Текст книги "Счастливая находка"

Автор книги: Ким Ригерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

8

Она этого не сделала. Хотя заходила в спальню Грега слишком, по ее мнению, часто.

Теперь, когда больше не нужно было ходить в студию, Нэнси могла сколько угодно гулять по Лондону, посещать самые знаменитые его места и любоваться достопримечательностями. Она так и делала, но чаще всего оставалась в квартире и любовалась Грегом. Тем, что он создал. Фотографиями на стенах.

Все они свидетельствовали о его таланте. Но, к удивлению Нэнси, здесь было очень мало изображений красивых женщин. Вернее, они не могли считаться красивыми в смысле общепринятого классического эталона.

В основном на стенах висели фото самых разных людей: детей, стариков, подростков. Некоторые снимки производились в Лондоне, другие – в самых разных уголках мира. Были и такие, на которых Нэнси с изумлением узнала Престонвилл и даже местных жителей!

Во всех фотографиях ощущалось присутствие Грега, его увлеченность, забота, сострадание – своего рода связь между художником и объектом его внимания. В более поздних снимках, которые Нэнси видела в студии, это не всегда ощущалось. Выходит, некогда Грег придавал своему занятию гораздо большее значение. И чем дольше Нэнси смотрела, тем сильнее ей хотелось понять, почему Беркли переменился.

Хотя она отдавала себе отчет, что вообще не должна думать об этом человеке.

У девушки, продавшей Грегу лицензию на отлов рыбы, были светлые волосы. Красивые. Но совсем не такие, как у Нэнси. Они не вызывали у Беркли желания протянуть руку и погладить их. Не пахли цветами и солнцем. Собственно, эти волосы вовсе не были похожи на кудри Нэнси.

Запретные мысли промелькнули в голове Грега прежде, чем он успел выставить перед ними заслон. На самом деле он не хотел думать о Нэнси Джонатан. Грег преодолел огромное расстояние, чтобы убраться от нее подальше.

Но и здесь она преследовала его на каждом шагу. Он только и делал, что вспоминал, как она улыбается, как при ходьбе покачиваются ее бедра, как вздрагивает грудь, когда она снимает что-нибудь с полки…

Проклятье!

Дни напролет Грег думал о Нэнси, и ему не помогали даже продолжительные пешие прогулки. Возвращаясь в гостиничный номер, он включал телевизор, надеясь с его помощью перевести внимание на другой предмет, однако это тоже не помогало.

Фильмы, за просмотр которых нужно было вносить дополнительную плату, только еще больше распаляли его. Приходилось подниматься и идти под холодный душ.

Каждый день Беркли обещал себе, что завтра все переменится. Тем не менее, вместо того чтобы исправиться, дела шли все хуже. Грег изнурял себя лазанием по горам и длительными поездками в арендованном автомобиле, ходил по магазинам и увеселительным заведениям.

Ничего не помогало. Его даже не удивил неожиданно выпавший снег. Грег безучастно наблюдал за порхающими в воздухе хлопьями и думал лишь об одном: как жаль, что рядом нет Нэнси.

Она не поверила бы собственным глазам. Снег посреди лета! Просто чудо… Нет, я должен вернуться. Мне хочется рассказать ей об этом.

Лишь спустя полчаса Грег вспомнил, что намеревался больше никогда не встречаться со своей прелестной ассистенткой. И эта мысль почему-то не утешила его.

Зато перед внутренним взором вновь предстало знакомое улыбающееся лицо с фиалковыми глазами. Грег застонал. Затем вытащил из встроенного шкафа дорожную сумку и на самом дне отыскал фотографии Нэнси. Те, на которых она изображена обнаженной. Взволнованной и трогательной.

Эти снимки не следовало брать с собой. Беркли не мог вспомнить, почему захватил их. Впрочем, он собирался время от времени доставать карточки и проверять, способен ли спокойно выдерживать вид Нэнси Джонатан. По его теории, с каждым разом она должна все меньше и меньше действовать на него, пока в конце концов он не обретет полного безразличия.

Судя по нынешней реакции Грега, до желанного покоя было еще очень далеко.

Вероятно, эта мысль и погнала его в горы, едва успел растаять выпавший снег.

– Не советовал бы вам отправляться сейчас на прогулку, – заметил портье, принимая у Грега ключ от номера. – В горах сейчас очень скользко. Здесь-то снега уже нет, а повыше он еще лежит.

