Текст книги "Евхаристия"
Автор книги: Киприан Архимандрит (Керн)
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)
Потому-то Спаситель и предложил эту Свою проповедь о Небесном Хлебе задолго до Тайной Вечери, чтобы приготовить Своих апостолов к принятию этой мысли, чтобы приучить к ней. Рационалистическое же сознание среднего религиозного обывателя не может принять этой слишком дерзновенной, головокружительной мысли. Она, по-видимому, останется «юродством» для многих еще на многие века. Принять Евхаристию, принять учение об обоженной плоти, о вочеловечении Бога, может быть, гораздо труднее, чем согласиться с мыслью о существовании Бога.
Для полноты исторического разбора и правильности анализа евхаристического богослужения надо начать исследование с возможно более древних евхаристических молитв. Божественная Литургия, как и всякое церковное тайнодействие, имеет свое обоснование в Священном Писании. Таинство Тела и Крови установлено Самим Господом на Его прощальной Вечере с учениками. По Его заповеди апостолы и их преемники продолжали совершать то же тайнодействие и передали это последующим поколениям, как воспоминание о Господе, о Его земной жизни, искуплении, Тайной Вечере, страдании и смерти, Воскресении и вознесении на небо.
Поэтому перед литургистом встает в первую очередь вопрос о самой Вечере Господней с учениками, т. е. О времени ее совершения, ее порядке и некоторых подробностях.
Время совершения Спасителем Его прощальной Вечери представляется неясным при сопоставлении указаний синоптиков. Выходит, что Пасха и день опресночный отождествляются. (Мф.: «В первый день опресночный». Мк. – то же; Лк.: «Настал день опресноков, в который надлежало закалать пасхального агнца»). Между тем это не так. Пасха совершалась вечером 14 Нисана, первый день опресноков – 15 Нисана, и опресноки длились до 21-го. Евангелисты же пользуются позднейшей терминологией – времен Иосифа Флавия и Талмуда. Талмуд знает «пасху египетскую» и «пасху последующих родов», каковая совершалась не один день, a семь. По этой терминологии Пасха присоединялась к дням опресночным, и их, следовательно, было не семь, a восемь. Тогда старейшина семьи уже вечером 13-го Нисана со светильником обходил жилище, устранял все квасное, которое и сожигалось утром 14-го. Спаситель совершал Пасху иудейскую, a не новозаветную. Он ее совершал в законный день и час: ότε ‘εγένετο ή ώρα [когда настал час] (Лк. 22:14). [30
[Закрыть]]
Но тогда непонятны слова Иоанна (13:1): «Прежде праздника Пасхи», «πρό δέ τής έορτής, τοϋ πάσχα είδώς». Πο проф. Богдашевскому (впосл. епископ Василий, последний ректор Киевской Духовной Академии), προ δε της εορτής нужно относить не к είδώς, «зная, что пришел час Его», a к άγαπήσας [возлюбив] и к ήγάπησεν [возлюбил], т. е. что прежде Пасхи и прежде Вечери Спаситель возлюбил, явил любовь к ученикам и указал добрейший путь смирения. [31
[Закрыть]]
Вечеря должна была быть тайной, т. е. только в обществе учеников. Поэтому и не называется точно домохозяин, a только ученики посылаются πρός τόν δείνα [к такому-то] «ко онсице». Стечение паломников в святой Город могло быть огромным; Иосиф Флавий говорит о количестве свыше 250 000 агнцев, закалавшихся в тот день. [32
[Закрыть]] В комнатах могло помещаться по нескольку фратрий, каждая не менее 10 душ. Но Спаситель хочет провести Вечерю только в кругу Своих близких учеников. Поэтому текст Мк. 14:14 в некоторых рукописных кодексах (אּ С.124) имеет уточнение места совершения Вечери: κατάλυμά μόυ, Моя горница.
Приготовление к Вечере совершалось 14-го же. Между 3 и 6 часами апостолы купили во дворе храма пасхального агнца и сами его заклали; дома испекли его законным образом, т. е. на вертеле, приготовили опресноки, горькое зелье, «харосэт» и вино.
Обычай ветхозаветного закона требовал вкушения вечери стоя (Исх. 12:11), но во время Спасителя уже установилась традиция возлежать. Когда стемнело, Спаситель через Елеон пришел в Иерусалим с 12 апостолами.
Порядок молитв, обрядов, яств и пр. представляется приблизительно таким.
