Текст книги "У лорда неприятности"

Автор книги: Кейти Макалистер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Плам? – сказал мужчина, раздув ноздри и скользнув масленым взглядом по ее лифу. Дерзость этого взгляда заставила ее почувствовать себя испачканной, ей захотелось немедленно принять ванну, чтобы смыть с себя даже намек на его внимание. – Это ты? Моя дражайшая Плам, как я рад снова видеть тебя!

Плам на секунду закрыла глаза и покачнулась. Пол словно уплывал у нее из-под ног.

– Да, это я, Чарлз. Какой ужасно неприятный сюрприз. Мне говорили, что ты умер.

– Ошибались. Я несколько месяцев провел без сознания – получил сильный удар по голове, но, как видишь, теперь вполне здоров. – Он взял ее за руку и устроил целое представление, целуя пальцы.

Плам вырвала руку.

– Уходи.

– Моя дорогая, да меня дикими лошадьми от тебя не оттащишь. Неужели ты до сих пор хранишь враждебность после того заслуживающего сожаления инцидента?

– Заслуживающего сожаления инцидента? Ты погубил меня, сознательно и преднамеренно! – У Плам чесались руки – так хотелось залепить пощечину, чтобы самодовольная ухмылка исчезла с его лица.

Он пожал плечами, продолжая гнусно ухмыляться.

– Безрассудство молодости. Мои родные говорили, что ты удалилась от света и живешь в полной изоляции, однако не успел я вернуться к родным берегам, как нашел тебя, все такую же восхитительную, как и раньше, причем в самой гуще общества. Ты прекрасно позаботилась о себе, Плам, просто прекрасно. Позволь спросить, кто твой покровитель?

– Покровитель? – Глаза Плам распахнулись, когда она поняла, на что он намекает. – Гарри не покровитель, а муж.

– В самом деле? – лениво протянул Чарлз, поднеся к глазу монокль. – Тебе удалось выйти замуж? До чего забавно. Я-то думал, что ни один мужчина не возьмет себе чужие объедки, но меня столько лет здесь не было. Очевидно, все теперь не так, как раньше.

– Не у всех мужчин такой гнусный и омерзительно низкий характер, как у тебя, Чарлз, – сказала Плам, заметив, что Гарри с бокалом пунша уже вернулся и теперь огибает танцующих, направляясь к ней. Нужно избавиться от Чарлза, и быстро, но при этом еще заставить его замолчать и даже не пытаться обсуждать ее прошлое. Если она сможет пережить этот вечер, то потом сумеет как следует обдумать свои дальнейшие действия. – Некоторые мужчины обладают честью. Мой муж прекрасно осведомлен о печальном испытании, через которое мне пришлось пройти, и считает, что все это гроша ломаного не стоит. Как ты и сам видишь, меня принимают, поэтому, что бы ты ни сказал о моем прошлом, это ни на что не повлияет.

– Правда? – спросил Чарлз и помахал рукой знакомому. – Право же, ты прекрасно о себе позаботилась, Плам. Мои поздравления… такой успех – и в браке, и в литературной деятельности.

Плам снова застыла, на этот раз превратившись в ледяную глыбу из страха и ужаса. Кажется, сбывались самые жуткие из ее кошмаров.

Чарлз склонился над ней и зашептал, обдавая ее ухо свистящим дыханием:

– До чего приятно сознавать, что именно я тот мужчина, который научил печально известную Вивьен ла Блу всему, что она знает.

На какой-то ужасный момент Плам показалось, что сейчас ее вырвет, но секунды шли, Чарлз уже удалился, и она сумела проглотить подступавшую к горлу горечь и даже встретить Гарри жалкой улыбкой.

– Ваш пунш, миледи… Плам, тебе нездоровится?

Гарри спросил это тепло и озабоченно, пробив стену льда, окружившую Плам. Она повернулась к нему, отчаянно нуждаясь в его силе, желая, чтобы он ее утешил, но тревога в его взгляде помешала. Разве можно отплатить жестокостью за всю его доброту?

Нельзя. И Плам этого не сделает. Гарри выполнил все, что обещал, – начисто стер ее прошлое. Разбираться с Чарлзом придется самой… как-нибудь.

