Текст книги "Два билета в Индию (сборник)"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 73 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

3
Последний шанс Роджерса

Роджерс обернулся, не выпуская из рук сундука, так быстро, что Джонни от неожиданности выпустил свой конец из рук. Роджерс так и не догадался бросить сундук на землю и стоял лицом к бегущим ребятам, выпучив от напряжения глаза, и сундук будто прирос к его животу.

– А… а… – тянул он, но членораздельных слов не получалось, только мычание. – А-а-а…

– Игорь! – крикнул Джонни. – Мистер Игорь!

Ребята остановились, не доходя двух шагов до Роджерса.

Крик Джонни будто разбудил мистера Роджерса. Он разжал руки, и сундук тяжело грохнулся на землю. От удара крышка отлетела – наверно, петли насквозь проржавели, – и во все стороны дождем разлетелись мешочки с серебряными монетами. Некоторые мешочки лопнули, и монеты прыгали по траве, как кузнечики. За монетами последовали кубки, украшенные драгоценными камнями, блестящие статуэтки будд, почерневшие серебряные пагодки и слитки – целый поток серебра.

Мистер Роджерс инстинктивно наклонился, будто хотел подхватить сундук, запрятать обратно сокровища, но тут же выпрямился и яростно посмотрел на ребят.

– Это что такое? – спросил он. – Почему вы здесь?

– А почему вы здесь? – спросила Бригитта, которая первой пришла в себя от изумления при виде содержимого сундука.

– Убирайтесь отсюда, а то вам будет плохо! – сказал мистер Роджерс и, подняв худую, темную, всю в пыли руку, погрозил им пальцем, как маленьким. Он все еще не совсем понимал, что произошло. – Уходите.

– Вы не имеете права так говорить, – сердито сказала Бригитта. – Это не ваш сундук.

– Мой, – ответил Роджерс, опуская глаза к монетам. Он осторожно двинул носком ботинка, подгребая к сундуку откатившиеся монеты. – Я его нашел. Он мой.

– Как вы сюда попали, мистер Игорь? – спросил Джонни. – Вас привез ваш папа?

– Нет, мы одни, на машине, – сказал Игорь. – Мы получили твою записку.

Ко Ко наступил Игорю на ногу, но уже Игорь понял, что этого не следовало говорить.

Мистер Роджерс перевернулся на месте.

– Ты меня выдал? Ты меня выдал?! – кричал он, вцепившись в волосы дрожащего Джонни. – Я всю жизнь… я всю жизнь… я недоедал… А ты!.. Ты меня выдал!!!

– Не смейте его трогать! – крикнула Бригитта. – Отойдите от него. Ну! Я вам говорю!

«Откуда в ней столько смелости?» – удивился Игорь. И сказал тоже громко, чтобы мистер Роджерс услышал его:

– Джонни ни в чем не виноват. Мы бы вас и так поймали.

Роджерс отпустил волосы сына и сказал совершенно спокойным голосом:

– Я пошутил, я просто пошутил. Я ведь хочу отвезти этот сундук в Рангун и сдать правительству. А я получу за это награду.

Игорь ему не поверил.

– Правда, дети, правда. Вот Джонни может подтвердить. Скажи им, мой мальчик, скажи, что твой папа говорил, что мы отвезем бирманские деньги в Рангун.

Джонни молчал. Он сидел на земле, уткнув голову в колени, и плечи его вздрагивали. Он, наверно, плакал.

– Вот видите, – сказал Роджерс, – он подтверждает. Вы лучше помогите мне донести сундучок до машины, и мы все вместе поедем домой.

– Врет он! – сказал Игорь по-русски.

И Бригитта и Ко Ко отлично поняли его. Даже мистер Роджерс понял. Он сделал шаг к ним и, наклонившись, стал хватать пригоршнями монеты и кидать их в сундук.

– Ну, помогите же, – приговаривал он при этом. – Мне одному не управиться.

И он так естественно это сказал, что, хоть ребята и не поверили ему, они тоже подошли поближе, и Бригитта подняла с земли длинную серебряную цепь, в каждое звено которой были вставлены разноцветные камни.

– Вы лучше отойдите, – сказал Роджерсу Ко Ко. – Мы сами все соберем. А вы уезжайте.

