая глазами по сторонам. Кажется, она на крючке.

– Он просто ждёт. Ведь решение за тобой. Оглянись, Вагахке. Эта пещера подземного чудища, а там, – я сделал слабый жест рукой наверх, – там, простор для Золотой Песчинки. Свобода. Сколько себя не убеждай, что сможешь прожить без этой свободы, легче не станет. Хочешь, чтобы он простил тебя? Хочешь чтобы любил?

Вагахке слабо кивнула головой вросшей в плечи и закрыла глаза.

– Хочу, – сдавленно промолвила она.

– Ещё не поздно…

Только я собирался договорить, как вдруг загремела металлическая дверь. Шерсть на теле Вагахке встала дыбом от неожиданности.

– Се-е-естра-а-а!!! – барабанила в дверь Оадзь, истошно вопя.

– Да, чтоб тебя… – спохватилась Вагахке, бешено сверкая глазами. – Уходи! Мне некогда!

– Что-о-о?! – возмущённо раздалось за дверью.

– Проваливай, Оадзь. Нечего тебе больше делать в моих владениях. Ты получила всё что хотела!

– Не всё! Открывай! Я не уйду-у-у! – продолжала вопить под дверью жабья морда, что Вагахке затряслась от гнева, сжимая кулаки.

– Спрячьтесь под алтарь, – столкнув меня вниз, тихо сказала страшила.

– С кем это ты там разговариваешь? Сестра-а-а!!! – орала во всю глотку Оадзь.

– Да иду! Захлопнись уже! – рявкнула Вагахке, отпирая дверь.

– Кто там у тебя, а? – жабья морда пыталась заглянуть внутрь, но мохнатая страшила преграждала ей путь.

– Не твоё дело, – фыркнула Вагахке.

– Моё-ё-ё, сестрица. Пахнет… я чую их запах… эти люди мои! – чавкая огромным ртом, промолвила Оадзь.

– Какие ещё люди? Совсем одурела?! – треснув по башке сестру, рявкнула Вагахке.

– Дуришь меня. Отдай мне их, я первая их нашла! – зашипела Оадзь, топая ногами.

– Нет тут никого, а если бы и был, то не твоё это дело, – оттолкнув любопытную рожу назад, Вагахке захлопнула дверь, оставив нас одних.

С минуту за дверью длился разговор на высоких тонах, а потом всё затихло.

– Как думаешь, они ушли? – спросила Вера, чем буквально разбудила меня. Я ушёл в себя, сам того не заметив, пока прислушивался к разговору.

– Возможно, – прошептал я, пробуя шевелить руками и ногами.

– Как ты сюда попал? Что будем делать? – вопрошала жена, встав с пола, и быстро схватила алмазный кинжал со стола.

– Не надо Вера. Она сейчас вернётся, и увидит…

– Что увидит? Ты с ума сошёл, да? Мы должны защититься. Или ты поверил этому чудовищу? Что это за трещина? Ты через неё сюда попал? Что с другой стороны? – сыпались вопросы из жены, как из автомата.

– Там коридор. Ходы без гравитации, – пытаясь встать на ноги, держась за алтарь руками, сказал я.

– А ну-ка… – жена подбежала к стене, рассматривая разлом, а затем просунула туда руку.

– Не надо, Вера. Ты застрянешь.

Но, жена уже упорно пыталась протиснуться всем телом.

– Твою мать, Вера! – рявкнул я, заметив, как что-то мелькнуло с той стороны.

Жена испуганно выскользнула назад из разлома, упала на задницу и начала пятиться ко мне спиной. Мы всматривались вперёд, как вдруг, оттуда выскочила человекоподобная рожица, и быстро прошмыгнула мимо нас в сторону печки. За ним ещё одна, что мы даже толком рассмотреть не успели, что это такое.

– Чахкли? – неуверенно спросил я.

– Чахкли-чахкли, – раздалось тихо в ответ весёлым голоском.

Я обернулся, и увидел, что двое маленьких, пухлых человечков пытаются открыть замок на сундуке Вагахке.

– Эй, человеки, жить хотите? – раздался тихий голосок из разлома, и оттуда высунулась пухлая мордашка, похожая на состарившегося младенца.

– Да… – почти в один голос, ответили мы с Верой, немного опешив от таких неожиданных гостей. Я, признаться, немного иначе себе их представлял. Хотя, какая разница?

– Давайте сюда, – ответил чахкли, плюнув себе на ладонь, маня к себе грубой мозолистой ручонкой. Пальцы такие маленькие, как у игрушечного пупса, но грубые и натруженные, как у токаря.

