Текст книги "Счастливая находка"

Автор книги: Ким Ригерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Ким Ригерт
Счастливая находка

1

– Пол! – нетерпеливо крикнул Грег Беркли, обращаясь к скрытому в недрах студии менеджеру, по совместительству выполнявшему еще и функции секретаря. – Ну сколько я должен – ждать? Когда она наконец появится?

– Думаю, с минуты на минуту! – донесся из смежного помещения преувеличенно бодрый голос человека, прекрасно осознающего, кого именно шеф считает виновным во всем и насколько плачевными могут оказаться последствия начальственного гнева.

Грег зло взглянул на наручные часы, скрипнул зубами и принялся барабанить пальцами по столу.

На ярко освещенном подиуме скучали пять обнаженных девушек. Все как одна были стройными, длинноногими, с тонкой талией и аккуратной маленькой грудью. В который уже раз Беркли бегло оглядел их. Где же шестая, черт побери?

Как прикажете снимать рекламу крема из новой косметической линии под названием «Шесть граций», если девушек только пятеро?

– Не пора ли начинать? – робко произнесла одна оголенная красотка.

– Мне холодно, – пожаловалась другая.

– А мне жарко! – страстно выдохнула третья, устремляя на Грега выразительный взгляд, в значении которого трудно было ошибиться. Несомненно, ей хотелось разогреть своим теплом скрытого в полумраке фотографа.

Но тот знал, что если и запылает, то лишь из-за нарастающего с каждой минутой раздражения, а вовсе не под воздействием избитых женских штучек. Беркли столь мрачно воззрился на посмевшую кокетничать модельку, что та поспешно опустила глаза и даже предприняла попытку спрятаться за спины товарок.

– У меня нос блестит, – сообщила крайняя девушка слева, придирчиво разглядывавшая себя в зеркальце. Поворачивая голову то так, то этак, она в конце концов состроила своему отражению недовольную гримасу.

На твой нос меньше всего будут обращать внимание, золотце, едва не брякнул Беркли. Но в глубине души он понимал, что нельзя относиться к своему делу с подобным цинизмом. Как ни верти, а все-таки это искусство, пусть даже в узких рамках специфических рыночных понятий. Поэтому Грег лишь коротко приказал гримеру:

– Лайла, припудри ее!

Та быстренько направилась к подиуму, где снова прошлась кисточкой по физиономиям девушек. Двигающаяся следом Дженнет, стилистка с крашенными в лиловый цвет волосами, в сотый раз поправила им прически.

Беркли вздохнул. Будь его воля, он набрал бы шестерку девиц из лично ему известных профессиональных фотомоделей, которые подошли бы к работе со всей ответственностью и явились бы в студию вовремя. Однако в данном случае все решал заказчик.

– Новый крем, – сказал тот по телефону, – включает в себя шесть основных компонентов, дарующих красоту, молодость, здоровый внешний вид наших покупательниц и тому подобное. Ну, вы понимаете, обычный набор… Исходя из этих соображений, мы и подыскивали девушек. Вам остается на основе готового материала сделать добротную и броскую рекламу.

Грег невнятно хмыкнул, давая понять, что уловил мысль клиента. Изображение шестерых прекрасных молодых созданий должно взывать к чувствам каждой женщины. Ведь в душе любой представительницы слабого пола заложено желание выглядеть привлекательной.

Собственно, он не видел особой разницы в том, кого ему пришлют. Лишь бы с девицами не было проблем. Но, кажется, с одной они уже возникли. Он понемногу уже начал закипать. Как и девушки на подиуме. Если они разозлятся, весь сегодняшний день может пойти насмарку. И тут вдруг донесся голос Пола:

– Да-да, он ждет вас. Идите туда прямо сейчас. Смелее!

Вслед за этим на порог студии боязливо, видимо осознавая свою вину, ступила шестая участница фотосъемок.

Явилась, голубушка! Беркли гневно оглядел ее.

– Почти вовремя! – рыкнул он. – Вы должны были прийти к двенадцати часам.

Вновь прибывшая заморгала, попав в полосу света, и стало видно, какие большие и красивые у нее глаза. На миг они полыхнули фиалковым сиянием.

