Текст книги "Ночь на троих (СИ)"
Автор книги: Кира Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Глава 16. Кира
О боже…
Обожеобожеобоже мой!
Что я натворила? Что я творю? Что со мной?
Это точно не я. Не знаю кто, но не я. Точно-точно-точно не я. Не могла я, Иванова Кира Игоревна в здравом уме и трезвой памяти в один день поцеловаться с двумя мужчинами. Друзьями. Сожителями!
Не знаю, кто мог, но я точно не могла. И наверное тот, кто мог, каким-то образом управлял мной в те моменты, когда всё это случилось.
Голова кругом! Это просто какой-то сумасшедший дом, честное слово. Как я могла вообще? Что мною двигало?
Сначала Данияр… Такой спокойный, вселяющий уверенность в лучшее. За ним, как за каменной стеной, и как-то я так быстро сдалась… Как будто даже и не пробовала сопротивляться.
А потом Дема. Он пришел, видя мое состояние и смятение, начал успокаивать словами, что-то рассказывать таким голосом, от которого хотелось лечь и просто замурлыкать. А потом напал! Напал по-настоящему, ничего не предвещало беды, а он просто… И я не смогла оттолкнуть, правда… Совсем не смогла. Хотя не пыталась даже. Просто он точно так же, как и Дан, опьянил этими поцелуями, и теперь я сбежала от них из своей же комнаты и закрылась в ванной, потому что вообще не представляю, как могу сидеть с ними на кухне и смотреть в глаза.
Я понимаю, что никому ничего не обещала и всё прочее, и что я свободная без отношений девушка, но!!!
Если бы это были просто два парня, которые за мной где-то там ухаживают, а я банально выбираю, я бы жрала себя сильно меньше. Но тут же… Они лучшие друзья! Они мои соседи! Мы делим одну квартиру и купаемся в одном душе по очереди, я точно сошла с ума!
Не выйду отсюда, пока они не уснут. Потом быстро выскочу, соберу вещи и сбегу. Не знаю куда. В разбитую студию, наверное.
Хотя даже от одной мысли мурашки и снова наворачиваются слёзы…
Что обо мне подумал Данияр? Я целовалась с ним в лифте, а через сорок минут он застал меня целующейся с его лучшим другом. Класс, какая я молодец!
А Демьян? Он же наверняка понял, что было в лифте между нами с Даном. Вдруг он решил проверить, насколько низко валяется моя моральная планка и затеял этот поцелуй в надежде, что я его оттолкну? А я не оттолкнула. Боже, да я стонала от этого поцелуя!
Не-е-е-ет, нет, отсюда надо срочно бежать, так дальше продолжаться не может, честное слово. Это всё ненормально, неправильно и дико некрасиво. Пока заканчивать.
– Соседка, ужин стынет, – стучит в дверь душевой Демьян и я подпрыгиваю на месте, больно ударившись рукой о стиральную машинку. Черт!
– Я… я не голодна. Ужинайте без меня.
– А ну на выход, хулиганье, – говорит тут же Данияр.
В голосе обоих мужчин нет разочарования и злости, кажется, они даже посмеиваются надо мной. Это странно… Я ожидала .
Но всё равно не выйду. Вся злость и разочарование скопились внутри меня.
– Ки-и-и-ра, – зовут они хором по имени. И снова посмеиваются! И я понимаю, что они раскусили меня так просто, что еще стыднее становится.
– Не выйду. Всё.
– Мне дверь выбить дело пяти секунд, – говорит Данияр. В этом-то я не сомневаюсь…
– А я замок чинить не буду, – поддакивает Демьян. – Придется тебе душ с открытой дверью принимать!
– Вам тогда тоже, – отвечаю им, пытаясь задеть, но снова слышу тихие смешки.
– Хулиганка, если ты ко мне в душ зайти решишь, я ни единой секунду против не буду.
– Я такого же мнения, соседка, – говорит Дема, и я закатываю глаза. Бессовестные! Видят, что я смущаюсь, и специально еще хуже делают!
