Текст книги "Печать времени (СИ)"

Автор книги: Кира Мишина

Соавторы: Миша Дрик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Эпоха вампиризма. Глава 65

ЛюбаваЯ так перенервничала за последние дни, что не приняла приглашение Константина и не осталась слушать его сказки. Энн проводила меня в дом, и я мгновенно уснула.Беспорядочные сны меня окончательно вымотали, и утром чувствовала себя разбитой, словно и не спала вовсе.Матвея рядом не оказалось, неужели встал раньше меня? Странно! Быстро привела себя в порядок и отправилась на его поиски. В большом доме, где в прошлый раз нас потчевали деревенской пищей, его не было.– Если вы ищете своего друга, – молодая девушка остановила меня за руку и показала на дом Константина, – то он ночевал там.Как можно всю ночь провести в этом страшном доме?! Это же воплощение самых страшных и пугающих фобий любого нормального человека. Хотя, что это я?! Матвей уж никак не вяжется с моими представлениями о нормальности.Поблагодарила девушку, быстро пробежала путь до огромного и деревянного дома и со скрипом открыла дверь. Матвей сидел за столом и при моем появлении обернулся, странно на меня посмотрев. Его взгляд показался мне растерянным.– Что случилось? Почему ты остался тут на ночь?– Это я тебя хотел спросить? Ты где была? – Матвей схватился за голову и простонал.– Да ты просто напился, как последний пьяница! – Моему негодованию не было предела. – Зная, сколько у нас дел и кем является Константин, ты провел в его чертовой обители всю ночь!– Любава, не кричи! Я ничего не помню! – Поднялся с трудом и пошатнулся. – Оставь свои нравоучения при себе. Найди лучше что-нибудь перекусить перед очередным походом в лес. Сегодня мы должны выполнить просьбу вампира, другим путем мы с этой эпохи не слиняем.– А чего ты раскомандовался? Тебе надо – ты и ищи! – Развернулась, собираясь выйти. – Я планирую посетить здешнюю святыню, думаю, заручиться поддержкой церкви не помешает.– Вот это без меня, пожалуйста. – Матвей прошёл мимо, и я почувствовала холодок.– А я тебя и не приглашала, – язвительно буркнула, намереваясь пойти в деревенскую церквушку без него.– Храм здесь деревянный, в виде шатра, не перепутай, – снисходительно улыбнулся и помахал рукой Энн, появившейся с целым подносом пищи.– Вот вы где! – Воскликнула та и подозвала нас к себе. – Пора завтракать. У вас сегодня трудный день.– Эти трудные дни бесконечны, – вздохнув, принялась за еду.Перед нами были тарелки с кашей, щедро сдобренные мёдом и сливочным маслом, а также сладкие пышные булочки, посыпанные орешками. Матвей в считанные минуты умял всё, что перед ним было любезно поставлено Энн. А я позволила себе ещё немного насладиться свежеиспеченной выпечкой, запивая тёплым напитком из ароматных трав.– Купол на храмах обозначает горение свечи. Впоследствии такую форму приобрел шлем русского воина. Знала? – Вытирая рукавом губы, осведомился Матвей. В своей высокомерной манере. Любит он умничать.– Нет, не знала, но тебе и так это известно, всезнайка? – Не осталась в долгу, стараясь поддеть его.– Мир сотворен для человека, и потому храм имеет человеческие черты: купол – это голова, барабан, на котором он установлен, – шея, своды – плечи. Весь храм, завершающийся луковичным куполом с крестом, обозначает победу в духовной брани – битве с грехом. Что-то не вижу я в этой деревеньке бойцовского духа. – Энн печально опустила глаза. – Вам пора, ребята! Постарайтесь успеть до заката. У меня мало времени. Скоро я не смогу выходить днем, и процесс превращения будет необратим.

