Текст книги "Галактика (антология)"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Иван Ефремов,Василий Шукшин,Аркадий Стругацкий,Борис Стругацкий,Александр Казанцев,Вадим Шефнер,Владимир Михайлов,Илья Варшавский,Север Гансовский,Анатолий Днепров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 52 страниц)

Павлыш шел за ним след в след. Воин был ниже его на голову. Сквозь редкую пегую шерсть на затылке просвечивала синеватая кожа. На спине шерсть светлела, дыбясь гребешком вдоль позвоночника. В шерсти возились букашки.

Воины вели пленников не к карнизу, а прямо к обрыву, значительно правее расщелины. У скалы остановились. Один из воинов быстро вскарабкался на дерево и оглядел с него долину.

– Никого нет! – крикнул он. – Никто не видит.

Основание стены было в этом месте засыпано глыбами, сорвавшимися сверху. Воины отвалили одну из глыб, и за ней обнаружился черный лаз.

– Вы здесь живете? – спросил Павлыш.

Воины посмотрели на Павлыша как на идиота. Пришлый дух сказал глупость. Кто может жить в черной пещере?

– Мы живем в деревне, – ответил Жало.

– Ага, – согласился Павлыш. В будущем надо избегать наивных вопросов. Вполне возможно, что его безопасность в какой-то степени зависит от его репутации как духа. Покажись он воинам безвредным, они могут проткнуть его копьем, дабы не вмешивался в чужие дела.

Пока воины растаскивали камни, чтобы пройти внутрь, Павлыш глядел на них и думал, что они не похожи на ночного гостя на корабле. Коридор был тогда достаточно освещен, и гость показался Павлышу более похожим на человека. И потом, Павлыш вспомнил, как гость бежал по песку и кустам. Бежал он, не сгибая спины, да и руки его были куда тоньше и короче, чем у аборигенов. Впрочем, здесь может оказаться несколько племен. Жили же на Земле одновременно кроманьонцы и неандертальцы.

Воины сложили камни у входа в пещеру таким образом, что можно было вытащить нижний и остальные засыпали бы вход в нее снова. Снаружи и не догадаешься о его существовании. Павлыш отдал должное их сообразительности. Затем двое забрались внутрь, повозились, выбивая искры из камней, и засветили заготовленные факелы.

Перед тем как войти в черную дыру, Жало вновь обернулся и спросил Павлыша, словно угадав, что у того появились сомнения, стоит ли соваться в темноту:

– Ты идешь, дух?

Павлышу стало совестно перед парнем, которого вроде бы обязался защищать. И он ответил по возможности тверже:

– Не бойся, иди.

Послушно защебетал лингвист.

Один из воинов задержался у входа, нагнулся, вырвал нижний камень, и глыбы обрушились, отрезав солнечный свет и звуки утренней долины. Остался лишь мрак, отступающий шаг за шагом перед зыбким мерцанием факелов.

* * *

Путь по пещере был долог, однообразен и утомителен. Павлыш не включал фонаря. Впереди покачивались оранжевые пятна факельных огней. Клочья дыма, схожие по цвету со стенами, отрезали порой Павлыша от согнутой спины воина, шедшего впереди. И тогда рождалось странное ощущение: будто бы замурован в горе и следующий шаг приведет к стене. Павлыш даже протягивал вперед руку, чтобы пальцы, проникая сквозь податливый дым, изгнали из мозга ложный образ.

Воины находили нужные повороты, отыскивали ответвления пещеры по лишь им заметным и понятным признакам, и Павлыш, который некоторое время старался запомнить путь, вскоре понял, что, если ему придется возвращаться одному, он все равно заблудится.

Запомнился лишь обширный зал. Мокрые стены уходили вверх, в темноту, искрились сталагмиты, и где-то, невидимый, шумел ручей. Павлыш решил сфотографировать зал, дал вспышку, и спутники его пали ниц. Может, решили, что разверзлось небо. Пришлось подождать, пока они придут в себя, подберут упавшие факелы.