Грег со вздохом покачал головой. Как часто бывало и раньше, представитель косметической фирмы-заказчицы свалял дурака. Разве трудно уяснить, что для черно-белого снимка цвет не играет особой роли? Красота фиалковых глаз пропадет даром.

– Мой самолет опоздал, – робко пояснила девушка.

– Самолет?

Откуда же они ее вызвали? И что она из себя представляет? Победительница конкурса красоты?

Беркли пригляделся к ней повнимательнее. Ему хотелось понять, что нашли в девушке заказчики. В конце концов, именно он как мастер своего дела обязан лучше других разбираться в нюансах женской внешности.

Грег действительно считался знатоком в этой области. Основным его занятием было фотографирование женщин. Никто лучше него не мог разглядеть и запечатлеть красоту так, чтобы и остальные смогли полюбоваться ею.

Итак, чем может похвалиться мисс Фиалка? Странно, но больше всего она похожа на девушку пятидесятых годов. Лет примерно двадцати двух или двадцати трех. Старше, чем обычно бывают начинающие «мисски». Невысокая, однако определение «средний» относится только к росту, но отнюдь не к изгибам фигуры. Что, вообще-то говоря, необычно. Иной раз прямое как струна шоссе выглядит более извилистым, чем ровные очертания силуэтов худосочных фотомоделей. А эта, напротив, больше похожа на живую женщину из плоти и крови, насколько можно об этом судить, учитывая камуфляж в виде наглухо застегнутого до самого горла платья.

Кто станет зашнуровываться, выполняя такую работу? И вообще, хоть одна из современных лондонских девушек носит подобные платья? С вьющимися светлыми волосами и полными губами Мисс Фиалка больше всего напоминает американскую красавицу прежних лет Мэрилин Монро.

Абсолютно не в духе времени.

Может, именно это и привлекло рекламного менеджера – внутренний взрывчатый потенциал? То, чем многие женщины – которых косметическая фирма рассматривает лишь в качестве потенциальных покупательниц – обладают, но не всегда решаются показать?

Неплохая идея!

На губах Грега появилась усмешка. Этим он готов был заняться. Всегда интересно развить удачную находку.

– Как тебя зовут? – спросил он деловым тоном, с ходу отбрасывая условности.

– Нэнси.

Это было произнесено таким тоном, будто само собой подразумевалось, что Грегу должно быть известно, кто она. Он удивленно поднял бровь. Уж не относится ли Нэнси к числу девиц, которые, снявшись для пары журналов, вообразили себя супермоделями, известными всем и каждому? Что ж, возможно, но не в правилах Грега потакать замашкам примадонны!

– Замечательно, – с иронией протянул он. – Итак, Нэнси, раз уж ты явилась, раздевайся и давай наконец займемся делом.

И без того огромные фиалковые глаза, казалось, стали еще больше. Рот их владелицы изумленно открылся, но она не смогла произнести ни слова. Только стояла и смотрела на Грега, который готов был поклясться, что ее щеки порозовели.

– Что такое? – раздраженно спросил он. – Разве тебе не сказали, для чего ты должна сюда приехать?

– Ничего такого мне не… То есть я не… – Нэнси в растерянности умолкла. Оглядевшись вокруг, она ошеломленно заморгала при виде группы обнаженных девушек на подиуме.

Тут Беркли не на шутку всполошился. Дело в том, что обычно фотомодели относятся к наготе спокойно, воспринимая ее просто как часть рабочего процесса. Но сейчас непонятная реакция новенькой могла все испортить. Он кожей ощутил нарастающее среди девушек смущение. Еще минута, и они потянутся за халатиками!

Выругавшись про себя, Беркли ядовито улыбнулся.

– Что ж, можешь отправляться обратно, – заметил он сладким тоном. – Садись в самолет и лети домой. Или делай то, для чего приехала. Третьего не дано.

В студии воцарилась мертвая тишина. Нэнси взволнованно облизнула губы. Грегу почудилось, что девушка находится на грани паники.

Какой идиот ее нанял?

В следующую секунду новенькая кивнула, видимо приняв решение, и с запинкой спросила:

– Где можно… переодеться?

– Я тебя провожу, – с ободрительной улыбкой подлетела к ней Дженнет. – Идем со мной!