Однако Беркли лишь криво усмехнулся.

– Ничего, как-нибудь справлюсь…

Ближе к вечеру, грезя о Нэнси, вместо того чтобы смотреть под ноги, он поскользнулся и упал.

Результатом явился перелом.

Но Грег справился. Еле-еле.

Через двадцать два часа Нэнси будет дома.

Она сидела на кровати Грега и пыталась представить себя в Престонвилле. Завтра она сойдет с трапа самолета и попадет в объятия Чака.

Сумки уже были собраны, растения Грега политы. Все в квартире сияло чистотой и уютом в ожидании хозяина. Нэнси даже испекла немного печенья, которое оставила под салфеткой на кухонном столе на тот случай, если они с Беркли разминутся. Впрочем, она еще надеялась повидаться с ним перед отъездом. Ей хотелось поблагодарить Грега за гостеприимство, за предоставленную возможность поработать у него ассистенткой и вообще за все, а потом попрощаться.

В последний раз услышать его голос.

Когда эта мысль посетила ее, Нэнси словно ошпаренная спрыгнула с кровати, где, по правде говоря, ей было совсем не место. Она быстренько расправила покрывало, чтобы Беркли ни о чем не догадался.

Но через минуту вновь присела на краешек – просто не могла с собой справиться.

– Спасибо, – тихо сказала она комнате, в которой иногда засиживалась допоздна за книгой или просто размышляла.

Разумеется, этого не следовало делать. Грег выделил ей отдельную комнату. Но во всей квартире она не находила более уютного места. Кстати, здесь почти не было фотографий. Только снимок Лу в молодости, потом с мужем и детьми и еще фото молодой счастливой пары. Нэнси полагала, что это родители Грега. Все эти фотографии были сделаны в Престонвилле.

Вероятно, поэтому Нэнси и приходила сюда так часто: здесь она словно становилась ближе к дому.

А может, к Грегу?

Нэнси поскорее отогнала опасную мысль.

Домой! Через несколько часов она перенесется в родные места. Лондонское приключение завершится. Жизнь, четко распланированная еще в шестнадцатилетнем возрасте, вновь войдет в привычную колею. Нэнси ждет Чак, любимая работа и душевное спокойствие.

Но это будет завтра. А сегодня Нэнси все еще находится в Лондоне. И должна запомнить время перед расставанием навсегда. Эту комнату. Эту кровать. Даже этот воздух.

Запах свежего постельного белья и неуловимый аромат самого Грега.

Телефонный звонок испугал ее.

Нэнси вскинулась, не сразу сообразив, что нечаянно уснула на кровати Беркли. Мельком взглянув на часы, она увидела, что уже довольно поздно, начало двенадцатого.

Нэнси взяла трубку.

– Да?

– Я тебя разбудил?

– Грег! – Ей не удалось скрыть радости. Впрочем, она и не пыталась. Он позвонил попрощаться! – Здравствуй! Как у тебя дела? Развлекаешься? Чем ты там занимаешься?

– Ноги ломаю. Вернее, ногу.

– Что? – Нэнси решила, что плохо расслышала. Потом сообразила, что это правда. Уж слишком сухим и лаконичным был ответ. Совершенно в стиле Беркли. – Как? Когда? С тобой все в порядке?

– Жить буду. Я хотел попросить тебя об одной услуге.

– Все, что хочешь!

– Запиши телефонный номер. – Он продиктовал, и Нэнси нацарапала цифры в лежавшем возле аппарата блокноте. – Позвони по нему и закажи для меня назавтра машину в аэропорт. На час дня. Я мог бы взять такси, но так будет проще.

– Сейчас позвоню, но…

– Спасибо. – Беркли повесил трубку, прежде чем Нэнси успела договорить.

Она застыла, недоуменно вслушиваясь в короткие гудки. Называется, попрощались! Хотя… О каком прощании может идти речь, если Грег получил травму?

Нэнси почувствовала, как грусть, весь день не покидавшая ее, понемногу начала отступать. Это было странно, но приятно.

Она набрала свой домашний номер и, когда ей ответили, сказала без всяких предисловий:

– Я не смогу завтра приехать.

