Текст книги "Фантастический бестиарий"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

***Рогатая львица***

Религии древних кочевников, как правило, без следа канули в Лету. Мы не знаем, во что веровали, каких героев воспевали печенеги, скифы, киммерийцы и сарматы и иные великие и грозные народы. Если они не изображали своей письменности, если о них не рассказали подробно соседи, то мы никогда уже ничего не узнаем об этих народах, разве что из дошедших до нас быта или искусства бесписьменных кочевников. За такой подарок мы должны быть благодарны судьбе. Но часто, разглядывая изображение необычного существа на вазе или чаще, мы не можем сказать, что это такое.

Из мифологии грозных скифов, столетиями господствовавших не только на нынешней Украине, но и успешно захватывавших Переднюю Азию и доходивших в грабительских походах до Египта, до нас дошла лишь одна легенда, которая рассказала об их происхождении. Эта проблема интересовала любознательного Геродота и его соплеменников, судьба же скифских городов Геродота не трогала.

В скифских курганах были обнаружены богатейшие погребения скифских царей и князей. На серебряных и золотых чашах, рогах и иных чудесных предметах ювелирного искусства скифы показаны реалистично. Однако в последние годы ученые все более склоняются к мысли, что этот реализм обманчив – фигуры на самом деле рассказывают не о быте племени и не о жизни царя, а служат иллюстрацией скифским мифам и легендам. Только расшифровать их, не имея под рукой текста, невозможно. Конечно, легко допустить, что все изображения на сосудах являются иллюстрациями к одной и той же, известной нам в греческом изложении, легенде о происхождении скифов, как делает это известный ученый – историк Д. Раевский, но полагаю, что скифы крепко бы рассердились на Раевского за то, что тот ограничивает их фольклор всего одной легендой,

Доказательством тому, что были и другие легенды, служит, по – моему, чаша, найденная в кургане Солоха на левом берегу Днепра, неподалеку от города Никополя. Достаточно сказать, что высота кургана к началу рас копок достигала 18 метров, то есть могла сравниться с шестиэтажным домом, а могильная яма была глубиной в шесть метров.

Среди других замечательных, ставших всемирно знаменитыми предметов в том погребении оказалась и серебряная чаша, на которой экспрессивно и реалистично была изображена охота конных скифов на льва и львицу. И скифы, и их кони, и львы переданы с удивительной точностью – каждая мышца на своем месте, все в движении, 1–10 вот что удивительно: львица рогата, Рога у львицы не велики, как у козы, только потолще.

Разумеется, и ювелир и заказчик – скиф отлично знали, что у львов не бывает рогов, не говоря уж о львицах. Следовательно, перед нами единственное изображение фантастического зверя из скифской мифологии, дошедшего до нас.

Можно лишь предположить, что сказку или легенду о рогатой львице скифы принесли с собой из Передней Азии, где в те годы еще встречались львы, и скифы могли на них охотиться.

***Ламашту***

Ламашту – это чудовище, которое водилось в древнем ближневосточном государстве Аккад. Оно жило под землей и иногда выходило на поверхность. Изображали ламашту в виде крупной, энергичной женщины с головой льва. Отличалась отвратительным характером и специализировалась по навлечению болезней и смертей на детишек. На рельефах она обычно кормит одной грудью свинью, другой – собаку. Может быть, этим старались показать, насколько ей звери дороже, чем люди.

***Мангус***

Мангус хорошо знаком монголам, бурятам и близким им народам. Его называют еще мангадом, мангасом и прочими схожими именами.

Рассказывают, что когда – то мангусов было много и они были сильны и опасны. Но затем их племя ввязалось в древние войны между героями и нечистью и оказалось в числе тех, кто потерпел поражение – их заперли в подземной пещере. Это не значит, что мангусы так там и сидят – они передвигаются по миру и совершают гадости, но чаще пребывают на краю обитаемого мира, в пустынях и в горах. В разных странах о них рассказывают по – разному. Есть красочная версия о том, что 75 черных мангусов в виде лягушат были рождены громадной черной жабой.

