355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кир Булычев » Журнал «Если», 1994 № 09 » Текст книги (страница 11)
Журнал «Если», 1994 № 09
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 14:23

Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 09"


Автор книги: Кир Булычев


Соавторы: Харлан Эллисон,Элджернон Генри Блэквуд,Ларри Нивен,Кирилл Королев,Эллен Кашнер,Елеазар Мелетинский,Анатолий Акимов,Карина Мусаэлян,Наталия Сафронова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Королева безбожной Эльфийской Страны – самый подходящий проповедник, чтобы читать мне мораль! Я сердито отбросил персик подальше в траву.

– Не сердись, – примирительно сказала она. – Доверься мне. Съешь этот плод – и ты потерян для меня, так же, как твоя душа потеряна для тебя. Вот…

– из складок накидки она достала лепешки и кувшин вина. – Ешь и пей. Это не повредит тебе. Хлеб пекли в Болонье, на землях прекрасной Франции, а виноград давили на Сицилии.

Я проголодался и жадно набросился на еду, после чего ощутил прилив сил. Госпожа моя была прекрасна, и я не смог удержаться, чтобы не погладить пышное облако ее шелковистых волос. Она, смеясь, поймала мои пальцы.

– О нет, Томас! Неужели ты не можешь думать о чем-нибудь еще?

– Госпожа, – учтиво произнес я, – о чем еще я могу думать, когда ваша красота сияет, как… – я остановился в смущении, не зная, что сказать.

– Понимаю, – сказала королева. – Дело не в твоей способности устоять, а в моей неотразимости?

Я кивнул. Любая земная женщина была бы в восторге, но королева эльфов сказала:

– Хорошо. Я облегчу твою задачу.

Воздух вокруг нее задрожал, и на месте Майской Королевы оказалась сморщенная карга. Морщинистые запавшие губы приоткрылись, и над садом зазвенел золотой смех моей спутницы.

– Теперь можешь касаться меня сколько хочешь, Томас. Ну, давай, положи голову мне на колени.

Я обнаружил, что спина у меня одеревенела.

– Не отвергай меня! – сурово приказала она. – Иди сюда.

Я опустился в траву рядом с ней и положил голову на край потрепанной накидки. Ткань пахла лавандой и пижмой, травами, которыми обычно перекладывают белье сельские женщины. Моя старая няня пахла так же. Скрюченная рука коснулась моих волос и с силой прижала голову к костлявому бедру.

– А-а, – хихикнула она, – теперь тебе легко сопротивляться? А не хочешь ли полюбоваться чудесами, арфист?

Сильные пальцы повернули мою голову в ту сторону, где сквозь деревья виднелась тропа, уходящая в долину – такие грубые тропы оставляют охотники или звери, продираясь через густые, колючие кусты.

– Пойдем ли мы с тобой по этой дороге? – спросила королева и помедлила, ожидая ответа.

– Госпожа, – ответил я, – вряд ли хоть один из нас рискнет здесь спуститься.

– Разумный мальчик! Ты ответил лучше, чем думаешь. А как насчет вот этой? – и она снова повернула мою голову.

На этот раз я увидел прекрасную дорогу, широкую и ухоженную.

– Куда она ведет? – спросил я.

– А как ты думаешь?

– Туда, где для нас нет ничего интересного, – сказал я.

– Хорошо, – сказала она. – А эта?

Тут у меня перехватило дыхание. Не было никакой дороги, только огромным размахом – долина и склон холма. Пока я смотрел на это дымчато-серебристо-синее и зеленое великолепие, легкий туман рассеялся, и открылась узкая песчаная тропа, вьющаяся через лес, поле и ручей. Тропа взбиралась все время вверх к далекому замку, едва заметному на гребне холма.

– Молчишь, Рифмач?

– Эта, – проговорил я тихо, – эта дорога по мне.

– И по мне тоже. – Она встала, тряхнула одеждами, и они обрели прежний зеленый цвет. – Ты выбрал дорогу в прекрасный Эльфийский Край, Томас, как раз туда, куда хотел попасть.

Странная радость наполнила меня. Я чувствовал, что возвращаюсь домой. Да, я пел об этом месте, оно вставало перед глазами, когда я прикрывал их, чтобы петь. Я и думать не смел, что увижу его когда-нибудь.

