Текст книги "Клетка для мятежника"

Автор книги: Кейт Якоби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Глава 25

Эндрю не мог бы сказать, чего он ожидал, но того, что Роберт живет в пещере, скрытой под горой Нанмур, он не ожидал точно. Главная пещера оказалась очень уютной и просторной. Эндрю с изумлением глядел на книжные полки, ковер на полу, очаг в углу и глиняные горшки с припасами рядом с ним, хитроумную систему вентиляции.

– Вы здесь живете?

Роберт положил на стол седельные сумки и отошел к очагу, чтобы разжечь приготовленные заранее дрова.

– И здесь, и в других местах.

– Но я думал... – Что?

– Ну, мне кажется, все считают, что вы живете во Фланхаре.

– Все? Это кто – все в Анклаве или все при дворе Кенрика?

Эндрю почувствовал, что его лицо в сотый раз за эти два дня заливается краской. Это начинало его раздражать. Сглотнув, Эндрю постарался ответить Роберту решительным взглядом.

– И те, и другие.

Роберт ничего не ответил и небрежным взмахом руки зажег огонь в очаге.

– Пожалуй, для одного дня довольно. Можешь располагаться вон там. Одеяла в сундуке. Отдохни.

Эндрю заколебался. Если он промолчит, Роберт наверняка решит, что его молчание означает согласие.

– Но как насчет...

Голос Роберта прозвучал мягко.

– Поговорим завтра. Ложись.

Понимая, что выбора у него нет, Эндрю подошел к сундуку и достал одеяла. Сбросив сапоги, он улегся и закутался в них. Пышная шерсть пахла теплом...

Не прошло и минуты, как Эндрю уснул.

Когда на следующее утро Роберт вывел Эндрю из пещеры, стоял густой туман. И вход в ущелье, и дальний лес было не разглядеть. Роберт и Эндрю, казалось, шли сквозь облако.

Роберт думал о том, как много лет планировал то, что делает сейчас. Он сотни раз перебирал в уме все то, чему должен научить мальчика. Теперь же, после угрозы Тирона, он точно знал, чего хочет добиться.

Только вот Эндрю оказался не таким, как он ожидал. Более того, мальчик был не тем, в ком нуждалась Люсара. Он был мягким, доверчивым, легко провоцируемым. Несомненно умным, да, и вызывающим симпатию, но одно было в нем ужасно разочаровывающим: он, похоже, совершенно не представлял себе, что делает его кузен со страной, – ведь невозможно было предположить, будто это его не трогает.

Кто тут повинен: сам мальчик или влияние его матери? Не пожелала ли она намеренно закрыть глаза на открывающиеся перед сыном возможности ради того, чтобы защитить его? Если так, то Роберту предстоит разрушить все, над чем она работала многие годы, и сделать это быстро. В ближайшие три месяца он должен превратить этого мальчика в короля.

Короля, готового убивать.

– Пошли, – сказал Роберт молча следующему за ним Эндрю. – Нам нужно расставить ловушки для кроликов.

– Вы сказали, что мы поговорим сегодня.

– Тогда говори.

Эндрю помедлил, потом решился:

– Почему вы хотите, чтобы я убил Кенрика?

– Иначе ты не сможешь взойти на трон.

– Но я не хочу становиться королем, а раз я этого не хочу, мне не нужно его убивать.

– Однако ты это сделаешь.

– Почему вы все время так говорите! Неужели вы не можете просто...

Роберт перестал рубить дрова, вонзил топор в бревно, над которым трудился, и повернулся к Эндрю, зная, что его пристальный взгляд скорее всего смутит мальчика.

– Почему я не могу просто... что? Оставить тебя в покое? Убить Кенрика самому? Брось, Эндрю. Если у тебя есть вопросы, задавай их. Не стой, размахивая руками, в ожидании, что я догадаюсь, о чем ты думаешь. Спрашивай, и я отвечу. Будь готов учиться, и я тебя научу. Будь готов слушать, и я скажу. Дай мне хоть какое-то доказательство того, что ты достаточно зрелый человек, и я стану обращаться с тобой, как со взрослым. – Эндрю стоял перед ним, разинув рот и мучительно покраснев. Роберт снова взялся за топор. – Однако, как я вижу, ты не спрашиваешь меня о том, почему я желаю Кенрику смерти.