*****

После посещения церкви я почувствовала какую-то внутреннюю силу в себе, словно именно этого мне и не хватало. На удивление, Матвей вел себя спокойно, видимо, даже на него влияют святые места.Сегодня ужасно пекло солнце, даже часто посаженные деревья не спасали. Работа по вскрытию каменных надгробий была утомительной. Через полчаса Матвей снял рубаху и повесил на одну из веток. Он играл мускулами на солнце, и я невольно любовалась. Захотелось провести языком по его спине, иссушить пот, стекающий по коже. Несмотря на то, что он придурок, я все равно люблю его. Прикрыла глаза, отдалась воспоминаниям…Как же давно это было!В этот раз мы провозились намного дольше. Крышка никак не поддавалась. Матвей устало повернулся, посмотрел на меня, и последовала тишина. Он положил руки мне на плечи. Я пылко поддалась, оказалась у него в руках, и долгий голодный поцелуй так взбудоражил меня, что я слегка качнулась.– Как прекрасно сознавать, что ты все еще без ума от меня.. – Я ткнула его в плечо, вот всегда все испортит!Послышался хруст веток под ногами, и перед нами предстал высокий лысый мужик. Его взгляд не оставлял сомнений в том, что он собирался сделать. Он сразу же набросился на Матвея с криками, и, не ожидая от меня каких-либо действий, принялся колотить его. Матвей уже совсем не тот, каким был раньше. Он молниеносно парировал удары, и мне даже не пришлось приходить на помощь.После того, как его скрутили, мужик под давлением рассказал нам, как ночью один из вампиров укусил его и приказал охранять их могилы в дневное время суток. Он должен был убить любого, кто посмеет вскрыть могилы.Я почувствовала облегчение, когда крышка надгробия все-таки поддалась. Но облегчение вместе с тревогой, которая все нарастала и нарастала. Кожа покрылась холодной испариной. Я не понимала, с чем связано мое состояние, но, пока Матвей заострял деревянные колья, которые планировалось вбить в сердца вампиров, меня стало охватывать самое настоящее отчаяние. Очень много поставлено на карту. А что, если что-нибудь сорвется? Тогда мир для нас превратится в джунгли, из которых никогда не выбраться.Отмахнувшись от своих мыслей, только сейчас заметила, что Матвей не может воткнуть кол в вампира. Его человеческой силы не хватало. Я ждала, пока он попросит помощи, но он продолжал пыхтеть и корчиться, расставив ноги по обе стороны от могилы. Сейчас он напомнил мне себя прежнего, из эпохи амазонок, когда пытался вытащить наконечник копья из дерева.– Тебе не нужна помощь, милый?– Если ты считаешь, что справишься лучше – дерзай, – отстранился он, саркастически улыбаясь.– Может, прекратишь язвить, и мы сделаем это вместе?– Какая осведомленность! Ты знаешь о вампирах что-то, чего не знаю я?– Да блин, Матвей, перестань спорить, иначе и сегодня у нас ничего не выйдет!– И что ты предлагаешь? Сесть на кол задницей, а ты сверху, для утяжеления?– Фу, какой ты пошлый, Матвей! – Я закатила глаза от возмущения. Каждый раз, когда я думаю, что он изменился, он выдает нечто подобное. – Я просто буду держать кол и надавливать, а ты по нему ударишь чем-то тяжелым. Не нужно для этого впадать в крайности. Побереги задницу, она тебе еще пригодится. Только она в твоем теле имеет преимущество.Возможно, мы так бы и продолжали перепалку, если бы смех связанного мужика не отвлек нас. Матвей, разозлившись, засунул ему в рот какую-то тряпку, и отпихнул ногой. Тот свалился набок, но блеск его глаз говорил о том, что он продолжает смеяться.Наконец мы смогли проткнуть сердце вампира, и нам в лицо брызнула какая-то жидкость. Матвей чертыхнулся и схватился за полу моего платья, принявшись оттирать лицо от этой жидкости:– Доставай мешок с травами, и посыпь его тело так, как сказала Энн.Пока я выполняла поручение Матвея, он приступил к открытию второго надгробия. Провозился с ним ничуть не меньше. Если могилу старухи открыли специальным ключом, то на этих гробницах не было никаких знаков. Когда же крышка, наконец, была сдвинута, я заметила, что начало темнеть.– Матвей, нужно поторопиться!– Тебе бы пошло стоять с плакатами на площади и выкрикивать лозунги. А то я без тебя не знаю, что время поджимает.Препираться мне совсем не хотелось, я почувствовала, что с моим организмом что-то происходит. Меня бросало то в жар, то в холод. Кожу, как при оцепенении, покалывало.Как только Матвей прикоснулся острым деревянным наконечником к груди вампира, тот неожиданно открыл глаза.– Любава, скорей сюда! – Заорал он.Это был конец, мы не сможем справиться с вампиром. От испуга я схватила секиру, которой Матвей точил колья, и ударила вампира по голове. Матвей во все глаза смотрел на раздвоившееся лицо своей жертвы, не в силах вымолвить ни слова. Тогда, недолго думая, я схватилась за кол, и вдвоем нам удалось проткнуть его сердце.Обессиленные, мы рухнули на землю, тяжело дыша. Мое тело задрожало, меня стало бросать из стороны в сторону, а на моих плечах и руках стали проявляться какие-то знаки.– Вот это поворот! – Услышала я голос Константина. – А девчонка-то не так проста, как кажется…