– Да, я что-то не очень хорошо себя чувствую. Ты не против, если мы уедем прямо сейчас? Уверена, что Том только обрадуется, и если ты уже поговорил со своим другом…

– Мы сейчас же уедем, – успокаивающе отозвался Гарри и пошел за Том. Плам попрощалась с хозяйкой, все время настороженно оглядываясь, не появился ли Чарлз. Она ни за что не допустит, чтобы он сцепился с Гарри, хотя в глубине души Плам подозревала, что Чарлз и сам не захочет публичной сцены. Она его хорошо знала – он трус и не даст Гарри шанс вызвать его на дуэль.

– Если бы я только знала, чего он от меня хочет, – негромко произнесла Плам, но тут же отбросила эту мысль, потому что к ней подошли Гарри и Том. В одном она не сомневалась – Чарлз так или иначе даст ей знать, что ему нужно. Он не из тех, кто пренебрегает своими желаниями.

– Плам?

– Мм? – Она рассеянно подергала кожаный манжет, которым левая рука Гарри была привязана к массивному изголовью кровати. Так что же нужно от нее Чарлзу?

– Мне кажется, ты думаешь о чем-то постороннем.

– Разве? – Как не дать Гарри узнать про Чарлза, пока она не справится со сложившейся ситуацией?

– Да. О чем-то совершенно постороннем. Сказать по правде, я чувствую, что ты чем-то расстроена. Это так?

– Что «так»? – Она перегнулась через Гарри, чтобы проверить второй манжет. То, что Чарлз догадался, кто такая Вивьен ла Блу, не удивительно – они давали названия всем супружеским упражнениям, превратив это в игру, и, конечно же, он об этом не забыл. Но как он намерен поступить с этим своим знанием?

– Расстроена?

– Да нет, не особенно, а почему ты спрашиваешь? – Может быть, он просто хочет позлорадствовать? Хочет насладиться властью, которую дает ему эта тайна?

– Ну, прежде всего сегодня ночью мы хотели попробовать «Гладиатора и робкую голубку», однако ты, похоже, склонилась к «Галантному рыцарю во власти слепой девы».

Нет, это на Чарлза не похоже: он никогда не любил хранить тайны, ему нравилось извлекать из тайных знаний выгоду. И наверняка он намерен извлечь выгоду и отсюда.

Тут ее толкнули пальцем ноги. Она посмотрела вниз и немного удивилась, обнаружив своего мужа голым, распростертым на кровати и привязанным к изголовью кожаными манжетами, подбитыми мехом, теми самыми, что он подарил ей две недели назад.

– Я думала, сегодня ты будешь изображать гладиатора? Так почему ты привязан?

Гарри нахмурился.

– Ты чем-то расстроена. Чем именно, Плам? Кто-то что-то сказал тебе на балу?

Она не могла врать, глядя мужу в глаза, поэтому опустила взор на грудь, любуясь открывшимся зрелищем.

– Нет, никто ничего не сказал. Просто я чувствую себя немного…

– …покинутой, – кивнул Гарри. – Я прекрасно понимаю. Это моя вина, но я думал только о тебе, Плам. Я знал, что ты устала в дороге, и раз уж в гостиницах нам уединиться не удавалось, решил, что можно отложить наши ночные удовольствия до тех пор, пока мы не доберемся до места. Так что виноват только я, но решение уже найдено. Забирайся.

– Прошу прощения?

– Забирайся на меня, на мой… гм… Обещаю, после этого ты почувствуешь себя лучше.

Плам хотела сказать, что никогда в этом и не сомневалась, но решила просто поддержать мужа. Он явно тревожится о ней, и, как любящая и послушная жена, она просто обязана прогнать эту тревогу.

– Ну, раз уж мы решили попробовать «слепую деву и рыцаря», будем выполнять все правильно.

Плам задула свечи, и они остались в темноте, лишь лунный, серебристо-голубой свет слегка пробивался сквозь занавески. Наслаждаясь новым опытом, при котором приходилось полагаться только на прикосновения, Плам провела пальцами по груди Гарри, с удовольствием услышав, что его дыхание прерывается, когда она прокладывает дорожку между теплыми холмами и долинами его груди. Ее руки скользнули выше, и ладони легли на щеки. Пальцы подразнили короткие бакенбарды, пробежались по сильной челюсти и встретились на квадратном подбородке. Плам опустила голову и легко поцеловала Гарри в губы, так сладко, что сама не выдержала и повторила поцелуй. Гарри приоткрыл рот, позволив ей подразнить себя языком. Плам прихватила его нижнюю губу и легонько прикусила. Он застонал, и этот стон словно пронзил ее насквозь, разжигая пламя.

