Текст книги "Клетка для мятежника"

Автор книги: Кейт Якоби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

– Всякое ваше дело касается пророчества. Не лгите мне, Роберт, я этого не потерплю. – Эйден медленно повернулся и посмотрел Роберту в глаза. Его голос зазвучал тише, одновременно и угрожающе, и испуганно. – «Твоими собственными усилиями, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения. Спасая, принесешь ты гибель, предашь то, что больше всего любишь».

– Проклятие, сейчас дело не в пророчестве! – повторил Роберт. – Речь идет о свободе Люсары. Такова моя изначальная ошибка: я забыл, какая ответственность на самом деле на мне лежит. А задача всегда была одна. Потеря Дженн научила меня этому. Вы говорите о том, что ваше внимание было отвлечено... Ну так именно это происходило со мной целых тридцать пять лет! Пора положить конец самообману! Кровь Серинлета, Эйден, я думал, что уж вы-то меня поймете. Я думал, что вы порадуетесь...

– Тому, что вы устремляетесь к собственной гибели? Что произойдет, если и на этот раз вы потерпите неудачу? Оставите ли вы судьбу Люсары в руках компании стариков и четырнадцатилетнего мальчика, который неизбежно станет рабом своего предназначения? Что за король из него получится? Можете ли вы быть уверены, что не превратите его в чудовище, подобное Кенрику? И если вы правы и действительно погибнете в схватке с Нэшем, кто, во имя милосердной Минеи, избавит нас тогда от нового тирана? – Эйден прищурился, и морщины вокруг глаз выдали, насколько он устал и озабочен. – Пообещайте мне, что сначала поговорите с мальчиком.

– Я не могу этого сделать.

– Тогда вы ничем не лучше...

– Нэша? – Роберт поднял брови. – Именно об этом я и предупреждал вас с самого начала.

– Значит, вы готовы навязать мальчику судьбу, в которой сам он ничего не сможет решать? Точно так же, как сделал Ключ с вами? Неужели вы не понимаете, что просто обязаны получить его согласие? Иначе все жертвы окажутся напрасны.

– Я не могу рисковать тем, что он скажет «нет».

– Но вы готовы рисковать, возведя его на трон, готовы требовать от нас, да и от всей страны, чтобы мы уважали его как короля, хотя сами ему в таком уважении отказываете. – Эйден в упор посмотрел на Роберта. – Да, я действительно все очень хорошо понимаю. Я знаю то, чего никогда не поймут другие.

– Что именно? Что я... несмотря на все приведенные мной доводы, делаю это только для того, чтобы избежать своей судьбы? Неужели я и в самом деле так жалок в ваших глазах, епископ?

Взгляд Эйдена долго оставался непреклонным, потом немного смягчился.

– Нет, Роберт, – покачал головой Эйден, – но к добру или к худу, вы поставили меня перед необходимостью сказать вам все это, даже если вы решили нe обращать внимания на мои слова.

Слова Эйдена, слишком ясно видевшего истину, заставили Роберта сглотнуть и отступить на шаг. Он закутался в плащ, отчаянно пытаясь найти что-то, что могло бы дать надежду и опору его верному другу. Когда он наконец заговорил, голос его прозвучал мягче, чем он хотел, и подозрительно хрипло:

– Мне пора. Я...

– И все же умоляю вас: спросите мальчика. Предоставьте ему выбор, которого сами вы были лишены.

Роберт еще мгновение смотрел на епископа.

– Прощайте, Эйден. Берегите себя.

Когда Роберт вышел из кабинета, на сердце у него было тяжело.

Глава 11

Ночь за ночью пробирался Роберт по бездорожью, где ему не встречалось жилья, где его окружали лишь обледенелые черные стволы деревьев. Он старался не смотреть по сторонам, не замечать, какое безлюдье и запустение царят в его прекрасной Люсаре. Если в городах еще сохранялось некое подобие благополучия, то жители деревень должны были довольствоваться призрачной надеждой на выживание. День заднем Роберт проезжал через бесконечные поля, не вспаханные осенью, мимо покинутых ферм и сожженных домов.