Эпоха вампиризма. Глава 66

ЛюбаваЯ пыталась сосредоточиться на властном, хриплом голосе Константина, но ничего не выходило. По моей голове словно с размаху ударили чем-то тяжелым; воспринимать реальность стало тяжело, от чего я пошатнулась, пытаясь сосредоточиться на мельтешащих в сознании образах, больше походивших на всполохи ярких красок.Первое знакомство с Хранителем времени, его приказ, не терпящий возражений, непривычное для меня волнение и страх, последовавшие после. С появлением рун я обрела память, приняла свое истинное предназначение – Матвей лишь ступень, лишь кусочек паззла. Все те реликвии, путешествия по мирам, конечная цель – выжить. Все погибнут. Всё погибнет. Животные, люди, прочие существа, умрут все. Выживут только сильнейшие. Нужные. Нужные Хранителю. Потому как только он вершитель судеб. Он властелин мира, он хранитель времени и всего живого. Судья, который решает – кому жить, а кому умереть.Я, по его задумке, должна жить, как и Матвей. Но жить мы должны отдельно. Узнав его в эпохе амазонок, приняла его правила, заключила с ним договор. Но не подумала, что могу влюбиться в напарника. Сейчас я должна покинуть эту эпоху, покинуть ее без моего любимого, которого я полюбила вопреки судьбе. Вопреки всему. Не важно, что он будет ненавидеть меня. Не важно, что потом и не вспомнит. Ничего не важно. Лишь бы он был жив.В момент появления на моем теле неких рисунков, я услышала слова: «Пора, Любава. Ты знаешь, что нужно делать». И сейчас я раздваивалась между приказом от Хранителя, который должна выполнить, и любимым, с которым мы вместе прошли этот путь. Но в моем сознании тут же всплыли фразы, приказные фразы. Ультиматумы – ваша жизнь или его свобода. Ваша жизнь здесь, среди вампиров, или его свобода в ином мире. Я стремилась переиграть Хранителя. Каждый раз пыталась остаться в очередной эпохе или оставить Матвея в его мире. Но каждый раз Хранитель времени переигрывал меня. Он опережал каждый мой шаг.Сейчас я понимаю, что это просто сон. Сон, который приснился нам обоим. Где не было Матвея, не было нашей любви, не было ничего, за что я могла бы зацепиться. Это просто один из эпизодов моей нереальной жизни. Эпизод, который не имеет окончания, если я не выполню просьбу Хранителя.Я вырежу все воспоминания о нашей любви и исчезну из его жизни. Так должно быть...А почему все ДОЛЖНО БЫТЬ именно так?! Разве человек не сам вершит свою судьбу?! Что будет, если я нарушу данное слово?!

