Текст книги "У лорда неприятности"
Автор книги: Кейти Макалистер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Гарри перестал заталкивать бумаги в саквояж и скорчил гримасу.
– Нужно поехать в Лондон, чтобы встретиться с главой министерства внутренних дел. Я вовсе не хочу с ним встречаться, Плам, но это мой долг, дело касается расследования, связанного с моим прошлым.
– Расследования? Что еще за расследование?
Он поставил саквояж.
– Я рассказывал тебе, что выполнял кое-какую работу для правительства?
– Да, хотя так и не сказал, какую именно. – В эту минуту Плам было глубоко наплевать на то, чем он занимался в прошлом, лишь бы только не возвращаться в Лондон.
– Сейчас это совершенно не важно. Суть в том, что я должен представить результаты своих изысканий новому главе министерства и обсудить с ним возможные последствия. И поскольку я вовсе не желаю оставлять свою жену в одиночестве и знаю, что ты не захочешь оставить тут детей, я решил, что мы все вместе переедем в Лондон. Боюсь, что город уже никогда не восстановится, после того как в нем порезвятся мои дети, но мы все же должны воспользоваться этой возможностью.
Плам заломила руки и попыталась убедить мужа оставить ее и детей здесь, но он решительно отказался.
– Плам, я не хочу оставлять детей одних, потому что… в общем, один раз я их оставил, когда получил в наследство это имение и поехал его осмотреть, и в мое отсутствие случился пожар. Сгорело целое крыло, то самое, где находилась детская. Дети спаслись только благодаря сообразительности Герти и Джордж. Ты знаешь, что гувернантка девочек погибла?
– Да, но…
– Она погибла в том пожаре. Дети переживали несколько месяцев. – Он провел большим пальцем по линии ее скулы. – Я понимаю, это глупо, но больше оставлять их одних не хочу. Однажды я их чуть не потерял, и не собираюсь снова испытывать судьбу.
Сердце Плам растаяло под его взглядом.
– Гарри… скандал…
– Какой скандал? – спросил он, чмокнув ее в шею. Плам сдалась. Она знала, что ни под каким видом не сможет устоять перед его поцелуями в шею, поэтому даже не пыталась. Вместо этого она отдала (весьма неохотно, а значит, и бестолково) распоряжения насчет упаковки вещей, и через три дня они в нескольких каретах отправились в путь.
– Ты придаешь этому слишком большое значение, – сказала ей Том спустя два дня после начала путешествия, как раз когда они собирались выйти из гостиницы, где ночевали. – Возможно, тебя просто никто не узнает – прошло двадцать лет, тетя! А сколько времени прошло после смерти того человека, за которого ты выходила замуж? Год?
– Шесть месяцев. Даже если никто не помнит сам скандал, меня-то все равно узнают, и тогда все выплывет наружу, – мрачно произнесла Плам, одним глазом присматривая за детьми – те носились по двору гостиницы, гоняя гусей. – Снова раздуют всю эту кошмарную историю, надо мной все будут насмехаться, опозорят Гарри, погубят жизни детей, и тогда он пожалеет о том, что женился на мне, может быть, даже начнет меня ненавидеть, а кончится все это тем, что он пойдет в палату лордов и попросит развода, а я умру без дома и друзей, я буду жить в сточной канаве с единственным товарищем, дождевым червем по имени Фред. Надеюсь только, что Гарри будет тогда счастлив.
Том засмеялась и потрепала ее по плечу.
– Не будь такой пессимисткой. Я уверена, что ты чудесно проведешь время, и никто не узнает, кто ты такая, если ты сама не подскажешь. Двадцать лет – долгий срок.
– Недостаточно долгий, но по крайней мере я смогу кое-что сделать для тебя, – задумчиво произнесла Плам, заметив, как идет Том новое платье. Ее темные кудри блестели здоровьем, щеки порозовели, глаза сверкали весельем и счастьем. – Наконец-то я смогу выполнить свой долг в отношении твоего будущего. Ты станешь дебютанткой. Будешь ходить на балы, рауты и завтраки, а может быть, и в оперу, если я сумею все организовать до того, как меня узнают и наша жизнь рухнет окончательно и бесповоротно.