Разумеется, ее мать не обрадовалась известию. Пора было выбирать цветы, составлять меню праздничного стола и рассылать приглашения.

– Позже, – ответила Нэнси.

Повесив трубку, она почувствовала себя значительно лучше.

Бедный Грег! Он сломал ногу!

– Какого дьявола ты здесь делаешь? – уставился на нее Беркли.

Полет был тяжелый. Закованная в гипс лодыжка все еще болела, хотя со времени перелома прошло шесть дней.

А тут еще Нэнси! Кто ее просил встречать Грега в аэропорту? И вообще, почему она не улетела домой?

– Ах, Грег! – робко улыбнулась Нэнси.

Тому было не до улыбок. Если она попытается его поддержать, обвив рукой за талию, Беркли просто не будет знать, что делать. Мужество любого человека имеет предел. Грег почти исчерпал свое, преодолевая боль. Ему сейчас только Нэнси недоставало!

Он сначала попытался отгородиться от нее костылем, а потом обошел ее.

– Я думал, что твой самолет улетел еще утром.

Нэнси держалась рядом.

– Правильно. Только без меня. Водитель ждет нас у багажного транспортера. – Она выдвинулась вперед, прокладывая ему дорогу.

Беркли скрипнул зубами: снова перед его глазами покачивались ее бедра!

– Почему ты здесь? – натужно спросил он.

Нэнси обернулась.

– Я позвонила своим и сказала, что не приеду.

– Что?

Она тряхнула кудрями.

– Я тебя не брошу.

– Со мной все в порядке!

– Ничего подобного. Тебе нужна помощь.

– Нет!

– Да. Поэтому я останусь у тебя.

Что это значит? Грег даже остановился.

– Эй! – крикнул он. – Что ты хочешь этим сказать? Ты не можешь оставаться у меня!

Нэнси шагнула к нему и улыбнулась. Беркли меньше всего сейчас в этом нуждался – в улыбающейся Нэнси Джонатан.

– Еще как могу! Если хочешь, попытайся меня остановить, – жизнерадостно сказала она.

В юности Грег иногда воображал себя бравым раненым воином, за которым ухаживает прекрасная девушка. Его мечты окружал ореол романтики. В реальности все оказалось вовсе не так лучезарно.

Беркли пришлось постоянно держать себя под контролем – когда Нэнси приносила ему еду, подтыкала одеяло, устраивала удобнее сломанную ногу и взбивала подушки. При этом она очень часто прикасалась к больному.

Тем самым сводя его с ума.

Грег безумно желал ее. Потребность физической близости с Нэнси стала для него невыносимой.

В конце концов, это немилосердно!

Последние двенадцать лет Беркли жил под защитой выработанного против женщин иммунитета. Разумеется, речь не шла о полном целомудрии, но Грегу удавалось избегать серьезных увлечений. Он просто брал то, что само шло в руки, и подобное положение вещей его вполне устраивало.

В свое время Элен преподала ему хороший урок. После нее он не пускал женщин в свою душу.

И с Нэнси следовало поступить точно так же.

Грег пытался, однако из этого ничего не получалось. Он по-прежнему сгорал от желания. А она перемещалась по его квартире, суетилась, заботилась о нем.

Нэнси взяла поднос, чтобы унести на кухню, и улыбнулась Грегу. Тот на миг закрыл глаза, защищаясь.

– Как поживает Чак?

Улыбка Нэнси померкла. Но через секунду она вернула ее на место усилием воли и бодро ответила:

– Нормально.

Одной рукой Нэнси в десятый раз поправила одеяло, машинально коснувшись при этом бедра Грега. Она ничего не заметила.

Но он заметил!

Легчайшее прикосновение ее пальцев вызвало во всем его теле трепетную вибрацию. Беркли едва сдержался, чтобы не притянуть Нэнси к себе, не зарыться пальцами в светлые кудри, не нырнуть рукой под блузку и не сжать чудесную упругую грудь.

Он сгорал от желания прижаться лицом к прелестным выпуклостям, покрыть их поцелуями, взять губами сосок…

Грег забылся настолько, что застонал.

– Ах! Я сделала тебе больно? – Нэнси вздрогнула и с испугом взглянула на него.

Беркли, чрезвычайно напряженный из-за сильнейшего желания и раздирающей душу страсти, даже не смог ответить. Он лишь с трудом глотнул воздух.