– Ломаю? – слышу голос Дана. Дема угукает. – Раз… Два…
Чёрт!
– Да выхожу я! – открываю дверь так резко, что та даже стукается о стену. – Вы изверги. Оба!
И едва ли я говорю об этом представлении у двери.
– Да мы вообще зайчата, соседка.
– Ага, – посмеивается Дан. – Кролики.
Господи…
– Сбежавшие из детского сада, как я понимаю, – злюсь на них, слов не могу нормальных найти. Да как они могут вообще? Ужас! Я от стыда тут сгораю, а они смеются стоят, словно всё так, как и должно быть.
А не так! Вообще никак не должно быть. Мы просто должны делить на троих одну жилплощадь. Всё! Кто вообще с соседями целуется? Это моветон.
– Не бурчи, пойдем ужинать, я для тебя старался, – говорит Дан, и я ловлю себя на том, как сильно он изменился за эти пару дней. Мне казался он холодным, отстраненным, немного злым, самоуверенным… Сейчас ему все-таки подходит сказанное Демой “зайчик”. Разве что зайчик на стероидах.
Иду на кухню, потому что другие выходы мне эти два амбала преграждают, не оставляя выбора.
Пахнет на самом деле просто божественно, и я смягчаюсь, решаясь немного отпустить ситуацию, раз мужчины на нее реагируют совершенно не остро, в отличие от меня.
– Чтобы ты знала, я вообще не готовлю, – говорит Дан, когда мы все садимся за стол. – Только для тебя всё это.
– Подлиза, – поддевает его Дема.
– Кто бы говорил, – кривится Дан, и я закатываю глаза.
– А вы точно из детского сада сегодня не сбегали? А то у вас обострение какое-то, вам словно снова по три года.
Парни посмеиваются, но перестают так шутить и смущать меня. И, видимо, чтобы не добивать мою тушку окончательно, переходят к обсуждению работы. У Дана новый бой на носу, и я начинаю волноваться, потому что он явно не успел восстановиться после прошлого, на лице всё еще синяки и отеки, хотя и мази, которые он использует, ему неплохо помогают.
В голове рисуются страшные картинки того, как он снова вернется избитый и совершенно несчастный, и я понимаю, что мне внезапно хочется задать вопрос…
– Дан, зачем драться? Неужели эта работа приносит удовольствие?
– Ради бабок, – жмет он плечами, словно я задала самый тупой вопрос в мире. – Эта работа приносит бабки. Много.
– Почему вы тогда снимаете квартиру? Причем далеко не самую дорогую и классну. У меня не сходится.
– Мы вкинулись в жилье в новостроях, – отвечает мне Дема. – Бабки правда неплохие, вот, купили квартиры в столице, тачки. А это временное жилище, нам особо роскошеств не надо.
– А еще в других квартирах не идет в комплекте кайфовая соседка, – говорит Дан, и я краснею и смущаюсь, прикрывая глаза.
– Вы мне льстите, – пищу негромко.
– Это он еще недоговаривает, – дополняет Дема, и я понимаю, что мы только ушли от опасных тем, как снова к ним вернулись. Боже! А с ним бывает вообще иначе? Мне кажется, что нет…
Но комплименты приятны, не буду врать.
Ужин мы заканчиваем разговорами о работе, и это снова немного расслабляет. Еда была и правда очень вкусной, я даже не ожидала, что Дан так умеет! С моими-то супер-скромными кулинарными не-талантами, я вообще в шоке с мужчин, умеющих готовить.
– Посуда с меня, – говорю им, потому что они каждый день меня кормят, а я даже на продукты не скидываюсь. Буду хотя бы делать уборку, что ли… Почему-то стесняюсь предлагать им деньги на продукты, есть ощущение, что такое предложение может плохо кончиться.
– Я же говорил. Просто восхитительная соседка! – говорит Дан, снова заставляя меня краснеть.
– Было всё очень вкусно, кстати. Спасибо за ужин.