– Нет! – побледнев, воскликнула Том. – Я не хочу ходить на балы, рауты и завтраки, и особенно не хочу ходить в оперу! Даже придумать не могу, что ненавижу сильнее, чем это! Я стану несчастной! Я это возненавижу! Для меня нет ничего ужаснее!
– Добро пожаловать в мой мир, – сказала Плам и поспешила прочь, чтобы спасти гуся, зажатого в угол близнецами и Мактавишем.
Два вечера спустя Плам стояла, положив дрожащую руку на локоть своего супруга, на самом верху длинной изогнутой лестницы. Она мельком подумала – не броситься ли с лестницы вниз? Интересно, сумеет ли она сломать шею и мгновенно умереть или просто покатится вниз по ступенькам, смутив Гарри тем, что не умеет ходить по лестницам, да еще и продемонстрировав всем свои ноги и даже нижнюю юбку? Предполагая, что произойдет именно это, Плам вздохнула и неохотно позволила мужу увлечь ее вниз по лестнице. Губы Плам искривила мрачная улыбка.
– Плам.
– Что? – спросила она, все с той же мрачной улыбкой взглянув на мужа.
– Ты выглядишь так, будто тебя попросили поджарить на костре маленького ребенка.
– Ничего подобного.
– Да. У тебя просто ужасное выражение лица.
– Это называется улыбкой, Гарри.
– Да, только это улыбка из серии «меня-попросили-поджарить-на-костре-маленького-ребенка». Она до смерти напугает тех, кто постарше, и заставит всех остальных держаться от тебя подальше.
– Вот и прекрасно, – сказала Плам, и в ее голосе прозвучало удовлетворение – первый намек на удовлетворение с тех пор, как утром Гарри сообщил ей, что сегодня они появятся в светском обществе, на балу у леди Кэлендер. – Может быть, так никто не догадается, кто я такая, и я сумею пережить этот вечер.
Гарри остановился у подножия лестницы и отвел жену в сторону, подальше от гостей, чтобы поговорить с ней без риска быть подслушанным. Он остановился у огромной, в человеческий рост, пальмы в горшке.
– Почему ты думаешь, что я тебе вру?
– Врешь? – Плам удивилась, ее очаровательные карие глаза широко распахнулись. Во всяком случае, выражение «поджарить ребенка» исчезло с ее лица. – Я никогда не думала, что ты мне врешь, Гарри! Никогда!
– Тогда почему ты решила, что сказанное мною раньше – насчет того, что твое прошлое ничего не значит, – неправда?
– Я… я…
Гарри поцеловал ей руки, проклиная необходимость снова доказывать, что беспокоиться не о чем. Он бы предпочел оказаться сейчас дома, выполняя очередное занимательное супружеское упражнение, но ему нельзя думать только о себе, нужно раз и навсегда убедить жену, что она зря так сильно волнуется из-за какого-то пустяка, о котором помнит только она сама да несколько деревенских сплетниц.
– Я повторю это еще раз, и если ты и дальше не будешь верить, придется тебя наказать: никому нет дела до того, что случилось двадцать лет назад. Ты моя жена, и на этом все.
Плам перестала покусывать нижнюю губу. Гарри с трудом подавил желание зацеловать ее до полусмерти.
– Наказать меня? О каком наказании ты говоришь? Говоря по правде, то, что ты силой заставил меня прийти на этот бал, и есть самое худшее наказание.
– Ну, можешь относиться к этому как угодно, – отозвался Гарри, взяв ее под локоть. – Кстати, ты не одинока в своем желании оказаться где-нибудь в другом месте. Том тоже выглядит несчастной.
– О, это точно, – согласилась Плам, посмотрев направо. Том как раз спускалась по лестнице, и лицо ее было таким страдальческим, что почти в точности совпадало с мрачной улыбкой Плам. Гарри невольно улыбнулся, глядя на них обеих – двух самых прелестных леди на свете, выглядевших так, будто они направлялись на казнь.