Его молчание еще больше обеспокоило Нэнси.

– Прости меня, Грег… – Она снова взялась за одеяло, на этот раз потянув его вниз. – Тебе неудобно в одежде. Давно пора переодеться в пижаму. Давай-ка помогу… – Ее пальцы оказались на пуговицах рубашки Беркли.

– Нет! – крикнул тот.

– Но…

Грег замахал руками, прогоняя ее прочь.

– Ты понимаешь английский язык? Нет и все!

Нэнси отодвинулась, но не ушла.

– Ты не можешь спать в одежде.

– Я и не собираюсь.

– Тогда скажи, где хранится твое белье, и я принесу пижаму.

– У меня ее нет, – процедил Беркли сквозь зубы.

– То есть как?

– Очень просто! – заорал он, теряя терпение. – Я не надеваю никаких пижам! Я сплю голым!

– Ой! – пискнула Нэнси, мгновенно став пунцово-красной. Ее взгляд метнулся к середине тела Грега и так же быстро убрался оттуда. – Ой! – заморгала она, пятясь. – Гм… ладно. Я пойду. Если что-нибудь будет нужно, позови…

Она пулей вылетела за дверь, сразу захлопнув ее за собой.

Беркли упал на подушки и застонал в голос. Не слишком ли благородно он себя ведет?

Если так, то этим он добился лишь одного – кроме ноющей ноги его также начало беспокоить кое-что другое…

9

Дело заключалось вовсе не в том, что Нэнси представила себе Грега обнаженным – хотя сам по себе образ был обескураживающим. Просто она и без того давно перестала соображать здраво. Ей казалось, что еще немного и искушение будет преодолено.

Ничуть не бывало!

Вместо того чтобы устоять перед ним, Нэнси ему поддалась.

Она поняла это, когда увидела Беркли спускающимся по трапу на костылях. У нее больно сжалось сердце при виде его болезненного вида, бледности, худобы.

Раньше Нэнси думала, что испытает нечто подобное, когда, прилетев домой, увидит Чака. Однако внезапный момент истины помог ей понять: этого никогда не будет.

Она любила Чака, казалось, всю жизнь. Но совсем не так, как полюбила Грега Беркли.

И нечего больше притворяться перед самой собой.

Жаль только, что Грегу она безразлична. Это ясно видно по его лицу. Нэнси нужна ему только в качестве помощницы, и никаких чувств он к ней не питает.

На следующее утро, после бессонной ночи, она позвонила Чаку, хотя не знала, что и как ему говорить. Лучше всего было бы сделать это лично, но Нэнси не могла больше ждать. Она и так тянула слишком долго.

Пришлось сказать прямо:

– Я не могу выйти за тебя. Свадьбы не будет. Мое беспокойство… в общем, оно не прошло.

– Ничего не понимаю… Ты говорила, что во всем уверена… – начал Чак, но внезапно умолк.

Нэнси знала, как ему больно. Как он обижен. Однако винить его за это не могла. Себя – да.

– Тут ничего не поделаешь. И ты здесь ни при чем. – Только моя любовь к Грегу. Вслух Нэнси не могла произнести подобных слов, это было бы слишком.

– Верно говорится: с глаз долой – из сердца вон, – мрачно констатировал Чак. – Не нужно было тебе уезжать от меня!

– Не в этом дело. Просто мы были почти детьми, когда решили пожениться, – тихо возразила Нэнси.

– Мы любили друг друга.

– Вот именно, любили. А сейчас… – Она умолкла, не в силах продолжать.

– Сейчас ты больше меня не любишь, – закончил фразу Чак.

Услышав, как дрогнул его голос, Нэнси почувствовала себя последней дрянью. И все же это не поколебало ее уверенности в том, что вернуться домой и выйти замуж за Чака было бы ошибкой. Даже в том случае, если бы она не полюбила Грега.

Конечно, замуж за Беркли она не собирается, но он помог ей понять, насколько глубокими могут быть чувства.

– Я люблю тебя, Чак, – горячо произнесла Нэнси, – но совсем не так, как… – По ее щекам покатились слезы. – Прости. Меньше всего мне хотелось обидеть тебя, – всхлипнула она.

Чак ничего не ответил.

– Прости… – снова прошептала Нэнси.

– Мы как-нибудь справимся с этим, после того как поженимся.