Пальцы скользнули вверх, сняли с него очки и взъерошили короткие волосы. Плам снова опустила голову, на этот раз скользнув языком в теплую глубину его рта. Гарри лежал на удивление пассивно, позволяя ей ласкать себя, и когда все же шевельнулся, то словно воспламенил Плам. Где-то глубоко в горле родился стон наслаждения – теперь язык Гарри проник в ее рот, требуя, чтобы она откликнулась на его страсть.

Кожаные путы заскрипели – Гарри попытался протянуть к ней руки, но у него ничего не вышло. Плам оторвалась от его губ, на секунду забыв, что собиралась утешать мужа.

– Хочешь, чтобы я тебя развязала?

– Да.

Она чмокнула его в шею, отодвинулась и сказала:

– Извини, но сейчас я не чувствую себя склонной к милосердию. Может быть, попозже?

– Плам! Вернись!

– Да, милорд? – Она скинула халат, улыбаясь в темноту. Гарри уже сильно возбудился – он всегда возбуждался, стоило им вместе оказаться в постели, – но беспокоиться ему не стоило, она не оставит его в таком неприятном состоянии.

– Вернись. Я… гм… ты собираешься закончить начатое?

– А это обязательно? – Положив руку на изножье кровати, она прошлепала на другую сторону.

– Да, обязательно, – твердо произнес Гарри. Плам снова улыбнулась. До чего же хорош! – Ты получила на этом балу эмоциональную травму. Если я не сумею тебя исцелить, травма вернется и ты окажешься беспомощной перед любым другим приглашением. Поэтому ты оседлаешь меня прямо сейчас!

– До чего ты заботливый, – сказала Плам, забираясь в постель, протягивая руку и касаясь мускулистого бедра. Гарри заерзал, простыни зашуршали. – Думаешь только обо мне!

– Я самый лучший муж на свете. Лучше меня просто нет, – ответил Гарри. Прозвучало это немного странно, словно он говорил сквозь стиснутые зубы.

– Это само собой разумеется, Гарри.

– Плам?

– Да, мой дорогой?

– Если ты в ближайшие десять секунд не обовьешь мои бедра своими длинными роскошными ногами, я умру. Понимаешь?

– Думаю, да. – Плам погладила его бедро и сомкнула пальцы на его возбужденном бархатном естестве.

– Клянусь святым Петром, – простонал Гарри, резко подняв бедра и вонзаясь в ее ладонь. – Это ради твоего же блага, жена. Садись на меня немедленно!

Слова вырывались хрипло и коротко, он дышал быстро и прерывисто. Плам негромко хихикнула себе под нос – сама она дышала так же тяжело и неровно.

– Я очень покорная жена, – сказала она, перекидывая через него ногу. Потом немного поерзала и ощутила его жар – он словно вытягивал наружу ее собственный жар, зародившийся глубоко внутри тела и охвативший душу. – И если ты считаешь, что мне это поможет…

Стоны наслаждения слились воедино, когда Плам медленно опустилась на него. Наслаждение мужа словно питало ее собственное, закручивавшееся тугой пружиной в этом восхитительном путешествии, которое могло вознести ее на небеса и вернуть обратно. Она вспомнила, что одной из радостей «слепой девы» была возможность самой задавать темп, и прониклась ощущением своей власти; настойчивые руки не схватят ее за бедра, не заставят ускорить темп, не вознесут в рай слишком быстро. Плам медленно поднималась и опускалась, не обращая внимания на хриплые мольбы мужа прекратить пытку.

– Ты говорил, это ради моего блага, – заметила она, попробовав слегка наклониться набок. Гарри под ней дернулся, бедра его взлетели вверх, из горла вырвался хрип. – Я просто пытаюсь извлечь из курса лечения максимальную пользу.

– Ты пытаешься меня убить! – воскликнул, задыхаясь, Гарри. Он сотрясался всем телом.