В сказках герои должны одолеть мангуса, но что же он представляет собой, там не уточняется. Так же, как в русской былине говорится о Соловье – разбойнике, который сражается с богатырями. Ясное дело, что он – не просто соловей и не просто разбойник и только, но никто никогда не удосужился сообщить человечеству, что же это такое?

Иногда мангус – это нечто небольшое, черное и подвижное, иногда его описывают как гигантское чудовище, которое разевает пасть от земли до неба.

У мангусов нет имен, но есть описательные клички. Вот как их зовут: «Качающийся желтый мангаджай», «Пятнадцатиголовый Атгар – желтый мангус», «двадцатипятиголовый черный мангас» и так далее. Может быть, им всем свойственна многоголовость, но число голов – индивидуально?

Жилище мангуса – обычно пещера, куда он заманивает путников, чтобы их сожрать или высосать кровь. Порой, правда, мангусы проявляют и добрые чувства, чаще к собственным родственникам. В сказках говорится о матери и старшей сестре мангуса, а также о его жене. Все эти, с позволения сказать, дамы – безобразные ведь недаром мангусы стараются нападать на человеческие стойбища и красть оттуда красивых женщин.

***Куй***

Куй – весьма таинственное китайское чудовище. Таинственность происходит от того, что куя придумали столь давно, что забыли, как он выглядит. На этот счет существует множество версий, одни полагают его похожим на барабан и даже утверждают, что легендарный царь Хуан – ди велел содрать с куя шкуру и натянуть ее на барабан, другие описывают его как одноногого дракона либо духа деревьев и камней, живущего в лесу.

Но очевидно, можно предпочесть версию древней книги «Повествования о царствах», которая была написана 24 века назад. Там утверждается, что куй – синий бык с одной ногой и человеческим лицом, он умеет говорить и неплохо для быка соображает.

Функции куя также довольно туманны. Известно лишь, что на своей единственной ноге он умеет прыгать по морю яко посуху, но от этих его резких движений обязательно начинается ливень и поднимается буря. Гибнут корабли, тонут люди, но синему быку это нипочем.

***Махапейнне***

В Бирме неделя делится не на семь, а на восемь дней. Восьмой день возник из соображений эстетических – в стремящейся к изобразительной симметрии бирманской мистике число семь нарушало все законы гармонии. Как разделить квадрат на семь частей? Трудно и некрасиво.

Неделя из восьми дней древних бирманцев устраивала. Квадрат, как и круг, хорошо делить пополам, на четыре, на восемь частей. Так и порешили.

Но как быть с действительностью? Ведь лунный календарь остается Прежним, а в нем все недели по семь дней.

Тогда сделали вот что: все дни в бирманской неделе остались прежними, но с заката вторника до полудня среды вводится дополнительный день, которого, в сущности, нет. Никто не обращает на него внимания, все пользуются нормальными семидневными календарями и на работу ходят как положено, зато эстетам удобно.

Каждому дню бирманской недели соответствует определенное животное – символ дня. Это все вполне реалистические существа, среди них есть кролик, олень, слон… Можно ли было вводить дополнительно реальное животное для нереального дня? Вряд ли. И тогда символом надуманного восьмого дня недели стал выдуманный белый слон без бивней. В неделе появилось два слона – серый и белый, но они друг другу не мешают.

В сказках и легендах нам часто оправдывают странные события и факты, вот и в Бирме появилась легенда, которая объясняет происхождение восьмого дня недели. Заодно в ней проводится патриотическая мысль о том, что верховный древний бирманский бог выше классом и мощью, чем верховный бог соседей – индусов.

Оказывается, этот индуистский бог, которого зовут Брахмой, из любви к бирманцам выдвинул идею о превращении некрасивой недели в красивую. С этим предложением он обратился к верховному бирманскому богу Тхагьямину. Тот прочел проект и страшно рассердился, видно, был консерватором и не терпел нововведений. Верховный бог не придумал ничего лучше, как выхватить меч и отрубить голову Брахме, Брахма упал мертвым, хотя этого быть не могло, потому что он достаточно высокопоставленный и потому бессмертный индуистский бог. Тхагьямин посмотрел на обезглавленного Брахму, и ему стало неловко за свой горячий поступок. Тогда он вы шел во двор, подозвал к себе золотого слона, что бродил в ожидании кормежки, и отрубил голову слону, притащил ее к себе в Тронный зал и приставил к туловищу Брахмы. И затем оживил индуистского коллегу.