– Нет, нет, – сказал Роджерс, – награда причитается мне! Я первым нашел сундук. Я его давно искал.

Он выпрямился и стал копаться в карманах брюк, будто искал носовой платок. Но вместо носового платка он вытащил маленький черный пистолет.

– Пистолет! – вскрикнула Бригитта. – Ребята, осторожнее!

– Не двигайтесь! – сказал Роджерс, снова сменив голос на деревянный. – Не двигайтесь. Я все равно не позволю вам взять мой сундук. Руки вверх! Поднимите ручки. А впрочем, не стоит, вы все равно ничего не сделаете. А ты, бирманец, кинь нож. Я вижу его. Ну!

Ко Ко кинул нож на землю. Нож стукнулся о серебряный кубок и пропал в траве.

– Что же мне с вами делать? Вот дурачье! Полезли на свою голову, задержали меня, сундук разбили.

Настроение мистера Роджерса чуть-чуть улучшилось. Он знал теперь, что ребята, так испугавшие его, были одни, не привели с собой ни взрослых, ни полиции.

– Собирайте монеты, – сказал Роджерс. – Собирайте. И я предупреждаю: буду стрелять, и стрелять буду по ногам. Я никого не хочу убивать, но зато вы останетесь на всю жизнь хромыми, а может, даже истечете кровью. Это очень страшно.

Игорь взглянул на Ко Ко. Тот незаметно подмигнул ему – мол, делай все, как я. Игорь никак не мог отделаться от мысли, что ему все еще снится сон. И особенно был нереальным этот пистолет в руке мистера Роджерса, мирного и тихого их соседа, который совсем недавно обещал взять его в соавторы научной статьи. И самое удивительное – пистолет у Роджерса был совсем таким же, как во сне с космонавтами. Игорю даже захотелось дотронуться до груди и посмотреть, нет ли на ней ордена Космической Звезды. Но он не посмел сделать этого, а только покосился себе на грудь. Ордена, конечно, не было. И тут Игорь представил, как пуля входит к нему в грудь, и как течет кровь, и вот он умирает, и в глазах стоит голубое небо Бирмы…

– Скорей! Сколько вам говорить одно и то же! – крикнул Роджерс. – Джонни, не хнычь! Да скорее же! Помогай им! – Он стоял совсем рядом с ними и настолько разозлился, что ударил Джонни рукояткой пистолета по голове. Джонни взвизгнул и по-собачьи, на четвереньках, подбежал к сундуку и принялся быстро-быстро кидать в него монеты.

Ко Ко, подбирая деньги, передвигался на корточках, пока не добрался до ног мистера Роджерса. Тут он поднял с земли большой кубок и выпрямился, как будто хотел положить его в сундук поосторожнее.

Игорь понял, что сейчас что-то произойдет, и, хоть ему было очень страшно, он напряг все мышцы, готовясь к броску.

Ко Ко со всего размаха ударил мистера Роджерса головой в живот. Тот не ожидал удара, потерял равновесие, секунду танцевал на одной ноге, подняв руку с пистолетом высоко в воздух, и тут Игорь совершил самый настоящий вратарский бросок – в девятку. Он сшиб с ног Ко Ко и вместе с ним свалился на мистера Роджерса.

Над самым ухом Игоря прогремел гром. Это нечаянно выстрелил в небо пистолет Роджерса. И в ту же секунду Бригитта прижала его руку к земле.

Наверно, все это заняло не больше минуты. Наверно, даже меньше минуты, потому что никто, даже мистер Роджерс, не произнес ни одного слова, а Джонни как стоял на четвереньках, так и остался стоять, только ладошкой закрыл глаза, чтобы ничего не видеть.

И в этот момент совсем рядом, за спиной у ребят, послышался негромкий глубокий голос:

– Не двигаться! Никто не двигается. Все остаются на своих местах.

4
В плену

Ребята обернулись и увидели, что из кустов вышел толстый высокий человек в сером дорожном костюме. И Игорь даже не сразу узнал отца Франциска. Он ведь привык его видеть только в сутане.

Отец Франциск улыбался доброй, широкой улыбкой. И такой он был весь добродушный и спокойный, что Игорю показалось, что сейчас он обязательно должен сказать: «Все кончилось. Вставайте, отряхните грязь и пыль, а мистера Роджерса я беру на себя».