1. Первая чаша, смешанная с водой. Глава семейства произносит молитву «киддуш» (מדשה [освящение]). Читается благодарение над вином и благодарение праздника. Евангелисты их не уточняют, но ученые предполагают, что они не отличаются особенно от обычных еврейских застольных благословений. [33
[Закрыть]] B Мишне даны такие благодарения, например, благословение над вином: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, создавший плод виноградной лозы…»; над хлебом: «Благословен Ты, Господи Боже наш, Царь вселенной, выводящий хлеб из земли…»; благословение праздника: «Благословен … избравший нас из всех народов, и возвысивший нас над всеми языками, и освятивший нас Своими заповедями…».
2. Омовение рук (оно совершалось трижды и в разные моменты).
3. Глава семейства омокает горькие травы в солило, [34
[Закрыть]] так называемый «харосэт» – приправу из миндаля, орехов, фиг и сладких плодов – и подает их прочим членам семейства.
4. Он же разламывает один из опресноков (средний из трех), половину которого отлагает до конца вечери; эта половина —«афигомон». Блюдо с разломанными опресноками (без афигомона) поднималось со словами: סינואםהל [хлеб страданий] «Это хлеб страданий, который вкушали наши отцы в земле египетской». Интересны мистические толкования этого в раввинистической литературе. После возвышения хлеба глава семьи кладет обе руки на оба хлеба, что по таинственному толкованию священной тетраграммы имени Божия הוהי означает: י – нож, ו – хлеб, и оба ה – обе возложенные руки. [35
[Закрыть]]
5. Наполняется вторая чаша. Младший спрашивает, чем эта ночь отличается от других ночей.
6. Глава семьи рассказывает по Библии историю рабства и исхода из Египта.
7. Поднимается вторая чаша со словами: «Мы должны благодарить, хвалить, славословить…». Чаша опускалась и вновь поднималась.
8. Пение первой половины Галлела (псалмы 112:1-113:8). Причем, по рабби Шамаи, пели лишь 112 псалом, тогда как по рабби Гамалиилу, продолжали пение до Пс. 113:8. [36
[Закрыть]]
9. Пили вторую чашу.
10. Омовение рук.
11. Праздничное ядение: глава семьи подавал части опресноков, горькие травы, омоченные в харосэт, и пасхального агнца.
12. Разделялся остаток афигомона.
13. Третья чаша с послетрапезной молитвой.
14. Пение второй части Галлела (псалмы 115-118).
15. Наполняется четвертая чаша.
16. По произволению прибавлялась и пятая чаша с пением псалма 135. [37
[Закрыть]]
Из этого порядка и сопоставления его с Тайной Вечерей Спасителя можно сделать следующие выводы. Христос преподал евхаристическую чашу после вечери – μετά τό δειπνήσαι (1 Кop. 11:25). [38
[Закрыть]] Христос совершил законную вечерю. Евангелисты не говорят ничего о ходе законной вечери, не упоминают агнца, но это подразумевается. Евангелист Лука упоминает две чаши, тогда как другие евангелисты говорят лишь об одной. Первая чаша евангелиста Луки (22:17) [39
[Закрыть]] – чаша ветхозаветная, может быть, именно первая, [40
[Закрыть]] a может быть, вторая Чаша из 22:20 [41
[Закрыть]] – чаша евхаристическая, чаша благословения. О четвертой и пятой (произвольной) евангелисты умалчивают. Они говорят о пении Галлела ύμνήσαντες ‘εξήλθoν [воспевши, пошли] (Мф. 26:30; [42
[Закрыть]] Мк. 14:26). Хлеб, упоминаемый евангелистами, вероятно, был так называемым «афигомоном». За второй чашей «благодарили, хвалили, славословили». Последнее указание важно для дальнейшего развития текста евхаристических молитв. Фрир находит, что Тайная Вечеря была пасхальной скорее по характеру, намерению и общему сходству, чем по деталям времени и обряда. [43
[Закрыть]]
В связи с порядком совершения ветхозаветной и пасхальной Вечери может встать также вопрос и о порядке мест, занятых апостолами во время последней трапезы с Господом. Этот вопрос можно было бы и не затрагивать при изложении нашей темы, т. к. он относится больше к библейской истории, чем к литургике, но для полноты картины в описании Вечери он может представить и некоторый интерес. Следует, кроме того, заметить, что скудость данных по этому поводу в новозаветном Откровении не позволяет сказать что-либо определенное по нашему вопросу. Надо ограничиться в целях сохранения строго исторической правды только безусловными указаниями евангелистов, почему все вольные гадания и предположения некоторых писателей следует просто отклонить.