Но когда Брахма очнулся, оказалось, что это уже не Брахма, а совсем другое существо, образ мыслей которого определяет слоновья голова.

Так возникло чудовище, поселившееся в Бирме. Его отличают от прочих золотая слоновья голова и красное божественное тело. Обиды на людей Махапейнне не держит, может, даже гордится тем, что ценой своей смерти ввел в Бирме такую красивую симметричную неделю. И в отличие от большинства чудовищ склонен помогать тем решительным бирманцам, которые стремятся к успеху.

Глава пятая
Нежить

Нежить, как говорит в своем словаре В. Даль, «не особый разряд духов, это не пришельцы с того мира, не мертвецы, не мара или морока, и не чертовщина, не дьявол. Только водяной образует какой – то переход к нечистой силе и нередко зовется шутом, сатаной. По выражению крестьян нежить не живет и не умирает… У нежити своего обличия нету, оно ходит в личинах… Всякая нежить бессловесна».

Итак, нежить – это идеальные оборотни: какой она тебе ни покажется, все равно образ будет лживый.

Нежить, на мой взгляд, делится на две категории.

Основные, всем нам известные, неоднократно описанные персонажи, такие как: домовой, который обитал почти в каждом доме, леший, который водился в лесах, водяной, подстерегавший свои жертвы в реках и озерах, и, наконец, русалка – существо, овеянное романтикой баллад.

Рядом с этими персонажами мира нежити существовали иные, менее известные создания, большей частью специализировавшиеся по месту обитания. В доме к ним относились кикимора, овинник, банник, сараешник, конюшник и прочие разновидности, или ипостаси, домового, и так далее. Этот народец большей частью мелкий и не очень вредный, потому что каждый из них ведал своим маленьким хозяйством.

Возьмем лешего, его царство – лес. При лешем была масса зверей и птиц, многие из них все понимали и были, по сути, существами разумными. Леший не только охраняет лес, но и делает дела, и добрые, и дурные, известен баловством. При лешем числятся: лесная кикимора, дикий кур – фантазийное чудовище мужского пола, несущее яйца и весьма опасное для человека. В лесу водятся ведьмы, ведьмяки и бабы – яги, но они к нежити относятся лишь условно. Если местность гористая, там обитает горный, в том числе особый уральский, в поле обитает полевой, есть сведения, что в лесу есть звериный царь не леший, а иное чудище, вместо рук у него – лопухи, ноги вросли в землю, на красной морде – тысяча глаз.

Наконец, в воде, помимо водяного, живут его родственники и многочисленные русалки разного вида.

Облик всех этих тварей неопределенный – разные люди видят их по – разному. Редко кому удается поглядеть на лешего как он есть и на водяного без маскировки, а уж о домовом и говорить не приходится. Виной тому, как правильно указывает Даль, то, что никто из нежити своего облика не имеет, и глубоко ошибаются те сказочники или писатели, которые этих тварей описывают страшными красками. Ведь все это не более как личины, маски, которые столь легко надевает на себя склонная к мистификациям и подлостям нежить.

Сложность заключается в том, что мало кто из сказителей читал словарь Даля. Допустим, сказитель знал, что в лесу вблизи их деревни живет леший, но не знал, что этот леший, как представитель нежити, не умеет говорить, а только кричит, ухает, рычит и повизгивает. Сказитель же награждает лешего даром речи – правило немоты в сказках редко соблюдается.

В характеристике Даля важно то, что нежить и не живет и не помирает. Когда – нибудь в сказке или легенде вам приходилось слышать нечто вроде: «Заболел леший и собрался помирать…»? Нет, конечно! Правда, случаи женитьбы леших на девушках, хоть и редко, но встречаются. Известно, что и русалки плотски любили земных парней, что плохо кончалось для последних.