*****

Константин явился вместе с Энн, и она была сама не своя. Пыталась вырваться из его рук и вкусить нашей с Матвеем крови. Это была вторая стадия. Стадия превращения. Он пытался силой мысли заставить меня окропить кровью губы его сестры, но мое тело не подчинялось.Вампир хотел донести до меня, что лишь сила троих способна воскресить Амаю. Он порезал запястье себе, дал испить своей крови сестре. Потом надрезал запястье Матвея. И тогда, когда его кровь попала на ее тело, оно стало принимать подобие человеческой мускулатуры. И все это время Константин сосредоточенно разглядывал знаки на моем теле. То задумчиво вздыхал, то нетерпеливо сообщал прочитанные фразы.– Нужна кровь троих! Любава, твое запястье! – Сделав резкий шаг вперёд, он схватил меня за руку, вырывая судорожный хрип из горла от болезненного ощущения.– Вот уж нет, вампир, – мой громкий голос слегка задрожал на последнем слоге, но я все равно сильно дернула руку на себя, освобождаясь. – Я девочка, и не позволю резать себе кожу. Останутся раны, а я против.– Но ты должна, Любава, только так исполнится предсказание!– Ну так вот и исполняй, я при чем? Пригласи Энн третьей! Чем не фигурант? Я против гипноза, против приказов. Я не твоя подчиненная. – Матвей злорадно усмехнулся при моих словах. Моя ты зайка, так тебя люблю! Стараясь отсрочить момент восстания очередного кровососа, услышала голос Хранителя. Протянула свою руку Матвею и улыбнулась. – Делай, что нужно. – Матвей сделал небольшой надрез и кровь тонким ручейком побежала по губам Амаи.«Ты Их солнце, Их душа,Затмением коснешься сердца.Достанешь из земли телаИ чудом света обернешься.Спасешь из плена вечных мук,Окрасив кровью губы девы.Прочти посланье своих рук,И возродится жизнь Их снова» -читал вслух Константин.– Я делал перевод с французского, но это немецкий! – Воскликнул он. Взглянул на медленно бегущую кровь, ощутил сердцебиение сестры и, видимо, все понял. – Нееет!!! – Заорал Константин, но было уже поздно.Тело его сестры дернулось. Резкая попытка подняться могла обернуться для неё погибелью. Ещё секунда и шея Амаи была бы перерезана серпом, но вампир в одно последнее решающее мгновение схватился за серп и вырвал его из земли.– Твоя кровь не воскрешает, она лишает нас сверхьестественной силы!– И? – Расставив ноги и приняв положение, удобное для отражения атаки, усмехнулась. – Ты имеешь что-то против? Сейчас у тебя есть выбор: остаться вампиром или стать человеком, как твоя сестра. Ты должен радоваться! – Но его взгляд говорил об обратном. Казалось, он готов был придушить меня голыми руками. Или... – Хочешь перегрызть мне горло? Дерзай! Мы оба знаем, чем это закончится. – Медленно подошла к ничего не понимающему Матвею и взяла его за руку. – Нам пора, любимый. Здесь нам больше нечего делать.– Вот уж нет! Вы покинете это место только через мой труп! – Его слова прозвучали глупо, учитывая, что он и есть труп.– Я не пойму, а чо так все переволновались то? – Матвей шагнул вперёд и встал между нами. – Константин, мы выполнили твою волю – Амая жива, я бы даже сказал, живее тебя и Энн. Ты же этого хотел? – Вампир перевёл на него взгляд и задумался. – И потом, кто мешает тебе снова сделать её вампиром? Только захочет ли она! Любава права! – Любимый повернулся ко мне и подмигнул. – Ведь теперь у вас есть выбор.