Эндрю поморщился, когда топор опустился в очередной раз, но тут же кинулся за бревнышками и отнес их к поленнице. Роберт продолжал незаметно за ним наблюдать. На лице Эндрю была написана глубокая задумчивость, мальчик не замечал ни холода, ни заноз в руках. Он поднял еще два полешка и поставил перед Робертом новое бревнышко. Когда Роберт снова вскинул топор, Эндрю спросил:

– Почему вы не можете убить Кенрика?

Роберт перестал рубить дрова, бросил на Эндрю суровый взгляд, взял фляжку с водой и напился. Вытерев рукавом пот со лба, он снова повернулся к мальчику: тому нужна была не просто информация, но умение делать заключения самому.

– С какой стати мне это делать?

– Если вы хотите, чтобы он был убит, вы должны убить его. Роберт едва не улыбнулся.

– Раз он твой кузен, то ты, как я понимаю, меня остановишь?

Эндрю посмотрел на него широко раскрытыми глазами, потом опустил взгляд, но не обиделся. Мелочной обидчивости в нем не было, однако с невинностью ему предстоит расстаться...

– Неужели ты искренне считаешь, что, будь у меня хоть какая-то возможность, я не сделал бы этого сам? – Роберт уронил на землю пустую фляжку, посмотрел на небо, туда, где, по его представлениям, должно было быть солнце, и снова взялся за топор. Им предстояло перейти к более важным вопросам, к обсуждению более ответственных планов. – Эндрю, ты же разумен. Ты получил хорошее образование. Вот и скажи мне: почему я должен добиться, чтобы ты убил Кенрика?

Роберт расколол еще два бревнышка, но Эндрю продолжал стоять неподвижно. Когда Роберт наконец отложил топор, мальчик неуверенно посмотрел на него и сказал:

– Вам предстоит бороться с Нэшем. – Какая-то часть его так раздражавшей Роберта невинности развеялась в сером воздухе утра.

Роберт не позволил себе обрадоваться этому первому проблеску надежды и жестко спросил:

– И что из того?

– Нэш в союзе с малахи. Они многие годы помогают ему. Среди придворных всегда есть несколько малахи. Я... я могу это чувствовать. Если бы вы попытались схватиться с Нэшем, они тоже вступили бы в борьбу, и вы...

– Договаривай, – поторопил мальчика Роберт.

Эндрю покачал головой и отошел на шаг в сторону. На его лице было написано отчаяние.

– Все будет, как тогда в Шан Моссе, когда вы были ранены и должны были сражаться с Нэшем. И если бы мама... – Эндрю умолк и с ужасом посмотрел на Роберта, как будто сказал совершенно непозволительную вещь.

Мальчик нуждался в ободрении. Ему необходимо было верить, что мать его на этот раз не будет ни во что вовлечена, что все кончится хорошо, что от него не потребуется пачкать руки кровью. Стремление обнадежить Эндрю вдруг нахлынуло на Роберта откуда-то из глубин его существа.

Однако поступить так значило бы обречь Люсару на вечную власть зла.

Роберт сделал шаг вперед и с намеренной угрозой навис над Эндрю.

– Мне нужно, чтобы ты убил Кенрика. Мне нужно, чтобы ты выжил в схватке с ним и взошел на трон. Я вижу, что сейчас ты к этому не готов, но когда момент наступит, ты будешь готов, поверь мне. Бесконечные причитания не к лицу королю, тем более королю, которого возведу на трон я.

И тут наконец Роберт увидел вспышку гнева в глазах Эндрю. Он молча поздравил себя с успехом.

– Причитания? – начал Эндрю, и голос его зазвучал громче. – Вы похищаете меня, увозите без предупреждения от матери и от вашего собственного брата, а потом заявляете, что я должен убить члена своей семьи только ради того, чтобы заполучить корону, которой я не хочу! И почему? Потому что самому вам недосуг? Потому что вы сами не желаете взойти на трон?