Опускаясь на твердое древко, Плам попробовала сделать необычное круговое движение. Несмотря на темноту, она закрыла глаза, наслаждаясь новыми ощущениями.

– Я чувствую, как бьется твое сердце, – мечтательно произнесла она, наклонилась и поцеловала мужа. – Ты такой горячий там, внутри, мы сейчас просто воспламенимся. Я люблю чувствовать тебя, люблю, когда ты в меня входишь, когда пронзаешь меня и сливаешься со мной воедино. Мне кажется, что я становлюсь частью тебя.

– Ты и есть часть меня, – ответил Гарри, дразня ее губы языком до тех пор, пока она их не приоткрыла. – Ты моя лучшая часть. Без тебя я никогда не смогу быть целым. Ты моя жена, моя любовница, мать моих детей, мое сердце. Я просто не смогу без тебя жить.

Плам сильно зажмурилась, чтобы из глаз не хлынули слезы, и страстно поцеловала его. Их души соединились и переплелись, взмывая вверх, к пику наслаждения, губы вдавливались друг в друга, стремясь разжечь страсть еще сильнее. Плам резко двигалась в одном ритме с Гарри, отчаянно целуя его, а восхитительное ощущение внутри раскручивалось, наполняя ее радостью и любовью, захлестывающими все ее существо, связывая их воедино, превращая в одно целое, затмевая все вокруг.

Плам всхлипнула от переполнявшей ее любви, а Гарри дернулся в сторону и, выкрикнув ее имя, излил свое семя на ее бедро. Закрутивший их водоворот медленно успокаивался. Плам, не чувствуя в теле ни единой косточки, обмякла как выжатый лимон, пытаясь восстановить дыхание, пытаясь понять, в чем власть только что пережитых ощущений. Она хотела, но не могла выразить словами, что для нее значит Гарри, как он обогатил ее жизнь, подарив ей нечто более ценное, чем все золото мира.

Поэтому она просто повернула голову, поцеловала его в подбородок и прошептала:

– Я люблю тебя, муж мой.

– Вот видишь? – выдохнул Гарри. Его грудь все еще тяжело вздымалась. – Я говорил, что ты почувствуешь себя лучше.

Плам укусила его за подбородок.

Глава 12

На следующее утро Гарри отправился в министерство внутренних дел с песней в сердце и едва заметными ссадинами от кожаных манжет на запястьях. В его мире все шло правильно – дети не натворили ничего ужасного, только намылили перила на главной лестнице, чтобы устроить гонки, изможденную Плам он оставил в постели с разметавшимися по подушке черными волосами и улыбкой на спящем лице. Карета грохотала по улицам Лондона, а Гарри насвистывал веселую песенку, думая, что нужно будет напомнить Плам – выбор сегодняшних ночных развлечений остается за ним, и скорее всего это будет «Месть гладиатора». Он уже не мог дождаться, когда обнажит свой меч и пленит ее.

– Лорд Росс? – Худощавый молодой человек почтительно поклонился, едва Гарри отдал шляпу и перчатки министерскому лакею. – Лорд Брайсленд ждет вас. Будьте любезны проследовать сюда.

Он проводил Гарри в небольшой кабинет в задней части Уайтхолла. Высокий худой мужчина с пушистыми светлыми усами, сидевший за необъятным письменным столом розового дерева, встал и протянул Гарри бледную руку.

– Лорд Росс, как я рад наконец-то познакомиться с вами. Я столько наслышан о вас от премьер-министра, что мне кажется, будто мы уже давно знакомы.

Гарри поздоровался с новым главой министерства и сел в предложенное кресло.

– Надо полагать, вы уже прочли мой доклад?

– С огромным интересом, – ответил Брайсленд, откидываясь на спинку своего кресла. – Должен заметить, я с трудом поверил, что вы добровольно согласились, чтобы вас использовали. Что, вероятно, подумал при этом премьер-министр… впрочем, не мое дело подвергать сомнению вас или ваши действия. План оказался удачным, и вы раздобыли необходимые доказательства, чтобы предъявить сэру Уильяму обвинение в государственной измене.