На секунду задержав взгляд на лиловых волосах стилистки, Нэнси еще раз испуганно оглянулась на Грега, после чего неровной поступью последовала за его странной помощницей в коридор, где тянулся ряд раздевалок.

Беркли готов был поклясться, что у новенькой от ужаса стучат зубы.

За последние двенадцать лет он сфотографировал уйму женщин. Его мастерство можно было назвать искусством. Он стал одним из самых престижных и преуспевающих фотографов. С профессиональной точки зрения он мог быть полностью доволен своей жизнью.

Но эти мысли почти не грели его.

И чем дальше, тем безразличнее становился он к женщинам. Беркли не заводил интриг с теми, кого снимал. Одной случившейся с ним в начале карьеры истории оказалось вполне достаточно. С той поры он хорошо усвоил урок.

Сейчас девушки являлись для него не более чем игрой света и тени на фотобумаге. Геометрией форм, за которой не просматривалось ничего персонального. С тем же успехом нагие женщины могли быть старыми автомобильными покрышками или опавшей, скукожившейся листвой. Они лишь сменяли одна другую перед объективом, только и всего. Так длилось годами.

До тех пор пока в студии не появилась покинувшая раздевалку Нэнси.

Она вдруг показалась Грегу чрезвычайно живой. Дышащей и трепетной.

Дрожащей.

И в какой-то миг он понял, что это сводит его с ума.

– Так, девочки, приступим! – крикнул Грег, кинув быстрый взгляд на Нэнси, которая тенью скользнула на подиум, где спряталась за остальными участницами фотосъемки. – Станьте в круг, покажите себя… Поднимите руки, так… еще выше… Будто вы тянетесь за чем-то…

Пятеро моделей в точности выполнили требование. Шестая все дрожала. Грег опустил камеру.

– Нэнси, не зажимайся, выпрямись.

Та бросила на него отчаянный взгляд и прикусила губу. Затем все же распрямила плечи.

– Хорошо. Теперь потянись вверх.

Нэнси повиновалась. Ее волосы колыхнулись. И грудь тоже.

У Грега пересохло во рту. Ладони, напротив, взмокли. Область бедер пронзило сладостным импульсом. Словно Беркли был не взрослым мужчиной, а не знающим женщины юнцом!

Ему неоднократно доводилось видеть обнаженную женскую грудь. Он лицезрел ее сотни раз, тысячи. За последние годы Грег наблюдал столько голых женщин, сколько иному не суждено увидать за всю жизнь.

Но ни одна грудь не… вздрагивала. Прелестные женские выпуклости стояли торчком и выглядели твердыми, почти пластмассовыми. И плоти там было очень мало – не наберется даже на то, чтобы подхватить ладонью.

А эта грудь смотрелась очень… объемно. Нэнси походила на раздетую Мэрилин.

Грег зажмурился и усилием воли отогнал всплывший в памяти образ. Но стоило ему открыть глаза, как образ вернулся.

– Тянись! – хрипло рявкнул он. И когда Нэнси выполнила требование, а чудесные полные округлости вновь дрогнули, он процедил сквозь зубы: – Не потягивайся, золотце, а тянись! Словно хочешь обнять возлюбленного…

В ту же минуту Нэнси покраснела. Вся, с ног до головы.

Грег вновь опустил камеру. Такого он еще не видел. И потому был удивлен. Заинтригован. Очарован.

Нет-нет! Только не это! Так дело не пойдет. Грег Беркли больше никогда не попадется на удочку женских чар. Подобного с ним не случалось, с тех пор как…

Он отогнал и эту мысль.

– Да не трясись ты! Или на пленке запечатлеются пятеро прекрасных леди и одна перепуганная овца.

– Извините… – пролепетала Нэнси, продолжая дрожать.

Поморщившись, Беркли продолжил съемку, направляя действия девушек, подсказывая, что следует делать.

– Станьте на цыпочки, как в балете! Двигайтесь медленно… Плавно… Словно танцуете в воде.

Пятеро послушно выполнили указание. Нэнси по-прежнему трепетала.

Грег перевел объектив на другую девушку, но вскоре на ее место вышла Нэнси. Беркли прокашлялся.