Гарри из-за предстоящего вечера ничуть не волновался. Он навел справки о первом муже Плам (которого считал исключительным подлецом) и выяснил, что тот утонул, упав за борт, неподалеку от небольшого греческого острова, где жил последние десять лет. Гарри обладал достаточным опытом светской жизни, чтобы понимать – без раздражителя в виде Спенсера Плам никто не узнает, а тем более не вспомнит о скандале. Но еще он знал, что, несмотря на все его заверения, Плам каждой клеточкой своего существа боится, что погубит его.
Гарри выполнял долг. Он ходил по переполненным душным комнатам, представляя свою жену всем знакомым, и даже ни разу не поморщился, когда она больно вцеплялась в его руку. Он подвел ее буквально ко всем, и только после того как они обменялись любезными словами с каждым присутствующим, Плам начала успокаиваться. Он уговорил ее на тур вальса, хотя вообще-то терпеть не мог танцевать, но зато вальс давал возможность обнимать жену. Гарри крепко прижал ее к себе и ухмыльнулся, увидев насмешливо-возмущенное выражение лица.
– Ты больше не выглядишь так, будто тебе под ногти суют раскаленную кочергу. Надо полагать, ты начинаешь получать от бала удовольствие?
Улыбка, только что порхавшая на ее губах, сменилась виной, мелькнувшей в этих прелестных глазах.
– О, Гарри, какой я была эгоисткой! Прости меня, пожалуйста, прости за то, что я испортила тебе вечер.
– Ничего ты не испортила. Но можешь испортить, если не согласишься сопроводить меня в темный уголок сада, где я смогу тебя поцеловать. Надеюсь, у тебя нет возражений против этого плана? Тогда я выдержу вечер в светском обществе.
Гарри с восторгом заметил, как ее щеки порозовели – сначала слегка, потом сильнее, – а в глазах сверкнул вызов, на который он очень рассчитывал.
– Вы, безусловно, можете попытаться, милорд. А что до другого – ты оказался прав: никто не помнит, кто я такая, ни один человек! Гарри, честное слово, приношу свои самые смиренные извинения за то, что не верила тебе. Ты совершил чудо!
Когда танец закончился, Гарри еще несколько секунд удерживал ее, мечтая оказаться дома, где получил бы совсем не обязательную благодарность жены в более осязаемой форме. Взяв Плам за руку, он повел ее в соседнюю комнату, и тут его глаза загорелись при виде очень знакомой фигуры.
– Как бы мне ни хотелось быть достойным трогательного взгляда твоих соблазнительных глаз, я не могу взять на себя ответственность за совершение чуда. Всем известно, что высшее общество непостоянно, да еще и ненасытно ко всякого рода скандалам. Не успеют они переварить один, как тут же начинают рыскать в поисках нового источника развлечения. А теперь, если ты выдержишь еще одно представление, я как раз увидел человека, с которым очень хотел бы познакомить тебя и Том.
Гарри повел ее сквозь толпу к группе джентльменов, стоявших у двери. Плам все время оглядывалась.
– Куда делась Том?
– Наверняка сбежала, когда мы с тобой отвлеклись. Моя дорогая, позволь представить тебе лорда Уэссекса. Ноубл, это моя жена Плам.
Высокий темноволосый мужчина резко обернулся, услышав его голос.
– Гарри! Какого дьявола ты тут делаешь?
Гарри позволил заключить себя в такие жаркие объятия, что брови его жены изумленно поползли вверх. Он ухмыльнулся и хлопнул старого друга по спине.
– У меня в городе небольшое дельце. А вот ты здесь какими судьбами?
– Вернулся в парламент. Рад познакомиться с вами, мадам. Я понятия не имел, что ты снова женился, пока не увидел объявление в «Тайме».
Рука Плам дрогнула, но Гарри ласково погладил ее. Это объявление было для нее очень больным вопросом, но Гарри сказал, что не собирается скрывать ото всех существование своей жены, будто он ее стесняется.
– Джиллиан тоже здесь?
Ноубл, нахмурившись, свел брови вместе.
– Дома, с детьми. Двое младших болеют ветрянкой. Если вы ею переболели, обязательно приходите к нам с визитом. Скоро сюда должен прийти Ник. Он тоже будет счастлив увидеть тебя… Сколько времени прошло? Год?
