Текст книги "Фантастический бестиарий"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

***Кентавры***

С настойчивым стремлением отыскать генеалогию любой мифологической мошки, создатель «таблицы мифов» нашел прародителей кентавра. Честно говоря, до того как приняться за эту книгу, я полагал, что кентавры – народец, подобный нимфам или амазонкам. Но ничего подобного – у кентавров обнаружился отец, а вот вопрос о матери остался открытым.

Оказывается, кентавры пошли от Иксиона, царя лапифов, отца Пейритоя. Высокими моральными качествами Иксион похвастать не мог – тестя убил, не желая платить выкуп за невесту, к Гере, жене простившего его Зевса, с наглыми предложениями приставал… Правда, Зевс к этому отнесся с юмором, хотя и черным, и в решительный момент подменил свою жену облаком, сделанным точно по ее образу и подобию. Иксион накинулся на облако, подобно жеребцу, и облако – только на Олимпе такое могло случиться! – забеременело. Да не одним младенцем, а стадом кентавров мужского пола. Судя по всему, их было не менее нескольких десятков. И все кричат на весь, Олимп Иксиону: «Папа!» Так что всю семейку выгнали с Олимпа.

Из кентаврят выросли разнообразные характеры. Некоторых мы знаем по именам, другие вели себя, как животные, и отличались от коней лишь склонностью к алкоголизму.

Нет единого мнения, как они выглядели, На наиболее древних монументах и вазах их изображали как коней с человеческими головами, Но уже на храме Зевса в Олимпии кентавр изображен в виде коня с торсом человека. Оно и понятно: если у кентавра не было рук, то чем бы он держал чашу с вином?

Историки не без оснований считают, что в кентаврах греки, не знавшие в архаическую эпоху верховой езды, отразили свои ощущения от встречи с кочевниками, которых они восприняли как единое целое со своими конями.

Во времена Рима, когда не только философами, но и поэтами овладел скептицизм, Лукреций в своем опусе «О природе вещей» утверждал, что кентавр не может существовать. Как бы вы, уважаемый читатель, аргументировали такое заявление? Лукрецию не откажешь в остроте ума: жеребенок, напоминает он, становится взрослым в три года, а человеческое дитя в этом возрасте только – только начинает говорить. Как совместить жеребца, желающего жениться, и вчерашнего младенца?

С кентаврами связано немало мифов, в которых они выступают то индивидуально, то всем стадом. «Кентавромахия», или «Война с кентаврами», – сюжет фриза Парфенона в Афинах.

Началось все с того, что Пейритой, законный сын развратника Иксиона, выросший в славного богатыря – не чета отцу, решил помериться силой с Тесеем. Битвы не вышло – противники полюбились друг другу, и Пейритой пригласил Тесея на свадьбу с Гипподамией. На свадьбе оказались и кентавры, что не удивительно, если учесть, что Пейритой признавал этот буйный копытный народ своим коллективным братом.

Упившись до посинения, кентавр Евритион накинулся на невесту, намереваясь ее изнасиловать. Его примеру последовали братья, бросившиеся на прочих дам.

Греческие герои, пришедшие на свадьбу, встали па защиту своих дам, и в последовавшем бою полегло большинство кентавров. Но их осталось достаточно, чтобы повоевать с Гераклом, который попал в гости к мудрому кентавру Фолу, и тот решил его угостить вином, забыв, что вино у него общее с собратьями. Разумеется, те прибежали и начали скандалить. А Геракл со скандалистами расправлялся безжалостно – отравленными стрелами он перестрелял множество кентавров, которые были виновны лишь в любви к спиртному. Увлекшись, ранил своего друга и учителя – кентавра Хирона, и тот так мучился от отравленной стрелы, что добровольно ушел на тот свет.

Хирон и Фол – кентавры умные и добрые. Судьба их сложилась трагически.