– Нет, – бросил Роберт ему в ответ. – Потому что Кенрик – карманный король Нэша. Мне необходимо разлучить Нэша и Кенрика. Я могу погибнуть в схватке с Нэшем, и раз все мои усилия направлены на то, чтобы освободить Люсару от ее цепей, тогда сделать это должен именно ты, мой мальчик! – Эндрю только заморгал; было видно, что в его голове роится тысяча мыслей. – Перевяжи наколотые дрова веревкой и отнеси их внутрь. Я оставлю дверь для тебя открытой. – С этими словами Роберт вскинул на плечо вязанку хвороста, прихватил топор и двинулся вверх по ущелью, оставив позади безмолвного и растерянного Эндрю.

Стыд переполнял его. Он следовал за ним по пятам, становился его тенью, проникал всюду, где Эндрю рассчитывал от него скрыться. Мальчик не отваживался взглянуть на Роберта, боясь, что стыд потечет из его глаз. Что бы Эндрю ни делал, стыд не покидал его. Участвуя в хозяйственных делах, Эндрю больше не задавал вопросов, а на вопросы Роберта только кивал или качал головой.

В конце концов Роберт повел Эндрю осматривать пещеры, выточенные подземными водами. Мальчик не мог не сравнивать увиденное с Анклавом. Кроме той пещеры, где жил Роберт, еще одна или две оказались пригодны для людей, две других – для устройства конюшен. Все они соединялись узкими проходами, погруженными в вечную темноту.

Пещеры не были домом, они были убежищем. Чем больше Эндрю размышлял, тем яснее он понимал значение того, где пещеры расположены: в самом центре Люсары, там, откуда Роберт мог очень быстро добраться до любого места.

Эндрю не сводил с Роберта глаз. Он следил за тем, как Роберт двигается, как говорит, как поднимает брови с выражением насмешки над собой. Роберт часто улыбался, и все-таки тени вокруг его глаз не исчезали, а иногда взгляд обращался внутрь и тогда казался затравленным.

«Я хочу, чтобы ты отпустил меня на свободу».

– Ты очень молчалив, – заметил Роберт, когда они возвращались в главную пещеру. – А я-то думал, что ты хочешь поговорить.

– Я передумал, – ответил Эндрю и закусил губу: так обиженно прозвучала эта фраза.

– Так ты не хочешь ничего знать? Я полагал, что твое любопытство ненасытно.

Стыд не помешал Эндрю заметить насмешку. Он посмотрел в спину идущего впереди него человека, только спереди освещенного факелом, и решился:

– Да, я и в самом деле хочу знать. Вы – мятежник. И вы – тот человек, который может собрать войско, чтобы выступить на защиту Люсары, против Селара, или против Майенны, или против Садлана. Как случилось, что вы до сих пор не разделались с Нэшем? Почему вы ждете так долго?

Роберт резко остановился, и Эндрю чуть не врезался в него. Когда Роберт обернулся и взглянул на Эндрю, лицо его было мрачным.

– Иногда ты удивительно бываешь похож на свою мать, тебе это известно? Она тоже обожает задавать вопросы, ответ на которые знает заранее.

– Но...

– Если бы я схватился с Нэшем раньше, если бы я оказался победителем и получил поддержку народа, уж не думаешь ли ты, что с моей стороны было бы мудро возвести на трон ребенка?

– Так зачем вообще я вам нужен? Вы могли бы короноваться сами...

Рука Роберта метнулась к горлу Эндрю, и мальчик оказался так резко отброшен к стене, что едва не задохнулся. Лицо Роберта нависло над ним, глаза его в тусклом свете казались черными. Эндрю начал хватать воздух ртом, и хватка немного ослабла, однако выпустить мальчика Роберт не спешил.

– Никогда больше ты мне такого не скажешь. Мне не суждено носить корону. Это твоя судьба, понимаешь ты это или нет. Желаешь ты верить мне или нет, но королем ты станешь, и станешь хорошим королем, таким, каким никогда не смог бы стать я. Поэтому ты никогда больше не задашь своего глупого вопроса, ни мне, ни кому-либо еще. Я понятно говорю?

Сердце Эндрю отчаянно колотилось, и он мог только кивнуть. Как только он выразил согласие, Роберт отпустил его; на лице его было написано отвращение. Он хотел сказать что-то еще, и к своему изумлению Эндрю прочел в загадочных зеленых глазах что-то похожее на извинение. Однако выражение это было мимолетным, Роберт снова отвернулся и двинулся прочь по проходу, забрав с собой факел.