Гарри провел десять прекрасных минут, наверстывая упущенное и расспрашивая друга. Но все это время он видел, что Плам не прислушивается к разговору и обеспокоенно оглядывается. Воспользовавшись тем, что к Ноублу подошел какой-то знакомый, Гарри спросил:
– Что с тобой? Ты снова переживаешь?
Плам обвела взглядом комнату.
– Не за себя. Как ты думаешь, куда делась Том?
– Наверное, танцует. Она хорошая девушка, Плам. И не сделает ничего такого, что поставит тебя в неловкое положение.
– Меня? – Плам раздраженно взглянула на него. – Я вовсе не беспокоюсь, что она поставит меня в неловкое положение. Я боюсь, она так заскучала, что ушла отсюда, ничего не сказав мне. Пожалуй, пойду-ка я ее поищу…
И Плам торопливо убежала. Гарри отвел Ноубла в сторону сразу же, как только тот освободился.
– Мне понравилась твоя жена, – сказал Ноубл, когда они отошли в дальний конец комнаты. – И похоже, ты с ней счастлив. Я рад, что ты снова женился, Гарри. Давно пора.
– Да уж, все сроки давно прошли, но я хотел поговорить с тобой о другом.
– Ага! – воскликнул Ноубл, ив его серых глазах вспыхнуло смешливое выражение. – Я так и знал. Ты приехал в город не просто для того, чтобы представить обществу свою жену?
– Да уж. Ты же знаешь, что я не люблю общество. Я здесь потому, что новый глава министерства хочет услышать мой совет насчет ситуации со Стэнфордом.
– Со Стэнфордом? – Ноубл нахмурился и помотал головой, когда Гарри предложил ему сигару. – Разве это не он виноват в том, что тебе предъявляли обвинение в государственной измене?
– Он. До лорда Брайсленда дошли слухи, что Стэнфорд работал не один. Последние шесть недель я провел, копаясь в своих старых записях и пытаясь отыскать ключ к личности его помощника.
– И прибыл сюда, чтобы доложить?
– Чтобы найти доказательства. – Гарри раскурил сигару. – Это будет несложно.
– И кого ты подозреваешь? – спросил Ноубл, понижая голос так, чтобы его не услышали.
Гарри криво усмехнулся:
– Ты даже представить себе не можешь. Думаю, это…
– Гарри! – Плам протолкалась сквозь толпу, не обращая внимания на любопытные взгляды, схватила его за руку и потащила к двери. – Простите, что прерываю вас, лорд Уэссекс, но дело очень срочное и важное. Гарри, ты должен помочь мне найти Том. Она исчезла! Ее уже давно никто не видел. Ты же не думаешь, что с ней что-нибудь случилось? Она никогда раньше не бывала в Лондоне. Что, если кто-нибудь сказал ей какую-нибудь гадость и она убежала?..
Гарри бросил сигару в камин и виновато взглянул на своего друга. Плам тащила его за собой на поиски сбежавшей племянницы.
Глава 11
Том было скучно. Не просто скучно – она чувствовала, что вот-вот впадет в слабоумие из-за вялой безжизненности светского общества. Том была наслышана о нем, и хотя Плам вроде бы охотно вспоминала полные танцев и флирта дни до Чарлза, Том ничуть не хотелось понапрасну тратить свое время на такую легкомысленную чепуху. И дело вовсе не в том, что она была слишком серьезной, просто ей всегда казалось, что в жизни есть что-то большее, чем болтовня о нарядах, младенцах, кавалерах и сотне прочих бессмысленных вещей, занимавших внимание высшего общества.
Она бродила по большому дому, заходила в открытые комнаты, улыбалась, но ни с кем не заводила разговоров. В конце концов она устроилась в темной тихой библиотеке, решив, что это самое подходящее место, где тетка не будет требовать, чтобы она потанцевала с тем или другим глупым молодым человеком. Она уже с трудом вытерпела три танца с кавалерами, настолько похожими друг на друга внешностью и избитыми фразочками, что не смогла бы отличить их друг от друга, уж не говоря о том, чтобы запомнить, кто они такие.
– Никто и не заметит, если я немножко посижу в библиотеке, – сказала она сама себе, проскользнув в дверь, которую заметила чуть раньше. – Мне тут никто не будет докучать, и я тоже никому не… О! Эй, вы! А ну прекратите! Что это вы делаете?