Был еще один кентавр, известный под именем Несс. Ему также не повезло – встретил Геракла. Этот, видимо, один из последних (если не последний), кентавр работал перевозчиком через реку Эвену. Как назло, его услуги понадобились Гераклу, который велел кентавру перевезти свою невесту Деяниру. Кентавр решил не переправлять красавицу на дальний берег, где ее уже поджидал Геракл, а увезти к себе для продолжения рода. Геракл, разумеется, прошил Несса стрелой. Мстительный кентавр собрал свою кровь в баночку, вручил холодеющей рукой Деянире и сообщил, что этой кровью она должна будет смазать одежду Гераклу, если почувствует, что тот ее разлюбил, после чего тот полюбит ее сильнее прежнего. Через несколько лет доверчивая Деянира так сделает и угробит мужа – кровь злого кентавра окажется отравленной. После его смерти о кентаврах более не сообщается.

Но воображению трудно остановиться на достигнутом. Достигнутое, каким бы фантастичным ни казалось, остается в прошлом, а воображение делает еще шаг вперед… и обнаруживает свою скудость.

Это отлично видно на примере лошадиных дел – изобретении существ, сочетающих в себе коня и какое – либо из сказочных животных, «построенных» по принципу «а почему бы и нет?». К ним относится тварь, придуманная, как утверждает в своем бестиарии Борхес, Людовико Ариосто в XVI веке на страницах «Неистового Орландо». В античное время Вергилий, в качестве примера невозможного, утверждал, что нельзя скрестить грифона и лошадь. Его комментатор Сервий разъяснял, что в качестве плода от такого союза должен появиться гиппогриф – до пояса орел, а дальше конь.

А вот как описывает гиппогрифа Ариосто: «… Произошел он от союза грифона и кобылицы. От отца он унаследовал перья, крылья, лапы и голову с клювом. Все остальное он взял у матери и зовется гиппогрифом. Они изредка спускаются с Рифейских гор, лежащих за ледовым морем».

Еще одним примером монстра можно считать потомков Тритона, сына Посейдона, который и сам – чудовище, достойное включения в наш бестиарий.

Человеческого в Тритоне – лишь нос и, может быть, глаза. Рот звериный, без губ, из него торчат желтые клыки. Вместо волос – водоросли, перед ушами – жабры, руки покрыты ракушечным панцирем, а ниже пояса он – дельфин.

Со временем Тритон из сына Посейдона был превращен сказочниками в целую категорию морских тварей, подобно нереидам или сиренам. Его стали писать с маленькой буквы, что открыло широкое поле для сказочных мутаций.

Так, тритона с рыбьим хвостом и передними ногами коня стали именовать Гиппокампом, а кентавра с торсом и головой тритона – Кентавротритоном, но что представлял собой Ихтиокенавр, можно лишь гадать… и не угадать. Вернее всего, это кентавр с рыбьим хвостом вместо задних ног.

Очевидно, в колесницу морского бога Посейдона запряжены именно Гиппокампы – так как они лучше других чувствуют себя в воде.

***Морской конь***

Ума не приложу, к какой породе коней относится конь, увиденный Синдбадом – мореходом, но подозреваю, что он ничем не отличается от прочих коней, разве что размерами и жабрами. Генетически он – родственник обыкновенной лошади.

Свидетельством тому являются воспоминания самого Синдбада, который в описании своего первого путешествия рассказывает, как после кораблекрушения попал на остров и увидел на берегу привязанную лошадь. Неподалеку находился человек

– По какой причине ты привязал лошадь на краю острова? – спросил Синдбад.