Он старался избегать поселений, и ради безопасности, и чтобы не будить своего демона.

Роберт не стал немедленно сворачивать на север; сначала он выбрал дорогу в западном направлении, ведущую к месту, которого никогда не забывал. Перед рассветом на восьмой день пути, с дрожью предвкушения он свернул с тропы и двинулся по холмистым пастбищам, посеребренным инеем. Никакие горькие мысли не томили его теперь – они никогда не приходили ему здесь. На некоторое время он был избавлен от сомнений и сожалений, от неуверенности и презрения к себе; в первый раз за восемь лет он ощутил покой.

Только родной дом был способен сделать такое с человеком...

Роберт не спешил. Давая отдых своему коню, он пошел пешком, ведя животное в поводу, рассчитывая оказаться на вершине последнего заснеженного холма, как раз когда солнце выглянет из-за горизонта. И вот он перед ним: Данлорн.

Посреди поля, заросшего сорняками и кустарником, над черным льдом, покрывающим ров, высились и глядели на окрестности пустыми глазницами окон знакомые стены и башни замка, где он вырос. Когда-то это был центр его мира, здесь жили люди, готовые умереть за него – как и он за них. Здесь он поселился с Береникой, и здесь она погибла по его вине. В часовне был погребен его отец, здесь покоились предки, память о которых уходила в далекое прошлое. Здесь была цель его путешествия, олицетворение всего, за что когда-либо сражался его Дом.

И теперь замок был пуст.

Тяжелый комок в груди Роберта растаял, он вздохнул с чем-то похожим на облегчение. Солнце светило ему в спину, и Роберт двинулся вперед, оглядывая укрепления и максимально напрягая колдовское зрение: вдруг Данлорн оказался бы не таким пустым, каким выглядел.

Убедившись, что поблизости никого нет, Роберт подошел к воротам. Высокие створки отразили не одно нападение, но для Роберта преградой не оказались. От одного прикосновения они распахнулись, и он прошел во внутренний двор. Здесь Роберт остановился, просто слушая.

Именно тишина этого места всегда и приветствовала, и обнимала его; действительность, казалось, отступала, и он оказывался в сновидении. Роберту представилось, что вот сейчас он проснется, и всюду вокруг будет кипеть жизнь, как это было годы назад, когда он вернулся из изгнания, до того, как он по слабости позволил себе вновь вмешаться в судьбу своей страны.

Хотя замок и был заброшен уже четырнадцать лет, ничто вокруг не говорило о распаде и запустении. По какой-то странной причине создавалось впечатление, что хотя вся страна вокруг готова превратиться в прах, Данлорн останется стойким безмолвным свидетелем судьбы Люсары.

Роберт отвел коня в старую конюшню, расседлал и наполнил кормушку овсом, который привез с собой, а сам принялся чистить животное. Закончив, он прихватил седельные сумки и поднялся в караульную. Роберт понимал, что не посмеет войти в главную башню, ступить в комнаты, которые были свидетелями стольких надежд и неудач. Посетить Данлорн было ему необходимо, но взваливать на себя ненужный груз не следовало.

Опустившись на колени, Роберт поднял доску пола караульной и достал из тайника запасы, которые оставлял при предыдущих посещениях: одеяла, немного дров, сушеные фиги и орехи. Взамен он опустил в тайник тяжелый мешок золотых монет, которые могли пригодиться в будущем. Устроившись, Роберт сбросил сапоги и завернулся в одеяла.

Тишина поглотила все его многочисленные грехи.

Ему снова приснился тот же сон. Его окружала морозная зимняя ночь, темная и безжалостная. Да, он узнавал окрестности; слишком хорошо они были ему знакомы.

Он бежал, спотыкаясь, израненный, полуослепший. Нэш, смеясь, скользил впереди, недоступный для колдовской силы Роберта. Шан Мосс шумел и качался вокруг, смутное эхо рождало ужас. Теряя последние силы, Роберт гнался за Нэшем – по лесу, на поле битвы...

Они оказались одни. Обе армии исчезли, и Роберту достаточно было взглянуть на Нэша, чтобы понять: это его рук дело.

Но как он сможет выиграть битву без своего войска? Как ему остановить Селара без своих верных соратников?