Снова прекрасная, веселая и нежная, королева взяла меня за руки и улыбнулась.

– Вижу, ты не сердишься. Не жалеешь, что поцеловал меня под Эйлдонским Деревом?

Глаза у нее голубели, как яркое небо.

– Госпожа, – сказал я, – семь лет пролетят, как семь дней.

– Ты думаешь? – серьезно спросила она. – Я и правда могу так сделать. Баллады должны были научить тебя. Представь: мы прибываем, проходят семь дней сплошных удовольствий, семь ночей пиров и радости – а потом: «Вставай и уходи, Томас! Пора тебе возвращаться в свою страну». – «О госпожа моя, но ведь я провел здесь всего одну короткую неделю…»– «О нет, Томас. Прошло целых семь лет. Пока ты наслаждался, твои друзья старились и тосковали по тебе – но теперь ты должен снова встретиться с ними, так что…» – Она смотрела на меня с неотразимой смесью озорства и нетерпения, глаза – честные, карие. – Ну, что скажешь?

Туман снова сгущался на дальнем склоне, огибая синие от наступающих сумерек стволы деревьев и покачиваясь над гребнями увалов.

– Госпожа, я тосковал об Эльфийской Стране всю жизнь. Когда я был ребенком…

Я вдруг остановился. Никогда никому я об этом не говорил.

– Я помню тебя ребенком, – тихо сказала она, – продолжай.

– Я думал, что пришел откуда-то… Что принадлежу к другому народу! – выпалил я наконец.

– Ах, Томас, конечно же, это не так, – лицо ее помрачнело, и она пошла вперед, вороша носком туфли сухие листья. Сад стал осенним. Венок у нее на голове отливал красным. – Ты земной человек. Эльфийская земля – не твой дом.

– Я знаю. – Наверное, я и не ждал, что она скажет иначе. – Но все же я хотел бы провести там свои семь лет.

– Как хочешь, – глаза у нее стали рыжевато-золотистыми. – Но пойми: ты не из Эльфийской Страны. Ты думаешь, что знаешь Волшебный Край, но все песни и сказки, известные тебе, лишь слабая тень истины. Однажды страна твоих песен станет явью для тебя, Рифмач, и тогда долгие годы тебе предстоит томиться, пока закончится срок и ты снова сможешь войти в пределы Срединного Мира. А Страна Эльфов – мой Волшебный Край… он такой, какой есть. Смотри не ошибись: он хочет тебя так же, как ты его. Служи мне верно, и я освобожу тебя через семь твоих лет. И еще: ты не произнесешь ни слова в Эльфийской Земле, а иначе тебе никогда не видать Срединного Мира. Говорить ты можешь только со мной, Томас, и можешь петь для гостей в моем зале, ибо для этого я и привела тебя. Кто бы ни обращался к тебе, смотри, не отвечай никому, кроме меня.

Отправиться в Эльфийскую Страну бессловесным? Что за нелепое условие для менестреля!

– Госпожа, – запротестовал я, – ни в одной песне я никогда не слышал о подобной участи.

Она тепло улыбнулась.

– Но это ведь твоя история, Томас, и конца ее ты не знаешь. И раз уж ты так хорошо обучен премудростям Волшебной Страны, то я могу и не добавлять, что никому из смертных нельзя есть здешнюю еду. Голода можешь не бояться, кормить тебя будут хорошо.

И снова этот гнет власти; отныне моя судьба в ее руках, она ставит условия, и я должен подчиняться, как приходилось подчиняться и раньше (почти всегда) требованиям прочих великих. Не теряя достоинства, я низко поклонился королеве.

– Как изволите.

Что бы она ни говорила, дорога меня влекла к ней.

Королева свистом подозвала коня, и прекрасное животное примчалось рысью. Только королева все медлила, вертя в руках венок из листьев и ягод. Потом, пожав плечами, бросила его высоко вверх и венок пропал из вида. Королева вскочила в седло и помогла мне усесться за ее спиной.

Светлая дорожка начиналась почти у наших ног, в траве сада. Конь пошел по ней, как любой обычный конь по любой нормальной дороге. Вокруг расстилались: поле, деревья, далекие холмы. На сердце было легко, и я запел, запел весело, как пел, бывало, еще мальчишкой.