– Ничего страшного, – бросил Павлыш. – Можно идти.

– Мы ничем не обидели тебя, дух, – сказал укоризненно главный воин.

– И я вас, – улыбнулся Павлыш. Но улыбки никто не увидел, а эмоций лингвист передавать не умел.

Подземный ход перешел в лестницу. Ступени были выбиты неровно, приходилось нащупывать следующую башмаком и держаться за стену.

Передние остановились. Путь закончился. Впереди была деревянная дверь. Первый воин постучал в нее древком копья.

– Кто пришел? – донесся голос с той стороны.

– Слуги богов, – ответил воин.

– С добром ли пришли?

– С удачей. Боги будут довольны.

Дверь отворилась со скрипом, и в расширяющуюся щель проник желтый свет. Когда Павлыш вошел внутрь, воин, шедший последним, запер дверь на щеколду. А тот, кто впустил их, отступил к стене и спросил:

– Я позову Старшего?

– Да. И скажи ему, что с беглецами пришел незнакомый дух.

– Где? – спросил воин, разыскивая взглядом Павлыша. Помещение было освещено плошками с жиром, стоявшими вдоль стен. Он увидел Павлыша и произнес: – Откуда этот дух?

– Он пришел сам. Мы не приглашали его. Так скажи Старшему.

– Я его позову.

Жало и Речка стояли посреди комнаты, будто отделенные от остальных невидимым барьером.

Павлыш достал камеру, но воин заметил движение, понял его и сказал:

– Не ослепляй нас, дух. Подожди, пока придет Старший.

Человек, вошедший в комнату, остановился на пороге. Неровный свет плошек и дым от погашенных факелов мешали Павлышу разглядеть его как следует. Он либо вождь, либо жрец племени. Голос его был высок и резок. Лингвист перевел слова:

– Беглецов закройте. Мы подумаем, что с ними сделать. Боги скажут.

Старший был мал ростом, зябко кутался в толстую грубую ткань.

Жало обернулся к Павлышу:

– Защити меня, дух.

Павлыш сделал шаг вперед, и воины расступились, чтобы пропустить его.

– Здравствуй, Великий дух, – сказал Старший. – Ты знаешь, что мы не можем отпустить их, боги накажут.

– Жизнь в руках богов, – проговорил один из воинов.

– Жизнь в руках богов, – забормотали, словно заклинание, остальные.

– Ты пойдешь со мной, дух? – спросил Старший.

– Да, – ответил Павлыш. – Я хочу, чтобы им не было причинено вреда.

– Идем. – Старший, не двигаясь с места, ожидал, пока Павлыш приблизится к нему.

Павлыш ожидал увидеть старика, мудреца, хитрого старейшину племени. Старший оказался не стар, стоял, чуть наклонившись вперед, настороженно и крепко. Нижняя челюсть его была скошена, и темное лицо покрыто желтой шерстью. Глаза спрятались под нависшими надбровными дугами, и взгляд упирался в грудь Павлышу.

– Идем, – сказал Старший. Он повернулся и миновал дверь, уверенный, что дух последует за ним. Уши Старшего были прижаты к затылку. Они были странной формы, не такие, как у прочих – длинные, заостренные.

Следующая комната была мала, полутемна, и Старший быстро прошел ее. Он чуть припадал на правую ногу. Сзади доносились голоса, споры.

– Жало боится, – сказал Старший, не оборачиваясь. – Он нарушил закон.

– Что он сделал? – спросил Павлыш.

Старший толкнул еще одну дверь. Он вел Павлыша по длинному коридору. Плошки с жиром покачивались под потолком.

– Он нарушил закон, – уронил Старший. Он не хотел уточнять.

– В чем его проступок? – настаивал Павлыш.

– Дух знает, – ответил Старший. – Дух знает дела смертных.

– Я пришел в долину, когда твои воины уже настигли его.