– Мы – конюхи царя аль-Михрджана, – ответил человек, – и у нас под началом все его кони. Каждый месяц, с новой луной, мы привязываем на этом острове кобыл еще не крытых, а сами прячемся под землей, чтобы никто нас не увидел. И приходят жеребцы из морских коней на запах этих кобыл, и выходят на сушу, и осматриваются, но никого не видят. Тогда они вскакивают на кобыл и удовлетворяют свое желание, и слезают с них, и хотят вести их с собой, но кобылы не могут уйти с жеребцами, так как они привязаны. И жеребцы кричат на них, и бьют их головой и ногами, и ревут. И мы слышим их рев, и узнаем, что они слезли с кобыл, тогда мы выходим и кричим на них, и они нас пугаются и уходят в море, а кобылицы несут от них и дают жеребца или кобылку, которые стоят целого мешка денег, и не найти подобных им на лице Земли…

Этот рассказ мне кажется удивительным не потому, что речь в нем идет о морском коне. Удивительна его реалистичность, совершенно несвойственная волшебной сказке. Я бы назвал этот рассказ «Технологическим описанием некоторых методов случки кобыл обыкновенных с жеребцами морской породы». Если бы я не знал с детства, что морских коней не существует, то я поверил бы, что в одном восточном государстве это раньше делали, пока не стали ездить на мотоциклах.

О самих морских конях и о причине, по которой у них нет собственных морских дам, Синдбад пишет крайне скупо, но никак не выходит за пределы натуралистического стиля, заданного конюхом, и потому в детских изданиях сказок Шехерезады, которые вы, читатель, в свое время прочли, этого описания не оказалось.

– Жеребец вышел из моря, – сообщает Синдбад о своих наблюдениях, – и закричал великим криком, затем он вскочил на кобылу, а окончив свое дело с нею, он слез с нее и хотел взять ее с собой, но не смог, и кобыла стала лягаться и реветь. И конюх взял в руки меч и кожаный щит, и вышел из дверей этой комнаты, окликая своих товарищей и говоря им: «Выходите к жеребцу!» – и бил мечом по щиту. И пришла толпа людей с копьями, крича, и жеребец испугался их и ушел своей дорогой, и спустился в море, точно буйвол, и скрылся под водой.

Последние слова подтверждают мою мысль о том, что естественный хабитат морского коня – глубины моря, иначе бы он поплыл по поверхности. Хотелось бы также напомнить об особенности морского коня, которая показывает его с лучшей стороны. Покрыв кобылу, он не отворачивается от нее, подобно сухопутному собрату, а предлагает ей создать семью и даже дом. Очевидно, морские кони не знали, что кобылы не умеют дышать под водой.

***Сивка-Бурка Вещая Каурка***

В русской, да и не только в русской, волшебной сказке есть такая должность – помощник героя. Это чаще всего волшебное или, по крайней мере, говорящее животное – конь, волк, медведь, которое сопровождает героя, а если он дурак (что характерно для русской сказки), то подсказывает ему разумную линию поведения.

Эти помощники имеют ряд особенностей, которые отлично видны на примере волшебного коня – помощника, которого называют «Сивка – бурка, вещая каурка».

Знаменитый исследователь сказок Владимир Пропп доказывал в своем труде «Исторические корни волшебной сказки», что волшебные кони чаще всего бывают белыми или огненными и что это связано с представлениями наших предков о потусторонней (белый цвет) или огненной сущности коня. Белые, огненные и даже вороные кони – спутники богатырей.

А что делать, если в сказку все чаще вторгается Иван – дурак? Ему благородные животные не с руки. И появляются специально для него придуманные помощники, например, конек – горбунок, о котором речь ниже, Среди них особенно интересен конь, масть которого настолько плебейская, что даже установить ее невозможно: то ли бурый, то ли сивый, то ли каурый. Такой богатырю не подойдет.

Сивку – бурку подарил младшему глупому сыну покойный батюшка прямо из могилы. Ученые полагают, что сивка – отражение того коня, которого древние славяне или кочевники степей хоронили в кургане рядом с воином. Связь коня с царством мертвых отражена, видимо, в слове «вещая».

***Конек-Горбунок и другие***

Знаменитыми родственниками или потомками коней это племя не ограничивается. Наиболее известный конь в русской сказке невелик ростом, да и родословная его неизвестна. К тому же, в отличие от иных схожих с ним существ, конек – горбунок не может считаться созданием народного воображения, так как происходит из авторской сказки, даже известен год ее написания – чуть более ста пятидесяти лет назад.