 
Готов я поспорить, девица, с тобой,
Пять сотен монет поставлю на кон.
Ногой лишь ступи на Ракитовый Холм
И девушкой уж не вернешься домой.
 

Королева рассмеялась и подхватила припев: «О ракита, пригожая ракита…» [6] 6
  Есть выражение: «То marry over a broom stick» – «Повенчать вокруг ракитового куста».


[Закрыть]

Мы пересекли ручей по хорошенькому горбатому мостику.

– Госпожа, – спросил я, – разве в этой стране нет жителей?

Она повернулась в седле и лукаво посмотрела на меня.

– Но, Томас, они же вокруг тебя!

Я почувствовал, как краснею от растерянности.

– Ты должен научиться смотреть. Со временем это придет.

Я вертел головой во все стороны и все равно ничего не видел. Мы как раз проезжали через березовую рощу, свет пробивался сквозь зеленые листья.

– Посмотри вон на то дерево, – тихо сказала она, указывая подбородком. – Только смотри искоса.

Я повернул голову и уголком глаза уловил контур женской фигуры, высокой, белой, с серебристыми волосами.

– Ты видел?

– Женщина…

– Да. Это одна из моих…

Я не понял, что она имела в виду: одна из моих подданных, слуг или даже детей. Я снова скосил глаза и… едва не свалился с седла. Нимфа, или кто она там была, ответила мне неожиданно неприличным жестом. Во всяком случае, среди людей его бы сочли весьма неприличным.

Королева рассмеялась.

– Слух о твоем появлении опережает нас. Помни же: ни с кем из них ты не должен заговаривать.

А я и не собирался. Просто повернулся спиной к этой проказнице.

– Ты все еще мальчишка, – сказала королева без всякого недовольства.

– Я себя так и чувствую, – честно признался я.

– Как мальчишка на празднике.

Вспомнив наши земные праздники, я начал рассказывать о них королеве. Давно забытые эпизоды так и сыпались из меня. Пока говорил, я стал замечать краем глаза и других жителей этой страны: одни – высокие и изящные, как сама королева, другие – такие крохотные, словно пичужки.

Не слышно было птиц в этом лесу. Только звон колокольчиков на сбруе, стук копыт по тропе, шелест ветра в ветвях да отдаленный плеск ручья – и все эти звуки покрывал мой собственный голос. Меня несло. Я рассказывал о моей прежней жизни, о детстве, давно забытом, как мне казалось, а тут словно все вдруг вернулось, и чувства, и мысли.

– Стало быть, твоя кошка тоже была хорошей охотницей? – переспросила королева.

Я стал отвечать, но услышав собственный голос, осекся.

– Госпожа… я… – Но почему я болтаю о своем прошлом с Королевой Эльфов? Как мог я покинуть свой мир ради нее? – Пожалуйста, – промямлил я, попытался собрать остатки достоинства и с трудом произнес: – Лучше уж я буду молчать.

– Это вряд ли, – сказала она ласково-рассудительно и рассмеялась. – Ты думаешь, что зачарован? Так, Томас?

Не терплю, когда меня высмеивают. К тому же у меня хватало причин считать себя зачарованным.

– На тебе нет чар, – произнесла королева. – Но ты теперь мой.

– А если я не хочу?

– Тогда ты, конечно же, будешь молчать. Но почему, дорогой мой? Разве смысл твоей жизни не в том, чтобы доставлять радость людям своим голосом, умом, речами? Ты всегда знал, как стать полезным. Теперь ты будешь полезным мне и доставишь мне удовольствие. Ты всегда будешь знать, когда надо спеть для меня, или поцеловать меня, или принести питье, или оставить одну.

– Для меня это звучит как волшебство.

– Конечно, это и есть волшебство. Я сама – волшебство! Я – Королева Эльфийской Страны, Томас, мне нет нужды зачаровывать тебя.

Оказалось, даже ее слова будят во мне страсть. Я попытался скрыть это неуклюжей шуткой.

– Тогда я надеюсь развлечь тебя кое-чем получше историй о зверьках маленького мальчишки.

– Надейся, – ответила она довольно равнодушно. – Я все равно получу все твои истории, прежде чем закончится срок.

В ответ я обнял ее и прижал к груди. И чуть не свалился, когда конь внезапно понес, закинув голову. Белый голубь метнулся через тропу прямо под ноги коню. Послышался слабый свист, и серебряная стрела вонзилась в ствол дерева над нашими головами.