***Леший***

О непроходимых русских лесах хорошо писал чудесный писатель рубежа ХХ века С. Максимов. Некоторые местные, дремучие и древние, как сам лес, слова уже забылись, но объяснять их я не буду – Максимов умел передать ощущение первобытного мира. «Только птицам под стать и под силу темные сюземы, с калтусами, в которые, если удалось человеку войти, то не удастся выйти. Это такая глушь, на которой останавливаются и глохнут даже огненные моря лесных пожаров. Сюземы страшны уже тем, что на каждом шагу рядом с молодой жизнью свежих порослей стоят, тут же под боком и подле, деревья, готовые сейчас умереть, и валяются у корней окончательно сгнившие и погребенные. И еще страшнее кажутся сюземы тем, что в них вечный мрак и постоянная влажная прохлада, постоянная перемена цвета из серого в зеленый и снова в серый. Всякое движение, кажется, замерло, всякий крик, даже и не такой резкий, как дятла, и хриплый, как совы, пугает до мурашек и дрожи в теле. Колеблемые ветром стволы трутся один о другой и скрипят так, что вызывают острую ноющую боль под сердцем. А так как всякий лес имеет свой голос (березовый шелестит, липовые рощи лепечут, хвойные шумят, иные трещат), то в сюземах все эти голоса ужасают. Здесь чувства тягостного одиночества и непобедимого страха постигают всякого человека, какие бы усилия он над собою ни делал, к каким бы притворствам ни прибегал. Именно здесь, в этих трещах, по народному поверью лесных жителей, поселился и живет издревле леший, который любит обходить непрошеных гостей так, что и с молитвой, и с наложением крестного знамения, и надевши все платье наизнанку, из владений этого злого духа не выйдешь…»

Любопытно, что, отказывая путнику в такой помощи, широко известной в русском фольклоре, как крестное знамение, для избавления от гнета нечистой силы, сказители как бы подтверждали власть древних языческих божеств над лесом. Уже тысячу лет как введено христианство, и, казалось бы, нет на Руси места, где могло спрятаться язычество, но оно живет и сегодня в царстве лешего. Если уж крестьянин верит в то, что крестное знамение тут не поможет, значит, он верит в превосходство нечистой силы над Богом в ее лесных владениях.

То, что леший – злобный дух леса, не расположенный к человеку и всегда готовый на любые гадости, это всем ясно. Впрочем, от человека вряд ли он видел добро – люди все норовят извести зверье, да и сам лес.

Но мне, честно говоря, не совсем понятно, каков естественный, не притворный облик лешего, да и вообще – разумное ли он существо. Сомнения по этому поводу есть не только у меня. Знаток лесных дел Максимов, которого я уже цитировал, описывая повадки лешего, произносит такую фразу: «Народная фантазия представляет его себе настолько хитрым, что он умеет подражать человеческому ауканью, и страшным нечеловеческим голосом хохочет и свищет». Вряд ли эта фраза могла относиться к существу разумному и человекоподобному. В конце концов, «подражать ауканью» может и малый ребенок. Скорее, леший все же лесной получеловек, но притом он – создание древнее, лишенное юмора. Лешего только боялись, тогда как с чертом, как бы страшен он ни был, можно было общаться и даже смеяться над ним. Впрочем, и сам черт не чурался смеха.

Облик лешего, хотя и противоречив и, видимо, изменчив, в зависимости от местности, в которой он живет, а то и от рассказчика, имеет постоянные черты – ходит на двух ногах, то есть, по крайней мере издали похож на человека, покрыт звериной шкурой, одежда ли это или его собственный природный покров, разобраться трудно. Вроде бы никто не видел лешего без шкуры, но ведь это тоже не аргумент?

Некоторые говорят, что у лешего есть рога и копыта. Это объяснимо, ведь он – существо звериное, но лицо у него схоже с человеческим, иногда с кабаньей мордой, но, может быть, это только издали кажется.