– В благодарность принимаю поцелуй, – говорит Данияр, и я теряюсь на секунду, машинально переводя взгляд на Демьяна.
А он… Ну, не реагирует. А точнее – реагирует спокойно. Словно ничего не случилось и ему всё равно. И он не целовался со мной часом ранее.
Я не понимаю их….
– В щёчку, – предупреждаю его, и ловлю себя на мысли, что безумно хочу увидеть реакцию Демы. Подхожу к Дану, целую его в щеку, но засранец успевает повернуть лицо так, чтобы я коснулась его губ. И еще на пару секунд он притягивает меня к себе за затылок, не давая отстраниться, а впечатываясь поцелуем сильнее.
Мамочки! При Демьяне! Сумасшедший!
– Дан! – рычу на него и ударяю кулаком в плечо. А потом злая убираю тарелки и становлюсь к раковине, начиная мыть посуду.
– Эй. соседка, – через минуту слышу шепот на ухо и подпрыгиваю от неожиданности. – А мне поцелуй? Я тоже хочу.
Поворачиваюсь, пытаясь понять, шутки это или нет, и еще больше схожу с ума, когда замечаю, что Дан все еще никуда не ушел и всё это снова происходит наяву.
Они требуют поцелуи на виду друг у друга… для чего?
– Дем…
– Я знал, что ты не будешь против, – говорит он с улыбкой, напирает, целует пару секунд, отстраняется, подмигивает мне и уходит, бросив на прощание: – Добрых снов, соседка.
– Ага… – всё, что могу сказать в ответ.
Смотрю на Дана. Он смотрит в глаза, а потом усмехается, почему-то качает головой, проходит мимо и тоже говорит:
– Спокойной ночи, хулиганка.
Спокойной… Какое тут вообще спокойствие?!
Глава 17. Кира
Я не могу уснуть. Какой уж тут сон? Правда не получается, совсем-совсем. День просто сумасшедший, столько эмоций за раз я банально не в силах вынести. Поэтому и сна нет. Кручусь верчусь с бока на бок и уже просто нервничаю от того, что не получается уснуть.
Просто… Ну ужас же!
Утром вроде всё было в порядке, да и в целом первая половина дня меня только радовала. А потом? Что вдруг случилось, что потрясения стали случаться один за одним?
Миша, слетевший с катушек, мои слезы, приехавшие спасители. Разрушенная студия, снова слезы от разбитого сердца. Потом лифт, поцелуй с Даном, комната, поцелуи с Демой… Кухня и еще два поцелуя, по одному от каждого мужчины.
Это невыносимо, нет, правда. Я чувствую себя так странно, когда целуюсь с одним на глазах у другого.
Мне в целом странно, что мы целуемся! То, что они оба проявляют симпатию я догадалась, не дура. Но! Но никогда и ни с кем у меня не развивалось всё так быстро. Еще пару дней назад мы только познакомились с ними в дверях этой квартиры, а уже сегодня они оба нападают на меня с поцелуями, а я даже не смею сопротивляться!
Ну ужас… Я вообще ласками никакими не балованная, как и вниманием от мужчин в целом, а тут сразу такой напор, так еще и от двоих! То густо, то пусто…
Все всегда считали меня странной и в целом не подходящей для отношений, и теперь, когда я получаю ухаживания от двух таких красавчиков, всем, кто это говорил, очень сильно хочется ткнуть средний палец. Прямо в лицо!
Другой вопрос… как мне быть? Я не могу ведь и дальше продолжать целоваться с ними двумя и делать вид, что ничего странного не происходит? Не могу же… Это ненормально.
Надо что? Выбрать кого-то одного? А надо ли оно им? Вдруг они тоже думают, что я странная и просто насмехаются надо мной? Не хотелось бы в это верить, конечно…
Я просто не то чтобы очень могу поверить в то, что могу нравиться сразу двоим. Да еще и таким! Иначе зачем им лезть с поцелуями, спасать меня, помогать?