Королева легко обуздала коня, протянула руку, и голубь опустился к ней на запястье как раз в тот момент, когда навстречу нам появилось еще одно животное.

Это был вороной жеребец, самый огромный из всех, каких я когда-либо видел. Управлял этой громадиной мужчина весь в черном, с длинными угольно-черными волосами. В руке у него был длинный лук. Увидев нас, он натянул поводья, так что конь, закинув голову, вздыбился.

Королева сидела в седле не шелохнувшись, и голубь у нее на руке застыл, как алебастровый.

– Ну, братец, – холодно обратилась она к всаднику, – как это понимать?

Лицо эльфа-мужчины было таким же твердым и ледяным, как и ее собственное.

– Я просто охотился, сестра, – бесстрастным голосом ответил он.

– Да? Надо бы отдать твои глаза пожевать Безымянному. Они плохо стали служить тебе, иначе ты бы разглядел, что этот голубь – из моих.

– Недолго ему быть твоим, – молвил охотник.

– Время его почти истекло. И он до сих пор не сумел.

– Вот когда он не сумеет, тогда можешь охотиться на него, сколько влезет. А сейчас… – она подняла руку, и голубь взлетел, но продолжал кружиться вокруг, словно боялся покинуть святилище.

Охотник рассмеялся.

– О сестра! Сколько же ты выказываешь милосердия! Однако не только ты бываешь в Срединном Мире. Я проследил за голубем там и наблюдал его слабые попытки. Ты бы смеялась до колик: бедный бессловесный голубь, на их взгляд, – самая обычная птица, и так тщится привлечь к себе внимание.

Королева взглянула на брата и тоже улыбнулась.

– Посмотрим. Может быть, я одолжу этой птице голос Томаса – ему он все равно пока не понадобится. – С этими словами она погладила мою ногу кончиками пальцев. Два ощущения пронзили меня – ужас и страсть. Такого я бы никому не пожелал испытать.

– Эй, ты! – надменно бросил мне темный охотник. – Кто таков?

Помня ее запрет, я молчал.

– Ну, давай же, – продолжал он все еще повелительно, но уже с легким азартом в голосе. – Томас… как тебя там?

– Не будь дураком, – негромко сказала королева, и я не сразу понял, что это относится не ко мне.

– Ты же назвала его имя! Разве я не могу им воспользоваться?

– Дурак, – повторила она насмешливо. – Ты знаешь о Земле даже меньше, чем тебе кажется. В Срединном Мире тысячи Томасов. В земном имени столько же силы, сколько в ореховой скорлупе.

Охотник не смутился.

– Ну ладно, – сказал он. – Тогда поищем другой путь.

– Ха! – фыркнула королева. – Ты просто хочешь подразнить меня. Ты все равно не знаешь, что делать, даже если получишь его полное имя.

– Да, наверное. – И не сказав больше ни слова, охотник пришпорил коня и исчез за деревьями.

Голубь снова опустился на руку королевы.

– Иди же, – сказала она ему. – Времени у тебя мало, но все-таки еще есть. – Она взмахнула рукой, и голубь взлетел. – Молчишь, Томас?

А что мне было делать? Молчу. Рот пересох, и горло сжалось от страха.

– Нет, – говорю, с облегчением переведя дух. – Это я из осторожности.

– Вот и хорошо. Не надо тебе бояться моего Лорда Серебряных Стрел, на смертных он не охотится.

Наверное, это должно было утешить меня. Но я и так не долго страдал. Золотоволосая женщина в богатых зеленых одеждах скакала со мной через леса, составлявшие ее прекрасные владения. Я был в услужении у Королевы Эльфов, и вокруг меня простиралась Земля Грез.

Вскоре лес сменился луговиной. Мы давно потеряли желтую тропу и теперь поднимались на холм прямо через волнующиеся травы, доходившие до стремян. Конь шел уверенно, словно по невидимой дороге. На вершине холма возвышался замок, окруженный стеной без всякого намека на ворота или двери.

Королева обернулась ко мне с насмешкой в зеленых глазах.

– Ты готов, Томас?

Я вцепился в нее изо всех сил, думая о том, как хочется жить. Потом был порыв ветра, и вот уже копыта цокают по мощеному двору перед конюшней.