МатвейЛюбава, конечно, права, но она очень дерзко себя ведёт. Не стоит забывать, что он вампир и может просто свернуть нам шею. Для этого необязательно пить кровь.– Я бы хотела вернуться в человеческий облик. Я чувствую себя ужасно. – Произнесла до сих пор молчавшая Энн и вопрошающе взглянула на Константина. – Ты же знаешь, что у меня выбора не было.– Я не знаю, что тут происходит, но ощущать себя человеком великолепно. – Амая выкарабкалась из могилы и встряхнула грязными лохмотьями. – Никакой тебе жажды крови. Можно видеть дневной свет, греться под лучами солнца. Я не понимаю о чем тут думать, братец. Это же прекрасно – быть человеком!– Ты умом тронулась, сестра. Я тебя не узнаю! С нашими способностями мы можем покорить весь мир.– Зачем мне весь мир, когда я не могу жить полноценной жизнью, иметь детей?Я чувствовал колебания Константина, видел его влюбленный взгляд, обращённый на Энн. Меняющееся выражение лица выдавало скорость мыслей. Множество мыслей, посетивших его голову. Мне даже стало жаль его. Представляю какой сейчас вихрь поднялся в его бестолкушке.– Давайте так, ребятки. Мы сейчас вернёмся в деревню. Энн передаст нам книжечку. Правда, Энн? – Она кивнула, учащенно дыша. Видно, что ей тяжело было держать себя в руках. – А вы пока обмозгуете, что да как. – Я взял серп и обернул его тряпкой. – Да и светает уже.Константин посмотрел на небо и решился.– Я никогда не думал о себе, как о человеке. Я был рождён вампиром и другой жизни у меня не было. Никогда не думал, что у меня появится возможность выбора, но, все взвесив, понимаю, что не зря ждал вас все эти годы. Случилось то, что и должно было случиться. – Большим пальцем Константин провел по щеке Энн. Я заметил в его глазах тоску. Это было прощание с прошлой жизнью. Прощание с жизнью, вместе с Энн, в образе вампиров. – Увидеть солнце было одним из самых заветных желаний, но даже себе я не мог признаться в этом, потому что знал, что этого никогда не будет. А иметь детей очень заманчиво.– А делать их ещё лучше! – Не отказал себе в удовольствии поддеть его. – Ты не представляешь, сколько возможностей перед тобой откроется, когда твое тело будет гореть от страсти. Когда ты кожей будешь чувствовать кожу другого человека... а не вот это вот все.Солнце уже начало просыпаться над горизонтом и времени оставалось все меньше. Ночь отступила и на смену подбирается утро. В лесу что-то изменилось: защебетали птицы, зашелестели деревья под лёгким ветерком.– Ну, что Костя?! Так и будешь сиськи мять? Позволишь солнцу сжечь себя, потому что в деревню ты уже не успеешь?! Или выпьешь живительной влаги с рук Любавы?Первые лучи уже пробивались сквозь густые ветви деревьев. Природа проснулась и живёт своей жизнью. Воздух наполняется ароматом цветов. Любава закатила глаза, любит меня! Ей всегда нравились мои шуточки. И как бы не кривлялась, мы оба знаем, что она от меня без ума.– Детка, накапай этим двоим пару капель, а то я думаю мы тут ещё долго простоим. А нам пора валить.

*****

Все прошло удачно и мы с новоиспечёнными человеками попрощались, забрав книгу и серп.

Аннотация к следующей эпохе:(заключительной)Открыв глаза, я с недоумением осмотрелся. Белые голые обшарпанные стены, узкая койка, на которой я лежал, обмотанный трубками и жгутами. Столик без ножки с пузырьками на нем. Что за хрень??? Где это я?!

Моё недоумение и злость вылились в крики, уж их-то точно жгуты остановить не могли. Дверь комнаты распахнулась и вошла медсестричка в белом халате.

– Вы очнулись! Прекрасно! Сейчас я позову врача. – Женщина покинула палату и, через пару минут вернулась с... епископом! Черт бы его подрал!

– Где я? Что со мной? Где Любава? – Епископ выглядел странно в медицинском одеянии, но я уверен, это точно он.

– Успокойтесь, молодой человек! Вы пролежали в коме почти год, вам нельзя нервничать.

– Какая кома? Я только вчера... был в другом месте.

– Молодой человек! Ещё вчера я думал, что придётся отключать вас от аппарата жизнеобеспечения. Никто и предположить не мог, что вы очнетесь. Вы никак не могли быть в другом месте. Скорее всего это ваше подсознание выдаёт сны за реальность. – Что он несёт? За идиота меня держит?!

Апокалипсис: начало. Глава 67

Задание 13: Осталось сделать последний шаг...Вам время даётся достаточно много.Забудете вы кто друг, а кто враг,Но вам потерпеть осталось немного.Есть камень, который даёт саму жизнь.Его создавали умы человечества.Найдете его вы среди разных святынь,А тайна его людьми засекречена.Не верьте вы яви, обманет всегда,Лишь сердцу довериться можно.Случайностей странных пройдет череда...Смотрите на все осторожно...Лишь камень добыв обретёте свободу.Я вам разрешу даже выбрать судьбу.Не лезьте туда, где не знаете броду.Все, что вы знали станет табу.Я вас отпущу при одном условии,Забудете все, что случилось сейчас.Вы станете жить, как семья, ведомые,Мыслью о счастье без всяких прикрас.

