Текст книги "Бассейн с нежитью (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

Его голос звучал неуверенно, а выражение лица было вдвойне неуверенным в слабом свете от знака на двери, и я кивнула, довольная, что он понял это, и я не должна буду это объяснять. Не многие люди знали, что лей-линии недалеко от старого замка появилась меньше года назад и сделала ее я... случайно.

– Я спросила Ала, пока была там. Мы пошли посмотреть, и с моей линией все было в порядке.

– О! – он улыбнулся, и на его лице читалось явное облегчение, когда он направил ​​брелок в сторону машины у обочины, и она открылась. Это был один из его спортивных автомобилей на две двери, он почти так же любил свои гаджеты, как и ездить на скорости. – Ты опередила меня с этим. Хорошо. Значит, мы можем не говорить об этом сегодня. Я хотел бы еще втиснуть какой-нибудь перекус в наш график, – он замялся и отступил на шаг. – То есть, если у тебя нет других планов.

Я посмотрела на него, не уверенная, почему появился намек на удовольствие в его голосе.

– Я бы перекусила, конечно, – он еще не сказал мне, куда мы на самом деле направляемся, и я прикрыла за собой дверь. Мы могли запирать ее только изнутри, но кто стал бы воровать у вампира Tамвуд и ходящего днем демона Цинциннати? Шаркая маленькими шажками, я спускалась к машине Трента и резко затормозила, когда он неожиданно догнал меня и потянулся, чтобы величественный жестом открыть передо мной дверь.

Сев в машину я усмехнулась. Мы едем в боулинг. Точно. Трент захлопнул дверь, и густой рык немецкого двигателя эхом прокатился по пустой улице. Я наблюдала за Трентом, когда он посмотрел в зеркала и резко и уверенно сдал назад. Я заерзала, в этой маленькой машине мы сидели слишком близко друг к другу, не как обычно. Я повернулась, чтобы убрать свою сумочку на крошечное заднее сидение, и Трент застыл с каменным лицом, когда я наклонилась между сидениями. Он дорожил личным пространством, а я, очевидно, оказалась слишком близко.

Запах шампуня, исходящий от моих влажных волос, заполнил салон автомобиля, и я опустила окно.

– Серьезно, куда мы едем? – но его улыбка угасла, когда в моей сумке зазвонил телефон. – Не возражаешь? – спросила я, потянувшись за телефоном на заднее сидение, и его нога соскользнула с педали сцепления. Машина дернулась, и я уцепилась, чтобы не выронить телефон. Когда я подняла глаза, его уши покраснели, и я не смогла сдержать улыбки, глядя на телефон. – Это Эдден, может быть у него новости о моей машине?

Махнув рукой он дал согласие, и я с щелчком открыла телефон.

– Эдден! – Бодро сказала я. – Есть какие-нибудь хорошие новости по поводу моей машины?

– Еще работаем над этим, – сказал он, затем после моего раздраженного молчания, добавил, – Ты не могла бы зайти завтра, скажем, в десять?

– А как насчет моей машины? – Решительно сказала я, и он усмехнулся.

– Я работаю над этим. Я хотел бы, чтобы ты провела совещание с нашей подменяющей сменой. Рассказала всем, что произошло на мосту, и дала нам свое внутриземельное мнение.

Оу. Вот это другое дело.

– Это же в 10 вечера, так ведь? – спросила я, играя с вентиляторами, пока Трент ехал по второстепенной дороге параллельно магистрали. Он ехал медленно, хотя обычно гонял как сумасшедший, и я задумалась, не подслушивал ли он?

– Хм-м, утра.

– Утра? – воскликнула я, а Трент начал давится смехом. Да, он подслушивал. – Эдден, я с трудом разлепляю свои глаза к десяти. Мне пришлось бы вставать в девять, чтобы сделать это.

– Значит, не ложись, – сказал мужчина. – Думай об этом, как о сказке на ночь. Я обещаю, что достану твою машину.

Я вздохнула. Шанс присоединиться к чему-то такому профессиональному, где мое мнение было бы необходимым, это что-то уникальное и заветное. И я действительно хочу свою машину. Но в десять часов утра?