Вторая особенность лешего, о которой упорно говорится в сказках, касается его умения уменьшаться и увеличиваться с таким расчетом, чтобы всегда оставаться невидимым для нежелательного свидетеля. В лесу он вырастает до вершин деревьев, а на лугу съеживается и становится меньше травинки. Если ты увидишь такого махонького лешего, когда собираешь землянику, не бери его в корзинку, чтобы дома поиграть с этим смешным человечком – в лесу он выскочит из корзины, станет больше тебя ростом, и тогда…

А вот что тогда, не очень понятно. Функции у лешего скорее агитационно – пропагандистские, чем действенные. Он заманивает в чащу или в непроходимое болото, но только голосом и издали, не показываясь. Он заставляет человека кружить по лесу, возвращаясь на то же самое место, но опять же сам никогда до него не дотрагивается. Потому мало кто его видел, и большинство сведений о нем собрано через вторые руки или передано нам от бабушек, которые жили в лесу и потому с лешим встречались.

Есть современное предположение, что леший – это воспоминание о той поре, когда в наших лесах водились в изобилии «снежные люди», дикая, заглохшая боковая ветвь человеческого рода. Не исключено. Но если это было так, то очень давно. По крайней мере, лет сто назад русские лесные жители стали награждать лешего рядом человеческих характеристик фольклор, смешиваясь с обыденностью, требовал для достоверности житейских деталей. И когда мы сталкиваемся в сказке с такими деталями, можно предположить, что имеем дело с поздними добавлениями. Можно привести такой пример: по древней традиции, леший ведает зверями в лесу, которые ему беспрекословно подчиняются. Он может, когда нужно, перегонять из леса в лес стада копытных, словно волк… Это древний слой легенды. Но есть свежий, сегодняшний: леший очень любит играть в карты со «товарищи», то есть с такой же лесной нечистью, как он сам.

Второй пример двух слоев легенды: леший – существо в звериной шкуре, чаще всего копытное, обросшее шерстью, похожее на Пана. В поздних сказках оказывается, что леший носит одежду, причем левая пола у него всегда закинута на правую, и левый лапоть – на правой ноге. Это – признак нечистой силы.

Если вы попались в лапы лешего и он своими песнями и криками заманил вас в непроходимую чащу, то от него, как известно, не спастись молитвами. Но кое – какие способы есть, с их помощью некоторые люди выбирались из леса и рассказали нам об их эффективности. Можно посоветовать читателю, во – первых, изготовить лутовку. Если вы не знаете, что такое лутовка, объясню: это человечек, сделанный из липового сучка, с которого снята кора. Но если поблизости липы не оказалось, придется вам разуться и перевернуть стельки. Верное средство! Тогда ваши ноги перестанут слушаться лешего.

Вера в лешего настолько сильна, что и сегодня живет в бывальщинах – народных рассказах, которые собирают фольклористы. По ним его лучше и нужно изучать, а не по сказкам. Бывальщина – небольшая история, которая выдается за правдивый случай, произошедший с рассказчиком или с кем – то из его знакомых. Отличие бывальщины от сказки в том, что она рассказывается как о действительном событии, а от слушателей требуется полное доверие. Познакомившись с бывальщинами о лешем, мы можем составить себе приблизительное представление о том, каким его видел лесной или деревенский житель недавнего прошлого.

Любимое занятие лешего – заманивать человека в лес и «водить» его. Наверное, каждому из читателей приходилось терять в лесу дорогу и, побродив по буеракам час – другой, выйти на старое место. Все это, без всякого сомнения, – дело лешего.

Вот, например, рассказывает один крестьянин: «Встретил я в лесу человека, а тот говорит, что место знает, где много рыжиков. Ну и пошли. Он впереди, а я сзади. Шел – шел по тропинке, не знаю, куда он меня ведет, по какой тропинке? Я по той за рыжиками не ходил, а иду вслед. Он расхохотался впереди и потерялся. А я глаза открыл – стою в воде…» Другому человеку леший тоже сказал: «Пойдем, я вот тебе покажу грибы». Тот пошел. «И он завел его на эту скалу, как – то залез он с ем, с этим дедом. И вот потом, грит, вдруг этого деда не стало, Я гляжу, грит, – кругом скалы, И никак не могу слезти с этой со скалы. И вот его на пять! сутки сняли…»

Порой эти приключения с лешим кончаются благополучно: походит человек, походит и сам дорогу найдет домой, а порой – плохо: и таких, кто до смерти заблудился в лесу, видимо – невидимо. Тут, естественно, без лешего не обошлось. Еще леший любит унести со двора лошадь или корову и в лес завести, а там бросить. А так как ни люди, ни кони, ни коровы лешему не нужны, приходится признать, что у него есть чувство черного юмора. И людей ему вовсе не жалко, даже детей невинных. Нашкодит и хохочет. Хохот лешего – это исконно знакомый и страшный звук русского леса – любят лешие похохотать, душу потешить, людей попугать.