Сказка «Конек – горбунок» может считаться, как мне кажется, главной русской сказкой – ведь в ней сочетаются все достижения народного творчества и притом столь удачно, что она воспринимается нами как сказка народная.

Сказка «Конек – горбунок» была опубликована в 1834 году. Русская литература в том виде, в котором мы ее знаем и читаем, тогда лишь зарождалась, на знакомом нам ныне языке писали лишь Пушкин, Лермонтов, начинал писать Гоголь… и, конечно, Грибоедов.

Петр Ершов, девятнадцатилетний студент Петербургского университета, был удачно избран судьбой для своей роли. Происходил он из семьи волостного комиссара, родился в Сибири, мальчиком, следуя за отцом, жил во многих сибирских городах. Потом его оставили в Тобольске, в семье родственников – купцов Пиленковых, чтобы он мог кончить гимназию.

Молодые русские писатели и поэты, старшему из которых, Пушкину, было едва за тридцать, ревностно служили литературе, которую сами же создавали. Их же любовница – литература – была к поэтам жестока. Она отдавала им все, но вскоре, как бы выполнив любовный долг, наступал конец, необязательно физическая смерть. Некоторые, оставшись в живых, переставали быть поэтами.

В девятнадцать лет Ершов создает сказку сказок… и замолкает. С тех пор и до самой смерти он трудится на ниве народного просвещения, дожив до преклонных лет и высоких чинов. Ничего более он не написал, потому что имел несчастье попасть в плеяду гениев русской литературы. Сказал же он все, к чему был предназначен, в первой же своей песне.

«Конек – горбунок» – самая типическая и в то же время самая необыкновенная русская сказка. В ней нет любви как центра, как движущей силы повествования. Иван здесь, в отличие от иных сказочных героев, жениться не хочет, а о прелестях высокопоставленной невесты отзывается грубо: «Эта вовсе не красива: и больно – то тонка, чай в обхват – то три вершка. А ножонка, а ножонка! Тьфу ты, словно у цыпленка! Пусть полюбится кому, я и даром не возьму». Правда, в конце Иван склоняется к более оптимистической позиции и высказывает надежду, что «вот как замуж – то поспеет, так небось и потолстеет».

Действительной любовью Ивана и центром сказки стали кони. Все вокруг коней и крутится. Вокруг кобылицы, двух вороных и, наконец, конька – горбунка.

Пожалуй, не будь конька – горбунка, не получилось бы такой знаменитой сказки. И не потому, что конек летает – летающие кони в сказках встречаются нередко. И не потому, что говорит – кто только в сказках не говорит! А потому, что он – настоящий герой сказки в образе вовсе негероическом. Важный принцип русской сказки – объявление героем дурака – перенесен Ершовым на мир животных, на слуг и друзей человеческих. Ведь конек – горбунок – это дурак сказки, и потому он умнее всех и потому будет торжествовать, приведя к торжеству своего средних способностей хозяина, который без конька ничего бы не добился.

Сохранилось авторское описание конька – горбунка. Вот что говорит кобылица:

 
…Да еще рожу конька
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами,
Да с аршинными ушами.
 

Итак, посмотрим, что за животное у нас получилось. Рост примерно полметра, не считая горбов, которые вряд ли делали погоду. Пока что мы видим махонького верблюжонка. Но тут появляются уши! Почти в метр длиной, вдвое превышающие рост зверька. Значит, никакой это не верблюд, а заяц с горбами и копытами. В греческой мифологии такого не отыщешь.

Так как в сказке показана его мать – настоящая, рослая кобылица – и братья – замечательных статей вороные кони, – значит, обвинять наследственность не приходится. Впрочем, отец конька неизвестен. Если им был заяц или небольшой верблюд, то это объяснит многое, но далеко не все.

Конек – горбунок обладает и достоинствами, о которых говорит мать – кобылица, передавая сына в услужение Ивану:

 
На земле и под землей
Он товарищ будет твой.
Он зимой тебя согреет,
Летом холодом обвеет,
В голод хлебом угостит,
В жажду медом напоит.
 

