Текст книги "Ночь на троих (СИ)"
Автор книги: Кира Лав
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 10. Кира
Молчание Демьяна так сильно меня смутило, что я весь чертов день ждала подвоха!
Мне казалось, что он притащится в универ и заберет меня прямо из аудитории, или скажет что-то такое в переписке, что я не захочу никаких прогулок с Мишей и всего прочего. Не знаю, почему я вообще об этом думаю! По сути-то, мы чужие люди, едва знакомы! Ну, соседи, подумаешь… Просто их поведение довольно странное и мне очень сложно его понять, вот и всё.
Но! Но все оказалось лишь моими страхами. Сообщение мне никто так и не прислал, да и на пары не заявился. Все четыре прошли в состоянии жуткого стресса, но, к счастью, он был напрасным.
Поэтому после пар я уже со спокойной душой и улыбкой выбегаю из универа к Мише, с которым мы договорились встретиться у ворот.
По пути звонит телефон, я смотрю на экран, а там… Демьян. Блин!
Беру трубку, потому что не брать совесть не позволяет.
– Пары закончились? – спрашивает он быстрее, чем я успеваю сказать “алло”.
– Да. И я иду гулять.
– Соседка… – начинает он злиться, и злость просыпается и внутри меня.
– Вот именно! Соседка! Не подруга, сестра, дочь, племянница и кто бы еще ни было. Просто соседка! Мне приятна ваша забота, но не стоит перегибать, пожалуйста. Я взрослая девушка, я хочу прогуляться с парнем. В чем проблема?
В трубке молчание, но я буквально ощущаю, как он бесится и тяжело дышит. Демьян снова превращается из прекрасного доброго парня в разъяренного дракона и у меня от этого мурашки бегут.
– Гуляй, – отвечает он коротко и с такой злостью, что мне становится просто до слез обидно.
Бросаю трубку, стараюсь скрыть свою грусть, но получается из ряда вон плохо, судя по всему, потому что Миша сразу же спрашивает, что со мной случилось и кто посмел меня расстроить.
– Да, ничего страшного, – отмахиваюсь я. – Просто пара была дурацкая, все силы там оставила.
– Уверена? Все ок?
– Все в порядке, – отвечаю ему и улыбка против воли цветет на губах.
Миша… Миша очень солнечный! На самом деле, очень милый парень. Он всегда улыбается, шутит, веселится. Даже тот инцидент с Данияром никак на него не повлиял, хотя, будь я на его месте, даже представить не могу, что чувствовала бы.
А он… Ну, совсем другой! Не такой, как я привыкла, точно не такой, как мои психованные соседи. И поэтому я пока не очень понимаю, меня это привлекает, или все-таки немного отталкивает.
Просто, ну… Разве может человек быть постоянно настолько доволен? Не знаю. Стараюсь не думать об этом! Это какие-то мои тараканы, а не Миши уж точно.
– Идем? – спрашивает он, подставляя локоть. Цепляюсь за него, это все еще очень мило! И мы идем в сторону парка, что находится совсем недалеко от нашего универа.
Блин, нужно обязательно зайти на студию и забрать свои вещи, которые я там вчера оставила. Они нужны будут на завтрашних парах, вчера просто было ну вообще не до них…
– Чего говоришь? – спрашивает он, и я понимаю, что бормотала это вслух.
– А, да я задумалась. На студии вчера вещи оставила, надо зайти забрать после прогулки.
– У тебя своя студия?
– Я снимаю небольшое помещение, да. Рисую там, мне комфортно без посторонних в своем крошечном мире…
– Странные творческие натуры, – хмыкает он, и я ловлю себя на том, что мне немного неприятно от такого высказывания в мою сторону. Мы не странные… Ну я точно нет. Что плохого в том, что я занимаюсь творчеством в одиночестве? Сильно проще сосредоточиться.
– Просто так комфортнее, – пожимаю плечами, пытаясь отстоять всех творческих.