– Ка-р-р-р, – раздался голос ворона, и я увидел Рыга. Дождались помощи. Это точно та компания, которой можно доверять.

– Вера, давай сначала ты, – помогая жене подняться, подвёл её к стене.

– Егор, может, дождаться эту… – она кивнула головой в сторону двери.

– Зачем? – подталкивая жену к разлому, удивился я.

– Ну, как же? Она вроде раскаялась… разве правильно её бросить? – пожала плечами жена.

– Верочка, у тебя стокгольмский синдром. Она монстр, и такие не меняются. Ты же сама только что мне об этом толковала. Давай, полезай скорее, – от рассуждений жены у меня начался диссонанс реальности.

– Кар-р-р, – поторапливал нас ворон.

– Но, ты вселил ей надежду. Может, она нам бы и вправду помогла, а мы вот так… – не унималась жена, уперев руку в стену.

– Ты издеваешься?! А ну залезай, давай, быстро! – не выдержав этой жалостливой реплики, торопил Веру, подталкивая в разлом, пока страшила не вернулась.

Жена со вздохом покачала головой и полезла вперёд. Нет, я её не понимаю. Сама только что кинжалом вооружилась, потом в разлом ломилась, а теперь тормоза включила сочувственные.

На удивление, Вера легко проскочила на ту сторону. И мне стало немного легче от мысли, что она в некоторой безопасности рядом с вороном и чахклями, что знают все пути. За спиной раздался щелчок и радостное хихиканье чахкли. Они вынули из сундука кольцо, перебрасывая его друг другу как волейбольный мяч. У меня чуть глаза на лоб не полезли от их выходок. Играть сейчас совсем неблагоразумно с их стороны!

– Теперь ты, – позвал меня чахкли в разлом, вновь смачно плюнув на свою ладонь, и в этот момент загремела дверь пещеры.

Она возвращается. Твою мать! Я начал ломиться вперёд, но получил пощёчину от чахкли.

– Хватайся за руку! – сердито крикнул он мне, прямо в лицо. Малец вмиг вскарабкался вверх.

– Я вернулась, – раздался голос Вагахке.

– Быстрее дурень! – крикнул чахкли, и я, слыша, как гневно зарычала за спиной страшила, схватился за его руку.

В этот момент тело моё исказилось, стало тонким и проскользнуло сквозь разлом, как желе. Волшебство какое-то.

– Что здесь происходит?! Ах вы, мерзкие предатели! Ах, вы гадкие чахкли! НЕНАВИЖУ ВАС! УБЬЮ! – истошно заорала она. В её голосе звучали гнев и отчаянье.

– Бежим! – крикнули чахкли, что последними выскользнули из разлома и бросили мне в руки добытое кольцо.

Разлом затрещал, и из него высунулись сначала руки, а затем голова Вагахке с половиной туловища. Злые глаза её бешено сверкали яростью. Завидев в моих руках кольцо, она зашипела, начав ломиться всем остальным телом вперёд.

– Вор проклятый! – завопила она так, что в ушах зазвенело от раздающегося в коридоре эха.

– Получи, злюка! Получи! – бросали в неё камнями чахли, которых я до этого ещё не видел. Эти были другие, и их было много, штук шесть-семь. Вагахке шипела, хваталась за голову корявыми руками, выла, но не могла проснуться вперёд. Маленькие человечки были вооружены копьями. Они бросались ими на страшилу, что та уже не просто орала, а начала истошно визжать. Вырывая их из своего тела, бросала в чахкли, но копья, чудесным образом летели обратно в неё.

– Чего встали?! Бежим! – крикнул чахкли, что вытаскивал нас из разлома.

– А они? – я кивнул на сражающихся человечков.

– Она им не навредит. Скорее! – сказал он, и запрыгнул верхом на ворона. Тот взлетел, и помчался назад по коридору, мимо Вагахке, что глядела на нас испепеляющим взглядом.

– Вера, давай руку, – но, жена стояла, будто не слыша меня. Глаза её стали совсем бледными, что на миг мне показалось, что у неё нет зрачков. – Вера?

Схватив жену за руку, я, хромая, побежал за ним. Жена вела себя странно. Хотя, чего я хочу от неё бедной. Главное, бежать, пока можно. Хотя… глаза её пугали. Будто нет сейчас Веры, а кто-то другой, чужой, тот, кто говорил через неё на поляне, смотрит на меня её глазами. Но нет времени это выяснять, нужно выйти отсюда как можно скорее.