– Нет. Это невозможно.

Она повесила трубку и закрыла лицо руками. Может, Чаку было бы легче, если бы он узнал, что ее любовь к Грегу тоже безответна…

Нэнси не сняла обручального кольца. И не рассказала Беркли о звонке домой. Иначе тот обязательно заинтересовался бы, почему она отменила свадьбу. Хотя, возможно, Грег уже и так догадывается о ее чувствах к нему.

Представляю, что он думает, вздыхала она. Бедняжка Нэнси не смогла ответить взаимностью человеку, который души в ней не чает, зато имела глупость влюбиться в парня, который абсолютно равнодушен к ней.

От этих мыслей ее бросало в дрожь. Но потом она брала себя в руки и вновь начинала улыбаться – привычная, надежная покладистая Нэнси, всегда готовая что-то принести, подать, убрать или приготовить.

И, пока она суетилась по дому, у нее накапливались воспоминания. Потому что если даже Нэнси и передумала возвращаться домой, чтобы выйти замуж за Чака, то рано или поздно отсюда ей все равно придется уйти.

А когда она сделает это, память будет единственным, что у нее останется.

В воскресенье Грег предпринял еще одну попытку сказать Нэнси, что не нуждается в ее помощи. Для убедительности он столь яростно тыкал в воздух костылем, что в конце концов потерял равновесие и чуть не свалился на пол.

Он обязательно расквасил бы себе нос, если бы Нэнси не подоспела вовремя и не поддержала его, обхватив обеими руками.

Ощутив прикосновение ее полной упругой груди к своему твердому мускулистому торсу, Грег испытал острейший прилив желания. Они с Нэнси стояли, плотно прижавшись друг к другу, с бешено бьющимися сердцами. Потом она тихонько отодвинулась, создавая между ними некоторое расстояние, но продолжая придерживать Грега за плечи.

Тот больше не нуждался в поддержке. Его костыли вновь нашли опору. Осталось лишь обрести душевное равновесие.

– Я остаюсь, – произнесла Нэнси в тишине, нарушаемой лишь звуком тяжелого дыхания Беркли.

Тот вяло кивнул.

– Так и знал, что не захочешь меня слушать…

Вероятно, именно в этот момент он и прекратил сопротивление. У него больше не было сил бороться. Все лето он пытался противостоять обаянию Нэнси, но в итоге потерпел поражение.

Он намеревался сохранить благородство, однако, если Нэнси имеет глупость остаться здесь, чтобы находиться в опасной близости от него, если желает играть с огнем, так тому и быть.

– Не хочешь выйти в сад и там немного погреться на солнышке? – спросила Нэнси.

Грег поднял голову и посмотрел на нее. Боже, как она прекрасна! И лицом, и душой, и… телом.

Он жаждал Нэнси. Сейчас и… навсегда.

Эта мысль потрясла его. Ни о чем подобном Грег не думал с той поры, когда расстался с Элен.

У Нэнси есть жених, напомнил он себе. Она станет женой фермера.

А может, и не станет. И даже наверняка – если только Грегу удастся удержать ее.

Они вышли в садик, стеклянная крыша которого была открыта. Стоял чудесный сухой летний день, один из тех солнечных дней, когда лондонцы не спешат за город, а предпочитают проводить время в местных парках.

Нэнси все еще трепетала после того, что случилось в комнате. По правде сказать, она ожидала, что Грег отодвинет ее, и очень удивилась, когда этого не произошло.

Она помогла ему устроиться в шезлонге и спросила, не нужно ли чего.

– Можешь принести мою камеру?

Нэнси немного удивилась, но кивнула.

– Где она? Все еще в дорожной сумке?

– Нет, в наплечной, черной.

Нэнси ненадолго ушла и вскоре вернулась с требуемым. За это время Грег успел снять рубашку и лежал в одних шортах, не считая гипса на ноге. Увидев такую картину, Нэнси пожалела, что у нее самой нет фотоаппарата. Хороший снимок получился бы на память.

– Спасибо. – Он открыл футляр, проверил камеру, а потом неожиданно навел объектив на Нэнси.

Та замахала руками.

– Что ты! Не нужно!

Беркли улыбнулся.

– У меня мало твоих фотографий. А ты такая красивая!