– Вставайте, – сказал отец Франциск. – На вас смотреть противно, такие вы грязные. Девочка, не трогай пистолет, ты все равно из него не умеешь стрелять и только кого-нибудь испугаешь.

Роджерс пришел в себя и, как только почувствовал, что ребята его освободили, приподнялся и нашарил рукой пистолет.

– Я их… – прошептал он разбитыми губами, – я их…

– Ничего вы не сделаете, мой дорогой друг. Дети не виноваты. Это вы, как последний идиот, бросились в авантюру, не подготовившись к ней должным образом. Ну кто так делает? А что, если бы я не приехал, не нашел бы эту проклятую пагоду? Так бы вас и доставили тепленького в полицию. Какой наивный и недалекий человек!

– А вы-то как сюда попали?

– Движимый заботой о ближнем, только ею. Перестаньте болтать и задавать глупые вопросы. У вас есть веревка?

– Наверху у палатки.

– Принесите, и побольше. Дети, сколько раз надо вам повторять, чтобы вы не двигались! У меня тяжелая рука, и я быстро бегаю. Пистолет оставьте мне, Роджерс, – добавил миссионер. – Вы с ним совсем не умеете обращаться.

Роджерс послушно отдал Франциску пистолет и резво полез на откос.

– А вы, дети, – продолжал укоризненно отец Франциск, – ну как вам не стыдно было похитить чужую машину и отправиться в такое длинное путешествие? Подумали ли вы о своих родителях? Они же сейчас переживают глубочайшие муки, сравнимые разве только с муками ада. Не иначе как злые силы овладели вами…

Игорь никак не мог понять, за кого же отец Франциск. С одной стороны, он ругает Роджерса куда больше, чем их, а с другой стороны, не велит им двигаться. Впрочем, Игорю и не хотелось никуда двигаться. Он вложил в прыжок на Роджерса все свои силы и сейчас, сидя на земле среди блестящих серебряных кружочков, хотел только одного – чтобы все это поскорее кончилось. Он ужасно устал. Бригитта сидела прямо, не выпуская из рук серебряной статуэтки, и по ее щекам ползли длинные слезы – от глаз до уголков рта. Ко Ко опустил голову и думал. Видно, о том же, что и Игорь. Только Джонни даже не изменил позы – так же закрыв лицо ладонями, он покачивался и стонал.

– Вы погнались за кладом, за серебром, которое вам и не нужно, – продолжал журчать голос миссионера. – Корысть привела вас к несчастью. А что, если бы этот пистолет ранил кого-нибудь из вас?

– Мы не для себя, – сказал Игорь.

– Допустим, – ответил с готовностью отец Франциск. – И все-таки представьте себе, что, если бы я не заметил вашего джипа на дороге, не проявил закономерной осторожности, приближаясь к пагоде, не стал бы случайным свидетелем всей печальной сцены, я мог бы войти сюда спокойно, как турист, и попасть под случайный выстрел. Очень и очень прискорбно… Мальчик! – вдруг сказал он погромче. Эти его слова относились к Ко Ко, который постарался незаметно отползти к кустам. – Мальчик, я предупреждаю тебя, что умею стрелять куда лучше, чем ваш старый знакомый мистер Роджерс, который мог промахнуться. Я не всегда был пастырем заблудших душ. И в войну мне приходилось убивать достаточно людей с темным цветом кожи. Я не сентиментален, ибо грехи мои уже прощены. На место, мальчик.

Ко Ко остановился.

Мистер Роджерс, прихрамывая, спустился с обрыва. В руке он нес моток веревки.

– Замечательная, крепкая веревка! – сказал отец Франциск. – Не иначе как вы покупали ее у индийского купца на Восемнадцатой улице. Лучшая веревка во всей Бирме. А ну-ка, быстренько и крепко свяжите этих детей. Я боюсь, как бы они не натворили новых глупостей. Первым вот этого, бирманца. Он постарше и позлее.

Ко Ко отбивался от мистера Роджерса, кусался, царапался, и тот никак не мог ухватить его.

– Не дамся, гад! – ругался он по-английски и по-бирмански. – Не получится. Лучше убей меня!

– Ну-ну, – сказал отец Франциск, подходя поближе, – спокойнее, юноша.