– Рейчел, мне действительно нужна твоя помощь, даже если эти осечки прекратились, мне придется тяжко разгребать их последствия. Те чары осечки на мосту были лишь одними из двадцати, о которых упомянули, – признался Эдден. – И о пяти случаях нам достоверно известно. Я в тюрьме с двумя офицерами и с О.В. изворачиваюсь, чтобы сдержать выживших заключенных от массового побега, потому что вампиры повсеместно решили, что настало время самоуправства.

Мы остановились на светофоре, и я посмотрела на Трента. Его лоб прорезала морщинка, и я нахмурилась.

– Так, что произошло в тюрьме Цинци?

Вздох Эддена был достаточно громким, чтобы его расслышать.

– По-видимому, крыло с высоким уровнем защиты было на пути у этого, чтобы оно там ни было, и его разблокировало. Большинство из заключенных были либо убиты, либо пропали...

– Они убили их? – сказала я, поражаясь.

– Нет. Каждый, кто использовал магию, чтобы сбежать – умер, вероятно, из-за осечек. Они миновали блокировку, но при этом я даже думать не хочу, что произошло бы, если бы не было солнца. По крайней мере, нежить осталась на месте. – Фоновый шум вдруг стал громче, когда Трент свернул вниз по тихой улице.

– О.В. сейчас абсолютно не владеет ситуацией, – от слов Эддена у меня все внутри сжалось от беспокойства. – Во-первых, Рейчел, я ума не приложу, как магазин с чарами мог взорваться, или что могло заполнить квартиру ведьмы ядовитым газом и отравить все здание. А еще сортировочное заклинание в почтовом отделении Хайленд Хилл разнесло заднюю стену здания и убило трех человек. Два рабочих со стройки оказались в реанимации из-за неожиданной аварии с выбросом клея, и, наконец, детский автобус превратился во что-то среднее между автоматом для сахарной ваты и прессом для сена. Даже если больше не будет никаких происшествий, у меня и так полный завал. Может есть какой-то праздник внутриземельцев о котором я не знаю?

– Нет. – Мои мысли вернулись к проклятию калибровки пространства и времени Тритон. Она не думала, что все кончено. – Ладно, я буду там, но я хочу кофе.

Его вздох облегчения был очевиден.

– Спасибо, Рейчел. Я действительно ценю это.

– И мою машину! – добавила я, но он уже повесил трубку. Я закрыла телефон и посмотрела на него, невинно покоящийся в моих руках. – Спасибо, – сказала я и посмотрела на Трента, уличное освещение вспыхивало завораживающими отсветами на нем. – Ты все слышал, не так ли?

Он кивнул.

– Большую часть из этого. Полный бардак.

– Увидим. Сомневаюсь, что мы узнаем что-то новое, но все же стоит попытаться.

Он снова улыбнулся, и у него на лбу появилась едва заметная линия беспокойства.

– Я был бы очень признателен. Мы на месте.

Убирая свой телефон на место, я замерла и удивленно заморгала. Мы приехали в боулинг, на неоновой вывеске мигали шары и кегли. Я открыла рот, но ничего не сказала, когда Трент припарковал свою сверкающую тачку рядом с помятой Тойотой. И тут я поняла, почему Дженкс остался дома, и вызов Эддена, кажется, тоже забылся, когда Трент заглушил мотор.

– Трент, это свидание?

Он потянулся за ключом, который по-прежнему был в замке зажигания.

– Ты мне так и не рассказала, как конфисковали твою машину.

– Это свидание? – Снова спросила я, более напористо.

Притихший, он сидел, положив руки на руль, уставившись на входную дверь и мигающие неоном кегли.

– Я бы хотел, чтобы это было оно.

Меня бросило в жар. Из грузовика стоящего за несколько парковочных мест от нас, вышла парочка, и они держались за руки. Свидание?Я не могла представить себя, держащую Трента за руку на публике. Кистена, да. Маршала, да. Трента – нет.

– Это не очень хорошая идея.

– Обычно я с тобой согласен, но у меня есть уважительная причина.

Уважительная причина.Его голос был спокойным, но моя кожа начала покалывать, а я – комкать сумку, пока не поняла, что я делаю, и остановилась.