– Совершенно верно. Что до вашей информации – как вы, вероятно, уже прочли в моем докладе, я не нашел никаких подтверждений тому, что сэр Уильям работал с кем-нибудь, кроме анархистов, впоследствии повешенных. Я проверил и перепроверил все свои записи от различных осведомителей и нанятых мной в то время сыщиков, и нигде не проскользнуло ни слова о ком-то другом. Насколько я понимаю, сэр Уильям был единственным предателем – по крайней мере среди сотрудников министерства внутренних дел.

Лорд Брайсленд предложил Гарри сигару, но тот покачал головой, стремясь как можно скорее завершить этот разговор. У него есть жена, требующая вниманиями пятеро непослушных детей, которые, возможно, именно в эту минуту придумывают очередной гадкий план.

– Я понимаю ваше нежелание верить в то, что в измену был вовлечен еще кто-то, но думаю, что вы ошибаетесь. Я пригласил вас в Лондон, потому что премьер-министр заверяет – никто лучше вас не умеет вынюхивать правду. – Брайсленд выдвинул ящик стола, вытащил оттуда помятый, заляпанный лист бумаги и протянул Гарри. – Мы не знаем, кому адресовано это письмо. И обратите внимание, написано оно примерно пятнадцать лет назад.

Гарри взглянул на дату, и брови его взлетели вверх.

– Оно написано за день до того, как сэр Уильям покончил с собой.

– Да, – кивнул Брайсленд, снова откинувшись на спинку кресла. – Пожалуйста, прочтите. Заверяю вас, оно имеет к вам отношение и заслуживает того, чтобы вызвать вас в Лондон, хотя вы наверняка предпочли бы проводить время со своей женой и детьми.

Адреса в письме не было, но внизу стояла подпись: «Билл».

«Это дойдет до тебя, после того как я погибну. Не расстраивайся из-за моей смерти, я всегда знал, что цена свободы очень высока. Все, о чем я тебя прошу, – это о мести. Найди моего убийцу и покарай его так же, как он покарал меня. Мне не так легко просить тебя об этом, потому что я уверен: Росс – друг Аддингтона, а премьер-министр непреклонен, когда речь идет о его друзьях, но я верю, что ты меня не подведешь».

Гарри поднял глаза.

– Интересно. Ваш осведомитель не сообщил, кому адресовано письмо или как он его раздобыл?

– Пока никакой информации. Письмо было послано без каких-либо сопроводительных записок. Вероятно, теперь вы понимаете мою озабоченность – в письме содержится откровенная угроза вашей жизни.

Гарри, слегка улыбнувшись, протянул письмо обратно. Ему нравился новый глава министерства внутренних дел, но он больше не вправе рисковать собственной жизнью – не сейчас, когда рядом столько дорогих его сердцу людей. До тех пор пока не станет известна личность человека, угрожающего ему местью, Гарри не собирался придавать значения тревоге Брайсленда.

– Да, но это угроза пятнадцатилетней давности. Думаю, вполне можно предположить, что, кому бы ни было послано это письмо, получатель не решился действовать по указке сэра Уильяма.

Брайсленд подался вперед и нахмурился.

– И все же письмо всплыло именно сейчас, а это указывает, что затаенная неизвестной личностью злоба по-прежнему представляет для вас угрозу.

– Не думаю, – отозвался Гарри и поднялся. – Но если вам станет от этого легче, я готов навести кое-какие справки насчет тогдашних друзей сэра Уильяма. Сомневаюсь, что их осталось много, но проверить не помешает.

Они обменялись рукопожатиями. Брайсленд проводил Гарри до двери.

– Росс, если позволите, я все же предостерегу вас. Не относитесь к этой угрозе легкомысленно только потому, что она давняя. Насколько я понимаю, недавно во время домашнего пожара вы потеряли гувернантку?

– Согласен, случай трагический, но причина в неисправном дымоходе, а не в руке сэра Уильяма, через пятнадцать лет протянувшейся ко мне из могилы.

– Будьте осторожны, – повторил Брайсленд. – Вы очень удивитесь, узнав, как далеко простиралось влияние сэра Уильяма.

