Текст книги "Истинные мотивы"

Автор книги: Ким Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Десять минут Ева так яростно крутила педали, что ее щеки порозовели. Ну и поделом Нику – пусть думает, что его велосипед украли. Наконец она слезла с велосипеда, прислонила гордость и радость Ника к стене и, не глядя по сторонам, решительно направилась к дому, вход в который украшал портик, охраняемый парой каменных львов.

Дверь была чуть-чуть приоткрыта, и она испытала первый приступ страха, когда нажала на кнопку звонка. Тем не менее Ева была готова немедленно перейти в наступление. Она докажет дяде Дрю, что с ней нельзя обращаться подобным образом, что она не собирается покорно соглашаться со всем при виде огромных бицепсов!

– Заходите! – скомандовал какой-то бестелесный голос.

Вздрогнув, Ева оглянулась. Она подумала, что человек, для которого предназначались эти слова, находится где-то рядом.

– Да заходите же! – В голосе появились нотки нетерпения.

«Ты же слышала, что сказал этот мужчина, Ева. Не стой на пороге, девочка». Ева и не предполагала, что будет так трудно вновь переступить порог этого дома.

– Возле двери стоит карточный стол. Вы сможете сделать все на месте или вам придется его забрать? Если второй вариант, имейте в виду, вы должны вернуть его к четвергу.

Человек, произнесший эти слова, стоял на полу на коленях и с остервенением пытался смыть пятна с ковра. Глядя сверху на его макушку, Ева внезапно почувствовала тревогу. Когда он поднял голову, это чувство усилилось. Его руки были все еще в мыльной воде, когда он наконец-то заговорил:

– Ну?

– Вы не узнали меня?

– С какой стати я должен вас узнавать? – нетерпеливо начал он, отбросив упавшие на лицо волосы. – Разве вы не полировщик мебели? Боже мой! – вздохнул он. – Роковая женщина. Хотя вы не особенно похожи ни на женщину, ни уж тем более на роковую, – добавил он, вытирая мокрые руки о джинсы.

Он с любопытством окинул взглядом ее простенькую кофточку и безрукавку. Полосы на штанах цвета хаки скрывали очертания ее длинных ног, а удобные ботинки без каблуков не имели ничего общего с туфлями на «шпильках», в которых он ее видел.

Сейчас ее легко можно было принять за школьницу. Просто смешно!

Ева критически оглядела его фигуру – светлая рубашка не заправлена в джинсы, на которых видны темные следы от мокрых рук. «А он выглядит прекрасно в любой одежде, – подумала она, – а еще лучше – без нее».

Пара глубоких вздохов, и она прекратила рассматривать его. «Что только не придет в голову, когда нервничаешь!» – успокоила она себя дежурной фразой.

– Что вам нужно?

– И вы еще спрашиваете?

– А, пришли извиниться… простите, я все еще не знаю, как ваше имя.

Извиниться! Ее глаза округлились.

– У меня создалось впечатление, что вы и знать не хотели, как меня зовут.

Он не стал притворяться, что не понимает ее.

– Я пытался развеять ощущение близости.

«Ни тени смущения», – решила она, тщательно изучая его лицо. У этого человека начисто отсутствовала совесть. Но теперь он уже, наверно, знает, что у нее не было никаких злых намерений по отношению к его племяннику.

– Что вы собираетесь делать с этим?

– С чем?.. О! – Она проследила за его взглядом и покраснела, увидев в своих руках садовый совок. – Я даже не представляла себе, что он у меня в руках… Он был в моем кармане, – пробормотала она.

– Может, у вас есть еще какое-нибудь грязное холодное оружие? – высокомерно спросил он, когда она засунула совок обратно в карман.

– Он не грязный, свои инструменты я всегда держу в чистоте. Я – садовник, садовник-декоратор, вольный художник, так сказать.

После смерти родителей Ева была вынуждена бросить учебу. Ее садовый бизнес совсем не соответствовал уровню ученой степени декоратора-садовода, которую она мечтала получить. Но, начав свое дело с нуля, Ева все время потихоньку двигалась вперед.

Поворотным пунктом в ее карьере стало создание зимнего сада для Адама Салливана. Восхищенный конечным результатом, он не поскупился на похвалы. У него было множество друзей, которые захотели воспользоваться услугами Евы.

– Вы так горячо рассказываете об этом, – заметил Дрю.

От макияжа у Евы остались только разводы серых теней вокруг глаз. Счастливая девушка! Ее густые ресницы были такими же черными, как и волосы. Дрю знал много женщин, которые ничего бы не пожалели за такие ресницы. Он подошел к ней поближе и заметил веснушки на носу, которые во время их первой встречи были скрыты слоем тонального крема. Кожа лица ее имела редчайший цвет – персик со сливками.