– Ой, да ладно тебе. Все творческие немного повернутые. Вы, архитекторы еще ничего. А вот дизайнеры… Ты их видела? У кого дреды, у кого куча пирсингов, у кого татушки на лице.
– И что? – я не понимаю, в чем смысл этого диалога? Мне некомфортно… Внезапно и резко розовые очки начинают трескаться. Улыбчивый Миша осуждает людей за внешность. Ясненько. Уже можно домой? – Ну, это же их выбор. Им так комфортно, тебе ведь лично это никак не мешает?
– Да мне пофиг, если честно.
– Да, я вижу…
И дальше как-то у нас не клеится.
Ну, точнее Миша ведет себя так, словно все хорошо. Он пытается шутить, улыбается, что-то рассказывает, а я понимаю, что нам все-таки не по пути. А возможно, это снова мои тараканы и именно из-за них я всё еще одинока.
Но просто неприятно же! У меня вот тоже татушка есть внизу живота, он, если бы узнал, тоже начал осуждать? Или за пирсинг в пупке. Или, не дай бог, если бы я розовую прядь волос сделала себе!
А лишние килограммы мои ему не мешают? Просто точно знаю, что парочку есть.
Что-то я прям завелась… И вроде пытаюсь пойти навстречу, но как-то прям не получается. Очень быстро и резко я разочаровалась. Не стоило и очаровываться, по всей видимости…
И несмотря ни на что мы гуляем довольно-таки долго, Миша все еще пытается меня разговорит и винит меня в том, что наша прогулка жутко скучная.
Когда уже смеркается, понимаю, что пора расходиться. Еще куча домашки на завтра, я вообще ни к каким прогулкам не привыкла, у нас на архитектурном не то чтобы есть на них время.
– Ладно, Миш, спасибо тебе за вечер, но мне уже пора, – говорю ему, останавливаясь посреди парка.
– Ты собиралась на студию. Пойдешь? – киваю. – Давай я тебя проведу.
Я пытаюсь отказаться от этой идеи, но меня особо никто не спрашивает. Он просто идет со мной и мне остается только смириться…
Всю дорогу до студии он тоже мне что-то рассказывает, и я вдруг понимаю, что все это время он нахваливал себя во всех смыслах. Всю прогулку посвятил себе любимому!
Боже, а почему он казался мне другим человеком? Как так вышло, что я ошиблась?
Или он специально вел себя иначе? А для чего…
– Пришли, – говорю ему, когда мы подходим к нужному месту.
– А покажи студию! – внезапно говорит он. Я даже немного теряюсь от этого. С чего вдруг такое желание-то? Да и… не вожу я туда никого. Ни разу никого там не было, ни единого!
– Нет, Миш, это как мой храм.
– Вдруг я молиться хочу? – пытается он шутить.
– Нет, прости. Наверное, лучше не стоит. Спасибо за вечер!
Он тянется ко мне и целует в щеку, еще пару минут делает вид, что глубоко возмущен тем, что я не показала ему свою студию, и наконец-то я ухожу к себе, и только когда закрываю за собой дверь, вдыхаю полной грудью.
Боже! Лучше бы послушала Демьяна и поехала бы домой. У Миши явно комплекс какого-то Бога, хотя, честности ради, вообще непонятно, за какие заслуги он у него появился. Мда..
Решаю немного порисовать. Хочется! И хотя уже довольно поздно и мне будет страшно возвращаться домой, мне дико хочется. День – сплошной стресс, мне срочно нужно его выплеснуть.
Ставлю холст, беру краски. И думаю о том, что завтра надо обязательно сюда принести новые и попробовать рисовать ими… Как будет кайфово!
Беру красную акварель, провожу кистью по холсту, оставляя размытую линию, похожую на шелк.. Как обычно отключаю все мысли, когда рисую.
Но едва я успеваю сделать второй мазок оранжевым цветом, дверь в мою студию распахивается, с грохотом ударяясь о стену, а на пороге стоит…
– Миша? Ты чего?
– Увидел, в каком из окон загорелся свет и решил посмотреть твою студию сам, раз ты не захотела показывать.
Это уже слишком!