Его сподвижники оказались вынуждены сражаться со своими земляками. Проливать кровь и умирать. Голодать. Исчезнуть, как будто их никогда и не было.

Роберт собрал воедино все, что породил в нем демон, весь гнев и ярость, отчаяние, ненависть, страх, отвращение к себе. Он знал, что сотворит с ним этот пылающий комок; он разгорался все жарче, как тусклое зловещее солнце... Его собственный Ангел Тьмы вышел на битву с тем, который стоял перед Робертом.

Именно для этого он был рожден. Таково его истинное предназначение. Уничтожать. Он жаждал, всеми силами души жаждал разрушения. Только так мог он утолить мучительный голод, заполнить свою пустую душу.

Он весь словно пылал от внутреннего огня, дрожал от нетерпения выпустить на свободу всепожирающую силу Слова Разрушения.

– Ну что же ты! – выкрикнул Нэш. – Произнеси Слово! Произнеси Слово и уничтожь меня, Враг!

Слово росло в нем, трепетало на губах, еще один удар сердца, и...

Она стояла перед ним с глазами, полными такой печали... О боги, как же он ее любил, как нуждался в ней... она наполняла его душу, лишала пищи демона...

Но она не приблизилась к нему. Напротив, она попятилась, и он услышал, как ветер подхватил смех Нэша.

Демон рванулся наружу, душа Роберта, заставляя его терять равновесие. Роберт упал на колени, не в силах отвести глаза от нее, стоящей рядом с Нэшем, не в силах заглушить слова Дэвида Маклина.

Но Дэвид Маклин мертв. Нэш изувечен.

А Дженн?

Роберт проснулся, невидящими глазами уставился в потолок. Завывания ветра в холодной ночи говорили о том, что часть его души скоро увянет, скоро умрет...

Роберт отбросил одеяла и заметался по караульной, словно надеясь растоптать прошлое и навеки оставить его здесь. За стеной все так же выл ветер, но теперь к нему присоединились и другие звуки, заставившие Роберта замереть на месте.

Голоса.

Роберт, не натягивая сапог, неслышно подкрался к окну и выглянул во двор. Низкие черные тучи плыли по небу, суля новый снегопад. Ветер гнал их по небу и трепал плащи троих вошедших в ворота людей.

Как вор, Роберт скользнул в тень, туда, где ни один луч угасающего дня не коснулся бы его лица. Затаив дыхание, он старался услышать, о чем говорили пришедшие.

Двое мужчин и женщина. Один из мужчин был немолод, с волосами, сильно припорошенными сединой. Второй выглядел моложе, лицо его было обезображено шрамом. Женщина могла бы быть его матерью; ее руки выдавали привычку к тяжелому труду. В одной руке она несла корзину, другой придерживала у горла плащ.

Пришедшие, казалось, о чем-то спорили. Роберт следил за ними, переходя от окна к окну, но слышал только голоса: разобрать слов он не мог. Двое мужчин и женщина направлялись к главной башне; поднявшись по лестнице, они открыли дверь и исчезли внутри.

Роберт мгновенно натянул сапоги, нырнул в дверь и взбежал по лестнице, ведущей из караульной в главный зал.

Осторожно открыв дверь, он оказался на полутемной галерее, идущей вокруг огромного помещения; в парапете галереи были сделаны узкие бойницы, через которые лучники в случае необходимости могли обстреливать зал. Воспользовавшись колдовской силой, чтобы сделать свои шаги неслышными, Роберт подкрался к одной из бойниц и стал следить за людьми внизу.

На мгновение ему показалось, что увиденное ему снится, но тут он обнаружил, что части головоломки легко находят свои места. Двое мужчин, подчиняясь распоряжениям женщины, достали откуда-то метлы и принялись выметать мусор, накопившийся за лето. Разговаривая о всяких пустяках, они смели паутину и птичьи гнезда со стен, потом парень принес воды из колодца и принялся отмывать пустой камин.

Только теперь Роберт понял, что такая уборка была не первой: слишком чисто было и на галерее, и в караульной, и в конюшне. Даже двор оказался очищен от сорняков.