Ворон и чахкли повернули в другой коридор, в тот самый, что искажал время и пространство, лишенный адекватного притяжения. Недавно я в нём кувыркался, и больше не желаю.

– Не туда! – заорал я.

– Туда-туда! – крикнул в ответ чахкли, махнув рукой вперёд, призывая нас бежать дальше.

– Это искажённый путь! – тормознув, сообщил я.

– Другого нет. Вперёд! – ответил чахкли, и сидя на вороне, начал вращаться по кругу.

Сжимая в каменной руке кольцо, а в другой ладонь жены, я замешкался. Но услышав за спиной смешанные визги чахкли, за которыми неслась толпа мохнорылых, я включил пятую скорость, ринувшись вперёд.

– Вера, держись! – крикнул я, чувствуя, как её буквально вырывает, магнитит из моей руки на противоположную сторону коридора. Она висела в пространстве вниз головой на уровне моего лица.

– Что происходит? – спросила она, будто очнулась. И действительно, глаза её стали яснее, без той бледной пелены.

– Держи крепко мою руку и беги по стене за вороном. Здесь всё искаженное. Мы будем двигаться быстрее, если упрёмся в стены ногами, иначе нас начнёт швырять в пространстве.

Жена моргнула осознанными, ясными глазами и сделала всё, как я просил. Мы бежали по этому коридору, преследуемые толпой мохнорылых, во главе которых мчал самый огромный, синеглазый, из моего сна…

Расталкивая мелких мохначей в стороны, он набирал скорость, переворачиваясь в пространстве, отбиваясь от стен коридора и стремительно приближаясь к нам. Шкрябая острыми когтями по камням, в стороны разлетались искры, мохнатый терминатор рычал проклятья. Его глаза светились синим ледяным пламенем, а затем на мохнатой морде возникла дыра, из которой выскочил длинный, толстый язык. Он точно змея, метнулся в нашу сторону, но промазал, едва мы успели увернуться. Из-за этого, нас развернуло в другую сторону, буквально на встречу мохнорылому гиганту. Вновь перевернувшись в воздухе, мы драпанули изо всех сил вперёд, где навстречу развернулись чахкли, достав из-за спин лук и стрелы, целясь в толпу мохнорылых. Чахкли твёрдо стояли на ногах, и через пару шагов, мы, буквально перепрыгнув через маленьких человечков, рухнули на пол. Я ловил жену в воздухе, стараясь смягчить её падение. Антигравитация закончилась, а мелкие воины засыпали стрелами визжащий рой мохначей.

– Сюда! За нами! – крикнул чахкли, что летел верхом на вороне, сворачивая вбок, где коридор расходился на несколько путей.

Мы ринулись вперёд за ними, пока наши спины прикрывал маленький отряд, как вдруг, по всему телу пронеслась пронзающая боль. Меня потащило спиной назад, и я отпустил руку жены, дабы не тянуть её за собой. Вера с ужасом в глазах обернулась, и в этот момент, я в них увидел отражение себя удаляющегося от неё.

Вер-р-р-ни нам чёрный камень! – грубо взывал голос синеглазого мохнорылого.

Точно стеклянная пиявка, вгрызался в мясо своим игольчатым языком, подобно щупальцам кальмара, что как присоска тянул меня назад. Жуткая агония охватила тело, пытавшееся сопротивляться вторжению чужака, что норовил отгрызть мне руку. От языка, впившегося в плечо и спину, отделялись десятки тонких отростков, что быстро сплетались между собой и обматывали мою руку, пытаясь вывернуть её в другую сторону.

– Вайко, бей! – послышался звенящий крик чахкли, и я увидел, как один из них достаёт из поясного мешочка гость какой-то пыли и дует в сторону мохнорылых, что те теряются в пространстве. Глаза их не горят огнём, они будто ослеплены. Остановились и ждут. А другие чахкли, шустро хреначат своими копьями по языку главаря мохнорылых. Над моей головой пролетает ворон, и бородатый чахкли, занеся над собой своё острое копьё, втыкает его прямо в так называемый рот синеглазому уроду. Я чувствую, как маленькие человечки отрывают проклятый язык от моей спины, и тащат за шиворот по коридору к нужному повороту. Всё вокруг замигало, темнея в глазах, как при аварийном питании системы. В моём теле хватает сил лишь посмотреть на жену, что сразу начала помогать меня тащить. И я молча, перед отключкой сунул в её руки кольцо.