Но вообще – то лешие не бездельники и не шутники – у них есть работа – надзирать за зверями в лесу. Людям видно лишь внешнее выражение этой работы, и смысла ее они не знают. Лешего можно увидеть, когда он гонит по лесу зверье, откуда, куда, зачем – нам знать не дано… «А то раз заночевал человек в лесу. Сидит у костра да шаньгу ест. И вдруг слышит и треск, и гром – идет кто – то. Посмотрел это он: лесовик идет, а перед ним, как стадо, и волки, и медведи, и лисы бегут. Там и лоси, и зайцы, и всякое зверье лесное. Как же он испугался – и боже мой, этот к нему подходит:

– Что, – говорит, – человек, шаньги дай кусочек.

Тот человек не пожалел шаньги для лешего, а леший этой шаньгой и сам наелся и всех зверей накормил, и этому человеку потом была от этого сказочная выгода».

Так что с лешим можно и поладить. Например, послушайте, что случилось с другим охотником. «Слышит: шум в лесу, и что – то все ближе к нему движется. Он за сосну и спрятался. Вот видит, мимо сосны этой старик с вицей в руке гонит стадо лисиц – штук этак с тридцать. Увидел это мужик и глазам своим не поверил: «Постой, думает, одну подстрелю». Только он подумал это, а старик грозит ему хворостиной: «Нельзя, эти отданы уж, а тебе на этом месте через неделю двух уже дам – приходи!»

Пришел охотник, и в самом деле увидел двух лисиц и убил. Леший сдержал слово».

Порой лешие крадут детей – уйдет ребенок в лес, заблудится, и его не находят. Это не означает, что ребенок погиб, говорят в этих случаях, что ребенка леший к себе взял, то ли в подручные, то ли для других дел. Рассказывают, что в северной деревне Чаваньге матери не с кем было ребеночка оставить, вот и взяла с собой прямо в зыбке на сенокос. «Потом она побежала в деревню корову доить, а мужику велела ребеночка не забыть, а тот, конечно, забыл его в лесу, Испугалась мать, побежала в лес и видит – зыбку с младенцем дедушка – леший качает и приговаривает: «Мать тебя оставила, отец позабыл». После поговорили, отдал леший ребенка, с матерью его породнился, стал ребенку кумом…»

А карты! Оказывается, от большой лесной скуки лешие предаются азартным играм и страшно любят в карты играть, только денег у них нет, вот и играют на зайчишек, а то и вовсе на крыс лесных. От исхода лешачьих игр зависит иногда жизнь людей в лесных местах. Если, допустим, леший, что живет за рекой, за зиму много выиграл, значит, там будет дичь, а если выиграл тот, что за деревней, – дичь появится в том лесу. А еще известен был случай в Самарской губернии, когда один леший целое стадо крыс выиграл и на радостях загулял. Пригнал их к кабаку и кричит хозяину:

– Отпирай да подавай вина!

Хозяин сказал, что поздно, закрыто уже, не дал вина. Тогда леший рассерчал, избу за угол поднял и начал трясти. Хозяин перепугался и в окно передал лешему четверть водки. Тот одним духом водку вылакал, кабак поставил на место и погнал крыс дальше.

Лешие обычно бывают мужского пола, но есть среди них и лешачихи, редко встречаются, но есть. У них волосы длинные, до земли. Больше я о них ничего не слышал.

В общем, леший для человека – существо не страшное. Вредное, непостоянное, но не страшное – это свой деревенский божок, лучше с ним не ссориться, он все равно верх возьмет, но и трепетать не стоит. Кто только в наших лесах не встречается!