То, как он смотрел на Нэнси, как произнес эти слова, заставило ее взволнованно глотнуть воздух. Тем не менее она покачала головой.

– Не глупи, Грег. И не надо меня поддразнивать.

Он грустно улыбнулся.

– Я говорю совершенно искренне. – Его голос звучал тихо и хрипловато. Очень чувственно.

Нэнси состроила ему рожицу.

– Отлично! – кивнул Грег, вновь наводя на нее объектив.

– Прекрати!

– Ладно, но только если и ты прекратишь.

– Что?

– Суетиться. Лучше сядь рядом и расслабься.

Нэнси опустилась на соседний шезлонг и даже откинулась на пологую спинку, но не расслабилась. Как это сделать, если всего в нескольких дюймах лежит Грег?

Она закрыла глаза и отвернулась от него. Однако ей все же захотелось посмотреть на Грега. Тогда она немного переменила позу, чтобы иметь возможность наблюдать за ним из-под полуопущенных ресниц.

Неожиданно он подмигнул ей.

– Грег!

Он рассмеялся.

– Попалась! Нечего подглядывать.

– Ничего подобного, – возразила Нэнси. – Просто я хотела проверить, не нужно ли тебе чего. Чего ты хочешь?

– Тебя.

Земля перестала вращаться.

По крайней мере, такое впечатление создалось у Нэнси. Она посмотрела на Грега. Он – на нее. Не моргая, не улыбаясь, ничего не поясняя. Вместо этого он протянул руку и легонько погладил Нэнси пальцами по щеке.

Она задрожала. Нет, нет, я не могу…

Или все-таки могу?

Вероятно, на лице Нэнси отразилась паника, потому что Грег усмехнулся, а затем произнес нечто совершенно непонятное:

– Хочешь окунуться?

– Где?

Беркли вновь откинулся на спинку шезлонга и кивнул на огромную ванну, установленную возле увитой плющом стены и накрытую клеенчатым чехлом.

– Жарко сегодня. Эту штуку можно наполнить теплой водой, много времени не потребуется… – Склонив голову набок и глядя на Нэнси, он ждал ответа.

Она же все еще была сосредоточена на коротеньком слове «тебя» и отчаянно пыталась сообразить что-то… Что?

– Я… да, не отказалась бы…

– Прости, что не могу заняться этим сам, – сказал Грег, – но тебе придется всего лишь снять чехол и открыть краны.

Странно, но, живя здесь без Беркли, Нэнси ни разу не обратила на ванну внимания. Она выполнила указания Грега, и вскоре в белое эмалированное дно ударил водяной поток. Ванна больше походила на небольшой бассейн. В ней запросто могли уместиться человек шесть. Интересно, пронеслось у Нэнси в голове, использует ли Грег эту штуку, когда устраивает здесь вечеринки?

И принимал ли он ванну с Айрин? Мысль пришла внезапно. Нэнси не была к ней готова.

– Придется полчасика подождать, – заметил Беркли. – Пойди пока переоденься в купальник. – Он лукаво улыбнулся. – Или предпочитаешь обойтись без него?

– Нет! – поспешно произнесла она. – Я… сейчас вернусь.

У Грега была масса возможностей нажать на тормоза. Практически в любой момент он мог прекратить шутить, смеяться, флиртовать с Нэнси, очаровывать ее. Однако он не стал этого делать.

Потому что желал ее. И больше не хотел принимать во внимание кольцо на пальце Нэнси, подаренное другим человеком.

Он несколько раз сфотографировал ее, когда она вернулась в купальнике. Нэнси хмурилась и даже рычала на него, как рассерженная кошка. Но Беркли не обращал внимания. Он все снимал и снимал.

Тогда Нэнси махнула на него рукой и забралась в ванну. Он повесил камеру на шею, приковылял поближе и присел на край резервуара. Вскоре съемка продолжилась, тем более что сверху открывался чудесный вид на соблазнительный, не скрытый купальником участок омываемой водой груди.

Потом Нэнси подняла лицо, выражение которого смягчилось. Она больше не строила угрожающих рожиц. Ее губы приоткрылись.

Увидев это, Грег задохнулся от восторга. Быстро отложив камеру, он наклонился и поцеловал желанный рот.

Это было похоже на возвращение домой. На теплый радушный прием. Именно таким должен быть настоящий поцелуй.