– У меня были на то причины, – хмурюсь. Он… немного пугает.
Миша закрывает за собой дверь и останавливается внутри комнаты. Здесь катастрофически мало места, при таком раскладе между нами едва найдется три шага.
Он осматривает стены, увешанные рисунками, у меня учащается пульс. Я не хочу, чтобы смотрел! Не хочу, чтобы был здесь!
Его взгляд останавливается на наброске мужского мускулистого торса, который я по памяти рисовала с Данияра и Демьяна. И мне становится еще хуже…
– Такие нравятся, да? – злится он, кивая на рисунок.
– Прости, что? – я правда не понимаю, что он несет. Мне становится хуже, сердце отбивает сумасшедший ритм.
– Я спросил, такие ли тебе нравятся? Потому что хоть убей не пойму чё ты от меня весь день носом вертишь. Не подхожу тебе? А ты себя в зеркало-то видела? Радоваться должна, что я тебя гулять позвал! Радоваться и стонать подо мной от счастья!
– Что ты несешь? – из глаз брызгают слезы, это перебор! Мне так обидно, что я не могу даже взять себя в руки и дать ему отпор.
Он подходит ко мне, хватает за руки, смотрит прямо в лицо. Ужасный, противный! Ненавижу!
– Правду, дура ты. Правду!
– Уходи немедленно! Я тебя видеть не хочу!
– Ну уже нет, – он противно усмехается и мне становится еще страшнее. – Я трахну тебя, а потом уйду. Надо как-то отрабатывать два потраченных вечера впустую.
Глава 11. Кира
Я совершенно точно не собираюсь становиться жертвой этого тупого психа и отдавать ему свой первый секс. Я до ужаса сильно боюсь насилия в любых его проявлениях, от новостей о таком у меня сводит все органы от страха. Дома меня воспитывали в тепличных условиях, как девочку-принцессу, и несмотря на то, что я и правда слабая принцесса, сейчас я готова бороться до конца.
Именно поэтому я не даю своему страху сожрать себя, уверенно бью коленом Мише между ног, и когда он сгибается пополам, не нахожу ничего лучше, кроме как выбежать из студии и закрыть его на ключ, который как всегда лежал у меня в кармане.
– А ну выпусти меня! – кричит Миша. Я слышу громкие шаги, а потом два сильных стука в дверь.
И… и вот в эту секунду меня прорывает…
Дверь он вряд ли выбьет – она крепкая с хорошим замком. В окно тоже не выйдет – высоко. Он не выберется, но вот вопрос: кто из нас все-таки в ловушке?
Слезы застилают глаза, голова начинает кружиться, тошнота вместе с горьким комом подходит к горлу и я взрываюсь, начиная громко и горько плакать.
Это всё было очень быстро, не знаю, кажется, с момента, как Миша открыл дверь в студию и до того, как я его там закрыла прошло не больше двух минут, но от этого почему-то совсем не легче.
Наоборот.
Сначала я держала себя в руках, а теперь, когда оказалась в сомнительной безопасности, не могу собрать себя в кучу. Сжимаю в руке ключ до острой боли в ладони и реву так сильно, что в горле становится дико больно.
Миша кричит, злится, колотит по двери руками и ногами, обещает добраться до меня и сделать все, что я заслужила, но я толком не слышу его слов из-за собственных рыданий.
Только обрывки фраз и какие-то звуки, что-то падает, разбивается, мне так страшно! Руки дрожат и я просто не понимаю, что мне делать.
Закрыть его и просто уйти? А как идти, когда ноги не держат? Да и оставить его тут как-то… Не знаю. Я просто ничего не понимаю!
Просто плачу и не могу собрать ни единой мысли, прислоняюсь к стене и закрываю руками рот, чтобы не кричать слишком сильно. В здании наверняка еще есть люди, да и Мише знать, в каком я состоянии, лучше не стоит.
А потом… Я вздрагиваю, потому что звонит телефон. Телефон! Я же могу позвонить! От шока и страха не смогла сообразить ничего. Достаю его из кармана, на экране имя Демьяна и я понимаю, что это лучший вариант! Осталось только надеяться, что он не обижен на меня и захочет помочь.