– Теперь покажите губы. Сделайте их полными, выразительными. Поцелуи! Мне нужны поцелуи…

Он посмотрел в видоискатель и снова увидел ее. Нэнси смотрела прямо на него – с пылающим лицом и телом, и с жаждущими поцелуя губами!

– Я-то тут при чем? – хрипло заорал Грег. – Не меня целуй, золотце! Своего любовника! Надеюсь, он у тебя есть?

Ух ты! Снова она вся вспыхнула. Жаль, что снимки не цветные. Какой приятный розоватый отсвет…

Беркли судорожно вытер влажные ладони о джинсы. Затем провел языком по пересохшим губам. Фокус, напомнил он себе, не забывай про фокус!

И объектив словно сам собой нацелился на Нэнси. Процедив сквозь зубы что-то нелицеприятное в собственный адрес, Грег постарался взять общий план. Но камера будто отбилась от рук: она вновь отыскала Нэнси!

Беркли попытался вспомнить, какое распоряжение отдал девушкам накануне, но его мозг был пуст. Впрочем, не совсем. В нем все еще маячил образ восхитительных женских форм, принадлежавших одной определенной особе.

Сколько эротики в изгибах ее тела!

Оно настоящее, не похожее на силуэты остальных пяти моделей. В отличие от них, Нэнси реагирует на распоряжения не только путем простого приведения мышц в действие. Она открыта, ее сознание не прячется за шорами избитых штампов. Грег произнес слово «любовник», и она покраснела. Сказал «поцелуй» – и увидел страсть на ее лице.

– Да, – одобрил он. – Это именно то, что нужно. Давай, золотце, давай!

Девушки удивленно повернули к нему головы.

– То есть давайте, – спохватился Беркли. – Вы все!

Нэнси трепетала, краснела, ее грудь вздрагивала…

Это волшебство продолжалось до тех пор, пока из коридора не донесся шум.

– Вы не можете туда войти! – кричал Пол.

– Еще как могу! – отвечал женский голос. – Я опоздала!

В следующую секунду дверь с треском распахнулась, и в студию ворвалась Ванда, блистательная топ-модель, с которой Беркли не раз и с удовольствием работал.

– О, Грег, я жутко извиняться! – произнесла она с сильнейшим иностранным акцентом. – Эти такси! И водители! Представляешь, он мне говорить: «Ты не можешь уходить и не платить». И хватать меня за руку! Тогда я кричать: «Это грабеж!» А он талдычить, что я его обмануть! Я?! Когда мы полчаса стоять в пробка! – Девушка возмущенно тряхнула рыжей гривой, пламенный оттенок которой явно имел искусственное происхождение. – Этот ваш полиция! Он притворяться, что меня не понимай, а сам слушать. Чертов водитель…

Продолжая изливать на собравшихся яростный монолог, Ванда ловко освобождалась от одежды. Сначала она содрала через голову обтягивающий топ, затем сбросила миниатюрный бюстгальтер, стряхнула туфли, расстегнула молнию на коротенькой тесной юбке, которую затем стянула по узким худощавым бедрам и длиннющим ногам.

– Безобразий! Полиция тупой как… как… – Не найдя подходящего определения, Ванда махнула рукой, сняла напоследок черную тесемку, олицетворявшую собой трусики, и сердито швырнула на стул. – Ну что, начинать? Я готов!

В наступившей затем тишине Беркли с явственным звуком захлопнул изумленно открывшийся рот. Его взгляд переместился от стоявшей посреди помещения Ванды – нагой, прекрасной и фантастически профессиональной, на чьем точеном теле нечему было вздрагивать, – к группе остальных девушек. Он машинально пересчитал участниц съемки, которые тем временем начали недоуменно переглядываться. В их головах, похоже, вертелись те же мысли, что и у него.

В итоге получалось семь. Выходит, Ванда лишняя.

Он вновь посмотрел на трепетную, пылающую Нэнси.

Семь?

– Секундочку! – произнес он. – Что-то здесь не сходится. Если предположить, что среди вас должна находиться Ванда…

– Разумеется, должна! – вклинилась та, о ком шла речь.

– …то кого-то быть не должно, – продолжил Грег.