Том закрыла за собой дверь и вихрем влетела в комнату, ничуть не испугавшись, когда юноша с грязным лицом нахмурился и повернулся к ней. Она выхватила из камина кочергу и наставила на юношу, отметив его потрепанную грязную одежду, тощий полотняный мешок у ног и окно, которое он пытался открыть. Было совершенно понятно, что тут происходит: рука злоумышленника все еще лежала на подоконнике, а значит, он собирался убежать с мешком, полным наворованных вещей.
– Вы вор! – заявила Том, ощутив прилив возбуждения. По крайней мере хоть что-то интересное, что избавит ее от тоскливого светского вечера. Вор, настоящий вор! До чего увлекательно! Вот только знать бы, как с ним обращаться, думала Том, разглядывая юношу. Вежливо, но решительно – пожалуй, этого будет довольно. – Я еще никогда не встречала вора, особенно такого… – Она осеклась. Вовсе не обязательно сообщать негодяю, что, несмотря на грязь, она считает его весьма привлекательным.
– Какого? – спросил он, подняв руки.
Том потыкала кочергой в его грязный жилет, чтобы убедиться в отсутствии оружия.
– Дерзкого. Только очень дерзкий человек решится ограбить дом во время бала. Ну, или очень глупый, но, по правде говоря, вы не кажетесь мне дураком. О! Наверное, мне не следовало этого говорить, да? Я должна убеждать вас в недальновидности и безрассудстве. Знаете, вообще-то это и вправду глупо. Раньше или позже вас все равно поймают, особенно если вы и дальше будете грабить дома, когда их хозяева устраивают званые вечера.
Юноша улыбнулся, и Том, не удержавшись, улыбнулась в ответ прежде, чем сообразила, что делает. Она улыбается грабителю! Что будет дальше – она посмеется с поджигателем? Или начнет разгадывать шарады с душителем?
– Дерзкого, – полыценно повторил грабитель. – А мне нравится. А что вы скажете, если я сообщу вам, что вовсе не грабитель?
Том фыркнула. За кого он ее принимает – за одну из этих жеманных тупых леди из соседней комнаты, которые только и умеют, что флиртовать и красиво вышивать? Она обошла юношу кругом, на всякий случай держа кочергу наготове.
– Дайте-ка подумать. А почему я решила, что вы грабитель? Ну, во-первых, ваша одежда. Она в плачевном состоянии и как раз того сорта, в какой облачаются головорезы, бандиты и вообще люди дурной репутации, когда совершают бесчестные и противозаконные поступки. От нее просто несет грабежом.
Юноша взглянул на свою одежду и попытался оттереть грязь с жилета, настолько поношенного, что Том его и кошкам своим не подстелила бы.
– А, это. Я могу объяснить…
– Кроме того, у вас мешок таких размеров, что его вполне можно использовать, чтобы спрятать добычу.
– Добычу? – Губы юноши дернулись.
Том почувствовала, что и ее губы невольно дергаются в ответ, но быстро взяла себя в руки и строго нахмурилась, придав лицу неприступное выражение.
– Полагаю, я правильно употребила жаргон? Я нашла это слово в словаре. Оно означает «награбленное добро», так?
– Верно, – явно сдаваясь, ответил молодой человек и снова улыбнулся. – Я просто немного удивился, что вам знакомо такое слово, уж не говоря о словаре жаргонизмов.
– У меня весьма своеобразный выбор чтения, – сообщила ему Том, проникаясь мгновенной симпатией к вспыхнувшим в его серых глазах веселым огонькам. Право же, он какой-то чересчур покладистый для грабителя. И речь у него правильная, несмотря на очевидно дурную природу его занятий. – И вдобавок ко всему прочему вы не можете отрицать, что пытались сбежать в окно.
Он изучающе оглянулся назад, на окно, и слегка склонил голову набок.
– А по-моему, до тех пор пока вы не увидели меня вылезающим наружу, нельзя утверждать, открывал я окно или же закрывал его.
– Не говорите ерунды. Ваш мешок набит добычей. Мне совершенно ясно, что вы позволили своей низменной натуре взять над собой верх, а теперь хотите сбежать с плодами своих стараний. Что, будете отрицать, что в мешке добыча?