Беру трубку, но голос оттуда Данияра, а не Демы.
– Ты где? – сразу спрашивает он, и из моего рта вырывается громкий всхлип. – Э-эй, хулиганье, ты где? Ты плачешь?
Его голос обеспокоенный, он еще пару раз повторяет эти фразы, и мне приходится сделать глубокий вздох, чтобы просто начать говорить.
– Я… я, – заикаюсь, пытаясь выговорить хоть слово. – Заберите меня.
Выговариваю, и начинаю плакать еще сильнее, моля их обоих, чтобы увезли меня домой.
– Где ты? – стальным тоном, злым. Отвечаю, что на студии, и он бросает трубку, говоря напоследок: – Пару минут.
И все эти долгие, ужасно долгие несколько минут становятся диким ожиданием. Я все еще не могу собрать себя в кучу и перестать плакать, мне дико холодно от этого страха, трясет, словно я на электрическом стуле.
За дверью все еще дико жуткие звуки и угрозы Миши. Он словно не в себе. Я никогда и представить не могла, что тот улыбчивый паренек может быть вот таким! Как обманчива внешность… Миша вот всегда казался островком спокойствия и человеком, который может поднять настроение даже в самый хмурый день. А в итоге?
И парни… Я боялась их в начале, они огромные, пугающие оба, одним ударом могут вырубить, я уверена. А… а хватило двух слов, чтобы они сорвались с места и поехали мне на помощь.
Как раз в этот момент слышу два голоса снизу. Они не знают, на каком этаже студия, забежали в задние и зовут меня.
В миг оживаю, подлетаю к лестничным пролетам и зову их сквозь слезы, сообщая, что я на восьмом.
Им хватает пары секунд, словно они не бегут, а просто пролетают над ступенями. Меня колотит, я не могу найти силы чтобы успокоиться, и когда вижу их и понимаю, что в безопасности, начинаю плакать еще сильнее, но при этом наконец-то расслабляю плечи… Так странно всё это.
Я оказываюсь в объятиях сразу же, Демьян прижимает меня к себе, укладывая голову на грудь. А мне внезапно хочется уделить время двоим! Потому что они оба тут, оба приехали, сорвались, и оба должны получить от меня благодарность. Именно поэтому я тяну руку Данияру и переплетаю пальцы с его.
Чувствую, как колотится сердце Демьяна, вижу злость на лице Дана. Они слышат, что происходят за дверью и явно ждут объяснений, но терпеливо ожидают, пока я успокоюсь.
– Мы гуляли, – начинаю я, все еще прерываясь на всхлипы после истерики. – Он вел себя как идиот, я сказала, что хочу уйти. Он проводил меня до студии, я ушла. А потом ворвался в кабинет, схватил за руки и пообещал, что…
– Чш-ш-ш, – в один голос говорят мужчины. Один поглаживает по голове, другой – водит пальцем по запястью, вызывая легкую щекотку. – Что сделал?
– Ничего. Я вырвалась, заперла его там, не знала, что еще придумать. Но испугалась жутко, и не знаю, что делать теперь…
– Я знаю, – говорит Дан. Его голос сквозит уверенностью, сталью, злостью. Даже у меня мурашки от его тона. – Ключи, – говорит он, и я не пытаюсь даже ему перечить. Отдаю ключ, который оставил следы на моей ладони от того, как я сильно его сжимала.
Мужчины действую слаженно. Дан подходит к двери, а Дема тем временем меня оттуда как раз отводит. Он прижимает меня ближе к себе и предусмотрительно закрывает мне уши руками, целуя в макушку.
Что он не хочет, чтобы я слышала? Мне страшно.
– Он его не убьет? – задаю логичный вопрос. Не могу не спросить. Какими бы они прекрасными ни были, я не смогу оставаться в квартире после такого.