– Пошли. Время ужинать, и я голоден.

Эндрю, спотыкаясь на неровном полу пещеры, побежал следом. Он оказался в главной пещере как раз вовремя, чтобы помочь разложить по мискам рагу из кролика, которое они приготовили раньше. Эндрю делал все от него зависящее, чтобы каждый раз, когда Роберт оказывался рядом, не морщиться.

Это было глупо с его стороны, конечно. Роберт не сделал бы ему ничего плохого. Эндрю знал это с абсолютной уверенностью. Дело было просто в том...

Только вот откуда ему это известно?

Эндрю ел молча, сосредоточившись на еде и не поднимая взгляд от тарелки. Он не знал, куда девать глаза. Не знал он, и каковы его собственные мысли и чувства. Единственное, в чем он не сомневался, – это что убивать Кенрика он не хочет. Он вообще никого убивать не хочет!

– Скажи мне, – начал Роберт дружелюбно, словно и не было момента насилия при осмотре пещер, – как тебе удалось выжить при дворе Кенрика, когда столько придворных вокруг тебя распрощались с жизнью?

Эндрю чуть не подавился.

– Они... они были виноваты в измене. Я никогда не стал бы...

– Ни при каких условиях? Так ты думаешь, что Кенрик щадит тебя, потому что ты его кузен? – Роберт дочиста обглодал косточку. – Может быть, ты и прав. Я не предполагал, что он хоть к кому-нибудь испытывает теплое чувство.

– Вы же не знаете его. – Эндрю старался говорить убедительно, пользуясь шансом переубедить Роберта. – Он совсем не похож на Нэша.

– Вот как? – Роберт отошел от стола и уселся у очага, где на полу лежали подушки и сидеть было удобно. Он взял книгу, раскрыл ее, но так и оставил. Указав Эндрю на кресло, он сказал: – Не всегда же нам ссориться, знаешь ли. Совершенно не обязательно нам с тобой быть врагами. Садись, прошу тебя.

– Просите меня?

Роберт, улыбаясь, пожал плечами.

– Ты забываешь: когда ты сделаешь то, что я тебе велел, ты станешь и моим королем.

Королем? Королем для этого человека? Разве не останется он мятежником? Неужели он станет кланяться, и выполнять приказания, и клясться в верности? И если Эндрю велит ему что-то сделать, он подчинится?

Было глупо даже в шутку думать о таком. Роберт никогда не станет выполнять чьи-то приказания. О, конечно, он будет говорить, что Эндрю – король, но он ни перед кем не склонится...

И тем не менее сейчас он терпеливо ждал, пока Эндрю усядется, и на лице его не было ни гордости, ни высокомерия. Более того, Роберт в отношениях с Эндрю проявлял почти пугающую честность – честность гораздо большую, чем это делал еще кто-нибудь из взрослых.

Эндрю чувствовал, что может спросить Роберта о чем угодно, и тот ему ответит.

Мысли Эндрю разбежались от такой перспективы, и все еще растерянный, он подошел к очагу и уселся.

Как только Эндрю опустился в кресло, Роберт налил себе вина и снова заговорил; на этот раз тема разговора захватила Эндрю полностью:

– Ты знаешь о пророчестве и тех бедах, которые оно уже вызвало. По правде сказать, в нем много неясного... Но даже несмотря на это, между Ангелом Тьмы и Союзницей существует глубокая постоянная связь.

Ангел Тьмы... это Нэш... а его мать – Союзница.

– Какого рода связь? Роберт не смотрел на Эндрю.

– Нэш сказал мне, что любит твою мать и что им суждено быть вместе.

Ложь! Слово жгло язык Эндрю, как яд, который хочется выплюнуть... но разве он мог? Мама так многого ему не рассказывала – говорила, что он не поймет. Может быть, это одна из таких вещей?

Эндрю взглянул на Роберта и обнаружил, что зеленые глаза откровенно наблюдают за ним. Роберт продолжал:

– Я никогда не мог доверять Ключу и говорил Дженн, когда она стала джабиром, что не смогу доверять и ей, раз она соединена с Ключом. И после этого она... присоединилась к Нэшу и ко мне на поле битвы. – Роберт помолчал; Эндрю, затаив дыхание, ждал продолжения. – Она не дала мне использовать против Нэша Слово Уничтожения.