– Ничего же не изменилось за три последних месяца.

– Да. Ничего не изменилось.

Я вздохнула, потом задумалась над этим. Он поцеловал меня три месяца назад, и я поцеловала его в ответ. Ничего не изменилось.

Я услышала мягкое шуршание хлопка, когда он развернулся ко мне и посмотрел. Подняв взгляд, я прочитала на его лице вопрос.

– Ничего? – сказала я, сцепив руки на коленях. Я чувствовала, что что-то изменилось. Мы объехали вместе весь Цинциннати за последние три месяца, что мы только не делали, от совместного кофе на дне открытых дверей в консерватории до обезвреживания трех агрессивных бизнесменов, не идущих на компромисс. Мы даже выработали свой собственный способ общения, он с легкостью улавливал мое настроение, так же как и я могла понять, о чем он думает. Я видела его улыбку, когда он позволял себе расслабиться, и научилась быть благодарной, когда он платил за то, что я не могла себе позволить. Я бессознательно была готова защищать его от боли, и теперь не уверена, была ли это просто работа или что-то еще.

Но у него была другая жизнь, которая прилетит завтра на боинге 747, и она не включала меня.

– Я не смогу быть, как Кери, показывать миру одно лицо, а на сердце держать что-то еще, – сказала я, внутренне сжавшись.

– Я не прошу тебя об этом.

Я оторвала взгляд от своих рук, мое дыхание перехватило от его серьезного выражения лица.

– Тогда, о чем ты просишь?

Его губы скривились, и он отвернулся.

– Я не знаю. Но завтра возвращается Эласбет с девочками...

Меня это раздражало.

– Да, Эласбет,– он поморщился. Вторая парочка прошла мимо, и я посмотрела на мигающую вывеску. Ночь парочек. Шикарно. – Трент, я не буду любовницей.

– Я знаю. – Его голос сделался мягче, более расстроенным.

– Да, но мы по-прежнему здесь сидим, – сказала я, мой гнев нарастал. – Почему мы здесь, если мы оба знаем, что это не сработает?

– Я хочу сводить тебя в боулинг, – сказал он так, как будто, это все, в чем было дело, и я откинула голову назад, уставившись на крышу автомобиля.

– Рейчел, – произнес он с нажимом, и я опустила голову. – Сегодня мой последний вечер перед тем, как вернутся девочки, и весь мой мир сосредоточится на них. Я никогда не тратил время только на себя, как сейчас. Никогда до этого. Квен вернется и будет оценивать меня, хотя я знаю, что это не осознанно, и Эласбет будет делать то же самое, пока не отправится обратно. Девочки будут полностью занимать все время, как и должно быть, и это здорово. Но я провел с тобой весь последний месяц, и эта невероятная свобода, которой я никогда прежде не имел, и мне нужно знать, если...

Он перестал говорить, и мое сердце бешено забилось от выражения на его лице, оно было задумчивым, и в нем отражалась боль.

– Мне нужно знать, – его голос был тихим. – Я хочу узнать каково это – сходить с тобой на настоящее свидание. Вот в чем дело. Одно свидание. Одно настоящее свидание с поцелуем перед дверью и всем остальным. Одно свидание, чтобы я честно мог сказать сам себе, что все остальные дни не были... свиданьями.

Я никак не могла вздохнуть и смотрела вниз на свои вновь сжавшиеся руки. Аккуратно, не спеша я разжала пальца и положила руки на колени. Я понимала, о чем он говорит, и может быть это не плохая идея, несмотря на эти поцелуи перед дверью и все остальное. Но все равно это меня пугало.

– Боулинг? – спросила я, и морщинки беспокойства расправились.

– Конечно, – сказал он, и его руки упали с руля. – Ты не сможешь заработать выговор, и у них не будет причины вышвырнуть нас. – Он замялся, а потом добавил. – Или я могу отвезти тебя обратно домой.

Я не хотела домой. Коленки тряслись, когда я дернула за ручку двери, закинула сумку себе на плечо и вышла из машины.

– Без поцелуя, – сказала я снаружи машины. – Не все свидания заканчиваются поцелуем.

На лице Трента появилась робкая улыбка, и он вышел из машины, обходя ее спереди.