– Ты знаешь, – повторил Старший.

В конце коридора появилось светлое яркое пятно. Дневной свет. Старший взмахнул рукой, спугнув со стены спящих, прицепившихся ножками к потолку тварей. Твари засуетились, замельтешили прозрачными крыльями, пропали в светлом прямоугольнике. Павлыш зажмурился. На глазах выступили слезы. Павлыш приподнял забрало и приостановился, чтобы их вытереть. Старший обернулся. Он стоял у входа, опершись о стену, и довольно спокойно наблюдал за действиями Павлыша. Жители Форпоста были нелюбопытны.

Они вышли на небольшую площадку. Кроме отверстия, которое вело к подземелью, на площадку выходило еще три черных отверстия. Четвертое было прикрыто деревянной дверью из тонких бревнышек, связанных веревками.

С площадки открывался вид на голую долину, огражденную отвесными скалами. Здесь, в верхней части, долина была узкой. Противоположный склон глядел на Павлыша черными дырами других пещер. На дне долины сгрудились хижины, сложенные из камня и покрытые листьями и прутьями. Рядом протекал голубой ручей, который ниже, там, где долина расширялась, впадал в небольшое озеро, окруженное деревьями. Еще дальше в долину вонзился язык ледника, отороченный каменной осыпью, откуда брал начало еще один ручей, также стремившийся к озеру. Язык ледника создавал перемычку, за которой, еле различимые в дымке, виднелись заросли деревьев и кустарник, тянувшиеся до самого откоса. Откос запирал долину. Выхода из нее не было видно.

– Пойдем, – позвал Старший.

Он направился к закрытой двери. Теперь, при дневном свете, Старший показался Павлышу менее похожим на разумное существо, чем Жало и Речка, даже чем воины. Хотя Павлыш мог ошибаться. Нельзя мерить чужую жизнь по своим меркам и строить ее по своему образу и подобию. Не исключено, что местный гений куда больше похож на орангутанга, чем деревенский дурачок, который может оказаться двойником Павлыша.

– Опять в пещеру? – спросил Павлыш, проявляя явное нежелание расставаться с солнечным светом.

– Это мой дом. Ты не знаешь?

– Не приходилось бывать, – ответил Павлыш.

Возможно, духам в долине положено быть всезнающими, и Павлыш подрывал этими словами свою репутацию.

– Ты пойдешь в храм? – поинтересовался Старший. – Ты спешишь?

– Как сказать. А впрочем, все равно, – признался Павлыш. – Зайдем к тебе.

Один из воинов вышел на площадку и присел на корточки у стены, греясь на солнце. Старший не обратил на него внимания.

– Тогда пойдем ко мне.

Старший раскрыл дверь и вошел первым.

Павлыш последовал за ним. В распахнутую дверь проникал свет, и ветерок шевелил вытертый светлый мех на шкурах, которыми был покрыт пол. Посреди комнаты лежал большой плоский камень, на нем стояла глиняная плошка с каким-то варевом. Павлыш вспомнил, что проголодался. В углу помещались прислоненные к стене копья, громоздились глиняные горшки и плошки, рога, сучья – все вместе казалось бутафорской прогоревшего театра.

– Я знал, что ты придешь, – сказал Старший, усаживаясь на шкуру.

– Откуда? – спросил Павлыш.

– Я знал.

У Старшего была странная привычка повторять фразы, вместо того чтобы ответить на вопрос, на который почему-то отвечать не хотелось. При этом он взглядывал на Павлыша, узкие зрачки сходились в черную ниточку, и казалось, он ведет игру, правила которой известны и ему, и духу, столь обыденно появившемуся в долине.

Пауза несколько затянулась. Старший ждал, что скажет Павлыш. А Павлыш не знал, то ли начать задавать вопросы о племени, то ли уйти отсюда, спуститься вниз, к хижинам. Если бы на его месте был специалист по контактам, все было бы проще – у разведчиков есть решения на все случаи жизни. Или почти на все.