Но Грегу все было мало. Он хотел большего.

Его пальцы словно сами собой зарылись в светлые влажные волосы, и в ту же минуту он ощутил прикосновение мокрых рук к своим плечам. Нэнси крепко стиснула его и притянула ближе.

Затем случилось то, чего и следовало ожидать: не удержав равновесие, Грег свалился в ванну. Выражение ее лица, когда она, в испуге выкрикнув его имя, вытолкнула Беркли из воды, было прекрасно.

Он засмеялся и тряхнул головой, разбрасывая брызги во все стороны.

– Хорошо!

– А твой гипс?

– Он не попал в воду. Так что с ним все в порядке. И со мной тоже. Я… хочу тебя.

Грег больше не шутил, не дурачился, не поддевал Нэнси. Он смотрел на нее с вызовом. И с ожиданием.

Очень медленно она кивнула.

Разве могла Нэнси отказаться? Разумеется, она хотела любить Грега вечно, но ей предлагалась одна ночь. Более сильная женщина, наверное, смогла бы сказать «нет». Но Нэнси согласилась.

Чтобы память осталась, сказала она себе. Чтобы было что вспомнить в одиночестве, когда стану старой и седой.

Но и ради этого мгновения тоже.

Я люблю тебя, сказала Нэнси глазами. И всегда буду любить. Ты – само совершенство. Она провела ладонями по мускулистой груди, шее и идеально очерченному подбородку.

– Ах, Грег… – прошептала Нэнси.

– Идем? – сказал он так же тихо.

Она кивнула и выбралась из ванны. Он аккуратно промокнул ее полотенцем – сначала плечи, потом купальник, затем ноги. Его мокрые волосы дотронулись до Нэнси, и она протянула руку, чтобы прикоснуться к ним. Грег поднял глаза – его взгляд был темным, затуманенным, тяжелым из-за желания, – взял ее руку, повернул и припал к ладони губами. От этой точки по телу Нэнси распространилась дрожь.

Затем он выпрямился и обвил рукой Нэнси свою талию. Так они и пошли в его спальню. Там, глядя на неприбранную постель, Нэнси вспомнила, как сидела на ней, размышляя о возвращении домой и вздыхая, что так и не доведется испытать сладость объятий Грега.

А сейчас?

Она стоит перед Грегом, затаив дыхание, ожидая, предвкушая…

Он отложил костыли, постоял на одной ноге, словно примериваясь, но потом вынужден был опуститься на кровать. Взглянув на Нэнси, Грег поморщился.

Она с улыбкой провела пальцем по его губам. Он открыл рот, коснулся пальца языком, пощекотал. Затем сунул руки под бретельки купальника и медленно потянул его вниз.

Нэнси еще сильнее задрожала под его прикосновениями. Ей припомнилось, как однажды она уже стояла перед Грегом обнаженной.

В этот раз он по очереди поцеловал обе ее груди. Он играл языком с розовыми кончиками, посасывал их, распаляя Нэнси все больше и больше.

Она сгребла его волосы, наклонилась, поцеловала темную макушку… и неожиданно подалась вперед, потому что Грег упал на спину. Воспользовавшись положением Нэнси, он окончательно сдернул с нее купальник. Она оказалась лежащей на Греге – грудь к груди, губы к губам.

И тогда Нэнси ощутила, как по его мускулистому телу пробежала легкая судорога. Это доставило ей особенную радость. Она улыбнулась, посмотрела Грегу в глаза и увидела в них удивление. Спустя секунду он скользнул ладонями по изящной девичьей спине. Затем надавил на округлые ягодицы, сильнее прижимая Нэнси к себе, и подался навстречу ей бедрами, будто желая, чтобы она ощутила всю степень его страсти.

Нэнси попыталась откатиться набок, но он ловко воспрепятствовал этому. Оказалось, что ей просто хотелось расстегнуть ремень на его шортах. Увидев, как тонкие пальчики робко взялись за пряжку, Грег порывисто кивнул. Его зрачки были расширены, лицо пылало. Он дышал тяжело и хрипло.

Нэнси уселась на него верхом и расстегнула шорты.

Прикусив губу, он смотрел, как она расстегивает молнию, просунув пальцы внутрь разреза. Когда с этим было покончено, Нэнси поднялась и стянула с него шорты, особенно осторожно действуя в районе гипсовой повязки.