Все как по команде повернулись к Нэнси. Та быстро прикрыла грудь и пушистый треугольник между бедер жестом купальщицы. Ее лицо вспыхнуло ярче огненных волос Ванды. Ее прежнее смущение ни в какое сравнение не шло с настоящим!

Грег прищурился, вмиг постигнув суть происходящего.

– Ты не модель!

– Я? Конечно нет!

Подобного признания Беркли ожидал меньше всего. Он-то решил, что Нэнси проникла в студию, чтобы с налету сделать себе имя в том бизнесе, которым все они занимались. Время от времени такое случалось. Логичнее всего было бы ожидать от нее попытки выкрутиться. Но если она не модель, то что делает в студии и почему разделась?

– Кто ты такая?

– Я же сказала, – обиженно произнесла девушка. – Меня зовут Нэнси. Нэнси Джонатан. Ваша сестра прислала меня, чтобы…

– Моя сестра? Так это Лу прислала тебя?

Нэнси кивнула. Грег заметил, как при этом колыхнулась грудь под ее рукой. Он закрыл глаза. А когда открыл, увидел, что Нэнси, сойдя с подиума, натягивает чей-то небрежно брошенный на спинку стула халат.

– Именно так, – подтвердила она. – Лу направила меня сюда на работу. В качестве вашей ассистентки.

– Ассистентки… – машинально повторил Беркли.

– Верно, – с достоинством кивнула Нэнси. Одевшись, она почувствовала себя увереннее. – Лу сказала, что вы согласились принять меня. Это правда?

Грег скрипнул зубами:

– Может быть…

– То есть как? – встревожилась Нэнси.

Беркли вздохнул.

– Ну да, наверняка я согласился!

Но только потому, что он никогда не перечил сестре. Грег многим был ей обязан. Их родители умерли, когда ему едва исполнилось тринадцать, а Лу – двадцать. Она практически в одиночку подняла брата. Для этого ей пришлось оставить учебу и вернуться домой. Позже Лу обеспечила Грегу обучение в университете. Она верила в него и поддерживала всю жизнь.

И Грег никогда не смел ответить отказом на те немногие просьбы, которые изредка поступали от сестры. Но иногда он все же позволял себе посредством тона голоса дать ей понять, что на самом деле ему не слишком хочется выполнять поручение. Лу никогда не напирала.

До этого конкретного случая.

Почувствовав прилив бешенства – и злясь то ли на Лу, то ли на Нэнси, то ли на себя самого, – Беркли заорал:

– Если ты собиралась стать моей ассистенткой, тогда какого дьявола оголилась?

– Потому что ты приказал мне! – тоже повысила голос Нэнси, позабыв, что говорит с потенциальным боссом.

Вот как? Оказывается, этого достаточно! Беркли удивленно заморгал.

– Хочешь сказать, что, если бы я подошел к тебе на улице и велел скинуть одежку, ты бы повиновалась?

– Еще чего! – На этот раз Нэнси так побагровела, что Беркли даже испытал прилив некоего злорадства. – Просто Лу предупредила меня, что я обязана буду выполнять абсолютно все твои поручения. – Она помедлила, потом пояснила: – Все, что потребуется в ходе работы.

Их взгляды встретились. Схлестнулись.

Надо отдать Нэнси должное, она не отвела глаз. Вероятно, ее ставка была высока и потому отступление равнялось провалу.

Дыхание Нэнси было столь бурным, что Грег видел, как под мягкой тканью халата вздымается грудь. Его мозг на мгновение озарился захватывающим видением наготы этих упругих выпуклостей.

Несмотря на то, что Нэнси была блондинкой, кожа ее не была бледной, как у большинства светловолосых женщин. И грудь у нее имела приятный медовый оттенок. К сожалению, сейчас она была скрыта халатом. Грег предпочел бы видеть Нэнси нагой.

Однако он догадывался, что ему больше никогда не доведется лицезреть эту девушку без одежды.

Тем лучше, подумал Беркли, остро осознавая, как сильно задела его увиденная сегодня картина.

– Почему ты снимать ее? – с беспокойством спросила наблюдавшая за Грегом и Нэнси Ванда. – Ты не мочь этого делать. Я шестой девушка! – стукнула она себя кулаком в почти мальчишескую грудь.

– Ванда… – начал успокаивать ее Беркли.

Но она, не обращая ни на что внимания, шагнула вперед, взяла его лицо в ладони и запечатлела на губах звонкий поцелуй.

– Ты начнешь работать, да? Простишь меня, что я опоздать?

– Да-да, конечно… – автоматически пробормотал Грег, спеша высвободиться. Его взгляд невольно вернулся к Нэнси, которая продолжала стоять на месте.

Девушки на подиуме зашушукались. Ванда нетерпеливо позвала:

– Грег!

– А? – Беркли наконец-то удалось вернуться к реальности. – Ступай к остальным! – велел он Ванде. – Начнем сначала. Думаю, скоро управимся. Вы уже знаете, что от вас требуется.

– А как же я? – спросила Нэнси. – Что мне теперь делать?

Грег еще раз посмотрел на нее. И ему почудилось, что он обрел возможность видеть тело сквозь ткань. Все его мышцы напряглись.

Спустя мгновение Беркли принял решение.

– Поезжай домой.

Домой?

Нет, Нэнси не посмеет так скоро вернуться в Престонвилл! Только не после всей той шумихи, которую она подняла перед отбытием в Лондон.

Нэнси вернулась в крошечную раздевалку, где, прижав к пылающим щекам ладони, некоторое время прислушивалась к голосу Беркли, приказывавшего девушкам расположиться то так, то этак.

Лицо Нэнси горело. Тело дышало жаром. Если нечто подобное происходит во время так называемых приливов в период женской менопаузы, то в этом, мягко говоря, мало приятного.

Впрочем, до того возраста, когда начинается климакс, Нэнси не доживет. Она умрет раньше. От стыда.

Быстренько надев белье, она нырнула в платье, причем проделала все это, дыша так тяжело, будто пробежала марафонскую дистанцию. Ей никак не удавалось попасть ногой в туфлю. Наконец она справилась с этой задачей и попыталась было обновить помаду на губах, но дрожащие руки совершенно отказывались повиноваться ей. В конце концов от этой идеи пришлось отказаться, иначе Нэнси выглядела бы как трехлетняя девчушка, добравшаяся до маминой помады и извозившая себе половину лица.

Как бы то ни было, теперь Нэнси была одета, а следовательно, вооружена. Но в студию она не вернулась бы даже под страхом смерти, ведь там находится Грег Беркли!

Она чувствовала себя полностью раздавленной. А он почему-то все время злился.

Кстати, с чего бы ему гневаться?

Это не он, а Нэнси оголилась при всех! К тому же по первому его требованию.

Интересно, о чем она думала?

По правде сказать, в тот момент Нэнси не думала вовсе. Если бы ее мозг работал как следует, она непременно сообразила бы, что такому известному фотографу, как Грег Беркли, даже в голову не придет снимать прибывшую невесть откуда провинциальную дуреху!

Но в ту минуту в ее ушах звучал категорический приказ фотографа, а в памяти – напутствие Лу, которая предупреждала, что иногда возникают такие ситуации, когда Грег просит ассистентку временно занять место одной из моделей, пока будет производиться настройка освещения и тому подобное. В итоге случилось обыкновенное недоразумение.

Нэнси нервно хихикнула над собственной глупостью, но тут же умолкла. Чувство стыда охватило ее с новой силой. Хотя одновременно в происшествии просматривалась и смешная сторона.

Боже, что сказал бы Чак!

Разумеется, жених ни о чем не узнает, потому что Нэнси никогда не признается ему в своем позоре. Чак Бойлер и так обманывается в вопросе, касающемся ее летней работы, как он выразился, в большом опасном городе. И до сих пор не понимает, зачем вообще невесте понадобилось отправляться в Лондон.

– Мне необходимо там побывать, – убеждала его она. – Ничего со мною не случится. В Лондоне столько интересного! Кроме того, мне необходим этот опыт, новые ощущения…

Сегодня Нэнси испытала их с лихвой. Можно сказать, с головой окунулась. Подумать только, она вышагивала перед своим работодателем в чем мать родила!

Нет, о таком откровенничать не стоит.

Только вот… что, если Грег Беркли поделится подробностями этой истории с сестрой?

Нет, он не посмеет! Или?.. Ох, только не это!

В студии вдруг стало шумно, все разом заговорили. Наверное, съемка закончилась. Громче остальных звучал голос рыжеволосой красотки, заменившей Нэнси. Смешной акцент странным образом окрашивал ее голос оттенком чувственности. Беркли тоже что-то говорил, но как-то равнодушно, словно общение с нагими куколками происходит у него каждый день.

Впрочем, насколько Нэнси знает, так оно на самом деле и есть!

Вскоре захлопали двери раздевалок. Кто-то постучал в комнату, где находилась Нэнси.

– Я… не готова! – испуганно крикнула она.

Будь на то ее воля, она так и осталась бы здесь сидеть. Но, разумеется, подобное было невозможно. Рано или поздно помещение пришлось бы освободить.

Нэнси разгладила ладонями платье, поправила пояс и глубоко вздохнула. Взглянув на себя в зеркало, она пришла к выводу, что выглядит уже гораздо спокойнее, если не считать растрепанных волос и красных пятен на лице.

Тем временем из коридора донеслись шаги уходящих девушек. Они болтали и смеялись, направляясь к выходу.

– Пока Грег! Увидимся!

– Я тебя люблю, Грег!

– До встречи!

Затем хор веселых девичьих голосов затих, и осталась лишь тишина. И еще Грег Беркли.

Для Нэнси наступил момент истины.

Впрочем, недавнее публичное обнажение тоже явилось чем-то в этом роде. После такого вряд ли могло случиться нечто худшее. Нэнси представился выбор: незаметно выскользнуть отсюда и никогда больше не показываться, ближайшим рейсом вылетев домой и тем самым признав свое поражение, или все же предстать пред светлые очи находящегося в недрах студии человека, поклясться всем на свете, что она будет хорошей помощницей и остаться здесь до конца лета, как и намечалось раньше.

Собственно, особого выбора-то и не было. Нэнси очень нужно было здесь остаться. Из-за этого она перевернула вверх тормашками их с Чаком спокойную жизнь. А чтобы жених хоть что-то понял, пояснила, что это своего рода духовное странствие.

Но Чак все равно ничего не уразумел. По правде сказать, Нэнси не очень-то на это и надеялась. Однако после всего сказанного для нее не было никакой возможности просто так взять и вернуться домой. Это абсолютно исключалось.

Нэнси набрала полную грудь воздуха, скрестила пальцы на удачу и отворила дверь…

– Я зарезервировал за тобой место в самолете, – отрывисто сообщил он, как только Нэнси возникла на пороге студии. – Вылет в шесть вечера, прибытие в половине восьмого. Можешь позвонить, чтобы тебя встретили.

Грег метнул в нее короткий взгляд – вовсе не для того, чтобы проверить, оделась ли она и не вздрагивает ли ее грудь. Однако все же непроизвольно отметил: платье на месте, а соблазнительный объект пребывает в покое. Удостоверившись в этом, Беркли заставил себя сосредоточиться на куче самых разнообразных предметов, скопившихся на его рабочем столе едва ли не за все последние двенадцать лет. Почему-то именно сейчас возникла острая необходимость рассортировать этот мусор.

Не дождавшись ответа, Грег поднял голову, предусмотрительно постаравшись удержать взгляд на уровне лица стоявшей напротив девушки. К несчастью, он наткнулся на губы. Что за наваждение!

– Я заплачу за билет, – нетерпеливо добавил он, решив, что ее волнует финансовый вопрос.

– Не нужно. Дело в том, что… В общем, я не могу вернуться домой…

– Что? – изумленно воскликнул Грег. – Чушь! Поедешь как миленькая!

Нэнси медленно покачала головой.

– Это невозможно. Как минимум до пятнадцатого августа.

– А до тех пор ты объявлена в Престонвилле персоной нон-грата? – саркастически поинтересовался Беркли.

– Просто я всем сказала, что до середины августа меня не будет, – сказала Нэнси так, словно этим все объяснялось.

Ее слова не произвели на него никакого впечатления.

– Надеюсь, у вас там есть телефонная связь? Позвони и сообщи, что вернешься сегодня.

Но она вновь упрямо покачала головой.

– Не могу. – И вздохнула. Ее чудесная грудь поднялась и опала.