Игорь не выдержал. Он вскочил на ноги и бросился на помощь Ко Ко. Но опоздал. Отец Франциск, видимо, все предусмотрел. Он поднял обутую в солдатский ботинок большую толстую ногу и ловко подставил ее на пути Игоря. Игорь налетел на подошву ботинка и, потеряв дыхание, свалился на землю. Он хватал воздух широко открытым ртом, а воздух никак не хотел входить в легкие, и казалось, что Игорь так и умрет, не вздохнув.

И он, корчась на земле, не заметил, как отец Франциск с размаху ударил Ко Ко по голове рукояткой пистолета, как закричала Бригитта, как Ко Ко сразу осел и перестал бороться.

Когда Игорь наконец отдышался, Ко Ко был уже связан и лежал неподвижно на траве.

– Теперь этого бойца, – сказал отец Франциск. – Кто он такой? Знакомое лицо.

– Русский, – сказал Роджерс, наклоняясь над Игорем и поворачивая его на бок, чтобы удобнее протянуть под ним веревку. – У него и был тот меч, о котором я говорил. Вы его видели в Дели.

– Припоминаю. Тоже сердитый молодой человек, – сказал отец Франциск. – Вяжите его потуже. Русские умеют вылезать из веревок. Я знал одного русского, и он мне не нравился. Но это длинная история, как-нибудь на досуге я ее вам расскажу.

Отец Франциск пригладил свободной рукой редкие светлые волосы и добавил:

– Становится жарко. Следует поторопиться. Наверно, этих детей уже хватились и, может, даже догадались, куда они могли деться. Кстати, мальчик, – спросил он у Игоря, – ты кому-нибудь сказал, что вы здесь?

Игорь отвернулся от него и ничего не ответил.

– Ну, мальчик, не упрямься. Скажи мне.

Игорь прикусил губу и закрыл глаза. «Если будет бить, – подумал он, – я кричать не буду».

– Не бойся, – сказал отец Франциск. – Мы тогда спросим у девочки. Вы ее знаете, Роджерс?

– Нет, первый раз вижу.

– Это плохо. Всегда надо знать своих соперников, даже несовершеннолетних. Как тебя зовут, беби?

– Бригитта, – сказала она.

– Вот и хорошо, познакомились. А меня зовут Франсуа Пежо.

«Врет», – подумал Игорь.

– Скажи, девочка, – спросил лже-Пежо, – вы кому-нибудь говорили, что уезжаете, и говорили куда?

– Не скажу, – ответила Бригитта.

– Все ясно, – сказал тогда отец Франциск, – они сказали. А то чего бы им молчать и изображать из себя героев Сопротивления? Поторапливайтесь… С девочкой покончили? Давайте последний кусок… Скорее, скорее! Нельзя терять ни минуты.

– Меня тоже, – раздался вдруг тоненький голос.

– Это еще что такое? – спросил отец Франциск. – Ты хочешь остаться со своими друзьями?

– Джонни, – сказал сердито Роджерс, – ты будешь помогать мне.

– Не буду, – сказал Джонни. – Никогда не буду помогать тебе…

– Ты меня не любишь?

– Я люблю тебя, папочка, – со слезами сказал Джонни. – Я должен тебя любить, но я не буду помогать тебе, а буду помогать мистеру Игорю… Ой, не бей меня!

– В самом деле, ребенок прав, – сказал отец Франциск. – Он выбрал позицию в классовой борьбе. Даже у кроликов бывают минуты отчаяния, и тогда они становятся смелыми. Свяжите его тоже, а бить не надо. Не надо, вы этим ничего не добьетесь, я знаю детей, а отцы своих детей обычно знают меньше всех. Впрочем, его я сам свяжу. Вы можете слишком сильно затянуть веревку.

– Так оставим его, пусть сидит, – сказал вдруг тихим голосом Роджерс.

– Не будьте тряпкой, мой друг. Джонни при первой возможности освободит своих друзей.

– Не посмеет.

– Посмею! – крикнул Джонни. – Посмею! Я тебя не боюсь. Совсем не боюсь! Мистер Игорь тебя тоже не боится, он не мистер, он камрад Игорь.

Отец Франциск быстро обмотал остатком веревки плачущего Джонни, говоря при этом:

– Роджерс, не теряйте времени даром. Наполняйте сундук. В любой момент могут появиться бирманцы, и тогда нам крышка.