Эндрю проглотил комок в горле, который его душил и не давал как следует вдохнуть воздух.

– Вы хотите сказать... что она намеренно встала на сторону Нэша? Вы имеете в виду, что моя мать...

– Я сам не знаю, что хочу сказать. С тех пор я с ней не разговаривал, так что не могу сказать, что она думает.

– Она говорила, что пыталась спасти вам жизнь.

В глазах Роберта снова появилось загнанное выражение. Некоторое время он молча смотрел в огонь.

– Моя жизнь значения не имела. Важно было уничтожить Нэша.

– Вы... вы пытаетесь настроить меня против матери, да? Потому что знаете: она будет против того, что вы заставляете меня сделать. Она никогда ни слова не говорила о том, чтобы мне стать королем! – Эндрю поднялся с кресла, яростно моргая, чтобы не дать пролиться слезам: он не мог одновременно испытывать и стыд, и гнев. – Она никогда не говорила плохо о вас. Она только говорила, что вы... что вы не всегда такой, каким вас считают люди, но ни разу... ни разу она не предположила, что вы можете оказаться предателем. А вот вы... вы хотите, чтобы я убил собственного кузена, а теперь еще хотите заставить меня поверить, будто мама предаст салти и Люсару человеку, которого она презирает больше всех на свете! Как вы можете так говорить! Я думал, что вы с ней по крайней мере на одной стороне! – Роберт поднялся на ноги, но Эндрю попятился от него, подняв руки, словно защищаясь. – Нет, я не собираюсь больше ничего слушать! Я хочу, чтобы вы отвезли меня обратно, потому что я никогда не стану помогать вам, слышите! Никогда!

С этими словами Эндрю повернулся и выбежал из пещеры, потому что иначе он расплакался бы, а он не делал этого, даже когда умер его отец, а мать оставила его в Мейтленде.

Роберт сгреб угли, приготовил одеяла для ночлега, убрал последние миски и нагрел воды, чтобы помыться. Все это время он спокойно насвистывал, старательно сохраняя спокойное выражение лица, несмотря на глубокую внутреннюю озабоченность.

Ему нельзя было ошибиться: времени оставалось так мало. Эндрю был мягким, ласковым, добрым, чувствительным к малейшему изменению настроения Роберта; его присутствие так мучительно напоминало каждую минуту о тех мимолетных головокружительных часах, когда Роберт позволял себе верить, будто они с Дженн любят друг друга. Эта вера поддерживала его в стольких испытаниях: воспоминание о Дженн, о том, как она его понимает, значило для Роберта больше, чем он мог высказать. Разрыв с ней лишил его какой-то части его существа – как если бы конечность оказалась поражена параличом.

А проклятый мальчишка смотрел на него глазами Дженн, задавал те же вопросы, которые задала бы и она, смеялся над тем же, над чем она посмеялась бы, спорил с Робертом точно так же, как спорила она. Это причиняло боль.

Пока вода закипала, Роберт принес седельные сумы, упаковал в них все, что могло потребоваться ему в следующей поездке, и отнес к выходу. Неожиданно для самого себя он вдруг вытащил шар, все еще завернутый в грубую ткань. Роберт хранил его в суме: почему-то ему не хотелось оставлять шар даже здесь, в пещере, где хранить его было абсолютно безопасно. Роберт заварил себе чаю, прошел в один из темных коридоров, сел там, прислонившись спиной к камню, и сказал так громко, чтобы Эндрю наверняка его услышал:

– Если бы я считал твою мать предательницей, я давно убил бы ее.

Ответа не последовало, хотя Эндрю был где-то в одной из смежных пещер; Роберт знал это, даже не прибегая к искусству искателя.

А может быть, мальчик почувствовал фальшь в последней фразе Роберта?