Вокруг, как морские чайки, парили крылатые создания, спускаясь с крыш и башен.

Среди них не было ни одного обычного существа. Прекрасные были прекрасны так, что и поверить нельзя. А уродливые были уродливы так, что страшнее не придумаешь. Королева светилась радостью, обогревая всех своей улыбкой, как солнце.

– Госпожа! – Огромный звероподобный мужчина, полуобнаженный, с оленьими рогами на косматой голове, протянул королеве руки и бережно снял ее на землю.

Я поспешно соскочил на камни мостовой с другой стороны и едва устоял, так затекли у меня ноги.

Но эльфийский народец быстро обнаружил меня.

– У королевы новый смертный, – объявил грубоватый парень с дубовыми листьями вместо прически.

– Интересно, а этот как – дурак или умный? – спросила томная дама с руками, обросшими плющом.

Сияющее создание с огромными, сложенными за спиной крыльями тронуло прядь моих волос.

– Блестящие, – сказало оно.

Я с беспокойством завертел головой, высматривая королеву, но она оказалась уже на противоположном конце двора, на площадке лестницы, в окружении придворных.

– Он стесняется, – ласково предположил высоченный эльф.

Дама в плюще хихикнула.

– Думаю, это ученый человек, – сказала она. – Возможно, монах. A-а, тебе смешно, смертный?

Жаль. Мне всегда хотелось увидеть монаха. А правда, что у них нет…

– Сыграем в загадки! – крошечная девчонка с голосом, как несмазанные дверные петли, перебила всех. – Так мы проверим его ученость.

– Верно. Начнем с легкого.

 
Что белее молока,
Что помягче, чем шелка?
 

Они выжидательно смотрели на меня, а мне чуть плохо не стало, я же не мог ответить. Это ведь детская песенка, любой ребенок знает: снег.

– Слишком легкая, – заявил темноглазый эльф, – вы его просто обидели. Вот. – Он опустился передо мной на колени:

 
Стоит в лесу колодец,
На дне колодца – чаша.
Кто уронил сосуд тот
И кто наполнит вновь?
 

Я покачал головой; этой загадки я не знал. Не думаю, чтобы кто-нибудь из смертных сумел ответить.

– Видите! – заскрипели несмазанные петли. – Ничего не знает!

Высокий эльф изящно поднялся.

– Ну с ним ведь королеве разбираться, не нам. – Он приобнял плотного человечка, и они двинулись прочь.

Я почувствовал легкое прикосновение. Женщина в сером вложила свою руку в мою.

– Идем, Томас, – сказала она. – Нам надо отдохнуть.

Я не сразу узнал королеву, потому что выглядела она усталой и осунувшейся, как любая смертная женщина после долгого пути. Никто не сопровождал нас, пока мы поднимались по ступеням в замок и шли коридорами вдоль стен, богато украшенных гобеленами. Я видел окна из драгоценных камней и гардины из живых цветов. Наконец мы вошли во внутренний покой. В центре залы стояла огромная постель в форме морской раковины, украшенная жемчугом. Я снял с королевы плащ и развязал тунику. Тело у нее было прекрасным и гибким. Она почти ничего не весила у меня на руках и улыбалась, пока я укладывал ее в постель, как сонного котенка.

* * *

Проснулся я уже в другом месте. Я слышал плеск фонтана, меня обдавало теплым ветерком, напоенным ароматами цветов. Постель была узкой и мягкой, я спал нагим под роскошным покрывалом.

И я не знал, кто я.

В памяти у меня оставались комната из серого камня и постоянное ощущение холода. Маленький домик, запах сырой шерсти и старая пара… мои родители – нет, не родители – я повернулся на бок и уставился в стену, чтобы собраться с мыслями. Покрывало шелковисто соскользнуло с плеча… оно и было из шелка! Я – принц! Нет, любимец принца – о Боже, вот в чем дело! Я должен вечером за ужином сыграть мою новую песню на зависть итальянцам, а она еще не закончена.

– Сэр?.. – произнес голос. Я повернулся, но никого не увидел. – Сэр, здесь для вас сок из яблок Западной Страны.

Серебряная чаша на серебряном подносе повисла в воздухе в опасной близости от моей головы. Я широко зевнул и провел руками по лицу.