С самооценкой у меня проблемы, я это понимаю, но изменить пока никак не могу. Хотя, честно признаться, очень льстит мне внимание моих сожителей и даже из-за этого хочется как-то… ну, выглядеть красивее всегда. Для них…
Боже, я совершенно точно сошла с ума, раз позволяю этим мыслям одолеть мою голову. А еще позволяю этим двоим себя целовать!
А больше всего в этой ситуации меня убивают сами мужчины. Я видела их недовольные выражения лиц. Демы, когда он застал нас с Даном в лифте. И Дана, когда он увидел нас в комнате. Они точно были недовольны, я не могла это ни с чем перепутать. А потом прошло несколько минут и они уже подружились. Сначала шутили свои пошлые шуточки под дверью ванной, а потом и вовсе не были против того, что я целовала каждого из них!
Ничего не понимаю.
И уснуть так и не получается. Хочу рисовать… Еще раз грущу по своей студии, но стараюсь не думать.
У меня конечно и дома есть немного всего для рисования, хотя конечно большая часть была на студии.
Включаю свет, потому что пытаться провалиться в сон уже бессмысленно… И на пары не пойду завтра точно. Отосплюсь. Достаю из сумки самый обычный скетчбук на плотной разноцветной бумаге, простые карандаши.
Убираю волосы в хвост, сажусь на постели по-турецки и снова отключаю голову, как делаю всегда при рисовании и начинаю творить…
Это особое время для меня, я нашла себя в рисовании и точно понимаю, что это моё. Я кайфую и отдыхаю с этим занятием, и, кажется, это и есть счастье.
Спустя полчаса я смотрю на получившийся набросок и прикрываю глаза, смеясь сама с себя. Даже хихикаю вслух.
Потому что на странице простым карандашом нарисован поцелуй. Просто губы, касающиеся друг друга нежно-нежно. Вот это я впечатлительная, конечно…
И самое в этой ситуации смешное, что поцелуй, видимо, меня впечатлил сильно больше, чем произошедшее на студии. Докатилась!
– Да-а-а-а уж… – произношу вслух и задумываюсь, кому из мужчин по праву должен принадлежать этот рисунок?
– Тук-тук, – неожиданно звучит стук в дверь. На часах три ночи, что случилось? Я говорю “входите”, и через секунду голова Дана появляется в дверях. – У тебя всё хорошо? Ты чего не спишь?
– А ты? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Встал воды выпить, а у тебя тут свет горит и голос твой. Кто тут у тебя? Любовник?
Меня забавляет слово любовник так сильно, что я снова хихикаю, прикрывая рот скетчбуком.
– О! Ты рисуешь? – спрашивает он и бесцеремонно заходит в комнату, усаживаясь рядом со мной на кровати. Допустим, я не приглашала. Но пусть уж сидит… – Покажи.
Эм… А я не покажу. Почему-то мне кажется, что он начнет как-то подшучивать. Или вдруг ему не понравится? Я тогда вообще от горя умру!
– Да не стоит, наверное… – мнусь и откладываю рисунок в сторону, но Дан как обычно не особо церемонится. Он дотягивается рукой, хватает рисунок и даже успевает перехватить мою руку, чтобы я его не забрала обратно. Чёртов боец! Реакция у него точно лучше, чем у меня.
Когда он смотрит на рисунок, у меня учащается пульс. Вот, вот сейчас прямо он рассмеется, скажет, что я занимаюсь хренью и тогда точно я перееду отсюда. И это будет самой веской причиной для этого.
Я даже зажмуриваюсь, чтобы не видеть отвращения на его лице, но…
– Хулиганье, а ты талант! – внезапно выдает он, и у меня чуть не отвисает челюсть от этого. Я открываю глаза и смотрю на то, как этот огромный татуированный амбал водит пальцем по моему рисунку, и этой картины у меня мурашки прямо по сердцу бегут. – Красиво очень. Я бы даже такую татуху набил. Это же ты наш поцелуй запечатлела?
Он поднимает на меня взгляд, и я тут же краснею. Не знаю я, чей! Но точно кого-то из них… А может и двоих сразу, пойди разбери.