– Мог бы, – сказал молодой человек и прислонился к стене с таким непринужденным видом, будто родился в этом доме. – Но тогда вы не попытаетесь убедить меня свернуть с греховного пути и все удовольствие пропадет. Вы же собирались на меня повлиять, правда?
– О да, – виновато произнесла Том, стараясь не увлекаться созерцанием его глаз. – Разумеется. Это мой долг. Гм… только я не знаю, с чего начать, Мне еще никогда не приходилось возвращать грабителя на праведный путь. Может, посоветуете?
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Можете для начала сказать мне, как вас зовут. Понимаете, это придаст всему разговору оттенок индивидуальности.
– Правда? Хорошо, если вы настаиваете… Меня зовут Том.
– Том? – Он слегка удивился.
– Том. Это уменьшительное имя.
– А! – Он с умным видом кивнул. – Разумеется, в этом все дело.
– Точно. А вас?
– Ник. И никаких уменьшительных. А фамилия?
– Это вас совершенно не касается. Вполне можно обойтись и без фамилии. Ну вот, Ник, я должна поведать вам о греховности выбранного вами пути.
– Начинайте, – кивнул он, и губы его слегка изогнулись, словно что-то из сказанного ею показалось ему забавным. Том понятия не имела, что именно, но вынуждена была признать, что находит этого молодого человека в сто раз приятнее щеголеватых хлыщей, от которых она сбежала. Во всяком случае, этот парень был настоящим. У него имелась цель в жизни, пусть даже эта цель – воровать вещи, принадлежащие другим. – Не щадите меня. Я с охотой и готовностью выслушаю ваши соображения по поводу выбранной мной презренной жизни.
Том поджала губы и попыталась сосредоточиться.
– Дело в том, – вздохнула она несколько секунд спустя, – что я не знаю, что именно не так в вашей презренной жизни. Нет, воровство – это плохо. Нельзя брать то, что вам не принадлежит, действительно нельзя, но что до остальной вашей жизни… я как-то не думаю, что она очень уж презренная. Вы же вольны делать со своей жизнью то, что вам хочется?
– В пределах разумного – да.
– И если вы не хотите чего-то делать…
– То обычно я этого и не делаю.
– Вот именно. Честно говоря, это кажется мне идеальной жизнью. Свобода и собственный выбор – ну, разумеется, если отбросить грабежи.
– Разумеется, – согласился он, глядя на нее смеющимися глазами.
– А вы очень хороший вор? – Кажется, спрашивать о таком нельзя, но Том вовсе не была наивной и не могла закрывать глаза на то, что весь их разговор идет как-то неправильно, поэтому какая разница, если она задаст еще один неправильный вопрос, раз уж ей хочется об этом узнать.
– Вообще-то нет. У меня не очень большой опыт.
Кажется, эта мысль его слегка расстроила, и Том поспешила подбодрить юношу:
– Не волнуйтесь, я никому не скажу, что видела вас здесь. Конечно, вам придется вернуть на место все, что вы взяли, но я же вижу, что вы не такой уж ужасный человек.
– Спасибо, – хмуро отозвался он.
Том показала на мешок:
– Можно?
Он протянул ей добычу. Том положила мешок на ближайший стол, развязала и вытащила из него вечерний костюм джентльмена и пару начищенных до блеска туфель. Она какое-то время смотрела на эти вещи, и в душе росло сочувствие к молодому человеку. Том посмотрела в смеющиеся серые глаза.
– У меня есть десять гиней.
Смех в его глазах погас.
– Правда?
– Правда. – Она кивнула, сложила вещи обратно в мешок и протянула его грабителю. – Муж моей тети выдал мне квартальное содержание, двадцать гиней. Но вам я могу дать только десять, потому что уже пообещала детям, что свожу их в цирк Астлея и в магазин игрушек.
– Пообещали? – Он все еще выглядел слегка удивленным.
– Да, пообещала, и ни за что их не разочарую. Если их разочаровать, они очень изобретательно отомстят. Когда две недели подряд шел дождь и мы не могли устроить пикник, они накидали мне в постель слизняков. Если вы дадите мне свой адрес, я пришлю вам эти десять гиней.