– Если это именно то, чего ты хочешь, – взволновано сказал он, и я засунула руки в карманы, так чтобы у него не возникло соблазна взять меня за руку, натянуто улыбнувшись, когда он подошел, чтобы открыть для меня тяжелую дверь, отделанную дубовыми панелями.

Хотя соглашение по поводу поцелуя, явно его разочаровало, Трент казался счастливым, потому что я на прямую не ответила отказом, он отодвинулся, и я вышла из машины, вдыхая запах несвежего пива и по-настоящему хороших гамбургеров. Звук удовлетворения от удачно разбитых кеглей и романтическая музыка расслабили меня, и я улыбнулась.

– Я кучу лет не была в боулинге, – проговорила я, и Трент, неловко, зашел следом и встал передо мной.

– Это значит, ты согласна? – робко спросил Трент, и я кивнула. Мягкое прикосновение его руки к моей пояснице мощно пронеслось по мне, и я уцепилась за энергию, чтобы восстановить баланс пока, он не успел уравновеситься между нами. Я чувствовала себя разодевшейся, когда мы подошли к стойке, я положила сумку на поцарапанный пластик, чтобы снять свой жакет и превратиться из бизнес-вумен в девушку, только что приехавшую с работы. Под пластиковым стендом была таблица рекордов, и я взглянула на бар в углу, мой живот заурчал от восхитительного запаха жирного соленого фаст-фуда. Да, это то, что надо. Спаси меня Боже, если об это пронюхает Ал.

– Две игры, пожалуйста, – попросил Трент, вытаскивая свой бумажник. – А последняя дорожка свободна?

Парень за стойкой повернулся, отвлекаясь от своего занятия по переключению жужжащей здесь музыки. Он выглядел старше, что, скорее всего, было следствием нелегкой жизни.

– Третья дорожка, – ответил он, затем моргнул и уставился на меня. Вот дерьмо, он, что, меня узнал?– Вам, хм, нужна обувь?

Трент кивнул.

– Восьмой женский размер и десятый мужской.

У этого парня был стул на колесиках, и привычным движением он оттолкнулся от стойки к стене со множеством полочек, схватил две пары ботинок и прикатился обратно.

– Итак, с обувью будет сорок три, если только вы не хотите включить две корзины с гамбургерами. Они идут в комплекте с двумя бокалами пива в каждой.

Все-таки это была ночь парочек, и Трент повернулся ко мне.

– Хочешь?

– Конечно. – О Боже, что я творю?Это чувствовалось намного рискованнее того, чем мы раньше занимались с Трентом, включая время, когда мы воровали ДНК эльфов у демонов. Напрягаясь, я снова повернулась к стойке. По телевизору вещали сегодняшние дурные новости в противовес песням о любви, но романтика все-таки побеждала.

– Я за все заплачу, – сказал Трент, когда я потянулась к сумке за бумажником. Он ухмылялся, когда отсчитывал деньги. – У нас свидание, – добавил он с мужской гордостью оплачивая счет, и я покраснела.

Парень за стойкой взглянул на меня, потом на Трента как на придурка.

– Я заметил, – пробурчал он. – Позвольте продезинфицировать вашу обувь.

Поставив обе пары на поцарапанную пентаграмму на стойке, он пробормотал заклинание на латыни. Мой внутренний поток энергии подскочил от вспышки силы, окутавшей ботинки. Я понимала, что вспышка всего лишь представление, но выглядело убедительно, и я взяла свою пару, когда парень пододвинул их к нам. Кожа до сих пор была теплой и жесткой от того, что ее часто зачаровывали.

– Наслаждайтесь игрой, – сказал он, протягивая нам карточку участников для записи результатов и тоненький карандаш. – Еда будет в баре, – резко нагнувшись, он порылся в пластиковом ведерке. – Вот ваши купоны на пиво и гамбургеры.

Трент улыбался, выглядя совершенно неуместно, даже, несмотря на свои джинсы и повседневную рубашку, когда брал обувь.

– Спасибо. Третья дорожка?

Кивнув, парень нажал на кнопку на панели, и она засветилась, пинсеттер[9]9
  Pinsetter – пинсеттер – устройство для подбора и установки кеглей


[Закрыть] запустился, обнуляя результаты предыдущей игры.