– Госпожа просила напомнить, чтобы вы не говорили со мной. Если эта еда вам не понравится…

Я схватил кубок, надеясь, что смолкнет этот странный бесполый голос. С одинаковым успехом он мог принадлежать и взрослой женщине, и мальчику-кастрату. Память вернулась ко мне. Я не на Земле. Я стал возлюбленным Королевы Эльфов и жил теперь в краю за Кровавой Рекой, в стране туманов и слоновой кости.

Я надеялся только, что в последующем мои пробуждения не будут такими тяжелыми.

Я выпил сок и подошел к окну. Оно занимало полстены от пола до потолка, с обеих сторон его обрамляли изящные витые колонны. Я стоял между ними и смотрел в зеленый сад, на тропинку, огибавшую пруд с лилиями. В центре пруда бил фонтан.

Мне на плечи набросили синий шелковый халат. Мой невидимый слуга нерешительно произнес:

– Вас разместили в летних комнатах, сэр. Смертным поначалу в них уютнее всего. В следующей комнате вас ожидает одежда на выбор.

Безголосый, я не мог отказаться от этого предложения и перешел в соседнюю комнату.

Еще одно светлое помещение. Всю обстановку составляли подушки, достаточно большие, чтобы сидеть на них, и коллекция совершенно незнакомых музыкальных инструментов. Вдоль одной из стен стояла скамья с разложенной одеждой.

Это был гардероб принца. Он включал в себя все – от мягких шерстяных кофт до шелковых чулок и бархатных беретов.

Я выбрал простую белую рубашку с широкими рукавами и серую льняную тунику. Цвет, однако, оказался обманчив: серый в тени, на свету он вспыхивал травянисто-зеленым. К тунике нашлись и серые чулки. Из обуви я выбрал мягкие туфли без всяких украшений.

– А теперь, пожалуйста, сэр, следуйте за мной.

Я открыл было рот, чтобы сказать: «Я не могу идти за тобой, не видя тебя», – и снова закрыл, слова оказались не нужны. Кубок позвякивал на подносе; я шел за пустой посудиной, она вела меня по залам.

За время нашего пути тени стали длиннее. Мы вошли в темный каменный коридор, я видел много таких в замках на Земле. Мой слуга взял со стены факел. Он горел синим холодным светом, и пламя совсем не колебалось. Свет был голубее, чем лунный; я взглянул на свои руки, они были, как у трупа, а серебряный кубок, за которым я шел, сиял, как святой Грааль.

Факел остановился у двери, незримая рука распахнула ее. Внутри я увидел огромный зал, полный пирующих эльфов. Все было залито ярким синим светом факелов. Только за главным столом горели восковые свечи, но их золотой свет, встречаясь с синим, превращался в пятнисто-зеленый, словно пирующие за этим столом находились в зеленом лесу. Очарованный, я старался не обращать внимания на мертвенные блики, скользившие по лицам и одежде, уговаривая себя, что это, в конце концов, свет и ничего больше. Я никогда раньше не задумывался, насколько свет солнца и огня согревает наши глаза, наполняет их живым сиянием и даже больным придает румянец здоровья и золотит кожу влюбленных, делая их похожими на богов.

За высоким столом встала какая-то местная модница. Я с трудом узнал свою королеву. Она подозвала меня, и я пошел через весь зал мимо менестрелей и акробатов и преклонил перед ней колени на высоком помосте.

Конечно, все глаза устремились на меня.

– Встань, – ласково обратилась ко мне королева. Я поднялся с колен, но остался стоять там же, где и был. Справа от нее сидела очень симпатичная дама, а слева – вчерашний темноволосый охотник.

– Добрый вечер, Томас, – любезно приветствовал он меня, но по удивленному взгляду эльфа, сидевшего слева от него, я понял, что упоминание имени считается здесь неучтивостью. Я предпочел не заметить ее и любезно поклонился ему.

Охотник приподнял малиновую бровь.

– Так этот кутенок еще и немой, сестра? – обратился он к королеве.

Она ответила:

– Его слова предназначены только мне, но все же он не безгласен.

– Угадываю первый раз, – сказал Охотник. – Музыкант?

– Так и быть. Подскажу. Ветер не может того, что могут десять мужей.

– Угадываю второй раз: флейтист?

– Опять подскажу. Безголосое дерево, меч без клинка.

– Угадываю третий раз: арфист?