– А почему бы мне так не рассказывать? – возразила она. – Разве вы не говорите о своей работе столь же горячо? Или вы считаете, что только финансисты серьезно воспринимают свою работу?

– Дэн рассказывал вам о моей работе, не так ли?

– Я воспринимаю серьезно не только работу, мистер Каммингс!

– Прекрасно, мисс… – «Как же Дэн ее называл? Интересно, много ли он натрепал обо мне?»

Дрю принадлежал к тому типу людей, которые ревностно заботятся о неприкосновенности своей личной жизни.

«Он даже не помнит моего имени!»

– Я серьезно воспринимаю и людей, которые нападают на моего брата.

– Нападают! Вы пытаетесь меня обмануть, леди! Да как же, черт возьми, вас зовут?

– Ева Гордон.

– Ну что ж, Ева Гордон, я хочу сказать, что и пальцем не притронулся к вашему брату. Но буду вам очень признателен, если поможете отчистить ковер от пятен крови.

Этого типа беспокоил испорченный ковер, когда бедный Ник мог на всю жизнь остаться изуродованным или даже умереть от потери крови!

– Оставьте ваши попытки. Не лучше ли предоставить эту работу профессионалам?

Дрю, который только что сам дошел до этой мысли, бросил на нее недружелюбный взгляд.

– Я еле-еле нашел мастера, который взялся починить стол, сломанный вашим братом.

– Я передам Нику, что вы спрашивали о его здоровье. Он будет очень тронут вашей заботой.

Губы Дрю сжались.

– Мальчик прекрасно выглядел, когда уходил отсюда.

– Сомневаюсь, – фыркнула она. – Думаю, вам даже не пришло в голову отвезти его в больницу. Как вы могли отпустить раненого мальчика одного в таком состоянии? Это бесчеловечно!

– Я его и не отпускал одного. Его забрала хорошенькая девушка.

«Это звучит более или менее правдоподобно», – неохотно призналась она себе. Хорошенькие девушки всегда подвозили Ника. Ева полагала, что девушки будут окружать ее брата всю жизнь. Вероятно, это роднило его с человеком, стоящим перед ней.

– Сара, – сказала она, так и не успокоившись.

– Сара так Сара. Она тоже показалась мне истеричкой, – сказал он.

– Вы хотите сказать, что она, глядя на то, что вы сделали с Ником, должна была спокойно улыбаться?

– Я уже сказал вам, что не трогал вашего брата. Это я, а не он стал жертвой нападения. Вы об этом как-то забываете. И что я, по-вашему, должен был делать? Стоять и ждать, пока он мне вправит мозги?

– Глядя на вас, видно, что они находятся в диком состоянии, – отпарировала Ева, с отвращением глядя на его идеальный профиль.

– Это молниеносная реакция, – согласился он. – Представляю поведение моей сестры, когда она увидит, что я превратил ее дом в мусорную свалку. А если она заподозрит, что я к тому же допустил моральное падение Дэна…

Дрю и сам до сих пор не понимал, почему решил провести свой честно заработанный отпуск здесь, а не поехал с друзьями кататься на лыжах. Когда Кэти высказала предположение, что ему это просто скучно, он засмеялся, но чем больше обдумывал ее слова, тем больше убеждался в их правоте.

Ева не замечала, что покусывает нижнюю губу, когда ее упрямый взгляд встретился с его насмешливыми глазами.

– Я здесь ни при чем.

«Я, наверное, не смогла бы стать причиной морального падения, даже если бы очень того захотела», – мрачно подумала она. Для девушки двадцати трех лет это звучало почти как приговор.

– Когда я согласился присматривать за Дэниелом, я не ожидал ничего подобного.

– Наверное, – пробормотала она, – если бы вы больше прислушивались к Дэну и поменьше говорили о себе, этого можно было бы избежать.

– Что вы имеете в виду?

– Я уверена, что Дэниел – благодарный слушатель, – заметила она. – Он очень молод и впечатлителен. Мы постоянно слышим о ваших подвигах, его рассказы о вашей жизни скрашивают наше скучное существование.

Дрю был шокирован идеей, которая вдруг пришла ему в голову: стереть бы с ее лица эту насмешливую, провокационную улыбку самым проверенным способом… Он решительно отмахнулся от мысли о поцелуе: не в его правилах целоваться с незнакомыми женщинами!

– Вы большой специалист по воспитанию подростков.