Но от воспоминаний, от его взгляда и от атмосферы в целом мне становится так неловко… Я хихикаю и киваю ему, зачем-то отвечая положительно на его вопрос.
И от этого его взгляд темнеет, а на губах растягивается предвкушающая улыбка. А мне даже представить страшно, что он там предвкушает…
– Мне тоже зашло, хулиганка, – говорит он и подмигивает мне. – Повторим?
А?
Я не успеваю ничего ответить, потому что он одной рукой выключает свет, а другой притягивает мою голову к себе, сразу врываясь в рот языком.
Мамочки…
Глава 18. Данияр
Малыха меня не отталкивает и я сразу расцениваю это как положительный ответ на отсутствие моего вопроса.
Я не спрашивал, правда. Но и она не особо отпиралась. Сразу на поцелуй ответила, застонала тихонько от удовольствия, языком с моим сражалась.
Кайфовая, страстная, хотя видно, что и сама о своей страстности не знает ничего толком.
Хулиганка моя… Такая горячая, что мне крышу сносит. Я как увидел, что у нее свет из-под двери горит, сразу стал надеяться, что не спит. Потому что очень уж хотелось мне с ней немного побыть наедине. Без Дёмы.
Мы поговорили вчера, решили, что не будем друг другу палки в колеса вставлять. Не привыкли мы сраться из-за девчонок. Поэтому, будем жить как жили, а Кира пусть выбирает, с кем ей больше кайфово.
А я ей сейчас помогу понять, с кем…
Кусаю пухлые губы, засранка стонет, распаляя меня еще сильнее. Мне и так тяжело сдерживаться и не сожрать ее тут сходу, а она как издевается.
Надо же все по-человечески сделать, а не просто натянуть ее по-быстрому и спать уйти. Не хочу с ней так, с ней иначе хочу. Поэтому сам себя стараюсь притормаживать, когда чувствую, что перебарщиваю с напором. Да и ей, походу, так становится некомфортно, когда я как танк на нее напираю.
Стараюсь аккуратнее. Целую, трогаю, тащусь от ее вкуса и бархата кожи. От пижамы ее тоже тащусь, хотя она выглядит совсем детской, но такая свободная, что руки легко под ткань проскальзывают.
Поглаживаю пальцами тонкую талию, целую нежнее, пытаюсь ее расслабить. Она не отталкивает, не отпирается, но вся сжатая, как пружинка. Так дело не пойдет.
– Э-эй, хулиганье, – шепчу прямо в губы ей, сжимая пальцы на талии чуть сильнее. – Ты чего замерла?
– М-м-м… – мычит она и закрывает глаза. Я свет вырубил, но луна полная хорошо светит, вижу ее лицо. Она смущается. – Всё хорошо.
Врет. Вот не врет даже, а пиздит по-настоящему. Тут не надо быть психологом, чтобы разобрать это всё.
– Нет, стоять, – говорю ей и притягиваю ее чуть ближе к себе. – Говори давай. Что смущает? Пугаю? Скажи, я отвалю.
– Нет! – говорит она громко и быстро, словно ее даже пугает мысль, что я могу уйти. Это радует. Как придурок улыбаюсь. – Нет-нет, я не боюсь тебя, просто…
– Просто? – подталкиваю ее к правде, потому что она как-то странно тянет. Не пойму, что смущает ее.
– Просто моя фигура… Твоя рука около живота и мне дико некомфортно. Мне кажется, что тебе может быть неприятно, или…
– Блять, что?! – вырывается у меня. Что за херню она несет? – Что не так с твоей фигурой?
– Я пол…
– Рот закрой, – рычу на нее и на самом деле закрываю ей рот ладонью. Кто эту херню девушкам в мозг поселяет, а? Почему они думает о таком бреде? – Ты совсем башкой ударилась, да? – Психую натурально, потому что такого бреда я еще не слышал никогда. – Ты выглядишь охуенно, хулиганка. У меня член при виде тебя как солдат по стойке смирно подпрыгивает.