– Что вы хотите сделать с теми? – спросил наконец Павлыш.

– Отведем их в храм, – ответил Старший, будто это само собой разумелось. Возможно, и так. Возможно, за все проступки положено было отводить людей в храм.

– Они останутся живы?

Старший не ответил. Поднес ко рту плошку и отхлебнул из нее. Павлышу не предложил. Тогда Павлыш, которому захотелось пить, достал из кармана скафандра тюбик с соком, откинул забрало шлема и утолил жажду. Потом положил пустой тюбик на стол, рядом с плошкой.

Старший смотрел на него заинтересованно, не более того. И лишь когда тюбик покатился по столу и звякнул о плошку, Старший изумился. Он отпрянул от стола, поглядел на Павлыша, как на сумасшедшего. Протянул длинную волосатую руку и осторожно дотронулся до тюбика, словно ожидал, что тюбик исчезнет. Тюбик не исчез. Старший поднес его к носу, обнюхал и положил на место. Покачал головой.

– Ты удивлен? – спросил Павлыш.

– Духам позволено многое, – уклонился Старший.

– Я хотел бы спуститься в деревню, – сказал Павлыш.

– Вниз?

– Да.

– Тебе плохо здесь?

– Нет, хорошо. Но я хочу взглянуть на деревню.

– Ты не пойдешь в храм? – спросил Старший.

– Пойду. Мне интересно сходить в храм.

Старший опять удивился.

– Интересно? – Низкий лоб наморщился. Старший решал какую-то задачу. – Ты пойдешь в храм, – заключил он наконец. – И будешь там ждать.

– Ну ладно, – согласился Павлыш. – И долго я там буду ждать?

– Нет.

Тюбик интриговал Старшего. Рука все время возвращалась к нему, длинные когти переворачивали желтую игрушку.

– Ты убил Белую смерть, – произнес Старший. – Зачем ты убил ее?

– Белую смерть? – переспросил Павлыш. – Я не знаю ее.

– Там, у реки. Воины сказали мне, что ты убил Белую смерть.

Павлыш догадался, что так называют здесь слона, который хотел сожрать Жало и Речку.

– Да, – подтвердил он. – Белая смерть угрожала людям.

– Но они нарушили закон.

– А разве Белую смерть нельзя убивать?

– Жало нарушил закон.

Господи, подумал Павлыш, разберись с ними. Беседа зашла в тупик. И Старший и Павлыш не понимали друг друга. Нечто совершенно очевидное ускользало от понимания Павлыша. И он чувствовал, что Старший знает больше, чем Павлыш. Но что?

– Кто-то из твоих людей ходил в мой дом? – спросил Павлыш.

– Где твой дом?

– На берегу моря. За рекой.

– Твой дом?

– Ну да, конечно. Я прилетел с неба. И мой дом на берегу моря. Потом я улечу обратно.

– Конечно, – согласился Старший.

– Кто-нибудь ходил туда?

– Никто не выходил из долины, – произнес Старший.

– Неправда, – сказал Павлыш.

– Никто не выходит из долины. Если он выходит, он нарушает закон. И его убьет Белая смерть.

– Твои воины вышли из долины, – напомнил Павлыш.

– Мои воины шли по следам того, кто нарушил закон.

Заколдованный круг. Никому нельзя, но воинам можно, потому что никому нельзя.

– Пойдем, – предложил Старший. – Пойдем в храм.

Они вышли на площадку. Воин все так же сидел у стены, дремал. Длинная серая туча проходила краем над дальним концом долины, и там шел дождь. У одной из хижин возились в пыли дети. Ветер поднимал пыль и крутил ее смерчиком у обрыва. Планета была мирной, доброй, и даже захотелось снять шлем и глубоко вдохнуть свежего горного воздуха. Которого не было.

– Нам далеко идти? – спросил Павлыш.

– Ты знаешь.