Плам отпустила горшок и дрожащей рукой обтерла лицо влажной салфеткой. Уже в четвертый раз она просыпалась, чувствуя себя просто ужасно, и хотя предыдущие дни можно было объяснить более чем неудовлетворительной гостиничной едой по дороге в Лондон, дурой Плам не была. Она тщательно вела записи, и пусть ее месячные никогда не приходили особенно регулярно, два пропущенных раза и утренняя тошнота подтвердили ее надежды, желания и мечты… Но, святая Женевьева, как она скажет об этом Гарри? Он не только постоянно утверждал, что не позволит ей забеременеть (и за два месяца их брака излил в нее семя всего дважды), но и не далее как вчера вечером, когда они прибыли наконец в Лондон после четырех дней, проведенных в дороге, весьма убедительно угрожал, что запрет всех пятерых детей в мансарде и будет держать там до тех пор, пока не придет время возвращаться.

Может быть, сейчас не самый удачный момент для сообщения, что она ждет еще одного ребенка. Плам очень надеялась, что сумеет приглушить свою радость и счастье по поводу долгожданной беременности и Гарри ничего не заподозрит.

Накатила новая волна тошноты. Плам рванулась к горшку и едва успела добраться до цели.

– Я рада и невероятно счастлива, – убеждала она себя между приступами рвоты. – Просто не могу пока никому об этом сказать.

Нет, думалось Плам, пока она нависала над фарфоровым горшком, скрыть будет не так уж и сложно. Кроме того, у нее есть и другие заботы, особенно – Чарлз. Прежде всего, ее волновали его намерения. Как она сумеет удержать его? Как не позволить ему выложить все ее секреты? А, кроме того, ее терзали и другие мысли – как оградить Гарри и сделать так, чтобы он не узнал о возвращении Чарлза со дна морского.

– Ну, мы готовы к утренней экскурсии? – спросила Плам, весело и счастливо спускаясь в главный холл, но при этом крепко держась за перила. На лестницах требовалась особенная осторожность, дети могли устроить очередную ловушку. Гарри здорово научился избегать подвохов, грациозно перепрыгивая через намазанные жиром ступеньки, но Плам со своим драгоценным грузом приходилось быть исключительно внимательной.

Все дети были на месте – Индия читала книгу, близнецы катались по полу, сражаясь за деревянную фигурку, которую собирались приладить к своим лодочкам, Том болтала с одним из лондонских лакеев, чье имя Плам никак не могла запомнить, а Диггер стоял у подножия лестницы, кидая на мачеху сердитые взгляды. За его спиной Хуан держал зонтик и перчатки.

– Ты опоздала, – заявил Диггер, недовольно кривя губы. – Ты сказала – в десять, а уже три минуты одиннадцатого!

– Прошу прощения, – покорно ответила Плам и, настороженно посмотрев на Хуана, взяла у него зонт и перчатки. – Можем выходить, если все… Хуан, вы собрались нас сопровождать?

Очевидно, он ждал этого вопроса, потому что упал к ее ногам и покрыл поцелуями руку.

– Самой большой радостью моего сердца будет позволение служить моей самой-самой леди!

Плам мягко высвободила руку.

– Разве достойному дворецкому подобает сопровождать свою хозяйку? Мне казалось, это обязанность горничной или лакея.

Он поднялся на ноги и искоса бросил на Плам такой взгляд, что от него закипел бы и бульон.

– Зависит от хозяйки. Правда, о восхитительная?

Плам открыла рот, собираясь отмести намек, но решила, что оно того не стоит. Честно говоря, Хуан ей нравился, несмотря (или, наоборот, благодаря) его кокетливой натуре.

– Что ж, значит, нужно ввести это в моду, только и всего. Ну, мы готовы? Прекрасно. Пойдемте.

К счастью, Плам не пришлось долго ждать, когда появятся ответы на ее вопросы о Чарлзе и о том, чего он хочет. Они с Том шли по парку, а дети визжали и описывали вокруг них круги, и тут Плам заметила Чарлза – он поклонился ей, сидя верхом на гнедом жеребце.

– Я увидела знакомого, с которым должна поговорить, – сказала она Том. – Не могла бы ты отвести детей на Серпентайн? Только в воду их не пускай и не разрешай девочкам лазать по деревьям, а то они порвут платья, и не позволяй мальчикам прикидываться нищими и выпрашивать у людей деньги, как вчера, и не давай им…

Том расхохоталась и подняла руку:

– Я не позволю им ничего, только пускать кораблики.