Что за идиоты! Что они делают! Если их поймают солдаты – а Роберт знал, что окрестности патрулируются, – их ведь повесят за измену. Что это они взялись заботиться о никому больше не нужном замке! Нет, просто дураки! Да и какое право они имеют!.. Явиться без спросу в его владения! Они что, не видят, что замок мертв? Что его нужно оставить разрушаться?

Нужно их припугнуть, чтобы больше сюда не совались, – может быть, притвориться призраком... Но двинуться с места Роберт не мог. Их согнутые спины, их неспешный разговор, их старательность говорили ему что-то важное, и он мог только слушать.

Когда наконец уборка была закончена, женщина и мужчины вышли из зала, осторожно прикрыв за собой дверь. Роберт посмотрел им вслед, потом в воцарившейся тишине спустился в конюшню, чтобы напоить коня. Те люди закрыли за собой ворота, и Роберт теперь мог вернуться в караульную и без опасений разжечь огонь.

Съев свой простой ужин, Роберт сел у камина и стал слушать, как ветер завывает вокруг стен, стучит ставнями, свистит в дымоходах.

Было в Данлорне что-то такое, что год за годом заставляло Роберта возвращаться сюда. Он все еще мог слышать мальчишеский голос Финлея, играющего с ним в прятки или жалующегося, что он жульничал при стрельбе из лука, или голос матери, строго выговаривающей сыновьям, или шаги отца, входящего в ворота, – отца, точной копией которого теперь стал Финлей, но более сурового, более властного. Роберт знал, что отец его внушал почтение и страх, но его собственные воспоминания содержали другое: уроки, которые Тревор давал сыновьям, истории, которые он им рассказывал. Роберт всю жизнь старался ни в чем не уступать отцу, но давно уже понял, что это ему не удастся.

Что ж, на сей раз он не посрамит памяти отца. Если чему-нибудь он и научился у сурового графа, так это одному: успех приходит только к тому, кто не сдается.

«Ты меня слышишь?»

Роберт, вздрогнув, выпрямился. Глаза его широко раскрылись, сердце начало колотиться. Должно быть, сонливость так затуманила его ум, что он уже не отличает ночной кошмар от...

Нет, она не станет...

«Пожалуйста, Роберт, ответь: ты меня слышишь?»

«Да». – Слово вырвалось и унеслось к ней, прежде чем Роберт сообразил, что делает. Слишком большой радостью оказалось просто услышать ее голос...

Роберт в темноте вскочил на ноги и ударил рукой по камню стены. Боль была нужна ему, чтобы вспомнить, кто она такая; радости не могло быть места, когда дело касалось ее.

Он не мог себе позволить обмануться еще раз.

«Да, Дженн, я тебя слышу».

Глава 12

Нэша всегда поражало, как много в мире людей, считающих себя умнее окружающих дураков. Как гласит старинная поговорка, легко быть умником задним числом: самоуверенный глупец спохватывается, когда слишком поздно. Нэш не раз испытывал искушение, как сейчас, предостеречь недотепу, но разве будет польза от единственного честного предупреждения в череде обманов?

Впрочем, размышлял Нэш, откинувшись в кресле и разглядывая своего собеседника, было бы любопытно попробовать когда-нибудь для разнообразия... Возможность поразвлечься теперь выпадала ему редко: слишком ограничены были его возможности из-за немощи.

С другой стороны, вот перед ним этот юный и рьяный малахи, свеженький и аппетитный, полный амбиций и не сомневающийся в своей способности их удовлетворить. Стоило ли протыкать этот пузырь самоуверенного энтузиазма грубыми гранями реальности? Особенно если учесть, что в ближайшем будущем Нэш получит гораздо больше выгоды, если воспользуется этим человеком так, как намечал, и позволит истине умереть жалкой смертью, которой она и заслуживает.

Он улыбнулся, глядя в светло-карие глаза, и любезно пригласил:

– Подойдите ближе.

Стараясь скрыть настороженность, молодой человек еще на шаг приблизился к столу – расправив плечи и задрав подбородок, чтобы прогнать таящийся в глубине души страх.

Явился сюда вопреки доводам собственного рассудка, решил Нэш.

– Как вас зовут?

– Хиэль. – Голос уверенного в себе и не скрывающего высокомерия юнца разнесся по всей галерее. – Как мне называть вас? Карлан?

Нэш снова махнул рукой: в конце концов имена ведь ничего не значат.

– Если желаете... хотя если вы возьмете на себя обязательство служить мне, вы будете звать меня хозяином, как и все остальные.

Гладкий лоб молодого человека прорезала морщинка.

– Но ведь те, кто зовет вас хозяином... связаны с вами Узами, не так ли?

– Именно так.

– Тогда это не для меня. – Хиэль гордо выпятил грудь. – Я не имею желания подчинять вам свой рассудок. Я готов служить вам, да, но моя душа останется моей собственной.

– Ваша душа? – Нэш добродушно рассмеялся, заставив этим малахи несколько успокоиться. – С какой стати мне интересоваться вашей душой? Мне требуется послушание. Послушание и преданность. Если я не смогу доверять вам, как могу я взять вас на службу?

Хиэль склонил голову и опустил глаза, обдумывая эти слова. Нэш отвернулся от него, давая ему время на размышление, и взглянул на Теймара, только что вернувшегося из Марсэя, дожидавшегося в дальнем конце галереи. Верный слуга приблизился, держа в руках поднос, и аромат горячей пищи заполнил жаркий воздух помещения. В неярких лучах солнца, которые падали в высоко расположенные окна, плясали пылинки. Нэш подставил солнцу спину, стараясь возможно больше использовать редкое для зимы тепло.

Когда Теймар поставил поднос на стол, Хиэль заговорил:

– Я не явился бы сюда, если бы не был готов обещать послушания. Что касается доверия, мне можно доверять, как любому другому человеку.

Нэш все еще не смотрел на него.

– И любого человека можно принудить не оправдать доверие. Человек при должном воздействии даже себя может предать.

Нэш поднял глаза и заметил, что Хиэль смотрит на него со странной смесью страха и решимости. Молодой человек сделал глубокий вдох.

– Зачем связывать меня Узами? На вас работает пятьдесят или больше малахи вовсе без...

– Никто, – Нэш, казалось, был полностью поглощен поданной ему рыбой с овощами, – не может стать моим ближайшим помощником без наложения Уз.

– А те малахи... вы наложили на них Узы? И на де Массе тоже?

– Нет, с ним все не так. У него есть собственные люди. Те же, кто служит мне, – да, они связаны со мной Узами. – Специи для рыбы были привезены с далекого южного континента, из Будланди: это был дар князя, желающего добиться благосклонности Нэша. Запах напомнил ему о событиях более чем столетней давности, и Нэш закрыл глаза и глубоко втянул воздух, забыв на мгновение обо всем и просто наслаждаясь воспоминанием о времени, когда в его жизни хитроумные планы, Враг, Союзница не играли такой роли, когда его тело еще было его собственным; о времени, когда ему не были нужны люди вроде Хиэля, готовые нарушить клятву верности своему народу ради короткого и легкого пути к успеху. Никто из них не понимал, как бесценно истинное терпение.

Почему каждый малахи так жаждет вырвать Ключ из рук салти? И что, во имя Бролеха, думают они делать с ним в случае удачи? Водрузить его на возвышение в зале святилища в Карахаме и любоваться?

Какое это имеет значение... Нэш вовсе не собирался позволить малахи завладеть Ключом, хотя никому в этом не признавался, – гораздо выгоднее было поддерживать уверенность малахи в том, что Ключ они получат.

Требованием преданности так легко манипулировать, если знаешь, чего хочешь...

Нужно пообещать им то, чего они желают. При необходимости даже идти на уступки, выдавая жалкие крохи за целое, но сохраняя власть в своих руках. Этот основополагающий принцип до сих пор приносил прекрасные плоды. Так почему бы не продолжить? Нэш проглотил кусочек рыбы, наслаждаясь изысканным вкусом, и отпил вина, которое налил ему Теймар. Ответ стоящему перед ним малахи был готов, и Нэш поднял глаза на молодого человека.