– Если вы хотите раскритиковать Ника… – горячо начала Ева и осеклась. – Я не хочу вас слушать! – с чувством заявила она. – Я не одобряла его идею, – неохотно признала она, – но у него золотое сердце. Если бы вы не оскорбили меня, он бы не полез с вами драться. Возможно, я не тяну на идеального родителя, но я горжусь Ником и не позволю какому-то кретину критиковать его!

Дрю молча сглотнул «кретина». Он был слишком поражен словами этой женщины – черт возьми, она еще сама почти девочка, а уже воспитывает подростка!

– Вы хотите сказать, что на законных основаниях являетесь опекуном вашего брата? – спросил он с недоверием.

Еве не раз задавали этот вопрос. Многие считали, что она разрушает свою жизнь, взяв на себя ответственность за брата, – ведь когда это произошло, она едва достигла восемнадцатилетнего возраста. Многие советовали передать мальчика на попечение социальных служб, но их советы только укрепили решимость Евы сохранить семью.

– До тех пор пока ему не исполнится восемнадцать лет, – подтвердила она. – А это произойдет на следующей неделе, в тот же день, что и у Дэниела.

– Неудивительно, что вы такая… странная, – вздохнув, пробурчал он себе под нос. – Я присматриваю за Дэном всего лишь несколько недель, а не лет, а мне уже хочется сбежать куда глаза глядят.

«То бессовестная проститутка, то странная женщина – очаровательно!»

– Приятно поговорить с человеком, который ничего не скрывает, – заметила она. – Я считаю, что это самая большая награда за мой труд – наблюдать, как Ник превращается в заботливого молодого человека. – Ее губы презрительно поджались при воспоминании обо всех неприятностях, связанных с братом, за эти последние пять лет. – Мудрый человек знает, когда ему надо остановиться. Я уверена, что вы чрезвычайно мудро избегаете любой ответственности.

Он вытянул шею и, расслабившись, откинул голову назад. Ева решила, что ее намек был слишком тонок для него, но спустя несколько мгновений она уловила стальной взгляд из-под полуприкрытых век.

– Мудрость, – только и произнес он.

Тем временем Ева рассмотрела его губы до мельчайших подробностей. Их пропорции были идеальны. Она пришла к выводу, что его тонкая верхняя губа свидетельствует о жестокости, а нижняя, наоборот, говорит о чувственности. Неожиданное возбуждение охватило ее, заставив сильнее забиться сердце. Неужели обмен оскорблениями с этим человеком действует так стимулирующе?

– Именно такую мудрость вы проявили, когда решили сыграть роль знойной искусительницы, обнимаясь со школьником на диване? – Он с интересом ожидал ее ответа. – Возможно, – решил помочь он, – вы из тех женщин, которые любят молоденьких мальчиков. Или живете в мире фантазий? В таком случае я, наверное, сильно заблуждался. У вас совершенно другие вкусы?

Она покраснела.

– Я не…

– Не обнималась? – услужливо подсказал он.

– Я не люблю не мужской пол в целом. А только вас! – Ноздри ее маленького носа расширились от ненависти. – Ну а что касается поцелуев… Я не… Я не хотела! – в ярости выкрикнула она.

– А я думал, это Дэн не хотел. Наверное, он испугался, что его съедят заживо. Так вы смотрелись в этой одежде. – «Не говоря уже о фигуре, – мысленно добавил он, – хотя, глядя на нее сейчас, невозможно было даже заподозрить это». – Не воспринимайте отказ так близко к сердцу. Юноша среднего достатка ухватился бы за вас, – задумчиво добавил он.

– Вы имеете в виду, что у богатого больше здравого смысла?

– А может быть, более крепкие нервы? – предположил он с сочувственной улыбкой. – Извините.

– Вы всегда знаете, куда вставить извинение! – прошипела она.

– Я умею догадываться, – поспешно ответил он. – Но, прошу вас, не вдавайтесь в анатомические подробности. У меня очень чувствительный желудок.

«Чувствительный желудок! – вскипела Ева. – Да он обладает чувствительностью кирпича!»

– Бедняга Дэн прошел через ад в школе, – она была переполнена негодованием. В гневе Ева не заметила, что на его лице промелькнуло какое-то странное выражение. – Дети бывают невероятно жестоки.

«Неужели она думает, что мне надо говорить об этом?» – думал он. Но Дэниел никогда не рассказывал ему о своих проблемах, а он не замечал ниточек, которые могли бы помочь племяннику. Оглядываясь назад, можно сказать, что эти ниточки лежали на поверхности. Нет, все-таки он никудышный воспитатель.

– Разве вы не помните, что значит, когда от тебя все отворачиваются? Я всего лишь пыталась помочь.