– Нет, – говорит Дема и его голос звучит словно под толщей воды из-за закрытых ушей. – Он спортсмен, а не убийца. Просто проучит, объяснит, что обижать маленьких девочек нехорошо.
– Покалечит?
– Инвалидом не оставит, не волнуйся. Этот урод к тебе больше не подойдет не потому что не сможет ходить. А потому что ему доходчиво объяснят. Всё хорошо.
И я верю! Стараюсь верить, и… хочу верить.
Прижимаюсь ближе и напеваю про себя какую-то детскую песенку, просто чтобы абстрагироваться от всего. Всё хорошо. Что бы ни было – всё хорошо. Эти двое меня точно в обиду не дадут. Вот где работает фраза “как за каменной стеной”. Во всех смыслах.
– Хулиганка, повернись, – слышу голос Дана, а затем грубое Демы:
– Не надо!
– Надо! – перечит Дан, и я решаю послушать его. Поворачиваюсь и вздрагиваю. Дан стоит в паре метров от нас, и… и держит за шкирку, как нашкодившего котенка, Мишу. Правда у Миши разбит нос и из-за этого вся нижняя часть лица в крови. Он пытается придерживать его рукой, но толку в этом мало. Это… немного противно. Я всегда против драк и избиений, но, честности ради, сейчас мне его даже не жалко.
– Дан, нахера?!
– Мудак должен знать, что перед девочками надо извиняться, – отвечает Данияр, давая Мише такой звонкий подзатыльник, что даже у меня в ушах шумит от него. – Ну?!
– Прости меня, Кира, – говорит гнусавым от разбитого носа Миша, – я никогда так больше не буду.
– Еще! – рычит Дан, давая ему еще один подзатыльник. В какой-то момент это становится даже комичным.
– И никогда к тебе больше не подойду, потому что иначе этот добрый парень обещал мне…
– Без подробностей, – перебивает его Дан, смешно улыбается, слово актер в конце выступления и уводит Мишу к лестнице. Вполне возможно, он решил спустить его кубарем, потому что возвращается он уже через несколько секунд и в одиночестве.
– Спасибо, – шепчу ему, смахивая слезы. – Я очень испугалась.
– Не зря я был против, чтобы ты с ним гуляла, – цокает Дема.
– Всё закончилось, – говорит Дан, раскрывая руки для объятий, и я без промедления в них ныряю, обнимая второго спасителя. – Но есть одно “но”...
– Что? – это “но” меня дико пугает, особенно тон, с которым Дан это произносит. Я остраняюсь от него, задираю голову, чтобы заглянуть в глаза и жду продолжения.
– Этот мудила разнес тебе студию…
– Что?.. – я не верю своим ушам. У меня мир надламывается от этих слов.
Дема хватает меня за руку, но я вырываюсь и бегу в кабинет, чтобы…
Чтобы мир рухнул окончательно.
Студия – мой островок спокойствия, моя жизнь, моя любовь, мое детище и мой дом. Для меня это больше, чем место, где я могла бы порисовать, и… И я не могу на это смотреть.
Всё, что я вижу сейчас для меня равносильно потере близкого человека.
Мольберт разломан в щепки, все краски пролиты на пол, палитры разломаны. Карандаши и кисти – пополам и на мелкие частицы. Холсты – порваны, весь картон, бумага, ватманы – в клочья. И даже рисунки… Мои рисунки, висящие на стенах порваны на мелкие кусочки. И даже стул, на котором стояли мои принадлежности – разломан. И ваза… Ваза, в которую я ставила цветы для атмосферы лежит одинокими осколками к подоконника.
Я не могу на это смотреть. Как умалишенная падаю на колени, пытаясь найти хоть какие-то остатки уцелевшего. Мне больно, правда. Он сделал гораздо больнее этим поступком, чем тем, что пытался меня напугать.
Вырвал кусок из сердца, бросил под ноги и растоптал.
Я не могу, не могу, не могу! Это слишком…
Даже слез нет, только опустошение. Так и сижу на коленях посреди моей когда-то уютной студии и пытаюсь понять, как мне пережить этот ужас…
– Хулиганка, поехали, отвезу тебя домой, – говорит Дан.