К сожалению, остался неизвестным механизм этих способностей конька. Носил ли он с собой веер и баклагу с медом, либо умел устраиваться в гостиницу и обеспечивать всаднику бесплатный ужин.

Кстати, можно утверждать, что и сам Иван был ростом мал, иначе ему на коньке – горбунке не удержаться. Об узде и седле нигде не говорится, я думаю, что Иван держался за уши своего друга – Ершов специально придумал такие уши, чтобы были вместо уздечки.

Но главное достоинство конька – горбунка – умение летать и летать довольно быстро. Наконец, конек – горбунок умел и любил подавать нужные и полезные советы, раскрывал все козни злодеев и принимал за Ивана правильные решения. Рядом с ним его старшие братья – жеребцы, хоть и великолепны, неповторимы, но остаются все же жеребцами и не более. С ними можно было поступать, как с животными, недаром мудрая мать – кобылица предупреждала Ивана

 
Двух коней, коль хошь, продай,
Но конька не отдавай.
 

Помню, мальчиком я боялся, что Иван, как и положено сказочному дураку, не послушается умной кобылы и продаст своего друга. Но, к моему великому облегчению, Иван строго следовал указаниям кобылы и конька не продал, хотя далеко не всегда его слушался. Например, несмотря на предупреждения конька, он не выкинул сверкающее перо жар – птицы и вверг себя в страшные приключения и переживания. Впрочем, конек – горбунок не оставил друга в беде, и сказка кончилась великолепно.

Так что, если бы мне предложили устроить соревнование между выдуманными существами, в той или иной степени произошедшими от лошадей, я бы отдал пальму первенства самому маленькому коньку – горбунку. Он лучше всех выдуман, он отличается замечательным умом и добрым нравом, он хороший друг. И, как мне представляется, он породил затем плеяду добрых чудачков из современных сказок, совсем не обязательно на него похожих.

Если до конька – горбунка сказочный помощник был либо роскошным конем, либо быстрым волком – животным героического плана, то после него – просто милым малышом, который пришелся нам куда больше по сердцу. С вековым опозданием к этому выводу пришли даже те писатели, которые не подозревали о существовании Петра Ершова. Мне кажется, что компания, идущая к волшебнику страны Оз, состоит из коньков – горбунков, а его отдаленным внуком стал Чебурашка.

Глава вторая
Воображаемые гиганты

Самый обычный путь человеческого воображения ведет от нормального или даже весьма умеренного к гигантскому. На египетских барельефах фараоны вдесятеро превышают ростом простолюдина, а какой – нибудь хеттский пленник оказывается вообще человеческой мелочью. В 30–е годы Сталин грозился поставить в Москве на дворце Советов статую Ленина ростом с египетскую пирамиду, но не успел, зато получил такую же статую в свою честь на входе в Волго – Донской канал. Стремясь узнать обо всех гигантах, люди даже придумали «Книгу рекордов Гиннесса», в которой отражены размеры самых высоких, самых толстых и самых массивных людей, коров и баранов.

Нам хочется верить в гигантов, но, как назло, в нашей деревне или в нашем квартале таковых не водится. Но мы – то знаем, что где – то они сохранились, таятся. И большие. Сами подумайте: вы когда – нибудь слышали о том, что снежный человек, который якобы бродит по Гималаям, достигает ростом шестидесяти сантиметров? Да любой снежночеловековед вам рассмеется в лицо:

«Три метра, и ни сантиметром меньше!» А вы когда – нибудь слыхали о морском змее размером, скажем, в два метра двадцать сантиметров? Представляете, лох – несское чудовище купается рядом с вами и вы его не боитесь? Ничего подобного: тайна должна быть велика. Даже если это сом, который водится в омуте нашей речки. И никто этого сома не видел, но нашему дедушке его дедушка рассказывал…

***Чудо-Юдо Рыба Кит***

Трудно поверить в гигантскую рыбу или птицу, живущую, как тебе сообщили, в соседнем пруду. Поэтому сказочных гигантов фантазия рассказчиков помещала обязательно на краю света: захочешь проверить – не доберешься.