– Избавьте меня от глупых женщин с благими намерениями! – Интересно, что бы она сказала, если бы знала о полученной им в детстве психологической травме? – Увы, я не могу не признать некоторых огрехов в своем воспитании, хотя у меня добрые, любящие родители.

– Должно быть, они гадают, в чем же допустили ошибку.

– Может, вы перестанете острить? Боже мой, я не доверил бы вам моего кота, не говоря уже о ребенке. А вам не пришло в голову рассказать о вашем сумасшедшем плане мне, прежде чем приступить к его осуществлению?

– Это был не мой… – начала она и остановилась. Ева не собиралась перекладывать всю вину на брата. В конце концов, она тоже принимала в этом участие, и вся ответственность должна быть на ней, как на самой старшей. – Дэн взял с нас слово, что мы будем молчать. Он не хотел, чтобы его любимый дядя считал его «тряпкой».

– И поэтому вы сделали вывод, что лучше подходите для решения его проблем, чем, скажем, его родители, классный руководитель или тот, кто за ним присматривает? А как к этому плану отнесся ваш друг? Или вы и ему ничего не сказали?

В ту минуту Ева скорее бы умерла, чем признала, что у нее нет друга. До сего момента ее это не волновало, но под насмешливым взглядом ненавистных глаз все менялось.

– Именно так. Тео поддерживает все мои идеи. – Фраза прозвучала так естественно, что она сама себе удивилась.

«Пожалуйста, прости меня, Тео. Ты бы не возражал против использования своего имени в благих целях», – решила она.

– Вы имеете в виду, что вы спокойно переступаете через него? – Он высокомерно поднял брови, взглянув на ее ноги. – Бедный парень.

– Он не нуждается в вашем сочувствии! – Она скрипнула своими ровными белыми зубами.

– Он нуждается в лечении. – Дрю посмотрел на ее сжатые кулаки и покачал головой. – Понимаю. Фамильная черта. Но с какой целью вы вторглись в мой дом сейчас, мисс Гордон?

«Хороший вопрос, Ева. Действительно, что ты делаешь здесь?»

– Я не вторгалась в ваш дом, я была приглашена.

«Жаль, что Ник не вмазал ему как следует», – грустно подумала она.

– Я не сделаю такой ошибки дважды, – заверил он ее.

– Я надеялась, что вы будете страдать от угрызений совести за то, что поранили Ника и ужасно обращались со мной. Мы и так знаем, что ваши руки и ноги – это смертельное оружие. Вам не надо было бить подростка, чтобы доказать это.

– Вы надеялись,а не надеетесь.Понимаю… Полагаю, вы решили, что мой характер такой же черный, как ваши волосы?

Поддавшись импульсу, он смахнул черную прядь с ее виска. Слабый зимний свет придавал синеватый блеск ее волосам. На ощупь они были такие же шелковые, как и на вид. Ева отскочила назад как от удара.

– Не прикасайтесь ко мне!

Дрю Каммингс поднял руки, изображая, что сдается.

– Это лучший совет из всех услышанных мною за день. – Он никогда не вступал в физические контакты с незнакомыми людьми и сейчас сердился на себя за то, что нарушил свое правило. – Скажите, вы всегда ведете себя как героиня викторианской мелодрамы? Должно быть, с вами трудно жить рядом.

– Думаю, мои расшатанные нервы – это абсолютно нормальное явление, учитывая то, как вы со мной обращались.

– Я был кроток, как ягненок. И исключительно сдержан.

– Правда? – Ева подняла руку, и рукав ее тонкой кофточки, упав к плечу, обнажил бледную кожу с явственными синяками.

Его голубые глаза вдруг стали темно-синими, и глубокая морщина залегла между бровей.

– Я этого не делал.

Ева поразилась, увидев, какое впечатление на него произвели ее синяки. Она ожидала услышать в ответ что-нибудь саркастическое.

– Не делали? Вспомните, вы же тащили меня словно мешок угля.

– Господи, мне действительно очень жаль. Я даже не думал, что причиню вам такой вред. – Он взял ее руки в свои. Ева с любопытством рассматривала его лицо. На нем сейчас было написано только искреннее беспокойство. – Боже мой, вы такая хрупкая. Могу заверить вас, что я сделал это непреднамеренно.

Ева была отнюдь не нежным цветком, но подступивший к горлу комок не дал ей этого сказать. На сей раз она не отскочила назад. Ее медленно заполняло какое-то странное ощущение, и уже не было ни сил, ни желания бороться с ним. Дрю снова и снова переворачивал ее руку, изучая синяки. Его руки были большими, умелыми, с длинными пальцами.