– Она ведь никогда не рассказывала тебе о Нэше? О том, как они стали друзьями? О том, как Нэш посещал ее в Клоннете и как она ждала его приездов? Ты, может быть, помнишь, что встречал его там. Нэш высок, примерно одного роста с Финлеем, с черными глазами и волосами, с короткой бородкой. Не красавец, но и не урод. Такого человека можно и не заметить, пока он не заговорит. Конечно, твоя мать понятия не имела, кто он такой. Она считала его гильдийцем, которому нравилось с ней беседовать. Она никогда не догадывалась, что им могут двигать другие мотивы. – Роберт хотел было продолжать, рассказать мальчику, что его мать позволила Нэшу в Шан Моссе поцеловать себя, но оказался не в состоянии превратить собственную боль в жестокость по отношению к этому мальчику.

– Несмотря на все это, я не пытаюсь обвинить твою мать. Я просто хочу показать тебе, что и мне, и ей бесполезно искать смысл тех событий, так что не пытайся понять то, чего понять невозможно. Она совершила то, что должна была совершить, по причинам, которых я не понимаю, – точно так же, как она не понимала, что я готов пожертвовать жизнью, если мне удалось бы захватить с собой и Нэша.

Ответа все еще не было, но когда Роберт умолк, до него донесся легкий скрип кожи, какой-то намек на движение, хотя во тьме туннелей разглядеть ничего было нельзя.

– Эндрю, тебе нужно понять одно: я не смогу повторить той схватки. У меня нет возможности снова и снова противостоять Нэшу и надеяться при этом выжить. И даже если бы такая возможность у меня была, наша страна не вынесет еще десять или двадцать лет такого существования, особенно если влияние Нэша возрастет, как то, по-видимому, происходит. У меня нет желания делать твою жизнь невыносимой, но я не остановлюсь перед этим, если только так смогу заставить тебя понять. Я не могу позволить себе вновь потерпеть неудачу.

– И вы не можете позволить себе доверять мне, как не могли доверять моей матери, не так ли?

Роберт не повернулся в ту сторону, откуда донесся голос. Он просто дождался, пока Эндрю сам подойдет к нему.

– Нет, не могу.

– Значит, вы намерены так или иначе заставить меня убить Кенрика.

Роберт медленно поднялся на ноги, повернулся к Эндрю и положил руку ему на плечо. Эндрю смотрел на него взглядом гораздо более взрослым, чем еще совсем недавно; мальчик был насторожен, все еще рассержен, но уже готов учиться.

– Я не стану лгать тебе, Эндрю, и говорить, будто таково твое предназначение. Ты прав: все это лишь каприз богов, давших тебе тех предков, которых ты имеешь. Если бы речь шла только о моей личной свободе, вполне возможно, что мы с тобой больше никогда не встретились бы, но по какой-то непонятной мне причине моя судьба связана с судьбой Люсары. Каждый день, проведенный мной в темнице, означает, что и Люсара остается в неволе; я никогда не буду знать покоя, пока последние цепи не спадут с нее. Я мог бы снова собрать войско, мог бы начать новую войну. Однако куда бы я ни повернулся, меня всегда будет поджидать Нэш, готовый уничтожать все в Люсаре, лишь бы воспрепятствовать мне. На такие жертвы я больше не хочу идти.

– Вместо этого вы решили принести в жертву меня?

– Ты выживешь, и вместе с тобой выживет Люсара.

– Однако чтобы обеспечить это, я должен убить Кенрика.

– Я не могу справиться с ними обоими – Кенриком и Нэшем – одновременно. Ты единственный известный мне человек, который может подобраться достаточно близко к Кенрику, чтобы его убить, не имея за своей спиной армии.

– Значит, я должен его предать? Потому что вы мне велели? – не сдавался Эндрю. – Для такого мне нужно иметь более вескую причину.

– Ты должен бы уже знать о самых веских причинах. Если бы ты в последние годы держал глаза открытыми, ты увидел бы то же, что и я. Кенрик недостоин короны.

Эндрю упрямо поднял подбородок.

– Я половину каждого года провожу при дворе. Я больше вижусь в Кенриком, чем вы...

– Именно об этом я и говорю.

– И вы ожидаете, что я поверю вам на слово?

– Ты предпочтешь верить ему, а не мне?

– Вас я не знаю, а его знаю. Роберт сложил руки на груди.

– Причинял лия тебе какое-нибудь зло? Эндрю поднял брови.