МатвейПотрескивание флуоресцентных ламп сдавливало голову тупой, ноющей болью; в горле першило, а ощущение металлической крови в носу не давало сделать полноценный вдох. Свет, проникающий через плотно сжатые веки, царапал чувствительные глаза; все тело казалось сплошной уязвимой точкой, когда моя кожа прикасалась к накрахмаленным простыням.

Подавив судорожный, болезненный всхлип, я с усилием открыл слипающиеся глаза – и сразу же закрыл от усилившегося яркого света, отчего испытал чувство раздражения на собственную слабость. Повторил попытку еще раз.

Игнорируя резь в глазах, осмотрел помещение, в котором был вынужден находиться: белые голые обшарпанные стены, потрескавшиеся потолки с пятнами непонятного происхождения, столик с поломанной ножкой, слегка накренившийся в сторону от веса лежащих на нем пузырьков с различными жидкостями. Сделав прерывистый вдох, я постарался приподнять голову, чтобы осмотреть больше пространства. Увиденное не обрадовало: просто мои ноги, лежащие на узкой койке и накрытые белоснежной простыней, что контрастировало с общей обстановкой явно больничной комнаты. И все. Больше здесь ничего не было.

Моё недоумение, злость и справедливая паника вылились в громкие крики.

Дверь палаты с силой распахнулась и ударилась об стену, издав жалобный стон. Легкой поступью низенькая медсестричка в белом халате подбежала ко мне, нагнувшись, пролепетала восторженным голосом:

– Вы очнулись! Прекрасно! Просто невероятно! – Казалось, словно медсестра сейчас захлопает в ладоши от радости. – Сию минуту я позову врача, не вздумайте никуда уходить! – Да я как-то и не собирался...

Женщина резво покинула палату и через пару минут вернулась с... епископом! Черт бы его подрал! Епископ выглядел невероятно странно в медицинском одеянии... слишком нормально, непривычно.

– Где я? Что со мной? Где Любава? Что вы здесь делаете в таком виде? – Вопросы лились из меня нескончаемым потоком. Они должны были прозвучать авторитетно и недовольно, но из-за хриплого, скрипящего голоса больше напоминали тоскливое мяуканье.

– Успокойтесь, молодой человек! – Миролюбиво проговорил святой придурок, аккуратненько сложив руки за спиной и оглядывая меня заинтересованно, почти как лабораторную мышку. – Вы пролежали в коме почти год, вам нельзя нервничать.

– Какая кома? – Воскликнул, ужаснувшись. – Я только вчера... был в другом месте.

– Молодой человек! – Вновь повторил епископ и от тона его голоса я так сильно сжал зубы, что на секунду испугался за их сохранность. – Ещё вчера я думал, что придётся отключать вас от аппарата жизнеобеспечения. Никто и предположить не мог, что вы очнетесь. Это просто чудо! – Теперь и взрослый мужчина выглядел так, будто идея захлопать в ладошки кажется ему очаровательной. – Вы никак не могли быть в другом месте. Скорее всего, это ваше подсознание выдаёт сны за реальность. – Что он несёт? За идиота меня держит?!

Нужно бежать из этого безумного места. С Любавой под ручку, стремительно и не оглядываясь. Где ее черти носят? Молоточки в моей голове настойчиво стучали, не давая мне возможности сфокусироваться на мельтешащих мыслях о спасении, а взор епископа искрил таким пониманием и снисхождением, что это усиливало мучительную тошноту и давление в висках. Это невозможно было выдержать. Но я старался сохранить остатки вменяемости, старался остановить повторный крик, который рвался из горла.

Доктор что-то монотонно говорил, но я не слушал. Откинувшись на подушку, посмотрел в окно: светила луна, и снова нахлынули воспоминания. Её кроваво-красный свет, и мы с Любавой бежим в темноту леса. Поверить в слова доктора – настоящее, очевидно, непосильное испытание. Все, что он говорит – явный бред. Нужно еще проверить, кто из нас двоих в своем уме.