– Как я уйду?
– Со мной. А Дема останется тут, все уберет. Восстановим, обещаю тебе. Как минимум – новый набор красок у тебя уже есть.
И правда… новый набор красок у меня уже есть. И какое счастье, что я не успела принести их на студию.
Глава 12. Кира
Дан едет быстро, как и в прошлый раз, но мне совсем не страшно. Меня так убил этот день, что, наверное, даже если он будет ехать двести и объезжать все машины через встречку, я не отреагирую никак.
Мне даже плевать уже на Мишу. Он напугал, конечно, но ничего не сделал, чтобы это стало травмой на всю оставшуюся жизнь.
А вот студия… Сердце болит от того, как этот козел с ней поступил. Мстил мне? Но за что? За то, что не дала ему сделать меня жертвой насилия? Класс…
Перед глазами картинка разорванных рисунков, разбитого мольберта, поломанных кисточек. Не могу успокоиться, снова по щекам слезы. Для меня это больше, чем студия два на два, гораздо большее!
– Хулиганка, мы приехали, – говорит Дан, а я даже не заметила, что мы и правда уже у подъезда.
Выхожу из машины, как робот иду к двери и даже не сопротивляюсь, когда Дан берет меня за руку. Ведет, как маленького ребенка к лифту, словно я могу заблудиться в двух коридорах.
Едем молча, но руку он мою так и не отпускает.
И примерно за один этаж до нашего, лифт дергается, и… замирает.
– Мы застряли? – спрашиваю его, вырываясь из прострации.
– Очевидно, – он жмет плечами, словно все в порядке и ничего такого не случилось, а ведь случилось! Еще как случилось!
– И что будем делать? – задаю еще один вопрос, хотя наверняка они кажутся ему очень странными. Но я правда не понимаю! Как-то повезло мне за девятнадцать лет ни разу не застрять в лифте, у меня паника. Только и спасает то, что рядом огромный мужик. И даже если лифт оборвется и рухнет, я вполне смогу спастись, если просто упаду на него.
– Ждать помощь, хулиганье, просыпайся. Хватит грузиться. Восстановим мы твою студию, еще лучше прежней будет.
– “Мы”? – переспрашиваю, пока он достает телефон и что-то там ищет. – А вам то какая печаль? Моя же проблема. Вы и так очень помогли.
– Ну, ты наша соседка, а мы соседей в беде не бросаем, – хмыкает он, и я заказываю глаза. Супермены прям мне в сожители достались! – Алло, Дем? Мы тут в лифте застряли, пробей бригаду аварийную, вызови. А то у меня тут сеть херово ловит, не могу в интернет зайти. Ага. Давай, жду.
– Поможет?
– Конечно. Нам только ждать.
– А долго?
– Как повезет, – пожимает он плечами. И я только сейчас замечаю, что у нас до сих пор сцеплены руки. Но мне с ним так спокойно и ни капельки не страшно, что я не спешу ее убирать. – Хорошо еще, что свет не вырубился, – говорит он, и как назло свет тут же начинает мигать, и… и тухнет. Конечно. – Ну, или вырубился.
– Вот кто тебя просил, а? – рычу на него. – Я темноты побаиваюсь.
– Врубай фонарик на телефоне, у меня заряда мало, – говорит он, и я слушаюсь его. Достаю телефон, включаю фонарик и кладу его на пол, светом кверху. Немного, конечно, но освещает, в целом, все видно и не так страшно. – Романтика.
Данияр хмыкает, а я закатываю глаза. Точно. В старом убитом лифте без света и понимания, сколько нам тут придется сидеть. Как романтично!
– Если это романтика, то я совсем не романтичная натура, – хихикаю ему в ответ.
– А ты посмотри с другой стороны. Привлекательные парень и девушка в тесном помещении с частичным освещением… Сюда бы еще музыку и идеальный момент для танца и первого поцелуя.
– Ты танцуешь? – удивляюсь, стараясь не акцентировать внимание на фразе про поцелуй. Он же образно, да?