– А он разве причинял?

– Причинял ли я зло твоим близким? Эндрю поморгал, обдумывая ответ.

– С одним очевидным исключением – моим похищением – не причинял. А как насчет Кенрика?

Роберт помедлил, старательно выбирая слова:

– Брат говорил мне, что ты привязан к его дочери Хелен и дружишь с пареньком по имени Лиам.

Эндрю замер на месте, потом сделал шаг вперед. Глаза его потемнели, и Роберт с уверенностью почувствовал, что сможет добиться своего, сможет сделать из этого мальчика короля. Существовали вещи, значение которых для Эндрю было огромным. Все, что теперь нужно было делать Роберту, – это использовать их для того, чтобы сформировать этот гибкий, но упрямый ум.

– Хелен? Что с ней случилось?

Роберт мягко увлек мальчика обратно в жилую пещеру, усадил у очага и рассказал о случившемся, тщательно выбирая слова. Эндрю молча слушал. Когда рассказ закончился, мальчик вздохнул.

– Не могу... Он не... он никогда... Бедняга Лиам. С Хелен все в порядке?

– Уверен, что она поправилась. Она уже немного пришла в себя, когда я оставил их с Финлеем.

– Он никогда не говорил... – Эндрю поднялся на ноги, все еще не глядя на Роберта, и рассеянно пробормотал: – Я ложусь спать.

– Нам утром нужно рано выехать.

– Вот как?

– Есть несколько мест, где разные люди оставляют мне сообщения. Мне нужно побывать в одном из таких мест. Это недалеко отсюда. А потом я отвезу тебя к матери.

– К матери? – Эндрю замер и взглянул на Роберта. – Но...

– Я дам тебе два дня на приготовления. Потом...

Эндрю зажмурился и прижал руки к вискам, словно борясь с острой болью. Ничего не говоря, он направился к постели, сбросил одежду и зарылся в одеяла.

Роберт хорошо понял, что означает такое поведение. Он сам часто испытывал желание отгородиться от мира и никогда обратно не возвращаться.

Да, сейчас определенно как раз такой случай...

Раннее утро показалось покрасневшим глазам и усталому телу Эндрю серединой ночи. Ему пришлось слишком мало спать и слишком о многом думать. Теперь мальчику было необходимо видеть, что скрывается под поверхностью или в хитросплетениях слов и поступков; иногда разобраться оказывалось так трудно, что хотелось кричать.

Эндрю сам об этом еще не догадывался, но постепенно он начинал узнавать едущего рядом человека. Ледяной дождь заставлял путников низко пригибаться к конским шеям, капюшон плаща Роберта был низко надвинут, скрывая суровое лицо и пронизывающий взгляд. Эндрю был благодарен непогоде за возможность не разговаривать, как и Роберт – за возможность не отвечать на вопросы. Оба они были рады убежищу, которое давала им тишина.

Солнце так и не показалось. Непрекращающийся дождь превратил тропу в грязное болото, из которого кони с трудом вытаскивали ноги. Весна показывала себя с самой неприглядной стороны; было то самое время года, о котором забыли поэты. Еще не появилась зелень, не зацвели ландыши, на деревьях не проклюнулись молодые клейкие листочки. Наступал сезон тяжелой работы, когда землю готовили к посевам. Реки и озера разливались, и те, кому хватало глупости отправиться в дорогу, расплачивались за свою непоседливость.

Что ж, по крайней мере, тяготы дороги позволяли не думать о Кенрике, о Хелен и Лиаме. Даже мимолетной мысли о них было достаточно, чтобы Эндрю почувствовал себя больным и должен был судорожно сглотнуть, борясь с тошнотой.

Они не останавливались, чтобы перекусить, и к тому времени, когда впереди из сумрака вырос тонкий шпиль церкви, в животе у Эндрю бурчало так громко, что его конь прядал ушами. Роберт, не обращая на это внимания, двинулся вниз по склону холма и проехал сквозь полуразвалившиеся ворота к церкви, стена которой немного защитила их от ветра.

Роберт спешился и зашлепал по грязи, не оглянувшись на Эндрю, однако голос его прозвучал отчетливо:

– Подожди здесь. Я вернусь быстро. Недалеко отсюда есть местечко, где мы сможем развести костер и немного обсушиться.