– Спасибо. – Плам благодарно улыбнулась. – Я к вам скоро присоединюсь. Хуан, вы и… эээ… лакей проводите мисс Фрейзер.

Хуан помотал головой и поиграл бровями.

– Гарри это не понравится.

– Правда? – спросила Плам, одним глазом наблюдая за приближающимся Чарлзом.

– Его это не обрадует. Он хочет, чтобы я, ваш Хуан, такой преданный, всегда находился рядом с вами и защищал от мятежной толпы.

– Обычно в Гайд-парке редко встречаются мятежники, – заметила Плам, подтолкнув его к Том. – Я отлично справлюсь сама.

– Я собственными руками вырву из груди свое сердце и растопчу, прежде чем покину самую возлюбленную из всех моих хозяек, – заявил Хуан, трагически раздувая ноздри, чтобы подчеркнуть силу своих намерений.

Плам сдалась:

– Хорошо, только держитесь подальше. Сейчас мне ваша защита не нужна. Иди, Том, увидимся после.

Том кинула любопытный взгляд на спешившегося Чарлза. Тот передал поводья груму и направился к Плам. Том, воздержавшись от вопросов, поспешила вслед за детьми. Хуан маячил где-то поблизости, и Плам очень понадеялась, что он не сможет подслушать их разговор.

– Чарлз, – сказала Плам, когда тот остановился перед ней и изысканно поклонился. – Я так и думала, что наткнусь на тебя, только не рассчитывала, что так быстро.

– Такой же искрометный ум, как и всегда, – отозвался он, протягивая ей руку. – Просто невозможно не воспользоваться шансом мило поболтать с тобой. Прогуляемся?

Плам отвергла предложение руки, но пошла в ту сторону, куда он показал, – к счастью, в противоположную искусственному озеру, где резвились дети.

– И о чем ты хотел со мной поболтать? Я уверена, что тебе не о чем со мной разговаривать, да и я не могу сказать тебе ничего приятного.

– Моя дорогая, моя дорогая, – возразил Чарлз таким фальшиво-смятенным тоном, что Плам захотелось его хорошенько пнуть. – Ты меня ранишь тем, что так и не смягчилась ко мне за прошедшие годы.

– Смягчиться? – в ужасе и бешенстве воскликнула Плам. – Ты меня погубил, бросил, ни словом не возразив своей семье, не подумав, как я буду жить дальше. Ведь я могла забеременеть, однако ты позволил своей семье отправить вас с женой на континент и даже не задумался о том, что будет со мной. Кстати, как твоя жена?

– Умерла семь лет назад, бедняжка. Я снова женился, на дочери греческого аристократа. Девушка грубоватая, но довольно услужливая. – Чарлз попытался потрепать ее по подбородку, но Плам хлопнула его по руке. – Хелена куда покорнее, чем ты, моя дорогая, но, увы, и у нее есть свои недостатки: ей недостает в постели огня, которым обладала ты…

Плам изо всех сил залепила ему пощечину, но рука была в перчатке, поэтому хороший удар не получился. И все-таки лучше, чем ничего.

– Я терплю тебя только потому, что жду ответа: чего ты от меня хочешь, – но никаких оскорблений не позволю… Хуан, нет, отпустите его, это не мятежник.

– Вы его ударили, – произнес Хуан, схватив Чарлза за галстук. Глаза его сверкали баскским стремлением отомстить. – Теперь мне придется его задушить. Гарри не понравится, если я не отомщу за бесчестье, которое он вам нанес.

– Все в порядке, он просто не так выразился. Пожалуйста, отпустите его, Хуан, – просила Плам, оттаскивая обезумевшего дворецкого от Чарлза – у того уже побагровело лицо.

Хуан позволил оттащить себя от Чарлза и перестал его душить, но прежде чем отойти на несколько футов и там с угрожающим видом замереть, бросил обидчику несколько слов, очень похожих на проклятие.

Чарлз шипел и плевался, пока Плам не рявкнула на него:

– Хватит вести себя как младенец, сам виноват. А теперь будь так добр, скажи, что тебе нужно, и без оскорблений…

– Могу заверить, что и не собирался тебя оскорблять, – сказал Чарлз. Его грязно-карие глаза сверкали гневом. Он потер щеку и поджал губы. – Право же, я думал о тебе в совершенно другом смысле, особенно после того как в прошлом месяце приехал в Париж и в мои руки попал очень интересный томик, касающийся актов весьма интимного характера, которые показались мне странно знакомыми.