Как уже было указано, полагалось во времена Христа возлежать. Египетский обычай «исхода» вкушать вечерю стоя уже выродился. Возлежание греками заимствовано было у персов. Римляне заимствовали этот обычай у греков. Только критяне вечеряли сидя. [44
[Закрыть]]
Как известно, евангелисты не оставили нам картины старшинства занятых апостолами мест. Однако то, что обычай занимать места в известной последовательности евреями соблюдался, ясно из предложенной Господом притчи об этом (Лк. 14:7-11).
Возлежали на левом локте, чтобы иметь правую руку свободной. Лежали, следовательно, так сказать, «в затылок друг другу». Естественно, что ближе всех к главе фратрии должен был быть самый старший или любимый сродник или ученик. Евангелисты ничего не говорят о рангах на этой трапезе, но из хода повествования можно все же предположить трех учеников, наиболее близких к Спасителю: Иоанн, Петр и Иуда Предатель.
Наиболее для нас авторитетный и исторически верный Лагранж так и предполагает: Иоанн – одесную Господа, Петр скорее всего – одесную Иоанна, Иуда – поблизости от Господа, во главе другого ряда возлежащих учеников и так, чтобы он мог бы легко уйти, никого не беспокоя. Все предположения об остальных местах Лагранж считает просто праздными и тщетными. [45
[Закрыть]]
Приблизительно то же говорит и M. Meschler, подчеркивая, что Иуда должен был быть в непосредственной близости от Спасителя, чтобы Господь мог ему подать кусок, омоченный в солило. [46
[Закрыть]]
Но эта строго научная осторожность серьезных исследователей несвойственна, однако, всем толкователям текста и библеистам.
Все, конечно, исходят из представлений о «триклинии», т. е. системы трех столов, расставленных «покоем» или в виде подковы. Вот например, схема abbé E. Le Camus. [47
[Закрыть]]
Андрей (8) Иоанн (7) Иисус (6)
Петр (9) Иуда (5)
Филипп (10) Симон Зилот (4)
Варфоломей (11) Фаддей (3)
Фома (12) Иаков Алфеев (2)
Матфей (13) Иаков Зеведеев (1)
Иными словами, Спаситель возлежит первым на главном ложе; Петр – первым на втором ложе; Иаков Зеведеев – первым на третьем (младшем) ложе. Иоанн – на персях Господа. Иуда ближе всех к Спасителю на случай каких-либо распоряжений насчет «ковчежца».
Этой же схемы в общем придерживается и E. Bapst. [48
[Закрыть]]
В своей схеме Edersheim [49
[Закрыть]] уточняет только места четырех лиц: Господа, Иоанна, Петра и Иуды, – что, как мы и указывали, более исторично и бесспорно, но сажает он их иначе, чем Камюс, a именно:
8 7 6
9 5
10 4
Иуда 11 3
Иисус 12 2
Иоанн 13 1 Петр
Πο Sepp'y [50
[Закрыть]] порядок был бы таким:
Иисус
Петр Иоанн
Андрей Иаков Зеведеев
Филипп Иаков Алфеев
Варфоломей Симон Зилот
Фома Иуда Алфеев
Матфей Предатель
Тут не ясно, как Спаситель мог бы легко передать кусок Своему предателю.
Скудость сведений не позволяет совершенно реконструировать порядка апостольских евхаристических собраний. B этом отношении надо быть чрезвычайно осторожным, чтобы не стилизовать в желательном для себя направлении то, что не договорено писателями новозаветных книг. Надо иметь в виду следующее:
1. Проявившийся сразу после сошествия Святого Духа харизматический порыв в первохристианской общине придал всему строю и быту апостольскому характер экстатичности, расплавленности и исключительной подвижности. Ни о таких записях молитв не могло быть и речи. Сами молитвы, имевшие своим образцом молитвы, произнесенные Спасителем во время Вечери, не были отступлением от привычных благодарений евреев.