Ну наконец-то! Грег обнажен. Не напрасно Нэнси ждала так долго – стоило потерпеть, чтобы увидеть подобное зрелище!

– Иди сюда… – хрипло позвал он и, не дав ей вволю полюбоваться его стройным телом, потянул Нэнси на себя.

Когда их тела вновь соприкоснулись, Грег застонал от наслаждения.

Нэнси сама пребывала на вершине блаженства. Она даже слегка потерлась о его грудь, чтобы полнее ощутить под собой напряженное и разгоряченное тело.

В ответ он сделал непроизвольное движение бедрами и выдохнул:

– Осторожнее, солнышко! Иначе все кончится, не начавшись…

Солнышко… Нэнси впустила ласковое обращение в сердце и запечатала там. На память. Затем погладила Грега по щекам, поцеловала веки, нос, губы. Последний поцелуй был очень долгим.

– Не волнуйся, мы постараемся не спешить…

Если бы все зависело от Нэнси, ее общение с Грегом не кончилось бы никогда.

Он овладел ею раз, второй, третий, а потом просто сбился со счету.

Грегу припомнилось фото обнаженной Нэнси и то, как безумно ему хотелось прикоснуться к ней, приласкать, пробудить ответное желание.

Однако происходящее сейчас не шло ни в какое сравнение с былыми образами. Нэнси была великолепна – отзывчива, податлива, щедра. Она словно обернула его своим телом и вобрала в себя.

Она не только принимала, но также отдавала себя всю. В ней не было и следа расчетливости, искусственности. Она оказалась очень естественной и непринужденной.

В конце концов Беркли откинулся на подушки, насытившийся и очарованный.

Нэнси вопросительно взглянула на него, и он рассмеялся.

– Просто я пытаюсь свыкнуться с новым взглядом на тебя.

Она нахмурилась.

– Как это понимать?

Грег широко усмехнулся.

– Видишь ли, я знаю, что в Престонвилле хорошие школы, но в мое время сексуальное образование там было запрещено. Или сейчас уже введен подобный предмет?

– Ах ты… – Не договорив, Нэнси принялась щекотать его.

Грег отбивался, стараясь не задеть ее гипсом. В конце концов он навалился на Нэнси, оказавшись между ее стройных ног.

– Теперь мой черед!

– Разве ты сможешь? Я имею в виду, с гипсом?

– Давай проверим.

На этот раз Грег действовал очень медленно и осторожно. Нэнси пошире раскинула ноги, чтобы ему проще было добраться до самого чувствительного места, и вновь со сладким стоном приняла в себя его твердую пульсирующую плоть…

Потом они спали. Проснувшись, вновь принялись целоваться, и все кончилось очередной вспышкой страсти. Беркли попросил Нэнси научить его престонвиллским новшествам. Она рассмеялась, но взялась за дело с энтузиазмом, который не только доставил Грегу огромное удовольствие, но и немало удивил его.

– Я думал, ты еще невинна, – заметил он. – Не разбужена…

Какая-то мысль тенью отразилась в ее глазах, и Беркли на миг насторожился. Но потом Нэнси улыбнулась, уютнее устроилась в его объятиях и прижалась щекой к груди.

– Так и было. До тех пор, пока я не встретила тебя.

Лишь далеко за полночь она наконец уснула, тесно прижавшись к Грегу. Тот некоторое время наблюдал за ней, невесомо поглаживая по щеке. Время от времени Нэнси что-то невнятно бормотала и счастливо улыбалась.

Поцеловав ее напоследок, Грег тоже погрузился в сон.

Разбудил их телефонный звонок. Нэнси взяла трубку прежде, чем Беркли успел помешать ей. В противном случае он отключил бы назойливый аппарат и вновь притянул бы Нэнси к себе.

– Что? – произнесла она. Ее лицо стало белее простыни.

Грег сонно поднялся на локте.

– Что там еще?

Нэнси облизнула мгновенно пересохшие губы.

– Э-э… да, конечно, – пролепетала она изменившимся голосом. – Пусть поднимется сюда.

– Кто-то несет нам завтрак? – лениво поинтересовался Грег. Затем с усмешкой добавил: – Выходит, мы не успеем еще разок сделать кое-что приятное?

Однако Нэнси не поддержала его игривого настроения.