– Ага, – согласился Павлыш. Духу положено знать, где стоит храм.

Старший подошел к краю площадки, и там обнаружилась тропа, идущая вдоль обрыва. Шагов через десять Старший остановился, поглядел на Павлыша и затем неожиданно присел, вытянул руки и прыгнул вперед. Павлыш посмотрел под ноги. Под тонким слоем гравия и песка проглядывали сучья. Похоже было, что они таят под собой ловушку. Павлыш примерился и прыгнул вперед так, чтобы встать рядом со Старшим. Это сделать было нелегко – мешали вещи, притороченные к скафандру. Но Павлышу не хотелось терять лицо. Если абориген прыгает – духу тем более положено. Прыжок оказался неудачным. До Старшего оставалось еще около метра. Под башмаками хрустнуло, и земля ушла из-под ног. Павлыш умудрился упасть вперед, и руки его оказались на тропе. Вниз, в глубокую расщелину, летели сучья и камни. Стук стихал где-то далеко внизу.

Павлыш даже не успел испугаться. Ноги скользили по обрыву, никак не удавалось упереться носками башмаков, чтобы вылезти на тропу.

– Помоги, – сказал Павлыш как можно спокойнее Старшему. Тот не двинулся с места. Он думал. Дух, видно, не выдержал испытаний, и Старший переваривал в мозгу окрепшие сомнения.

Башмак наконец отыскал уступчик. Павлыш уперся локтями в край тропы и подтянулся вперед. Вдруг его охватило нехорошее предчувствие. Он поглядел вверх. Старший сделал неуверенный шаг вперед, но встретился взглядом с глазами Павлыша и остановился.

– Отойди, – велел Павлыш.

Говорить было трудно. Камень, на который опиралась нога, улетел вниз, за своими собратьями, но, к счастью, Павлыш уже по пояс вылез наверх. Рывком он вытащил на тропу колено и поднялся, стараясь не повредить баллоны.

Старший стоял, прислонившись спиной к обрыву, почесывая живот, блаженно сощурив глаза, будто начисто забыл о существовании духа.

Павлыш поднялся на ноги, отряхнул пыль со скафандра и позволил себе обернуться. Ложный мостик перекрывал расщелину. Павлышу захотелось обидеть коварного хозяина.

– Ты боишься, что по тропе поднимутся люди снизу?

– Я ничего не боюсь, – ответил Старший. – Мы идем в храм?

– Да, – сказал Павлыш. В конце концов, он сам был виноват. В следующий раз надо быть осторожнее. Форпост не любит, когда гости здесь расслабляются.

Павлыш ступал вслед за Старшим. Старший остерегался опасности снизу. Своих соплеменников? Белую смерть? Соседей из другого племени?

Храм был вырублен в скале, как и дом Старшего. Может, использовали старую пещеру. Похоже, что гора здесь изъедена пещерами. От широкой площадки ко входу храма вела лестница, сложенная из грубо обтесанных ступеней. Сам вход был невелик, сужался кверху, по сторонам возвышались две невысокие колонны, на каждой вытесан глаз, разделенный пополам узким зрачком. И все.

– Иди туда, – сказал Старший.

– А ты?

– Я пойду обратно.

Что еще за трюк задумал его спутник? Павлыш решил, что, вернее всего, на голову ему свалится каменная балка. И это его не устраивало.

– Ты пойдешь первым, – решил он.

– Почему? – удивился Старший. Гребень шерсти на голове у него приподнялся.

– Я пойду вниз, в деревню.

– Нельзя, – произнес Старший.

– Старший! – раздался крик снизу.

– Что?

По тропе большими прыжками приближался воин. Старший сделал шаг ему навстречу, и воин, сообразив, видно, что новости, которые он несет, не предназначаются для духов, наклонился к уху Старшего и прошептал что-то.

Новости Старшему пришлись не по душе.