Роберт скрылся в церкви, а Эндрю стал смотреть на серые поля и серые деревья в отдалении. Ах, как же хотелось настоящей весны и ярких красок, которые она приносит! После бесконечных месяцев зимней белизны глаз радуется даже желтым плащам гильдийцев...

– Роберт! – Эндрю погнал коня к двери церкви, крича во весь голос. – Роберт! Нужно уезжать! Скорее!

В ту же секунду Роберт выбежал из церкви, сжимая в руке кожаный мешочек и торопливо натягивая на лицо капюшон плаща. Выхватив у Эндрю поводья, он вскочил в седло и посмотрел туда, куда показывал мальчик.

– Проклятие! За мной! – Роберт резко дернул поводья, развернул коня и пустил его галопом в сторону ближайших деревьев. Эндрю не отставал, хотя и оглядывался все время на полдюжины гильдийцев, выскочивших из засады.

Однако скоро ему стало не до гильдийцев. Пришлось сосредоточиться на том, чтобы не дать коню споткнуться на крутом каменистом склоне холма, поросшего кривыми сосенками и усеянном гнилыми пнями. У подножия холма текла речка, и Роберт направил коня прямо в воду, позволив течению помогать своему продвижению. Эндрю следовал за ним, боясь оглянуться, боясь посмотреть вперед. Оставалось только полагаться на Роберта: тот не оставался бы все эти годы живым и на свободе, если бы не был сообразителен.

Кони, дрожа, благополучно выбрались на противоположный берег, и Роберт тут же погнал их вперед. Здесь лес был более густым, но Роберт не замедлял скачки. Деревья летели мимо, дождь все так же лил... Вдруг Роберт без предупреждения остановился не берегу заросшего озерца и, дыша так же тяжело, как его конь, поднял руку, требуя тишины, прикрыл глаза и прислушался.

Он воспользовался своим умением искателя, догадался Эндрю, чтобы уловить ауры своих преследователей. Эндрю оглянулся назад, высматривая в бесконечном сером пространстве проблеск желтого.

– Они нас потеряли, – через некоторое время объявил Роберт. – Видели они твое лицо?

Эндрю нахмурил брови.

– Нет, не думаю. Они были далеко, когда я их заметил, а капюшон у меня был опущен.

– Хорошо. Посмотрим, из-за чего весь этот переполох. – Роберт достал кожаный мешочек, стащил перчатку с правой руки, а левой прикрыл плащом его содержимое.

Эндрю заметил, как мелькнул край листа бумаги.

– От кого письмо? – спросил Эндрю. Когда Роберт бросил на него недовольный взгляд, мальчик пояснил: – Если вы хотите сделать меня королем, то не должны хранить от меня секретов.

В глазах Роберта промелькнула улыбка.

– От архидьякона Годфри.

– Годфри? Он вам пишет? – Эндрю был доволен и не так уж удивлен. Годфри – хороший человек, и приятно было узнать, что он деятельно помогает правой стороне.

Правой стороне... Значит, он сам тоже встал на сторону Роберта?

– О чем он пишет?

Дочитав, Роберт рассеянно сложил бумагу. Понять его жест оказалось не так уж трудно.

– Так выдумаете, это приманка? Письмо поддельное? Кто еще знал, куда посылать вам письма?

Роберт нахмурился, натянул поводья и направил коня по берегу.

– На Годфри наложена Печать, так что рассказать про эту церковь он никому не мог. Однако в письме говорится о желании Осберта срочно со мной встретиться. Я могу только подозревать, что Осберт приказал выследить гонца, которого отправил Годфри.

– Так это уловка, чтобы заманить вас в засаду?

– О, сомневаюсь.

– Почему?

Роберт откинул капюшон и посмотрел на небо, пытаясь определить, не переменится ли погода.

– Осберт не дурак. Он не стал бы посылать всего шестерых, чтобы схватить меня.

– Тогда зачем вообще их посылать?

– А как ты думаешь?

Эндрю ненавидел подобные вопросы.

– Чтобы вы обратили внимание? Чтобы обязательно отправились с ним на встречу? Чтобы показать вам, что дело важное?

Роберт широко улыбнулся.