Такая тенденция сохраняется и поныне. Мне пришлось видеть американскую книжку о летающих тарелочках, где описывалось несколько потрясающих случаев похищения людей пришельцами. Адреса этих событий были разбросаны между Пермью и Владивостоком, видно, среднему американцу город Комсомольск – на – Амуре казался вполне естественным местом для инопланетных визитов.

Среди множества арабских сказок, собранных в «1001 ночи», самые чудесные посвящены путешествиям Синдбада – морехода. Этот славный герой, рыцарь наживы, человек без страха и упрека, подвиги которого порой весьма сомнительны с точки зрения этики, известен нашему читателю в кастрированном виде. Дело в том, что обычно издаются облегченные варианты путешествий для детей. В них Синдбад не убивает беззащитных вдов, чтобы отобрать у них кусок хлеба, как случалось с ним в пещере во время четвертого путешествия, и мы не встречаем в них откровений Синдбада вроде: «Взял я большой камень, лежавший между деревьями, и, подойдя к старику (гадкий старик, помнится, забрался ему на шею и заставил себя но острову таскать), ударил его по голове, когда он спал, и кровь его смещалась с его мясом, и он был убит (да не будет над ним милость Аллаха!)». Приведенные эпизоды свидетельствуют о том, что Шехерезада на самом деле рассказывала сказки своему повелителю, а не его детям.

Так вот, в самом первом путешествии Синдбад столкнулся в дальних морях с гигантской рыбой. Сам он об этом вспоминал так: «Мы достигли одного острова, подобного саду из райских садов, и хозяин корабля пристал к этому острову, и бросил якоря, и спустил сходки, и все, кто был на корабле, сошли на этот остров…

Они сделали себе жаровни и зажгли на них огонь, и занялись разными делами, и некоторые из них стряпали, другие стирали, а третьи гуляли, и я был среди тех, кто гулял по острову. И путники собрались и стали есть, пить, веселиться и играть, и когда мы проводили так время, вдруг хозяин корабля встал на край палубы и закричал во весь голос: «О мирные путники, поспешите подняться на корабль и поторопитесь взойти на него! Оставьте ваши вещи и бегите, спасая душу! Убегайте, пока вы целы и не погибли! Остров, на котором вы находитесь, это – большая рыба, которая погрузилась в море, и нанесло на нее песку, и стала она, как остров, и деревья растут на ней с давних времен. А когда вы зажгли на ней огонь, она почувствовала жар и зашевелилась, и она сейчас опустится с вами в море, и вы все потонете. Ищите же спасения вашей души прежде гибели!»

Путники побросали кастрюли и жаровни и помчались к кораблю.

И некоторые из них достигли корабля, а некоторые не достигли, и остров зашевелился и опустился на дно моря со всем, что на нем было, и сомкнулось над ним ревущее море, где бились волны. А я был среди тех, что задержались на острове, и погрузился в море вместе со всеми, но Аллах спас меня и послал мне большое деревянное корыто, из тех, в которых люди стирали».

Из сказки о Синдбаде – мореходе мы никаких практически сведений о гигантской рыбе почерпнуть не можем, кроме того, что она вымышленная. Потому что настоящие рыбы не могут оставаться неподвижными до тех пор, пока у них на спине не вырастут большие деревья. Но откуда она взялась, почему неподвижна, чем питается – этого арабские сказочники не сообщают.

Пожалуй, мы так и остались бы в неведении о гигантской рыбе, если бы через много столетий к ее судьбе не обратился русский писатель Петр Ершов в своей знаменитой сказке «Конек – горбунок».

Я не знаю, был ли знаком Ершов с приключениями Синдбада – морехода, или с арабской версией был знаком какой – то его безвестный русский предшественник, услышавший в турецкой неволе или в самаркандском караван – сарае о том, как Синдбад – мореход спасался с лжеострова в корыте. В любом случае грандиозная рыба не характерна для русского фольклора, так как мы народ не морской, а в речке или даже в озере рыбе приходится считаться с недалекими берегами. Иное дело арабские купцы и мореходы – в Индийском океане они видели китов и кашалотов.