2. Эта еврейская традиция сразу же определила характер христианского богослужения. Надо помнить, что с Храмом не было порвано сразу же после основания новозаветной Церкви. Традиции, и храмовая, и синагогальная, поддерживалась. Правда, наряду с этим сразу же вошло в обычай «преломление хлеба по домам». Но для этого κλάσις του άρτου [преломление хлеба] ритуал был более простой, чем чин пасхальной Вечери, совершенной Спасителем. Вечеря совершалась самое большее субботняя, в конце которой по примеру Спасителя присоединялся евхаристический чин. [51
[Закрыть]]
Ясно, что прототипом для апостольской Евхаристии была Вечеря Господня, κυριακόν δεΐπνον (1 Кop. 11:20), [52
[Закрыть]] которая сама была построена по типу еврейской вечери. Следовательно, на апостольскую анафору влияет прежде всего еврейский ритуал. Иерусалимская община повторяла пусть и не ту же пасхальную, но все же еврейскую вечерю. Тут были и Чаша благословения, и Хлеб преломления (1 Кор. 10:16). [53
[Закрыть]] Но из повествования апостола Павла совершенно правильный вывод делает епископ Фрир, [54
[Закрыть]] когда замечает, что апостол имел дело не с одним только иудейским влиянием Иерусалимской общины, но и с обычаями и идеями языческими. Раннее и непосредственное соприкосновение с миром языческим не могло не наложить своего отпечатка на быт и строй богослужебной жизни апостолов. Язычники принесли с собой свой опыт, свои привычки и взгляды. И тут важны два момента:
Церковное жертвоприношение есть противовес жертвоприношениям языческим. B каждом отдельном случае это есть реальное причащение или Богу, или бесам (1 Кор. 10:21) [55
[Закрыть]]
Преломление хлеба рассматривалось, как регулярное богослужение Господнего дня (1 Кор. 11). Благословлялся хлеб, и все причащались. После вечери благословлялась Чаша, и опять-таки все причащались. Слова Спасителя об установлении таинства были существенно важны. Вечеря есть воспоминание смерти Господней. Потому-то слова эти и вошли в состав всех анафор. Потому-то и молитва воспоминания, «анамнезис», так же составляет существенную часть евхаристического канона. Всякое совершение Евхаристии апостолами связано тесно с их чаянием близкой парусии Спасителя.
Евхаристия первых веков соединяет в себе элементы еврейского пасхального или субботнего ритуала с характерными чертами античного культа. Духоносность, пневматичность эллинистических форм приобретает в рамках раннего христианского евхаристического обихода ярко выраженный отпечаток того символического реализма, который все сильнее и сильнее будет развиваться и обосновываться в святоотеческой литературе и позднейшей христианской литургике. Евхаристия переживается первохристианством исключительно конкретно; евхаристическая драма выявляет себя в рамках указанного символизма. B первохристианском быту Евхаристия есть больше действие – doing, done, как замечает Gr. Dix, [56
[Закрыть]] чем слова, чем произнесение слов, saying. За символическим актом, совершаемым теургом, стоят реальное воплощение, страдание и смерть Спасителя. «Анамнезисом» для первых христиан была конкретность, реальность, что-то мистически осязаемое, a совсем не одно только то, что мы подразумеваем, когда говорим или творим в память о смерти какого-нибудь исторического деятеля, поэта или художника. B анамнезисе Христовых Страданий творится само действие Страстей Господних. Поэтому прав Odo Casel, когда говорит, что христианский древний культ был продолжением и облагораживанием духа древности, но никак не отрицанием его. [57
[Закрыть]] Совершение Евхаристии на хлебе и воде (вместо вина) имело, правда, свое историческое подтверждение у так называемых «аквариев» и подало повод к созданию Харнаком целой гипотезы, которую наука неподдерживает и о которой будет сказано несколько ниже.
Оценка этих историко-библейских предположений сделана в новейшей статье Эдуарда Швейцера в базельском Богословском журнале, где и приведена большая литература вопроса. [58
[Закрыть]] Вывод, к которому приходит автор, таков: Вечеря Господня есть радостная Трапеза, в которой живое присутствие Господа есть плод Его жертвенной смерти, предварительный дар того окончательного исполнения, которое будет иметь место в Царствии Божием. Совершая это
«смерть Господню возвещаете, доколе Он придет»
(1 Кор. 11:26). [59
[Закрыть]] Таким образом, «едят и пьют в промежутке времени, оглядываясь на Крест и вглядываясь в будущее пришествие Господа в последний день». [60
[Закрыть]]
То немногое, что еще можно почерпнуть из апостольских писаний, сводится к следующему. Судя по Деяниям Апостольским (2:42), верующие «постоянно пребывали в учении (διδαχή) апостолов, в общении (κοιωνίαν), преломлении хлеба (κλάσις τοϋ άρτου) и в молитвах (προσευχαί)». Несколько ниже Дееписатель дополняет свой рассказ:
«единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца»
. Характерно именно это сопоставление, a может быть, даже и противоположение храму, месту иудейского религиозного ритуала, домов, в которых совершалось христианское преломление хлеба, для иудеев неприемлемое.