– Это так странно, – сказала я, становясь на место позади Трента.

– Почему? – Он посмотрел на меня через плечо. – Я делаю нормальные вещи.

Отведя взгляд от него, я стала разглядывать стеллажи с шарами, подбирая подходящего кандидата.

– Ты когда-нибудь бывал здесь? Занимался чем-то обычным?

Трент сошел с полоски ковра на кафельный пол и нашу дорожку.

– Честно? Нет. Дженкс предложил это место, когда я его спросил. Но запах у гамбургеров замечательный.

Значит, Дженкс?Подумала я, намереваясь поговорить с пикси по возвращении домой, я бросила свои ботинки на стул и отправилась за шаром. Трент зашнуровывал свои, когда я вернулась с двенадцатифунтовым зеленым шаром с изображением Тинкер Белл[10]10
  Tinker Bell – в русском переводе фильма, мультика, книги «Питер Пэн» фея Динь-Динь.


[Закрыть]. Совершенно ясно, это раньше был чей-то личный шар, и скорее всего на нем еще могли остаться чары, которые могли бы мне помочь в игре, если бы я смогла угадать правильное слово, чтобы их активировать. Трент с любопытством проследил за моим выбором, когда я брала шар со стойки, но во мне уже загорелся игорный азарт, и я с предвкушением представила, как он катится к кеглям. Это может оказаться классным. У меня раньше уже были дружеские свидания.

– Ты шутишь, – сказал он, когда я уселась и сунула туфли так, чтобы уложить их под дешевые пластиковые сидения.

– Говорят, что можно многое сказать о человеке по шару, который он использует.

Его глаза встретились с моими, и меня накрыла волна эмоций. Ладно, все это не должно быть абсолютно платоническим. Не должно, если мы оба будем знать, что это единственное свидание, которое мы можем себе позволить.

– Так говорят? – спросил он, наклонив голову и посмотрев на меня из-под челки, и я кивнула, подумав, Зачем я это сказала?Туфли все еще были теплыми, и я затаила дыхания, наклоняясь, чтобы их одеть. Трент медленно встал, его движения были в такт романтической музыке, ох, как же он потрясно выглядел. Я завязала шнурки и приготовилась к игре, когда он подошел к стойке и снял простой черный шар без надписей. – Этот выглядит неплохо.

Неплохо. Ну да. Что мне действительно нравилось, так это его ягодицы, напрягающиеся, когда он держал тяжелый шар. Медленно, я отрицательно покачала головой, и он положил его обратно.

– А этот? – спросил он, подхватывая ярко-синий шар, и я снова покачала головой, показав на нижнюю полку. Трент сердито посмотрел, – Он же розовый, – категорично возразил он.

Забавляясь над ним, я просияла.

– Выбор твой, но я уверена, что на этом еще осталась парочка заклинаний.

Раздраженно, он поднял розовый кошмар, и его выражение лица изменилось, когда он подключился к линии и почувствовал, как через него протекает сила. Не сказав ни слова, он вернулся на исходную и поставил свой шар рядом с моим.

– Я еще пожалею об этом, верно?

Я наклонилась вперед, сердце бешено колотилось.

– Если ты – везунчик. Первый удар твой. – Чувствуя себя игривой, я встала, почти касаясь его коленей, когда придвинула стул за игровой стол. Исходящий от него аромат мужчины ударил меня, смешиваясь с запахом местной еды и возгласами счастливых людей. Мое сердце громыхало, и я сосредоточилась на листке с результатами игры, и если бы кто-нибудь взглянул на табло, то обнаружил бы, что вместо наших имен я аккуратно вывела Бонни и Клайд.

Что же я делаю?спросила я себя, но Трент уже поднял розовый шар, криво мне ухмыльнувшись перед, тем как осторожно ступил на дорожку, прицелился и сделал маленький шажок в сторону и, видимо, в противовес немного изогнулся.

Я выдохнула, наблюдая за тем, как он сосредоточился, изучая траекторию для удара. И вот он сделал изящное движение, и шар издал еле заметный звук, коснувшись лакированной поверхности. Трент сделал шаг назад, и шар покатился рядом с желобом, затем выровнялся по дуге, и мы разом наклонили головы, как только он устремился к кеглям и идеально поразил цель.