– Угадал с трех раз! – вскричала королева, а ее окружение захлопало в ладони. – Но ты догадался только наполовину.

– Неважно, – снисходительно проговорил Охотник. – Несомненно, это выдающийся арфист. В музыке ты разбираешься лучше всех.

Руки его лежали на столе одна на другой. Он медленно начал раздвигать их, а пространство между ними заполняла маленькая арфа, еще миг – и вот он уже держит в руках инструмент.

Она была из белого дерева, изогнутая, как лебединая грудь, с белым голубем, вырезанным на деке. Серебряные струны, казалось, сами собой звенели в изменчивом свете. У меня руки зачесались испробовать арфу. Лорд-охотник протянул ее мне.

– Мой дорогой брат уже делает арфисту подарки? – Голос ее насторожил меня и мигом вернул к тем преданиям, о которых я так часто пел. В них людям случалось принимать эльфийские дары, нередко на свою беду.

Королева избавила меня от необходимости думать дальше, она сама взяла арфу.

– Очень миленькая, – деловито произнесла она, разглядывая инструмент со всех сторон. Под ее взглядом цвет арфы начал меняться на эбеново-черный, а голубь превратился в загадочно вырезанный узел, оправленный в серебро. – Как. бы то ни было, ты услышишь его игру.

Я с радостью принял арфу у нее из рук.

– Сыграй нам, – сказала королева так же, как говорили до нее многие в десятках замков на Земле.

Только сидящие за столом обращали на меня хоть какое-то внимание; все остальные в зале вернулись к своим собственным увеселениям. Чтобы завладеть их вниманием, я мог бы начать с плясовой или грозной музыки, но неземной свет надоумил меня попробовать другое. Я давно понял: арфист должен доверять своему чутью. Музыка сама подскажет тебе, когда настает ее время. Я внял этому зову и начал играть вступление к «Тонущему Ису».

… Некогда в Малой Бретани жила-была принцесса. Однажды она изменила своему народу ради возлюбленного, открыла для него шлюзы, и вода затопила королевство. Это длинная вещь; я сыграл только плач тонущей земли, отныне навек затерянной на дне моря. Этот отрывок, нежный и печальный, всегда действует на слушателей.

Когда я играл первые такты, королевский стол слушал меня из вежливости, но вскоре музыка захватила их. Я играл негромко, только для тех, кто сидел рядом, чувствуя, как собирается позади меня внимание всего зала, словно огромный теплый зверь готовится к прыжку. Я начал играть погромче, уже для всех… и весь зал стал моим.

Я знаю эту огромную тишину, как знаю воздух, которым дышу, и воду, которую пью. В деревенском кабачке или в замке она одна и та же.

Тишина длилась даже тогда, когда затих последний отзвук струн.

Я стоял молча, руки неподвижно лежали на арфе. Кто бы ни нарушил тишину, это буду не я: для менестреля молчаливое внимание слушателей – высшее посвящение.

Нарушил его неожиданный мужской голос, взревевший: «Пить! Пить! Меня мучит Красная Жажда!»

Я ошарашенно взглянул на королеву. Она сжала губы, словно давая мне знак: «Тише. Потом поймешь». Королева отпила большой глоток из стоявшего перед ней кубка, прежде чем обратилась ко мне.

– Хорошо. Садись, менестрель, ешь и пей вместе с нами!

Она указала мне свободное место недалеко от себя. Стало быть, я менестрель, но менестрель любимый, который сидит за ее столом, хоть и не по правую руку. Я помнил, что нельзя касаться эльфийской еды и питья, и ел принесенную для меня земную еду: виноград из Смирны, датский сыр, лепешки из Уэльса и испанские фиги.

Когда слуги обнесли всех блюдами, я гадал, попросят ли меня сыграть еще, разрешат ли мне взять арфу в мои комнаты, или она превратится в сухие листья или цыплячьи кости, едва я выйду из зала. Вынужденный молчать, я слушал разговоры вокруг:

«Он сказал, что она устала от него, но ее доброта не знает усталости…»

«К Пляске оно для меня будет готово…»

«Конечно, когда я был там в последний раз, этот маг тоже успел…»

«Ее время на исходе, а он и не знает об этом…»

«Настоящий лунный свет дает больше сил, чем свечи…»