Почувствовав приближение медсестры, дернулся в сторону, но размеренный говор епископа остановил меня от спонтанных действий – укол в вену я принял достаточно смиренно.

Смотря на "врача", понимал, как мало, оказывается, я о нём знаю. На космическом корабле он дал мне жизнь, спас меня. Для чего, чтобы вогнать в пучину безумия? Позволил воссоединиться с Любавой, чтобы потом забрать её у меня и твердить нелепости о коме?

Только сейчас заметил, какой внимательный у него взгляд – исподлобья, как у хищной птицы. Хищность проявлялась не только в его глазах: движения были плавными, просчитанными, голос вкрадчивый и тихий. Я думал, что вампир хищник – нет, самый страшный хищник это человек, не знающий ни жалости, ни сострадания.

Я медленно начал проваливаться в тревожный сон, но реальность наших с Любавой путешествий не отпускала даже там. Мы сражались с викингами, убегали от пиратов, едва спаслись от инквизиторов, перехитрили китайскую мафию. Неужели всё это плод моего больного воображения?! Я ощутил поцелуй Любавы на губах, её гибкое тело, её гладкую кожу под своими пальцами – это не может быть выдумкой.

Не знаю, сколько я провалялся в беспокойном забытье, но проснулся, ещё окончательно не придя в сознание. Вскочил с немыслимой для себя скоростью, ясно понимая, что не имею ни малейшего желания находиться в грязном помещении, пропахшем медикаментами. А все, что в действительности хочу – оказаться рядом с Любавой, услышать ее переливающийся звонким ручейком смех и блестящие весельем глаза. Отчаянным ударом ноги в дверь, распахнул её, сорвав с петель. Мне всё равно, что схватят и снова что-то вколют. Я просто обязан убедиться в том, что Любава в порядке.

Не обращая внимания на нестерпимую боль во всем теле, бегал по коридорам, как самый настоящий псих, коим себя нисколько не чувствовал, заглядывал в каждую дверь и с сожалением понимал безуспешность своих попыток.

Взбалмошная медсестричка, парализованная страхом, тряслась и прижималась к стене. Епископ же сперва стоял спокойно, покровительственно изгибая густую бровь, затем ласковым движением двух пальцев подозвал к себе санитаров, готовых по его приказу меня успокоить. В бешенстве я начал расшвыривать медикаменты, стоящие на тележках. Смотря, как они вдребезги разбиваются о каменную плитку пола, я в полной мере ощутил безысходность своего положения. Это проигрыш. Я проиграл.

Звуки приближающихся медработников заглушают биение моего сердца. Они профессионалы. И знают как усмирить... буйнопомешанного?

Я начал собирать с пола осколки от бутыльков и приставил к своему запястью.

– Не подходите или я за себя не ручаюсь, – мой взгляд метался от епископа к санитарам. Я был на грани. А вот он казался невозмутимым, словно читает очередную книгу по психологии, в которой нет ничего интересного.

Я не сдержался, в последней попытке сделать хоть что-то подскочил к нему – епископ никак не отреагировал. Но в тот момент, когда мои руки почти касаются его шеи, на долю мгновения я оказываюсь в воздухе, затем падаю на пол. Я в замешательстве, совершенно потерялся в пространстве. Попытался отползти, но в голове ярко мигала отрезвляющая мысль – это бессмысленно, я уже проиграл. Но воля к свободе, к Любаве, заставляла меня кусаться и царапаться, стараясь отпихнуть от себя санитаров. Они в считанные минуты скрутили меня и поставили на ноги.

– Буйным здесь не место парень. Отведите его в отделение психоневрологии, – примирительно, почти нежно сказал епископ, разворачиваясь на каблуках своих остроносых туфель; и, не глядя на меня, покинул коридор.

Судя по табло в лифте, отделение находилось на девятнадцатом этаже. Когда мы вступили в коридор, показалось, что нахожусь под открытым небом: оно было звёздным, таким ярким, каким я его ещё никогда не видел. Звезды рассыпаны, словно алмазный песок, практически не оставляя участка чёрного неба, а по центру сияет луна – яркая, подобна светилу, но не обжигая глаз. Свет её отражался на полу и преломлялся мириадами колких снежинок под моими ногами.

– Обычно провалы в памяти появляются раньше, но у нас особый случай. У пациента была кома. – Услышав голос епископа, обернулся, но собеседника доктора мне было не видно. Как этот "святоша" успел дойти сюда раньше нас? Перелетел? – Парнишка ничего не помнит. Вся его жизнь основана на подсознании. Нужно поторопиться, иначе это грозит психическим расстройством, в лучшем случае, или летальным исходом.

– Вот же сука! Вот же исполняет! – Распылялся я, удерживаемый крепкими руками санитаров. – За что он меня так ненавидит? Я что, ему в карман нагадил и забыл встряхнуть? За что он так со мной?! За что он так с нами?!

– Парень, не думай, что тебя будут здесь долго задерживать. Немного подлечат и отпустят. – Епископ по-отечески, как несмышленого сынишку, потрепал меня по плечу.

– Вам халатик не жмёт, не? – Желание плюнуть в его улыбающуюся физиономию было столь велико, что я боролся с ним только потому, что не хотел получить дополнительную дозу успокоительного. – Карманы ничего не оттягивает? А то я вам навалял немного "недоразумений".

– Шутить изволите, сударь? – Какой к черту сударь? Ему шапочка все мозги пережала?

– Боже упаси, ваше преосвященство, – парировал я. – Ни дать ни взять кардинал Ришелье в белом халатике.

– В тридцать пятую его! – наконец-то проявив эмоции, вскричал покрасневший епископ.

– А чё там в тридцать пятой? Спа-процедуры, массаж, все дела? Если что, я предпочитаю "тайский". Не вздумай меня касаться, ты не в моём вкусе. – Я не видел, но почувствовал, как он заскрежетал зубами, потому продолжил уже с язвительной ухмылкой: – Мне нравятся низкорослые девушки с кривыми ножками, а у тебя ножки хоть и кривые, но ты далеко не девочка.

– Что вы встали, как истуканы, ведите его в лабораторию, там он быстро придёт в себя. – Обернулся ко мне и подмигнул. – Лоботомия поможет не только всё вспомнить, но и успокоиться. Думаю, после комы у тебя образовалась шизофрения. После того как я поделю лобные доли твоего головного мозга, мышление "придёт в норму", наступит потеря координации, и ты даже писать не сможешь без посторонней помощи.

Апокалипсис: начало. Глава 68

МатвейЯ потерял счёт времени: часы, недели, месяцы, годы – всё смешалось, появились праведные мысли, что все мои воспоминания лишь сон. Сейчас я понимаю, что доктор был прав, потому позволяю лечить себя. Хочу выйти отсюда и с нетерпением жду комиссию, которая определит мою вменяемость.

Сегодня знаковый для меня день. От результатов моего лечения, от так и неназванного диагноза зависит выход отсюда. Я уверовал в то, что Любавы не существует. Мой больной, одинокий мозг банально выдумал ее. Хотя где-то глубоко внутри всё ещё теплилась надежда, что всё, что мне "приснилось", не плод моей воспалённой фантазии, не безумие подсознания, а скрипучая реальность, затаённая на осколках сознания.

Главное, выйти отсюда. Вернуться в реальную жизнь, избавиться от обследований, тестирований и приёмов лекарств. Вдохнуть глоток свежего воздуха, чтобы, наконец, избавиться от запаха испражнений и глупой болтовни здешних пациентов. Войти в ритм обычной жизни.

С самого утра я был как на иголках, но пытался не показывать этого, дабы не вызвать дополнительных вопросов у врача. Позавтракал, принял все назначенные пилюли, прогулялся в парке, благо сейчас мне это позволено.

Дул тёплый ветерок. Я сидел на скамейке и наблюдал за пациентами. Они выглядели, как зомби из моих любимых ужастиков, из моей прошлой жизни. Какие-то крючковатые тела с вогнутыми локтями и торчащими коленками. Фильм ужасов, основанный на реальных событиях, а я в главной роли.