– Уауууу! – завизжала я, как и любой, кто увидел бы, как шар, летящий в желоб, не скатился в него, а поменяв направление, поразил цель, и Трент улыбнулся. Мое сердце затрепетало, и я повернулась, нацарапав девятку в первой строчке. – Хороший старт, – сказала я, пока он ждал возвращения своего шара.

– Спасибо. – Его пальцы были над сушилкой. – Но клянусь, если ты похимичила с ним как с моими мячиками для гольфа, я вымочу твою картошку фри в пиве.

Я вскинула голову, и его улыбка стала шире, когда он смеялся надо мной.

– Оставь мою игру в покое, – сказал он, и кончики его ушей покраснели.

– Обещаю, ты еще пожалеешь об этом заявлении, – сказала я, и он усмехаясь, взял свой розовый шар для второго удара. Вот, черт, это было глупо, но я не могла оторвать от него взгляд. Мои пальцы тряслись, когда я записала счет и вышла для своего первого удара. Я наслаждалась флиртом, и если честно это было почти облегчением после стольких месяцев недосказанностей и двусмысленных комментариев.

И после всего, вот оно, единственное свидание. Одна ночь свободы для нас, чтобы сравнить и понять, что наши встречи за последние три месяца свиданиями не были.

Только одна ночь. Я могу продержаться одну ночь.

Глава 5

Он ест картошку фри с горчицей?

Я наблюдала, как Трент трясет бутылку с желтым соусом, подтянув к себе корзинку, когда мы сидели в баре, заканчивая наш ужин. Бургеры были божественны, а беседа – занимательной, хотя мы и говорили ни о чем.

Счастливая, я сделала последнюю запись в листок с результатами, выпустила карандашик, и он покатился.

– Ладно, ладно, последний удар я отдам тебе, но только потому, что я – милашка.

– Темнишь, милашка. – Трент указал на меня палочкой картошки фри. – Я честно заработал эти очки. Я могу пользоваться магией в боулинге. – Он положил картошку в рот и пожал плечами. – То, что ты не знаешь этих чар, не делает их незаконными.

– Ну нет, но это же жульничество.

– Жульничество? – он улыбался такой не похожей на него улыбкой, но она отражало все, что мне в нем нравилось. Я прекрасно провела время и смотрела на часы с первыми намеками на сожаление. Это оказалось неожиданностью, чувство беззаботности и свободы на какое-то время от того, кем я была, кем был он, и от того, чего от нас ожидали окружающие. Я не хотела, чтобы это заканчивалось. – Где ты учился играть в боулинг?

Трент копошился пальцами в тарелке, тщательно выискивая следующий кусочек картошки.

– В университете. Но там нельзя использовать линию на Западном берегу. Это не преступление, но слишком непредсказуемо. А что насчет тебя?

Я довольно улыбнулась, когда музыка выключилась. Заведение закрывалось, и я чувствовала себя прекрасно.

– Мой брат состоял в команде юных боулеров. Когда мама работала в выходные, он должен был за мной присматривать. И если я обещала оставить его и его друзей в покое, он выкупал для меня крайнюю дорожку, где я могла заниматься чем угодно.

Взгляд Трента скользнул мне за спину на оставшихся людей, заканчивающих свою игру. Оставшийся персонал, потихоньку убирал по углам, но они не закроются еще почти час.

– Звучит одиноко, – сказал он, опуская кусок картошки.

– Не особенно. – Но так и было. Он смотрел на мой рот, и я задавалась вопросом, хочет ли он меня поцеловать.

Я опустила голову, и он отодвинулся на своем барном стуле, это движение подтвердило разочарование.

– Это был лучший гамбургер, за который я когда-либо платил, – сказал он, чтобы заполнить тишину. – Теперь мне придется останавливаться здесь каждый раз, когда я буду поблизости.

– Когда ты бывал поблизости? – Сейчас я могла на него смотреть, когда он отвел взгляд.

– Никогда, – он переключил свое внимание на телевизор. – Но ради этого, приеду. Мммм. Картошка фри тоже вкусная.