Я смотрел на это удивительное море и все острее чувствовал свое одиночество. Я думал: Господи, спаси и помилуй, семь лет выносить такое, и это только первая ночь… Я пытался думать о Мэг и Гэвине, но синий свет вставал между мной и моей памятью о живом огне мирного очага. Впервые с тех пор, как я сел на эльфийского коня, я подумал об Элсбет. Она зримо возникала у меня перед глазами, как не раз появлялась со времени нашей первой встречи: словно в сознание утопающего, живым потоком хлынули в меня воспоминания о днях, проведенных с ней, только теперь эти воспоминания были чисты, как прекрасные старинные легенды. Как бы ей понравилось здесь! Ее ведь всегда тянуло в дальние, запредельные края…

Я улыбнулся в душе, пожелав, чтобы Элсбет оказалась здесь, со мной – а потом в испуге заморозил и свою улыбку, и это желание. Здесь, в сердце волшебства, все может случиться! Я сам выбрал для себя эту участь. Вся моя прожитая жизнь привела меня к свиданию на холме с неземной, бессмертной королевой. Что знает Элсбет о подобных вещах? Обреченный на семь лет разлуки с родом человеческим, я в каком-то смысле заслужил это. Что бы там ни говорила королева, я был слишком хорош для смертного мира, и в то же самое время недостаточно хорош для него. А Элсбет… в ней, как и в Мэг, и в Гэвине, было именно то хорошее и подлинное, чем славен род людской. Им не место здесь. Как бы мне не навлечь опасность на моих любимых! Лучше убрать их из памяти. Элсбет поплачет и найдет другого. А моя нынешняя милая – Королева Эльфов.

Словно услышав мои мысли, дама слева от меня обратилась к королеве.

– Сестра, твой арфист устал.

– И правда, – сказала королева, – он ведь не привык к нашим часам. – Весь высокий стол расхохотался, хотя я так и не понял, почему.

– Ты все хорошо сделал, – успокоила она меня, – теперь отдыхай. Вот Эрмина [7] 7
  Ermine – горностай.


[Закрыть]
тебя проводит.

Эрмина оказалась эльфийской девчонкой, носившей горностаевую накидку, кажется, прямо на голое тело. Выходя из зала, я взял арфу с собой. Пока мы добирались неведомыми коридорами до моей комнаты, Эрмина без умолку болтала.

– Здорово! Ты и вправду угостил их на славу! Теперь у них Красная Жажда, это уж точно. Вы, смертные, это умеете. Вас этому учат, что ли, или это врожденное? Я думаю, врожденное, в крови, так сказать, ха-ха. Ты много отдал, пока играл, ничего удивительного, что ты так умотался, бедняга. Я и то устала: этот пир идет уже столько дней! Да, да, я знаю про время у смертных, не то что некоторые…

Я действительно устал так, словно провел на пиру несколько дней, а не несколько часов.

Вскоре мы добрались до королевской спальни. Я поставил арфу рядом с кроватью и едва успел стащить туфли и чулки, как провалился в сон без сновидений.

Меня разбудил утренний свет, это королева отдернула занавеску. Я приподнялся на локте, она обернулась и улыбнулась мне.

– Ну! – проговорила она весело. – Долго же ты спишь! – Я сонно улыбнулся в ответ. – Томас… – в голосе слышался ядовитый упрек. – Томас… – она уже смеялась вовсю. – Томас, где твои манеры? А ну, отвечай немедленно!

Честное слово, я едва не забыл, что я говорящий, но теперь вспомнил. Мои уста были разомкнуты лишь для нее одной во всей этой стране.

– Да, – сказал я сипло и прокашлялся. – Что?

Она сделала пируэт, живая, как девчонка после первого бала.

– Как тебе понравился наш пир?

– Это было… превосходно. Остановись, у меня голова кружится. Иди лучше спать, ты, должно быть, устала.

Она снова засмеялась. Я, конечно, поостерегся бы так говорить с ней, если бы не был уверен, что ей это понравится. Ее девичья радость подсказала мне нужный тон.

– Сладкое, заспанное дитя! Пиры – это удовольствие, они не утомляют меня. – Она подошла и присела на край кровати, по-кошачьи вытянув голые руки. – Но тебя надо покормить – ты уже столько дней ничего не ел, скоро от тебя только тень останется…

– Я ведь ел прошлой ночью.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю