Текст книги "Истинные мотивы"

Автор книги: Ким Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Мне не нужна твоя благодарность! Я… я подумал, что ты погибла. – Хриплые звуки вырывались из его горла.

– Это бы все упростило. – Она вздрогнула в тот момент, когда слова сорвались с ее языка. Как объяснить, что ее легкомыслие было лишь защитной реакцией? Мысль о том, что человек, которого ты знаешь – просто знаешь, и ничего больше, предупредила она себя, – погиб на пожаре, сразила бы кого угодно.

Он посмотрел на нее так, словно она вырвала душу из его груди и теперь топтала ее. «А может быть, человек, которого ты не просто знаешь?» – шептал упрямый голос из самых дальних уголков души.

– Дрю? – Ева протянула свою перебинтованную руку и попробовала улыбнуться, не зная, какова будет его реакция. – Может, ты, в конце концов, позаботишься обо мне, хоть чуть-чуть?

Последовала короткая пауза. Ева крепко зажмурила глаза. Единственное, что она хотела увидеть, – это выражение жалости или смущения на его лице, поскольку он наверняка пытался придумать такой отказ, который бы заставил ее схватиться за кислородную маску. «Неужели я та самая женщина, которая ни за что не пригласила бы мужчину на свидание? Еще немного, и я умоляла бы его позволить мне вынашивать его детей!» Даже выражение «хвататься за соломинку» не подходило под описание того, что она творила.

– Я приехал, как только узнал.

Ева отдернула руку и посмотрела на Тео с выражением благодарности.

– Тебя можно обнять? – спросил он, с беспокойством глядя на ее перебинтованные руки.

– Конечно, всегда можно, – заверила она его. Приступ кашля не дал ей продолжить.

Она не сказала этого вслух, но сквозь ее слова Дрю отчетливо услышал «тебе». На его мрачном лице сверкали ледяные голубые глаза.

– Бедняжка, – с любовью сказал Тео. Он поцеловал макушку ее склоненной головы и нежно погладил по закопченной щеке. Глаза Евы наполнились слезами.

«Я мог бы тоже сказать подходящую фразу, но упустил эту возможность, и теперь Тео, а не я, подставляет Еве свое плечо. И, кажется, его плечо она воспринимает охотнее, чем мое», – грустно заключил Дрю. Сначала он даже не узнал этого парня. Тот сделал модную стрижку, а в его щегольской одежде больше не было ярких красок и народных мотивов.

Дрю отнесся к такому резкому изменению с глубоким подозрением. Он мог поклясться, что виновницей всего этого была женщина, а женщины делают такие вещи только для мужчин, с которыми они так или иначе связаны. Разница между тем, как Ева принимала сочувствие этого старикана, и тем, как воспринимала его утешения, тоже не доставляла особого удовольствия Дрю.

– Уже известно, почему произошел пожар? – спросила Ева Тео, который, судя по пропахшей дымом одежде, только что побывал там.

– Никто еще не может сказать с полной уверенностью, но наиболее вероятная версия – замыкание в электропроводке. Но я знаю, что пожарная сигнализация была в порядке, я ее сам проверял на прошлой неделе, – сказал Тео, озадаченно нахмурившись.

– Вообще-то я была не в доме, а в саду.

– Тогда каким образом… – Он посмотрел на ее обожженные руки.

– Она решила войти в дом, когда огонь уже бушевал, – помог Дрю.

Брови Тео выгнулись дугой.

– Да как же ты могла быть такой… – Губы у Евы начали дрожать. Посмотрев на ее несчастный вид, он обнял ее вместо того, чтобы читать нотации. – А он как здесь оказался? – Тео взглянул на Дрю так, будто тот мог заразить его чумой.

Ева никогда не говорила об этом, но Тео видел, что после вечеринки она стала другой. Этот слизняк соблазнил ее, а потом бросил. Ему не доставляло ни малейшего удовольствия видеть Дрю у постели Евы.

– Он как раз проезжал мимо и увидел дым.

– Я не «как раз проезжал мимо», – отозвался Дрю. Они холодно смотрели друг на друга. Напряжение достигло максимума и стало невыносимым.

– В довершение этого чудесного дня мне еще не хватает, чтобы двое мужчин подрались возле моей больничной койки, – раздраженно проворчала она. «Что это с Дрю? Он не хочет меня, но не хочет и никого другого! И если Тео придет домой с синяком под глазом, Салли это вряд ли понравится». – Сделайте мне одолжение, мальчики. – Двое шестифутовых мужчин восприняли такое обращение с одинаковым чувством поражения. – Попридержите выброс своего тестостерона, или я попрошу сестру выкинуть вас отсюда!

– Хорошо, – ответил Тео, сделав печальное лицо, и снова сел на край кровати.

У Евы начался очередной приступ кашля, и оба мужчины обменялись виноватыми взглядами.

– Боюсь, вы оба должны уйти, джентльмены. Мисс Гордон нужно отдохнуть.

Ева благодарно улыбнулась сестре.

– Спокойной ночи. – Она решительно закрыла глаза, не желая больше смотреть на Дрю и Тео. Когда она снова открыла их через несколько минут, палата была пуста.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ева была тронута визитом Ника и Кэти Бек тем же вечером.

Заглянув в сумку, которую принесла Кэти, она обнаружила там белье и одежду гораздо лучшего качества, чем то, которое она потеряла в огне. Ева могла позволить себе только рассматривать витрины тех магазинов, которые постоянно посещала Кэти.

Она без сожаления отказалась бы от этой роскоши, если бы отказ помог вернуть всю ее собственность. Все, что у нее было, все воспоминания, неразрывно связанные с дорогими ей вещами, не смогла бы возместить ни одна страховая компания. И теперь она лишилась всего. В это было трудно поверить.

Бормоча сочувственным голосом «ваши бедные руки», Кэти разложила на кровати несколько вещей, чтобы Ева могла их получше рассмотреть.

– Надеюсь, я не ошиблась в размере. Я подбирала размер со слов Дрю. – Казалось, Кэти совсем не удивляло то, что ее брат знал размер бюстгальтера Евы.

– Я отдам вам деньги, как только мне их выплатит страховая компания.

Кэти отрицательно замахала руками.

– Посмотрите, может быть, я что-то забыла? Тогда Дрю привезет это утром.

– Утром? – подозрительно воскликнула Ева. Сестра Дрю как-то странно посмотрела на нее.

«По всей вероятности, она ожидает следующего взрыва эмоций, – смущенно подумала Ева. – Я вела себя не очень разумно, когда мы встречались раньше. С другой стороны, она, наверное, привыкла к тому, что ее брата окружают глупые женщины».

– Он сказал, что заберет вас завтра.

– Правда? – тихо ответила Ева.

Она не собиралась встречаться с Дрю и выслушивать несомненно хорошо спланированный отказ.

Тем временем Ник, отходивший к автомату с напитками, вернулся, и, к облегчению Евы, больше никто не упоминал имя Дрю.

Когда Ник и Кэти уже направлялись к двери, Ева окликнула брата.

– У тебя есть деньги?

– Прости, мне следовало бы подумать об этом, – ответил Ник, вываливая содержимое своих карманов на кровать.

– Этого достаточно на такси, на такси до тети Эмили, – развивала она свою идею, пока Ник пересчитывал монетки.

Он ошарашено уставился на сестру.

– До тети Эмили? Должно быть, ты шутишь! – воскликнул он полным ужаса голосом.

– Ник, теперь мне потребуется несколько часов, чтобы одеться самостоятельно, – напомнила она ему, показывая свои руки. – Куда же еще мне ехать? – Они оба знали, что выбора не было.

– Но я думал, дядя Дрю организовал…

– Он тебе не дядя и не брат, Ник. Он нам вообще не родственник, и у меня нет абсолютно никакого желания рассчитывать на него! – возбужденно заявила она.

Ева не знала, была ли ее вина в том, что Ник так сильно привязался к этому мужчине. Размышляя над тем, что же в Дрю могло так привлекать ее брата, она вдруг поняла, насколько сильно изменилось ее мнение о нем с момента их первой встречи. Теперь она знала, что Дрю не был фривольным, избалованным плейбоем.

Вероятно, Нику много лет не хватало общения с мужчиной, а Дрю с легкостью удалось создать впечатление того, что эта серьезная проблема всего лишь второстепенное, вполне преодолимое препятствие.

Ник взглянул на покрасневшее лицо сестры и молча достал бумажник. Он выложил его содержимое на тумбочку у кровати.

– Как я буду навещать тебя, если ты уедешь к этому монстру? – пожаловался он, когда Ева поцеловала его в подставленную щеку. – Когда мы встретились на Рождество, она сказала, что я становлюсь похож на папу, и ты прекрасно знаешь, что это был не комплимент.

– Вообще-то я согласна с ней, и это – комплимент. Ты же знаешь, что зачастую ее лай хуже, чем укус. Но сейчас я не в состоянии улаживать ваши конфликты, поэтому приезжай как можно реже. Это продлится недолго, – нарисовала она смутную перспективу. – Считай, что я потрепала тебя по волосам, – шепотом добавила она.

Тетя Эмили могла на законных основаниях обвинить в пожаре электрика – естественно, мужчину, который проводил электричество в доме. Это привело Еву в веселое расположение духа.

Учитывая то, что проводку в доме не меняли с тех пор, как ее дедушка и бабушка въехали туда в начале пятидесятых, это обвинение было не совсем корректным, но Ева не пыталась разубедить пожилую леди.

От избытка благодушия тетя Эмили даже сказала, что рада приезду Евы, хотя и ожидала увидеть ее здоровой. Наверное, Ева почувствовала бы себя виноватой, если бы у тети не было экономки, всегда готовой освободить свою хозяйку от сложностей, связанных с уходом за больной.

Хорошее настроение тети резко изменилось, когда приехал мужчина.

– Ты, конечно, хочешь, чтобы я его впустила, Ева, – сказала она, злобно посмеиваясь.

Ева заснула в оранжерее, наблюдая, как снежинки медленно опускаются на землю. Проснувшись, она заметила, что неожиданное столкновение с мужчиной взбодрило тетю, сделав ее лет на десять моложе. Ева была уверена, что она учуяла в этой встрече руку Ника. Бедняга Тео! Какую жестокую шутку с ним сыграли! Надо будет обязательно позвонить ему и извиниться.

– Он утверждал, что ты хочешь видеть его. Я его быстро поставила на место!

– Я в этом не сомневаюсь, тетя Эмили.

– Он попытался льстить, но я тут же разоблачила его. Я никогда не доверяла голубым глазам…

Сердце Евы на секунду остановилось, а потом забилось с бешеной скоростью. «Голубые глаза, – подумала она. – Значит, это был не Тео. Остается только одна кандидатура…»

– Тетя, у него были светлые волосы? И он был высокий, очень высокий?

– Да, верно. И с бегающими глазами.

– Как вы могли его выгнать? – Ева возбужденно вскочила на ноги, чуть не перевернув бокал хереса. Она не хотела терять его. Правда, он никогда и не принадлежал ей, но это не могло заглушить охватившее ее чувство потери. То, что Дрю был здесь, а она не встретилась с ним, в одну секунду разрушило и без того хрупкий барьер ее самообладания.

– Боже мой, деточка! Ты плачешь?

– Да, – послышался сердитый ответ. Ева не смогла взять себя в руки, и слезы покатились по гладкой коже ее щек.

– Из-за этого мужчины? – спросила пожилая леди, слегка постучав палкой с серебряным наконечником, которую она носила больше для важности, чем по необходимости, по деревянному полу.

– Да.

– Я считала тебя более благоразумной, детка.

– И я тоже! – закричала в ответ Ева. – Но благоразумие теряет всякий смысл, когда влюбляешься. Раньше я думала иначе, но теперь убедилась в этом на практике. Наверное, вы имели несчастье влюбиться в самого подлого мужчину на земле, но у меня все совсем по-другому. Дрю… – она сделала глубокий вдох, смакуя это имя на языке, – Дрю сердечный, забавный, восхитительный мужчина, – хрипло заявила она.

– Ну хорошо, я согласна. – Тетя Эмили с трудом узнавала свою благоразумную, практичную племянницу в этом пылком создании, сидящем напротив.

– И он не любит меня.

– Тогда почему, позвольте узнать, мисс, он оказался здесь и требовал встречи с тобой, причем крайне настойчиво?

Ева почувствовала, что ее голова вот-вот разорвется. Грудь что-то сжимало, словно она была закована в металлический корсет.

– Теперь я уже никогда этого не узнаю.

Пожилая леди посмотрела на мокрые от слез глаза своей племянницы и фыркнула от отвращения.

– Я думала, у тебя более твердый характер, Ева, – презрительно изрекла она. – И вообще, если пожилая леди может с такой легкостью выгнать молодого человека, то не стоит с ним связываться, – резко заметила она.

– Как вы думаете, он может вернуться?

– Ева, ты как кролик, готовый сам прыгнуть в мешок браконьера!

– Дрю не…

– Знаю, он восхитительный. – Несмотря на насмешливый тон тети, выражение ее морщинистого лица неожиданно смягчилось. – Ты, вероятно, знаешь, что я не оставлю тебе мои деньги, если ты выйдешь замуж за этот кусок мускулов?

Почувствовав себя в равной степени вымотанной и смущенной после такого взрыва эмоций, Ева бессильно опустилась на стул. «Вряд ли это вообще произойдет. Скорее всего, тетя умрет богатой и одинокой», – подумала она.

– Я не знала, что вы собирались оставить мне деньги.

– Я лучше отдам их на более достойные цели.

– А именно на женскую эмансипацию? – с улыбкой предположила Ева.

– Это принесет огромную пользу таким глупым девочкам, как ты, которые теряют голову, увидев красивое мужское лицо. С этим мужчиной тебя связывает только секс или ты действительно любишь его?

Ева была ошарашена таким вопросом, исходящим от восьмидесятилетней старушки. Она подняла испуганные глаза на тетю.

Пожилая леди хитро засмеялась.

– Ты же знаешь, секс существовал не только в твоем поколении. Я никогда не была слишком щепетильна. На самом деле в свое время меня считали довольно… Не хочу утомлять тебя своими рассказами.

– Думаю, мне было бы интересно.

– Но возможно, я шокирую тебя, – сухо ответила тетя. – Ты так же деликатна, как и твоя мать…

– Моя мама была… – с негодованием начала Ева. Тетя Эмили сделала успокаивающий жест своей старческой рукой.

– Твоему глупому отцу крупно повезло, поверь мне. Но ты не ответила на мой вопрос! – Она повелительно постучала палкой по стулу Евы.

– Я люблю его так сильно, что это причиняет мне боль.

Тетя Эмили фыркнула от раздражения.

– Я во всем виню кукол.

«Все мои куклы сгорели!» – горько подумала Ева, и слезы подступили у нее к горлу. Все ее старые куклы вместе с остальными детскими воспоминаниями были сложены в коробки на чердаке; теперь все это превратилось в пепел. Образ ее сгоревших кукол стал символом всех вещей, которые унес огонь. Слезы потекли у нее по щекам.

– А теперь что не так?

Тетя была сторонницей хладнокровного поведения и поэтому чувствовала себя неловко, когда рядом с ней плакали. «Если бы я призналась, что оплакиваю своих старых кукол, тетя Эмили подумала бы, что я окончательно свихнулась!» – благоразумно решила Ева.

В ту ночь Ева долго не могла заснуть. Беспокойно ворочаясь в кровати, она услышала какой-то шум. Это был старый дом, а старые дома всегда наполнены самыми разнообразными звуками. Учитывая это, она не придала шуму особого значения. Она взглянула на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке, и после минутных размышлений поняла, что давно нужно было принять обезболивающее. Следствием ее забывчивости стала пульсирующая боль в руках. «Жаль, что нельзя с такой же легкостью преодолеть все остальные боли», – с сожалением подумала она.

Шум повторился. На этот раз она была уверена, что звук доносился с улицы, а если точнее, то из-под ее окна.

Ева не принадлежала к тем нервным дамам, которые начинают истерично визжать в подобных ситуациях. Она встала с кровати с намерением выяснить, что же было причиной этого странного приглушенного звука.

Она раздвинула тяжелые шторы. Было довольно трудно открыть старое окно, не причиняя вреда обожженным пальцам, но, проявив максимум осторожности, Ева справилась с этой нелегкой задачей. Поток ледяного воздуха вместе со снегом ворвался в комнату. Ветер прижал к ее телу легкую батистовую рубашку. Бросая вызов холоду, она высунулась в окно. Все вокруг было покрыто снегом. Тишина этого белого мира пугала ее. Не было слышно ни одного звука – нет, один все-таки был. Кто-то скреб стену под ее окном.

По-видимому, человеку, одетому в черное, не хватало оборудования и инструментов для каменной стены.

– Я вызвала полицию! – громко закричала она, глядя вниз.

Фигура, которая до сих пор двигалась с ловкостью кошки, вдруг наклонилась в сторону, услышав ее крик. Ева вздохнула с облегчением, когда человек вернулся в прежнее положение. Он посмотрел вверх, и Еве показалось, что она попала в нереальный мир.

– Что вы здесь делаете?

– А что это вам напоминает? – послышался голос слегка запыхавшегося человека.

Перепуганной Еве это напоминало Дрю, уцепившегося за гладкую каменную стену по крайней мере в двадцати футах над землей, вымощенной булыжниками.

Ева вглядывалась в темноту, тщетно пытаясь увидеть что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее руку или ногу. Он мог упасть в любую минуту.

Ева поняла, что высказала свои опасения вслух, только тогда, когда услышала его нетерпеливый ответ «Я не упаду». По голосу можно было понять, что отсутствие веры в его способности раздражало Дрю.

– Отойди от окна, – приказал он, оказавшись в результате своего медленного, но равномерного восхождения почти на уровне рамы.

Ева исполнила приказ, и спустя несколько секунд Дрю положил локти на каменный подоконник. Слегка застонав от усилий, он перевалился через него и с грацией гимнаста приземлился на пол. Он выпрямился, стряхнул снег с волос, с любопытством оглядел старинную комнату и только потом спокойно закрыл окно.

К тому моменту, когда его голубые глаза остановились на ее лице, Ева поняла, что на самом деле он был не так спокоен, как казалось. Нельзя было назвать его действия необдуманными, но в них было и едва заметное напряжение. Он словно находился под действием огромной дозы адреналина. «А может быть, – сердито подумала она, – ему нравилось рисковать собственной шкурой».

– Ты залез ко мне так, будто упражняешься в этом каждый день.

В своей черной одежде он казался особенно худым и имел даже несколько угрожающий вид. «Мне не говорили, что обезболивающие могут вызвать галлюцинации. Кроме того, мурашки на моем теле – это уж точно не иллюзия», – решила она, растирая замерзшие голые плечи.

– Знаешь, твоя комната просто ужасна. Я имею в виду, до нее очень трудно добраться. – Он стащил с себя черные кожаные перчатки и пошевелил уставшими от напряжения пальцами.

Под его жадным взглядом было легче, чем обычно, выслушивать лаконичную критику.

– Если бы я знала, что ты собираешься залезть ко мне на балкон, я бы попросила тетю Эмили дать мне другую комнату. – На кончиках его ресниц лежали снежинки; под ее неподвижным взглядом они начали таять.

– В такую погоду балкон бы значительно облегчил подъем, – с усмешкой признался он.

Самообладание изменило ей.

– Да как ты мог быть таким безответственным? – закричала она. – Ты же мог погибнуть! – Страх душил ее, как ядовитый дым, не оставляя места для других ощущений.

– Это я-то безответственный! – Его рот открылся и снова закрылся с резким звуком. – Как… – спросил он, заставляя себя медленно выговаривать каждое слово, – как ты думаешь, что я почувствовал на пожаре, когда узнал, что ты входила в горящий дом? – Его хриплый голос резал ей слух. – Я думал, что потерял тебя, Ева. – Его глаза вдруг потемнели, в них появилась сумасшедшая искорка. Ева с трудом узнавала его

– Это совсем другое дело, – осторожно начала она.

– Почему же другое? – спросил он, пригладив волосы. Руки стали мокрыми от растаявшего снега, покрывавшего его голову. Словно нуждаясь в холоде, чтобы сосредоточиться, он принялся размазывать ледяную воду по лицу. – Я знал, что нужен тебе. Я думал, что опоздал. – Он смотрел куда-то вдаль, не замечая ничего вокруг. Его рассеянность напугала Еву.

– Я не понимаю.

Он злобно засмеялся.

– Ты думаешь, я понимаю? Я знаю только то, что был на полпути к городу, когда почувствовал, что ты в опасности. Смейся, – посоветовал он. – Я бы так и сделал, если бы всего этого не произошло.

Еве было не до смеха. Только теперь она начинала понимать смысл его слов.

– Не приближайся! – крикнула она, отступив назад, когда он сделал несколько шагов в ее направлении. – До тех пор, пока ты не скажешь, почему ты вломился в дом моей тети среди ночи.

– Потому что она не пустила меня, когда я приходил днем. Мне показалось, что ситуация требует грубого, но эффективного подхода. – Его голос был усталым и раздраженным, наверное, потому, что она заставляла его объяснять очевидное.

Он сделал шаг вперед и, не получив никакого сопротивления со стороны оцепеневшей фигурки, продвинулся дальше.

– Я же не могу врываться в дом силой. Твоя тетя выглядела такой хрупкой; я не хотел стать причиной ее сердечного приступа.

– На самом деле тетя Эмили не такая хрупкая, как кажется. – Воздух с шумом вырывался из груди Евы. Голова у нее кружилась. «Но ведь ты не стал бы карабкаться по каменной стене среди ночи только для того, чтобы отказать мне, правда?» – мучительно думала она. – Как ты узнал, что это моя комната?

– Я ждал. – Он махнул рукой в сторону окна. – В лесу.

– Ты наблюдал за домом?

– Да, в бинокль.

– В бинокль! – не веря своим ушам, пискнула она. «Когда же я задернула шторы? До того, как разделась, или после?» – мучительно вспоминала она. – Ты воплощал в жизнь свою детскую мечту стать секретным агентом или у тебя всегда были преступные наклонности?

– Только с тех пор, как я познакомился с тобой, моя любовь. – Нежная, грустная улыбка коснулась его губ.

Еву трясло сильнее, чем тогда, когда в открытое окно врывался ледяной восточный ветер.

– Не называй меня так. – Она не выносила его небрежных ласк.

– А почему бы и нет? Ты – прелесть, и я намерен сделать тебя моей. – Он быстро пробежал взглядом по ее лицу. – У тебя проблемы с этим? – Воинственная надменность исчезла с его лица. – Скажи мне, что я еще не совсем потерял тебя, Ева.

Дрю – и вдруг умоляет? Она с трудом верила тому, что слышала. Это была мольба.

– Потерял меня? – осторожно переспросила она. Если бы она сказала это другим тоном, то, возможно, выглядела бы глупой. Было поздновато проявлять щепетильность по отношению к таким вещам, но все-таки ей было интересно услышать его ответ.

– Мои шансы быть с тобой! – Слова вырвались из его горла с силой взрыва.

Подавив подступившие к горлу слезы, Ева сделала шаг и упала прямо в его объятия.

– О, Ева! – Задыхаясь, он закрыл глаза и спрятал свое лицо в ее волосах. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки Дрю почувствовал тепло ее стройного тела. – Я люблю тебя. Последний месяц я жил как в аду, потому что тебя не было рядом. Я бы не стал обвинять тебя, если бы ты вернулась к Тео после того, как я ушел…

– Салли бы это не понравилось. – Она почувствовала, как волна облегчения пробежала по его телу.

– У него есть Салли? Фантастика! Я так рад за этого парня! – великодушно воскликнул Дрю.

Было так чудесно чувствовать себя в его объятиях, вдыхать мужской запах его теплого тела, но она невероятными усилиями заставила себя ответить на его хриплые возгласы.

– Ты не можешь любить меня, – грустно объяснила она.

Взяв Еву за подбородок, он поднял ее голову так, чтобы она смотрела ему прямо в глаза.

– Лотти? – спросил он.

Яростно качая головой в знак согласия, Ева почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза.

– Можно я покажу тебе кое-что?

Сначала она ощутила смущение, а потом ярость, когда Дрю сунул ей под нос фотографию. Сквозь туман перед глазами она различила пляж, его высокую и стройную фигуру и миниатюрную женщину рядом с ним.

– Ты пришел сюда, чтобы показать фотографию твоего лучшего отпуска? – обиженно спросила она и попыталась вырваться из его объятий, но он не позволил ей сделать это. – Ты носишь ее у сердца?

– Посмотри хорошенько, – настаивал он.

Ева бросила на него взгляд, полный ярости и упрека, но все-таки выполнила его просьбу.

– Красивый загар… – кисло начала она, а затем, присмотревшись к фотографии, увидела то, во что трудно было поверить. – Она…

– Вот так Лотти выглядела, когда мы встречались с ней, – тихо начал он в ответ на ее смущение.

Фигурка в бикини была маленькой и хорошенькой, но имела пышные округлые формы.

– Это было два года назад. Когда мы снова встретились, мне было интересно, что я буду чувствовать – осталось ли что-нибудь от ярости, горечи и… любви. Я совершенно не был готов к тому, что увидел. Для меня это было шоком.

– В школе у меня был друг, который страдал потерей аппетита, – сказала Ева, глядя на него глазами, полными сочувствия.

Дрю кивнул и сунул фотографию обратно в карман.

– Ее родители говорят, что у нее булимия. – Лицо его скривилось от нахлынувшей душевной боли, и Ева не стала задавать вопросы. – Они попросили меня убедить Лотти обратиться к специалисту. Я не мог отказать им. Между мной и Лотти ничего нет, Ева.

– Должно быть, она очень несчастна. – «Нехорошо радоваться чужому несчастью», – задыхаясь, упрекала она себя.

– Да, но не потому, что бросила меня. В этом она была права. Брак со мной стал бы кошмаром, – вслух размышлял он. – Встреча с тобой заставила меня наконец-то увидеть то, что отсутствовало в моих отношениях с Лотти. С тобой меня одолевают такие чувства, о существовании которых раньше даже и не подозревал. – Выражение его лица скорее можно было назвать страдальческим, чем радостным.

Она не могла поверить, что стала причиной появления эмоций на лице этого сильного, властного мужчины. А он не приложил ни капли усилий, чтобы скрыть свою уязвимость.

– Единственное, что ты, по-моему, чувствовал, когда я имела неосторожность признаться тебе в любви, так это настойчивое желание сбежать! – нерешительно запротестовала она.

– Я был чертовски напуган, чтобы признаться, даже самому себе, что влюбился… – Он остановился на середине фразы. Было заметно, что он изо всех сил старается держать в узде свои чувства. Ева смотрела, как часто поднималась и опускалась его грудь. Через несколько минут она ощутила равномерное биение его сердца. Ева протянула руку, чтобы прикоснуться к его волосам, но он схватил ее за запястье. – Бедная ручка, – нежно сказал он и поцеловал ее запястье. – Я влюбился в эту прекрасную, сумасшедшую девушку, которая всегда говорит то, что думает, которая доводила меня до безумия с того момента, когда я впервые увидел ее, которой было абсолютно наплевать, что другие, по крайней мере я, думают о ней…

– Вообще-то меня очень беспокоит, что ты обо мне думаешь, – сухо призналась она.

– Я думаю, что ты – это самое лучшее в моей жизни, Ева Гордон. Я был самым последним идиотом, не признав этого раньше. – Дрю жадно поцеловал ее. Он со вздохом отодвинулся, позволив своим рукам еще на минуту задержаться на ее гладких щеках. – Я дал эту глупую клятву, когда Лотти бросила меня. Эту обычную, скучную клятву всю жизнь избегать любви, – рассказывал он, презрительно посмеиваясь над собой. – Это был путь труса, и я шел по нему до тех пор, пока в моей жизни не появилась одна высокая сексуальная брюнетка.

Ева покраснела.

– Ты имеешь в виду меня? – У нее на глазах выступили слезы.

Напряжение покинуло его лицо. Он демонстративно осмотрел комнату.

– Я не вижу здесь никакой другой сексуальной брюнетки. – Он чертовски медленно подбирал слова. – Я вел себя как мужчина, который пытается затащить девушку в свою постель. Воспользовался всеми хитростями, которые знал, – грубо сказал он. – Рационально объясняя свои действия тем, что тебе лучше жить без Тео, я захотел помочь тебе от него отделаться. Но когда обнаружил, что у тебя нет приятеля, ни одно самое рациональное объяснение не помешало мне увидеть, насколько я был эгоистичен.

– Ты делаешь из меня маленькую доверчивую дурочку! – пожаловалась она. – Я знала, что ты не любил меня, Дрю…

– Но я любил тебя! – пылко воскликнул он. – Почти с самого начала. Я упорно старался не… – признался он.

– Ты и сейчас стараешься делать это? – сердито перебила она.

– Я надеялся, что мое необычное вторжение станет для тебя ключом к разгадке моей тайны.

– Оно чуть не стало для меня причиной сердечного приступа.

По ее глазам он видел, что с сердцем у нее все в порядке.

– Это означает, что ты не заставишь меня уйти таким же необычным способом? – Он крепко обнял ее за талию, и она прикоснулась своими мягкими губами к его губам. Они были холодными, но потребовалось совсем немного времени, чтобы они потеплели.

Она всем телом прижалась к нему.

– Я вообще не собираюсь заставлять тебя уходить, – наконец ответила она со свойственной ей искренностью.

Он зловредно хмыкнул.

– А здесь гораздо лучше, чем на твоей двухъярусной кровати. – Он бегло взглянул на большую старинную кровать, отделанную латунью.

Ева застенчиво опустила глаза. Когда он прикоснулся к ее шее, то почувствовал, что она напряжена.

– Что-то не так? Господи, я обидел тебя? – хрипло застонал он. – Я все время боялся этого. Не позволяй этому вызывать у тебя отвращение. Во второй раз все уже гораздо проще, я обещаю, моя любовь.

Она подняла голову и прижала палец к его губам.

– Нет, нет, – сказала она, сдерживая готовый сорваться с языка поток самобичевания. – Я не думаю, что что-то не так. Все зависит от того, как на это посмотреть, – неловко объяснила она. – Ты как-то переживал по поводу своей способности дать жизнь ребенку. Не беспокойся.

Он смущенно уставился на нее. На его лице отразилось недоверие, которое медленно перешло в радость. Грудь его поднималась, губы двигались, но он не мог вымолвить ни слова.

Ева с облегчением вздохнула, но этому чувству не суждено было долго оставаться с нею. Дрю неожиданно нахмурился.

– Ты уверена? Я использовал…

«Что я слышу в его голосе? Надежду?» – тоскливо думала она.

– Должно быть, ты обладаешь сверхспособностями в этом деле, – мрачно сказала она.

На его лице не осталось и следов от радости.

– Мне так жаль, Ева, – сказал он, тяжело вздохнув. – Я знаю, что это совсем не то, что ты хотела. Ты только что отделалась от обязанности воспитывать брата, а я нагрузил тебя ребенком. Ты хотела путешествовать… Я собирался показать тебе все места…

Неужели он не знал, насколько сильно она хотела ребенка от него?

– Дрю Каммингс, я всего лишь беременна, а не ухожу в монастырь. Я собираюсь путешествовать и вообще делать все то, что планировала, только теперь нас будет трое.

– Ты уверена?

– На сто десять процентов, – твердо заявила Ева. – Иди сюда, – сказала она, схватив его за рукав свитера.

– Осторожно, – умолял он. – Не надо применять силу. Я и так пойду, – прошептал он, прижавшись губами к ее лицу.

– Я хочу продемонстрировать тебе, насколько я уверена, Дрю.

– Ну что ж, давай начнем урок. Ну а вообще-то это было мое требование.

Пушистый котенок, радуясь присутствию человека, прыгал у ног тети Эмили. Она прогнала его. Последние несколько ночей тетю мучила бессонница. Заметив свет под дверью племянницы, она подошла к двери и осторожно открыла ее. Равномерное дыхание было единственным звуком в комнате. Она положила на бюро дневник в потертой кожаной обложке, а затем приблизилась к кровати.

Эти страницы были ее настоящим наследством, а не собственностью, которую она копила много лет. Она надеялась, что племянница не будет судить ее слишком строго, читая эти дневники. Но больше всего надеялась на то, что девушка будет учиться на ее ошибках и больше их не повторит. Она не хотела, чтобы кто-то прочитал дневники до ее смерти, но, видя страдания Евы, испугалась, что ее история повторится, и решила отдать ей дневники.