Роджерс ползал по земле и быстро подбирал монеты.

– Все до единой собирать не имеет смысла. Кстати, скажите мне такую вещь: это все, что вы нашли?

– А что?

– Тут только серебро. Из-за него и не стоило стольким рисковать. Красная цена этому сундуку тысяч пять-шесть. А ведь вам еще придется делиться со мной. Это вся казна Бандулы?

– Я не знаю, – сказал Роджерс, – я выкопал этот сундук.

– А что говорится в дневнике? У вас плохая память.

– Там… там – сундуки.

– Вот-вот. Конечно, жалованье платили серебром, но вряд ли в сундуках было только серебро. Где вы его выкопали?

– В развалинах Дома трех разбойников.

– Как раз подходящее место, чтобы запрятать туда наших юных соперников. Этот дом?

– Да, он.

– Вот что, тащите пока сундук к машине, а я перенесу детей и покопаюсь еще немного.

– Сундук тяжелый, – сказал Роджерс. – Хотя конечно, конечно…

– Правильно, вы правы. Сундук вам тащить несподручно. Как я не догадался сразу, что вам тут же придет в голову мысль удрать отсюда и оставить меня одного? Но вы забыли, что ваш сын тоже здесь и, кроме того, вам без меня отсюда не выбраться. Могу вас обрадовать, – какой-то негодяй проколол шины вашему «Моррису» и то же самое сделал и с джипом.

– Вы… вы оставили меня без машины?

– Не волнуйтесь, у меня очень хороший «Лендровер», и он отлично увезет и вас, и меня, и сундуки. У меня, знаете, нет никаких оснований доверять вам, любезнейший Роджерс. Ключ от зажигания тоже у меня. Так что идите, поставьте сундук на заднее сиденье моей машины и быстренько возвращайтесь назад. Нам лучше всего остаться друзьями. И пошевеливайтесь.

Роджерс с трудом приподнял сундук… и опустил его на землю.

– Не могу, – сказал он, – устал. – И на лице у него появилась робкая улыбка. – Я в самом деле не могу, я не притворяюсь.

– Бедняжка! – сказал сочувственно отец Франциск.

Он подошел к мистеру Роджерсу, наклонился, обхватил толстыми, крепкими руками сундук, поднатужился и поднял его высоко в воздух.

– Подставляйте спину, – сказал он и, когда Роджерс согнулся, опустил сундук ему на спину.

Роджерс пошатнулся, но удержал равновесие и поплелся, еле переставляя ноги, к машинам.

– А теперь вы, детки, – сказал отец Франциск.

Он одной рукой обхватил Ко Ко, другой – Бригитту и без труда понес их к черному входу в развалины.

Пока его не было, Игорь обернулся к Джонни:

– Ты молодец! Сейчас придут наши и им покажут.

– Я боюсь за папу, – сказал он. – Папу могут убить или посадить в тюрьму.

Игорь ничего не ответил. Ему совсем не было жалко мистера Роджерса с его улыбочками и разными голосами.

– Он очень несчастный, – сказал Джонни, – и я плохо поступил, оставив его.

– Вы это про кого? – спросил вернувшийся отец Франциск. – Неужели вы пожалели своего отца? Зряшное занятие. Ваш отец недостоин жалости. Он слишком любит деньги, но совсем не приспособлен к тому, чтобы иметь их много. Он жадный и неумный человек.

Говоря так, отец Франциск перенес ребят в развалины и опустил их на плиты пола. Пол был грязный, заваленный листьями, трухой и свежей землей, выброшенной из провала в середине комнаты. В развалинах было полутемно, потому что дыру в крыше давным-давно затянули лианы и в трещинах стен выросли кусты, корни которых свисали сверху, как сталагмиты в пещере. Здесь было куда прохладнее, чем снаружи.

Отец Франциск свалил ребят на пол, будто это были не люди, а мешки с картошкой. Потом осмотрелся, привыкая к полутьме, и спросил Джонни:

– Где лопата?

– Не знаю, – ответил тот.

– Нет, ты знаешь, выродок! Или помочь тебе вспомнить?

– Она в углу.