– Дан… – бормочет в ладонь, смущается.
– Что Дан? Я не шучу.
Хватаю ее руку и прислоняю ладонь к члену, стояк которого не скрыть даже через трусы и штаны. Она смущается и сжимает пальцы от неожиданности на нем, чувствуя все еще острее. А потом округляет глаза так сильно, словно никогда член в руках не держала.
– Что? Убедилась?
– Ты меня смущаешь, – говорит, убирая от лица мою руку. – Очень.
– А как еще с тобой? Когда ты такую херню несешь. Еще раз услышу что-то плохое о твоей фигуре – отшлепаю даже не задумываясь. Поняла меня?
– Ты сбил весь настрой, – совершенно внезапно говорит она и на губах моих снова цветет улыбка. Вот это моя девочка, это я понимаю.
– Сейчас вернем…
Обещаю ей и выполняю это сразу же. Снова нападаю поцелуями, но уже не заставляя себя притормаживать. Пусть видит, как сильно я ее хочу, пусть чувствует и не думает о всяком бреде, который поселился в ее голове.
Напираю на нее, она падает на постель, и я пользуюсь случаем и спускаюсь губами к шее. Целую, покусываю, слушаю тихие сладкие стоны и чувствую, что хочу ее только сильнее. Руками пробираюсь под рубашку снова, и когда чувствую, как она сжимается, с силой и сладостью шлепаю ее по оголенному от шорт бедру, не давая снова закрываться от меня.
– А ну не смей, – рычу, больно впиваясь зубами в шею. – Ты прекрасна, слышишь меня?
– А ты варвар!
– А ты хулиганка, – посмеиваюсь, и сжимаю руками талию. – И мне это пиздец как нравится…
И мне крышу срывает окончательно. Я снимаю верх пижамы через голову, совершенно точно не давая Кире даже опомниться. Она буквально на секунду дергает руками в попытке прикрыться, но я перехватываю ее запястья и держу их одной рукой у нее над головой, прижимая к кровати.
– Ты меня бесишь сегодня. Сжимаешься, прикрываешься. Что еще выкинешь, а?
– Мне неловко, – шепчет она, и по ее голосу я и правда понимаю, что неловко. Сейчас исправим.
Наклоняюсь, целую в губы, буквально одно невинное касание, которое заставляет ее обратить внимание на меня и забыть о неловкости. Еще одно. Мягкое, невинное. И еще…
И когда она расслабляется и начинает отвечать на поцелуи, я опускаю голову и сразу прохожусь языком по соску, следом втягивая его в рот.
– Божечки! – вскрикивает она, выгибая спину навстречу. Стонет, маленькая, нравится ей. Шипит, губы кусает, руки пытается вырвать, наивная… Я дразню ее, по очереди облизываю и посасываю соски, прикусываю, целую кожу вокруг и сжимаю грудь свободной рукой. У нее охуенная грудь, я бы мог часами вот так лежать и издеваться над ней, честное слово. – Дан, прекрати…
– Не могу, – рычу и с силой кусаю ее за сосок. Она вскрикивает от боли и следом стонет от яркого наслаждения. И делает это так громко, что мне приходится отпустить ее руки и закрыть рот. – Будь потише, если не хочешь, чтобы Дема проснулся и присоединился к нам. Опыт, конечно, горячий, но что-то мне подсказывает, что к тройничку ты пока не готова.
– Я и к двойничку не то чтобы очень готова, – бормочет она в мою ладонь, и я не особо понимаю, что она имеет в виду. Убираю руку.
– Что? В каком смысле? Ты уже на грани.
– Я.. Боже. Всё это слишком неловко. У меня еще никогда не было мужчины, Дан.
Блядь.
Просто блядский блядь. Не то чтобы я боюсь девственниц и бегаю от них со святой водой куда подальше. Нет, конечно. Но с невинными девчонками надо вести себя чуть более прилично и аккуратно, нежели это делал я. Но она не останавливала! Ну я и…
– Никогда? Ни единого члена в тебе?