– Нет, конечно. Но звучит романтично, согласись.
– Самую малость, – все-таки соглашаюсь с ним и чувствую, как на губах цветет улыбка.
Вот разве так бывает? Огромный, пугающий, дерется! А пары слов хватило, чтобы я улыбнулась.
– Давай присядем, что ли, – говорит Дан, отпускает руку и садится прямо на пол, совершенно не заботясь о его чистоте. Ужас!
– Фу-фу, ты чего? Встань! Тут же люди ногами стоят, а мало ли, где они ими ходят…
– Ну, мне не сложно постирать джинсы. Садись. Дема написал, что лифтеров ждать не меньше часа.
– Сколько?! – схожу с ума от этой цифры. Серьезно? Час? Боже… А я есть уже хочу. За целый день и не поела нормально ни разу.
– Ага. Ты же не будешь весь час столбом стоять?
– Но на грязном полу сидеть еще более непривлекательно.
– Садись ко мне на колени.
– А?
– На ноги, говорю, садись мои. Тут чисто. Честно.
Пока я раздумываю над неожиданно поступившим предложением, Дан снова берет все в свои руки. За то время, что мы знакомы, я заметила, что он всегда так поступает. Его в целом чужое мнение не то чтобы интересует. Главное, что ему нравится, а остальное уже не его забота.
Поэтому он хватает меня за руку и тянет на себя. А силы в нем столько, что я даже не успеваю начать отпираться! Я просто подгибаю колени и через секунду уже оказываюсь сидящей на его бедрах.
– Спасибо, – пищу ему, потому что очень неловко…
Мне вообще и с одним, и со вторым мужчинами очень часто бывает неловко. Они постоянно ставят меня в такие ситуации, что я ни о чем, кроме пылающих щек, думать и не могу.
Свет телефонного фонарика светит как раз на наши лица. Он, правда, создает смешные тени из-за света снизу, но в целом это точно лучше, чем ничего.
Я сажусь чуть удобнее, хотя мне невозможно неловко ерзать на его коленях. Хотя, с другой стороны – он сам предложил! И даже не предложил, а совершенно нагло затащил меня на свои колени, даже не спросив, хочу ли я. Так что, пусть терпит.
– Ну, а теперь рассказывай, – внезапно говорит он. Смотрит прямо в глаза и я понимаю, что из-за такого положения наши лица катастрофически близко. Чувствую, как щеки заливает краской, но вряд ли после того, как я рыдала столько времени, что-то может стать хуже. Хуже уже просто некуда.
– Рассказывать что?
– Какого хрена ты с этим дрищем поперлась гулять? Не поверю, что он тебе понравился, у тебя не может быть такой херовый вкус.
– Спасибо за оценку моего вкуса, – ворчу на него.
– А что я не так сказал? Ну ты его видела вообще? Он тебе не подходит.
– А кто подходит?
– Кто-то явно выше и шире, чем швабра. И не такой нервный. И вообще нормальный мужик. Ты же охуенно выглядишь, хулиганка, какого хера тогда?
А?
Это он мне?
В своей манере, конечно, грубовато, но… Он серьезно, или это просто попытка успокоить после стресса?
Говорил, кажется, искренне… Просто это так неожиданно! И, чего врать-то, приятно. Мне никогда таких слов не говорили, все чаще как Миша. Что странная и все прочее. А внешность… Ну, она никогда выдающейся не была. Я всё еще уверена, что мне надо скинуть пару, а то и четыре лишних килограмм.
– Ты так считаешь? – вопрос срывается раньше, чем я успеваю уговорить себя не задавать его.
– Я не говорю то, о чем не думаю. Ты охуенная, хулиганка.
Я краснею. Пуще прежнего, и даже губу кусаю. Это такой неотесанный комплимент! Такой, какой, кажется, мне был очень нужен. Где-то там внутри на ноль целых и одну сотую у меня подросла вера в себя.
– Спасибо.
– Ну-ну, спасибо мало. Требую поцелуй.
Что он требует?