– Не стоит волноваться по пустякам. – Ее взгляд остановился на лазурной теплоте его глаз, и у нее закружилась голова. Ей было гораздо лучше, когда эти глаза напоминали ледяные глыбы. «У тебя не должны подкашиваться ноги, если мужчина держит тебя за руку», – строго сказала она себе, но слова ничего не изменили. – Ничего страшного… Небольшие синяки. Я сказала об этом только для того, чтобы заставить вас почувствовать вину.

– От вас пахнет… – Он явно витал в облаках, отвлекшись от темы беседы.

– Мне очень жаль, если моя личная гигиена не соответствует вашим вкусам. – Ей удалось добавить немного сарказма к своим словам.

–  Приятно, —прорычал он. – От вас приятнопахнет. Никак не могу узнать, какие это духи. – Не прикасаясь к ней, он наклонил голову, чтобы вдохнуть аромат, исходящий от ее волос.

– Это лечебное мыло от прыщей. Я покупаю его Нику. Вы уж простите за столь прозаические подробности.

– Прыщи, – тихо повторил Дрю. – Болезнь всех подростков, которая, несомненно, обошла вас стороной.

Этот человек притягивал ее. И что же она делала вместо того, чтобы противостоять? Вероятно, то же, что и любая другая женщина, к которой прикасался этот мужчина, – она поддавалась.

«Это никуда не годится, – подумала Ева, – надо взять себя в руки…»

– Будь я на вашем месте, я бы заинтересовалась химической реакцией, идущей у вас под ногами.

Он выругался, когда посмотрел в том же направлении, что и она.

– Я же говорила вам, что здесь нужна профессиональная химчистка, – весело напомнила она ему, мусоля ногой обесцвеченное пятно на ковре.

Он поднял голову и увидел, что она прячет улыбку.

– Может быть, вы не будете так смеяться, когда я вышлю вам счет?

Ева надеялась, что это была пустая угроза.

– Как же вы меня не любите! – Она попыталась разыграть роль отвергнутой возлюбленной.

На самом деле ее еще никто не отвергал, да и сама она практически ни разу не делала ничего подобного. Исключение составлял восхитительный Адам, ее бывший клиент, и еще несколько человек – ни один из них не зажег в ней ответной искорки.

– Я всегда буду хранить в памяти время, проведенное вместе.

«Саркастическая свинья!»

– Как вам повезло, что у вас такая пустая и поверхностная натура, – сказала она, лучезарно улыбаясь. Ей вдруг захотелось снова надеть ту одежду, которая была на ней во время их первой встречи. Она чувствовала, что ей было бы легче улыбнуться в лицо этому соблазнителю, если бы она выглядела женственно и… сексуально. – Надеюсь, вы не предполагаете, что я жаждала ваших поцелуев! – презрительно произнесла она. – Вы влюблены в себя больше, чем я думала!

Склонив голову набок, он задумчиво рассматривал ее розовые щеки и вздымающуюся грудь.

– Так вы пытаетесь склонить меня поцеловать вас?

Она несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот.

– Вы… с ума сошли?! – хриплым голосом произнесла она.

– Я не собираюсь целовать вас с целью покорения, – извиняющимся тоном сообщил он. – Не поймите меня неправильно, я вижу просьбу. Может быть, поцеловать вас, – заметил он, скорее обращаясь к себе, чем к ней, – только для того, чтобы заткнуть вам рот? Вообще-то, вы не мой тип.

– Вы действительно думаете, что каждая женщина, которую вы встречаете, мечтает попасть в ваши объятия?

– Как раз это меня и беспокоит, – грустно сказал он. – Вы хотите больше, чем я могу вам дать. Я хочу спасти вас от такого унижения.

Теперь она была уверена, что он смеялся над ней. Очевидно, он находил забавной идею об ее искушении.

– Вы очень внимательны. – Ей надоело быть живой игрушкой. – Я ухожу домой. Надеюсь, ради спасения Дэниела его родители скоро вернутся.

Дрю криво улыбнулся. Инстинктивно он понял, что она из тех женщин, которые не уходят, не сказав последнего слова. Когда входная дверь с грохотом захлопнулась, он сел в одно из роскошных кресел.

«Интересно, каково это, поцеловать ее?» – думал Дрю.

Вошедший в комнату племянник прервал его эротические размышления.

– Садись, Дэн. Думаю, нам надо поговорить.

– Как, опять?

– Да, опять. Дэн, что ты рассказывал Нику и его необычной родственнице обо мне?

– Не много.

– А в это «не много» входит сага о Лотти?

– Нет! Я бы никому об этом не рассказал, дядя Дрю.