– Правильно. Вот видишь, как хорошо постараться и вспомнить. Твой папочка копал прямо посередине. Мы же потратим еще две минуты на то, чтобы посмотреть, не осталось ли здесь другого сундука. Ведь мы и так рискуем, так почему бы не рискнуть основательнее, коли уж мы ввязались, к сожалению, в эту авантюру. Вот сейчас мы копнем здесь… Да, пожалуй, здесь…

Игорь думал, вот трепач, все говорит и говорит, будто зубы заговаривает. Как бы он не убил Ко Ко.

– Ко Ко! – позвал он.

Тот не откликнулся.

– Без разговорчиков, дети! – сказал отец Франциск. – Вы еще успеете наговориться за вашу долгую и счастливую жизнь. Причем на всякий случай я прошу учесть, что это я собственноручно отнес вас в это тихое, безопасное местечко и сберег вашу жизнь, которая могла так прискорбно оборваться в руках моего неразумного друга по имени Роджерс. Он такой неуравновешенный человек! Вы просто не представляете, до чего он неуравновешенный человек.

В проеме двери показалась тонкая фигура Роджерса.

– А, вот и вы! Как только помянешь черта, он уже тут как тут, – весело сказал отец Франциск. – В углу, как я успел заметить, стоит вторая лопата, берите ее и помогите мне копать. А тем временем расскажите, чем окончилось ваше долгое путешествие.

– Все в порядке, – сказал Роджерс, тяжело дыша. – Я бы хотел отдохнуть немного, меня ноги не держат.

– У вас будет еще масса возможностей отдохнуть. И в бирманской тюрьме в Инсейне, и на том свете. А сейчас я бы настойчиво рекомендовал вам все-таки взять лопату и чуть-чуть потрудиться.

– По дороге ездят машины, – сказал Роджерс, беря лопату.

– Нашли чем меня удивить! Копайте. На то и дорога, чтобы по ней ездили машины.

Отец Франциск копал быстро, сильно ударяя лопатой по слежавшейся земле, перемешанной с обломками кирпичей, упавших сверху, с сучьями и гравием. Он отбрасывал землю в сторону, и иногда комья ее больно ударяли Игоря и Бригитту, которые лежали ближе к яме.

– Берите левее, – командовал миссионер. – Если он тут, то должен лежать недалеко. А он где-то здесь. Если бы кто-нибудь побывал в развалинах раньше, то взял бы оба сундука. Не ленитесь. Сундук потащу я сам.

С минуту ничего не было слышно, кроме тяжелого дыхания мистера Роджерса и ударов лопат о камни. Вдруг издалека донесся резкий гудок. Еще один.

– Машина, – сказал Роджерс тихим-тихим, тоненьким голосом.

– Здесь много машин, – ответил Франциск, но тоже выпрямился и опустил лопату.

Гудки раздавались снова и снова.

– Это Миша! – крикнул Игорь, позабыв обо всем. – Это его машина. Это Миша гудит. Он здесь. Ми-и-ша!

– Молчать! – крикнул страшным голосом отец Франциск. – Пристрелю.

Но Игорь уже не слышал его, он кричал: «Ми-ии-ша!» И Бригитта закричала тоже. Она кричала: «Миша!» – тонким, высоким, пронзительным голосом. «Ми-и-и-ша!» – так громко, что, казалось, лопнут перепонки. И Джонни тоже закричал. Непонятно было, кричит ли он или плачет, но он тоже кричал: «Ми-и-и-ша!»

Первым не выдержал мистер Роджерс. Он пнул ногой Игоря, зажал руками уши, выскочил из развалин и исчез. Отец Франциск выругался и бросился к ребятам. Он бил их ногами, ругал, уговаривал, дергал за волосы, старался заткнуть рты, метался, будто сошел с ума, потом тоже бросился к двери, налетел с размаху на косяк, отшатнулся и забухал ботинками по оврагу.

А ребята все кричали и кричали. Они уже не могли остановиться, и, наверно, прошло несколько минут, прежде чем замолчала Бригитта, потом Джонни с Игорем. И тут они поняли, что остались одни.

– Папа! – всхлипнул Джонни. – Что будет? Что будет?

В овраге стояла тишина. Не доносились гудки, смолкли шаги, и только пчела, заблудившаяся в развалинах, мерно жужжала среди лиан.

– А вдруг это был не Миша, – спросил Игорь, – и они вернутся?