Беркли поспешно опустил глаза. Затем решительно направился к двери, распахнул ее и остановился, ожидая, пока Нэнси уйдет.

Напротив студии, в приемной, все еще сидел за рабочим столом Пол, который сразу принялся с интересом наблюдать за происходящим. Беркли втайне надеялся, что при менеджере Нэнси не рискнет продолжить спор. Однако та и не думала сдаваться.

– Я понимаю, что сегодня выставила себя посмешищем, – произнесла она тихо, но решительно, – но когда мы с Лу обсуждали мою поездку в Лондон, я пообещала скрупулезно выполнять все, что положено ассистентке. Лу предупреждала, что иногда мне придется становиться перед объективом вместо девушек-моделей. И я подумала… Мне показалось, что тут происходит настройка освещения, которую обязательно следует производить на… обнаженной натуре. Тем более что было четко сказано: или раздевайся, или уезжай домой…

– Ну и ехала бы! – не удержался Грег.

– Да говорю же, не могу! После того как я наделала там столько…

– Шума? – подсказал Беркли.

Нэнси быстро взглянула на него.

– Послушай, я просто не разобралась в ситуации. И сейчас чувствую себя полной идиоткой. Представляю, как это выглядело со стороны! Веселое я вам устроила представление…

И очень запоминающееся, добавил про себя Грег. Он был уверен, что до конца жизни не забудет, как обнаженная Нэнси двигалась по залитому светом подиуму. Однако интуиция подсказывала ему, что она не жаждет услышать подобное признание.

Нэнси кусала губы.

– Мне очень хочется заняться этой работой. Я имею в виду, стать твоей ассистенткой. Пожалуйста, не сердись на меня! – умоляюще взглянула она на Беркли.

– Да не сержусь я… – махнул тот рукой. – Однако тебе все равно нельзя здесь оставаться.

– Но ведь ты сам сказал Лу, что…

– Ничего подобного! – быстро возразил Грег. – Это Лу сказала мне. Она постоянно советует, как я должен поступить, что сделать и тому подобное. Обычно ее слова у меня в одно ухо влетают, а в другое вылетают. Я лишь машинально киваю да поддакиваю.

– Значит, ты и тогда кивнул! – с некоторой язвительностью заметила Нэнси. Она позволила себе подобный тон впервые, с тех пор как покинула раздевалку.

– Но мне даже в голову не могло прийти, что сестра в самом деле кого-то пришлет!

– Как бы то ни было, я здесь. Лу уверяла, что вы с ней обо всем договорились. Мне предстоит проработать два месяца. Не такой уж большой срок… По-моему, тут и спорить-то особо не о чем.

– Ошибаешься!

– Почему?

Непосредственность этой девушки обезоруживала. Беркли на миг растерянно умолк.

– Потому что… – Ему не нужна такая ассистентка, неискушенная и доверчивая провинциальная девушка. Лондон не слишком подходящее для нее место. Здесь, чтобы выжить, приходится на каждом шагу проявлять изворотливость. Не успеет Нэнси оглянуться, как ее съедят с потрохами. – Словом, из этого ничего не получится.

– Если ты думаешь, что я не разбираюсь в деталях фотосъемки…

– Что за наказание! – вздохнул Беркли. – Послушай, я абсолютно уверен в твоей компетентности, но вся штука заключается в том, что мне не нужна ассистентка!

– Напротив, очень даже нужна, – вдруг подал голос доселе молчавший Пол, аккуратный молодой человек в очках, больше похожий на банковского клерка, чем на сотрудника фотостудии.

Нэнси и Грег одновременно повернулись к нему.

– У меня ведь уже есть… эта, как ее… – Беркли никогда не мог запомнить имена часто сменявших одна другую помощниц. – Молли?

– Долли, – терпеливо поправил Пол. – И это имя вполне отражает ее взбалмошность.

– Ладно, сойдет и Долли, – пожал плечами Беркли. Ему было безразлично, как их всех зовут. В студии ассистенток звали просто: «девицы Грега». Обычно эти особы занимались тем, что перемещали рефлекторы, регулировали свет, бегали по поручениям, заправляли пленку и подносили зеркала и коробки с гримом.