Если с этим богослужением первых дней первого года жизни христианской Церкви сопоставить одно свидетельство из времен лет на 25 позже, т. е. именно факт пребывания апостола Павла в Троаде, на возвратном пути из его третьего путешествия, то картина получится такая. В «первый день недели», τή μία τών σαββάτων, т. е. в день недельный, воскресный, в день Господень, собираются христиане вкупе «для преломления хлеба». Павел ведёт беседу, слово его затягивается за полночь. В горнице было много светильников. После падения юноши Евтиха из окна третьего этажа и его исцеления апостолом Павлом этот последний преломляет хлеб, вкушает и продолжает беседу до рассвета (Деян.20:7-11). Те же элементы апостольской Евхаристии налицо: учение διδαχή, собрание всех вкупе κοινωνία, преломление хлеба κλάσις τού άρτου. Не упоминается только молитва, но она сама собой разумеется.
Скудость источников этого периода не позволяет сказать ничего больше о чине и структуре апостольской Евхаристии. Если стоять на точке зрения буквального понимания текста и текстуальной критики, то, действительно, ничего другого и не найти. Памятники, подобные «Дидахи», не содержат ничего, кроме нескольких отрывков из харизматических молитв. Именно эта харизматичность и не давала возможности и основания для запечатления молитв, формул и действий. Поэтому те ученые, которые следуют буквально этой текстуальной критике и на основании только сохранившихся форм стараются реконструировать апостольскую анафору, остаются беспомощными и не могут удовлетворить свою научную любознательность.
Пробст, Биккель, Кестлин, Гольц, a за ними и наш ученый Карабинов в искании формальной объективности должны были на ряд вопросов ответить не только молчанием, но и отрицанием некоторых подробностей в апостольском ритуале, возникновение которых впоследствии, если их не было раньше, является просто непонятным. Таков вопрос об образовании и развитии всей анафоры, в частности вопрос о происхождении эпиклезы. (Об этом ниже будет сказано подробнее.)
Поэтому особенно велика научная заслуга тех ученых, которые, освободившись от своего критического буквализма, стараются на основании церковного предания восстановить оборванную нить органического развития той или иной молитвы.
Здесь следует упомянуть снова уже цитированного нами англиканского епископа Фрира. Он подходит к вопросу не только с точки зрения формальной критики, наличия тех или иных выражений в памятниках и их грамматической формы, a с точки зрения непрерывности церковного Предания. Он не только анализирует, разлагает текст на его составные элементы, но и ищет синтеза, органически объединяющего начала в процессе роста.
В вопросе о возникновении и развитии самой евхаристической молитвы он встал на совершенно правильную и церковную позицию. Евхаристическая молитва всех времен, поскольку она зафиксирована в памятниках и поскольку она доступна нашему историческому анализу, представляет собой молитву, обращенную ко всей Святой Троице. И эту тринитарную молитву Фрир изучает в связи с развитием тринитарного славословия апостольского времени. [61
[Закрыть]] Для него важно, что:
Bo времена апостольские действующей силой в Крещении признавался Святой Дух.
«Все мы крестились Одним Духом в одно Тело…»
. (1 Кор. 12:13).
«Когда же они вышли из воды, Дух Святый сошел на евнуха…»
. (Деян. 8:39).
Доксологическая формула дана нам уже ясно во 2 Кор. 13:13:
«Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа…»
, – и эта же формула вошла почти во все анафоры.
Апокалиптическое видение 4-х животных, взывающих:
«Свят, Свят, Свят»
(Апок. 4:8), [62
[Закрыть]] в связи с видением пророка Исайи (6:13), [63
[Закрыть]] также очень рано входит в состав евхаристической молитвы
Дополняя эти данные новозаветных книг более поздними свидетельствами святого Иустина Философа, святого Иринея Лионского, святого Игнатия Богоносца и Апостольского Символа, Фрир приходит к выводу чрезвычайно ценному, a именно, что древнейшая анафора была тринитарной молитвой. Более подробно об этом будет сказано при рассмотрении свидетельств Иустина Философа в связи с древнейшей эпиклезой. Пока что считаю нужным сказать, что историко-литургическое исследование этого вопроса должно вестись именно так, параллельно с изучением развития тринитарной доктрины и тринитарных формул. Евхаристический канон есть раскрытое литургическое истолкование догмата о Святой Троице, творении, искуплении и освящении. Все доступные нашему изучению памятники подтверждают это. Во времена более древние надо искать тот же подход. В литургике, как в живой и жизненной философии Православия, догматика находит свое раскрытие и молитвенное переживание. Если бы когда-то верили по-другому, то и молитвенное толкование этой веры было бы иным. Нужно искать то, что скрыто и еще не выявлено, или же предположить изменение догматического сознания, эволюцию или, может быть, даже революцию в догматах.