Ага, наконец-то они приближаются к главному. Плам промолчала, только вскинула брови, подражая вопросительному взгляду Гарри.

– Выяснилось – естественно, мне довольно неловко в этом признаваться, что я оказался в весьма неприятном положении. Финансовые сложности.

Плам едва не рассмеялась, и с ее губ сорвался вздох облегчения. Деньги – вот все, чего хотел Чарлз. Всего лишь деньги. Но и смех, и вздох испарились, едва она осознала, что денег-то у нее и нет.

– Как оказалось, в книге, которую ты так ловко написала, используется наш с тобой интимный опыт…

– Незаконных мужа и жены, хотя ты не считал нужным сообщить мне об этом до тех пор, пока не стало слишком поздно, – не удержавшись, вставила Плам.

– …как основа всей, весьма популярной, как я слышал, книги. И теперь я невольно думаю, что ты наверняка захочешь выразить благодарность и признательность – в денежном эквиваленте – тому, кто сделал возможным появление этой книги на свет.

– Благодарность? – прошипела Плам, разозлившись так, что едва не потеряла дар речи. – Признательность? За то, что ты меня погубил?

– Признательность за то, что я дал тебе средство вырваться из столь постыдного тупика и подняться до благородного положения маркизы.

– «Руководство» не имеет никакого отношения к нашему с Гарри браку!

Чарлз поклонился какому-то знакомому и любезно приподнял шляпу, а потом снова повернулся к Плам.

– Если ты не понизишь голос, дорогая моя Плам, то вскоре поймешь – молчание, которого ты так отчаянно добиваешься, станет бессмысленным.

Плам сделала глубокий вздох, напомнив себе, что должна думать о Гарри и детях. Она не может врезать Чарлзу по носу, хотя он этого вполне заслуживает.

– Я ничего тебе не должна, Чарлз, ни благодарности, ни признательности.

– Увы, – гнусно ухмыльнувшись, отозвался он. – Я боялся, что ты займешь такую достойную сожаления позицию. Позволь напомнить тебе о весьма своеобразном положении, в котором ты оказалась. Из того, что я успел понять вчера на балу, ты вышла за Росса совсем недавно, и никто, кроме меня, пока не знает, что маркиза Росс и вульгарная Вивьен ла Блу – одно и то же лицо. Сомневаюсь, что это известно даже твоему благородному мужу.

Плам хотела возразить, но сообразила, что Чарлз сразу раскусит ее вранье. Поэтому сделала лучшее, что могла, пытаясь спасти положение:

– Гарри знает о тебе. Я ему все рассказала.

– Вот поэтому я и предпринимаю все усилия, дабы не столкнуться с этим джентльменом. Из того, что я слышал, он не поколеблется бросить мне вызов, а я, моя дорогая, как тебе наверняка известно, любовник, а не боец.

Он говорил таким липким тоном, что желудок Плам сжался, но она стиснула руки, чтобы удержаться и не ударить его.

– Сколько ты хочешь?

Чарлз ухмыльнулся:

– Думаю, сумма в пять тысяч меня устроит. Пока.

– Пять тысяч! – Плам вытаращила глаза, чувствуя, как перепутались все мысли. – У меня нет пяти тысяч фунтов!

– Нет? Мне казалось, что успех «Руководства по супружеской гимнастике» был достаточно громким, чтобы ты смогла уделить малую толику мужчине, которому обязана всем.

– Деньги за «Руководство» закончились давным-давно, и уж в любом случае тебе я ничем не обязана. Что до названной тобой суммы, это нелепо. У меня просто нет таких денег.

– Ах, но у мужа твоего они есть. – Чарлз наклонился над ней, и Плам отпрянула. – Это я тоже проверил. Росс – один из самых богатых маркизов, украшающих наш прекрасный остров. Я уверен, если ты хорошенько подумаешь, то найдешь повод получить от него эти деньги. Насколько я понимаю, у многих леди имеются карточные долги на куда большие суммы.