– Ты ужасен! Но да. Ни единого.
Краснеет, запинается. А я решаю, что сегодня тоже не будет. Не самое лучшее время. Да и… загоняться же будет наверняка, что первым ее стал едва-едва знакомый сосед.
Но без оргазма я ее из рук не выпущу. Да и подготовить ее надо, чтобы в следующий раз не смущалась. Всё равно ведь трахнемся, чувствую, искрит.
– Тебе отлизывали когда-то? – спрашиваю и улыбаюсь лукаво, когда она округляет глаза и качает головой в разные стороны. Нет. Моя ты сладкая… – Отлично. Тогда ложись поудобнее.
– Что ты… Дан!
А Дан не слышит. У Дана уши заложило и он никаких протестов больше терпеть не будет.
Я стягиваю с нее шорты сразу с трусиками и даже прилагаю усилие, чтобы развести ее колени. Дурочка наивная. Пытается сопротивляться, хотя в глазах только страсть и огонь. Она даже не понимает, от чего пытается отказываться.
– Дан, Дан, стой! – говорит он, хватая меня за лицо обеими руками.
– Что не так? Неловко опять? Или боишься меня?
– Неловко… Очень-очень.
– Ложись. На. Кровать! Никаких лишних звуков, поняла меня? Только стоны, хулиганка. Только стоны.
И я силой надавливаю ей на грудь, чтобы уложить обратно, и не теряю ни секунды больше.
Целую колени, спускаюсь к бедрам, распаляя эту горячую девочку. Ниже и ниже, покрываю поцелуями всю внутреннюю часть бедра, слушаю, как тяжело она дышит и жду, когда расслабится полностью.
Опускаюсь еще ниже. Кира затаивает дыхание, но уже не отталкивает меня. Ждет. И я дразню. Выдыхаю горячий воздух на влажное лоно, провожу руками по бедрам, сжимаю их, чувствую мурашки… Хочу ее просто сил нет, чувствую, что придется на денек снова стать подростком и подрочить в душе после этого.
– Малыш? – спрашиваю ее шепотом. Хочу еще подразнить, мне очень нравится, как она реагирует на это.
– А? – тяжело дышит, говорит на выдохе. – Что, Дан?
– Какой твой любимый цвет? – оставляю поцелуй на лобке, не задевая горячие точки.
– Что? – еще один поцелуй. – Ты серьезно? Любимый цвет? – провожу пальцем по влажным складочкам. Бля, какая она мокрая… Я сам на грани уже. – Господи… Кр… Красный, Боже! Дан!
Запускает пальцы в мои волосы на затылке, когда я перестаю дразнить и провожу языком по клитору. Вкусная хулиганка… Лучший поздний ужин, который когда-либо был.
И мы уходим в отрыв. Она стонет, прикрывая рот рукой, царапает мой затылок, и даже в особо яркие моменты наслаждения сжимает свою грудь руками.
А я делаю все, что вздумается. Покусываю половые губы, немного, для остроты ощущений, вылизываю лоно и втягиваю в рот клитор, посасывая его.
Малыха выгибается навстречу, я не решаюсь подключать пальцы, потому что вижу, что на первый раз ей достаточно и языка. И всего пары минут… Она задыхается, что-то шепчет в полубреду, царапает мою шею… Всасываю клитор сильнее, играясь с ним языком, и…
И она кончает. Блядь. Лучшее зрелище. Как же красиво она кончает…
Не кричит, не разрывает голосовые связки. Наоборот. Затихает, мурлычет что-то и сжимается в тугой комок. Охуенная…
Целую ее лоно еще немного, успокаиваю, перехожу на бедра, а потом, когда она ложится и пытается восстановить дыхание – нависаю сверху и целую в подбородок.
– Ты ужасен, – выдыхает она на губах с мечтательной улыбкой.
– Стонала ты совсем другие слова. Там было что-то про Господа, если мне не послышалось, – посмеиваюсь и целую ее в губы. – Ложись спать, хулиганка. Считай, что это была колыбельная.