– Тебе надо было попробовать с кетчупом, – не знаю почему, но я толкнула к нему свою корзинку. Там еще осталось несколько кусочков и большая порция кетчупа.

– Я пробовал, – проболтался он, очаровательно широко распахивая глаза. – То есть, я ем, только не на публике.

Я посмотрела на его заостренные уши, и он густо покраснел.

– Правда, – сказал он, опуская кусочек картошки в мой кетчуп, не встречаясь со мной взглядом, пока жевал.

Он ел мой кетчуп, подумала я, и в этот момент кое-что поняла.

– Нет худа без добра, да? – сказала я, подняв мою бутылку с шипучкой, и мы чокнулись. – Эй, я сожалею о сегодняшнем проигрыше на поле для гольфа. Я должна была лучше справиться с ситуацией. Задираться у меня получается лучше всего.

Поглощенный своей картошкой, он покачал головой.

– Не переживай об этом. Удивительно, что он не принял мои извинения. В следующий раз буду лучше стараться. Я всегда добиваюсь желаемого.

Я глотнула своей газировки и поставила стакан на стол.

– Удачи тебе с запоминанием. Я вот всегда забываю, – я не была голодна, но идея поедания кетчупа из одной с ним миски мне понравилась, и я взяла еще один ломтик картошки фри. – Хотя оно стоило того, тебе не кажется? Ну, признайся?

– Боже мой, да. Но я не должен был делать ничего ужасного, поскольку Люси возвращается домой.

Его голос смягчился, и в нем легко читалась его любовь к детям. Я знала, что он любит Рей всем сердцем, не смотря на то, что в ней не было ни капли его крови. Рей – дочка Квена и Керри. Трент только подправил ее поврежденное ДНК, но девочек растили как сестер, особенно после смерти Керри.

– Итак, они возвращаются завтра вечером, – обронила я, чтобы еще раз увидеть этот нежный взгляд.

Трент кивнул, удерживая двумя пальцами в дюйме над барной стойкой свой бокал, из которого он потягивал пиво в течение последнего часа. На дорожке слева еще оставалась пара игроков, повар выскабливал гриль, а парень из раздевалки очищал каждую пару обуви, готовясь к ночной смене. Мне понравился такой Трент: расслабленный и думающий о своих детях, и я подавила мимолетное видение. Нет, я не могу представить его в моей церкви, живущим среди пикси, просыпающимся в моей постели. Стоп, Рейчел.

Вдалеке взвыла сирена. Это было похоже на предупреждение, которое предназначалось мне. Я не должна привязываться к Тренту, ведь даже Ал сказал мне, чтобы я оставила его в покое. И все же мне нравился Трент, потому что он знал и понимал, кто я такая, и до сих пор сидел со мной в баре и ел картошку фри. А завтра все это закончится.

– Я буду рада, когда Квен вернется, – произнесла я, не поднимая глаз.

– О? Прикрывать мою спину было таким обременительным занятием?

– Нет. Просто это дело с тобой занимало уйму моего времени. – И после сегодняшнего вечера мне не придется ни черта делать.

Трент поставил мою корзинку поверх своей и оттолкнул в сторону, не двигаясь с места.

– Безусловно, твой стиль не такой, как стиль Квена. Но ты проделала отличную работу. Спасибо.

Довольно расстроенная, я наблюдала за поваром сквозь длинный, тонкий проход.

– Спасибо тебе, – сказала я, действительно чувствуя себя благодарной. Мы снова чокнулись нашими бутылками и сделали по глотку. Я буду скучать по всему этому. Но девочки вернутся обратно к Эласбет через три месяца. Я могла бы подождать.

И что потом, Рейчел?

– Я хорошо провел сегодня время, – проговорил он, как будто читая мои мысли. – Если бы все было по другому…

– Но это не так, – перебила я его. – К тому же, ты не прошел мой тест нижнего белья. – Мне надо уехать прежде, чем я начну плакать или крушить все вокруг. Это действительно был бы полный отстой.

– Твой что? – Сказал Трент, его глаза широко распахнулись.

Я не могла удержаться, мысленно не представив его в обтягивающих белых трусах, затем в боксерах, гадая, что бы он выбрал.