Ник долго смотрел на нее, не отвечая.
– Вы предлагаете деньги каждому встреченному вами грабителю?
– Нет, – улыбнулась Том. Она просто не могла удержаться, очень уж это был симпатичный грабитель, он и вправду заслуживал улыбки. – Только тем, кто в них нуждается. Ваш адрес?
Он медленно и довольно сконфуженно произнес:
– Я получу письмо, отправленное в «Моряк и милашка».
– «Моряк и милашка»?
– Это гостиница у доков, но, пожалуйста, Том, не посылайте мне денег. Я не могу… – Ник резко вскинул голову, услышав в коридоре голоса.
– Уходите, – прошипела она, сунув ему в руки мешок и подталкивая к полуоткрытому окну. – Я никому ничего не скажу. Уходите быстро!
Ник пискнул что-то, когда она выталкивала его в окно, но Том не стала тратить время и прислушиваться. Она едва успела закрыть окно, опустить занавески и повернуться, как дверь в библиотеку отворилась и внутрь заглянула ее тетя.
– Вот ты где! А мы тебя везде ищем! О, Том, ты не представляешь, как я волновалась… не обращай внимания, теперь, когда мы тебя нашли, это уже не важно. Гарри, я ее нашла!
Том позволила вывести себя из библиотеки, кинув осторожный взгляд на окно. До чего интересным оказался этот вечер! Она невольно гадала, увидит ли еще когда-нибудь этого привлекательного, недостойного уважения грабителя.
И очень надеялась, что увидит.
– …и пожалуйста, на будущее, Том, если тебе приспичит исчезнуть, будь так добра, сообщи сначала мне, чтобы я не волновалась.
– Да, тетя Плам. – Том опустила голову, и на мгновение Плам почувствовала угрызения совести за то, что вынуждена делать племяннице выговор, но никто лучше, чем она сама, не знал, какие шалопаи и негодяи прячутся в тени, готовые в любой момент накинуться на невинных молодых девушек.
– Ты представления не имеешь, какие западни и ловушки подстерегают здесь излишне доверчивых молодых девушек.
– Да, тетя Плам.
– Я не хочу, чтобы это выглядело необоснованно, но, право же, Плам, твое исчезновение напугало меня до полусмерти. Даже Гарри волновался, правда, милорд?
– Ни капли. Том кажется мне вполне благоразумной девицей, – сказал Гарри. Том благодарно улыбнулась ему. Плам захотелось удушить обоих. – О, контрданс. Идем, Плам?
– Прошу прощения, но мой выговор не закончен, осталось еще минут семь-восемь…
– Она выслушает это потом, – отозвался Гарри, и в его глазах засверкали озорные искорки. Против них Плам никогда не могла устоять. Гарри добавил к ним свою бесовскую улыбку, и она поняла, что обречена.
– Мое раздражение только усилится, если я не облегчу себя полноценным выговором, – попыталась возразить Плам, но довольно слабо, потому что прекрасно понимала – никакое раздражение не устоит против улыбки и искорок в его глазах.
– Лично гарантирую тебе, что твое раздражение не пострадает, – пообещал Гарри, низко кланяясь – началась первая фигура танца.
Плам присела в ответном реверансе и кинула на племянницу предостерегающий взгляд. Том помахала ей и уселась рядом с крупной матроной в необъятном красно-коричневом платье. Молясь, чтобы там она и оставалась, подальше от неприятностей, Плам успокоилась.
– Удивляюсь, что я еще помню движения, – сказала она Гарри, когда танец свел их вместе. – Прошло столько времени!
– Ты никогда не выглядела прелестнее, – успел ответить он до того, как они разошлись к следующим партнерам.
Плам просияла, услышав этот комплимент. Она понимала, что Гарри просто пытается поднять ей настроение, ведь вечер оказался для нее довольно мучительным, но ей все равно было приятно, что он выбрал минутку и сказал, как хорошо она выглядит. Честно говоря, Плам действительно начала получать от этого бала удовольствие – вероятно, в первую очередь благодаря тому, что здесь было совсем мало людей, которых она помнила по своим двум сезонам.