Шерсть на загривке стала торчком, перекатились под волосами мышцы плеч, согнулись в коленях ноги, словно для прыжка.

– Х-хе! – крикнул он.

Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воина, тот выпустил копье, упал на колени и пытался оторвать от лица когти. Старший пинал его ногами, потом неуловимым движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.

Старший уже бежал вниз по тропе, забыв о корчащемся в пыли воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону.

Рычание Старшего исчезло за поворотом, будто проглоченное скалой. Павлыш подошел к воину. Тот оскалился, угрожая.

– Ну и черт с вами, – решил Павлыш. – Мы воспитывались в разных колледжах.

Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше спуститься к деревне. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.

Павлыш пошел вниз, но не по тропе, а через широкую осыпь, к хижинам.

Площадка перед ними была пуста, утоптана, пыльна. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Ребенок с обглоданной костью в лапке выполз на солнце и при виде человека замер в ужасе. Шерсть на ребенке была редкой, светлой, личико пряталось под выпуклым лбом, посреди которого можно было разглядеть третий глаз. Ребенок был хвостат – хвост закручен крючком, и в нем торчала еще одна кость. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка за хвост внутрь. Оттуда сразу донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем. Павлыш нагнулся к камню, прислушался. Кто-то часто и неровно дышал.

Павлыш пошел дальше. Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как перекрытые сучьями и сухими листьями.

Павлыш отошел к берегу и оттуда снял панорамный вид деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храма темнело пятно – воин так и остался лежать у ступеней.

Павлышом вдруг овладело беспокойство. Что могло так разозлить Старшего? Может быть, воины сделали что-нибудь дурное с пленниками? Может быть, Жало с девушкой убежали? Как он не подумал об этом раньше?

Павлыш повернул обратно к осыпи и у ручья столкнулся со старой женщиной. Она спускалась вдоль ручья и, видно, не знала еще о появлении в деревне страшного духа. Женщина удивила Павлыша тем, что сильно отличалась от прочих виденных им аборигенов. Она шла, касаясь земли кончиками пальцев, и руки ее были так длинны, что ей не приходилось для этого нагибаться. Неровно слепленный большой горшок покачивался на плоской голове, казалось, что старуха придерживает его бровями – лба у нее совсем не было. Глаза, скрытые в глубоких глазницах, горели желтым светом. Старуха присела, словно ее не держали ноги, и забормотала невнятно, подняв трясущиеся руки к лицу.

– Не бойся, – сказал Павлыш, – я не сделаю тебе дурного.

– Дух, дух, Великий дух… – бормотала старуха. Лингвист потрескивал, силясь перевести ее слова. – Дай… мясо… дай… пощади.

Старуха свалилась на камни, локоть попал в ручей, вода с журчанием обтекала мокрую шерсть.

– Можно подумать, что встреча со мной хоть и страшна, но не неожиданна, – произнес Павлыш вслух, отходя от старухи и направляясь к храму.

Воин поднялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.

– Иди домой, – приказал ему Павлыш. – А то истечешь кровью.

Воин как будто не понял его, хоть лингвист внятно прощебетал перевод. Павлыш поглядел на вход в храм, возникло желание заглянуть туда на минутку, но он решил отложить визит.

Провал, ловушка, в которую чуть было не угодил Павлыш, разрезала тропу. На этот раз Павлыш, разбежался так, чтобы с запасом перепрыгнуть его. Звякнули за спиной баллоны.

На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.

– Эй, хозяева, – позвал Павлыш. – Куда вы запропастились?

Никто не откликнулся. Лишь, испуганная криком, выскочила из темного лаза летучая мышь и исчезла, подхваченная порывом ветра.

Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно двинулся в темный коридор, ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но песчинки хрустели под подошвами, и оттого тишина была еще более гулкой и глубокой. Павлыш обошел все помещения, но и воины, и их пленники словно сквозь землю провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта, но, как ни вслушивался Павлыш в темноту, ни шороха, ни звука не донеслось до него.