– Мой тест нижнего белья, – повторила я и продолжила – Я не могу себе представить тебя, складывающим нижнее белье день за днем. Вот я о чем.

Трент выглядел раздосадованным, когда отвернулся:

– У меня есть люди, которые делают это для меня.

– В том-то и дело, – говорила я, вертя в руках свою бутылку газировки. Не так я хотела бы закончить этот вечер.– Даже если бы у вас с Эласбет не было больших планов, я не могу представить, что ты живешь в моей церкви, да и в любом другом месте, кроме своего поместья, и на самом деле, занимаешься обычными делами. Например, стираешь, готовишь, или моешь машину, – я представила беспорядок в его гостиной, с разбросанными детскими игрушками. Это тоже не возможно вообразить. – Или, пытаешься найти пульт, – проговорила я тихо.

– Я знаю, как все это делать, – сказал он с вызовом, и я посмотрела ему в глаза.

– Я не говорю, что не знаешь. Я говорю только то, что не могу представить, как ты делаешь что-нибудь подобное, разве что захотел бы сам, да и зачем?

Он молчал. На кухне повар начал складывать еду в большую холодильную камеру. Челюсть Трента была напряжена, и я пожалела, что подняла этот вопрос.

– Забудь, что я сказала, – проговорила я, касаясь его колена, и убрала руку, когда он глянул вниз. – Прачечную переоценивают. Я действительно наслаждалась проведенным вместе вечером. Это было хорошее настоящее свидание.

Досада Трента, вздрогнувшая от того прикосновения к его колену, возросла до сентиментального огорчения. Кивнув, он развернул свой барный стул, чтобы взять меня за руки и повернуть меня к себе. Свидание заканчивалось. Я могла почувствовать это, как будто наши все три месяца вместе шли к этой минуте. И теперь все было кончено.

– Было, не так ли? – Трент потянул меня за руки. Сердце учащенно забилось. Я знала то, чего он хотел. Не было намека энергии, пытающейся балансировать между нами, но кончики моих волос плавали, а сверкающая энергия, казалось, подскочила между нами. Трент смотрел мне в глаза, и я сглотнула. Он тоже это чувствовал, как небольшое давление на его ауру, как будто проход по лей-линии.

Проход по лей-линии?

– Ты чувствуешь это? – сказала я, вспоминая те же ощущения днем на мосту.

– Мммм, – сказал он, не обращая внимания на мое внезапное смущение, когда притянул меня ближе.

О, Боже он собирается поцеловать меня,подумала я, а затем подскочила от взрыва у прилавка с обувью.

Трент дернулся, вспышка энергии балансировала между нами, когда он потянулся к линии.

Я посмотрела на прилавок с обувью. Темный туман навис над ним. Под ним была дыра, явно от взорвавшегося прилавка, пластмасса была расплавлена, на потолке красовалось уродливое пятно.

– Какого хрена! – послышалось из-за разрушенного прилавка, и два человека на дорожках повернулись, когда парень встал, его борода была опалена, а глаза – широко распахнуты, когда он увидел то, что осталось от его стола. – Где, черт побери, моя обувь? Дерьмо, моя борода!

Она еще тлела, и он стал гасить искры, когда крупный мужчина в подтяжках вышел из задней комнаты, держа в одной руке салфетки.

– Что произошло? – сказал он, затем резко остановился, уставившись на прилавок. – Что ты сделал?

– Гребаные чары обуви взорвались! – сказал мужчина с негодованием. – Они просто взорвались!

Мое сердце бешено колотилось. Искрящееся чувство, чары отреагировали с безудержной силой: все начинало складывать, и я смотрела на пару, возвращающуюся к их игре. Не все шары были зачарованы, но большинство. Дерьмо.

– Остановитесь! – закричала я, когда соскользнула с табурета, но было слишком поздно, женщина выпустила шар. Я наблюдала, как он двигался к желобу, затем сделал острый угол вправо, как будто его кто-то дернул, проскакал практически по шести дорожкам и влетел в стену с оглушительным треском.

Это снова произошло, женщина повернулась к своему бойфренду с белым как мел лицом.

– Чарльз? – спросила она.