От констатации факта Ершов перешел к его осмыслению: «Что же это за рыба такая, что позволяет на себе расти деревьям?»

И, как художник, он пошел еще дальше и даже поселил на этом живом острове постоянное население:

 
Все бока его изрыты,
Частоколы в ребра вбиты,
На хвосте сыр – бор шумит,
На спине село стоит.
Мужички на губе пашут,
Между глаз мальчишки пляшут,
А в дубраве меж усов
Ищут девушки грибов.
 

Однако вскоре обнаруживается, что странное состояние рыбы – кита – не случайность. Это, как сообщает коньку – горбунку Месяц, наказание, которому подвергло кита Солнце за то, что тот, оказывается,

 
…без Божьего веленья
Проглотил среди морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
Снимет Бог с него невзгоду,
Вмиг все раны заживит,
Долгим веком наградит.
 

Из этого следует, что мы имеем дело не с китом – полосатиком и даже не с гренландским китом или финвалом, а с кашалотом, потому что иные киты не приспособлены глотать крупные предметы.

Второе: чудо – юдо явно имеет нечто общее с классическим библейским китом из Книги пророка Ионы. Тот уклонился от выполнения Господнего поручения проповедовать в Ниневии ее скорую гибель и устроился на корабль, который тут же попал в бурю. Ничто не могло спасти обреченное судно, никакие молитвы и жертвы не помогали. И тогда – то корабельщики догадались, что виной тому – низкий моральный уровень Ионы. И, в согласии с пророком, кинули его за борт, и тогда «утихло море от ярости своей». Тогда, как я понимаю, не желавший, чтобы Иона утонул, Господь велел киту проглотить пророка. Кит послушно поспешил к месту падения Ионы в море, проглотил его, и тот провел в ките без всякого вреда для себя трое суток и молился Господу из чрева кита, за что, по прошествии срока, был извергнут китом на сушу. Мне представляется что, описывая чудо – юдо, Ершов имел в виду информацию об обоих известных китах прошлого и дополнил ее яркими штрихами, придающими чудо – юдо рыбе – киту индивидуальност

Рыба – кит в наказание за то, что глотает корабли целыми флотилиями, была обречена терпеть людские издевательства, впрочем, лишь до того, как раскается и выплюнет корабли, подобно тому как библейский кит выплюнул Иону.

А раз на ките давно уже вырос лес и даже завелись в нем грибы, Можно допустить, что и корабли провели в ките куда больше, чем три дня, наверняка их плен в желудочном соке исчислялся годами. Почему – то кит не хотел их окончательно переваривать.

Узнав, что «Если даст он им свободу, снимет Бог с него невзгоду…», чудо – юдо согласилось и открыло было пасть, но конек – горбунок попросил его подождать. Дело в том, что автор сказки был детищем цивилизованного XIX века и его положительные герои не разбивали камнями и палками голов отрицательным персонажам, потому гуманист конек – горбунок поскакал в село, где обитали ничего не подозревавшие российские поселяне, и предупредил мужичков, что их остров вот – вот нырнет. Мужички заплакали, быстро собрали добро и эвакуировались. Тогда чудо – юдо рыба – кит наконец с облегчением растворила пасть, и оттуда один за другим выплыли тридцать кораблей с отдохнувшими командами, веселыми капитанами и нетронутыми товарами на борту.

Миллионы читателей этой сказки как в России, так и в других странах, где она была переведена, помнят об освобождении кораблей и облегчении кита, по никто (я проверял) не помнит эпилога всей этой истории. А в нем рассказывается, что сразу после освобождения чудо – юдо обнаруживает свою феодальную сущность, кричит на осетров, объявляет себя морским царем, опускается в этом новом звании на дно и проводит остаток дней в каюте, Что имел в виду под каютой Ершов, не знаю.