– Известно, что вы иногда нарушаете приказы. – Смущенный блеск глаз малахи подтвердил, что Нэш на правильном пути. – Не ожидали же вы, что я не поинтересуюсь вашим прошлым, прежде чем позволить ко мне приблизиться? Вы – дарриет, обученный воин, многие годы служивший барону Люку де Массе, – однако, насколько мне известно, он отчаялся добиться от вас того, чего хочет. Вы нетерпеливы, недружелюбны, имеете больше врагов, чем друзей, вы вызывающе оспариваете любой полученный приказ. Все это особенно не одобряется дарриет из Даззира. – Нэш не спеша отпил из кубка, потом продолжал: – И ваше желание помочь мне отобрать Ключ у салти хорошо известно. Нравится вам это или нет, вы уже стали чужим для собственного народа. К кому, кроме меня, можете вы теперь обратиться? Какую цену вы уже заплатили за то, чтобы, по вашим словам, остаться хозяином собственной души?

Хиэль прищурился и резко ткнул пальцем в Теймара.

– Я не соглашусь стать таким же, с тусклыми глазами и покорной улыбкой. Я не соглашусь жить, не имея возможности высказать собственное мнение.

Нэш позволил себе улыбнуться.

– Я несколько улучшил... процесс наложения Уз, с тех пор как Теймар присоединился ко мне. Никто даже не узнает, что на вас наложены Узы.

– Откуда мне знать, что это правда? Если вы свяжете меня Узами, что мне делать, если потом я обнаружу обман? Пути обратно ведь не будет?

– Нет. Узы свяжут нас на всю жизнь. Однако вы преувеличиваете мои возможности. – Нэш поспешно снова отхлебнул вина, чтобы заглушить свой насмешливый смешок. – Теймар и остальные в отличие от вас не обладают врожденными талантами. В силу этого моя власть над ними является полной. В отношении вас, малахи, я не смогу надеяться на подобный контроль.

Хиэль снова нетерпеливо взмахнул рукой.

– Как я могу быть в этом уверен? Насколько я могу доверять вам?

Нэш в первый раз позволил голосу прозвучать жестко:

– Если вы не можете мне доверять, то что вы здесь делаете? Я ничего не могу совершить без вашего согласия. – Это печальное признание Нэш сделал без особого сожаления. Хотя он потратил много усилий, чтобы усовершенствовать извращенный древний обряд наложения Уз, ему так и не удалось сделать результат надежным без согласия жертвы. Это было, конечно; огорчительно, но всегда ведь можно найти способ добиться согласия... За десятилетия Нэш освоил множество таких способов.

Включая тот, который он собирался использовать сейчас.

Нэш оперся на трость и осторожно поднялся на ноги. Он двигался тяжело, поддерживая иллюзию немощи, которая служила таким отличным щитом. Еле переставляя ноги, Нэш обошел стол. Хиэль явно боролся с искушением отодвинуться и еле сдержал дрожь при виде увечий, которые были особенно заметны на близком расстоянии.

– Вы пришли ко мне, – заговорил Нэш, отбросив всякое притворство, – потому что желаете чего-то, что можете получить только с моей помощью. Вы ведь не понимаете природы своего желания? Не понимаете, почему оно вас преследует, кипит у вас в крови, одновременно делает вас живым и заставляет умирать? Однако, хотя слов для такого у вас нет, вы чувствуете именно это, верно?

Хиэль, разинув рот, вытаращил на Нэша глаза. Нэш продолжал:

– Ваш мир переменился. Ламин состарился и уже не является тем могучим вождем, который нужен Карахаму. Остались только люди вроде де Массе и Гилберта Дюсана – но они не понимают, какой огонь пылает в вашем сердце. Они не разделяют вашей жажды отмщения, желания превратить столетия позора малахи в пламя, которое сожжет все, что будет стоять у вас на пути. Ваша семья, ваши друзья – все они вас не понимают. Они советуют вам успокоиться, доверять вождям, помнить, что желаемое достижимо только при наличии терпения...

Дыхание молодого малахи стало прерывистым, лицо побледнело, но глаза сверкали.

– Вы ведь не хотите ждать, правда? Вы хотите получить желаемое сейчас.

Хиэль только кивнул.

Нэш почувствовал, как Теймар подошел и встал рядом, благодаря многим годам практики зная, что предстоит делать. Как хорошо было знать, что рядом всегда есть кто-то, у кого не возникает сомнений в способностях хозяина... В такой покорности было, несомненно, совершенство, своеобразная красота.

– Вы не можете потерять душу, – прошептал Нэш, наблюдая за малахи: за спором между желанием и здравым смыслом, за вожделением таким отчаянным, что ради его удовлетворения можно отдать что-то самое драгоценное. Все это было так ясно написано в янтарных глазах, в жилке, пульсирующей на виске... Нестерпимое желание сдаться и леденящий страх перед собственным желанием... – Вы не можете потерять душу, – повторил Нэш, – она и так уже принадлежит мне.

Хиэль не пошевелился, когда Нэш протянул руку и Теймар вложил в нее старинный кинжал с лезвием острым как бритва. Молодой человек как завороженный смотрел на клинок, в его глазах отражались противоречивые чувства: он одновременно и жаждал, и испытывал отвращение... В этот-то момент нерешительности малахи, как многие до него, и дал согласие.

Ненасытный голод скрутил Нэша, вожделение грохотало в его крови с мощью, которую он едва мог вынести.

Он схватил Хиэля за запястье, повернул его руку ладонью кверху и приставил кинжал к основанию большого пальца. Руки Нэша тряслись от сдерживаемой страсти, от смеси любви и ненависти, которые так часто грозили поглотить его рассудок. Он ждал произнесенного шепотом слова, согласия – и это ожидание заполняло каждый бесконечно долгим момент сладостной болью и мучительной радостью.

Порабощенный сильнее, чем это предстояло ему в будущем, Хиэль медленно поднял глаза; казалось, его действиями теперь движет лишь предвкушение, лишь та же страсть, уверенность, что вся его жизнь была только ожиданием этого единственного момента.

– Да. – Не успел отзвучать шепот Хиэля, как Нэш полоснул его кинжалом по ладони; показалась кровь. Молодой человек зашипел и едва не отпрянул. Нэш с колотящимся сердцем подставил перстень, ловя капли крови одну задругой. Все его тело сотрясалось от хлынувшей через него силы. Красный камень перстня исторг дым и потемнел, мгновенно впитав всю кровь. Нэш накрыл рану на ладони Хиэля собственной рукой, закрепляя победу, делая ее вечной. Его душа ликовала, наслаждение унесло его вдали, которых он никогда раньше не достигал.

Не было ничего совершеннее наложения Уз на колдуна, достижения столь абсолютного порабощения. Да, само совершенство, абсолютный триумф.

Настанет день, и он наложит Узы на нее, Союзницу, Дженнифер Росс. Когда он это совершит, он станет неуязвимым.

Волна полного изнеможения накрыла его с головой, и Нэш, шатаясь, сделал несколько шагов назад, выронив кинжал. Теперь это не имело значения. Дело было сделано. Мальчишка принадлежал ему.

Теймар подхватил Нэша и с обычной расторопностью подвел к креслу. У губ Нэша оказался кубок с вином, несколько глотков помогли немного побороть усталость, чтобы дать приказания Хиэлю. Потом хватит времени на то, чтобы восстановить силы.

Открыв глаза, Нэш обнаружил, что Хиэль все еще стоит, зажмурившись. Потом глаза открылись, и Хиэль рассеянно потер руки друг о друга, словно стряхивая пыль. На его ладони не осталось ни следа пореза, ни капель крови. Человек, смотревший теперь на Нэша, был полон такой покорности, которой он и вообразить не мог бы час назад.

– Хиэль, – начал Нэш, допивая вино, – как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, хозяин.

– Ты готов служить мне?

– Конечно, хозяин.

– У тебя есть какие-нибудь сомнения, которые ты хотел бы высказать?

– Нет, хозяин. Откуда бы им взяться?

Нэш позволил своему телу расслабиться в уютных объятиях кресла.

– Кому принадлежит твоя душа, Хиэль?

– Вам, хозяин. – В голосе молодого человека не было и намека на тревогу, только полное удовлетворение.

Еще одна безупречная победа.

– Прекрасно. Сейчас ты пойдешь с Теймаром. Он покажет тебе комнату, где ты сможешь отдохнуть. После этого ты будешь в присутствии посторонних вести себя точно так же, как раньше. Никто не будет знать, что ты связан со мной Узами, если только я сам не потребую от тебя покорности.

– Хорошо, хозяин.

– Более подробные указания я дам тебе позднее. Можешь идти и отдыхать.

– Спасибо, хозяин.

К тому времени, когда Кенрик остановился на обрывистом берегу замерзшей реки над котловиной, где пряталась деревушка, солнце снова уже встало. Кто-то из его людей спешился и пробил лед, чтобы позволить лошадям напиться. Кенрика и его эскорт окружали черные стволы голых деревьев, припорошенная снегом земля, над ними нависло унылое серое небо.

Куда бы Кенрик ни кинул взгляд, всюду та же бесцветная муть...

Он видел, как из домов выбегают люди, со страхом смотрят на холм, готовые бежать и прятаться. Однако такая легкая добыча не привлекала Кенрика, да и замок Рансем слишком близко, так что Нэш непременно узнает...

Как ему получить желаемое и не лишиться его в тот же момент? Насколько Нэш ему верит?

Всегда одни и те же вопросы, одни и те же проблемы... Как может он продвигаться вперед, если последствия грозят такой опасностью?

Конечно, он боялся Нэша, – да и как могло быть иначе? Однако благодаря этому страху он оставался крепким, бодрым, готовым к следующей битве.

И ждать дольше он не мог.

Злобно заворчав, Кенрик повернул коня прочь от реки и дал ему шпоры. Эскорт двинулся следом; скоро перед ними возник замок Рансем.

Отдых не принес Нэшу пользы. Наложение Уз всегда опустошало его, но в его нынешнем состоянии на восстановление сил уходило слишком много времени. Теймар уложил Нэша в постель, но рано утром разбудил его и помог одеться в ожидании скорого прибытия Кенрика.

Был подан завтрак, и пока Нэш ковырял в тарелке, Теймар доложил ему о своей поездке в Марсэй. Странное сочетание хороших и плохих новостей окончательно лишило Нэша аппетита.

– Ты ничего больше не откопал? Не узнал, что затевает де Массе? – спросил Нэш, нехотя прожевывая очередной кусочек.

– Нет, хозяин. Он умело скрывает следы. Я пытался следить за ним, когда он уезжал из Марсэя, но через пол-лиги потерял. Он каждый раз ездит в разных направлениях, а у меня нет ваших способностей...

– Конечно, нет, – фыркнул Нэш и переломил кусок хлеба, почти жалея, что это не шея де Массе. – Что-нибудь еще?

– Только то, о чем я уже говорил, только я так и не пойму, в чем там дело.

– Ты уверен в том, что видел?

– Да, хозяин. Я был всего в нескольких ярдах от них.

– Что-то он затеял, не сомневаюсь. Я чую запах измены, когда он меня навещает, – продолжал Нэш, запуская зубы в кусок хлеба. – Так что же де Массе делает в обществе архидьякона Годфри?

– Он провел со священником довольно много времени. Я не отважился подобраться достаточно близко, чтобы услышать, о чем они говорили.

– И как только Годфри тем вечером вышел от короля, де Массе спас жизнь священнику, убив двоих предателей-гильдийцев?

– Да, хозяин, хотя я уверен, что первой жертвой должен был стать проктор.

– Любопытно. – Да, все это было весьма интересно. С чего бы де Массе вообще водиться со священниками... или ему нужен именно этот священник? – Что ты мне можешь рассказать про архидьякона Годфри?

Теймар старательно обдумал свой ответ.

– Архидьякон, похоже, очень предан церкви. Он во всем сотрудничает с Бромом, и только благодаря ему все идет, как заведено, несмотря на болезнь епископа. Как я слышал, именно он, а не Бром, переписывает церковный устав. Годфри по большей части не замешан ни в каких интригах и сумел не нажить врагов.