Следующим ее партнером оказался невысокий рыжеволосый джентльмен со срезанным подбородком. Приближаясь к нему, Плам с изумлением сообразила, что знает его – он был одним из ее первых кавалеров. Как же его звали-то? Сэр Алан? Алек? Сэр-что-то, начинающееся на «а», кажется, вообще ее не узнал. Пока Плам танцевала вокруг него, он улыбался, а потом начал свой круг.
– Чудесный бал, правда? – спросила она, когда они сошлись вместе.
– Да. Просто чудесный.
– Вы здесь с семьей?
– Да, моя старшая дочь уже выезжает в свет. Вон она, рядом с герцогиней. Ее зовут Мария.
– Очень хорошенькая, – ответила Плам, отметив сходство между невысокой рыжеволосой девушкой и своим партнером. – И жена ваша тоже здесь?
– Да, конечно. Леди Дарвелл стоит прямо за спиной у Марии.
Дарвелл! Это же сэр Бен Дарвелл, первый джентльмен, приславший ей после дебюта букет. И вот он перед пей, лысеющий мужчина средних лет, а дочери его почти столько же, сколько было Плам, когда они впервые встретились.
И он ее не узнал.
– Я леди Росс, – сказала она, когда они взялись за руки и изобразили мостик, чтобы остальные пары под ним прошли.
– Да, я знаю, мне вас показали.
– В самом деле? – Плам напряглась, не понимая, зачем кому-то потребовалось показывать на нее, если не ради распускания сплетен.
– Моя жена сказала, что вы недавно вышли замуж за маркиза Росса.
– О да, верно.
Он был любезен и уважителен – таким и должен быть джентльмен. И в нем не было даже намека на снисходительность или самодовольство. Плам опять успокоилась и протанцевала остаток фигуры в большой задумчивости. Какое счастье, что они с Гарри встретились!
– Ты счастлива? – спросил он ее во время танца.
– Я в восторге, – ответила Плам несколько минут спустя, когда они снова оказались вместе.
Так оно и было. Все, что обещал Гарри, сбылось – она познакомилась почти с каждым присутствующим, от герцогини, кузины хозяйки дома, до сестер Фихан, двух очень старых, морщинистых леди, о которых говорили, что они были любовницами покойного короля Георга П. Насколько помнила Плам, сестры Фихан имели острый нюх на скандалы и острые языки, однако, когда им представили новую маркизу Росс, они лишь покудахтали, сделали несколько сомнительных замечаний, сравнив Гарри с жеребцом, а ее с кобылой, но при этом никак не отреагировали на саму Плам. Прошедшие двадцать лет стали казаться неприятным сном, все еще живущим где-то в глубине ее сознания, но уже ничего не значащим.
Скрипки пропели последнюю долгую ноту танца, Плам присела в глубоком реверансе перед Гарри и улыбнулась ему. Он взял ее за руку и повел к выходу.
– Спасибо.
– За танец?
– За то, что сделал мою жизнь чудесной. Никто бы с этим не справился, кроме тебя. Никто не смог бы подарить мне столько сча :..
Слово замерло на устах. Люди впереди расступились, и Плам увидела мужчину, в приветствии склонившегося над рукой хозяйки. Мужчина выпрямился, их взгляды встретились. В его глазах мелькнуло узнавание, а Плам превратилась в один гигантский комок невыразимого ужаса.
– Идиот, – ахнула она, чувствуя, как кровь застывает в жилах.
– Что? – озабоченно спросил Гарри.
Плам в панике хотела бежать. Но поскольку это было невозможно, да и ни к чему хорошему бы не привело, нужно немедленно отделаться от Гарри.
– Воды. Мне нужно… воды. Или пунша. Пожалуйста, принеси мне бокал пунша, Гарри.
– Да, конечно. – Гарри подвел ее к пустому креслу. – Я сейчас же вернусь.
Плам быстро окинула взглядом комнату, но вроде бы никто не заметил ничего необычного. Том болтала о чем-то с привлекательной молодой леди и так и не увидела, что Плам встает с кресла, чтобы поздороваться с мужчиной среднего роста, у которого были ничем не примечательные каштановые волосы.
